---

Глава 27. Часть 2

---

Стоило нам с девочкой выйти из здания компании, как откуда ни возьмись появились ненавистные репортеры. Только их мне не хватало!

– Мистер Каллен, это ваша дочь?

– Мистер Каллен, как зовут девочку?

– Эдвард, ответьте! – кричали они мне, когда охрана взяла нас с Эмили в плотное кольцо, не подпуская к нам репортеров. Мы прошли через созданный телохранителями коридор и оказались у дверей автомобиля, в котором нас ждал водитель.

Мы собирались отправиться в больницу к Изабелле, но перед этим нам нужно было заехать в отель, где меня ждал мой адвокат. Оставив Эмили сидеть в машине с водителем и одним из телохранителей, я вошел в «Mandarin Oriental». Боб Бейкер уже ждал меня в шикарном холле гостиницы. У него в руках был пакет документов, который просто защищал меня от сотрудников социальной службы. Выписав чек на кругленькую сумму, я обменял его на драгоценную папку, которая позволяла мне взять временные права на опекунство. Поблагодарив Боба за работу и распрощавшись с ним, я вернулся в автомобиль к Эмили.

Стоило нам оказаться в больнице, как Эмили тут же ринулась в палату матери, а мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Побыв некоторое время в палате, я оставил девочку с матерью, а сам вышел в коридор, чтобы переговорить с охраной, которая дежурила возле палаты. Стало ясно, что особых поводов для беспокойства не было. Только лишь один надоедливый офицер полиции пытался выяснить причины нахождения девушки в отделении интенсивной терапии, но, так как Белла находится в тяжелом состоянии, ему не позволили пройти к ней, ведь в этом не было никакого смысла, а когда он стал мешать работе докторов, то и вовсе попросили покинуть отделение интенсивной терапии.

Позже, найдя доктора Голдберга и пообщавшись с ним, я выяснил, что никаких видимых изменений в состоянии девушки нет. Это никак не облегчило мою душу, но, по крайней мере, меня радовало, что ей не стало хуже, это уже было хорошей новостью. Позже я повстречался с людьми из органов опеки. Они настаивали на том, чтобы я отдал им Эмили и позволил определить ее в приют. Но, когда я протянул им папку со всеми необходимыми документами, они резко изменились в лице, явно не ожидав такого поворота событий. Отпускать от себя Эмили я не собирался. Ради этого я готов был пойти на многое, главное, чтобы моя девочка оставалась под моим присмотром и только под охраной.

В итоге, я смог забрать дочку из больницы, не обратив внимания на изумленные лица врачей и сотрудников социальной службы. Еще бы, ведь раньше они даже представить не могли, что Эмили моя дочь.

Долго не думая, сразу после больницы, мы поехали ужинать в один из моих самых любимых ресторанов. К этому моменту малышка явно повеселела. Если б я знал, что поход к Изабелле так расслабит и поднимет ее настроение, то сделал бы это еще с самого утра.

– Мистер Каллен, рада вас видеть! – нас восторженно встретила Кэтлин Уоррингтон – управляющая рестораном «Bouley».

– Да я тоже, Кэтлин, – приветливо улыбнулся я.

– Вы столик заказывали?

– Нет, но мне нужно укромное место, я не один, с юной леди, – пояснил я, отойдя в сторону. Я указал на Эмили, скромно стоящую рядом со мной. Кэтлин нежно улыбнулась и, поняв, что именно мне нужно, попросила нас немного подождать.

– Сейчас я все организую, – предупредила девушка и на некоторое время оставила нас с Эми одних. Пока мы снимали верхнюю одежду, девушка вернулась. – Пожалуйста, пройдемте за мной.

Кэтлин предоставила нам столик в очень удобном, чуть отдаленном месте в восточной части ресторана. Идеальное место, чтобы скрыться от знающей меня публики с учетом того, что я не собирался демонстрировать себя и свою дочку.

Мы заказали легкий ужин, но в придачу к этому было много мороженого и пирожных. Девочка, оказывается, сладкоежка. Хотя, так и должно быть в ее возрасте, разве нет?

Этот вечер был для меня необычен. Я и не думал, что так мерзко начавшийся день может подойти к концу именно таким образом. Я сидел в любимом ресторане в уютной атмосфере со своей маленькой дочерью, которая уплетала мороженое с таким наслаждением, что мне самому захотелось попробовать его.

Сначала Эмили не особо обращала на меня внимание, но, когда ужин стал подходить к концу, она вдруг подняла на меня глаза и спросила:
– У тебя есть дети?

Я чуть не подавился, когда она спросила это, глядя на меня так, словно я – преступник, скрывающий правду. Посмотрев на нее, я нахмурился, а потом решил честно ответить:
– Хм, да. Есть, – я вытер губы салфеткой и уже приготовился к словесному марафону.

