5. Польза прогулов

Когда я явился домой, в доме была только Эсме, тревожно взглянувшая в моё лицо.
Всё в порядке, мама, я сыт и… и не спрашивай своего загулявшего сына сейчас ни о чём. Он сам в изумлении от того, на что решился и сделал. Но мне прекрасно сейчас, может, это тебя немного утешит.
- Эсме, я в школу. И у меня всё в порядке.
Это я уже говорил на бегу, натягивая куртку.
Чем хорош Форкс, он маленький, как ни повернись, вокруг лес. Вампирская скорость в лесу разрешена, а школа тоже примыкает к лесу, только пришкольный участок леса более ухожен, и похож на парк, со своими расчищенными, и кое-где присыпанными галькой, тропинками. К парковке я прибыл секунды за две до семейки Калленов на «вольво». Родственники даже не оглянулись на братца, где-то прошлявшегося всю ночь, и возникшего из-за ближайшего дерева, как ни в чём не бывало. Элис должна была знать, где находится это «где-то», может, поэтому в таком солидарном молчании Каллены тронулись в здание, предоставляя мне и дальше сходить с ума по моему собственному сценарию. И я этим воспользовался, занял наблюдательный пост за громоздким шевроле «Субурбан», ожидая красный пикап Беллы.
Он появился, как всегда сообщая о себе рёвом за два квартала, из-за угла. Белла за рулём сердито сверлила взглядом пустой «вольво», а потом припарковала своё красное недоразумение в самом дальнем конце площадки. Сердито, и немного по-детски: я с тобой не вожусь. Это понятно, основания у неё имеются, и всё равно странно, я-то, несмотря на её ошибочные суждения обо мне, на неё не злюсь, я в ней души не чаю.
И вдруг холодом вдоль спины, что во сне она видела не меня, мало ли людей с таким именем, а все мои планы основаны на том, чего я знать не мог - меня ли она просила не уходить. Хотелось ли смеяться над своей самонадеянностью, или дать себе пинка, непонятно, это в моих эмоциях было новым - неуверенность в значимости собственной персоны.
Логически рассуждая, было бы лучше, если бы она была ко мне равнодушна. От ухаживаний за Беллой я всё равно не откажусь, но, если я ей неинтересен, ей легче будет защититься от меня, я буду, всего лишь, одним из поклонников. Это логически.
А фактически я не знал, как к ней подойти, как сказать первое слово.
Эрик Йорки, привет! Мы с тобой одного поля ягоды, трусим перед девушкой.
Белла облегчила задачу. Пока выходила из пикапа, обронила ключ от машины в глубокую лужу с ледяной водой. Где уж ей поспеть за личным драконом, я успел достать ключи первым. Белла вздрогнула, выпрямилась… и увидела меня, нахально подпершего спиной её грузовик.
- Как это тебе удаётся? - недовольно спросила она.
Конечно, сердится за вчерашнее. Я протянул ей ключ от машины:
- Удаётся что?
Белла раскрыла ладонь, и ключ упал в подставленный ковшик. Я глубоко вдохнул, втягивая её запах. Нельзя терять ни грана привычки, разумеется, к тому же я час, или полтора, как не чувствовал ожога счастья. Имею я право соскучиться?
- Появляться из воздуха. - пояснила она.
- Белла, это не моя вина, что ты такая исключительно ненаблюдательная.
Это я так пошутил, в тему, когда более острого взгляда в округе не сыскать.

Белла, это неважно, важно, чтобы ты услышала ТВОЁ имя, как оно звучит для меня.

Моё величество Изабелла от моего чувства юмора в восторг не пришло, разгневано окинуло меня взглядом, её сердце забилось быстрее. Рассердилась ещё сильнее или занервничала?
Через мгновение она опустила взгляд.
- К чему ты вчера устроил эту комедию, с затором на дороге? - спросила она, не глядя на меня. - Я думала, ты просто решил притворяться, что меня не существует. А ты, оказывается, хочешь, чтобы я умерла от раздражения!
Нда… Извинился, называется. Чтобы она думала обо мне лучше, придётся постараться. И для начала, не забывать, что я на неё сбросил половину ответственности за её жизнь, так что придётся быть честным, как перед собой.
- Это всё ради Тайлера. Я должен был дать ему шанс…

Как вспомню… как он им воспользовался, и что из этого вышло! Это не злорадный смех, он того не стоит, это смех сочувственного восхищения, тобой.

- Ты… - задохнулась она и замолчала.
И на лице то же самое выражение, только сейчас и в мой адрес тоже. Увы, я был не меньшим болваном: Тайлер наступал на пятки Майку, а я ему в этом помогал. Мы стоим, я и Тайлер, в глазах Беллы, на одном уровне, и я бы сейчас снова закатился от смеха, но нельзя, этот приступ веселья ей непонятен, она его трактует, как тонкое измывательство, и взбешена до крайности. Разве я этого хотел?
- … и я не притворяюсь, что тебя не существует, - легко, чуть улыбнувшись, закончил я, наконец, разорванную своим дурацким смехом и гневным вскриком Беллы, фразу.
Я не хотел, чтобы она увидела всю истинную силу моего чувства. Вот так, без подготовки, может в него не поверить, только напугается. Она действительно ничего не знает, в этом я а ей вчера не солгал.
- Значит, ты действительно пытаешь довести меня до смерти? Раз фургону Тайлера это не удалось? - если её первое предположение я отверг, то второе является истинным, вынесла она свой вердикт.
А вот теперь полыхнуло гневом в моей голове. Ну ладно, она не знает, как зажглось моё солнце, но ведь оно есть!
- Белла, ну что за чушь! - рявкнул я.
Больше она слушать меня не хотела, с вспыхнувшим, от обиды и гнева, лицом развернулась спиной и пошла прочь. Ну что я творю! Обидел её снова, да ещё и наорал…
- Подожди, - взмолился я, напрасно. Белла больше не собиралась быть ко мне снисходительной. Да и с чего… так что я бросился следом, с благими намерениями всё исправить и не лгать. Или, не лгать и всё исправить…
- Пожалуйста, прости меня, я был груб. Я не говорю, что был неправ…

Белла, я не могу желать тебе зла, но я только учусь чувствовать любовь, а уж говорить об этом совсем не умею!

- … но всё равно говорить с тобой в таком тоне было грубо.
- Почему бы тебе не оставить меня в покое?! - воскликнула Белла.
«Поверь мне, - хотелось мне сказать, - я пытался. И кстати, я отчаянно в тебя влюблён».
Аккуратней со словами. Эдвард! Не признаются в любви «кстати», после того, как обидят! Полегче на поворотах!
- Я хотел спросить тебя кое о чём, но ты сбила меня с мысли. - сообразил я, наконец, как надо говорить с Беллой. Спокойно, по-дружески, и никаких гневных взрывов! И улыбка должна быть такой же, словно и не было только что дикого разговора.
- У тебя - раздвоение личности? - подозрительно спросила она.

Нет, Белла, просто я учусь чувствовать, это сложно, это много, как весенний паводок. Ледяной мальчик таял, таял, довольно интенсивно, честно говоря, но в определённых рамках, а сегодня прорвало плотину. Я барахтаюсь и захлёбываюсь, подожди меня, я научусь… ну вот, сбился.

- Опять ты меня сбиваешь с мысли, - пожаловался я, на этот раз совершенно честно.
Белла вздохнула.
- Ну ладно. Что ты хотел сказать?
- Я вот подумал… в субботу на будущей неделе… - эта тема уже вводила Беллу в состояние потрясения, она-то думала, что история с танцами исчерпана, и что, снова?
- Ну, ты знаешь… в день весенних танцев… - хихикать над этой темой в присутствии Беллы чревато, но и удержаться невмоготу, это нервы.
Белла оборвала меня, взглянув, наконец, в глаза:
- Ты что, шутишь так?
Нет.
- Ты дашь мне закончить?
Она замолчала, закусив нижнюю губу.
У меня опять разбежались все мысли, глаза не могут оторваться от рисунка рта, от прикушенной губки, гудящая волна откуда-то от диафрагмы пошла наверх, заливая, занимая собой всё, хлынула в голову, и продолжала пищать назойливым комаром, это не головокружение от аромата крови, но что-то похожее, почти сбивающее с ног….
Я не знаю, что это…. Подожди.
- Я слышал, ты собираешься в этот день в Сиэтл. Ты не против, если мы поедем вместе? – вот он, мой план. Принять участие в её планах.
Она непонимающе посмотрела на меня.
- Что?
- Хочешь поехать в Сиэтл вместе?
Наедине с Беллой в машине, так близко. В горле от одной мысли опять полыхнуло огнём. Но зачем нужна мысль, если рядом Белла и можно втянуть её живой аромат, если полыхать, то по-настоящему. Привыкай.
Привыкну.
- С кем вместе? – глаза были огромными и растерянными.
Опять в них вопрос, которого я не понимаю, Белла! Хорошо хоть на обычный могу ответить.
- Со мной, конечно, - медленно и раздельно ответил я.
- Как… почему?
И какое впечатление сложилось от меня у девушки Беллы, что ей трудно представить, что мне до смерти хочется побыть в её обществе? Вот такое… Но раз спокойный дружелюбный тон даёт неплохие результаты, будем общаться с его помощью.
- Видишь ли, - сказал я так небрежно, как только смог, - я всё равно собирался поехать в Сиэтл в ближайшие недели. А на твой грузовичок я как-то не надеюсь, - лучше поддразнивать, чем опять увидеть взгляд, которого не понимаю.
- Пока что он меня не подводил. Но спасибо за заботу, - изумлённо ответила Белла, двинувшись к учебному корпусу.
А я шёл рядом, боясь прервать разговор ни на чём, мне ведь нужно её согласие, а раз пока мне не было прямо отказано, надо поискать аргументы, которые убедили бы её что поездка со мной - разумное предприятие, не обременённое ничем, кроме дружеского участия. А если она скажет «нет»?
Белла, не надо!
- А может твой грузовичок доехать туда на одном баке бензина?
- Не понимаю, какое тебе до этого дело, - проворчала она.
Мы ещё говорим, окончательного отказа ещё не было, а её сердце вдруг опять забилось сильнее, и дыхание стало короче, как на бегу.
- Разумное использование ограниченных природных ресурсов - дело каждого! - выдал я лозунг, висящий на въезде в город. Идиотизм… но я просто не знаю, что ещё сказать!
- Честно говоря, Эдвард, ты ставишь меня в тупик. Я думала, что ты не хочешь быть моим другом, - довольно растеряно сказала Белла, и проницательно - ей ведь всегда нужна правда.
Мне сказано МОЁ имя. Эдвард. Подарок, которого я ещё не заслужил. И истинное имя дракона. Надо говорить правду. Сейчас это важнее всего.
- Я сказал, что будет лучше, если мы не будем друзьями, но я не говорил, что не хочу этого.
- Спасибо, вот теперь всё понятно, - саркастически ответила она.
Остановившись на пороге кафетерия, Белла снова встретилась со мной взглядом, удары сердца опять участились. Я её этой правдой всё-таки испугал?
Отказаться самому от Беллы для меня невозможно, я пытался, но могу попытаться подчиниться её решению. Если Белла меня оставит, не позволит подойти слишком близко, пока ещё не поздно, я подчинюсь.
Белла… Прими правильное решение, пожалуйста, правильное! Я подскажу, снова и снова… только правду. Но и про себя тоже - правду. Тебе выбирать.
- С ТВОЕЙ стороны будет более БЛАГОРАЗУМНО не быть моим другом, – вглядываюсь я в бездонную глубину глаз цвета растопленного шоколада и тону, тону, и не хочу выплывать. – Но я устал бороться с собой. Не могу больше оставаться вдалеке от тебя, Белла.
Это ВСЯ правда, солнце моё. Даже если она прозвучала слишком горячо, слишком тяжело, ничего с этим не поделаешь. Она именно такая и есть.
Если ты скажешь - уйди, я подчинюсь, жизнь моя. Но я не выживу, если жизнь скажет – уйди.
Сердце Беллы на секунду запнулось, не дав мне времени забеспокоиться, и снова забилось, набрав ускоренный темп. Неужели напугал так сильно? Сейчас я всё узнаю, о ней.
О себе.
- Ты поедешь со мной в Сиэтл? – спросил я напрямик.
Белла кивнула под бешеный стук своего сердца, словно собравшегося выскочить из груди.
Да.
Она сказала «да» - МНЕ.
Моя жизнь сказала мне «Да»…
- Тебе действительно лучше держаться от меня подальше. – сделал я последнюю попытку объяснить на драконьем языке величину риска.
Вот только услышала ли она, поняла ли, что я хотел этим сказать? Что это не только выбор, как провести субботу, но и выбор будущего?
Жизнь моя, защити себя от меня, моя жизнь, не оставь меня…
Меня сейчас разорвёт пополам!
- Увидимся в классе, - постарался нейтральным голосом завершить этот неровный сумбурный разговор.
Это непонятно, смешно и нелогично, но мне очень захотелось чего-то такого, например, пройтись на руках! Но я спокойно и серьёзно пошёл размеренным шагом…

