— Ты слишком стараешься.

— Слишком стараюсь? — переспросила Гермиона, с остервенением терзая вилкой свой ленч. Ей бы хотелось, чтобы этот салат никогда не появлялся на свет. Не был приготовлен. Да какая разница. Глупые глаголы.

— Слишком стараешься, притворяясь, что тебя не беспокоит расставание, Гермиона, — со вздохом пояснил Гарри, откидываясь на спинку стула.

Они сидели в «Дырявом котле». Гермиона, как заправский военачальник, точно и расчетливо проткнула вилкой рукколу. Зелень исчезла у нее во рту. Она тщательно переживала ее, прежде чем ответить — Рон никогда не утруждался подобными манерами, предпочитая говорить с набитым ртом.

— Этот салат совершенно безвкусный, — отметила она, игнорируя слова Гарри. — Не передашь мне соль?

— Прекрати уходить от темы, — надавил Поттер.

— Прекрати прятать соль, — огрызнулась она, приподнимаясь и хватая солонку. — Серьезно, кто так делает? Это некультурно.

— Мне жаль, что поскупился поделиться солью, — в тон ответил он, закатывая глаза. — Теперь, пожалуйста, поговори со мной об этом?

— Гарри, не о чем говорить, — отмахнулась Гермиона, агрессивно посыпая солью жухлую зелень. — Мы расстались. И со мной все в порядке.

— Вы были вместе шесть лет, Гермиона. Мерлина ради, вы были помолвлены! Как ты можешь быть в порядке? Ты практически не говорила об этом, а прошло уже две недели.

— Я в порядке! — отчаянно настаивала она, посыпая блюдо, а также бо́льшую часть стола. — Я уже нашла новую квартиру — через неделю переезжаю, так что освобожу твою кушетку. Мы поделили вещи. Потребуется время, чтобы прижиться, но все наладится. Все в порядке. Я в порядке.

Гермиона закусила язык, сопротивляясь желанию повторять и повторять «Я в порядке», пока сама не поверит в это. Иначе она не остановится. Ведь отношения не должны прекращаться по истечении шести лет, верно? Разве люди, чем дольше они вместе, не должны влюбляться друг в друга все сильнее? Когда-то она считала именно так. Но нет, видимо, чем дольше вы вместе, тем более равнодушны вы становитесь, а потом вдруг понимаете, что находитесь в каком-то неправильном, зависимом сосуществовании. После шести лет отношений с Роном она почувствовала, что попала именно в такую ситуацию. Казалось, он чувствовал то же самое. Тот факт, что они явно не были предназначены друг другу свыше, отчего-то не убавлял боли ни на йоту. Это чертовски терзало.

Коту под хвост отправились: один жених, один дом и шесть лет ее жизни — но, по крайней мере, у нее был салат. Слишком плохой, чтобы назвать его вкусным. И соль ничего не могла исправить. Соль, еще соль, больше соли…

Рука Гарри схватила ее за запястье.

— Остановись, Миона, просто остановись, — сказал он, тревожно поглядывая в ее тарелку. Салат был погребен под толстым слоем соли, таким, что блюдо выглядело так, будто над их столом прошел небольшой град. — Ты испортила свой обед.

— Таков был план, — вскипела она, выдернув руку из его захвата. Никто не смеет указывать ей, как заправлять еду. Чтобы доказать, что все так и было задумано, она подцепила на вилку свой обед и с энтузиазмом отправила его в рот.

И тут же приложила все силы, чтобы сдержать рвотный позыв.

— И как тебе? — не без иронии поинтересовался Гарри.

— Хрустяще, — ответила она. — Но вкусно. — Она надеялась, что из ответа ясно: вкуса на языке она не ощущала. Аккуратно отложив вилку, она выпила всю воду из своего стакана, а затем и из стакана Гарри.

— Отличная вода, — пытаясь игнорировать удивленный взгляд на лице друга, прокомментировала она.

— Итак, возвращаясь к твоим чувствам, — вновь начал он, вскидывая бровь.

— У меня с ними все в порядке, Гарри. Я не должна развалиться на части, чтобы доказать тебе, что они у меня есть.

— Гермиона, ты одержима своим обедом. Тебе нужно развалиться на части. Ты даже не оплакала случившееся.

Она стрельнула в него взглядом.

