25 апреля 1813. Одинокие раздумья Драко в Грей Холле

Он послал приходившей к Гермионе женщине записку, чтобы узнать, сможет ли та увидеться с ним. Эта встреча положила бы конец всем неприятностям. Если она знала, кто с прошлого лета по сей день причиняет вред его жене, значит, Драко обязан был выведать у неё всё, что только возможно. Если же незваная гостья сама была причастна к происходящему безумию, он знал, что заставит её дорого заплатить за это.

Что-то подсказывало Драко, что она каким-то образом замешана в этом деле: слишком уж ловко и вовремя всё происходило.

«Сейчас Гермиона в сопровождении Эбби находится в оранжерее, читает там книгу, так что вряд ли она когда-либо узнает, что потревожившая её женщина возвращалась сюда сегодня. Гермиона никогда не должна узнать об этом!

Никто не должен узнать.

И надо всё это заканчивать как можно скорей».

В комнату вошёл камердинер и, не проронив ни слова, кивнул. Драко знал, что это значит, и произнёс вслух:

— Пусть же игра начнётся… и наконец закончится.
______________________________________________________________________

29 июля 1812 года. Поцелуй и адская прогулка

Как только они оказались дома, Драко объявил, что его ждут кое-какие дела, и заперся в кабинете. Гермиона отправилась к себе, во временно предоставленную гостевую спальню на втором этаже, сложила покупки, сменила жакет, шляпку и даже утреннее платье на платье из светло-голубого муслина. Она решила быть дерзкой и распустила волосы, ведь никто кроме мужа её такую увидеть не сможет.

Раздался стук в дверь и в комнату, держа в руках корзину со свежесрезанными цветами, вошла Мари.

— Я подумала, что для прогулки на пикник мы могли бы украсить вашу причёску, госпожа, — сказала она.

— Я решила распустить волосы, — призналась Гермиона, садясь за туалетный столик. — Думаю, надо только спереди забрать пряди вверх.

Подойдя ближе, Мари подхватила несколько локонов кверху и закрепила их с помощью гребня, заодно приколов и цветы. Гермиона довольно улыбнулась. Камеристка ответила тем же и воскликнула:

— Муж глаз от вас отвести не сможет.

Она продолжила приводить в порядок волосы сидевшей за туалетным столиком Гермионы, и та словно невзначай поинтересовалась:

— Позволь спросить кое-что, Мари… Ты разжигала огонь в камине прошлой ночью?

— Ваш муж уже спрашивал и меня, и Эбби, и даже своего слугу Пайла, и Юинга… Похоже, никто не знает, кем устроен пожар, миледи, — спокойно ответила девушка.

Гермиона рассеянно кивнула, встала и спросила:

— Как думаешь, стоит взять с собою шаль?

— Сегодня тепло, — ответила Мари. — Думаю, что нет, — заметив, что Гермиона потянулась за книгой, камеристка лукаво улыбнулась. — Это вам тоже вряд ли понадобится, леди Малфой, — и вернула книгу на туалетный столик.

Рассмеявшись, Гермиона покинула спальню и направилась по длинному коридору к кабинету Драко, но его там не оказалось. Она пошла на кухню, решив, что, возможно, он наблюдает за приготовлением ланча, но повариха сказала, что сегодня хозяина не видела.

Гермиона не представляла, где сейчас находится Драко. Он велел ей переодеться, отдохнуть (если это необходимо) и пообещал, что через час будет ждать её в фойе. Она знала, что отведённое на отдых время уже подходит к концу. Она поднялась по лестнице, чтобы вернуться к себе в комнату, собираясь дождаться мужа там, но вместо этого почему-то подошла к перилам и посмотрела вниз. Не увидев Драко в фойе, Гермиона взглянула вверх и решила подняться на третий этаж.

Она подошла к его спальне и только собралась постучать, как услышала голоса в той комнате, где ночевала прежде. Она остановилась возле чуть приоткрытой двери и прислушалась. Голоса принадлежали Гарри и Драко.

— Ты заметил какие-нибудь признаки того, что камин был заколдован так, чтобы пламя разгорелось сильней обычного? — спросил Драко.