Весь день я следил за ней глазами других людей, едва замечая, где сам нахожусь и что делаю. Не в интересах семьи, в собственных интересах, а им конца не было.
Глазами Майка Ньютона я смотреть не мог. Мыльная опера старшеклассников для него ещё продолжалась. Раз у Кроули с Йорки ничего не вышло, о чём доброжелатели Майку донесли, значит, ничего не потеряно, просто так совпало – Сиэтл и весенние танцы. И всё ещё у него с Беллой может быть. Это «всё» не было таким уж неприличным, иначе бы… нашёл бы я причину, за что ему морду набить, не обнаруживая телепатии. И всё-таки было гадостно натыкаться на его мечты о Белле. Джессика Стенли тоже не подходила. Она Белле заминку Майка так просто прощать не собиралась, и вдруг обнаружившаяся популярность Беллы ей тоже благодушия не добавляла. Её злобноватые размышления, когда она смотрела на Беллу Свон, только настроение портили.
Если попадалась Анжела Вебер, я отдыхал душой. Она была добрым, независтливым человеком. Но долго на Беллу не смотрела, у неё были и свои заботы. Жаль.
Самые лучшие наблюдатели – учителя. Белла мелькала в их зоне внимания чаще, и отношение к этой девочке было скорее благожелательным, чем равнодушным.
Оказалось, что большинство людей считает Беллу нескладёхой, и они правы… Если бы я раньше не был так сконцентрирован на её мыслях, я бы тоже это видел.
Она была близко знакома с каждым порожком, чужие ноги, нечаянно оказавшиеся на её пути в проходе между рядами, легко могли оказаться под угрозой отдавливания, углы парт, сдвинутый стул – всё это становилось причиной преткновения, что уж тут говорить о трещинах в тротуаре между корпусами. Я видел те трещины глазами её спутников, и строил прогнозы, об какую из них она непременно споткнётся, и ведь почти всегда угадывал!
И с каждой своей удачей веселился всё больше, ухмылялся, потом улыбался, потом, когда шёл с урока истории на английский, просто хохотал, так, что встречные от меня шарахались. Её ножки не желали ей подчиняться. Она могла заставить меня сделать что угодно, да разве только меня одного, но собственные ножки её не слушались! А если вспомнить, что они вытворяли на обледеневших дорожках!
И я этой нескладности был благодарен. Она, как высокий частокол, не позволяла многим рассмотреть, насколько на самом деле Белла прелестна, сколько утончённости в изгибе шеи, в небрежном жесте руки.
Вот мистер Уорнер наблюдает, как она идёт на своё место, а на коврике-то складочка… Сейчас… сейчас… оп! Так и есть, споткнулась, и просто брякнулась на свой стул! Я был прав! Ох, ржать посреди объяснения нового материала невоспитанно, приходится давиться смехом про себя. Устроилась, наконец.
Мистер Уорнер, куда Вы, разве Вы не видите, она смотрит на Вас…
Да что это вам всем приспичило смотреть на доску, тригонометрия - это так интересно, что ли…
Это невозможно, носиться из мозга в мозг в поисках нужного ракурса. И время до звонка тянется бесконечно, а ведь до ленча ещё один урок.
Я хочу её видеть. Сам, а не сквозь чужие равнодушные глаза. И извёл себя этим желанием вконец, пока дождался звонка. Ффу-х… Большая перемена на ленч.
Я буду сидеть за своим столом, и высматривать Беллу за её столом, через плечи и головы школьников, без конца носящихся по залу… Не хочу.
При ином освещении иные перспективы, так что я понёсся в обеденный зал с максимально допустимой скоростью, ворвался в него одним из первых, и занял стол, который обычно пустовал. Даже если я в одиночестве, вряд ли кому из школьников захочется составить мне компанию.
Родственники прошествовали к традиционно занимаемому нами столику, не удивляясь, что я расположился отдельно. Элис, должно быть, предупредила.
Розали не повернула головы, но откомментировала в уме:
«Идиот».
Наши отношения с Розали не задались с самого её обращения. Последние события подняли градус раздражения по моему поводу на невиданную прежде высоту. А вчерашний день и сегодняшняя ночь подняли эту планку ещё выше. Я поступал совсем не так, как она считала правильным. Ничего не поделаешь, с некоторых пор у нас разные правила.
Джаспер, проходя мимо, слегка улыбнулся:
«Удачи», - сомневаясь, что она мне улыбнётся.
Я её заставлю, Джасс.
Эмметт закатил глаза и потряс головой:
«Ты, никак, умом тронулся, парень».
Эмм, когда ты часами пялишься на Розали, я ведь стараюсь ТАК о тебе не думать…
Элис просияла, показав все свои сверкающие зубки:
«А ТЕПЕРЬ мне можно поговорить с Беллой»?
- Даже не думай, - пробормотал я едва слышно.
У меня другая тропинка, сестричка, даже если тебе её пока не видно. И не факт, что на ней найдётся место для вашей дружбы.
Радужное настроение Элис пригасло лишь на мгновение, в своих видениях она была уверена.
«Ну и подумаешь, я подожду. Про сегодняшнюю лабораторную на биологии не забудь».
Я кивнул. Об этом я точно не забуду.
Беллу я начал караулить ещё на подходах к кафетерию, обнаружил по трескучему голосу Джессики, ментальный голос от звукового немногим отличается, но это было неприятно, слушать Беллу через неё. Хорошо, что следом за ними топал мальчик фрешман, болтовня старших девочек его занимала. Ну, болтовнёй это можно было назвать относительно. Белла молчала, а Джессика и не думала прерывать свой бесконечный монолог о предстоящих танцах.
В зале Белла в первую очередь посмотрела на наш столик. Но там сидело четверо, без меня. Личико сразу погрустнело, глаза опустились в пол. Это ужасно, не понимать, что её огорчило, не знать, могу ли я чем помочь, я много чего могу, только не знаю, что именно ей нужно. Джессике нет дела до того, что с подружкой, трещит и трещит про свои танцы. А если Белле от этого треска тоже захотелось потанцевать на балу? Вряд ли, если бы захотела, от кавалеров бы отбою не было. Да что это её так опечалило, и вместо обеда на подносике только содовая. Обычно, хоть какой-то салат присутствовал, а сегодня и этого нет… эта одинокая бутылочка содовой начала будить беспокойство. Белла могла внезапно себя плохо почувствовать, для этого может быть миллион причин. Люди такие хрупкие…
Белла, я помогу, я здесь! Посмотри на меня…
«И чего этим парням надо? Что они вокруг неё вьются? Ни лица, ни фигуры, да ещё и нескладёха неуклюжая», - заставив свой подносик тарелочками, косилась на Беллу
Джессика.
«Даже этот красавчик Каллен, уже который раз её просто глазами ест», - ещё более раздражённо Джессика вовсю изучала моё лицо, направляясь вместе с Беллой,
глядящей, по- прежнему, в пол, к столу, занятому для них Майком.
Белла, посмотри!
Вот же я!!!
Вместо Беллы на меня смотрела Джессика Стенли. Прелестно…
- Эдвард Каллен опять с тебя глаз не сводит, - сообщила она Белле. - И почему, интересно, он сидит сегодня один?
Спасибо и на том, что привлекла внимание Беллы ко мне, Джессика, хотя ты мало что понимаешь в парнях, и совершенно ничего не понимаешь в Белле.
Белла подняла голову, повертела головой, встретила мой взгляд, и с лица ушла печаль.
Белла, это ты из-за меня загрустила, подумала, что, раз меня нет за столиком Калленов, то и в школе меня уже нет? Я не хочу, чтобы тебе было грустно, но знать, что тебе грустно без меня, это… это… у меня туман в голове от этого. Меня не будет на биологии, Белла, сегодня не мой день, но это ничего не значит, у нас впереди суббота, … у меня планы и планы, моё солнце открывает новые перспективы.
А пока… Я приглашаю тебя за наш стол, твой и мой, только, постукиванием пальца по столешнице.
Недоверчивая юная леди, мой жест недостаточно ясен? Простите, юная леди, а размахивание рукой над головой, как флагом, будет понятнее? О, да-а, приоткрытый рот и круглые глаза сообщают, что сигнал понят.
И не только Беллой.
- Он что - тебя зовёт, что ли? – бесцеремонно спросила Джессика.
Я не зову, завистливая грубиянка, а только сообщаю, что жду её, безумно давно, и надеюсь, разумеется, что моё приглашение будет благосклонно принято.
- Может, ему нужна помощь с домашкой по биологии?- тихо и неуверенно промолвила Белла. - Пойду-ка узнаю, что ему надо.
Кто бы мог подумать, моя жизнь снова сказала мне «да».
По пути к столу она дважды умудрилась оступиться на совершенно гладком полу. Это как? Неуклюжесть имеет место быть, разумеется, но когда-нибудь я узнаю всю его природу… когда-нибудь.
А пока надо помнить о другом. Что о разбуженной силе, о том, что она – Супернова, моя единственная жизнь, - Белла и понятия не имеет. И чтобы не сочла моё признание за глупый и злой розыгрыш, не обиделась, не напугалась, надо сначала добиться доверия, которое я так старательно угробил. Ровный спокойный тон и максимум честности. А ровного тона надо ой как много.
Белла подошла и нерешительно остановилась у стула, стоящего напротив меня. Эта нерешительность царапнула, но чего я мог ждать?
- Может, сегодня ты посидишь со мной? - спросил я.
Недоверчиво поглядывая на меня, и явно нервничая, Белла всё-таки села за стол.
Это ещё одно «да», сказанное мне.
И вздох, который я перехватил, тоже - мне. А что это концентрированный огонь – так даже хорошо. Мне нужна тренировка, впереди – ночь, и не одна, пусть не эта, эта будет потрачена на семейную охоту, но ночи будут, уже сейчас ухнуло сердце. А сейчас я не знал, что говорить, предел моих мечтаний - видеть её, а тему для разговора придумать не успел, кавалер называется… Ну, и предоставил эту честь - говорить - Белле. Наверное, ей тоже было непросто начать дружескую болтовню со странным парнем, у которого настроение меняется каждую минуту.
Белла долго молчала, пока не произнесла:
- Это что-то новенькое.
- Как тебе сказать, - помедлил я, формулируя мысль. - Я решил, что раз уж иду в преисподнюю, почему бы не сделать это со стилем.
Похоже, я опять перешёл на драконий язык. Честно и непонятно. А Белла честно пыталась в нём разобраться. Единственно, что утешало: я умудрялся сохранять ровный тон, а Белла не убегала. Даже когда смысл слов становился угрожающим.
- Нервничаешь? - засмеялся я после переброшенной друг другу пары фраз,
наблюдая за попытками Беллы вести разговор в приемлемо разумном русле.
Смеяться было не над чем, с таким собеседником Белла должна была нервничать, но смех успокаивает.
- Нет.
А откуда тогда дрожь в голосе, Белла?
- Я просто удивлена… Что, собственно, происходит?
А откуда я взял, что уже умею её понимать? Может, она, действительно, только удивлена. Как это я забыл, что на неё даже мои голодные вампирские глаза особого впечатления не произвели, а должны были.
- Я же тебе говорил,- напомнил я. – Я устал от попыток держаться от тебя вдалеке. Так что сдаюсь, - попытка удержать лёгкую любезную улыбку начала терпеть неудачу. Улыбка сползала.
- Сдаёшься? – недоумённо спросила она.
- Да, сдаюсь. Больше не пытаюсь быть хорошим. С этого момента делаю, что хочу, а там как фишка ляжет.
Это тоже честно, честнее некуда. На драконьем, но честно. Я её люблю. Самым разумным было бы исчезнуть, чтобы её мир никогда не соприкоснулся бы с моим. Но я эгоист, и не могу этого сделать, не могу уйти, первым. Сколько бы раз я ни говорил, что моё общество для неё опасно, я не могу… не могу остаться вдалеке. Но и она не внемлет уговорам, и разговор снова идёт по кругу. И только когда стало ясно, что между благоразумным отстранением и дружескими отношениями Белла категорически выбирает второе, нечто вроде соглашения о дружеских отношениях было заключено. И я тут же им воспользовался.
Белла примолкла, о чём-то задумавшись, и я выпалил вопрос, который вечно вертелся у меня на языке, как только я видел это выражение на её лице:
- О чём ты думаешь?
Белла подняла на меня глаза, и на щеках медленно начал расцветать румянец. Аромат крови стал ярче, горячее.
Вдохни, пробуй, и учись терпеть, вампир, заключивший только что соглашение о дружбе с человеком. Жжёт открытым поющим огнём?
Надо привыкнуть, и я привыкну. Так о чём она думает?
- Пытаюсь сообразить, что же ты такое.
Белла не глупа, наблюдательна и любопытна, ещё бы ей не задумываться над тем явлением, о котором она уже кое-что знала, которое сейчас сидело перед ней и говорило на драконьем языке, притворяясь, что это – человеческий. Чего мне стоило сохранить маску обычного внимания, когда паника накрыла с головой!
- Ну и как успехи? – как можно более спокойным тоном, словно речь и не обо мне, поинтересовался я. Вот когда от меня потребовалось всё мастерство лжеца! Или стойкость Муция Сцеволы.
- Что-то не очень, - призналась она.
- А какие-нибудь теории имеются? – поинтересовался я, когда осторожно выдохнул от облегчения.
Мне стало интересно, что бы она могла выдумать, ведь хуже правды ничего не придумаешь. Теории, может, и были, но Белла молчала, только румянец наливался всё сильнее, щёки полыхали ярко – алым, казалось, что и воздух должен быть таким же, раскалённым, как разгоревшийся румянец. Слабый «зов» для Беллы как бы и не существовал, я привлёк в голос максимум нужных обертонов, улыбнулся самой обольстительной улыбкой, на какую был способен, и… на мою просьбу, с привлечением всех мыслимых средств, получил отказ, сопровождаемый упрямым мотанием головой:
-Не-ет, я стесняюсь.
И всё… Она от меня не только закрыта, так ещё и заперта! Любой человек при звуке «призыва» вампира тает, и выдаёт свои любые самые важные, самые опасные, или самые отвратительные, секреты НЕМЕДЛЕННО! А Белла залилась румянцем и мотает головой. Я не умею… терпеть незнание, а с Беллой, просто мучаюсь этим чувством. Не только потому, что «не слышу», но и не понимаю, когда она говорит, каким образом она думает, почему приходит к тому или иному выводу, как строит свои отношения с миром вообще. Не зная промежуточных стадий, никогда не понимаю, как получился именно такой результат.
- Знаешь, это по-настоящему мучительно, - жалуюсь я.
Тут я её зацепил. Сверкая глазами, Белла произнесла маленькую, но очень эмоциональную речь.
- Да неужто? Подумаешь, если кое-кто не желает сам говорить то, что думает, а когда скажет что-нибудь, то всё такими двусмысленными намёками и таинственными замечаниями, что ночи не спишь, всё думаешь, что бы это значило! Я так думаю, что кое-кто думает, что это пустяки. Ну, и согласимся с этим!
Ну, да…. Драконий язык…. или просто молчание. А от неё-то я хочу открытой правды. Не совсем честная игра. Но это ещё были не все претензии. Переведя дух, Белла решила их выложить все.
- Даже ещё интереснее: этот кое-кто бросается из крайности в крайность, вроде того, что в один день совершенно невероятным образом спасает тебе жизнь, а на другой день обращается с тобой, как с зачумленной, и так и не объясняет, что происходит, хотя и обещал. Ну и что тут мучительного? Мы ведь согласились, что это - пустяки!
- Какие мы вспыльчивые, однако! – не нашёл ничего умнее я в ответ, потому что был неправ. Она дала слово, и сдержала его. Это я не выдержал собственного молчания.
- Просто не люблю двойные стандарты, – пояснила, остывая от вспышки, Белла.
Она думала, что у фургона был заключён договор о доверии между двумя взрослыми людьми, а я повёл себя как взрослый, взявший с малыша слово вести себя хорошо, и не верящий данному малышом слову ни на грош. Продемонстрировал немедленно, что равной себе, по уму и чувству ответственности, её не считаю. Она вытерпела и это. И как теперь исправить хотя бы половину своих ошибок? И что мне делать? Опасность тайны ведь никуда не исчезла.
«Да что он себе позволяет! Каллен чокнутый! Мало того, что в классе сидит уже месяц надутым индюком, так ещё решил устроить ссору на людях, в кафетерии!» - пробил мои нелёгкие размышления набравший силу ментальный вопль Ньютона. – «Я ещё никогда не видел Беллу такой разозлённой, чуть не кричит! Не-ет, если он её обидел, спуску я ему не дам»! - мысленно орал Майк, косясь на наш стол. Интересно, и как он это себе представляет - не дать мне спуску? На драку вызовет на заднем дворе? Нда, противничек…. не мог я не ухмыльнуться, представив, что за стычка получится.
- Что? - вскинулась Белла, приняв мою ухмылку на свой счёт.
- Твой парень решил, что я тебя уже достал, и теперь раздумывает, не пора ли ему разнимать нас.
- Понятия не имею, о ком ты говоришь, - ледяным тоном заявила она, - но уверяю, что ты в любом случае ошибаешься.
Я только что получил выволочку от Беллы за своё непозволительное поведение, и виноват перед Беллой куда больше, чем Майк с его пустопорожней болтовнёй, хотя его приглашение на весенние танцы я бы поставил отдельным, ничем не искупаемым преступлением. И всё-таки Белла не позволила его определять, как своего парня,
что бы себе Майк не сочинял. У Беллы нет парня, пока.
Белла, жизнь моя, ты позволишь мне побороться за статус «твоего парня»?
- Нет, не ошибаюсь, он себя им считает. Большинство людей действительно легко читается.
- Кроме меня, разумеется. – Белла помнила весь наш разговор на лабораторной, а я и подавно.
- Да. Кроме тебя.
Это несправедливо. Как бы я рад был «оглохнуть» в отношении, Джессики, Майка, многих и многих неприятных мне людей, даже в отношении Розали, когда она не в духе, хотя теперь, с возникшим вдруг иммунитетом, из этого списка её можно исключить. А Беллу, самое прекрасное и единственно важное для меня существо, особенно теперь, когда я хочу выстроить для неё другое будущее, я так и не слышу, ни слова.

Белла, пожалуйста, помоги услышать тебя…

Не получилось.
В ответ на мой упорный, напряжённый взгляд Белла опустила глаза на свою бутылочку, и, открыв её, сделала глоток. Только тогда я спохватился. Ленч! Человеки должны есть по нескольку раз в день, а Белла в обед взяла только бутылку содовой. Разве этого достаточно?
- Разве ты не голодна?
- Нет. - она указала на пустой стол, передо мной. - А ты?
- Нет. Я не голоден. – более того, даже жжение в горле от аромата Беллы был вполне терпимым. Привыкаю.
Белла примолкла, сжав губы и не отрывая глаз от стола. Она что-то задумывала, и это «что-то» было не таким уж простым.
- Ты не мог бы оказать мне любезность? - сказала она, внезапно подняв на меня глаза.
Если она спросит опять про то, что я не вправе ей рассказать… я не знаю, что предпринять тогда. Может, умереть от горя?
- Зависит от того, чего ты попросишь.
- Я не попрошу многого, - пообещала она.

Белла, пожалуйста, только не проси чего-то опасного для твоей жизни, с остальным я справлюсь.

- Я просто… думала… - не отрывая глаз от своей бутылочки, и водя мизинцем по краю горлышка. - Ты не мог бы предупредить меня заранее? Ну, когда в следующий раз решишь для моей же пользы делать вид, что меня не существует? Чтобы я знала заранее, что происходит, и не ломала зря голову?
Она умница. Странности моих обстоятельств она принимает, и будет их учитывать. Но покорной игрушкой Белла быть не намерена. Или мы на равных, или…
Но акценты мы ставили разные. Я на то, что «для её пользы», а Белла - на то, что «её для меня не существует». Если ей было, хоть в тысячную долю, так тяжело, как мне в этот месяц, это уже слишком много.
- Справедливо, – согласился я.
- Спасибо, - сказала она, подняв глаза. На лице Беллы было такое облегчение, словно она прошла по тонкой проволоке над пропастью. Разве не так? Пусть и не напрямую, но я признал, что вёл себя как свинья, и согласился быть впредь человеком, ответственным человеком.