— Я и не планирую этого делать. Просто еда безвкусная. А так — я в порядке.

Гарри раздраженно простонал и придвинул очки к переносице.

— Ты должна перестать повторять это. Ты на стадии отрицания, признай. Послушай, Миона, мне нужно бежать, мой обед и так затянулся. Прости. Увидимся за ужином?

— Тебе не нужно кормить меня, Гарри, — сказала она, стараясь не обидеться, что друг так быстро уходит. — Я вполне способна поужинать самостоятельно.

Его глаза метнулись к еде на ее тарелке, и он прочистил горло.

— Верно, — сказал Поттер. — Хорошо. Что ж, тогда увидимся потом.

Гермиона наблюдала, как Гарри проходит через паб, а затем исчезает в Косом переулке. Едва за ним захлопнулась дверь, она тяжело вздохнула. Почему его обед не может быть длиннее? В последние дни она ненавидела оставаться в одиночестве, и если исключить Рона, у нее был только Гарри.

Теперь же ее единственной компанией были истерзанный салат и пустой стакан. И гребаное разбитое сердце. Какое бесполезное трио.

— Знаешь, а ведь он прав, — произнес голос за спиной. — И я говорю это совершенно серьезно.

Она обернулась, смутившись, что их с Гарри подслушивали. Ее взгляду предстали светловолосая макушка, бледная шея и широкие рельефные плечи.

— Чтобы вы знали, у нас был приватный разговор, — прошипела она в сторону незнакомца.

Тот обернулся и встретил ее взгляд. Знакомые серые глаза схлестнулись с карими. Она застонала.

— Прекрасно, — выплюнула она, глубоко вдохнув. — Именно то, что нужно.

— Вынужден сказать тебе, Грейнджер, что, вопреки всем моим усилиям, очень сложно игнорировать твой пронзительный голос, особенно, когда он раздается прямо над ухом. Поверь, я пробовал.

— Драко Малфой, — устало выдохнула она. — И за что мне это наказание?

— По-моему, ты имела в виду «награда», — поправил он, вставая и одним плавным движением пересаживаясь на место Гарри. — Но достаточно об этом. Давай поговорим о тебе. — Он поставил свою чашку на стол с таким видом, будто все уже решено, и с раздражающей медлительностью стал помешивать чай.

— Поговорим обо мне? С каких это пор ты хочешь говорить обо мне? Почему вообще сидишь здесь? И что ты имеешь в виду, говоря, что Гарри прав? — нервно вопрошала Гермиона. Последнее, что ей сейчас было нужно, — Драко Малфой, сидящий напротив нее и притворяющийся ее закадычным другом. Ей всего лишь нужен был нормальный обед.

— Я имел в виду именно это — он прав, когда говорит, что ты слишком стараешься. Даже я вижу броню, которую ты надеваешь, а ведь я просто смотрю на тебя, — сказал он, облизывая чайную ложку, а затем отправляя ту обратно в чашку.

— Не надеваю я никакую броню, я в порядке! — пробормотала она, чувствуя, как пылают щеки. — Никто не умер. А случаются вещи и похуже. Я в порядке, знаешь, абсолютно в порядке…

Говоря, она рассеянно подхватила солонку и продолжила посыпать свой салат, надеясь, что ее слова предельно ясны и не дадут повода зацепиться за них, чтобы он, подобно стервятнику, набросился на нее. Гребаные стервятники. Что за нелепые птицы.

— …Гарри думает, я просто подавляю свои чувства, но это не так, действительно не так, потому что я знаю, что не всем отношениям суждено преодолеть все на свете и люди двигаются дальше, и иногда просто приходится с этим смириться…

Она начала перемешивать зелень вилкой, другой рукой продолжая высыпать белые кристаллики на каждый оставшийся естественного цвета пучок. Драко округлил глаза.

— … И кроме того, я могу справиться с этим, понимаешь? Я взрослая, я прошла через войну. Так что же, я не смогу преодолеть случившееся между нами с Роном? Я переживала и худшее. И я сильная. И… И я сильная, и я…

В легких кончился воздух, и она прочистила горло, решив, что будет говорить, даже если это убьет ее. Она не должна расплакаться здесь. Только не перед ним.

Драко схватил ее за руку, которой она сжимала солонку. Та была пуста — все содержимое оказалось на ее тарелке, из-за чего руккола блестела так, что можно было прихватить ее с собой на вечеринку в качестве диско-шара.

