[Центр Сиэтла. Квартира Каллена]

Выйдя из душа в одном полотенце на бедрах, Эдвард столкнулся с Беллой в коридоре. Испуганно ойкнув, девушка отскочила назад, занимая оборонительную позицию.

Изначально, как только Белла открыла свои глаза и увидела, что ночевала ни у Эвана, ни в клубе, ни в подвале, ей стало немного страшно, и решение забиться в угол пришло само собой. Через несколько минут осознав, что ее жизни ничего не угрожает – по крайней мере, в данный момент – Белла откинула одеяло и увидела свою помятую одежду.

«Что ж, – проскочила мысль в ее голове, – значит, не изнасиловали».

И это, несомненно, обрадовало девчонку. Свесив ноги с дивана, Белла приняла сидячее положение, еще раз осмотрела комнату и поняла, что ей очень страшно – вчерашние воспоминания обрывались на том моменте, когда она упала, больно ударившись головой об унитаз. Воспоминания о вечере немедленно повлекли за собой легкий «шум» от алкоголя и пульсирующую боль в голове. Скорчив недовольную рожицу, девушка провела рукой по волосам и нащупала некоторое подобие шишки. Это, естественно, не придавало хороших эмоций. Пробормотав что-то, она поднялась с дивана, обошла довольно милый столик и вышла из комнаты. То есть попыталась выйти, но в коридоре, – а точнее, в дверях – столкнулась с Калленом.

Теперь можно представить, что почувствовала Беллз, увидев парня, с которым вчера довольно сильно поссорилась. К испугу добавилось еще смущение и одновременно ненависть, непонятно откуда появившаяся: Каллен ведь не давал никакого повода. Испуганно ойкнув, Изабелла опустила глаза в пол, а в ее голове замелькали картинки с прошлой ночи. Кто бы что ни говорил, ночь была очень приятной.

Однако противная и настойчивая мысль «Что ты делаешь тут?» испортила приятные воспоминания, но зато дала ненависти разрастись еще сильнее. А еще... Эта мысль навеяла разные предположения по поводу того, кем может оказаться Эдвард: маньяком, педофилом, мафиози, копом, в конце концов. Непрошеные слезы создали пелену, которая не исчезнет, пока ее не смахнешь. Один раз моргнув, Белла почувствовала, что несколько слезинок скатилось по щекам, и, всхлипнув, попятилась обратно в комнату, мечтая оказаться как можно дальше от этого места – непонятный страх завладел разумом, вытеснив оттуда все чувства и рассеяв последние крупицы разума.

Эдвард, изначально обрадованный подъемом своей новоиспеченной знакомой, сейчас находился в недоумении от ее непонятных слез и, откровенно говоря, в непонимании, чем вызвана такая реакция.

- Эй, Белла, постой! – воскликнул Каллен, выставляя обе руки вперед. – Я же не обижу тебя!

Просто промолчав, Белла очень медленно двинулась назад с неподдельным ужасом в глазах, который читался, даже несмотря на наличие слез. Но Эдвард предпринял еще одну попытку приблизиться.

- Уйди! – сдавленно пролепетала Изабелла, а затем, запнувшись о стол, плюхнулась на него, взвыв еще громче.
Да, пускай это было не смертельно больно, но вся ситуация и страх сделали свое дело.

Услышав, как девушка «села» на стол, притом совершенно бесшумно – «При ее-то весе!» – возмутился Эдвард, – парень подбежал к ней, и, подхватив на руки, усадил на диван. Еще раз отмечая ее худобу.

Потирая ушибленную костяшку Беллз, Каллен начал шептать какие-то ласковые слова, а второй рукой «укачивать» девушку. Постепенно ее всхлипы пошли на убыль, а слезы исчезли совсем. Ободряюще улыбнувшись самому себе, Эдвард перешел в наступление:

- Как ты?

- Хм, – театрально задумалась Белла, поднимая лицо вверх, – я даже не знаю, как все описать. Давай ты сам попробуешь упасть, стукнувшись головой, затем оказаться неизвестно где, а затем еще и сильно удариться рукой. Возможно, поймешь, – ядовито закончила она, с ненавистью глядя на Эдварда. Было ощущение, словно и не было недавней истерики. Но, словно услышав в голове щелчок, Беллз добавила: – Где я?

Закатив глаза, Эдвард понял, что все действительно труднее, чем кажется, однако желание понять, что он не никчемный психолог, брало верх над всем.