Не так, Белла. Я вел себя как очень несчастная, глупая, слепая свинья. Но буду стараться быть для тебя человеком, раз ты дала мне этот шанс. Что никак не отменяет моего вечного вопроса - о чём ты думаешь? Тем более что выяснение позиций прервало меня на довольно любопытном месте - с чего вдруг появился тот очаровательный румянец, когда я спросил о возможных теориях на мой счёт. И раз я осмелился взять на себя ответственность - быть человеком…

- … могу я попросить об ответной услуге?
- Только об одной, - смилостивилась Белла.
- Расскажи мне ОДНУ из своих теорий.
Опять с ума сводящий румянец тронул скулы, я пропадаю, просто таю от его вида, и начинаю плохо соображать, если бы не ожог в горле, вообще ни о чём бы не смог вспомнить.
- Попроси о чём-нибудь другом, - попыталась увильнуть Белла.
- Так не положено, ты только что обещала! – возразил я.
- Как будто ты никогда не нарушаешь своих обещаний, - отбрила она.
Поймала…
- Ну, пожалуйста, только одну! Я не буду смеяться, - заверял я, но мне не хотели верить.
- Будешь, - упёрлась Белла.
Да откуда ей знать, что для меня смешно. Она же меня не читает. А результаты её мышления в лучшем случае заставляют меня серьёзно размышлять, а в худшем - ставят в тупик. Иногда с очень горькими выводами. Ну, попробовать, что ли, гипнотический взгляд?
- Пожалуйста! – умильно шепнул я, погружаясь в бездонные глубины цвета топлёного шоколада.
Всё, я тону, тону, утонул, и Бог с ним, с ответом.
- Э-э… что? - голос Беллы, прозвучавший неизвестно откуда, выдернул меня из глубины.
Что? О чём это мы… у Беллы как будто закружилась голова. И я хорош. Если хочу узнать, хоть что-то, тонуть надо осмотрительней.
- Ну, пожалуйста, одну малю-юсенькую теорийку, ну, Белла, ну что тебе стоит, - глядя по-прежнему в её глаза, не переставал я клянчить самым мягким голосом, не умолкая ни на мгновение. Чувствую, как только замолчу – утону снова.
К моему удивлению, на этот раз мои усилия увенчались успехом.
- М-м, ну ладно… Тебя укусил радиоактивный паук?
Современная сказка о скромном благородном супергерое, а ещё Кларка Кента можно припомнить. Благородный герой, рыцарь без страха и упрёка, могучий и неуловимый защитник…
Ага, это всё про меня.
Вполне в её духе – желать видеть в людях только хорошее. И это так далеко от действительности, от меня персонально, что даже делается легко и весело на душе, до состояния эйфории и желания поддразнить. И похихикать…
- Ты обещал не смеяться, забыл?
Каюсь, есть такое. Я больше не буду.
-Я всё равно, в конце концов, дознаюсь, - пообещала Белла.
Потерял контроль, умник! Не хватало только глупыми смешками раззадорить пытливый наблюдательный ум Беллы! Если докопается до истины, где ты тогда будешь, как тогда посмеёшься?!
-Лучше тебе и не пытаться, – растерял я всё своё веселье.
- Это ещё почему?
Я обещал себе быть с ней честным, когда сваливал на неё половину своей ноши.
- А что, если я не супергерой? Может, у меня противоположное амплуа…
Глаза Беллы слегка раскрылись, лицо стало серьёзным.
- О… - через мгновение произнесла она. - Понятно.
Вот так. Образы доходят до сознания лучше, чем просто слова. Теперь Белла думает уже в ином направлении, логически - в правильном, даже необходимом, только …. больно очень.
- Что тебе понятно? – через боль спросил я.
- Ты опасен? - наконец, догадалась Белла, и сердце заторопилось, зачастило, и короткое дыхание, как на бегу.
Что я могу сказать… я опасен. Если она сейчас уйдёт… Она будет вправе, останавливать я её не стану. Мои последние мгновения, как их использовать, сказать, что я люблю её? А вдруг только ещё больше напугаю.
- Но ты не злодей, - прошептала Белла, качая головой.
Она очень внимательно смотрела мне в глаза и не боялась, совсем.
- Никогда не поверю, что ты можешь быть злодеем.
А кто же я, Белла… Я и есть злодей: до смерти перепугавшийся опасный эгоист, о котором подумали гораздо лучше, чем он того заслуживает, не оставили, и он СЧАСТЛИВ этим… и никогда не сознается, кто он есть на самом деле.
Когда я протянул руку и забрал крышечку от бутылки содовой, Белла не отстранилась, не отдёрнула своей руки подальше. Она НЕ БОЯЛАСЬ. Больше выносить её пытливого взгляда я не мог, запустил крышечку волчком на столе, и следил взглядом за его вращением.
Чего я хочу? Меня опять разрывало пополам. Я не знаю себя, не знаю, как поведёт себя внутренний монстр, мелко захлёбывающийся сейчас огнём дыхания Беллы. Сейчас я его контролирую, на людях это проще, но при всех ли обстоятельствах хватит моих сил, не знаю. Разумом понимаю, что лучше Белле быть от меня подальше. Сердцем хочу, чтобы была в безопасности, значит, подальше от меня. И то же сердце кричит криком – НЕ УХОДИ, не оставь…
Жизнь моя, береги себя, УБЕГАЙ!!!
Белла вскочила с перепуганным лицом, и я вздрогнул, вообразив вдруг, что мой ментальный крик как-то пробился к её сознанию.
- Пойдём скорее, мы опаздываем! – воскликнула Белла.
Это всего лишь кончился перерыв, заторможено понял я. Даже изумиться разгулу своей фантазии сил не было.
- Я не пойду.
- Как? Почему? - спросила Белла.

ПОТОМУ ЧТО НЕ ХОЧУ УБИТЬ ТЕБЯ.

- Иногда полезно устроить себе внеплановый отдых.
Точнее сказать, ЛЮДЯМ полезно, если вампиры прогуливают уроки в те дни, когда планируется пролитие крови. Мистер Баннер собирался устроить лабораторную по определению группы крови.
- Как знаешь… Так я пошла? - сказала она.
Я не удивился. Она не должна прогуливать уроков, и она их не прогуливала. Белла была ответственным человеком и всегда поступала правильно. Не в пример мне.
- Увидимся позже, - сказал я, не осмеливаясь оторвать глаз от замедляющей своё вращение пробки.
И кстати, я обожаю тебя, моё безжалостное беззащитное солнце.
Белла медлила, надеялась, наверное, что я всё-таки поднимусь с места, а я надеялся на обратное, что Белла останется здесь, со мной. И никто не дождался желаемого. Прозвенел звонок, и она убежала.
Я дождался, пока она выскочит из зала, и снял крышечку от ЕЁ бутылки со стола, в СВОЙ карман – на память. Сегодня действительно новый день.
Не скажу, что нагляделся досыта, наверное, это в принципе невозможно, не скажу, что наговорился, с этим тоже проблемы, но мы говорили утром, и Белла сказала МНЕ «Да». Я повезу её в Сиэтл. Это будет мой бал. Или моя казнь…
Мы говорили сейчас, серьёзно. Я сделал всё, что мог, чтобы Белла поняла ту сложность ситуации, в которой оказалась по моей милости. Не больше того, что позволила тайна, знать которую Белле смертельно опасно.
И всё-таки… У меня есть солнце, и появилось БУДУЩЕЕ. И всё это чудо вмещается в одном имени - Белла…
На улице шёл дождь, я залез в машину, поискал диск с любимой мелодией Дебюсси.
Она была прекрасной. Но она не соответствовала тому, что начало звучать во мне. Этого со мной давно не случалось, чтобы звучала моя музыка, которую имело бы смысл запомнить, записать.
А сейчас зазвучала. Дебюсси мешал, и я выключил чужую музыку, чтобы она не мешала рождаться моей. Она была прекрасной, завораживающей, чарующей, не замирая, росла и развивалась, являя возможные вариации и переливы. Можно даже представить, как она зазвучит на фортепиано, пальцы сами с собой в воздухе начали проигрывать будущую партитуру, чтобы рождённая мелодия приобрела законченность и совершенство.
Та-а-а-там-м, та-ри-ри-ри-ра-ри-рам-м, ри -и-и-и-рам та- ….
«Что делать!!! НУ, что делать!!! До медпункта вон сколько, а у неё совсем сил нет,
о-ох, ну как это, из-за такого пустяка, ой, не удержу, тяжёлая какая! Ну, ещё, ну, только бы… Ой, она сейчас в обморок упадёт»!!!
Кто-то ментально орал в абсолютной панике, и врезался посреди музыкальной фразы уродливым диссонансом. Что там у Ньютона могло такого приключиться, чтобы так безобразно разорвать мелодию?
В ста ярдах от меня, под мелкой дождевой пылью, на мокрую, в лужицах после только что кончившегося дождя, дорожку по рукам Ньютона сползало безвольное тело девушки. Мягким комком перетекло на мокрый бетон, припав к нему
мертвенно-бледной щекой и закрыв глаза.
Белла?!
Ухнула за спиной распахнутая толчком дверь машины, когда я вылетел из неё.
- Белла?! – закричал я.
А она даже не шевельнулась…
Ужас - это когда чувствуешь себя ледяным насквозь.
Обыск мозга Майка дал лишь подробное описание его ко мне отношения и несвоевременности моего появления. Нашёл же время ревновать! Или я непрошеный свидетель того, что он натворил? Что он мог с ней сделать? Если он виноват…
Убью… Очень медленно и подробно…
- Что стряслось? Что с ней? – орал уже я Ньютону, выталкивая вопросами из его головы несвоевременные эмоции. Ему лучше собраться с мыслями, и объяснить мне, что произошло! Это в его кровных, кхе, интересах! Да и сам я хорош, не орал бы сразу, не пришлось бы изображать забег на стометровку по-человечески. Но орал я громко и страшно, лежащая на бетоне Белла от звука моего голоса сильнее прижмурилась, да и биение сердца уже прослушивается. Всё не смертельно, часть льда подтаяла, но
что-то произошло, и насколько серьёзно?
Майка мой голос тоже привёл в адекватное состояние, он понял, что лучше ответить. В мозгу, вместо бешенства по моему поводу, замелькали воспоминания того, что случилось на биологии: голова Беллы бессильно лежит на столе, щёки позеленели, руки бессильно висят вдоль тела, на белых карточках под щекой Беллы - красные капли….
Определение группы крови.
Жуткий ужас - это когда знаешь, что весь мир может расколоться от малейшего толчка - единственной капли крови Беллы. Я застыл, перестал дышать, одна надежда, что вода в луже не даст аромату её ПРОЛИТОЙ КРОВИ добраться до меня.
- Да нехорошо с ней, что ещё! - буркнул Майк, отходя от испуга и злясь на моё несвоевременное появление. - Ничего не понимаю, она даже палец не уколола.
Счастье - это когда знаешь, что можно оттаять. Можно дышать, и даже учуять запах открытой крови Майка из крохотной ранки, он свой палец успел уколоть.
«Мр-м», - уркнуло что-то в районе желудка, - «эта кровь очень даже ничего».
Да ты, никак, снова заговорил, монстр?
Желудок, естественно, промолчал. Сейчас было важнее другое - Белла.
Я опустился рядом с ней на колени, Майк топтался рядом и продолжал беситься, из-за моего непрошеного вмешательства. Сам виноват, надо правильно выбирать приоритеты. Или девушка, или намокшие на коленях брюки.
- Белла, ты меня слышишь? – обратился я к ней.
- Не-ет, - застонала она. – Уходи.
Мой слегка нервный смех был ей ответом. С ней ничего особенно страшного не произошло.
- Я вёл её в медпункт, - сказал Майк, отвечая на мой вопросительный взгляд. - Но она ведь не может идти дальше.
- Я отнесу её. Давай обратно, в класс, - пренебрежительно скосившись на чистые глаженые штанишки, скомандовал я Майку.
На скулах Майка заходили желваки.
- Нет, я сам!
Он сам! А штанишки? Это я – сам! И никто другой. Это для меня испытание, немного страшно, вот так близко быть к Белле. Но если бы не этот случай, когда бы я осмелился подойти к ней настолько близко, взять её на руки, нести, и чувствовать на руках гибкую хрупкость, тепло тела обожаемого существа? Кажется, меня трясло, от восторга, или от страха, не знаю, я в этом пока не разбираюсь. Я нёс её на полувытянутых руках, не прижимая, но достаточно близко, чтобы она могла прислонить не слишком послушную сейчас голову к моему плечу. Я мог донести её за считанные мгновения, а должен был передвигаться со скоростью обычного сильного человека, несущего приемлемый по тяжести груз, и торопился её доставить в безопасное место, туда, где не будет мокрого бетона и моих ледяных рук, - другими словами, подальше от себя самого.
Белла медленно выходила из обморочного состояния, и не сразу поняла, что её несут на руках. И несу её я. Когда поняла, глаза её резко распахнулись и застыли в замешательстве.
- Сейчас же отпусти меня, - слабым голосом приказала она.
Она была смущена и недовольна, обнаружив так близко свидетеля своей слабости, она этого не любила, об этом я ещё с аварии был осведомлён. Позади нас комичным аккомпанементом раздавались громкие протесты Майка, но помочь ему я ничем не мог, я был занят - нёс Беллу.
- Ты выглядишь ужасно, - сказал я, улыбаясь: ведь на самом деле ничего не случилось, просто она такой человек - со слабоватым желудком и легко кружащейся головой.
- Поставь меня на землю, - требовала она, а губы-то совсем белые.

Рановато Вам, мисс Гордячка, становиться на ножки.

- Значит, не выносишь вида крови?
Какое совпадение, и я тоже.
Белла закрыла глаза и сжала губы, похоже, сдерживая приступ тошноты.
- И, причём, не твоей собственной крови! – улыбнулся я ещё безудержнее, в ответ на ироничную ухмылку судьбы.
Мой желудок на чужую кровь тоже реагирует особым образом, спазмом и болью вплоть до чревовещания, и выгляжу я тогда очень похоже, хотя и без обмороков.
Мы были уже у административного корпуса. Когда я, пинком, открыл кем-то не запертую дверь и влетел в приёмный офис, мисс Коуп подскочила от неожиданности.
- О господи, - ахнула она, увидев на моих руках пепельно-бледную девушку, и начала бледнеть сама.
- Ей стало плохо на биологии, - поспешно объяснил я, пока её воображение совсем не разыгралось. Только её обморока мне сейчас и не хватало!
Мисс Коуп тут же провела нас в медпункт, бросилась искать медсестру, а я поспешил положить Беллу не потрёпанную кушетку и отскочить к дальней стене. Ещё минута - и буду выглядеть ничуть не лучше Беллы.
Рефлекс хищника на тепло тела жертвы и его запах: полная собранность,
напряжённость мускулов, готовых к броску, полный рот яда и спазм в желудке. Прелестно… Хорошо, что на меня в это мгновение никто не смотрел. Я нарушил своё собственное условие: соблюдать безопасную дистанцию, - и поплатился за это реакцией тела и корчами униженного самолюбия. Среагировал…, как зверь. Но ведь не поддался! Так что это не совсем унижение, а даже победа, пусть и с дрожащими коленями…
- Ей просто немного нехорошо, - успокоил я засуетившуюся пожилую медсестру миссис Хаммонд. - Они определяли группу крови на биологии.
Медсестра понимающе кивнула.
- Всегда это хоть с кем-то, да случается.
Нервный смешок чуть не вырвался на волю. Ну, конечно, если должно, хоть с кем-то, что-то случиться, кто у нас первый в очереди на неприятности, как не Белла Свон?
- Просто полежи минутку, дорогая, - сказала миссис Хаммонд.- Это пройдёт.
- Я знаю, - ответила Белла.
- И часто это с тобой? - спросила медсестра.
- Случается иногда, - призналась Белла.
Я попытался замаскировать свой смех под кашель. Иногда!!! Случиться в этот раз должно было обязательно, потому что я был достаточно близко, чтобы неприятность превратилась в катастрофу. Свойство «фортуны» Беллы: если у неё есть перспектива стать ещё хуже, она этой перспективы не упустит.
Мой странный кашель привлёк внимание медсестры, и она сказала:
- Ты можешь теперь возвратиться в класс.
Искру гипноза во взгляд, тень «зова» в голос – и можно бесстыдно врать:
- Мне сказали остаться с ней.
Не успевший оформиться в мозгу медсестры вопрос, - а с какой стати - тихо бесследно рассосался. И всегда так, со всеми. А с Беллой такой номер не проходит. Вот почему?
- Я принесу немного льда – положить тебе на лоб, дорогая, - сказала медсестра.
Под моим взглядом без гипнотического влияния ей было немного не по себе, и она поспешила выйти. Нормальная реакция нормального человека на внимание вампира. А с Беллой и тут всё не так.
- Ты был прав, - простонала Белла, закрыв глаза.
О чём это она? Что-то почувствовала, пока я её нёс, и решила, что, да - лучше держаться от меня подальше?
- Я всегда прав… - ответил я.
… и во всём: в мире людей я ей не пара, я для неё опасен, и я без неё не выживу.
Мрачная правота, и голос, невольно, такой же.
- А в чём же я прав на это раз?
- Было бы полезней прогулять, - вздохнула она.
Уф-ф, пронесло! Это очень хорошо, что с Беллой всё не так, как с другими людьми, это просто прекрасно!
Она замолчала, тихо и ровно дыша. Обморочное состояние уходило, губы начали розоветь, хороший признак. Я следил, как цвет возвращается к губам, смотрел на их форму, на ту, только ей присущую, полную очарования неправильность, и « уплывал». И это было прекрасно, пока не дошло, в какую сторону я «плыву». К Белле, как можно ближе. Идея - хуже некуда.
- Ты немного испугала меня, - сказал я, чтобы вызвать её на разговор. Мне нужен был сейчас её голос, чтобы не «уплывать». – Я подумал, что Ньютон тащит твоё обескровленное тело, чтобы закопать в лесу.
- Ха-ха, - отозвалась Белла.
- Честно говоря, я видал трупы, у которых цвет лица был получше, - и собственного производства, и в больничном морге, вместе с Карлайлом, но не в Форксе. – Я уже было настроился на то, чтобы отомстить за твоё убийство.
Очень медленно и подробно…
- Бедный Майк, - вздохнула она. - Наверное, сходит с ума от беспокойства.