– Сколько? – продолжала интересоваться она, ковыряясь ложкой в мороженом.

Я был удивлен слышать бойкий голос малышки, учитывая, что весь день не мог и слова из нее вытянуть.

– Один, – я сглотнул. Надеюсь, что больше у меня нет детей...

– Сын?

Я прочистил голос и расслабил галстук:
– Нет, дочь.

– А где она сейчас? – это был наводящий вопрос. И что мне оставалось? Мне пришлось соврать, хотя не могу сказать, что отчасти это не было правдой.

– Она живет со своей мамой.

– Так же как мы с мамой живем одни без папы? – посмотрев на меня, удостоверилась малышка. Я нахмурился, боясь ляпнуть что–нибудь лишнее.

– Наверное, – насторожившись, я положил салфетку на стол. Я боялся того, куда нас может завести этот разговор. Хотя, немного подумав, я решил использовать этот момент и выяснить некоторые детали, которые интересовали меня уже очень давно. – Кстати, а где твой папа, ты знаешь его имя, видела когда–нибудь?

– Нет, – девочка вздохнула. – Я никогда не видела его, но знаю, что он есть.

Это уже интересно...

– Мама не говорила, где он?

– Нет, она говорила только то, что он очень занят на какой–то работе, поэтому не может приехать к нам. Но я жду, я знаю, что он скоро освободится и появится здесь, – уверенно заявив это, она улыбнулась и принялась дальше есть сладости.

– Так ты не ненавидишь его? – напрягшись, я все–таки задал главный вопрос. Эмили подняла на меня глаза и нахмурилась.

– А за что я должна ненавидеть его? – удивилась она. – Я люблю его, он же мой папа.

Вот чем отличаются дети от взрослых. У них все просто и ясно. Им не нужно ненавидеть кого–то, кого они еще ни разу в жизни не видели, они далеки от предрассудков и решают все самостоятельно. Они всегда говорят честно, говорят то, что чувствуют и думают, без фальши и скрытого смысла. С этого момента дети мне стали нравиться куда больше.

Я продолжал думать о том, что она сказала, а потом до меня дошло. Меня словно стрелой пронзило. Стоп! Она сказала, что любит меня? Серьезно? Она это сказала!?

Пока я не мог нарадоваться ее словам, Эмили вдруг продолжила.

– Многие девочки говорили мне, что папа не любит меня, что он бросил нас с мамой, но это не так. Я чувствую, что это не так, – грустно проговорила она и подняла на меня глаза. Я видел в них грусть и желание быть не только с ее матерью, но и отцом, которого до сих пор у нее не было.

Мое сердце защемило, потому что я осознавал, что безумно виноват перед ней, и ничто не изменит этого. Я видел, какая она хорошая и не мог простить себя за то, что не видел, как она родилась, как росла, как делала первые шаги, как сказала первые слова. Все это я упустил, и возможности вернуть это у меня нет. Зато есть возможность не повторить в будущем и позволить Эмили обрести отца, а себе - наслаждаться ее присутствием, ее взрослением, ее жизнерадостной милой улыбкой... Просто быть рядом.

– Ты права, – я улыбнулся, – Эмили, твой папа любит тебя, он не может тебя не любить, – убеждающее произнес я. И говорил я это более чем искренне. Я понимал, что всепоглощающая любовь к ребенку, которого я знаю всего несколько дней, не может просто так взять и появиться из ниоткуда, но то, что где–то глубоко внутри меня уже зародилось это чувство, знал наверняка. И знаете что, мне хотелось кричать от счастья.

– Да, – Эмили тяжело вздохнула. Я не понял, что означала ее внезапная перемена настроения, но видел, что она резко сникла.

– Что такое? Ты чего загрустила? – я заглянул ей в глаза.

– Я просто по мамочке скучаю.

– Она скоро поправится и вы снова будете вместе, обещаю, – я подбадривающе подмигнул ей. Она мне ответила мягкой улыбкой, а потом продолжила скрести ложкой по тарелке...

Когда ужин был доеден, мы стали собираться.

– Ну что ты доела, поехали домой?

– Домой?

– Ммм, ко мне домой. Пока твоя мама находится в больнице, ты будешь жить у меня дома.

– Хорошо, – задумчиво, но весьма довольно ответила девочка.

– Идем, – я протянул руку, чтобы помочь малышке слезть с высокого стула.

Подъехав к дому и поднявшись на самый верх, я провел Эмили к дверям квартиры. Стоило девочке войти внутрь, как вдруг она остановилась на пороге и удивленно посмотрела на меня.

– Ты здесь живешь?

– Да, что–то не так? – закрывая дверь, спросил я. Меня обеспокоили ее недоверчивые нотки в голосе.

Она пожала плечами и снова осмотрелась. – Просто здесь так красиво, – завороженным голосом пробормотала она и улыбнулась.

