«…Чёрный дрозд на рассвете поёт о том,
Что научиться летать можно и со сломанным крылом.
Всю свою жизнь ты ждал,
Когда же наступит этот момент…»

Леннон/Маккартни

Блейз Забини постучал в парадную дверь таунхауса, в котором жили Тео и Драко, но, как обычно, ответа не последовало. Он и сам не знал, зачем беспокоится о подобных условностях, потому что мог аппарировать в квартиру в любое время, когда только пожелает, минуя защитные заклинания хозяев. Тем не менее по большей части Блейз пытался вести себя тактично, поэтому в первую очередь он обычно стучался, и только во вторую аппарировал.

Когда никто на его стук не ответил, он подёргал за ручку, обнаружил, что дверь заперта, и с тихим хлопком очутился внутри квартиры. В комнатах, выходивших окнами на фасад, и фойе было темно. Хотя часы показывали всего лишь без четверти шесть.

«Где Драко? Где Тео? Куда подевалась наша малышка?»

Предполагалось, что он встретится здесь с Драко, чтобы обсудить план выполнения следующих пунктов из списка Гермионы. Они решили, что будут работать в тандеме и одновременно решат сразу две задачи: помогут Грейнджер победить страх перед клоунами (как бы странно это не звучало, на праздновании дня рождения Грэга Гойла), а также спеть перед публикой, так как вечеринка будет проходить в клубе Блейза.

Изначально Забини планировал на сегодня выполнение очередного пункта из списка, но Тео спросил, можно ли ему «проскочить вперёд» и выбрать задание вместо Блейза. Тот, понимая, насколько это важно, коротко ответил: «да». Тео и Гермиона всё ещё не определились с тем, какую задачу им хотелось бы преодолеть вместе, и Блейз понятия не имел, что именно задумал друг. Сам Нотт старательно скрытничал и умолял не рассказывать никому из змеёнышей о том, что он прорвался к Грейнджер без очереди.

Спустившись по лестнице, Блейз зажёг свет с помощью палочки и как можно тише двинулся вперёд. Он переходил от одной комнаты к другой, ожидая что вот-вот обнаружит Тео и Гермиону. Осмотрев все помещения на первом этаже: библиотеку, кабинет, гостиную, столовую и кухню, он отправился на второй. Но ни в бильярдном зале, ни в лаборатории, ни в домашнем кинотеатре, ни в «логове» их тоже не было. Тогда Блейз взбежал на третий этаж. Однако и там никаких следов пребывания Гермионы не нашёл… как, впрочем, и самих хозяев-змеёнышей.

Приблизившись к спальне Тео, он вошёл внутрь и сел на безукоризненно заправленную кровать. Задумчиво поглаживая покрывало ладонью, осмотрел комнату — до жути идеальную и упорядоченную — и чуть заметно поёжился.

«Бедный Тео. Только когда всё вокруг расставлено по своим местам — такое идеальное, сияющее чистотой, словно и не бывавшее в употреблении — он чувствует призрачный контроль над происходящим».

И Забини понимал его, возможно, как никто другой.

В те времена, когда он был ещё мальчишкой, каждый раз, когда мать приводила в дом нового мужа, Блейз, как в убежище, закрывался в спальне и без устали выстраивал в ряд солдатиков, книги или (позже, уже будучи взрослым) перевешивал одежду, пытаясь таким образом контролировать хотя бы мизерную часть собственной жизни среди того, что его контролю было неподвластно.

Единственное различие между друзьями заключалось в том, что Блейз перерос это заблуждение. Он съехал из материнского дома, обнаружил, что его больше не волнует, кого ещё она затащит в мужья, и понял: ни один человек на свете (ни из хороших побуждений, ни из плохих) не волен распоряжаться его жизнью. Теперь он сам себе стал хозяином.

Тео же ещё только предстояло перерасти навязчивую необходимости контролировать окружающую обстановку, хотя его мать, отец и сука-бывшая давно уже сдохли…

Блейз встал. Потянувшись, он остановил взгляд на выходившем на задний дворик высоком окне в дальнем конце комнаты. Подойдя к нему, он тихонько отвёл занавеску и увидел их.