Майк, бедный? Мальчишка, не способный пожертвовать стрелками на штанишках? Белла!

Да что это я, это мне она сказала «да», а ему ответила – «нет». Просто пожалела, потому что добра к людям. Вот и всё.
- Он меня совершенно не выносит, - жизнерадостно, и совсем не к месту, наябедничал я вдруг.
- С чего ты это взял?
- На физиономии у него написано - вот с чего, - нашёлся я.
А ведь и правда, довольно только вспомнить выражение его лица, когда я кинулся к Белле от машины. И таким оно оставалось и дальше, пока я мог его наблюдать. Не слыша мыслей Беллы, поневоле напрактикуешься в изучении языка тела людей.
- А как ты оказался поблизости от корпуса естественных наук? Я думала, что ты внепланово отдыхал, - голос Беллы стал более уверенным. Да и зеленоватый оттенок исчезал, к прозрачной коже медленно возвращался здоровый цвет.
- Я в машине сидел, слушал музыку.
Бровки Беллы чуть наморщились, словно мой бесхитростный ответ чем – то её удивил.

О чём ты думаешь? Что сейчас думаешь обо мне? Мне очень любопытно, знаешь ли.

Миссис Хаммонд вернулась с пакетом льда, и Белла открыла глаза.
- Вот, дорогая, - сказала медсестра, положив Белле лёд на лоб. – Да ты уже выглядишь лучше!
- Думаю, я в порядке, - Белла сдёрнула пакет со льдом со лба и села.
Ну, конечно, она ведь не любит, когда с нею нянчатся. Добрые морщинистые руки миссис Хаммонд потянулись к девушке, уложить её снова, медсестра была не совсем уверена в заявлении Беллы, но как раз мисс Коуп заглянула, приоткрыв дверь, из-за её спины слабо потянуло свежей кровью.
В приёмной находился Майк и ещё кто-то. Настроение Майка не улучшилось, злоба в нём так и кипела. Тяжёлый парень, которого он притащил в медпункт, был неприятной противоположностью девушке, находившейся до сих пор здесь с наглецом, перехватившим у него право ей помочь.
- У нас здесь ещё одна жертва науки, - сообщила мисс Коуп.
Белла быстро соскочила с кушетки, радуясь, что общее внимание переключится на кого-то другого.
- Вот, пожалуйста, - сказала она миссис Хаммонд, протягивая ей пакет со льдом. – Мне он уже не нужен.
Майк с кряхтением проталкивал в дверь Ли Стивенса, крупного парня, с окровавленной рукой у лица. Наверное, он пытался рассмотреть, велика ли ранка, но кровь всё залила и продолжала сочиться, падая каплями на запястье.
- О нет! - вот он, отличный повод для Беллы, чтобы убраться отсюда поскорее, а мне, как её сопровождающему, тем более делать тут будет нечего. – Белла, давай выйдем в приёмную.
Она вопросительно взглянула на меня.
- Уж поверь мне - уходи!
Она взвилась и выскочила за дверь ещё до того, как она захлопнулась. Я следовал почти вплотную, и её разлетевшиеся волосы коснулись моей руки. В приёмной она развернулась и взглянула на меня по-прежнему широко раскрытыми глазами.
- Да ты, никак, послушалась меня! - удивился я, обычно, советы и предложения о помощи встречались отказом разной степени разгневанности.
Белла наморщила носик.
- Я почувствовала запах крови.
Я изумился:
- Люди не чувствуют запаха крови.
- Нн-е знаю, я чувствую… Поэтому мне и стало плохо. Кровь пахнет ржавчиной… и солью.
Я обомлел. Застыл и стоял столбом.

Кто ты, Белла? Ты выглядишь, как человек, ты теплая и мягкая, ты пахнешь, как человек, для меня - лучше всех человеков, ты говоришь, как люди. Но и всё, на этом. Ты не красива стандартной человеческой красотой, ты прекрасна. Даже люди это способны ощутить, из-за этого у меня проблемы. Ты не так думаешь, и я вечно попадаю впросак, то есть я учусь тебя понимать, но очень медленно. Ты не боишься чёрных голодных глаз вампира, не чувствуешь тревоги в моём присутствии, не поддаешься «зову», да и действие гипнотического взгляда на тебя под бо-ольшим вопросом. И ты чувствуешь, как пахнет кровь.

- Ты что? – заметив моё остолбенение, спросила Белла.
- Нет, ничего.
Я просто потрясён, очарован, околдован, я просто спятил. Как меня угораздило влюбиться в чудо, непостижимое и недостижимое, шутки ради прикинувшееся человеком?! Белла…
Ну, у этого Ньютона просто врождённые способности испортить любую гармонию.
Сейчас он влетел в приёмную, разбив минуту волшебства, налитый злобой и негодованием. Злобой по моему адресу, что несказанно меня забавляет, и негодованием в адрес Беллы, с чего она так много стала уделять мне внимания.
А уж это - не твоё дело, Майк!
- Ты выглядишь уже не так отвратительно, - грубо бросил он Белле.
Рука дёрнулась, чтобы поучить его хорошим манерам. Нет, надо научиться держать свои эмоции под контролем, иначе я этого гадёныша, в самом деле, убью. Мгновенно, а не так, как намеревался.
- Только держи свою руку в кармане,- сказала Белла, и я замер.
Неужели почувствовала МЕНЯ? Я уж и не знаю, что думать о тебе, Белла…
- А уже не течёт, - угрюмо буркнул Майк, и я вернулся в действительность.
Белла всего лишь напоминала Майку про кровь из пальца. Это умаляло её волшебство? Ни в коей мере.
- В класс идёшь? - спросил парень.
- Смеёшься? - с сарказмом ответила Белла. - Уж лучше я тогда сразу повернусь и улягусь обратно на кушетку.
О-о, какой неожиданный подарок судьбы! Я уж думал, что лабораторная отняла у меня целый час из того времени, что я рассчитывал провести в её обществе. А оно вот как повернулось, мне подарено её время, да ещё в каком формате! Не в классе… Целая россыпь минут, их ценность для меня даже трудно предположить, хотя этого тоже будет мало, я знаю, степень моей жадности и скупости растёт неимоверно быстро.
- А, ну, да, что это я, - промямлил Майк. – Так ты едешь с нами на выходные? Ну, на пляж.
Теперь в бешенство пришёл я. Кое-кто тоже претендует на время Беллы. И этот кое- кто - Майк! Убью… Спокойнее, не надо так сжимать стул, посыплются щепки. В мыслях других учеников тоже было что-то такое, про поездку большой компанией, давно уже собирались. Поедет куча народу, Белла побудет с друзьями, только и всего. И Майк там будет… Это просто большая компания, и больше ничего. Но Майк там будет!
- Конечно, я же сказала, - заверила Белла.
Лучше затолкать оба кулака в карманы, стиснув их до треска. Белла обещала Майку, что поедет вместе со всеми на пляж, обычная вылазка на природу. Со всеми. Их будет там много. Это должно меня успокоить.
- Встречаемся у магазина моего отца в десять.
«А Каллена туда никто не звал»!
- Да, я буду, - ещё раз подтвердила Белла.
- Тогда увидимся на физкультуре.
- Увидимся, - повторила она.
Майк поплёлся в класс, с досадой размышляя о Белле и не только:
«И что она находит в этом уроде? Ну, да, он, конечно, денежный мешок…».
По себе не суди!
«Девчонки считают его красавчиком, чёрт знает почему. Слишком… слишком он
какой-то неестественно совершенный. Готов поспорить, что их папаша вовсю порезвился над ними всеми со скальпелем – перекроил им рожи, пластик-фантастик. То-то они все такие белые и пригожие. Андроиды какие-то. А он так и вообще… страшилка на ночь, фильма ужасов не надо».
А Майк Ньютон, оказывается, довольно проницательный…
«Иногда, когда он смотрит на меня, я готов поклясться, что он думает, как бы меня прикончить. У, урррод…».

Совершенно верно Майк, но давай по-честному, это чувство у нас с тобой взаимное.

- Физкультура, - простонала Белла.
Если я правильно понимаю этот стон и мученическое выражение лица, перспектива урока физкультуры, даже если там будет Майк, Беллу не вдохновляет. И даже наоборот…

Белла, я постараюсь сделать всё, что ты хочешь, а тем более, если этого хочу и я. А я хочу, чтобы ты не пошла на физкультуру, где тебя будет ждать Майк Ньютон. И ещё я хочу снова оказаться так близко от тебя, как будто снова тебя несу. И я не буду рисковать. «Ошибки номер один» не будет. Но опыта мне набираться как-то надо?

Я склонился к её лицу так близко, что даже ощутил на губах её тепло, хотя дышать себе не позволил. «Ошибка номер один»… её не будет.
- Я позабочусь об этом, - шепнул я. - Иди, присядь, и прими бледный вид.
Белла послушно подошла к одному из откидных стульев, присела, и прислонила голову к стене. Когда мисс Коуп вышла из задней комнаты и подошла к своему столу, Белла, с закрытыми глазами, выглядела так, словно вот-вот опять потеряет сознание. Ей даже особо притворяться не пришлось – она всё ещё была неестественно бледной, мисс Хаммонд была права: полежать бы ещё не мешало. Но соседство с Ли Стивенсом навредило бы ещё больше.
Я повернулся к секретарше. Если Белла не забыла своего обещания - докопаться - то одну из своих экзотических способностей я смогу сейчас продемонстрировать, на обычном человеке, а не на фее, для которой что человек, что вампир - всё едино.
-Мисс Коуп? – спросил я, добавив обертонов «зова» в голосе.
- Да? - встречно спросила она, биение её пульса, как всегда, когда я к ней обращался, привычно ускорилось.
«Как красив, ах, Боже мой…»
Это я и сам знаю. И что женские сердца часто ускоряются в моём присутствии совсем не из страха, я тоже знаю. Чего я не знаю, это… а нравлюсь ли я Белле. Когда её сердце ускоряется, это всегда от страха или гнева, или… неужели я ей немного нравлюсь? Я же слышал, как оно начинает спешить, но всякий раз глаза Беллы смотрели куда угодно, только не на меня. Может, я ошибался… может, феи тоже люди? Как и вампиры…
- У Беллы следующим уроком физкультура, мисс Коуп, но я думаю, что она ещё недостаточно оправилась. Наверное, будет лучше, если я отвезу её сейчас домой. Не могли бы Вы освободить её от следующего урока?
С обертонами я перебрал, и с улыбками тоже, у мисс Коуп сел голос, пришлось откашливаться.
- Тебе тоже нужно освобождение, Эдвард?
- Нет, у меня испанский с миссис Гофф. Она меня и так отпустит.
Мисс Коуп оформляла освобождение, а я размышлял на очень завлекательную тему: насколько феи похожи на людей. Та, что сейчас сидит у стены, не очень похожа, так что слишком высоко заноситься в мечтах не стоит. Здесь, при падении, я рискую не синяками на самолюбии, а гибелью. Любящие вампиры в этом плане очень уязвимы.
-Ну вот, всё сделано. Поправляйся, Белла, – сказала секретарша.
Белла слабо кивнула – слегка переигрывая.
- Ты в состоянии идти, или мне снова понести тебя? - подыграл я явной дебютантке с никакими задатками к лицедейству.
Но от рук она обязательно откажется, даже если и почувствует слабость. Её слабость - это её личная территория, на которую она вообще никого не хотела допускать.
- Я пойду сама, - сказала Белла.
Что и требовалось доказать.
Белла поднялась на ноги, чуть постояла, может быть, вправду, проверяя, насколько надёжно держат её ноги, лицо-то ещё бледновато. Я придержал для неё дверь, и мы вышли на улицу, под вновь разгулявшийся дождь. На улице Белла, чуть улыбаясь и прикрыв глаза, подставила лицо дождю.
О чём она сейчас думает?
Нет ответа.
На свежем воздухе ей становилось лучше, дождинки катились по ожившему лицу. Но что-то было в её позе не совсем привычным, странным. А-а, ну, да. Девушки, обычно, лицо дождю не подставляют, чтобы не смыть макияж. Не припомню ни одной девушки без макияжа, даже здесь, в вечно мокром Форксе. Никого, кроме Беллы. Да ей это и не нужно. Косметическая индустрия делает миллиарды на женщинах, которые пытаются сделать кожу такой, как у неё.
-Спасибо, - сказала она, улыбаясь уже не неслышным мне мыслям, а мне, – стоило слегка помучиться, чтобы пропустить физкультуру.
Теперь и физкультура свободна, а у меня нет никаких причин, чтобы задержать Беллу рядом с собой. Неужели это богатство - целый урок - так и проплывёт мимо рук…
- Всегда пожалуйста, - ответил я на её благодарность, а хотел сказать - не уходи.
- А ты поедешь с нами? Я имею в виду - в эту субботу? - спросила Белла, в её голосе была заинтересованность и… надежда? Что в этой куче людей рядом с ней буду я, а не Майк? Белла ждала моего «да». И как я хотел бы его сказать!!! Только в солнечный день, а он будет именно таким, я и многолюдный пляж - понятия несовместимые. Хотя пляжи бывают разными, есть и такие, где высокий берег и скалы дадут мне место для манёвра…
- А куда точно вы едете?
- В Ла-Пуш, на Первый пляж.
Ну что ж, из этого ничего не вышло бы в любом случае. Большой Договор никто не отменял.
- Не думаю, что я там желанный гость.
Белла вздохнула, признавая, что Калленам в компании школьников не рады, но, не собираясь с этим смиряться, сказала:
-Ты был бы моим гостем.

Белла…
Я всего лишь вампир, школьники – это пустяки, есть препятствия куда более серьёзные. Между нами солнечный день и Большой Договор, и я ничего не могу, даже сказать правду. Нужны другие причины.