— Гермиона, успокойся, — велел он.

Слезы сами собой покатились по ее щекам, едва она взглянула на него, в шоке замолкнув при звуке собственного имени. Он осторожно высвободил солонку из ее руки и отставил ту в сторону. Пальцы Гермионы начали мелко подрагивать, когда он коснулся ее. Она замерла, не смея пошевелить рукой и пытаясь проанализировать причины странного поведения человека, сидящего напротив нее. Он не должен быть таким. Он должен быть груб. Он всегда был грубым.

Возможно, если бы он высмеял ее происхождение или прокомментировал в своем фирменном стиле ее волосы, она забыла бы о его секундном преображении. Мысленно она готовилась к оскорблениям вселенского масштаба.

— Никто не ждет, что ты будешь неуязвимой, знаешь ли, — добавил Малфой.

Ее броня дала трещину.

— Я испортила свой салат, — тихо сказала она, поддавшись всепоглощающей пустоте, с которой боролась годами. Она не просто испортила свой салат… Она испортила все, что могла испортить. Она знала, что между ними с Роном все давно сгинуло. Черт, чувства между ними начали умирать еще три года назад, но она продолжала изо всех сил цепляться за них. Они должны были быть вместе. Все именного этого от них и ждали. И потому они… оставались вместе. Утратившие прежние чувства, просто соседи по квартире. Прошлая симпатия испарилась, темы для разговоров высасывались из пальца, беседы едва не перерастали в скандалы. Это должно было прекратиться рано или поздно, но почему-то ощущение потери не отпускало. Будто она потерпела крах в том, в чем должна была быть великолепна. Она могла выйти замуж за своего лучшего друга, героя войны и просто хорошего мужчину. За кого-то, кого она любила.

Но она не смогла сделать этого. И теперь, освободившись от этого бремени, она будто летела вниз с грацией бульдога, скачущего на батуте.

— Зачем ты это делаешь, Гермиона? — мягко спросил он, глядя в сторону ее тарелки. Она безучастно посмотрела на него. Опять он назвал ее по имени. Ему нужно было прекратить это, иначе он выглядел симпатичным и дружелюбным. А это сбивало с толку.

— Еда больше не кажется вкусной, — объяснила она, голос ее дрожал от напряжения. Слезы продолжали катиться по лицу, будто она сдерживала их слишком долго. Соленые капли скапливались на линии челюсти. — На вкус… на вкус все так пресно. — Тот факт, что она говорила абсолютную бессмыслицу, заставил ее лишь горше заплакать. — Так пресно, — снова всхлипнула она, закрыв лицо ладонями.

— Да, это может расстроить, — заключил он, осторожно отводя ее руки от щек и сжимая ее ладони. Теперь он был серьезен и смотрел совсем не подразнивающим взглядом и без высокомерной ухмылки, привычной его лицу. Он провел пальцами по коже ее рук. — Иногда нужно время погрустить, чтобы потом вновь почувствовать себя счастливым.

Гермиона рассмеялась и уставилась на их соприкасающиеся ладони.

— У меня руки мокрые, все в слезах, — сказала она. Быть может, хоть это заставит его осознать, что он прикасается к ней.

— Ничего, — ответил он, все так же пристально вглядываясь в ее глаза. — Я не против.

— Мои руки касаются твоих, — сделала она еще одну попытку. Вот-вот он поймет, что происходит, а затем с криком убежит. В конце концов, это же Малфой. Верно?

— Все в порядке, — все тем же тоном ответил он.

— Ты ненавидишь мои руки, — напомнила она, полагая, что тоже может пойти напролом. Очевидно, необходимо было напомнить ему, какую сильную неприязнь он испытывает к ней. Бедняга совсем запутался.

— На самом деле, это не так.

— Ты очень странный, Малфой, — откровенно сказала она, не скрывая подозрительности и недоверия в голосе.

— Не могла бы ты называть меня Драко? Эта фамилия кажется ужасно безличной, — серьезно предложил он. Если он и шутил, то отлично это скрывал.

Она молча смотрела в ответ. Он хотел, чтобы она называла его Драко? Что дальше? Хагрид захочет открыть школу для обучения танцу живота? Рон станет вегетарианцем? Что это вообще такое?

