Люди постоянно интересуются, почему я ненавижу осень. Это как часовой механизм. В момент, когда температура падает, меняется мое поведение и, внезапно, я горячая тема для сплетен за ланчем. Они интересуются, почему я постоянно хмурый; направляюсь в офис до восхода солнца и хороню себя за работой на целый день, пока оно не исчезнет за горизонтом. Проблемы дома? Внутренние дела? Возможно, я сделал плохие инвестиции или, на самом деле, просто ненавижу погоду. Я слышал их все.

Хуже, наверное, это мамины друзья, которые заходят в мой кабинет по её просьбе, игнорируя моего секретаря, чтобы принести мне ланч и изводить меня вопросами. Они комментируют мой бледный, болезненный цвет лица и спрашивают, видел ли я когда-нибудь солнце. Возможно, я должен принимать какие-нибудь витамины, восстанавливающие зелья или упражняться; они знают отличного личного тренера. Я беспокоюсь о своей матери, и я должен думать о ней больше. Мне нужно лучше заботиться о себе и перестать проводить ночи то в одном баре, то в другом. Они говорят, что, конечно, не пытаются мне указывать. Им просто хотелось, чтобы я чаще посещал мать.

Они без конца достают меня, но я не могу ничего сделать. Я работаю с большинством их мужей, и это может восприниматься как грубость, если я выгоню их придирчивые задницы.

Но их слова роятся у меня в голове и питают мое чувство вины, так что, в конечном счете, я сдаюсь. Я не должен удивляться, я всегда в конечном итоге навещаю её.

— Тебе действительно стоит взять отгул, Драко, — говорит мама, беспокоясь, что я набрал слишком много дел. — Ты заработаешься до смерти.

Она не знает, что иногда это именно то, что я пытаюсь сделать.

Конечно, я никогда не говорил это вслух.

Затем я оказываюсь с выпивкой в руке, сидя в очередном баре, слушая джазовую группу, играющую на заднем плане.

— Ты уверен, что ты в порядке, приятель? — спрашивает Тео за бокалом бренди. — Ты выглядишь слегка проголодавшимся.

Я в порядке. Ему не стоит волноваться. У меня все под контролем.

Хотя на самом деле нет.

Астория фыркает, когда я спотыкаюсь в своей комнате в два часа ночи, раздраженная моей задницей в третий раз за неделю.

— Честно, Драко. Что с тобой происходит?

Что происходит со мной?

Что ж, разве это не вопрос века?

— Почему ты упорно напиваешься до комы и работаешь больше шестидесяти часов в неделю? — вскрикивает она, пока я неуклюже стягиваю с себя одежду. — Я почти никогда тебя не вижу!

Мне просто много всего надо сделать. Я пытаюсь завести связи. Мне нужно проявить себя.

Она пялится на меня и скрещивает руки на груди. Она не купилась на это дерьмо ни на минуту.

— Попробуй еще раз, дорогой. Твое трудолюбие и загулы, кажется, увеличиваются в это время года. Так, что это? Над чем ты так много работаешь?

Ничего.

Она бросает на меня взгляд, который, вероятно, убил бы другого человека. Она не глупа.

Нет, Астория далеко не глупая, вот почему мои родители настаивали на нашем браке. Она знает, что я многое не говорю. Так много никогда не скажу.

Я не могу. Я не могу сказать ей. Она не поймет.

Она не поймет, почему я должен это делать. Есть причина, зачем я работаю до рези в глазах, сухих и раздраженных от нехватки сна. И, если этого все еще не достаточно, я напиваюсь до тех пор, пока не перестану ясно мыслить.

Я думаю о тебе.

Наблюдения за хрустящими медными листьями, падающими с деревьев, возвращают меня к последнему дню, и я не могу смириться с этим. Все, что я вижу, когда смотрю на этот красочный мир — куча листьев, в которую ты прыгала. Я вижу, как ты вытаскиваешь их из своих волос, твои тонкие пальчики работают медленно, когда я улыбаюсь тебе. Я могу слышать твой смех, пока говорю, как забавно ты выглядишь и заканчиваю смехом над собой, когда ты тянешь меня присоединиться к себе.

Если я выйду наружу, я увижу светлое будущее, и я снова и снова думаю о том, что от меня ускользнуло. Вот почему я не хочу видеть дневной свет, потому что наблюдения лета сменяющегося осенью, постоянно напоминают мне, почему ты была моим самым трудным прощанием.

Я никогда не думал, что что-то настолько ужасное может произойти после такого идеального и красивого дня. Я никогда не думал, что увижу, как твое красивое лицо искажается в агонии, в то время как твое сердце разбивается передо мной. Я никогда не думал, что услышу, как ты спрашиваешь «Почему» бесцветным голосом, вцепившись в мою руку, будто это спасательный круг. Ты не поняла. Как мог я просто закончить все это так? Как мог я относиться к тебе, как будто ты для меня ничего не значила? Как я посмел? Как я посмел?