Ему мешали ветви старых хвойных деревьев, росших вокруг дворика, но Блейз отчётливо разглядел, что Тео сидит справа от Гермионы, одной рукой обнимая за плечи, а второй сжимая её ладонь. Увлечённые лишь друг другом, они о чём-то беседовали, и Блейз мог только догадываться о чём.

Голова Гермионы склонилась к плечу Тео, и это было так трогательно… Блейз чувствовал, что хочет быть частью того, что происходило между ними. И надеялся, что когда-нибудь (совсем скоро) ему это удастся.

В этом и было его преимущество. Блейз Забини всегда получал то, что хотел. В отличие от некоторых избалованных маменькиных сынков из числа его знакомых, например, Драко Малфоя, Блейз из кожи вон лез, чтобы сохранить то, что уже имел, и бессовестно интриговал, самыми разными путями добиваясь того, чего ещё только желал. И был благодарен, когда желания сбывались. Что случалось по большей части из-за его неистощимого, всепобеждающего терпения.

Например, он терпеливо ждал, пока Тео Нотт признает, что их связывает нечто большее, чем просто дружба. Правда Блейз до сих пор задавался вопросом:

«Действительно ли он понял, что я имел в виду, когда сказал, что люблю его? Я ведь на самом деле люблю его, но Тео… для таких как он, любовь — явление непонятное, слишком общее и размытое. Может быть он так и не понял толком, что означали те три моих коротких слова…»

Блейз, несмотря на то, что так и не познал отцовской любви (ну, или любви тех, кто пытался его заменить), был знаком с этим чувством не понаслышке. Мать любила его всегда. И всегда он занимал в её сердце первое место. Она даже развелась с одним или двумя мужьями из-за того, что либо они не нравились сыну, либо он не нравился им.

Это вовсе не значило, что мать испортила его своей любовью. Когда обстоятельства того требовали, она могла сказать ему твёрдое «нет». Всё дело в том, что противостоять Блейзу оказалось очень трудно: он мог быть очень убедительным.

От матери он унаследовал красивую внешность, от отца, похоже, телосложение и тёмный цвет кожи, но покладистая беззаботность и здоровый пофигизм были, конечно, его собственными чертами характера. Женщины находили Блейза неотразимо сексуальным. Мужчины считали привлекательным соблазнителем. Старики неизменно попадали под его обаяние. Детям он казался странным жизнерадостным чудаком. Но абсолютно все считали его симпатичным, порой даже красивым. Собаки с кошками и те его любили.

Существовало несколько причин, по которым Блейз Забини нравился всем. Он был милым. Красивым. Сексуальным. Он получил хорошее образование, умел шутить, обладал незаурядным умом и неотразимым обаянием. Да, все любили Блейза, и обычно, в ответ он любил почти всех, ну, по крайней мере, явно не показывал неприязни, если таковая имелась.

Ещё он очень рано почувствовал, что отличается от большинства. Лет в четырнадцать (в период полового созревания) Блейз понял, что его одинаково привлекают и мужчины, и женщины, а когда рассказал об этом незначительном, но интересном факте матери, та лишь спокойно улыбнулась и ответила: «Конечно же, они тебя привлекают, меньшего я и не ожидала».

«Как глупо было долгие годы думать, что эту часть моей натуры необходимо прятать от друзей. Только Эдриан и, возможно, Драко знают правду. Но, в конце концов, для них это не имеет никакого значения. Они по-прежнему любят меня. И как говорила моя матушка: «будут любить и дальше».

Прижав ладонь к оконному стеклу, Блейз наблюдал за тем, как Тео притягивает Гермиону к себе на колени.

«Они охренительно красиво смотрятся вместе. Как же мне добиться их взаимности? Как открыть им глаза на то, что я хочу их… обоих?»

Гермиона, потянувшись к Тео, робко коснулась его щеки ладонью и поцеловала.

Закрыв глаза, Блейз вспомнил, как её губы касались его рта, груди, тела. Она оказалась застенчивой, но страстной любовницей. Стоило только подумать о ней, и член болезненно запульсировал, наполняясь кровью. С той самой проведённой вместе ночи, почти два месяца назад, он снова и снова хотел её с такой силой, что непроизвольно вздрагивал от возбуждения каждый раз, как только вспоминал произошедшее между ними. Он даже больше ни с кем не был после неё. Единственным верным помощником с тех пор стала его рука. Он тихонько засмеялся над собой, когда подумал об этом, а потом снова выглянул в окно.