Гермиона заглянула в щель между дверью и косяком и заметила Гарри, стоящего перед камином на коленях. Потянувшись куда-то внутрь, он взмахнул палочкой и произнёс заклинание, а затем признал:

— Похоже, никакого постороннего вмешательства не было. Однако, Гермиона не могла ошибиться с заклинанием, когда тушила огонь.

— Знаю. И это беспокоит меня, — проронил Драко. — Только по этой причине я тебя и позвал.

Гарри кивнул: они могли сколько угодно не любить друг друга, но их объединяла любовь в женщине по имени Гермиона Грейнджер.

Вскинув взгляд, Гарри обратил внимание на место, где раньше висело зеркало.

— Это рама от того самого зеркала, что разбилось?

— Да, и странное дело: хотя здесь несомненно было очень горячо, не думаю, что пламя пылало достаточно жарко, чтобы стекло лопнуло именно таким образом. Возможно, преступник надеялся, что, если не огонь и не дым, то разлетающиеся осколки уж наверняка убьют её, — предположил Драко.

Гарри поднялся с колен, подошёл к раме совсем близко и, указав на что-то, заявил:

— Не нравится мне это, Малфой.

Драко подошёл к нему, и теперь Гермиона не могла разобрать, о чём они говорят.

— Леди Малфой, вы ищете мужа? — внезапно раздалось у неё за спиной.

Услышав её имя из уст доверенного слуги, Драко, а следом за ним и Гарри оглянулись на приоткрытую дверь. Гермиона шагнула в комнату и спросила:

— Что ты здесь делаешь, Гарри?

— Я пришёл посмотреть на нанесённый комнате урон, — он обошёл просторное, теперь пустое помещение по периметру. — Скоро прибудут авроры. Я подожду их здесь, пока вы с Малфоем будете резвиться на пикнике, как и положено молодожёнам, — он улыбнулся, но ответной улыбки не дождался.

Гермиона перевела взгляд с одного мужчины на другого, а потом заявила, обращаясь к Драко:

— Не следовало вызывать авроров. Ты же обещал мне.

— Я солгал, — сказал он, пожимая плечами. — Подобное случается довольно часто.

— Ну, лучше бы тебе прекратить это, — заметила Гермиона серьезно.

— Ты готова к нашей прогулке? — спросил Драко, решив проигнорировать скрытую угрозу, прозвучавшую в её словах.

— Может, я вообще не пойду. Потому что злюсь, — заявила она, насупившись.

Гарри улыбнулся.

— Вот та Гермиона, которую я знаю и люблю. Та, которую злит и раздражает Драко Малфой. Как же я скучал по ней, — и, наклонившись, поцеловал её в щеку, затем взял за руку и посмотрел на Драко. — Кстати, ты помнишь, что пропустил утреннюю встречу с кабинетом министров, или уже забыл об этом? Её так нелегко было добиться, а теперь придётся перенести.

— Что за встреча? — поинтересовалась Гермиона.

Драко вздохнул и, желая поддеть Поттера, передразнил его:

— А вот тот самый Гарри Поттер, которого я отлично помню и терпеть не могу. Лицемерный, вероломный ублюдок, непревзойдённый святоша, нарушитель спокойствия и подстрекатель. Как же я не скучал по тебе, — он отнял у Гарри ладонь Гермионы и ответил на её вопрос: — Ничего страшного, жена. Обычная, ничем не примечательная встреча с несколькими министерскими чиновниками, которую легко можно перенести. Я решил, что лучше вместо неё пойду сегодня с тобой за покупками по магазинам, — выходя из комнаты, он одарил Поттера злобным взглядом, а оказавшись в холле, поцеловал Гермионе руку и попросил: — Подожди меня возле конюшни, моя прелесть.

— Как ты меня сейчас назвал? — спросила застигнутая врасплох Гермиона: «моя прелесть» точно не было его обычной формой выражения нежности, Драко никогда раньше не использовал эти слова, а вот разбойник как раз часто обращался к ней так.

Осознав собственный промах, Драко спохватился и начал оправдываться:

— Я стараюсь не повторяться и использовать разные нежные словечки. Не могу же я всегда называть тебя только «жена». Но если тебе не нравится «моя прелесть», можно попробовать «любовь моя» или «сладкая моя», или «драгоценная моя».

