Глава 1.

Синие босоножки, синие трусики… или куда исчезает уверенность?

«Они сели идеально! Что называется, пришлись в самый раз!»

Когда две недели назад Гермиона увидела их стоящими на полке обувного магазинчика, она сразу поняла: это как раз то, что она искала, именно эта модель была нужна ей больше жизни (Ну, вы же понимаете, девочки, все мы когда-нибудь испытывали нечто подобное).

Кобальтово-синего цвета, с отделкой из органзы, шелковисто-атласными перемычками и завораживающей надписью «Маноло Бланик», парящей в воздухе… Это были самые изысканные босоножки, которыми Гермиона когда-либо владела. Они являли собой греховное слияние двух миров: викторианской чувственности и современных технологий. И конечно же, составляли идеальную пару с изящным платьем без бретелек, которое мадам Малкин заказала специально для прекрасной мисс Грейнджер и подогнала исключительно под её фигуру.

Ах, знали бы вы, насколько счастлива была наша «золотая» девушка в тот момент, когда босоножки стали принадлежать ей! Приятное тепло угнездилось в сердце, когда она наконец почувствовала вес свисавшего с руки обувного пакета. Мерлин свидетель, это упоительное ощущение в чём-то сродни влюблённости. Гермиона ясно поняла: теперь ничто в мире не в силах испортить ей настроение, унизить или лишить уверенности, абсолютно ничто… пока ноги её украшены подобной прелестью.

Идеальная пара босоножек «Маноло Бланик» оказалась окончательным и бесповоротным аргументом в длившейся почти месяц мучительной борьбе Гермионы Грейнджер с самым трудным противником из всех возможных — с собой. Прогрессивно развитая, уверенная в себе и ни от кого не зависящая часть личности знаменитой ведьмы находилась в состоянии перманентной войны с застенчивой, нерешительной и довольно консервативной половиной самой себя и уже практически предвкушала триумф. Ведь очевидно было, что с приобретением шёлковых, кобальтово-синих крошек, что до поры прятались в шкафу, сильная сторона Гермионы победила более слабую и воспарила в восторге от победы.

Наша ведьма всё-таки решила пойти на бал. Причём безо всякого сопровождения!

«У меня хватит смелости! Прочь сомнения! Я не нуждаюсь в мужчине, который осторожно поддерживал бы под локоток, словно силы вот-вот покинут меня. И мне совершенно не нужно крепкое, широкое плечо рядом и сильная рука, обнимающая талию… Нет, не сейчас, когда я просто переполнена чувством упрямой независимости!»

В прошлом году Гермионе не хватило смелости пойти на празднование одной, потому что она всё ещё не оправилась после ухода Рона. Тогда Невилл заботливо предложил сопровождать её, и они отправились на бал вместе. Для него тот вечер оказался чрезвычайно удачным: оказалось, Ханна Эббот тоже там присутствовала. Они довольно быстро и тесно спелись, так что теперь собирались посетить приём в качестве счастливой пары.

В этом году для Гермионы всё поменялось. Она чувствовала себя победительницей, лёгкие вдыхали не воздух, а уверенность. Восходящая звезда Министерства была абсолютно готова идти на бал. Без сопровождения.

«Да… Готова… Ну то есть… По крайней мере вплоть до сегодняшнего утра я считала именно так…»

Никогда не задумывались, дорогие друзья, куда девается наша уверенность в себе? Неважно, как долго мы работаем над ней, сколь педантично, крошка за крошкой, собираем её, независимо от того, насколько уверены в том, что ухватили за хвост эту капризную птицу… Один неверный выдох в нашу сторону, одно слово, произнесённое не с той интонацией, и вся наша уверенность вдруг «Пф!»... необъяснимым образом исчезает!

В точности такая метамофоза и произошло с Гермионой в день бала. Ей бы следовало остаться дома, но она не могла позволить себе подобной роскоши. Всё началось, когда её помощница по административным вопросам и просто хорошая знакомая Лора ворвалась в рабочий кабинет мисс Грейнджер со стопкой утренних газет, распираемая новостями. Руки её были заняты папками, которые Гермиона попросила принести, но мысли вертелись исключительно вокруг одной темы: бал в честь Победы.

— Доброе утро, — ликующе пропела она. — Не могу поверить, что сегодня наконец-то произойдёт это!

Гермиона подняла взгляд от документов, которыми занимала в данный момент, и недоумённо взглянула на гостью, а та торопливо пояснила:

— Бал. У меня всё готово. Закари заберёт меня в семь. А ты решила, с кем пойдёшь?

Заметив на лице мисс Грейнджер тень недовольства, она сразу же дала задний ход.

— О! О… Точно… Я и забыла… Кстати… Я очень тобой горжусь! Всё-таки двадцать первый век на дворе… — неубедительно забормотала она, отводя взгляд, суетливо свалила принесённые бумаги на стол Гермионы и, одарив начальницу неловкой улыбкой, поспешно скрылась за дверью.