— Чрезмерное употребление соли вызывает галлюцинации? — уточнила она, искренне недоумевая.

— Почему между вами с Уизелом все закончилось? — парировал он, игнорируя ее вопрос.

— Мы просто… просто мы слишком похожи. Мы любили друг друга, но между нами не было романтических чувств, никакой искры.

Он кивнул с мрачным выражением лица и начал поглаживать костяшки ее пальцев.

— Понимаю. Значит, ты говоришь, все могло быть лучше, если бы между вами чаще вспыхивали… разногласия?

Она пожала плечами, тем самым теснее прижавшись своими руками к его.

— Наверное, это помогло бы. Или, быть может, не разногласия, а страсть, понимаешь? Все наше общение скатывалась к банальному бла-бла-бла, мы вообще не спорили друг с другом.

— Хм, — размышлял он. — Значит, тебе нужен кто-то, кто заставит тебя почувствовать огонь.

— Предположим, — согласилась она.

Повисла напряженная пауза.

— Знаешь, ты, в большинстве случаев, загораешься от одного моего присутствия, — заявил Малфой.

Воздух вокруг начал сгущаться.

— Малф… Драко, ты предлагаешь нам… э-эм… начать встречаться?

Он, казалось, задумался над ее вопросом.

— Ну, теперь, когда ты поставила вопрос так, это, безусловно, могло бы стать первым шагом на пути исцеления из-за разрыва с Уизелом.

Гермиона уставилась на него.

— Ты серьезно предлагаешь мне это. Ты не издеваешься. — Она хотела спросить, но в итоге ее слова прозвучали как заявление.

— Я более чем серьезен, — кивнул он.

Она с опаской посмотрела на него. С возрастом он стал безнадежно и ожидаемо красив. Он всегда был хорош собой, но прежде заостренные черты с годами стали плавнее и приятнее, сделав из его лица объект желания. Волосы, небрежно взъерошенные в хаотичном порядке, так и кричали: «Я не укладывал свои специально-так-уложенные-волосы». Неужели он не знал, как раздражает своей привлекательностью? Неужели он не был подростком еще не так давно?

— Почему, во имя всего святого, ты хочешь встречаться со мной? — прошептала она, придя в себя. Все было не так. Драко Малфой не поглаживал ее руки и не предлагал ей никаких отношений. Они даже не были друзьями. Они избегали друг друга со времен окончания войны и чувствовали при этом себя максимально комфортно, все было отлично, и Гермиона была признательна за это.

Настала его очередь пожимать плечами.

— Ну, во-первых, ты всегда была красива, хотя я и прилагал немало усилий, чтобы убедить тебя в обратном. Во-вторых, под этой шевелюрой скрывается достойный ум. И, полагаю, после эпизода с солью даже ты не поспоришь с тем, что мои подозрения подтвердились.

— Какие еще подозрения? — спросила она.

— Я уже давно чувствовал, что мы прекрасно дополняем друг друга, — уклончиво ответил он. — На самом деле я не мог понять, прав ли был насчет Уизела, понимаешь? Не думал, что ты вообще заговоришь со мной.

Гермиона опустила взгляд на чашку Драко. Ложка в ней торчала четко вверх перпендикулярно жидкости, при этом совершенно не опираясь о стенки. Присмотревшись, она поняла, что назвать бурду в его чашке жидкостью было бы большим преувеличением.

— Твой чай едва ли не затвердел, — ошеломленно выпалила она.

— О да, это так, — согласился Малфой, тоже глядя в чашку.

— Что в ней? — спросила Гермиона, осторожно касаясь тыльной стороны его ладоней. Кожа у Малфоя оказалась мягкой. Приятное ощущение.

— Сахар, — ответил он, ухмыляясь.

Она робко улыбнулась ему.

— Какие-то проблемы с сахаром, Драко?

— Я с удовольствием расскажу тебе за ужином, Гермиона, — сказал он. — Что скажешь?

Она на мгновение замерла, вспомнив, что просила Гарри не готовить на нее сегодня вечером. Она сказала, что справится сама. И оказывается, была права.

— Думаю, это звучит чудесно, — ответила она, размышляя, что, возможно, все отнюдь не развалилось на части.

Потому что, так или иначе, это всего лишь дело вкуса.

Перевод Shantanel & Annetka