– Спасибо, – ее похвала польстила мне, было приятно слышать такое из уст ребенка. – Давай снимем пальто и обувь, а потом я покажу тебе всю квартиру, – предложил я.

Когда мы избавились от верхней одежды, придерживая Эмили за плечи, я повел ее на экскурсию по квартире.

– Итак, это, как ты уже поняла холл, ведущий в гостиную, – продвигаясь вперед по освещенному софитами коридору, мы вышли в большую комнату. – Это гостиная.

Я указал рукой на пространство, простирающееся перед нами. Да, помещение казалось огромным и немного пустым из–за больших окон, прикрытых почти прозрачным тюлем, белых стен, сливающихся со светлыми нишами, и белой и стеклянной мебели, удобно расставленной по периметру. – Здесь есть все: телевизор, аудиосистема и двери в другие комнаты.

Я посмотрел на Эмили, которая задумчиво огляделась по сторонам и заострила свое внимание на телевизоре, висящем на стене.

– А мультики у тебя есть? – интересуясь, она задрала голову кверху. Черт, об этом я как–то не подумал.

– Мультики? Э, нет, но могу купить, если надо, – заявил я, почесав затылок.

Она кивнула и сделала шаг вперед, а я продолжил стоять на месте и ломать голову над тем, как и когда я смогу это сделать. Очнулся я только тогда, когда понял, что Эмили уже давно нет рядом, и стоит она перед дверьми, ведущими в ванную и кухню. Подойдя сзади, я толкнул дверь вперед и пояснил.

– Здесь ванная, а тут кухня и столовая.

– Ух ты, вот это кухня! – возликовала Эмили, увидев вполне обычную кухню. Признаю, что там было весьма уютно и комфортно, но шикарной ее назвать никак нельзя было.

Например, кухню в моей первой квартире или кухню в особняке я мог назвать восхитительными, потому что это действительно было так. Да что я говорю, я видел кухню в доме Блэка – она в десять раз больше этой! И чего Эмили такая довольная, не пойму?

– Тебе действительно нравится? – я прошел вглубь помещения и облокотился на барный стол.

Эмили кивнула.
– Да, здесь такая красивая печка, – она подошла к духовому шкафу и погладила его.

Боже, я совершенно не понимаю, что творится в этом чертовом мире, и тем более не понимаю, что нужно для счастья этого ребенка.

– Ты что, не понимаешь!? Здесь же можно испечь очень много вкусных печенек и кексиков! – радостно проголосила она, посмотрев на меня как на недоумка.

«Ааа, теперь это все объясняет», – в замешательстве подумал я и, слегка выпучив глаза, вышел из кухни. Эмили поторопилась за мной. Пройдя по гостиной, мы вышли к ряду других дверей и лестнице, ведущей на второй этаж.

– Так, это мой кабинет, – я замолк на секунду и, поджав губы, опустил взгляд на девочку. – Сюда вход строго воспрещен, здесь хранятся мои документы, их трогать нельзя!

Эмили вскинула бровь и, поджав губы, кивнула. Видимо, сегодня она выучила урок, что трогать мои бумаги НЕЛЬЗЯ, иначе я могу сойти с ума и буду орать как недорезанный.

– Я поняла, – ровным тоном пролепетала она и, заложив руки за спину, развернулась и пошла к выходу из кабинета. Подняв глаза к потолку, я покачал головой и пошел за девочкой, которая уже стояла в соседней комнате.

– Здесь комната для гостей и ванная, – пояснил я.

– Я тут буду спать? – она указала на высокую кровать с резной спинкой, белым покрывалом и оранжевыми подушками, которые шли в тон картинам, висящим над кроватью.

– Нет. Это комната для гостей, – снова повторил я. Эмили нахмурилась и наклонила голову набок, не понимая, где же находится ее комната. – Идем.

Мы поднялись на второй этаж и прошли по коридору, на белых стенах которого висели яркие картины с подсветкой.

– Здесь еще одна комната для гостей, – я начал толкать двери вперед, быстро показывая, что и где находится. – Здесь небольшой тренажерный зал; тут бильярдная, ну, это тебе не надо... Так, это еще одна ванная комната, а это моя комната, – я открыл дверь и остановился, обернувшись к Эмили, которая стояла и внимательно изучала мою спальню. – А вот эта дверь, – я указал на дверь, примыкающую к моей спальне – мой гардероб, туда нежелательно заходить... – я снова предостерег ее, боясь, что Эмили может пробраться туда и что–нибудь сотворить с моими драгоценными костюмами, которые значат для меня очень многое и стоят бешеных бабок.

– Хорошо, – пропищала девочка и отошла назад.

– А здесь будешь спать ты. Твоя комната, – я толкнул дверь в светлую спальню с окном во всю стену и выходом на балкон, который я собирался запереть от греха подальше. – Заходи.