Губы Тео как раз спустились по щеке Гермионы к её шее.

«Занимались ли они уже любовью? — спросил Блейз себя и тут же ответил: — Нет. Не думаю. Возможно, они займутся любовью там, в саду, сегодня. Может быть, мне удастся посмотреть на них… Или даже присоединиться… — он снова усмехнулся, как вдруг его пронзила ещё одна, потрясшая до основания мысль: — Тео и наша крошка в саду! Сад на заднем дворе! Там, где эта сука убила себя! Где… где он… якобы… пытался сделать то же самое!»

Часто моргая, Блейз отошёл от окна на ослабевших, подгибавшихся ногах и сполз по стеночке на пол. У него затряслись руки, когда он подумал:

«А что бы произошло, если бы Эдриан тогда не успел найти Тео вовремя? Что если бы он… умер? — и ещё одна страшная мысль обрушилась на него, вышибая дыхание напрочь: — Что если мы не успеем вовремя найти антизаклятие для нашей крохи? Что если Гермиона Грейнджер умрёт?.. Это убьёт Тео. Прикончит остальных змеёнышей и меня в том числе. К тому же это будет значить, что впервые в жизни я не получу того, чего мне так сильно хочется!»

Стукнув обоими кулаками по коленям, он собрался с силами, кое-как поднялся и гневно выкрикнул:

— Проклятье! Ну, это уж вряд ли!

«Блейз Забини всегда получает желаемое. Всегда. Больше всего на свете мне нужны Гермиона Грейнджер и Тео Нотт, и мне всё равно, узнает ли об этом кто-то, осудит ли, кто посчитает правым, а кто нет. И если в конце концов окажется, что Тео и Гермиона не хотят меня так, как хочу их [i]я… ну… со временем я с этим справлюсь, [/i]— попытался подбодрить себя Блейз, хотя и не мог понять, как такое возможно, ведь он любил их обоих слишком сильно. — Если они не захотят делить друг друга ни с кем, я дам им всё, в чём они будут нуждаться. Правда, я никогда не думал о нас в подобном ключе, но это же совсем не значит, что я не смогу поступить великодушно и отказаться от них, если придётся, не так ли?»

Блейз развернулся и снова посмотрел в окно. Они всё ещё целовались. И это было так невинно, так ослепительно красиво. Они были чертовски, невыносимо красивы… Не сдержавшись, он снова тихо рассмеялся, окончательно и бесповоротно приняв неизбежное:

«Нет. Я не могу и не хочу отказываться от них, несмотря ни на что. Не бывать этому».

— Блейз?

Он оглянулся и увидел Драко Малфоя, стоящего в дверях комнаты.

— Да?

— Что ты делаешь в спальне Тео? — спросил Драко, переступив порог.

— Я не мог найти тебя, — ответил Блейз. — Где ты был?

— Мы с Гойлом договаривались по поводу вечеринки. А что тут вообще происходит? — Малфой обвёл пространство комнаты широким жестом.

Взявшись за шторы, Блейз потянул их в стороны и мотнул головой.

— Тео в саду.

— Что! — удивление Драко оказалось настолько сильным, что, метнувшись к окну, он запнулся о лежащий возле комода ковёр, рухнул на пол и, перевернувшись на спину, уставился в потолок.

Блейз отпустил портьеры, подошёл к нему вплотную и, посмеиваясь, посмотрел себе под ноги.

— Удачно приземлился, ага?

— Да пошёл ты, — огрызнулся оглушённый Малфой, продолжая отлёживать спину на жёстком полу. — Ты это серьезно? Тео в саду?

Кивнув, Блейз подтвердил:

— С Грейнджер. Думаю, они обсуждали выполнение одного из пунктов её списка. Я за ними наблюдал какое-то время. А теперь они целуются.

Не вставая с пола, Драко сел и устало прислонился к стоящей рядом кровати. Блейз протянул товарищу руку, а когда тот резким ударом откинул её, опустился на кровать, почти касаясь его спины ногой.

— Они целуются? — потупив взгляд, переспросил Малфой.