- Давай на этой неделе больше не будем раздражать беднягу Майка, не то он кусаться начнёт.
«Бедняга» Майк, как аргумент для отказа. Захочет он кусаться или нет, неизвестно, а я вот хочу!!! И рвать именно его, в клочья, от зависти, потому что он человек, он может поехать в Ла-Пуш, а я - нет…
- Майк-шмайк, - презрительно сказала Белла.
Я могу радоваться: Майк для неё не аргумент. Но другого у меня нет!!!
Ничего не добавив, она вдруг развернулась и пошла прочь. Нет! Рука сама собой ухватилась за её куртку, и Белла резко остановилась.
- И куда же это вы направились, мисс? - возмущённо вопрошал я замершую спинку. Меня и так все грабят: солнечная погода, Ла-Пуш, собственная жажда, и, значит, семейный выход на охоту. Это нечестно! Время Беллы, проведённое со мной - сколько его мне досталось сегодня? Даже если не меньше, чем всегда, всё равно мне МАЛО! Урок физкультуры - моя добыча, и будет справедливо, если и мне с неё перепадёт хоть что-то. Если Белла сейчас меня бросит, и я останусь один...
Это нечестно! Не позволю…
- Я иду домой, - ответила она, недоумевая, почему после моего маловразумительного отказа я так бурно реагирую на её уход.
- Ты разве не слышала? Я обещал мисс Коуп отвезти тебя домой. Думаешь, я позволю тебе сесть за руль в таком состоянии?
Сейчас начнёт недовольно отпираться. Но мне нужна проба сил, и тренировка заодно, перед поездкой в Сиэтл, даже её маленькая комната по объёму всё равно гораздо больше, чем салон автомобиля. А раз поездка до её дома гораздо короче, чем до Сиэтла, «Ошибка номер один» сводится к минимуму. Эту возможность упускать нельзя, как и шанс прибрать к рукам горстку драгоценных минут Беллы.
- В каком «таком» состоянии? – возмутилась она, в точности, как я и ожидал. – И как быть с моим грузовиком?
- Элис отгонит его к тебе после школы, - потянул я осторожненько за полу куртки назад. Не самый удобный способ ходьбы для человека, и вперёд идущего с запинаниями.
- Ладно, пойдём! - сдалась она, выкручиваясь из моего захвата. Не очень ловко это вышло, чуть равновесие не потеряла, могла упасть. Моя рука уже была наготове, поддержать, жаль, не понадобилось, Белла устояла.
Жаль? Белла чуть не упала, а мне жаль, что этого не случилось? Жуть какая. Я согласен на все мелкие неприятности для Беллы, потому что это давало мне законное основание прикоснуться к ней, чтобы спасти. Но главное - чтобы прикоснуться. И почувствовать, как ухнет собственное сердце. И подслушать, не заторопится ли её, и подсмотреть, будет ли страх в её глазах, или что-то другое… Впрочем, даже если бы я не хотел неприятностей, они всё равно будут. Обошла машину, и тут же умудрилась налететь на дверцу. Её трудности с равновесием надо будет учитывать заранее, а не мечтать!
-Не ломай дверь, Белла. Кстати, она открыта, - сказал я, садясь за руль и заводя двигатель.
- Ты такой бесцеремонный! - продолжала она возмущаться моей настойчивостью.
И продолжала упрямо стоять под нелюбимым ею дождём, поливавшим густые волосы и делавшим их совсем тёмными. - Я прекрасно могла бы доехать сама!
Конечно, могла бы, только как быть с моей долей добычи? Так нечестно, Белла. Открыв пассажирскую дверь, я потянулся к ней:
- Садись в машину, Белла.
Её глаза сузились: что-то замышляет, и по логике - побег. Ограбление и побег. Так нечестно!
- Я тебя за шиворот назад притащу, - любезно предупредил я.
Белла досадливо скривилась, поняв серьёзность моих намерений, независимо задрала подбородок и забралась в машину. Она успела из-за своего упрямства сильно промокнуть. Вода каплями падала с волос, отсыревшие сапожки поскрипывали, касаясь друг друга, пока Белла усаживалась.
- В этом нет ни малейшей необходимости, - холодно заявила она.
В чём - в таскании её за шиворот? Разумеется. Но предупреждение, что её на руках обратно принесут, она бы восприняла совсем… отрицательно. Так что из двух зол…
Главное, что она сидит рядом в машине, побег предотвращён, а победителей… да пусть судит, победа важнее. Я включил для неё печку, снова включил музыку, и мы поехали. Оборванный на полуноте Дебюсси снова зазвучал в салоне. Мы ехали, и Белла сидела рядом со мной, можно было хоть искоса, но смотреть и смотреть. Она всё ещё переживала своё поражение, оттопырила губку, и стала похожей на раскапризничавшегося ребёнка. Опять рисунок её губ заворожил меня, и я «поплыл», представляя, что я почувствую, если…
- «Лунный свет»! – воскликнула она с улыбкой и облила меня сияющим взглядом, вслушавшись в звучащую мелодию.
Она разбирается в классике? Приятная редкость…
- Ты знаешь Дебюсси?
- Не очень хорошо, - ответила она. – Моя мама любит классику, а я знаю только те вещи, которые мне нравятся.
- Эта пьеса тоже одна из моих самых любимых.
Я задумчиво смотрел сквозь окно, всё в дождевых каплях, и обдумывал это новое открытие. Белла - дитя своего времени, как я - дитя своего. Для неё нормально в её юном возрасте водить машину, принимать серьёзные решения, одним словом - быть независимой. Это совсем другой тип девушки, совсем не тот слой цивилизации, в котором я сформировался как личность. Литература, музыка, нравы - всё это значительно трансформировалось. И вдруг такое единство вкуса.
Но, кажется, и её, то, что я слушаю Дебюсси, порадовало. Она смотрела невидящими глазами на залитое дождём стекло и слушала колдовскую мелодию, может быть, мечтала…

О чём ты думаешь сейчас, Белла?

В салоне было тепло, и аромат подсыхающих волос Беллы стал гуще, сильнее, сильнее даже, чем в собственной комнате!!! Ожог!!! Голова кружится, горло горит нестерпимо, мускулы наливаются пружинистой готовностью, и яда полон рот… а руки стискивают руль, чтобы не схватить…

Белла… у добычи не бывает имён, а у тебя есть имя, звучащее для меня молитвой.
Белла, Белла…
Белла, поговори со мной…

- Расскажи мне о своей матери, - попросил я, сглатывая яд.
Белла улыбнулась.
- Мы с ней похожи, только она красивее.
Я усомнился в этом.
- Во мне слишком много от Чарли, - продолжала она. – Мама общительнее меня и храбрее.
Я усомнился и в этом, хотя Чарли… он плохо читаем, но сейчас речь идёт о матери.
Так что я, зная кое-что о храбрости Беллы, имею право на сомнение.
- Она безответственная и немножко эксцентричная, а ещё - очень непредсказуемый повар. Она моя лучшая подруга.
Между бровей снова образовалась складочка, голос был печальным, конечно, она скучала. Но её лучшей подруге, старшей по возрасту, и младшей по душе, нужнее другой человек. И старшая отступила. А младшая приняла жертву. Легкомысленные дети всегда так делают.
Только когда остановился у её дома, понял свой промах, я ведь не интересовался её адресом. Потом успокоился: Чарльз Свон – фигура в местном обществе весомая, а секреты в Форксе… тут любая сплетня из конца в конец проходит от силы за два часа.
- Сколько тебе лет, Белла? – спросил я её, разглядывая горькую складочку на лбу.
Кто их знает, фей. Я не встречал девочек в классе юниор, думающих о сердечных привязанностях своих родителей с точки зрения их, а не своей пользы, и такую горькую складочку тоже не видел.
- Мне семнадцать, – ответила она.
- Непохоже, чтобы тебе было семнадцать.
Белла засмеялась.
- Что?
- Мама всегда говорит, что я родилась тридцатипятилетней, и с каждым годом всё ближе к среднему возрасту.
Она снова засмеялась, а потом вздохнула.
- Ну, кому-то же нужно быть взрослым.
Это могла быть объяснением - инфантильная мать. Белле пришлось срочно повзрослеть, чтобы стать опекуном. Но сколько раз я наблюдал, как у инфантильных родителей вырастали ещё более инфантильные детки! Яблочки от яблони… А с Беллой и здесь всё не так. Опять всё не по-людски. Но хоть понятно, почему заботы о себе она воспринимает чуть не в штыки. Не привыкла. Вместо яда, от загустевшего аромата во рту горечь… Жизнь несправедлива.
- Ты и сам не особо тянешь на ученика юниор класса, - ехидно заметила Белла.
Я скорчил неопределённую гримасу. Вот так всегда: пока я пытался понять хоть
какую-то её мысль, черту характера, оказывалось, что во мне она успевала заметить гораздо больше. Не хватало, чтобы зашла речь обо мне. Это очень скользкая и опасная тема, лучше перевести разговор в прежнее русло.
-Так почему твоя мама вышла замуж за Фила?
Она немного помедлила, и, в конце концов, ответила:
- Моя мама… ну, она слишком молода для своего возраста. Я думаю, жизнь с Филом даёт ей возможность почувствовать себя ещё моложе. Во всяком случае, она от него без ума, - снисходительно покачала она головой.
- И ты так легко на это согласилась? – удивился я.
- А почему нет? – ответила она вопросом на вопрос. – Я хочу, чтобы она была счастлива. А с ним она счастлива.
И что я узнал? Что Белла не только самоотверженна, но и абсолютно неэгоистична? Это можно было предположить. Но мы говорим о маме Беллы.
- Это великодушно с твоей стороны… А вот интересно…
- Что?
- Как ты думаешь, твоя мама была бы так же великодушна по отношению к тебе? Приняла бы любой твой выбор?
Мы говорим о её маме, об её отношениях с дочерью в такой сфере жизни, как выбор спутника. Я всего лишь задал вопрос, зеркальный предыдущему, все логично. Почему опять куда-то проваливается моё сердце, какое я к этому могу иметь отношение?
Никакого. Никогда.
Что я сейчас творю… Разговариваю, слушаю, смотрю в карие глаза, слишком пристально немного, чтобы не упустить ни одного движения неслышимой мысли, чувства. Это мои драгоценности, принадлежащие только мне, это всё, на что я могу претендовать сию минуту. На что могу надеяться в будущем, и не больше. Тонуть, время от времени, в карих омутах, так, как сейчас.
- Д-думаю, что да… - запнулась Белла, сердце рядом чуть затормозило и заспешило немного чаще.
Смена ритма выдернула меня из омута. Ну вот, где я был сейчас, что успел рассмотреть, ведь был шанс… Страха не было. Но могло быть и недоумение, что это я так уставился.
- Но она всё-таки мать. Так что с нею может быть и по-другому, – добавила Белла.
Значит, мнение матери в этом вопросе для Беллы значение имеет, она ему доверяет. Неизвестно, подчинится ли, но прислушается. А что может одобрить мать, способная влюбиться в бейсболиста, и всё-таки обладающая жизненным опытом, которого у её дочери пока нет?
- Значит, никого СЛИШКОМ жуткого, - кривовато, усмехнулся я с чисто академическим интересом.
Она усмехнулась в ответ:
- Смотря кого считать жутким. Того, у кого пирсинг по всему лицу и татуировки по всему телу?
- Ну, это, конечно, полная жуть.
Пустота мозга, компенсируемая внешними побрякушками. Игрушки недоросля, но впечатление производят.
- Ты так думаешь?
Ироничный вопрос, он же ответ. Мы понимаем этот вопрос одинаково, вот где полная жуть. Насколько одинаково? Что меня тянет сейчас на тонкий лёд, из-под которого могу не выбраться? Моё сумасшествие, вот что. Я спятил.
- Как ты считаешь, я могу быть жутким? - я попытался спрятать сумасшествие за подобием улыбки.
Она основательно задумалась, но сердце не частило… и не замирало.
- Хмм… Я думаю, что ты мог бы, если бы захотел, - очень серьёзно ответила Белла.
Я тоже был серьёзен.
- А сейчас ты меня боишься?
- Нет. - последовало без задержки.
Вот теперь я мог улыбнуться. Я был НЕ ТАКОЙ, как все, мой вопрос должен был об этом напомнить, если вдруг она упустила это из вида. Но она всё равно меня не боялась, потому что я НЕ ХОТЕЛ быть для неё жутким.
Зеркало её души возвращало её общением людям лучшее, что в них было, но это не значит, что оно было кривым. Если хорошего не было, Белла просто переставала разговаривать с таким человеком. Лорен, приятельница Джессики, была одним из таких явлений, которое я мог наблюдать. Я был хуже Лорен, та была простой и плоской, как правило грамматики. А я был двулик. Что бы отразило зеркало Беллы, если бы она знала об истинности моей натуры? О человеке и хищнике в одном лице? Что-то мне нехорошо…
- Может, теперь ты расскажешь о твоей семье? Твоя история, должно быть, куда интереснее, чем моя, - попросила Белла.
Смотря, что считать интересным. Если страшилки на ночь, то - да.
- А что бы тебе хотелось узнать?
Некоторые стороны жизни моей семьи могут быть… странноватыми.
- Каллены усыновили тебя?
- Да.
После некоторых колебаний Белла, всё-таки решилась спросить:
- Что случилось с твоими родителями?
Это был простой вопрос, не надо было даже выкручиваться.
- Они уже очень давно умерли.
- Прости… - очень тихо сказала Белла.
Обычному человеку этот вопрос мог бы причинить боль, она, наверное, сожалела уже, что задала его. Ей не хотелось причинять мне боли.
Ей не хотелось причинять МНЕ боли.
- Я даже и не помню их как следует, - успокоил я её. – Карлайл и Эсме - единственные родители, которых я знаю.
- И ты их очень любишь, - заключила она.
- Да, они самые лучшие в мире.
- А твои братья и сёстры?
В принципе, можно вкратце изложить официальную версию и перевести разговор на что-нибудь другое. Но время… куда-то сбежало. Пора было возвращаться.
- Мои брат с сестрой, не говоря уж про Джаспера и Розали, не погладят меня по головке, если им придётся мокнуть под дождём, ожидая меня.
Розали в особенности.
- О, извини. Тебе, наверное, пора ехать, - сказала Белла, даже не пошевелившись. Ей тоже не хотелось, чтобы кончилось НАШЕ время. Все НАШИ минуты драгоценны для меня, но это мгновение… оно бесценно…
Но надо было пригнать грузовик раньше, чем шеф Свон прибудет домой, тогда и не будет повода рассказывать про биологию и медпункт.
- Какие уж секреты в Форксе, - сморщилась Белла. - Наверняка он уже всё знает.
Я засмеялся, Белла вполне могла принять этот смех за подтверждение её мнения о городишке. И оно не было ошибочным. Почти.
За исключением Калленов.
Если кое-где превысить скорость, то ещё есть возможность растянуть НАШЕ время, на что угодно, просто на болтовню. И даже если я не успеваю, моя семейка не простынет под дождём.
- Счастливой поездки на пляж! – пожелал я Белле под звук усиливающегося дождя.
Это был печальный юмор. Дождь сейчас припустил вовсю. А в субботу погода будет что надо - солнечной и тёплой.
- Значит, мы завтра не увидимся? – спросила Белла с тревогой в голосе.
Завтра пятница. А поездка в Ла-Пуш только в субботу. Если Белла не против видеть меня и завтра, значит, ограбили не одного меня? Намного не полегчало, но хоть есть товарищ по несчастью.
- Нет. Мы с Эмметтом решили уехать на выходные пораньше.
Если бы я знал, что так всё сложится, что в моей судьбе появится солнце! То, что предрекала Элис, было лишь тенью того, что случилось на самом деле. Может, тогда бы я что-то по-другому спланировал? Может, не поздно переиграть? И всё же охоту откладывать нельзя. Чтобы выдержать жар моего солнца, мне теперь всё время надо быть в форме, сытым. И даже этого будет мало, оно всё равно будет обжигающим. Да и поводов для беспокойства я доставил семье уже предостаточно. Не стоит добавлять им новых.
- Чем вы будете заниматься? - поинтересовалась Белла, но интерес к тому, как я потрачу время, не мог скрыть огорчённых ноток.
И что, мне этому радоваться? По идее - да, я ей нужен. А фактически… я огорчался уже не за себя, за неё. Но «Ошибки номер один» быть не должно, и поэтому в первую очередь - охота.
- Собираемся поохотиться в Гоут Рокс, к югу от горы Ренье.
- О, ну тогда счастливо поразвлечься, - деланная бодрость голоса бальзамом пролилась на мои душевные раны. Или жгучей лавой.
Надо уезжать. Теперь, когда мы стали друзьями официально, можно сказать, когда я услышал в голоске огорчение, что уйду далеко и надолго, до понедельника и не меньше, это пытка. Я уйду, и этим причиню Белле огорчение. Как это вытерпеть в приложение к моему мучению: я уйду и не буду её видеть. И ни от чего не смогу спасти, а она такая… хрупкая. Я нес её на руках, так что знаю, о чём говорю. И эта её способность спотыкаться не только об любой камешек, но и об любое обстоятельство, это её «везение»! Это уже не страх, а просто ужас… Ну, да, да, настоящая опасность для Беллы – это один спятивший вампир. Ну и что, он только один из … А бедствий - множество.
- Могу я попросить тебя об одной услуге в эти выходные? – спросил я, не сумев убрать этого страха из голоса.
Она кивнула, широко раскрыв глаза, услышав его.

Не пугайся заранее, жизнь моя, ещё ничего не случилось, и может не случиться, если ты будешь беречь себя.

- Не обижайся, но ты, похоже, из тех людей, что притягивают к себе всякие несчастья, как магнит. Так что… постарайся не свалиться в океан и не попасть под машину, ну, и всё в таком же духе, хорошо?
Улыбка, завершающая просьбу, должна была быть успокаивающей, с крохотной ноткой поддразнивания, чтобы просьба не выглядела приказом.
Не знаю, что уж получилось, кроме страха за её жизнь пришло и другое чувство.
Я не хотел, чтобы Белле без меня было весело, я желал, чтобы она тосковала по мне в выходные не меньше, чем я по ней. Жуть!
Белла, насмерть влюблённый эгоист опасен, особенно насмерть влюблённый вампир- эгоист. Беги, Белла, беги, спасайся!
Жизнь моя, не оставляй меня…
Улыбка получилась, поддразнивание Белла заметила и немедленно надулась.
- Я подумаю над твоей просьбой, - огрызнулась она, выскакивая под дождь и хлопая изо всех сил дверцей.
Маленький разъярённый котёнок. Шёрстка дыбом и искры из глаз.
А ключ от пикапа из кармана куртки Беллы успел-таки незаметно перекочевать в мои руки, стащил я его, грубо говоря. Подкинув его на ладони, гордо улыбнулся собственной ловкости, и отправился обратно.