- Ну… у меня дома.

- И что я тут делаю?!

- В данный момент злишься, как маленькая девочка, не получившая игрушку, – схамил Эдвард, но, услышав что-то вроде рыка, поспешил исправиться. – Ты вчера потеряла сознание, и я, как человек, возможно, причастный к этому, решил не оставлять тебя там.

- Какое благородство! – съязвила девушка.

Но ей было приятно, что хоть кто-то, пускай и тот, с кем она вряд ли увидится когда-нибудь еще, заботится о ней. Это происходило настолько редко, что каждая минутка, уделенная ей, была чертовски милой. А если это делал такой приятный человек, как Эдвард, то все было вообще идеальным. Как-никак, Изабелла Свон – девушка, а девушке всегда приятно внимание.

- Воспитание. Но сейчас речь не об этом. Как ты себя чувствуешь? Я имею в виду твою голову.

- Болит, – выдохнула Беллз, явно раздосадованная тем, что Каллен не стал препираться. Хотя в глубине души она поставила ему за это плюс.

Сжав губы в тончайшую полоску, Эдвард поднялся с дивана, поправил сползшее полотенце и вышел из комнаты. Решив, что таким образом ей намекают на то, что пора уходить из квартиры, Белла поднялась с дивана и вышла из комнаты. Там оказался длинный коридор, ведущий в обе стороны; Белла выбрала левую сторону и не ошиблась, потому что после еще одного поворота, в этот раз направо, перед ней оказалась маленькая прихожая и дверь. Подергав пару замков, Белла справилась с дверью, однако она делала это настолько шумно, что Каллен прибежал в прихожую, держа в руках полотенце с чем-то.

- Ты куда?!

- Гм... На улицу.

- Ты же сказала, что у тебя болит голова.

- Ну и? – продолжала не понимать Изабелла.

- Я вообще-то пошел за льдом, – в таком же тоне ответил Эдвард.

Удивленно посмотрев в глаза парня, Белла отметила, что, несмотря на отсутствие той зеленой бездны, его глаза остаются по-прежнему очень красивыми и манящими. Смутившись, девушка закусила губу и испытала еще один прилив злости.

- Я просила?

- Я сам так решил, – отрезал Эдвард, перекрывая проход. – И я не понимаю, почему ты такая злая?! Почему в один момент ты плачешь, в другой злишься?! Причем вся злость появляется непонятно откуда – я ведь повода не давал. Что тебе надо, чтобы ты улыбалась, как сегодня ночью?

- Наркотики, – не задумываясь, выплюнула Белла, понимая, что ей надо расслабиться.

То, что она несколько дней не ела, своровала деньги у Эвана, обидела его, да и, ко всему прочему, выставила его из собственной квартиры, ее абсолютно не волновало. Белый порошок давно присутствовал в ее мыслях, еще со смерти Эвиса Бэрра, а это было около пяти дней назад.

- Нет, нет и нет! – закричал Эдвард, выпуская из рук полотенце со льдом. – Я мог бы достать тебе их за полчаса, но, дерьмо, я этого делать не буду! В жизни не стану портить жизнь другому человеку, даже если он сам того хочет. Я не хочу брать ответственность за твою возможную смерть!

- Ты сам ответил на свой вопрос, – ухмыльнулась девчонка.

- Выметайся вон из моего дома, – процедил Эдвард, давая выход Белле. – Не желаю видеть у себя в квартире такую неблагодарную тварь, которую принесли из клуба в непонятно каком состоянии, дали нормальный сон, а она в ответ язвит, командует и психует!

- Что? – изогнула бровь Беллз, не понимая, что Эдвард зол.

- Я сказал пошла вон! Немедленно, – гневно раздувая ноздри и тяжело дыша, повторил Каллен.

Взглянув на Эдварда взглядом разъяренной кошки, Белла побежала к лифту, иногда издавая какие-то звуки наподобие всхлипов и всевозможной ругани.

***

Звук закрываемой двери немного успокоил Эдварда, и тот, подобрав влажное от льда полотенце, пошел в сторону кухни. Его чувства были обострены до предела, руки сжаты в кулаки, движения резки, а все из-за пофигистически-издевательского тона Изабеллы Свон. Вроде ничего особенного она не сделала, но желание подружиться с этой девушкой исчезло... Ну, по крайней мере, минут на тридцать. А потом парень остынет, и все придет в норму. Усмехнувшись, он прошел к окну и открыл его, вслушиваясь в гром и дождь, бушующие на улице.

