Я пытался сдержать ухмылку, которая прорывалась наружу.
Беа пришла сделать осмотр, умело огибая Рене, чтобы добраться до мониторов Беллы.
Рене поцеловала Беллу в лоб, похлопала её по руке, и затем убежала в предвкушении, как она расскажет Филу, что Белле стало лучше.
– Ты переживаешь о чём-то, милая? – спросила Беа. – Твой сердечный ритм немного ускорился.
– Я в порядке, – заверила её Белла.
– Я сообщу твоей медсестре, что ты пришла в себя. Она придет через минуту.
Прежде, чем дверь успела закрыться за Беа, я был рядом с Беллой.
Её брови подскочили, то ли от волнения, то ли от впечатления.
– Вы угнали машину?
Я понимал, она имела в виду автомобиль на стоянке, но она не ошиблась. За исключением того, что мы украли две машины.
– Хороший был автомобиль, очень быстрый, – ответил я ей.
– Как спалось? – спросила Белла.
Шутливость нашего разговора растаяла.
– Интересно.
Изменение настроения смутило её.
– Что?
Я уставился в возвышенность, которая была её сломанной ногой, не уверенный, что она увидит в моём взгляде.
– Я удивлен, – проговорил я медленно. – Я думал, Флорида… и твоя мама… ну, думал, что ты этого хотела бы.
– Но во Флориде тебе пришлось бы оставаться дома целыми днями, – заметила Белла, не понимая. – Ты бы смог выходить только по ночам, как настоящий вампир.
То, как она это сказала, вызвало у меня улыбку, но в то же время мне очень не хотелось улыбаться.
– Я бы остался в Форксе, Белла. Или в похожем месте. Где-то, где я больше не смог бы причинить тебе вреда.
Она уткнулась в меня пустым взглядом, как если бы я ответил ей на латыни. Я ждал, пока Белла осмыслит сказанное мной. Потом её сердцебиение стало быстрее, а дыхание участилось. Она вздрагивала от каждого вздоха, когда её расширяющиеся лёгкие давили на сломанные рёбра.
Эхо причиняющего боль будущего Беллы промелькнуло на её лице.
На это было тяжело смотреть. Мне хотелось сказать что-то, чтобы облегчить её боль, её ужас, но это должно быть правильным поступком. Решение не казалось правильным, но я не мог доверять своим эгоистичным эмоциям.
Глория пришла в палату, едва заступив на дневную смену. Она оценила Беллу своим опытным взглядом.
«Я бы сказала, она выглядит примерно на шесть баллов из десяти. И всё же приятно видеть глаза бедняжки открытыми».
– Время для новой дозы обезболивающих, милая? – мягко спросила она, открывая подачу вещества из капельницы.
– Нет, нет, – возразила Белла, задыхаясь. – Мне ничего не нужно.
– Не стоит храбриться, дорогая. Лучше, если ты не будешь сильно нервничать, тебе нужно отдыхать.
Глория ждала, пока Белла передумает. Белла осторожно покачала головой, на её лице была смесь боли и неповиновения.
Глория вздохнула.
– Ладно. Нажми на кнопку вызова, когда будешь готова.
Она взглянула на меня, не зная, как относиться к моему непрерывному дежурству, затем посмотрела на мониторы Беллы ещё раз прежде, чем уйти.
Глаза Беллы все еще были дикими. Я взял её лицо в свои ладони, едва касаясь её сломанной скулы.
– Шш, Белла, успокойся.
– Не оставляй меня, – взмолилась она, и её голос надломился.
Именно поэтому я сам был недостаточно силён. Как я мог добавить ей ещё страданий? Она лежала здесь, собранная по кусочкам, борясь с болью, и её единственной просьбой было, чтобы я остался.
– Не оставлю, – ответил я ей и мысленно уточнил: «Не оставлю, пока ты снова не будешь здоровой. Пока ты не будешь готова. Пока я не найду в себе силы». – А теперь расслабься, пока я не позвал медсестру, чтобы она дала тебе успокоительное.
Казалось, она могла слышать мои мысленные разъяснения. Прежде – до охоты и пережитого ужаса – я много раз обещал ей, что останусь. И всегда говорил это искренне, а она всегда верила. Но сейчас она видела меня насквозь. Ритм её сердца не успокаивался.