Эмили шагнула вперед и остановилась, начав осматриваться. Эта комната не была детской, но бежевые стены, кровать из натурального дерева с покрывалом кофейного оттенка и молочного цвета шторы создавали теплую и спокойную атмосферу. Я планировал все здесь поменять, но только если Эмили будет жить со мной дольше намеченного срока. Если ее мама позволит мне сообщить девочке о том, что именно я ее отец и взять на себя отцовские права, то я готов полдома разнести и изменить, лишь бы Эмили проводила со мной как можно больше времени. Но пока что и речи быть об этом не могло, слишком рано, да и Белла еще не пришла в себя. Я посмотрел на дочку, скромно стоящую посреди спальни. – Тебе нравится?

– Да, – кивнула она и медленно подошла к ярко–зеленому пуфику – единственному предмету в комнате, который не был окрашен в пастельные тона. Она бережно погладила обивку мебели и опустила голову. Я заподозрил неладное.

– Эмили, что–то не так? – я приблизился к ней на шаг.

Девочка повернулась ко мне лицом и, неуверенно подняв на меня глаза, спросила:
– Я правда не должна тебя бояться? – я не ожидал этого вопроса. Я думал, что ее не устроила комната или что–то еще, но это...

Неужели она боится меня? Она думает, что я причиню ей боль? Она думает, что я такой же, как Джейкоб, который до смерти напугал ее? С трудом проглотив ком, образовавшийся в горле, я подошел к ней ближе и сел на корточки, чтобы встретиться с ней глазами.

– Эмили, я никогда не причиню тебе боль и другим этого не позволю. Ты можешь доверять мне и звать на помощь всегда, когда она тебе понадобится. Хорошо?

Она смотрела на меня с грустью в глазах, но все же кивнула на мой вопрос. Я выдохнул с облегчением и улыбнулся ей.
– А теперь тебе нужно умыться и переодеться перед тем, как лечь спать, договорились?

– Угу.

Проводив Эмили до ванной комнаты, я оставил ее одну, а сам спустился на кухню, чтобы выпить воды. Проходя через гостиную, я услышал мелодию своего мобильника, который лежал в кармане моего пальто в коридоре. Нащупав его рукой, я ответил.

– Да, детектив Доусон?

– Мистер Каллен, я узнал, что вы нашли свою дочь и ее маму? – строго спросил мужчина. Я чертыхнулся, потому что совсем забыл сообщить ему об этом.

– Да, нашел. Я думал, что вы уже в курсе, ведь социальные службы предупредили об этом полицию...

– Да, но почему я узнаю последним, что девушка находится без сознания и на вопросы, касающиеся вашего дела, ответить не может?

– Мм, не знаю? – запнулся я.

– И что с ней произошло, по–вашему? Вы можете ответить хотя бы на этот вопрос?

– Это дело рук Джейкоба Блэка, детектив. Я как раз хотел поговорить с вами и попросить о том, чтобы вы связали наши дела. Изабелла Свон проходит как прямой свидетель, который пострадал от этого.

– Ну это мы уже сами решим, кем она является и кто именно с ней это сделал.

– Я же сказал, это Блэк, – устало повторил я.

– Откуда такая уверенность, мистер Каллен? – спросил он, а я, не зная, что именно ответить, замолчал. Я же не сдам Стэнли, которая до дрожи в коленках боится допросов в полиции.

Доусон некоторое время ждал от меня хоть каких–нибудь объяснений, но в итоге, вздохнув в трубку, заговорил сам.

– Эдвард, я понимаю, что у вас обоюдная личная неприязнь с мистером Блэком, но связать два дела в одно без видимых на то причин не в моих силах. Без доказательств вины Блэка я не могу просто взять и обвинить человека в таком серьезном преступлении.

– Поймите, я на сто процентов уверен в его виновности. Я говорил с ним, и он признался.

– Хм, так вот откуда у него те синяки на лице? – обрадованно спросил он.

– Вы что, общались с ним? – удивился я.

– О да. Выглядел он, мягко говоря, помято. Но, Эдвард... Было весьма необдуманно с вашей стороны ехать к Блэку и избивать его. Ваше счастье, что он трус и не стал писать заявление на вас, а ведь мог. Знаете, нападение на человека в его собственном доме - весьма необдуманный поступок.

– Он это заслужил, – процедил я сквозь зубы. – И да, я знаю, что сглупил.

– Не сомневаюсь. Хорошо, тогда давайте завтра вы приедете ко мне в участок, мы все обсудим.

– Я не смогу, – отказался я, посмотрев на Эмили, которая босыми ногами спустилась по лестнице.

– Тогда я к вам, – предложил он. Видимо, Доусону мой офис больше по душе, нежели его тесная комнатушка в участке.

– Договорились. Мне нужно идти. Всего доброго, детектив, – я положил трубку и подошел к девочке, остановившейся посреди гостиной.