6. Колыбельная

И зачем только скомкал разговор с Беллой? Когда прибыл к школе, даже последний урок не закончился. Сделанного не вернёшь, но у меня образовалось свободное время, и его можно провести с толком, поразмышлять кое о чём.
Запах Беллы я оставил себе, как и ключ, на время. Пока салон закрыт, он не улетучится. Приучение себя к чувству огня в горле требует постоянной тренировки, разумеется, но после ожога оставалось и мучительно нежное послевкусие, которое тянуло обжечься снова.
Так о чём я хотел поразмышлять… Что со мной происходит, и с каких пор.
С той минуты, как понёс её на руках? Раньше? Когда на ленче попытался её загипнотизировать? Раньше.
Когда замерзал и плавился на полу маленькой комнатки на втором этаже. То, что этого не миновать, предвещала рухнувшая «стена», но это только было предвестье, как и неодолимая, самому непонятная дорога к окну с прозрачными занавесками.
До этой ночи я видел драгоценность личности Беллы, её чистоту, своеобразие, тонкость, благородство, даже то, что именно такая, и никакая другая, могла меня притянуть навсегда.
И физическую прелесть её облика я тоже рассмотрел, и понял, насколько это очаровательно. Не только вообще, но и исключительно для меня.
Эксклюзив для вампира Эдварда.
Хрупкая драгоценность, к которой лучше не приближаться, чтобы не уничтожить.
Эти две части - я и Белла - как заряд ядерной бомбы, пока не подошли к критической точке массы, ещё не соединялись для меня в единое целое.
Спасибо Майку, он сработал запалом, и началась реакция. Теперь у меня есть солнце.
Не об этом я. О том, к чему так трудно подойти. Со мной кое-что случилось.
Когда плавился, в моей личности, или где ещё, открылись двери в пространство, о котором я понятия не имею. И что именно в нём скрыто – тоже. Но уже кое-что почувствовал.
Сколько раз за сегодня я «уплывал», глядя на губы Беллы, причём в абсолютно понятном направлении? Когда «утонул» на ленче, это было несколько иначе, но всё равно в том же духе, в максимальном приближении. Когда нёс на руках, почти не дышал, инстинкт охотника был не на нуле, даже не в приемлемых рамках, и что его удержало? То, что рядом был Майк? Конечно, но если бы только это… Восторг от ощущения её тела на своих руках - вот что, до дрожи в коленях. От воспоминания вдруг собственное тело стянуло незнакомым усилием, готовностью неизвестно к чему, в ушах комариный писк… Вот оно.
Мне мало теперь, только видеть и слышать, я хочу… Я хочу прикасаться к ней, чувствовать Беллу.
Влечение. Чувственное желание. Желание чувствовать. Чувствовать не вообще, а именно её, Беллу - вот оно, неизвестное открывшееся пространство. И от того, что я осознал это, чувство становится огромным, непосильным, я втягиваю от напряжения полные лёгкие воздуха и обжигаю и их тоже ароматом Беллы, а не только горло. Так и должно быть, отстранённо проходит мысль. Прикосновение к солнцу должно так обжигать.
С глаз и с памяти словно сдёрнули очень тёмные очки. И кожу заодно.
Парочки, гуляющие по вечерам, рука в руке. Целующиеся в тёмных аллеях парков влюблённые, обнимающие друг друга счастливые пары, которым ни до кого не было дела, кроме них двоих, - мимо скольких я прошёл за все годы моего существования… Если перелистнуть воспоминания, я могу сейчас сказать, кого из них соединяло истинное чувство, по возвращающемуся комариному писку в ушах. Потому что я хочу для себя того же.
Моя семья. Три пары счастливо влюблённых: короткие взгляды, мелкие движения, интонации голоса. Джаспер легко коснулся губами виска Элис, когда вылезали утром из машины. Тогда я заметил это мимоходом, а сейчас, без кожи, меня обдало моим жаром, это я касаюсь виска Беллы на ходу, чувствую нежность и тепло, шелковистость прядки волос. В ушах комариный писк…

Привет, ребята, вашего полку прибыло. Я повзрослел.

Так нельзя, надо отдышаться. И никаких фантазий на тему… со мной и Беллой в главных ролях. Иначе не удастся заново нарастить кожу, и я буду ежесекундно гореть от собственных неутолённых желаний, а их будет становиться всё больше.
Со мной всё ясно. А Белла?
Что чувствует ко мне Белла?
Я знаю, что красив, я и человеком, даже умирающим, был красивым парнем, так говорит Карлайл. Плюс вампирское обаяние. Это всё касается просто людей, просто обыкновенных девушек. А Белла?
Ускорение пульса и учащение дыхания, сопровождающие мысленные вздохи: «Ах, какой красивый», - встречают меня в дамском обществе всегда, а уж в зависимости от того, что следует за первым ментальным вздохом, вызывает или терпеливое уважение, или нетерпеливое бешенство. Никто из них мне не был нужен.
Таня… Розали… они вечны, как я, и они тоже мне были не нужны.
Возможное нескромное любопытство, вызванное хоть смертной, хоть бессмертной, могло потом окончиться состоянием равнодушия и неловкости. Я не человек, забыть ничего не смогу, таких воспоминаний я себе не желал, моя вечность могла обеспечить мне и вечность ненужных проблем, я просто оберегал своё душевное благополучие, тут Таня права.
Увлечение смертной девушкой было опаснее, из-за вампирского естества. Прикосновение к человеку, вид пульсирующей вены под кожей, тепло, запах - всё это вместе могло бы спустить инстинкт хищника с цепи, а Каллены людей не пьют.
Но Белла… я без неё не выживу.
И у неё учащается пульс, и дыхание, как на бегу, если бы она была обычным человеком, я бы и при своей «глухоте» к её мыслям мог предположить, что там, внутри, сейчас бьётся та же мысль: ах, какой красивый… Но она не обычный человек. Она многое чувствует не так, как все люди, она думает не так, как все люди, а ещё она знает, что я НЕ ТАКОЙ. Трактовать её реакции по аналогии с другими было бы непредусмотрительным легкомыслием.
И всё-таки, я могу её привлекать, как обычный парень? А вдруг…
А вдруг феи – тоже люди…
СТОП!!! СТОП!!!
Даже если я ей … нравлюсь. Даже если она будет желать того же, что и я. Не откажется от моего объятия, обнимет сама в ответ… Больно ударило сердце, собралось в комок тело, и писк в ушах заглушил все звуки вокруг…
Вот как это произойдёт…
Я слишком сильный, чудовищно сильный. Одно неосторожное движение, и я сломаю её, чуть сильнее обниму, вдруг, не рассчитаю, а как рассчитывать, как дозировать силу пружины, только что, от одной мысли об объятии, собравшейся во мне? И лопнувшие рёбра порвут лёгкие, дыхание запузырится на губах розовой пеной, и тогда я не удержусь… Даже если прикоснусь к нежным губам чуть крепче допустимого, и губка треснет, на моих губах окажется капелька её крови, и… внутри рыкнул переставший говорить, но не умерший монстр.
Изломанное тело Беллы на моих руках, и «золотая доза» светится в красных глазах монстра в видении Элис. Вот чем всё кончится!!!
«Ошибка номер один»!!! Первый вариант…. во всей красе.
И я хотел стать парнем Беллы. Я!!! Вот такой… Взялся ухаживать, строить планы на будущее. Какое будущее я могу для неё построить?
Вот когда меня догнало желание быть человеком. Смертным, слабым, но безопасным!!! Ради Беллы я бы и смертным горы свернул, но был бы… безопасным.

Жизнь моя, я ничего не могу тебе дать, прости, не отвергай, я не выживу без тебя…

Что?
Чвакнула, вдруг, пассажирская дверца, разом остановив комариный писк, и впустив все остальные звуки бытия. Меня подбросило на сиденье от неожиданного контраста.
«Надо же. Застал врасплох. Впервые в жизни», - думал Эмметт, влезая в машину.

Это жизнь застала меня врасплох, Эмм, от этого и вампиры не застрахованы.

-Спорим, миссис Гофф думает, что ты сидишь на игле - ведёшь себя последнее время, как полный сумасброд. Где тебя сегодня носило?
-Я… занимался благотворительностью.
«А»?
Я хихикнул, внешне ведь так и выглядело.
-Присмотр за больными, самоотверженное служение общественному благу… и всё в таком роде.
Ожидать от меня что-то подобное? Я поставил его в тупик, от недоумения он потянул воздух.
- О… Это она, та девушка?
Разве может быть какая-нибудь другая, скорчил я рожу.
«Это попахивает сумасшествием, так себя дразнить».
- И без тебя знаю, - буркнул я в ответ на его мысль.
Он вновь вдохнул через нос:
- Хмм, да у неё и в самом деле замечательный аромат.
Рык на инстинкте был ему ответом.
- Полегче, брат, прямо тебе уже ничего не скажи, - примирительно сказал Эмметт.
Ну, что с ним сделать, деликатность - не его стихия. Остальные родственнички тоже были не лучше.
Джаспер со своим плохим самоконтролем тоже своей реакцией на запах не обрадовал,
хорошо хоть, что не облизывался, Розали злобно вперилась в меня взглядом, унюхав чужой аромат. Вот что ей не даёт покоя! Безопасности её уже ничего не угрожает, пора бы угомониться, но злоба, вместо того, чтобы угаснуть, только крепчает. И не поймёшь причины, в мозгу лишь разнообразная ругань в мой адрес. Элис многозначительно намекнула, протягивая руку за ключом от пикапа.
- Недолго осталось.
Пикап с Элис за рулём под нашим эскортом благополучно прибыл к дому семьи Свон.
Он ужасно рычал, как всегда его можно было услышать за два квартала. Я же слышал!

Белла! Он уже здесь, и я здесь, посмотри!

Белла не услышала. Или не захотела подойти к окну, или вообще ушла из дома. Это сумасшествие, вот так хотеть её видеть, надеяться, что и она хочет того же. Но это то, с чем я не могу справиться.

Дома все разбрелись по своим углам. Джаспер с Эмметтом затеяли шахматную партию на восьми досках, выстроив их вдоль стеклянной задней стены гостиной, Элис пошла к компьютеру, сочинять для Розали новый комплект супермодных нарядов. Эсме была наверху, у неё был один незавершённый проект. Розали, как ни странно, на этот раз над душой Элис не стояла, устроилась перед телевизором, перещёлкивая каналы, и ни на чём не останавливаясь. У Джаспера, наилучшего шахматиста в доме, игра не пошла, и Элис не утерпела, стала жульничать, беззвучно подсказывая Джасперу будущие ходы Эмметта, стоя у того за спиной. Джаспер с невозмутимым лицом снял с доски коня противника.
Нечестно, Джаспер. Меня, телепата, в игру не берёте, потому что я могу прочитать ваши ходы и это несправедливо? А воспользоваться подсказками Элис тебе чувство справедливости не мешает? Ну и ладно.
У меня есть чем заняться. Та мелодия, что звучала в мыслях, когда я прогуливал биологию. Майк её оборвал, а она достойна того, чтобы быть завершённой. Как давно я не присаживался к роялю? Безумно давно. Мне нечего ему было сказать.
Роскошный по звучанию, элегантно строгий, концертный рояль. Иногда к нему присаживалась Розали, она неплохая музыкантша, даже идеальная с точки зрения рядового слушателя, но мне её исполнение казалось несколько… поверхностным, так можно сказать. Виртуозно поверхностным.
А сейчас мне хотелось вылить ту, мою, мелодию на клавиши, чтобы она обрела настоящий, а не воображаемый звук. Рояль, по-прежнему был прекрасно настроен, мелодия, действительно, зазвучала, с первых же тактов. Но она трудно поддавалась привычной гармонизации, сразу становилась плоской, и всё приходилось начинать сначала. Упрямая такая. Нежная и упрямая. Звуки рояля соблазнили Эсме оторваться от проекта, и Элис бросила Джаспера на произвол судьбы и удачу Эмметта.
«Эдвард снова играет», - растроганно думала Эсме, наблюдая за мной с верхней ступеньки лестницы, - «Как давно не было ничего нового. Чудесная музыка».
Если бы я ещё понимал, чего она хочет, эта музыка, чтобы прозвучать в полную силу. Начну сначала, но на полтона сменить тональность, и излишняя мягкость тоже не нужна. Вот так, это ближе к внутреннему ощущению. Элис на новую вариацию одобрительно покивала головой.
«Он ещё и сочиняет»?- яростное негодование Розали заставило меня внутренне опешить, с чего бы вдруг… и прозреть.
Я давно не играл, а сочинять бросил ещё раньше. В период, когда у нас появилась Розали. Наверное, я чего-то ожидал от жизни, ожидания выплёскивались в мелодиях, но они не подтвердились, Розали оказалась не той, что нужна мне. Идея Карлайла, создать из нас пару, повергала меня во всё более глубокое уныние. Какое уж тут сочинительство, все идеи засыхали на корню, и я забросил рояль. Сногсшибающая красота Розали в комплекте с уверенностью, что иначе и быть не может, в комплекте с ожиданием, когда же она собьёт меня с ног, в комплекте с досадой, что этого никак не происходит, в комплекте с тем, что я, Эдвард, как личность, ей ни капли не интересен и не нужен, разве что в качестве робкого обожателя, в комплекте с тем, что и она, со всей её красотой, мне не интересна - это не та атмосфера, в которой может родиться музыка. Прошло время, у неё появился Эмметт, а я оставался по-прежнему один. Даже ни одна из сестричек Денали не заставила меня распрощаться с одиночеством, жизнь больше ничего мне не обещала. И Розали успокоилась, её красота совершенна и безупречна, а если я даже её не вижу, значит, изъян не в ней, а во мне.
И вдруг такой поворот. Я бросаюсь спасать жизнь смертной девчонки с риском разоблачить семью, встаю на её защиту даже перед семьёй, в общем, веду себя неадекватно, мягко говоря. Эту неадекватность её женская интуиции прочитала даже быстрее видений Элис. И в довершение ко всему, я снова начал сочинять.
Розали грызла ревность. Не к Белле. А к успеху у меня какой-то смертной девчонки.
Красота какой-то смертной справилась там, где её потерпела неудачу. Ну как тут не оскорбиться!
Я захохотал, разобравшись в этом психологическом ребусе, так, что руки упали с рояля. Розали гневно прожигала меня взором, и я постарался перестать хохотать, но смешки прорывались без конца, и руки никак не могли начать играть снова. Розали поняла, наконец, что разоблачила себя, что я понял причину её дурного настроения.
«Если ты хоть что-нибудь кому-нибудь скажешь, порву тебя в клочья», - мысленно предупредила меня Розали, гордо покидая гостиную.
Никому не скажу. Я всегда храню секреты, если они не озвучены. Тайна мысли должна быть неприкосновенной.
Маленькая бессловесная стычка не осталась незамеченной, Эмметт сразу почувствовал, что с подругой что-то не так.
- Да в чём дело? - обратился ко мне Эмметт, после того, как его обращение к Розали было ею проигнорировано.
- Не имею ни малейшего представления, - солгал я. Тайна мысли должна быть неприкосновенной.
А вот моя мелодия была не против прозвучать. Но её отстранили размышлениями на посторонние темы, и она отвернулась. Гордая какая.
- Играй, Эдвард! – попросила Эсме, подойдя ко мне и положив руки мне на плечи, не дождавшись, когда мелодия зазвучит снова.
Я попробую. То, что было продумано в машине, и то, до чего додумался, пока не отвлёкся на мысли о Розали, было прекрасным, но незавершённым, как оборванная на полуслове фраза, или прерванная мысль. Собственно, так ведь и было, дважды.
-Это очаровательно. Как ты её назвал? – спросила Эсме.
- Пока никак.
- А у неё есть история? – спросила она с улыбкой.
История? То есть причина рождения.
- Я думаю… это колыбельная.
- Колыбельная, - тихо повторила Эсме, и звук её голоса смыл все здешние события и соображения. Эта мелодия пришла из другого мира, где жизнь хрупка, коротка и драгоценна, и когда я это осознал, она вернулась, заговорила снова. Упрямо и нежно, и таинственно.
Конечно, у мелодии была история, и это была история о девушке, спящей в маленькой комнате, молчащей днём, и шепчущей моё имя во сне, о таинстве красоты и истинности снов, и… мелодия вела дальше, но я не знал - куда.
Элис пропела второй подголосок, но октавой выше основной мелодии, и я понял, что это будет. Это будет хорал, молитва высшим силам - защитить и сберечь. Теперь всё получалось, все линии и гармонии соединялись, так, как должно. И мелодия завершилась умиротворённым тающим аккордом. Молитва моей надежды.
Это всё, что я хотел сказать и сказал.
Затих последний звук, и навалилась, неизвестно откуда, тоска, словно, в самом деле, передоверил своей молитвой заботу о Белле другим силам. И нет больше сил жить дальше.
Эсме провела рукой по моим волосам.
«Всё будет хорошо, Эдвард. Ты ЗАСЛУЖИВАЕШЬ счастья, сын мой. Судьба должна быть к тебе справедлива».
-Спасибо, - прошептал я. Но на справедливость судьбы надеяться трудно.
«Любовь не всегда приходит в удобной упаковке».
Да, Эсме, это я уже понял.
«Будет трудно, но ты можешь справиться. Ты - самый лучший».
Я только вздохнул. Каждая мать думает о своём сыне так же. А судьба, та самая, которая должна быть справедливой, может счесть и иначе. Но даже то, что вариант трагического исхода существует, не может погасить радости Эсме, что моё сердце пробудилось, и одиночество - не обязательно мой удел. Она верит в лучшее.
«Если она такая умница, как ты считаешь, ей никуда не деться – она ответит тебе взаимностью. Но, может, она и не так умна, иначе бы сразу увидела, какой ты подарок судьбы»! - шутливо улыбнулась Эсме.
Подарочек, ага. Но в шутке Эсме было столько непоколебимой уверенности, что я как-то выкручусь, что на душе стало легче.
- Для тебя, Эсме, - снова заиграл я, но уже её любимую пьесу - безымянную дань их с Карлайлом любви, немеркнущей уже многие годы. Наверное, теперь бы я её написал по-другому, может быть, и напишу что-нибудь, но эта пьеса останется такой: изумлённым взглядом ледяного мальчика, увидевшего цветущий сад.
- Спасибо, дорогой, - сжала Эсме мои плечи.
Пьеса привычно лилась из-под пальцев, и я незаметно сполз снова на мысли о Розали. Может, из-за её равнодушия к судьбе Беллы, я злорадно ухмылялся над «Мисс Совершенством», которую сейчас просто плющило от унижения в гараже. Ей, Розали, предпочли обычную девчонку, какую-то смертную дурнушку.
Об это я споткнулся. Белла - дурнушка? Я даже собрался свирепеть, а потом взялся хихикать. Не так чтобы, но что-то во мнении Майка обо мне - «у, уррррод», совпадало с мнением Розали о Белла – «дурнушка, и больше ничего». Розали, конечно, красива, но Белла - прекрасна. С ревностью всегда так, перекашивает угол зрения.
- О, - неожиданно сказала Элис. - Джаспер, знаешь что?
Я увидел, что она увидела, и замер. Питер и Шарлотта, старые друзья Джаспера, с Юга, собирались нас навестить, и в этом ничего особого не было бы, не в первый раз, но в первый раз с тех пор, как тут поселилась Белла, с её особой «удачей», а Питер и Шарлотта - традиционаллисты, питаются исключительно человеческой кровью. Обычно, они держались в рамках, рядом с нашим домом не охотились. Но мало ли, сладкая кровь Беллы притягивает не только меня. На этот раз я не мог им доверять. Не знаю, почему, это нелогично, Шарлотта с Питером никогда нас не подводили, но… не мог.
- Когда? - спросил я у Элис. Лицо моё, похоже, не давало надежды на радушный приём с моей стороны.
Элис недовольно надула губки, но ответила:
- В понедельник утром. Никто не причинит вреда Белле.
- Это точно, - подтвердил я.
Никто, потому что я не дам.
- Ну, ты готов? - повернулся я к Эмметту.
- Я думал, мы отправимся утром?
И я думал. Вплоть до этой минуты, когда услышал новость про Питера с Шарлоттой:
- Главное, чтобы мы вернулись в воскресенье до полуночи. А когда мы отправимся - я предоставляю решать тебе.
- Ладно, только вот попрощаюсь с Роуз.
- Конечно, - любезно согласился я.
Учитывая градус взбешённости Розали, прощание не затянется.
«Ты точно, рехнулся, братец», - подумал Эмметт, направляясь к задней двери, к гаражу.
- Что верно, то верно, - согласился я.
- Сыграй для меня ещё раз новую пьесу, - попросила Эсме, и я согласился. - Для тебя всё, что угодно.
Мелодия ещё раз расскажет, как прекрасна девушка с разметавшимися по подушке локонами, как хрупка и беззащитна, снова прозвучит моя молитва - защитить и сберечь. И придёт эта непонятная неутолимая тоска, словно мы уже разлучились. Неправда. У меня есть её обещание. И свидетель есть. Я вытащил крышечку от бутылки содовой и положил на пюпитр. Она там была, она слышала, как Белла говорила мне - «да». Стало немного легче, я кивнул себе, и снова заиграл.
Эсме с Элис от вопроса, что бы это значило, воздержались.

