Эдвард
Накормив и искупав Розалис, я надел на нее толстый, стеганый, розовый комбинезончик с капюшоном и вшитыми ботиночками и рукавичками... В нем она стала очень похожа на морскую звезду. У меня и в мыслях не было смеяться над своей прекрасной дочерью, но ведь Розалис была еще слишком мала, чтобы сообразить, какой забавной кажется в этом смешном наряде. Так что я пользовался ситуацией, пока была возможность. Через несколько мучительно коротких лет она вырастет и станет самостоятельной и независимой.
Раньше я мало общался с детьми… особенно с младенцами. Но с появлением Розалис стал испытывать гораздо больше сочувствия к Эсми и Розали, одержимым желанием иметь детей. Я так сильно любил свою крошку! Готов был сделать для нее все, что угодно, без какого-либо недовольства или возражения. Я обожал ее гораздо сильнее, чем это было, по моему мнению, возможно. Такая крошечная… полностью зависящая от меня, от
нас. Стремление Беллы иметь еще одного ребенка я полностью разделял и с радостью завел бы еще дюжину.
Но ребенок-вампир? Я не знал, что и думать. Неизвестно, что из этого получится… Мы никогда не сможем появиться с ним или с ней на людях, чтобы не испытывать судьбу. Насколько нам было известно, таких детей в мире не существует, так что мы не могли предположить, на что способен полувампир… Какие у него предпочтения в еде и напитках? Сумеет ли он вести человеческий образ жизни? Не следовало надеяться, что идея окажется удачной.
Впрочем, кого бы этот ребенок из себя ни представлял, я был уверен, что он в любом случае стоит жизни Беллы. Я уважал ее решения и готов был находиться рядом, несмотря ни на что… но не мог снова потерять ее.
Для меня было непостижимо, как вообще Белла осмелилась на такой риск сейчас, когда у нее есть Розалис. Она не могла не понимать, что одно лишь вынашивание нашего ребенка – уже опасная авантюра… О ее шансах пережить беременность и роды и остаться человеком, я даже не говорю. А если придется обратить ее… что тогда? Розалис останется единственным человеком в семье. Став матерью Розалис, Белла решила остаться человеком. Неужели теперь она действительно готова была изменить это решение?
У меня были свои планы. Мысль о расставании с семьей причиняла боль, но если мне придется выбирать между ними и Беллой с Розалис… то собственный выбор был мне известен. Я останусь с ними… представлюсь каким-нибудь младшим родственником… Мы можем взять пример с Карлайла: переезжать каждые несколько лет, чтобы не возникало вопросов по поводу моей перманентной юности. Розалис будет называть меня дядей, а позже… когда они с Беллой станут старше… может быть, братом. Белле вряд ли понравится представляться моей матерью, но так мы сможем оставаться вместе… В конце концов, я надеялся, что этого ей будет достаточно. Я еще не рассказывал ей про этот план, но… полагал, что она не станет сильно сердиться.
Белла не допускала возможности того, что я найду способ сохранить нашу семью. Я помнил, что сказала Эсми, но необязательно должно быть так. Будем прятать девочку до тех пор, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы разгадать наш секрет. Мы сумеем защитить ее от Вольтури… скрывать ее вместе с Беллой. Эсми может обучать ее дома, по крайней мере, на уровне школьного образования. Она никогда нас не выдаст, а мы всегда будем готовы защитить ее. У нас все получится.
После купания, Розалис с помощью мыслей поставила меня в известность, что снова хочет спать, но я не мог заставить себя положить ее обратно в кроватку. Вместо этого, я сел в кресло-качалку, подогнул под себя ноги в индийском стиле и устроил крошку у себя на коленях, осторожно качаясь вместе с ней и напевая песенки, пока она не заснула. В ее мыслях царило умиротворение… Во снах мелькали приятные картинки и любящие лица, окружавшие ее в жизни. Она любила нас… всех. От этого мое холодное сердце наполнялось любовью, жизнью и надеждой… Я молился, чтобы Белла обдумала возможность применения донорской спермы и подарила семье счастье растить и других детей. Какой бы прекрасной ни была наша девочка, одного ребенка было просто недостаточно.
Белла
Когда Эдвард вернулся и лег позади меня на кровати, я молча приняла объятия, обвив его руки вокруг себя. Я давно разбросала салфетки и открыла дверь, однако заснуть мне так и не удалось. Мысли неслись бешеным потоком, голова кружилась. Я пыталась представить, какой у нас с Эдвардом получится разговор, когда я постараюсь объяснить ему свой поступок, и от этого в животе плясал целый рой нервных бабочек.. Дело не в том, что я пожалела о содеянном… Даже на миг не пожалела… Но мне было неспокойно.
Элис знала о моем поступке. Конечно, она будет в ярости… Но мне очень хотелось спросить, видит ли она что-нибудь в моем будущем теперь, когда внутри у меня семя Эдварда. От одной лишь мысли – от волнующего предвкушения возможной беременности ребенком Эдварда – бабочки начинали порхать еще стремительнее. Я понимала, что у меня был всего один день – в лучшем случае – до того, как Элис и остальные вернутся домой. И потом Эдвард все узнает. Как бы я ни боялась его реакции… я все же предпочла бы, чтобы он узнал все от меня, а не от сестры.