Иногда мне кажется, Я все еще чувствую, как твои кулачки бьются о мою грудь. Бьются так же сильно, как и сердце в моей груди.

Я слышу твои яростные всхлипывания в своих снах, и бесконечное снотворное не может отчистить мой разум от твоего присутствия.

Я думаю, что заслуживаю это. Я пожинаю то, что посеял, поскольку это касается тебя. Ты говорила мне, что я буду жалеть об этом, и я жалею. Я пожалел об этом в ту же секунду, как слова слетели с моих губ. Я заслуживаю боль, которую испытываю. После всего, я единственный кто разрушил тебя, разрушил нас. Я, не задумываясь, наплевал на наши отношения.

На самом деле это не совсем правда. Не обошлось без мыслей. Я раздумывал над ситуацией несколько дней, прежде чем принял решение. Это было неправильно, очевидно, но я не знал, что еще сделать в тот момент. Я сдался под давлением. Я думал, что поступаю правильно, отпуская тебя. Если бы ты осталась со мной ты бы стала примером.

Были угрозы, и я не мог воспользоваться этим шансом. Я просто не мог рисковать твоей жизнью.

Хотя, оглядываясь назад, я вижу, что они, вероятно, были все пустым блефом, и я сдался. Я не должен был сдаваться так быстро. Надо было постараться. Хотел бы я быть сильнее. Хотел бы игнорировать семейное и социальное давление с целью оттолкнуть тебя, но я был трусом.

Я трус.

Я все еще не могу видеться с тобой, даже пять лет спустя. Я избегаю рынка свежей продукции, как болезни и я даже не смогу подумать о том, чтобы прогуляться по тропинкам вокруг озера Фонтхилл. Если я увижу твоих друзей, я сверну в другую сторону и, один раз даже спрятался в туалете до тех пор, пока они не ушли. Я избегаю есть в ресторанах, в которые водил тебя.

Все наши фотографии хранятся в личном сейфе в моей комнате. Все на свете, что может напомнить мне о тебе, было убрано с поля зрения.

Я думал, это поможет мне, не иметь никаких напоминаний о тебе, но на самом деле это не важно, так ведь? Я все еще думаю о тебе. Я все еще вижу тебя в своих снах. Я все еще вижу тебя в листве, в солнце, в мире, когда я выхожу наружу.

Я не могу уйти от тебя.

Возможно, это потому, что я недостаточно старался. Может быть, это потому что часть меня не хочет забывать. Ты лучшее, что когда-либо происходило со мной.

Лучшее, что когда-нибудь произойдет со мной.

Я знаю, ты, наверное, удивляешься, почему я беспокоюсь, чтобы рассказать тебе это. Прошли годы и слишком многое произошло. Почему беспокоюсь?

На самом деле все просто. Прошли годы, и все это время я держал эти чувства в себе. Я просто так больше не могу.

Я скучаю по тебе.

Я скучаю по тебе с каждым днем все сильнее и не знаю, как я должен забыть тебя. Каждый раз, когда я думаю, что могу двигаться дальше, что-то происходит, и я снова в начале пути. Одинокий, раненный и испытывающий ненависть к себе. Я чертовски ненавижу себя за то, что сделал. Я беспокоился, что сломал тебя, и что ты будешь такой же уязвленной и злой, как я, но недавно я осознал, что не должен был волноваться, потому что ты сильная. Ты намного сильнее меня. Ты с самого начала знала о моей глупости.

Ты знаешь, я видел тебя с Виктором на Министерском собрании в прошлом месяце. Ты выглядела такой счастливой, такой жизнерадостной, что мое сердце разбилось. Я знаю, что у меня нет права вести себя как жертва, говоря так, но я был не готов увидеть, как ты двигаешься дальше. Ты нашла счастье в руках другого мужчины, а я все так же жалок, как и в день, когда я все закончил. Да, я обручился с Асторией, но по большему счету это не был мой выбор. Она не ужасна, и если бы она была у меня первой я, наверное, нашел бы её довольно привлекательной, но она не ты. Она никогда не будет тобой, и, может быть, поэтому счастье ускользает от меня. Я не могу любить её, потому что никогда не прекращал любить тебя.

Замкнутый круг, я люблю тебя, и это убивает меня, потому что часть меня хочет следовать за тобой. Часть меня хочет украсть тебя глубокой ночью и сделать вновь своей. Иногда я даже представляю, что последние пять лет никогда не происходили. Я просыпаюсь и уповаю на Мерлина, чтобы это все было ночным кошмаром, потому что с правдой слишком тяжело смириться.

Правда.

Правда в том, что я любил тебя тогда, я люблю тебя сейчас и, вероятно, буду любить тебя до конца своих дней.