Это был первый тревожный звоночек, разбудивший червя сомнений, до сего момента спокойно дремавшего где-то в тайных глубинах сердца. Лениво шевельнувшись, он тут же принял боевую стойку, всколыхнув улёгшийся было туман неприятных мыслей и тошнотворных эмоций. Всё, что последовало далее, лишь подпитывало ненасытного монстра, помогая ему становиться всё толще и сильнее.

Как и ожидалось, в районе двенадцати часов Гермиона получила отправленную совой записку от Невилла, в которой тот заботливо спрашивал: не желает ли она присоединиться к их с Ханной паре?

В 14:30 заявился Джордж и с порога поинтересовался: может, Гермиона отправится на бал вместе с ним и Анджелиной?

Апофеоз и предел всему наступил, когда сам министр, Кингсли Шеклболт, вызвал мисс Грейнджер в свой кабинет и (вы правильно поняли) предложил сопроводить бедную, одинокую ведьму на министерский приём. Как он вполне убедительно выразился:

— Как друг. Просто ради того, чтобы не пострадало ваше достоинство, дорогая. Без каких-либо дальнейших обязательств.

Можете себе представить, как нестерпимо чесались кончики пальцев у мисс Грейнджер, когда она легонько поглаживала в кармане палочку? Хорошо, что правильное воспитание и уважение к старшим каким-то чудом всё же восторжествовало.

Справедливости ради надо сказать, что Кингсли официально просил разрешения сопровождать её на бал в честь Победы ещё месяц назад, но Гермиона вежливо отклонила его безвозмездную спонсорскую помощь. Мимолётная вспышка разочарования, что мелькнула в глазах министра, заставила её крепко задуматься.

После нескольких неудачных свиданий с магами близкого возраста в течение двух последних лет мисс Грейнджер твёрдо решила, что ей нужен мужчина постарше, более зрелый и решительный. Но Кингсли Шеклболта в её списке возможных кандидатов на романтические отношения точно не было. Честно говоря, и самого списка как такового пока в природе не существовало, но если Гермиона и решит составить такой когда-нибудь, то министра в нём точно не окажется, в этом она была стопроцентно уверена. Даже представить ничего подобного с ним не могла! Кроме того, Гермиона была вовсе не прочь стать его правой рукой в Министерстве, а вы ведь помните, что говорят в подобных случаях?.. Вот именно!

«Бизнес с удовольствием смешивать не стоит».

К тому времени, когда наша храбрая гриффиндорка вернулась домой и достала из шкафа невообразимо прекрасные босоножки, её ранее поверженная вторая половина (застенчивая, робкая и консервативная) мало того что вернулась, она полностью контролировала ситуацию, с позором изгнав уверенность прочь. Теперь Гермиона стояла в собственной спальне в босоножках глубокого синего цвета и такого же оттенка трусиках, тщетно пытаясь отыскать неизвестно куда подевавшуюся смелость взамен намертво вцепившихся в душу страха и горького чувства разочарования.

Кстати, о синих трусиках… Появились они тоже благодаря простому совпадению и совершенно не свойственному Гермионе спонтанному решению. На следующий день после приобретения босоножек трусики привлекли её внимание в витрине магазина нижнего белья. Они состояли сплошь из кружев и имели точно такой же оттенок как и новая обувь. Конечно, Гермиона тут же купила их. Разве могло быть иначе?

Так вот… Пятничным вечером, около шести пополудни, за два часа до начала праздничного бала в Министерстве магии, Гермиона Грейнджер стояла перед зеркалом в собственной спальне, облачённая лишь в синие трусики и потрясающе красивые синие босоножки, а бледно-фиолетовое платье без бретелек лежало на кровати, ожидая своей очереди.
Гермиона безуспешно пыталась вернуть потерянное мужество, чтобы найти силы отправиться на приём. Тяжёлый вздох и тихий шёпот:

— Всё-таки нет во мне этого… — подтвердили, что её уверенность потерпела сокрушительное поражение под натиском робости и застенчивости.

А теперь, дорогие читатели, оставим нашу любимую львицу дальше вести бой с самой собой и отправимся на виллу некоего зельевара.

Два друга-гусара

В ту же пятницу, в 6:03 вечера, Северус Снейп, небрежно одетый в чёрные брюки и чёрный жилет поверх как следует накрахмаленной белой рубашки, стоял в собственной лаборатории и со всем тщанием сверял список ингредиентов, попутно делая короткие заметки в лежащем перед ним пергаменте. Как и обычно в этих числах каждого месяца он пополнял запасы материалов для зелий и продуктов в кладовой.

В общем и целом, Северус Снейп выглядел хорошо. Ну, насколько это возможно, конечно, учитывая, что основные черты его внешности практически не изменились: чёрные, кажущиеся чуть сальными волосы, крупный нос с горбинкой, зубы… хм, всё те же… Поменялось в нём только одно: манера держать себя. Теперь Снейп выглядел спокойным, умиротворённым, если не сказать больше, беззаботным человеком.