– Эмили, что–то не так?

Она закусила нижнюю губу, прямо как это делает ее мама.

– Мне не в чем спать, – тихо пробормотала она и стеснительно опустила глаза в пол.

– Что? – сразу не понял я, а потом очнулся. – Сейчас что–нибудь придумаем, – я вспомнил, что Джаспер давал мне сумку с вещами девочки, поэтому ринулся в коридор, где она, лежа на полу, ждала нас. Порывшись в сумке, я не нашел ничего подходящего, видимо, Хейл забыл положить туда пижаму, в которой сегодня спала Эмили, поэтому мне пришлось импровизировать. Поднявшись на второй этаж и войдя в свою гардеробную комнату, я вытащил кипу футболок. Выбрав наиболее подходящие, я вернулся к девочке и отдал их ей.

– Вот, можешь надеть.

Я не был уверен в размере, но все же это было лучше, чем ничего.

Эмили забрала футболки и скрылась в одной из ванных комнат. Пока она переодевалась, я отправился к себе в спальню, а затем и в ванную, чтобы самому привести себя в порядок и почистить зубы перед сном. Когда я протирал полотенцем лицо, передо мной появилась девочка. Скажу так, моя футболка выглядела на ней как платье, но это было неплохо. Она оттянула края футболки в разные стороны, как бы спрашивая меня: «Ну как?»

– Думаю, пойдет, – сообщил я, осмотрев Эмили. – Ну что, пора ложиться спать?

Я проводил девочку до спальни и помог взобраться на высокую кровать. Она удобно устроилась на постели, а я, поправив подушки, накрыл ее одеялом.

– Так нормально?

– Да.

Я сидел на краю кровати и, чуть подавшись вперед, внимательно смотрел на свою девочку, на ее сонные глаза, на ее ручки, которые она сложила поверх одеяла. Для меня это было впервые. И вообще все это было странным...

– Ну ладно, я пойду, – прошептал я, привстав с кровати.

– Не уходи, – она протянула ко мне руку. – Побудь со мной.

– Хорошо, – я снова опустился на постель. Я нерешительно протянул к ней руку, которую она не отвергла, а наоборот. Обхватив своими маленькими пальчиками мою ладонь, она слегка притянула меня к себе. Я придвинулся ближе.

– Мне страшно, – прошептала она так тихо, будто боялась, что ее услышат.

– Эми, я здесь, рядом с тобой и я не дам тебя в обиду. Поверь мне, я смогу тебя защитить, тебе нечего бояться, – я говорил это тихим, но уверенным голосом, надеясь внушить ей, что она в полной безопасности.

– Хорошо, Эдвард. Я тебе верю, – зевая, шепотом пробормотала она. – Только пока не уходи никуда, хорошо?

– Не уйду, – тихо произнес я, видя, как девочка засыпает.

Еще некоторое время побыв с дочерью, я почувствовал, как сам начинаю засыпать. Аккуратно высвободив свои пальцы из рук Эмили, я встал с кровати и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь...

Была глубокая ночь. Я лежал на кровати, заложив руки за голову, и сквозь темноту пялился на отражающий мою фигуру глянцевый потолок. Я никак не мог уснуть. Для меня было впервые то, что в соседней комнате спит маленький ребенок – моя дочка. Сегодня я провел целый день со своим ребенком, и это оказалось не так уж страшно. А еще я выяснил, что она не ненавидит меня, наоборот, надеется увидеть меня. Эмили сказала, что любит меня... Она мечтает познакомиться со своим отцом. Для меня это самое настоящее счастье. И каким же я был дебилом, когда думал, что Изабелла придумала историю об отцовстве. Теперь я даже благодарен ей, что тогда все открылось иначе неизвестно, сколько времени я бы был в неведении... Пока Эми еще маленькая и готова принять меня, как своего папу, поэтому сейчас важно решить этот вопрос с Изабеллой и не тянуть до момента, когда девочка повзрослеет и возненавидит меня. Я сделал вдох и глубокий выдох.

«Белла, просыпайся поскорее, ты нужна нам здесь», – мысленно проговорил я, закрыв глаза и чувствуя, как медленно погружаюсь в сон...

Не знаю, сколько прошло времени, но то, что я медленно и без особого желания начал просыпаться всего через пару часов после того, как заснул, было фактом. А все из–за того, что мне что–то дико мешало находиться в крепких объятиях Морфея. Это был мой будильник, который я намереваюсь выбросить вот уже несколько лет. Отключив его, я с наслаждением улыбнулся тишине, наступившей в комнате. Но внезапно я распахнул глаза в шоке.

Что? Мой будильник? Который час?!

Я резко сел и посмотрел на часы.

«Черт, черт, черт! Шесть утра! Через два часа прилетают родители».

Запутавшись в постельном белье и с трудом скидывая часть простыни с ног, я буквально выпрыгнул из постели, а потом забежал в ванную комнату.