На лице Гермионы отразилось крайняя степень отвращения.

— Пожалуйста, зови меня просто «жена», или «Гермиона» — попросила она и, откинув волосы назад, сбежала вниз по лестнице.

— Вот и снова с нами «моя» Гермиона. Полагаю, она достаточно ясно всё тебе сказала, Малфой, — порадовался Гарри, остановившись позади Драко, и похлопал его по спине.

Тот быстро обернулся и спросил:

— Зачем ты заговорил о встрече при ней?

— Гермиона не знает, что министерство решило вернуть тебе всё имущество вашей семьи в обмен на брак с ней? — догадался Гарри.

— Нет, она не знает. Я даже не уверен, в курсе ли она, что первым конфискации подвергся именно мой отец. И хотя я уверен, что она знает о самом законе и его санкциях, ей наверняка неизвестно то, что чистокровный маг, женившийся на магглорождённой, получает единовременный дар в виде денежного пожертвования или, как в моём случае, возврата конфискованных вещей (верней, того, что от них осталось).

— Да, того, что от них осталось, — повторил Гарри. — Некоторые были розданы за заслуги, а некоторые украдены разбойником… Кстати, как думаешь, есть основания полагать, что именно он стоит за тем, что происходит с Гермионой?

— Нет, я точно так не думаю, — серьёзно сказал Драко, лучше других зная, что это правда. — Я чувствую, что всё происходящее направлено против меня, а не против Гермионы. И ранить должно меня, а не её.

— В том-то вся и загвоздка, старина, — возразил Гарри. — Чтобы добраться до тебя, они могут навредить ей. Лучший способ сломить человека — разбить ему сердце или лишить желания жить.

Драко вздохнул.

— Иногда я тебя ненавижу.

— А теперь-то я в чём виноват? — спросил Гарри.

— Ты прав, чёртов ублюдок. Ты как всегда прав, вот и вся твоя вина, — Драко начал спускаться по лестнице, но остановился, чтобы посмотреть на Поттера. — Удостоверься, что авроры не обойдут вниманием то, что мы заметили возле зеркальной рамы.

Гарри кивнул.

Пока Гермиона ожидала мужа возле конюшни, конюхи подогнали экипаж, в который были впряжены две красивые лошади. Незаметно подошедший сзади с корзиной для пикника Драко пошутил:

— Повариха сказала, что положила еды на целую армию. Мы собираемся воевать, Гермиона?

— Я не собираюсь драться с вами, Лорд Малфой, — возразила она серьёзно.

— И это замечательно, — искренне ответил он. — Но когда я снова стал лордом Малфоем? — закрепив корзину позади сидений, он обвил руками талию Гермионы и, прежде чем поднять её, лишь на мгновение задержал в объятьях, пробормотав: — Я… — но тут же запнулся, сознавая, что у него чуть не вырвалось «я люблю тебя». Он уже почти произнёс это. Он хотел сказать ей это. И очень скоро обязательно скажет.

— Ты?.. — переспросила Гермиона.

— Я помогу тебе забраться в экипаж, — произнёс Драко вместо рвущегося с губ признания, легко поднял её на подножку и поддерживал, пока она не села. Затем поднялся вслед за ней, взял в руки поводья, и они поехали через парк Грей Холла и просторный луг неподалёку, направляясь к длинной, вьющейся вокруг обширного поместья дороге.

Замедлив ход лошадей, Драко спросил:

— Может быть, пока просто прокатимся по округе, чтобы ты смогла осмотреть владения, прежде чем выбирать место для пикника?

— С удовольствием, — сказала Гермиона, держа руки строго на коленях и сминая пальцами ткань юбки.

Заметив это, Драко спросил:

— Ты снова нервничаешь?

Оставив его вопрос без ответа, она поинтересовалась:

— Что вы с Гарри заметили на зеркале? Из-за чего заподозрили неладное?

— Что? — непонимающе переспросил он.

— Там, в моей бывшей спальне, — уточнила Гермиона

— О... — произнёс он и помолчал. — Ну, ничего особенного.