На Гоут Рокс мы были одни на многие километры вокруг, не считая зверей. Сезон охоты на медведей ещё не начался. Популяция животных тут устойчиво крупная, даже с тенденцией к перенаселению, есть из чего выбирать. И горные львы встречаются. Из-за любви Эмметта из охоты делать развлекательный аттракцион, тем более из охоты на гризли, с Розали он на Гоут Рокс предпочитал не ходить, потеря презентабельного вида ею не приветствуется.
Когда он на той неделе предложил составить ему компанию в пробежке к горе Ренье, я даже рад был. В учебные дни я, хотя бы, мог посидеть с Беллой за одной партой, но пошпионить за ней на других уроках, посмотреть на неё чужими глазами себе не позволял. А в выходные, сидя на абсолютно голодном пайке, вообще места себе не находил, пробежки, до Сиэтла и обратно, не хватало. Воля уже была почти на нуле, а тут такое подспорье - охота в дальних местах.
Но это было до того, как рухнула «стена». Теперь у меня было, куда тратить дни, а тем более - ночи.
И так-то не больно весёлый компаньон, сегодня я вообще промолчал всю дорогу. Мне было о чём помолчать. О многом. Обвал «стены», избавив меня от одних проблем, добавил другие, ещё более трудные. И почти в полном молчании мы разбежались на поиски своей добычи.
Навозившийся со своим гризли, довольный обедом, благодушно настроенный Эмметт собирался удовлетворить своё любопытство, заодно послужить мне той «жилеткой», которая позволила бы выговориться.
- Эмметт, у меня нет ответов, и ты мне не сможешь помочь их найти.
- Чего? – огорошено спросил братец.
- Эмметт, у тебя ведь накопилось много вопросов, от меня их не спрячешь, так что это мой ответ на них. Не знаю, как обезопасить жизнь Беллы от моего присутствия во всех смыслах, и как хищника, и как влюблённого.
Не знаю, как заставить себя убраться с её дороги, даже желая ей безопасности.
Знаю только, что человеческую жизнь Беллы ради себя губить не хочу и не стану.
Карлайл полагает, что у людей есть живая душа, может быть, никто пока не доказал стопроцентно, что она есть, как не смог доказать и обратного. Так вот, даже гипотетическую, душу Беллы я тоже не буду губить. И другим не дам. Я знаю, моё поведение похоже на поведение сумасшедшего, пусть. Но я никому и ничему не позволю причинить ей вред.
- Ты… в самом деле, её ЛЮБИШЬ?
- Да. Ты сам знаешь, что это такое. Я бы прямо сейчас рванул обратно, но я обещал составить тебе компанию. И последнюю истёкшую минуту воскресенья я должен встретить на пороге нашего дома, как и предупредил.
- Понял, но смысла не вижу. Есть телефон в моём кармане, и Элис, которая, по непонятной причине, над её жизнью тоже дрожит. Она позвонит, если будет малейшая угроза. Да, по её прогнозам, солнце в Форксе продержится до среды, не меньше. В школу ты тоже не попадаешь, увидеться со своей Беллой не сможешь.
- Но смогу видеть. А её потрясающая невезучесть в состоянии обогнать даже видения Элис.
- Братец, ты вправду свихнулся, - сокрушённо покрутил Эммет головой.
И для этого имеется одно серьёзное основание. Она там, а я – здесь.

7. Секъюрити

В установленный самим себе срок я был дома, метнулся в гараж за машинным маслом, и пулей понёсся к тёмному окну на втором этаже. Щедро облитая маслом рама сначала не верила своему счастью, потом, после третьей попытки, неслышно заскользила до самого верхнего упора, пропуская благодетеля внутрь.
Белла спала, тихо дыша чуть приоткрытым ртом, с ней всё было в порядке.
И со мной тоже будет полный порядок, после того, как отдышусь в кресле-качалке. Вечер и ночь четверга, пятница, суббота, воскресенье – так много времени без огненного аромата Беллы, не удивительно, что остыл и отвык. И забыл, насколько это притягательно, тело вспомнило быстрей мозга, яда полон рот. Я соскучился, разумеется. Каждый вздох ожогом как подтверждение, что да, настолько, послевкусие, тенью ожога, добавляло: даже больше.
С момента обращения у меня со временем были параллельные отношения: оно само по себе, я - сам по себе. Вместе с Беллой в моё существование ворвалось и время. Нет, если живёшь рядом с людьми, как человек, время учитывать надо, но, кроме понедельников, я был к нему безразличен. Теперь этому пришёл конец.
Время дарило мне Беллу, или отнимало её, улыбалось, портило настроение или издевалось. Сейчас оно улыбнулось совершенно издевательски, спалив горло первым же глотком воздуха, и я смиренно принял наказание. За время моего отсутствия с Беллой ничего не случилось, мог ли я желать большего? Мог, и ещё как! Страстно! Время оставляет на смертных свои следы, внимательный взгляд может их прочесть, но не настолько подробно, как я того хочу.
Для конца выходных у Беллы слишком усталый вид. Где-то засиделась, на какой-нибудь вечеринке? Откуда я знаю. Белла не «моя девушка», чтобы терпеливо дожидаться меня у окошка, пока я появлюсь. Мы только друзья, да и то с четверга.
Я безумно хочу больше, хотя бы ощутить губами тепло её кожи на запястье свесившейся с кровати руки, а стянувшаяся пружина тела показывает, насколько безумно моё желание. Где то рядом «Ошибка номер один»… и я покорно замираю в кресле. У меня может быть только МОЯ Белла – образ в памяти, собранный по крупицам.
Я умею управлять своим телом точно и тонко: поймать на лету бабочку, не смахнув пыльцы с крылышек, раздавить скорлупу так, что птенчик внутри не пострадает, всё получается, когда телом управляет рефлекс, контролируемый разумом.
Но тут правит бал чувство, желание чувствовать, только недавно проснувшееся «ХОЧУ», в добавление к привычно мучительному - «хочу крови», оно иное, но не менее сильное, а насколько я им управляю? Такой - я могу хотеть стать «парнем Беллы»? Но МОЯ Белла - это вполне возможно, если ничего не упускать.
Вот свежеподсохшие ссадины и царапинки на ладонях, поближе к запястьям. Упала? На неё похоже. В городе, на пляже? Я не знаю. Но могу поинтересоваться и попенять, что просил быть поосторожнее, и она даже обещала над этим подумать. А она будет фыркать рассерженным котёнком. Завлекательно…
Могу спросить, как ей понравился пикник. Пляж я только на фотографиях и видел. Ла-Пуш - запретная для нас территория. Почти сто лет назад, когда семья Калленов жила тут, но не в Форксе, а в соседнем городишке, тайна Калленов перестала быть тайной для вождей индейцев племени квилетов, но дальше не пошла. Великий Договор связал руки и тем, и другим, и мир между нами был сохранён. Сколько поколений квилетов сменилось в резервации? Тех людей, что заключали Договор с Карлайлом, уже давно в живых нет, даже их детей нет, разве что внуки хранят в его памяти. И вряд ли начнут ни с того ни с сего делиться тайнами племени даже с дочкой шефа полиции. Так что беспокоиться нечего. Но, судя по фотографиям, место красивое. Обязательно расспрошу о впечатлениях.
Только когда? Раз солнце продержится и завтра, то не раньше среды? Почти неделя…

Тут я не виновато – ехидно моргнуло время с дисплея будильника, солнце - это твоя проблема.
Это моя проблема, проблема вампира, чья каменная кожа на солнце сияет, что россыпь драгоценностей в пещере Али-бабы, впечатляюще. Никаких пояснительных надписей, типа «Я НЕ ТАКОЙ», уже не надо.
Только в Форксе это так редко случается, что исчезновение Калленов из города, «чтобы в полной мере насладиться солнцем на природе», ни у кого подозрений не вызывает, врачи очень даже рекомендуют, только вот вечные дела не позволяют.
Я солнцу тоже радуюсь, но не сегодня, и не завтра, это ведь ещё дополнительные два дня… долго. У меня плохо с желаниями - разрастаются на ходу. Хочу всего и сразу, и много - красоты, обаяния, общения, доверия Беллы.
Остановись на этом, безумец!
Не могу.
Я хочу отдать ей то, что ей принадлежит… Моё сердце.

А пока осторожно в мутной рассветной тени выскальзываю в окно, в благодарность, за бесшумное движение, поливаю раму остатками масла, и ухожу в ближайшие кусты на краю опушки. Я ещё увижу, как Белла уезжает в школу. А пока её красное чудовище доберётся до школы, я вполне могу устроиться в ближайших к территории парковки кустах, и увижу, как она войдёт в здание. В школе будет сложнее, не на всех уроках она сидит около окна, придётся побегать из мозга в мозг. Это позже.
Скоро Белла проснётся, что-нибудь съест и выйдет из дома, и я её увижу. Я ведь только что оставил своё кресло-качалку, и что, уже хочу видеть снова? А то! Уже не спящую, а проснувшуюся, ясноглазую и … неуклюжую.
Очень хочу, до того, что аромат Беллы мерещится даже в кустах за домом. Не может мерещиться, это вампирам не дано! Это её запах ведёт в глубину леса по тропинке, слабый, полусмытый дождём. Что ей тут было надо?
След запаха дошёл до зарослей папоротника, дальше он сходил с тропы, чтобы пропасть в гуще. Зачем… Ага, за ними - ствол упавшего дерева, на нём тоже слабый, почти смытый след. Она на нём сидела, наверное. Я повторил возможное действие Беллы, сел на ствол, огляделся. Кроме деревьев и папоротника ничего не видно. Зачем ей понадобилось, судя по всему, в дождь, одной выходить из дому, брести по этой тропинке, уходить в этот, совсем отделённый от людского мира, зелёный тайник? О чём она думала, сидя на этом бревне? Вот этого я точно никогда не узнаю. Не могу же сказать: «Белла, я учуял твой запах, оставленный на тропе, ты бродила по лесу в одиночестве. Не скажешь, зачем это было тебе надо»?
Мало мне того, что она и так уже знает?
Но даже не эта невозможность узнать, в чём тут дело, выводит из себя, а то, что ходила одна, в дождь, в лес! Это тебе не ободранные ладони. Кроме меня, найдутся ещё ценители такой крови! И этого ей тоже сказать нельзя. Но можно мне следовать за ней, тогда никакие шальные гости даже близко не подойдут. Не дам.
Моё безумное желание - вручить ей своё сердце - безумно, признаюсь, но быть при ней, пока ей угрожает опасность, - это уже разумно.
А хотеть, чтобы Шарлота с Питером задержались у Калленов подольше - разумно? Вот где жуть…

Те два дня, которые провели у Калленов Питер с Шарлоттой, меня дома почти не было. Вовсю светило солнышко, школьники не перебегали из корпуса в корпус, а старались побольше проводить времени на воздухе. Белла радовалась тоже, а я… я радовался за неё, прячась в кроне самого допустимо близкого дерева. Что утешает, это что люди редко поднимают голову. Хоть по самым головам пройдись. И всё-таки, сверкающая тень - это слишком, приходилось уходить во второй, даже третий ряд деревьев, перемещаясь вслед за Беллой.
Кроме вдруг осложнившихся отношений со временем, изменилось и отношение к школе. Прогулы из-за солнечных дней обычно радовали внеплановым отдыхом от рутины. На этот раз мне о-очень захотелось в школу, причём с утра. И это в понедельник! Беллу я проводил, взглядом из кустов. Она как раз такой и была, какой я ожидал. И даже больше. Пронизанные солнцем прядки волос отливали раскалённой бронзой.
Ух!!!
До меня дошёл смысл выражения: увидеть Париж – и умереть, - как вершины немыслимого счастья. Увидеть Беллу в солнечном луче - и умереть. Какое счастье, что я бессмертен, я обязательно увижу это чудо ещё не один раз. Радостно подставляя солнцу лицо, Белла упустила сумку с книгами на дорожку. Не огорчаясь, попробовала забросить её, как волейбольный мяч в сетку, на пассажирское сидение, промахнулась, сумка не удержалась, съехала на пол. Махнула рукой - ну и ладно, и влезла на водительское сидение со счастливой улыбкой на лице, словно школа - невесть какой подарок. Хотя подарком был солнечный зайчик в зеркале заднего вида. А субботнюю встречу Беллы с солнцем я упустил, и воскресную - тоже, обидно… Не успел я добраться и устроиться поближе к парковке, как обнаружил на ней болтающегося без дела Майка Ньютона, перебирающего воспоминания о поездке в Ла-Пуш. Природой он не сильно интересовался, его больше занимал собственный успех у девочек. Белла, судя по зрительным картинкам, была с ним ровно приветливой, не активной, и, естественно, оттёртой более напористой Джессикой куда-то вне его поля зрения. Я так и не увидел, как упала Белла. Это утешало. Но самого Майка субботний фурор сподвиг на повторную попытку завоевать внимание Беллы, и он её караулил. Это злило. Наконец, за два квартала подав голос, престарелый красный пикапчик Беллы аккуратно вполз на стоянку и припарковался. Белла так забавно морщила носик от бьющих в глаза солнечных лучей! Сегодня ей весь мир улыбался, потому что было солнце. Поэтому и на приветствие Майка ответила так же, отражённой радостью, а он, натурально, всё понял не так. А когда с ним случалось понимать Беллу правильно. Решил, что её сияющая улыбка обязана своим появлением его неотразимой персоне.
«Ну, вот вижу же, что я ей нравлюсь»! - воспарил он. Ага… петух гамбургский. Изменение в оттенке волос Беллы он тоже увидел:
- О, а я никогда не замечал, что твои волосы отливают красным, - ухватил он одну выскользнувшую на щёку прядку, пропуская её между пальцами, и заправляя её Белле за ухо, а я подавился собственным рыком. Ревность, да, а ещё и чёрная зависть: себе я не осмеливался позволить из-за «Ошибки номер один» даже этого! А ещё и гнев на себя - неужели я такой слабак?!
Белле эта любезность, почти ласка, не понравилась.
- Только на солнце, - ответила она и отстранилась.
Я помню, как дрогнула рука Беллы, когда нечаянно коснулась моей. Там был испуг, ну, неожиданность, по крайней мере. А здесь пугаться было нечего. Но она отстранилась.
А он опять ничего не увидел и не понял. Ещё пару минут нёс всякую ерунду про сочинение, которое забыл-таки написать. Что существенно уменьшало время, которое он предполагал потратить на Беллу.
«Вот чёрт, дурацкое сочинение…»
Наконец, он осмелился, пусть и в обход, высказать своё предложение.
- Я собирался спросить, не хотела бы ты куда-нибудь сходить.
- О. - с непонятной интонацией сказала Белла.
И повисла пауза.
« «О» - это что? Это она почти согласилась? А я ещё и не придумал толком…».
Майк сглотнул, это было не только видно, но даже и слышно.
- Ну, мы могли бы где-нибудь пообедать или что… а сочинение… да ну его, потом напишу.
«Вот дурак, тоже мне, спросил, называется…»
Именно, только не дурак, а патологический трус. Как же можно при девушке ляпать, что из-за неё ты чем-то жертвуешь. Ведь совершенно как с приглашением на весенние танцы. Там - Джессика, здесь - сочинение… Сам-то он имеет смелость отвечать за свои поступки, или всё другим ответственность на себя брать?
- Майк…
И снова повисла пауза.
Белла, не надо!
Надо прекращать впиваться пальцами в древесину ствола, она слишком громко трещит, далеко слышно. А если отпущу… А вдруг она ответит ему «да», просто по доброте душевной, как другу, чтобы он не давился словами?