Я сосредоточилась на собственных мыслях.
Элис, я решила, что скажу ему в конце недели. Я не была точно уверена, что это сработает, но если наша сестра ждала моего решения, она поймает эту мысль. В конце концов, скоро Эдвард заметит, что я отключила телефон, и мне бы не хотелось, чтобы он обнаружил несколько десятков гневных сообщений, когда снова включит его. Мне все равно придется сказать ему… Толчки Ренесми внутри себя я начала отчетливо ощущать через две недели после зачатия… Сейчас, после пережитого горя, я была более худой, чем во время медового месяца, поэтому мне не удастся долго скрывать беременность. Но не стоило спешить с такими новостями. Мне хотелось сделать все как можно деликатнее. Предательство с моей стороны причинит Эдварду невыносимую боль, но в итоге все мучения окупятся. В этом я не сомневалась.
Возможно, нам стоило уехать? Втроем: Эдвард, Рози и я… На пару дней. Так у меня будет больше времени, чтобы придумать, как сказать ему. Чарли практически с Рождества уговаривал меня привезти ему новорожденную внучку… Если сядем на полуденный рейс до Сиэттла, то прибудем в Форкс еще до заката.
Правда была в том, что мне не хотелось ехать туда. После потери Ренесми и Джейкоба, идея вернуться «домой» внушала ужас. Я понимала, что обязана навестить Билли Блэка, хотя бы для того, чтобы выразить свои соболезнования. Но не могла сделать этого даже по телефону, боясь, что он обвинит меня в смерти Джейка.
Однако страх встречи с Билли был несравним с леденящим душу ужасом, который переполнял меня при мысли о могилке моей маленькой дочери. Душевная рана уже начала затягиваться, но встреча с дочерью – абсолютно невинной жертвой обстоятельств – станет сплошной пыткой. Я нежно провела рукой по плоскому, обнаженному животу, гадая, появился ли там уже ее братик или сестренка, или еще нет. Не сдержавшись, улыбнулась. На этот раз я все сделаю, как надо.
Слышишь, маленький мой? У меня хватит сил для тебя. Обещаю. Эдвард
Утренняя вспышка злости, похоже, окончательно рассеялась. Белла повернулась в моих объятиях и предложила съездить в Форкс на выходные. Колебался я недолго. Разумеется, Белла была ни сном ни духом о том, что в результате смерти Джейка мою семью изгнали из этой части штата Вашингтон, а договор о перемирии расторгнут. Но ни при каких обстоятельствах я не позволил бы ей ехать туда вместе с дочерью без защиты. Границ, которые были ранее обозначены в соглашении, я пересекать не стану… Буду держать себя строгих рамках, находясь в доме отца Беллы и в своем старом доме... Я на самом деле полагал, что проблем с волками не возникнет. Когда я предлагал им отомстить мне, они отказались… Теперь они не должны были претендовать на мою жизнь.
Самолет приземлился в Сиэттле около четырех часов дня. Мы взяли напрокат автомобиль. Забавно, но Белла до сих пор не могла спокойно относиться к моему стилю езды. Разве она не понимала, что если бы они с крохой подвергались хоть малейшей опасности из-за предпочитаемой мною высокой скорости, то я не ездил бы так быстро? Прошло так много времени, а она все еще сомневалась в моих сверхъестественных способностях. Я украдкой усмехнулся, видя, как она вцепилась в ручку над боковым стеклом, крепко держась, пока я лавировал между машинами в пробках, но все же слегка сбавил газ. Мне не хотелось пугать ее… даже если ее страхи являлись необоснованными.
Наш ангелочек сидел в удобном детском кресле, установленном посередине заднего сидения Мерседеса последней модели… Машину мы выбрали исключительно из-за темного цвета. Если бы на улице не было так солнечно, я предпочел бы что-нибудь спортивное… что-нибудь быстрое. Я был счастлив… Действительно счастлив…. Впервые за последние несколько месяцев. И не видел никаких причин скрывать это. У меня была семья. Я снова жил. И ничто не помешает мне сделать идеальными их жизни.
Однако я не забыл об утреннем недоразумении, и по ее напряженным плечам и неуверенному поведению, видел, что Белла тоже. Нам следовало обсудить способы пополнения семьи, и совместные выходные как нельзя лучше подходили для этого. Оставалось лишь надеяться, что я сумею убедить ее и объяснить, что человеческий ребенок – это единственный выход.
Когда мы оказались за городом, плавное движение автомобиля и негромкое жужжание двигателя убаюкали Беллу с Розалис. Я снова вдавил педаль газа, летя по шоссе. Ощущение скорости воздействовало на меня, словно адреналин. Вскоре за окнами появились знакомые окрестности Олимпийского полуострова. И все-таки, возвращение домой немного тревожило меня… но только лишь потому, что я не знал, как эта поездка повлияет на нас. Что она будет означать для Беллы и для меня сейчас, когда мы заново строим наши отношения. Ни она, ни я не заговорили о посещении могилки Ренесми, но, думаю, оба понимали, что это необходимо. Что ж, время покажет.