Быстро приняв душ, почистив зубы и побрившись, я сделал глубокий вдох перед зеркалом, попытавшись выровнять дыхание и успокоиться, а потом медленной и тихой походкой вошел в комнату, где спала Эмили.

– Эмили, пора просыпаться, – сложив руки на груди и встав напротив кровати, проговорил я. Откуда мне было знать, как правильно будить детей? Я подождал несколько секунд, но девочка абсолютно никак не отреагировала на мой голос.

– Эмили?– снова позвал я ее, но она только повернулась на другой бок, сложив руки под щеку. Вздохнув, я опустил руки и подошел к кровати, чтобы заглянуть ей в лицо. Эмили спала сладким сном, слегка раскрыв ротик.

Я сел на кровать и коснувшись плеча дочки, прошептал: – Эмили, малыш, просыпайся.

Она зашевелилась, а потом что–то пробормотала в ответ.

– Что? Эми, нужно срочно вставать, у нас есть неотложные дела, – я чуть потряс ее за плечико. Девочка медленно раскрыла глаза и сонно поглядела на меня. – Ну, наконец–то. Давай, нужно собираться, – встав с кровати, объяснил я и пошел к выходу из спальни. Встав в дверях и обернувшись к дочке, я проследил за тем, как она начала подниматься с постели, при этом часто зевая и потягиваясь. После этого я отправил ее умываться, а сам пошел одеваться. Надев черный костюм в полоску от Armani, белую рубашку, темно– синий галстук и черные лакированные туфли, я вышел в коридор, а затем решил проверить, как там Эмили. Но стоило мне оказаться в ванной комнате, как я нашел ее в странном положении – она стояла на носочках возле ванны и всеми силами тянулась к воде, текущей из крана. Какого лешего?! Видимо, ее рост не позволял дотянуться до раковины, и поэтому она пыталась умыться таким образом.

Найдя глазами подставку для полотенец, я поставил ее перед раковиной.

– Почему ты не сказала, что не дотягиваешься до раковины? – встав позади нее, спросил я. Эмили посмотрела на меня своими большими глазами и тут же поджала губы. – И каким это образом ты вчера умывалась?

– Так же, как и сейчас, – пробулькала она.

– И зубки ты не чистила? – я вскинул брови, застав ее на месте «преступления».

Она помотала головой.

– Ясно.

Достав из шкафчика новую зубную щетку и нанеся на нее каплю зубной пасты, я отдал предмет девочке.

– Это обязательная процедура, Эмили, – строго предупредил я.

Она поджала губы и с весьма недовольным видом забрала щетку из моей руки.

Поставив ее на подставку перед раковиной, я включил ей теплую воду и, убедившись, что все в порядке, вышел за дверь, собираясь позвонить своей охране, которая должна была подготовить машину для поездки в аэропорт.

Как только я договорил по телефону, передо мной появилась дочка.

– Ты готова? Тогда быстрее одевайся, нам надо спешить. Вперед! – девочка скрылась за дверьми комнаты, а я спустился вниз в свой кабинет, чтобы проверить электронную почту. Через минут пятнадцать Эмили стояла в дверях кабинета. На ней была одета вся та же одежда, что и вчера, поэтому я нахмурился.

– Напомни мне, что нам надо заехать в магазин и купить тебе одежду, – проговорил я, вставая из–за стола. – Идем.

Накинув на себя пальто, я стал ждать, когда Эмили, наконец, оденется. Но, опустив глаза на девочку, я понял, что она тоже чего–то ждет от меня.

– Что? – непонимающе спросил я.

– Я не умею завязывать шнурки, – стыдливо пояснила она и опустила глаза вниз. Я же, наоборот, закатил глаза кверху. – Мама много раз учила меня завязывать их, но у меня не получается, – виновато пробормотала она, когда я со вздохом опустился на одно колено перед девочкой. Я завязывал шнурки, когда дочка держалась за мои плечи и внимательно смотрела на то, как шевелятся мои пальцы. – Это так сложно, ничего не понимаю, – пробубнила она, отчего на моем лице внезапно расплылась улыбка. Нет, Эмили все–таки замечательный ребенок. Может, все дети такие милые и хорошие, но она одна такая. Потому что она – моя девочка...

Когда мы все–таки вышли из квартиры и сели в лимузин, Дин повез нас в аэропорт. Представление должно было начаться через считанные минуты.

Прибыв в аэропорт Кеннеди с небольшим опозданием, мы с Эмили вошли в здание аэровокзала. Но слава Богу, мои родители еще не вышли, что было удивительно, ведь пассажиры бизнес класса обычно появляются первыми, но в любом случае нам пришлось их немного подождать.

– А кого мы ждем? – не понимая, зачем мы здесь, спросила Эмили.