Со стороны могло показаться, что он с головой погружён в, несомненно, полезное и крайне целесообразное занятие, однако внимательный наблюдатель непременно заметил бы, что Северус сосредоточен на нём чуть меньше обычного. Старинные часы пробили шесть раз, и стало ясно: зельевар чем-то обеспокоен. Видимо, тревожился он не зря. Спустя всего три минуты в другой части дома начался какой-то переполох. Снейп только и успел нахмуриться и пробормотать:

— Мерлин, помоги мне… — как в лабораторию ворвался донельзя взволнованный домовой эльф, которого звали Казимир, и объявил:

— Мистер Люциус ищет хозяина. Очень взволнованный мистер Люциус хочет видеть хозяина сейчас же! — и, не мудрствуя лукаво, исчез, громким хлопком продемонстрировав собственное недовольство.

Спустя несколько секунд, предшествуя появлению владельца, раздался знакомый протяжный голос:

— Северус, ты опоздал. На часах уже 6:04, а тебя всё нет и нет. Предполагалось, что в шесть часов мы встретимся в Мэноре. Может, соизволишь объяснить, почему ты до сих пор дома? — и на пороге комнаты во всей красе наконец-то появился единственный и неповторимый Люциус Малфой.

Снейп окинул друга внимательным, натренированным взглядом, и его тонкие губы тронула кривая ухмылка. Люциус заявился при полном параде: в белоснежной батистовой рубашке, зелёном шёлковом галстуке, зелёном жилете с отделкой из парчи, чёрной кашемировой мантии и с неизменной тростью, увенчанной змеиной головой. В свою очередь оценив наряд Северуса, он возмутился:

— Я так и знал! Почему ты всё ещё здесь и почему до сих пор не одет? — и уставился на стоящего перед ним оппонента с высокомерным ожиданием в прозрачных, словно первый лёд, серых глазах.

Безукоризненно подстриженные светлые брови изящно изогнулись в высокомерном недоумении, грудь надменно выпятилась колесом… О да, Люциус Малфой на самом деле был единственным и неповторимым… актёром.

Северус на весь этот фарс даже глазом не моргнул, не скрывая, что ждёт от друга, когда же тот закончит представление.

— Не думаю, что я должен сегодня находиться где-то поблизости от твоего поместья, Люциус. Это ты собирался посетить отвратительный министерский приём, я же, как и планировал, остался дома.

— Мы договаривались, Северус. Ты сказал, что мы пойдём вместе. Ты так решил. В Мэноре. После нескольких бокалов огневиски и выкуренных сигар, — в который раз затянул Малфой знакомую песню.

— Я не делал ничего подобного, Люциус. Твои скользкие трюки со мной не пройдут, тебе это прекрасно известно, так что даже не пытайся.

— Но, Северус…

— Я сказал «нет», Люциус. Пожалуйста, прекрати бесполезные домогательства. Я не пойду туда. Точка! — в глубоком баритоне Снейпа начали проявляться признаки раздражения. — Я сказал тебе «нет» вчера и позавчера, и на прошлой неделе, и в начале месяца. И (вопреки здравому смыслу и только потому, что я называю тебя другом, Люциус) повторю снова: я не собираюсь идти на этот отвратительный приём в Министерстве, — выговаривал другу Северус, подчёркивая каждое слово. — В прошлом году я согласился участвовать в подобном фарсе последний раз.

Любой другой человек на месте Малфоя решил бы, что это окончательное решение Снейпа и любые попытки обречены на провал. Но нам-то прекрасно известно, что Люциуса Малфоя не просто так отправили учиться в Слизерин.

В мгновение ока его поведение поменялось на диаметрально противоположное. Вся прежняя напыщенность и спесь пропали, будто их и не было. В ссутулившихся плечах любой желающий мог прочитать непомерную усталость и крушение надежд. Выразительные глаза тоскливо блеснули непролитой слезой, и коварный блондинистый пройдоха, еле слышно прошептав:

— Я прекрасно тебя понял, Северус, — тихо забубнил: — Что ж… Тогда отправлюсь домой, разденусь и лягу в кровать. Я чувствую себя таким старым, одиноким и никому не нужным… Это элементарная истина, болезненная, но несомненная… — очень медленно Люциус начал поворачиваться в сторону двери, словно собираясь уходить, между делом мученически бормоча вполголоса: — Глупо было надеяться, что ты изменишь решение. Просто…

Раздражённо вздохнув, Северус несдержанно рыкнул и перебил страдающего друга:

— Пресвятой Мерлин! Кто бы не был ответственен за эту пытку, надеюсь, сейчас он от души веселится! Вот же гадство! Люциус, старый склизкий хрен, твой зад сам напрашивается на проклятие! Ты и так из меня верёвки вьёшь! Мало мне того, что хогвартские тупицы долгие годы меня в тряпку превращали, теперь ещё ты достаешь! Это просто издевательство какое-то! — однако, досадливо вздохнув и некоторое время помолчав, почти спокойно добавил: — Чёрт! Я пойду с тобой, Люциус. Последний раз. Через полчаса встретимся в Мэноре.

— В этом нет необходимости, Северус, не беспокойся. Я подожду тебя прямо здесь.

Дорогие читатели, можете не переживать: никто из действующих лиц в дураках не остался. Оба друга прекрасно разучили свои роли. Для них это была своеобразная игра, особый, возможно слегка извращённый, «гусарский» способ развлечь самих себя.