Я провел пальцами по её здоровой щеке.
– Белла, я никуда не ухожу. Я буду здесь столько, сколько ты будешь во мне нуждаться.
– Ты клянешься, что не оставишь меня? – прошептала она. Её рука дернулась к рёбрам. Они, наверное, ноют от боли.
Она была слишком хрупкой для этого сейчас. Я должен был знать и повременить. Даже несмотря на то, что Рене только что предложила ей идеальный вариант жизни без вампиров.
Я снова взял лицо Беллы в свои руки, позволил всепоглощающей любви к ней наполнить мой взгляд, и солгал со всем тем столетним опытом, который мне давало ежедневное притворство.
– Клянусь.
Напряжение в её конечностях спало. Она не сводила с меня глаз, но через несколько секунд сердечный ритм вернулся к норме.
– Лучше?
Её взгляд был настороженным, а голос неуверенным, когда она ответила:
– Да?
Должно быть, Белла почувствовала, что я по-прежнему кое о чём умалчивал.
Мне было необходимо, чтобы она мне верила, настолько, чтобы благополучно поправиться. Я не мог нести ответственность за осложнения в ходе её выздоровления.
Поэтому я постарался вести себя так, будто ничего не скрывал. Словно был рассержен её неспокойной реакцией. Я придал лицу раздосадованное выражение и процедил сквозь зубы:
– Слишком эмоциональная реакция, тебе не кажется?
Я произнёс эти слова слишком быстро, возможно, Белла не смогла их расслышать.
– Почему ты так сказал? – прошептала она дрожащим голосом. – Ты устал от того, что меня нужно постоянно спасать? Хочешь, чтобы я уехала?
Мне захотелось просмеяться лет сто при мысли о том, что я от неё устал. Или проплакать тысячу.
Но придёт время, теперь я был уверен, когда мне придётся заставить Беллу осознать это в других обстоятельствах. Поэтому я смягчил свой ответ, сделал его безразличным, сдержанным.
– Нет, я не хочу расставаться с тобой, Белла, конечно, нет. Будь благоразумной. И я ничего не имею против того, чтобы тебя спасать – если только это не связано с тем, что именно я подвергаю тебя опасности... я – причина, по которой ты здесь.
Правда всплыла в конце моей речи.
Белла сердито посмотрела на меня.
– Да, ты – причина, причина, по которой я жива.
Я не мог продолжать оставаться безразличным. И прошептал, чтобы скрыть боль:
– Едва жива. Забинтованная, в гипсе и почти неспособная двигаться.
– Я говорила не о моём новом околосмертном опыте, – резко оборвала она меня. – Я думала о других событиях – ты можешь сделать выбор. Если бы не ты, я гнила бы на кладбище Форкса.
Я мысленно отшатнулся от этой картины, а затем вернулся к своему мнению, не позволяя ей увести разговор в сторону от моего чувства вины.
– Это не самое худшее, правда. Не видеть тебя там, на полу... съёжившуюся и искалеченную. – Я боролся, чтобы вернуть контроль над голосом. – Не думать, что я опоздал. Даже не слышать, как ты кричишь от боли – все эти невыносимые воспоминания, которые я пронесу с собой сквозь остаток вечности. Нет, самым худшим было чувство… осознание, что я не смогу остановиться. Мысль о том, что я сам собирался убить тебя.
Белла нахмурилась.
– Но ты не сделал этого.
– Я мог бы. С лёгкостью.
И опять её сердце забилось часто.
– Обещай мне, – шёпотом попросила она.
– Что?
Теперь она сверлила меня взглядом.
– Ты знаешь что.
Белла верно определила направленность моих слов. Она могла понять, что я говорил правду о необходимой мне силе. Мне следовало помнить, что она читала мои мысли в тысячу раз лучше, чем я мог читать её. Нужно было отложить на время свою потребность покаяться. Сейчас самым важным было её выздоровление.
Я старался говорить только правду, чтобы Белла не могла раскусить меня так же легко, как и раньше.