— Драко, ты же знаешь, что от меня лучше ничего не скрывать. Я не какая-то жеманная девица, которая не сможет справиться с нелицеприятной правдой. Я не стану бледнеть, закатывать глаза и падать в обморок, — заверила она со смешком.

— В раме зеркала обнаружилась трещина, — сказал Драко, забрав её ладонь и положив к себе на колено.

— И что?

— Зеркало шестнадцатого века. Рама из чистого золота. И до этого на ней никаких трещин не появлялось. Её кто-то намеренно испортил, и я склонен полагать, что именно магией, а не каким-то другим способом.

Гермиона нахмурилась. Взглянув на неё, он попросил:

— Не бери в голову. Как я уже говорил, мы несколько продвинулись на любовном фронте: с нами рядом нет компаньонки, это наш второй официальный выход, а потому скажи мне, что ты собираешься предпринять? Как будешь красть мой поцелуй?

— Кстати, говоря о краже… — Гермиона собиралась напомнить, что он упомянул об «отказе от преступной жизни» (эти его слова были странно похожи на то, что ранее говорил ей разбойник), когда экипаж сильно качнулся влево.

— Мы наскочили на камень? — спросила она, наклоняясь, чтобы осмотреться и проверить заднее колесо.

— Нет, — встревоженно ответил Драко. — Я не знаю, почему нас тряхнуло. Надеюсь, колесо в порядке. Экипаж совсем новый... — остановив лошадей, он указал на склон холма. — Вот славное местечко. Там, пожалуй, и устроим пикник.

— Но там почти нет тенистых мест. И деревья растут очень редко, — ответила Гермиона.

Он посмотрел на неё, не понимая сути претензии.

— Да, но ведь погода сегодня не такая уж и солнечная, не так ли?

— Но как же мы будем заниматься любовью здесь, на открытом воздухе, если не будем укрыты хотя бы сенью деревьев? — спросила она, глядя на него невинными, как у лани, глазами.

У Драко отвисла челюсть. Наклонившись, Гермиона поцеловала его в приоткрытые губы и заявила:

— Вот так я и украла твой поцелуй: поразила собственной покорностью!

— Поразила? Это ещё мягко сказано! Думаю, у меня от твоих слов запросто могла начаться горячка, — сказал Драко и наклонился к ней. — Потрогай лоб: мне кажется, или меня лихорадит, и поднялся жар?

— Поди прочь, — игриво оттолкнула его Гермиона.

— Иди ко мне, — велел он вместо того, чтобы послушаться её.

Бросив поводья, он обхватил ладонью затылок Гермионы и подтянул её к себе, перетащив практически через всё сиденье. Улыбаясь, посмотрел ей в глаза и поцеловал.

Прикосновения Драко были мягкими, нежными, сладкими и тёплыми, всеобъемлющими и проникновенными. Его губы ласкали Гермиону, соблазняя уступить.

Она толкнула его руками в грудь и, задыхаясь, пролепетала:

 — Какая несправедливость, муж мой… Ты снова украл у меня поцелуй.

— А я думаю, что это как раз абсолютно справедливо, — возразил Драко, всё ещё придерживая одной ладонью её затылок, а второй бережно касаясь лица.

Её руки больше не отталкивали. Вместо этого они вцепились в его шёлковый жилет, притягивая мужа всё ближе.

— Гермиона, — прошептал он, снова склоняясь над ней, усилил давление, приоткрывая её рот, скользя внутрь языком, и почти усадил жену к себе на колени.

Её затопил мощный всплеск эмоций, пьянящий, пульсирующий в каждой клеточке тела прилив желания, подобного которому она никогда раньше не испытывала.

Гермиона жадно отвечала на ласки мужа, подпитывая его огонь, воспламеняя его страсть, пока он не почувствовал отчаянное желание освободиться. Драко слишком, невероятно сильно хотел её и по стону, вырвавшемуся из её рта, понимал, что жена чувствует то же самое.

— Драко, пожалуйста, — пролепетала она.

— «Пожалуйста», что, дорогая?