Я знаю, ты, наверное, насмехаешься над этим признанием, и, может быть, не веришь мне, но все в порядке. Я не виню тебя, если ты думаешь что все это бред, но я просто хочу, чтобы ты знала, я рад, что ты нашла любовь. Ты заслуживаешь её. Ты заслуживаешь, чтобы тебя берегли и не воспринимали как должное. Заслуживаешь намного больше, чем я когда-либо давал тебе.

Прости, что я разрушил все хорошее, что у нас было и, я надеюсь, ты сможешь когда-нибудь найти в себе прощение для меня. До того момента я желаю тебе долгой и счастливой жизни.

Навсегда твой,
Драко Малфой



Гермиона смотрела на пергамент, слезы смазали некоторые буквы, упав с глаз.

Он думал, она не знала. Он думал, она ненавидела его за то, что он сделал, но он ошибался. Конечно, она злилась на него. Он обидел её, разбил её сердце и мечты о совместном будущем, но она поняла, почему он сделал это. Она не обращала внимания на его семью, увеличившую враждебность к нему. После того как она через несколько дней остыла, она осознала — он сделал это чтобы защитить её. Он думал, что был трусом, но она была не лучше. Она тоже не боролась за него. Она сдалась так же, как и он.

Он ошибался в стольких вещах. Она не двигалась дальше. Она не была счастлива в руках другого мужчины. Скорее, она просто плыла по течению и напилась до потери сознания в день, когда он обручился с Асторией. По фотографиям, которые появились на следующий день в Ежедневном Пророке, она могла сказать, что он был не в восторге. Она могла сделать что-нибудь тогда, но не сделала. Она просто погрязла в жалости к себе и взяла больше работы в Министерстве.

Она работала с Виктором, но не встречалась с ним. Она его не любила. Она не полюбила никого за эти пять лет. Её сердце по-прежнему принадлежало раздражающему, смешному блондинистому мерзавцу, который неожиданно доставил ей это письмо и испортил совершенно приличный субботний вечер.

Как смеет он просто взваливать это все на неё?

Он действительно такой глупый?

Она вздохнула и аккуратно сложила письмо, прежде чем положить его в карман и схватить пальто.

Десять минут спустя она стояла снаружи одной из самых дорогих квартир, которые когда-либо видела. Она, вероятно, должна была быть обеспокоена тем, что подумает его невеста, когда она просто так нагрянет, но в данный момент это не имело для неё значения.

Она протопала по дорожке к дому и позвонила в колокольчик, сердце бешено колотилось в её груди, как она услышала чей-то грубый голос с другой стороны двери.

— Вы кого-то ждете?

— Нет, — ответил женский голос, в то время как дверь распахнулась, демонстрируя уставшего Драко Малфоя.

Когда он увидел, кто стоял за дверью, его рот открылся, и Драко несколько раз моргнул. Она могла бы сказать, что он пытался выяснить, будто она ему просто мерещится, поэтому она улыбнулась:

— Привет, Малфой.

— Гр-Грейнджер? — его глаза расширились, и он быстро шагнул на улицу и захлопнул за собой дверь. — Что ты здесь делаешь?

Она вытянула письмо из кармана и похлопала им по его груди.

— Я получила сегодня очень интересную сову, — сказала она ему, наблюдая, как шок в его взгляде сменяется замешательством. — Нам нужно многое обсудить.

— Гермиона, я могу объяснить…

— Я думаю, это все объяснило, — ответила она, глаза переместились к письму.

— Я знаю, ты можешь злиться… — Начал он.

Она ничего не могла поделать. Она засмеялась, снова перебив его, когда её эмоции вырвались из-под контроля. Он уставился на неё, будто она лишилась ума. Ну, возможно так и было.

— Я не злюсь, Драко. Я здесь не поэтому.

Он посмотрел в её глаза и нерешительно спросил:

— Тогда, почему ты здесь?

— Я должна была сказать тебе, — всхлипнула она, вытирая скатившуюся слезинку из глаза.

Он взял её за руку, и она почувствовала, как дрожала, когда он призывал её продолжать.

— Сказать мне что?

Собравшись с духом, она встала на носочки, и, прижав свои губы к его уху, тихо прошептала:

— Я тоже никогда не переставала любить тебя.

Когда слова были произнесены, он уже целовал её. Руки блуждали, зубы прикусывали, и слезы свободно падали, в то время как они столкнулись, напряженность их воссоединения становилась все сильнее. Они были так увлечены, что ни один из них не услышал, как Астория открыла дверь, чтобы спросить Драко, почему он так долго. Ни один из них не услышал щелчок камеры на другой стороне улицы, и никто не заметил, как письмо, которое свело их вместе, пролетело между ними на землю, расположившись в куче ярких багряных листьев.