– Кажется, я недостаточно сильный, чтобы держаться от тебя подальше, поэтому, полагаю, ты получишь то, что хочешь… неважно, убьет это тебя или нет.
– Ладно. – Но я мог слышать, что это её не убедило. – Ты рассказал мне, как остановился… Теперь я хочу узнать, почему.
– Почему? – непонимающе эхом повторил я.
– Почему ты это сделал. Почему просто не позволил яду распространиться? Сейчас я была бы такой же, как ты.
Я никогда не объяснял ей этого. С такой осторожностью обходил её вопросы. Я знал, что эта правда не открылась ей ни в одном поисковом запросе в интернете. На мгновение я пришёл в ярость и представил лицо Элис.
– Я буду первой, кто признается, что у меня нет опыта отношений. – Слова Беллы лились быстро – она беспокоилась о том, что проговорилась и пыталась отвлечь меня. – Но это же кажется логичным… мужчина и женщина должны быть в каком-то смысле равны… то есть один из них не может всегда бросаться спасать другого. Они должны спасать друг друга в равной степени.
В том, о чём она говорила, была истина, но Белла упускала главную мысль. Я никогда не смогу быть равным ей. Для меня не было обратного пути. И это было единственное равенство, которое оставило её невредимой.
Я скрестил руки на краю её матраса и положил на них подбородок. Самое время унять запал этого спора.
– Ты спасла меня, – спокойно сказал я ей. Это была правда.
– Я не могу всегда быть Лоис Лейн, – предупредила она меня. – Я хочу быть и Суперменом тоже.
Я продолжил говорить спокойно, но пришлось отвести взгляд:
– Ты не понимаешь, о чём просишь.
– Думаю, что понимаю.
– Белла, ты не понимаешь, – прошептал я, мой голос по-прежнему был спокойным. – У меня было почти девяносто лет, чтобы обдумать это, и я до сих пор не понимаю.
– Ты жалеешь, что Карлайл спас тебя?
– Нет, не жалею. – Я бы никогда не встретил её, если бы он не спас меня. – Но моя жизнь была окончена. Я ничем не жертвовал.
Кроме души.
– Ты – моя жизнь. Ты – единственное, что мне было бы больно потерять.
Она в точности отписывала мой взгляд на наши отношения.
«И что ты будешь делать, когда она станет умолять?» – прошептало в моей голове воспоминание о Розали.
– Я не могу сделать этого, Белла. Я не хочу делать это с тобой.
– Почему? – её голос был резким, громким от раздражения. – Не говори мне, что это слишком трудно! По сравнению с тем, что произошло сегодня или, наверное, это произошло несколько дней назад... неважно, по сравнению со случившимся это пустяк.
Я изо всех сил старался сохранять спокойствие.
– А боль? – напомнил я ей. Я не хотел думать об этом. И надеялся, что и ей не хотелось.
Белла побледнела так, что тяжело было смотреть. Некоторое время она пыталась справиться с воспоминанием, затем приподняла подбородок.
– Это моя проблема. Я смогу выдержать боль.
– Храбрость может превратиться в безумие, – прошептал я.
– Это не проблема. Всего три дня. Подумаешь!
Элис! Пожалуй, это даже хорошо, что я понятия не имел, где она находилась прямо сейчас. Я понял, что это было сделано нарочно. Уверен, она собиралась избегать меня, пока я не успокоюсь. Мне хотелось позвонить Элис, рассказать, что я думал об этом малодушном избегании встречи, но, мог бы поспорить, что она не взяла бы трубку.
Я собрался с мыслями. Если Белла хотела продолжить этот разговор, я собирался обратить её внимание на факты, которые она не учитывала.
– А Чарли? – лаконично спросил я. – Рене?
Не придавать этому значение было сложнее. Прошло несколько минут прежде, чем Белла нашлась, что ответить. Открыв рот, она опять закрыла его. Она ни разу не отвела взгляда, но непокорность в её глазах медленно сменилась поражением.
Наконец, она солгала. Это было очевидно, как и всегда.
– Послушай, это тоже не проблема. Рене всегда делала выбор в свою пользу, и она хотела бы, чтобы я поступила также. А Чарли стойкий, он всегда полагался лишь на себя. Я не смогу заботиться о них вечно. У меня есть и своя жизнь.