– Моих родителей, Карлайла и Эсми Каллен, – пожав плечами, равнодушно ответил я. И только увидев родителей, идущих с парой чемоданов в руках, я вдруг осознал: а ведь они являются бабушкой и дедушкой Эмили... Блин, я об этом как–то даже и не думал. Я начал нервничать.

С каждой секундой Карлайл и Эсми приближались к нам, и я мог все четче разглядеть их выражения лица.

Первым делом я обратил внимание на Карлайла, который был явно не в восторге при виде меня, держащего незнакомую девочку за руку. Зато мама была весьма заинтересована и восхищена при виде нас двоих.

– Эдвард, милый! – радостно воскликнула мама, когда оказалась перед нами. Она протянула руки и обняла меня.

– Привет, мам, – я обнял ее в ответ. – Как долетели?

– Отлично, спасибо, дорогой, – махнула она рукой, продолжая улыбаться.

– Отец, – поприветствовал я Карлайла, когда он, поставив чемоданы, освободился от груза.

– Здравствуй, Эдвард, – мы пожали друг другу руки.

– Эдвард, может, представишь нам это милое создание? – попросила мама, не отрывая глаз от Эмили, которая все это время стояла рядом со мной и с любопытством рассматривала моих родителей.

– Оу, это Эмили Свон. Это дочь моей секретарши, – я указал на Эмили, а потом, запнувшись, провел рукой по затылку. – Ну, знаете... – я не стал продолжать, потому что при Эмили объясняться не собирался. Слава Богу, что Эсми была очень умной и догадливой женщиной, поэтому настаивать на объяснениях не стала.
– Конечно, – мягко улыбнувшись мне, кивнула она.

– А мы ведь уже знакомы, да Эмили? – неожиданно высказался отец, посмотрев на девочку. Я нахмурился, когда Эмили стеснительно кивнула и спряталась за меня.

– Правда? Интересно... – удивился я, не представляя, когда и каким образом они успели познакомиться.
– Ну, чего мы стоим? – подала голос Эсми, прервав мои размышления. – Может, уже поедем домой, и ты нам все расскажешь?

– Да. Машина ждет у дверей.

– Ну, тогда поехали, – сказал Карлайл и двинулся вперед. Проследив за тем, чтобы моя охрана забрала родительские сумки и отнесла их к машине, я снова взял Эмили за руку и повел ее на улицу.

Удобно разместившись в лимузине, мы поехали в квартиру Эсми и Карлайла. Апартаменты располагались у Центрального парка, что было вполне хорошим местом для прогулок с дочерью.

Преодолев все пробки, через полтора часа мы стояли на пороге родительского дома. Мне снова пришлось провести экскурсию по апартаментам, при этом почувствовав себя великолепным гидом. «Хм, возможно, я был бы неплохим экскурсоводом»,– глупо подметил я мысленно и качнул головой, чтобы вытряхнуть оттуда всякий бред. Отведя Эмили в туалет, в который она просилась еще во время поездки в лимузине, я подождал ее за дверью, а потом вместе с ней спустился вниз в столовую, где Эсми накрывала на стол. Чувствуя на себе пристальный взгляд, я заметил, как Карлайл наблюдает за мной. Отец был явно недоволен происходящим, а вот Эсми, если ей удавалось взглянуть на нас, то смотрела с такой нежностью и умилением, что аж тошно становилось.

Прошло еще полчаса, прежде чем Эсми пригласила нас всех за стол.

– Итак, Эдвард, может, расскажешь нам, как Эмили оказалась с тобой, а не с ее мамой? – с любопытством поинтересовалась мама. Я же совсем не хотел сейчас это обсуждать, но пришлось.

– Это долгая история, и я не думаю, что сейчас стоит об этом говорить.

– Отчего же? – отец отложил вилку в сторону и сложил ладони вместе. – Мне кажется, что сейчас самое время, – он взглянул на Эмили, сидящую рядом со мной. Девочка, откусив и начав пережевывать кусочек пончика, переводила взгляд с меня на Карлайла и обратно, явно не понимая, что здесь происходит.

Нахмурившись, я промокнул губы салфеткой и, выдохнув, пояснил:
– Мать Эмили находится в больнице, она в коме.

Все резко замолчали.

Эмили опустила глаза к тарелке, отец тут же задумчиво посмотрел на Эсми, которая, в свою очередь, в ошеломлении прикрыла рот рукой:
– Господи.

– Причины всего этого я объясню позже, – в полной тишине я услышал свой хриплый голос.

– Раз так, то почему служба социальной службы не занялась вопросом опекунства над ребенком? – строго спросил Карлайл. Удивившись его реакции, я сузил глаза и посмотрел на него.