— Да, именно это я и сказал, — Блейз потянулся к нему и попытался погладить по голове, но он отстранился.

— Как думаешь, долго они уже целуются? — вяло поинтересовался Драко, свесив голову на грудь.

— Возможно. Хотя маловероятно. Думаю, что нет, — отозвался Блейз, тщательно просчитывая правильный ответ. — В одном я точно уверен: секса у них ещё не было.

Малфой вздохнул, но глаз на друга так и не поднял.

Дружески накрыв его плечо своей крупной ладонью, Блейз спросил:

— Что случилось, приятель?

— Я так хотел оказаться на его месте, — прошептал Драко.

— Что? — Блейз сполз с кровати и сел рядом.

— Я хотел, чтобы она выбрала меня. Влюбилась в меня, не в него, — уточнил Малфой, отворачиваясь к стене.

Блейз сочувственно обнял его за плечи.

— Да. Я знаю, каково это.

Развернувшись, Драко уставился на него:

— Ты? Ты на самом деле понимаешь, что я имею в виду?

Блейз кивнул.

— Да, я на самом деле понимаю, что ты имеешь в виду.

— Обычно я получаю то, что хочу, — самоуверенно заявил Малфой. — Сам знаешь.

Блейз улыбнулся.

— Я только что подумал то же самое, только о себе.

Усмехнувшись в ответ, Драко наконец расслабился и склонил голову ему на плечо.

— Разница между нами лишь в том, что ты всегда добиваешься желаемого. Мне же это иногда не удаётся. Почему так?

— Просто вселенная любит меня сильней, — абсолютно серьёзно выдал Блейз, а когда друг скептически фыркнул в ответ, нерешительно положил ему на голову ладонь, прежде чем продолжить: — Ладно. Как насчёт того, что я сильней люблю вселенную, а значит, в большей степени заслуживаю исполнения желаний.

— Как-то мало похоже на утешение, Забини! — съязвил Драко.

Зачёсав свесившиеся пряди волос наверх, Блейз молча продолжал поглаживать его белокурую голову, а затем произнёс:

— Я не знаю ответа на твой вопрос, Малфой. Действительно не знаю. В глубине души ты — хороший человек и тоже достоин счастья.

Драко никак не отреагировал на его слова, тогда Блейз решительным жестом откинул растрёпанную чёлку с его лица и позвал:

— Малфой?

— Чего тебе, кретин?

— Они прекрасны вместе, понимаешь? Их союз прекрасен. И я люблю их обоих. И хочу их обоих. А я, как ты только что сам сказал, всегда получаю то, что хочу. Так что извини, приятель, но на этот раз приз достанется не тебе.

Малфой поднял голову и испытующе посмотрел в глаза лучшего друга.

— Да, наверное, вселенная на самом деле любит тебя сильней, и ты достоин большего. Во всяком случае мои чувства к Тео отличаются от твоих. Я люблю его, но влюблён я всё же в Гермиону. Думаю, я всегда любил её, и мне по-прежнему хочется оказаться на месте Тео.

Молча кивнув, Забини ласково провёл ладонью по его щеке и поднялся на ноги. Он снова предложил Драко помощь, тот принял руку и, не отпуская её, бесцельно побрёл к окну.

Высвободив ладонь, Блейз развернул Малфоя так, чтобы тот выглянуть из окна, отодвинул портьеру и ткнул пальцем вниз. Там, в саду, безмолвно застыв, обнимались Тео и Гермиона. Они не целовались, нет, просто сжимали друг друга в нежных объятьях, излучая тихое умиротворение, и Драко невольно вздохнул, потому что это было прекрасно.

— Мне всё ещё жаль, что на его месте не я, — рассеянно, словно не до конца ещё разобравшись в себе, пробормотал он.

— Отлично тебя понимаю, — признался Блейз, стоя позади него.

Драко потянулся к портьере, словно хотел отгородиться от увиденного, но, как только коснулся спиной груди Блейза, тот крепко обхватил его обеими руками и продолжал удерживать в объятьях, словно не давал ему сбежать или пытался выказать поддержку, а может быть, безмолвно делился с ним силой и терпением.

Спустя какое-то время Блейз повторил:

— Отлично понимаю тебя…