– Верно, – сказал я, мой голос был серьёзным. – И ради тебя я не стану её обрывать.
– Если ждёшь, когда я окажусь на смертном одре, то у меня для тебя новости! Я уже на нём!
Я подождал до тех пор, пока не стал уверен, что мой голос будет спокойным.
– Ты поправишься.
Она сделала глубокий вдох, поморщилась и медленно вполголоса проговорила:
– Нет.
Неужели Белла подумала, что я солгал о её состоянии?
– Конечно, поправишься, – убедительно ответил я. – Возможно, у тебя останутся один-два шрама...
– Ты неправ. Я умру.
Я не мог сохранить самообладание. Я слышал в своём голосе напряжение.
– Что ты такое говоришь, Белла. Тебя выпишут через несколько дней. Максимум – через две недели.
Она снова удручённо посмотрела на меня.
– Пожалуй, я не умру сейчас... но когда-нибудь умру. С каждой минутой я всё ближе к смерти. И я постарею.
Тревога сменилась отчаянием, когда я уловил смысл её слов. Она думала, я не принимал этого во внимание? Что я каким-то образом упустил из виду этот очевидный факт, что я не замечал мельчайших изменений в её лице, подчёркнутых моей застывшей неизменностью? Что, лишённый дара Элис, я не мог видеть ясного будущего?
Я уткнулся лицом в руки.
– Предполагается, что так это и бывает. Что так и должно случиться. Должно было бы случиться, если бы меня не было – а меня не должно было бы существовать.
Белла рассмеялась.
Я поднял голову, удивлённый сменой её настроения.
– Это глупо, – сказала она. – Это как подойти к тем, кто выиграл в лотерею, забрать деньги и сказать: "Слушайте, давайте вернём всё так, как должно было бы быть. Так ведь лучше”. Я на такое не куплюсь.
– Меня едва ли можно назвать выигрышем в лотерею, – прорычал я.
– Именно. Ты намного лучше.
Я закатил глаза, но затем постарался восстановить хотя бы долю самообладания. Для неё это было нехорошо, как свидетельствовали мониторы.
– Белла, больше мы это не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечность ночи и точка.
Едва произнеся эти слова, я понял, как пренебрежительно они прозвучали. И уже знал, как Белла ответит, еще до того, как она сощурилась.
– Если думаешь, что на этом разговор окончен, то ты плохо меня знаешь. Ты не единственный вампир, с которым я знакома, – напомнила она мне.
Я потерял самообладание, опять.
– Элис не посмеет.
– Элис уже видела это, правда ведь? – уверенно сказала Белла, хотя скорее всего Элис держала некоторые факты при себе. – Вот почему её слова огорчают тебя. Она знает, что я стану такой, как ты... когда-нибудь.
– Она ошибается. – Теперь я тоже был уверен. Я и прежде обходил видения Элис. – А ещё она видела тебя мёртвой, но этого не случилось.
– Не дождёшься, что я поставлю против Элис.
Она смотрела на меня, опять непреклонная. Я чувствовал, как напряглись мышцы моего лица, и попытался расслабить их. Это было напрасной тратой времени, а его осталось так мало.
– Так что нам остаётся? – спросила Белла неуверенно.
Я вздохнул, а потом невесело рассмеялся.
– Думаю, это называется безвыходное положение.
Безвыходное положение, которое привело к неизбежности.
Её тяжелый вздох отозвался эхом моего.
– Ой.
Я взглянул на её лицо, а потом на кнопку вызова медсестры.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке, – неубедительно ответила Белла.
Я улыбнулся ей.
– Я тебе не верю.
Она надула губы.
– Я не буду больше спать.
– Тебе нужен отдых. Все эти споры не идут тебе на пользу.
Это моя вина, конечно, это всегда моя вина.
– Тогда сдавайся, – предложила она.
Я нажал на кнопку.
– Хорошая попытка.
– Нет! – возмутилась она.
– Да? – продребезжал голос Беа из небольшого динамика.
– Думаю, мы готовы к ещё одной дозе обезболивающего, – ответил я ей. Белла сердито посмотрела на меня и поморщилась от боли.