Его губы скользнули по шее Гермионы вниз, а правая рука поднялась, обхватывая и лаская её грудь, и это породило в ней чувство, которого она тоже никогда раньше не знала. Оно наполнило её вплоть до самых кончиков пальцев ног, сконцентрировалось в месте соединения бёдер, и Гермиона выгнулась, прижимаясь к мужу всё сильней, почти усаживаясь к нему на колени, отчего его страсть и боль стали только лишь ещё мучительней. Целуя обнажённую часть груди, выступавшую в открытом вырезе платья, Драко ласково поглаживал ладонью муслин, прикрывавший всё остальное.

Он смотрел на Гермиону, на её глаза, прикрытые от переполнявших чувств, и, хотя ему хотелось продолжения, понимал, что не может сделать это прямо здесь и сейчас.

Послышался тихий всхлип, и, тяжело вздохнув, он ссадил Гермиону со своих колен, крепко прижал к себе и усыпал её лицо лёгкими поцелуями, перемежая ими слова:

— Мой экипаж хорош в скачках… и перевозке пассажиров… но вряд ли сгодится для того… чтобы целоваться в нём… хотя я был столь предусмотрителен… что распорядился упаковать нам плед.

Еле переводя дух, Гермиона наконец нашла силы отстраниться от него.

Драко подобрал поводья, которые бросил, чтобы поцеловать её, и резким движением запястья послал лошадей рысью.

В ту же секунду начался настоящий ад.

Стоило экипажу тронуться с места, как весь он содрогнулся, словно наехал на какой-то камень или попал в выбоину, и резко накренился влево так, что Гермиона чуть не вылетела из него. Изо всех сил натягивая поводья, чтобы удержать несущихся во весь опор лошадей, Драко всё же смог кинуть в её сторону взгляд и завопил, чтобы она ухватилась за край экипажа.

Гермиона в ответ так же пронзительно закричала, чтобы он следил за дорогой.

В следующий же момент Драко вылетел из экипажа и сильно ударился о землю. Вскинув взгляд, он увидел, как накренившийся экипаж съехал с дороги и несётся по лугу, влекомый обезумевшими лошадьми, Гермиону мотает от борта к борту, а корзины, которые были прикреплены сзади, валяются в пыли.

Драко чувствовал сильную боль и был уверен, что сломал запястье, но через силу потянулся к спрятанной в сапоге палочке и направил её на экипаж, пытаясь остановить его… Однако оказалось уже слишком поздно: тот опрокинулся на бок, выкинув единственную пассажирку на траву, и теперь лошади волочили перевёрнутый экипаж куда-то прочь.

Подняв палочку, Драко послал в небо сноп искр, призывая помощь. Затем, с трудом поднявшись, побежал к Гермионе. Изломанной куклой она валялась на земле, и на одно страшное мгновение ему показалось, что… Нет! Он даже думать ни о чём подобном не хотел!

Гермиона лежала совершенно неподвижно, но приоткрыла глаза, когда Драко рухнул рядом, обхватил её здоровой рукой и, притянув к себе на колени, отвёл волосы с покрытого пылью лица.

— Тебе больно, любимая?

— Меня вышвырнуло из коляски, муж. Конечно, мне больно, — произнесла она слегка заторможено. — Согласна с тобой: поцелуи в экипаже действительно могут быть опасны.

Драко облегчённо рассмеялся и поцеловал её в макушку.

Вскоре на луг аппарировало множество людей, видимо, тех, кто заметил его призыв о помощи. Впереди всех шагал Поттер.

И тогда Драко сокрушённо сказал:

— Боюсь, что наш пикник испорчен.

— Боюсь, что испорчен твой экипаж, — возразила Гермиона, проводя ладонью по его лицу.

— Боюсь, что у меня сломано запястье.

— Боюсь, что у меня сломана лодыжка, — парировала жена, — и, возможно, ребро.

— Боюсь, что на сегодня наши ухаживания закончились, — с искренним раскаянием сказал Драко.

— Боюсь, что, если мы всё же попытаемся исполнить наши брачные клятвы сегодня вечером, всё закончится потопом, не меньше, — пошутила она.

Малфоя пугала собственная беспомощность: в который уже раз он оказывался бессилен перед грозящей Гермионе опасностью. Одно только успокаивало его: предвкушение того, что он сделает с тем человеком, который пытается навредить ей. Потому что, бог свидетель, Драко уничтожит этого чёртового ублюдка сразу, как только узнает, кто он.