– Я собрал все документы и со вчерашнего дня я являюсь опекуном девочки, это даже не обсуждается. Я ответил на твой вопрос, Карлайл? – жестко произнес я, разозлившись на него из–за такого безразличия к ситуации и к своей внучке. Он отлично понимал, что это моя дочь, но все–таки предложил отдать ее в приют, я не мог поверить его словам. Меня это просто взбесило.

– Вполне ясно, – сказал он и продолжил есть.

После этого Карлайл не проронил ни слова, Эсми также замолчала, а я же просто пережевывал завтрак и мечтал о том, чтобы все это поскорей закончилось. На самом деле я хотел выйти из–за стола раньше, но оставить Эмили одну не мог, поэтому пришлось досидеть до конца.

Вскоре Карлайл сообщил о том, что пойдет примет душ и переоденется перед тем, как ехать в компанию, а Эсми принялась за уборку стола. Решив помочь ей, я включил телевизор для Эмили и отправился на кухню.

– Она замечательная, – складывая посуду в посудомоечную машину, сказала мама, почувствовав мое присутствие.

– Да, она милая, – задумчиво согласился я, подойдя к кухонному столу.

– Эдвард, я ведь правильно все поняла? – мама посмотрела мне в глаза. – Она и есть моя внучка? – громче, чем нужно, спросила она.

– Ты можешь говорить тише? – шикнул я.

– Прости, – извинилась она, оглянувшись в сторону гостиной. – Ну так что?

– Да, это правда.

– Я не могу поверить в это! – сдерживая себя, чтобы не захлопать руками и не закричать, Эсми радостно сжала кулаки. – Ааааа! – все же вырвалось из нее.

– Мама! – приструнил я веселье матери.

– Прости, просто она такая... – мама, поджала губы, подбирая эпитеты для описания своей внучки. – Такая светлая и очень–очень похожа на тебя.

– Что? На меня? Я не замечал, – хмуро произнес я и задумался.

– Ты серьезно или шутишь? – Эсми вскинула одну бровь и покачала головой. – Да она копия тебя, только волосы у нее темные, наверное, мамины, да?

– Да, у Беллы темные волосы, – грустно ответил я, подумав о том, что еще не был в больнице и не знаю ее сегодняшнего состояния.

– У Беллы? Она красивая, да? – вскинув бровь, поинтересовалась мама.

– Симпатичная, – скупо ответил я.

– Да ладно, Эдвард. Я тебя отлично знаю, не умеешь ты скрывать свои эмоции. Я, конечно, не знаю, что между вами произошло, и тем более, как так получилось, что мы в течение этих лет не знали о девочке, но то, что ты очень нежно относишься к Белле, я могу сказать наверняка. Кстати, что значит - она в коме? Что случилось?

– Это долго, – не желая говорить об этом, я отвернулся от Эсми, чтобы налить себе сок.
– Ничего. Я готова услышать все, – встав передо мной и положив руку на пояс, она сурово посмотрела на меня.

Я сначала сомневался, но решил вкратце рассказать о том, как получилось, что я внезапно стал папой и о том, что произошло с Изабеллой.

Сначала я описал все события, а потом перешел на причины и последствия всех наших с Беллой действий, и тогда понял одну вещь. Причиной того, что девушка сейчас в коме - являюсь я. Это ведь я не дал ей шанса объясниться со мной, а просто выкинул ее из здания. Если бы я услышал ее тогда, то ничего бы этого сейчас не было, и сейчас она была бы цела и невредима и сидела бы с Эмили, а не лежала в больнице без сознания.

– Это не твоя вина, - мама покачала головой. – Это стечение обстоятельств, судьба, злой рок, называй как угодно. Видимо, это должно было случиться, и ты не в силах исправить прошлого. Живи настоящим и будущим и старайся больше не совершать глупых ошибок, потому что стоят они очень дорого, – погладив меня по плечу, подбадривающе проговорила Эсми.

– Спасибо, мам, – я благодарно улыбнулся ей.

– Я люблю тебя, сынок, – сказала она, с нежностью глядя на меня, а потом приобняла. Эсми соскучилась по мне, и я отлично это знал. Она всегда скучает по мне, даже если мы не видимся хотя бы один день. Что ж поделать, ведь она моя мама...

– И я тебя, – признался я, погладив ее по спине.

– Ладно, мне пора идти, – предупредил я, разорвав объятие.

– Конечно.

Я остановился в дверях кухни, вспомнив кое–что...

– Кстати, ты можешь сегодня побыть с Эмили? У меня работа, нам с отцом нужно решить некоторые вопросы.

– Конечно, я побуду с ней столько, сколько понадобится. Черт возьми, это же моя внучка! Я хочу быть с ней! – снова крикнула она.

– Мама!

– Ой!

– Может, тогда сходите в магазин, купите ей что-нибудь, а то у нее ни одежды, ничего нет, я даже не знаю, что ей вообще нужно. Сделаешь это для меня? – я состроил сиротское выражение лица.

---

Глава 27. Часть 4

---