– Я пришлю медсестру.
– Я не стану его принимать, – пригрозила Белла.
Я многозначительно посмотрел на её капельницу.
– Не думаю, что тебя попросят что-то проглотить.
Её сердце опять забилось часто.
– Белла, ты страдаешь от боли. Тебе нужно успокоиться, тогда поправишься. Зачем ты всё усложняешь?
Упрямство исчезло с её лица; сейчас она была просто измучена.
– Я не иголок боюсь. Я боюсь закрыть глаза.
Я протянул руку, чтобы коснуться её лица, и улыбнулся ей со всей искренностью. Это было несложно. Всё, чего я хотел, – всё, чего я когда-либо буду хотеть – смотреть в её глаза целую вечность.
– Я ведь сказал, что никуда не уйду. Не бойся. Пока это делает тебя счастливой, я буду здесь.
До тех пор, пока ты не выздоровеешь, до тех пор, пока ты не будешь готова. До тех пор, пока я не найду сил, которые мне нужны.
Белла улыбнулась несмотря на боль.
– Ты говоришь о вечности, ты же понимаешь?
О смертном понятии вечности.
– О, ты забудешь об этом, – поддразнил я. – Это просто влюбленность.
Она попыталась покачать головой, но сдалась, вздрогнув от боли.
– Меня потрясло то, как Рене восприняла это. Думаю, ты знаешь лучше.
– Как же прекрасно быть человеком, – тихо произнёс я. – Многое меняется.
– Не задерживай дыхание.
Пришлось рассмеяться над её мрачным выражением лица. Она знала, как долго я мог задерживать дыхание.
Глория уже суетилась со шприцом в руке.
«Он должен дать ей немного тишины и покоя, бедняжка».
Я отодвинулся с её пути до того, как слово "Позвольте” наполовину сорвалось с её губ. Я прислонился к стене в противоположном конце комнаты, освобождая место для Глории. Не хотелось раздражать её настолько, чтобы она снова попыталась выставить меня. Я не знал, где Карлайл.
Белла с тревогой посмотрела на меня, обеспокоенная, что я собирался оставить её и уйти. Я постарался придать лицу ободряющее выражение. Я буду здесь, когда она проснётся. Пока я ей нужен.
Глория ввела обезболивающее в порт-систему капельницы.
– Готово, милая. Сейчас почувствуешь себя лучше.
Произнесённое Беллой "Спасибо” прозвучало без особой благодарности.
Всего через несколько секунд глаза Беллы закрылись.
– Этого должно хватить, – прошептала Глория.
Она одарила меня недвусмысленным взглядом, но я посмотрел в окно, притворяясь, что не заметил. Она тихо закрыла за собой дверь.
Я бросился обратно к Белле и бережно обнял ладонью здоровую сторону её лица.
– Останься, – произнесла она невнятно.
– Останусь, – пообещал я. Она уплывала в сон, и я чувствовал, что могу говорить правду. – Как я и сказал, пока это делает тебя счастливой... пока это тебе полезно.
Она вздохнула, лишь отчасти будучи в сознании.
– Это не то же самое.
– Не беспокойся об этом сейчас, Белла. Сможешь поспорить со мной, когда проснёшься.
Уголки её губ изогнулись в слабой улыбке.
– Ладно.
Я наклонился, поцеловал её в висок и прошептал на ухо "Я люблю тебя”.
– Я тебя тоже, – выдохнула она.
Я вполсилы рассмеялся.
– Знаю.
В том-то и проблема.
Борясь с седативным эффектом лекарства, Белла повернула голову в мою сторону... ища меня взглядом.
Я нежно поцеловал её повреждённые губы.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Эдвард? – Она едва смогла произнести моё имя.
– Да?
– Я делаю ставку на Элис, – пробормотала она.
Её лицо расслабилось, когда она полностью впала в бессознательное состояние.
Я уткнулся лицом во впадинку на её шее и вдохнул её обжигающий аромат, вновь желая, как и в самом начале, чтобы я мог видеть сны о ней.
... что можете заказать комплект в профиль для себя или своего друга в 
... что 
0