Простояв так несколько минут, Эдвард понял, что Белла до сих пор не выбежала из его дома. Мысль о том, что она пережидает ливень где-то на этаже, совсем не обрадовала парня, и он почувствовал себя виноватым перед Беллой. Призадумавшись, Каллен понял, что вел бы себя так же, будь он на ее месте, ведь оказаться неизвестно где, неизвестно с кем – страшно и, по меньшей мере, опасно.

«Вот ведь я идиот, – мысленно заорал юноша. – Она же совсем меня не знает! Представляю, какие картинки бродили в ее голове. Бедняжка...»

С сожалением осмотрев улицу еще раз, Каллен отошел к холодильнику и начал готовить себе завтрак.

***

Когда Эдвард закончил завтракать, было уже около полудня. Встав из-за стола, он смахнул все крошки и снова почувствовал укол совести, ведь Изабелла до сих пор не вышла на улицу – стол стоял рядом с окном, в которое Каллен постоянно смотрел – и, наверное, отсиживалась в отнюдь не теплом подъезде. Горько вздохнув, Эдвард вышел из кухни, даже не помыв посуду, чтобы как можно скорее заглушить вину, бренча на гитаре – это его всегда успокаивало. [Прим. Автора: ну, обожаю я мужиков с гитарой. Ничего не могу с собой поделать, поэтому тут будет обыденность :D]

***

[В то время, как Эдвард закрыл за Беллой дверь]

Гневно посмотрев на Эдварда в последний раз, Белла вылетела из его квартиры. «На крышу, на крышу, на крышу», – стучала мысль в мозгу девчонки. Вся в расстроенных чувствах, она побежала по ступенькам, которые находились рядом с лифтом, вверх, смахивая с глаз вновь нахлынувшие слезы. Она сама не знала, отчего заплакала в этот раз, и это ее тоже пугало: плакать полутра без остановки – это для Свон слишком. Ни разу за последние пару лет не было такого поганого утра.

Остановившись перед закрытой дверью, девушка замерла в нерешительности, а затем, спустя пару секунд, пролезла в дырку между прутьями. Пробежав еще один пролет, Беллз увидела дверь и без усилия потянула ее на себя, та поддалась сразу.

Когда она была открыта полностью, Беллз увидела жуткий ливень и сплошную белую мглу; ничего не было видно уже через пару шагов.

Всхлипывая, Изабелла села по-турецки на порог между самой крышей и помещением, совершенно не заботясь об одежде. Она проклинала всех подряд: себя, Эвана, Эдварда и Эвиса. Каждый был виноват по ее мнению, однако на Каллена она злилась больше всего. Беллз понимала, что ничего плохо он не сделал, скорее, наоборот, но удержаться она не могла и проклинала этого человека за все беды, происходящие с ней.

«И глаза у него не бездонные», – с тоном, свойственным только ребенку, подумала Беллз.

Вчерашний нежно-зеленый оттенок исчез из его глаз, оставляя место обычному цвету, присущему зеленоглазым людям. Хотя они и такими были красивыми, – снова поняла Белла – в них было что-то озорное, смешанное с необычайной серьезностью. Однако вспомнив, какое зло в них полыхало, когда девушка сказала о наркотиках, она поежилась и поняла, что Каллен был прав, называя ее тварью; ведь такой она и являлась. Неизвестное для девушки чувство возникло в груди, сжимая горло. Стало больно дышать, больно плакать, хотелось только выть, громко и очень долго. Ей хотелось стать волком – тот хотя бы может вылить свою печаль, поделиться ей с сиянием луны, в отличие от нее. Ком, застрявший в горле, разрастался, пульсировал, и Белла, не выдержав, завыла. Негромко, как хотела, но достаточно, чтобы выпустить из легких воздух и излить хоть малую часть печали. [Не боимся, это не любовь]. Мысль о том, что Эдвард Каллен запомнил ее такой, была нерадостной для Беллы, и она подорвала голос и начала захлебываться своими словами. Теперь девочка знала, отчего эти слезы: от осознания собственной никчемности.

Рывком поднявшись на ноги и не обращая внимания на свое состояние, Белла убежала с крыши, желая увидеть одного человека.