Белла, не жалей его, он того не стоит, это не просто дружеское приглашение!
Как и моё предложение поехать вместе в Сиэтл.
Тебе выбирать, но я боюсь сойти с ума от ревности, или убить этого поганца, немедленно!

- Не думаю, что это хорошая идея.
Можно вздохнуть, перестать терзать несчастное дерево и спокойно подслушивать дальше.
«Так значит, Сиэтл был только отговоркой. Не стоило и спрашивать. О чём я только думал? Чёртов урод Каллен, это точно он…»
Не знаю, не уверен. Но если ты прав, парень, тебе простятся все твои грехи!
- Почему? - угрюмо спросил Майк.
- Я думаю…. Белла остановилась на полуслове. - Послушай, если ты сейчас проболтаешься кому-нибудь о том, что я тебе сейчас скажу, то будь уверен - буду лупить тебя, пока не помрёшь.
Я себе это представил… Жутко разозлённый маленький пушистый котёнок пытается своими нежными лапками кого-то излупить… От беззвучного хохота с дерева не свалился, но щепы опять накрошил.
-… я думаю, что Джессике будет больно узнать об этом.
- Джессике?
В голове у Майка каша из недоумения и восторга, что кто-то по нему страдает.
- Майк, ты слепой, или только прикидываешься?
«Джессика… Уф… вау… ух… », - сбитый с ног таким неопровержимым подтверждением великих достоинств собственной персоны, Майк стремительно терял дар человеческой речи, да и мысли - тоже.

Джессике, хоть она девица и неробкого десятка, легко не было, но Майк действительно слепой, Белла, и никого и ничего не видит, кроме себя. Думать о том, каково было Джессике собраться с духом и пригласить его, а потом ещё ждать, когда он соизволит согласиться - это непосильная для его эгоизма задача. И что его согласие, быть кавалером на балу, накладывает, ну, хотя бы до бала, кое-какие ограничения обыкновенной вежливости, тоже задача не его уровня. Это только тебе, с твоей чуткостью, всё видно.

- О-о? - это единственное, что смог промямлить огорошенный парень.
Пока Майк переваривал полученную информцию, Белла улизнула в класс.
Можно было радоваться. Майк заменил в своих мечтаниях обо «всём, что ещё может быть» Беллу на Джессику, легко и без проблем.
«Ну, вообще-то она хорошенькая… Фигурка ничего. Синица в руках…»
Сделалось неприятно, и снова захотелось, если не убить, то, хотя бы, покалечить. Джессика в сравнении с Беллой в мыслях Майка проигрывала, но… она – девушка. И это сглаживало для него многое.
Юношеское любопытство, нетерпение, то состояние, которое обращение если не уничтожило вовсе, то, по крайней мере, вместе с человеческой памятью сильно приглушило во мне. Эсме это пугало, а меня сейчас радует. Быть таким, как Майк сейчас? Увольте… Но подсматривать через Майка за Беллой уже не удавалось. У него появился другой «объект».
Пока Белла в школе, ей ничего не грозило, я мог считать себя, как охранника, свободным. И куда употребить эту свободу, понестись домой? Слушать неинтересные новости из жизни вампирского общества, если Питер с Шарлоттой уже пришли, с любезной улыбкой делать вид, что это меня занимает… и упустить, как солнце раскаляет бронзовые оттенки, а есть ещё и каштановые блики, с ума сойти… Упустить улыбку Беллы, переброшенную Анжеле Вебер. Ну, хоть одна хорошая подруга в школе у Беллы есть. Упустить её складку между бровями, когда она старательно вслушивалась в пояснения педагога, и нетерпеливое ёрзание в ожидании перемены.
Упустить взгляды Беллы вдоль дорожек между корпусами и непонятное разочарование, каждый раз набегавшее тенью на глаза, как будто только солнца для хорошего настроения недостаточно. На большой перемене, на ленч, она в кафетерии несколько раз оглядывалась на пустой столик Калленов, но он таким и остался, и непонятное ожидание на лице сменилось на печаль.

Белла, это из-за меня?
Белла…
Эту печаль я тоже мог упустить!
Белла…

Тяжела ты работа шпиона, тяжела, но не неблагодарна. В результате напряжённых наблюдений за кругом задействованных лиц, выяснилось, что у Джессики сегодня есть приглашение Майка, вместо Беллы. Она его, естественно, приняла с воодушевлением, и запланированная коллективная прогулка в город после школы отменена. Но взамен появились планы на завтрашний вечер проехаться в Порт-Анджелес. Все мои проекты перемещений вслед за девушками на сегодня, таким образом, оказались ненужными. И это… здорово! Белла отправится домой. А завтра будет завтра.
Пока рычащий динозавр медленно тащился по городу, я нёсся по окружной траектории через лес, прослушивая его на предмет чего-то опасного, вроде… вампиров. Питер и Шарлотта наверняка уже в городе. Видения Элис против «везения» Беллы, кто кого? Аромат крови Беллы вне обычных маршрутов Питера и Шарлотты против старых дружеских отношений пары бродяг с кланом Калленов. Здравый смысл в этом споре участвовать не хотел. Или я его не хотел слышать. Выбрал подходящее густое дерево со стороны леса, чтобы наблюдать за домом, и застыл.
В доме что-то происходило: стучало, шуршало, даже что-то упало, но кроме Беллы в доме не было никого, нельзя было увидеть, чем она занималась, и нельзя было ничего услышать, ни одной поясняющей мысли. Глухой и слепой шпион - бесполезный шпион, а ещё - несчастный. Только спустя час Белла появилась в поле зрения, на заднем дворе, с книгой и одеялом под мышкой. Она явно решила принять от солнца всё, на что то расщедрилось.
Она вышла в топике. В шортах бермудах. В спортивных туфлях на босу ногу. Расстелила на солнце на густой траве одеяло, и начала устраиваться. Сбросила с босых ног спортивки, осталась босиком и плюхнулась на одеяло, перелистывая книгу в поисках места, где остановилась.
И я чуть не свалился с дерева.
Комплект на Белле нельзя было назвать эксклюзивным, он был домашним, видевшим в своей жизни солнце и поярче. Это была ещё одна, незнакомая мне, Белла. Белла из Финикса, с её личной особенностью. Она не пряталась от солнца, как не пряталась от дождя. Никакой шляпы, никакого зонтика.
Просто лежала на животе и болтала в воздухе босыми ножками, скрещивая иногда тонкие изящные лодыжки с узкими маленькими ухоженными ступнями, и пальчиками с обычным гигиеническим педикюром. Я видел и голую полоску спинки, прогнувшейся в узкой талии, и голые плечи, с узкими лямочками, пересекшими лопатки, лопатки шевелились, когда Белла перелистывала страницу. И налившиеся на солнце сочным каштановым цветом локоны, с проблесками раскалённой бронзы, стекающие на одеяло. Никаких маниакальных наклонностей я за собой до сего дня не наблюдал, просто Белла неожиданно оказалась трогательно и непривычно прекрасной, не как всегда.
Она читала, а я, можно сказать, заглядывал через плечо. Белла читала книгу Джейн Остин, классику. Толстая книга – сборник романов. Книга было потрёпанной, значит, любимой, но читала она как-то неровно. Не дойдя до конца одной вещи, с досадой перелистнула на другую. Чем ей давно изученный текст на этот раз не угодил? С моего наблюдательного пункта разобрать было невозможно. Ещё одна тайна, которой я не узнаю? Не говорить же:
- Белла, я тут за тобой нечаянно подглядывал, вон с того дерева, не скажешь, что тебя в книге раздосадовало?
Следующему тексту тоже не повезло. Белла захлопнула книгу, хмуро посмотрела на провинившийся неизвестно в чём томик, и отложила в сторону. А потом перевернулась на спину. Этот удар я перенёс уже несколько легче, и всё равно полоска живота и обнажённые ключицы выбили на несколько мгновений из равновесия. Ничего, вроде, такого. Если не считать, что между суровым миром и Беллой, на самом деле, ничего нет. Кроме этой тонкой нежной кожи. Эта девушка прекрасна, да, и невыносимо беззащитна. Невыносимо. До спазма в горле.
Белла лежала, нежась, на солнце, а я захлёбывался восхищением и неутолённым любопытством. Вторая за день неразрешённая загадка. Многовато.
Судя по изменению дыхания, она уснула. А потом её губы шевельнулись. Белла что-то сказала во сне. А я, собиратель и хранитель её снов, не услышал, не понял, потерял!
Любопытство - безусловно, и гнев, как ни странно, спихнули меня с удобной ветки, и я аккуратно приземлился внизу. На минуту застыл: гнев-то откуда? Разобрался. МОЯ Белла. Сколько времени Беллы у меня отнимают обстоятельства? Вернее, какую долю её времени я могу собрать в свою память? Каждая крупица на вес… жизни Беллы. А тут, прямо в моём присутствии, просыпаются в никуда драгоценные слова, мысли, вместо того, чтобы достаться мне! Несправедливо, нечестно!
И я совершаю, во имя справедливости, второй безрассудный шаг за всё моё существование. Я собираюсь выйти на солнце вблизи человеческого жилья, рядом с человеком. Конечно, проверив, нет ли ещё кого-то поблизости. Больше никого не было, но была человек Белла, и она могла проснуться.
Самый выдержанный, не считая Карлайла, постоянно настороже, непробиваемо логичный, зануда, по выражению Эмметта, я опять нарушаю все правила, поступаю неправильно, неразумно, рискованно. И если прыжок навстречу фургону имел хотя бы основание - спасение жизни человека, то эта выходка не имела никаких извинительных причин ни для кого, кроме меня. МОЯ Белла.
Потому что другой не может быть. Даже если бы я что-то навоображал себе, сидя в тенёчке, то на солнце все мечтания исчезают. Живой камень шагнул на поляну и засиял, являя мне, насколько я НЕ ТАКОЙ.
Майк прав, я – урод. Слишком сильный, слишком холодный, каменный. Каменный, неживой. Опасный для живого человека. Я не могу, не должен хотеть сказать однажды «моя Белла», и ждать в ответ «Да». Блики отражённого света легли на матовую кожу цвета свежих сливок спутанной радугой. Это я, Белла, я ВОТ ТАКОЙ. Спи, милая, кошмар тебе ни к чему. Я просто подсмотрю, что тебя смутило.
- Ммм…. ммм…. - я замер, но невнятный звук не превратился в слово, может, имеет смысл подождать, пока сон станет чётким, говорящим. Пока можно утащить и посмотреть книгу, где она её перелистывала с особым раздражением.
Однако солнце способно тоже шутки шутить, не хуже дождя. Аромат Беллы, согретой солнцем, ещё притягательнее и слаще, чем в дождь. Нескольких часов отдельно от неё вполне достаточно, чтобы напомнить, кто я есть, и какая она, моя выдержка, ядом во рту. И ожог сильнее. Так и должно быть… это солнце, моё солнце. Лучше помнить об «Ошибке номер один» и держаться подальше, даже если я не слабак. Нескольких ярдов между нами должно хватить, только притягательность послевкусия тянет снова обжечься. Вполне в моих возможностях, потянуть ма-аленькую порцию воздуха.
Ага, первый роман «Разум и чувство». Главный герой Эдвард Феррарс.
Какая ирония, мы оба Эдварды, и у обоих нет надежды на счастье. В романе всё кончилось благополучно: неподходящая пара оставила литературного Эдварда сама; моё бессмертие меня не оставит. Никогда. Только вместе с существованием.
- Ммм…. Эдвард…. – голос из глубины сна прозвучал нежно и ясно.
Да, Белла, я здесь… подожди, не просыпайся, напугаешься.
- Эдмунд. Ахх… слишком… похоже…
Вот и вся история. Зачитанный том, одинаковые имена, это просто сны про литературных героев. Размечтался…
Быстро положить книгу на место и уйти в тень! И смирно сидеть там, где герою страшилок, несмотря на романтичное имя, самое место!
Ну вот, кажется, с этой загадкой разобрались. А ещё я по-детски обиделся, что фигурирую не в каждом сне Беллы. Не это важно, важно, что я - каменный, неживой; отражённый от меня свет яркими пятнами на нежной коже - вечное напоминание: я ей не ровня, вот и не надо… обижаться.
Тем более что это ничего не меняет. Повторной переплавке вампиры не подлежат, а если бы это и было доступно, уж я бы постарался избежать такой «радости». Пока горит моё солнце, я не как люди, но - живой. Каменный, вечный, идеальный урод, но живой. А у живых свои радости - спящая на солнце Белла. Столько времени, сколько это ей доступно.
Солнце уходит к закату, тени растут, тянутся, перекрывают двор. Лицо Беллы ушло в тень, стало не тёплым белым - интересно, это я изобрёл такой оттенок, или художники без меня о нём знают - а слишком белым. Меловым. И бронза волос погасла, и каштановый цвет ушёл в глубину, теперь волосы почти чёрные. Я не хотел этого видеть, и всё равно смотрел - воплощение первого варианта наяву. Хорошо, что это только игра теней, сердце Беллы бьётся ровно и спокойно. Но смотреть тяжело, и оторваться невозможно.
Чарли спас своим возвращением от этого нарастающего ужаса. Шум колёс разбудил Беллу, и она ушла в дом. Пока собиралась, дважды, почему-то, смотрела на лес, прямо в мою сторону. О чём она думала? Не знаю. Загадки Беллы возникают быстрее, чем я способен их разгадывать.
Я ещё немного пошпионил за ними, перебравшись на дерево, с которого можно было наблюдать за общением в семье Свон, ведь Белла сказала, что в ней много от отца, от Чарли. Почему бы не убедиться в этом самому.
Об одной общей черте я уже знаю, о тишине мысли. Чарли Свон был гораздо тише остальных людей. Если мысль не окрашивалась эмоцией, она совсем для меня пропадала. Да и сами эмоции были читаемы, только когда были достаточно яркими. Если сконцентрироваться, можно было понять, что, несмотря на неразговорчивость Чарли, Белле должно быть с ним хорошо, молчание было заполнено взаимным теплом, оно было… уютным. Может, мать, действительно, лучшая подруга. Но отец - это надёжный друг, заботливый, самоотверженный, и обожающий своё сокровище. Только внутренние монологи, полные этого обожания и заботы, так и остаются внутренними. Говорит Чарли совсем о другом - о планах на будущее, о повседневных заботах, кратко, чётко, и никаких лишних слов. Они обговорили поездку в
Порт-Анджелес, Белла забеспокоилась, что Чарли завтра останется без нормального обеда. Чарли гордо отмахнулся от завтрашних неудобств.
Его заботило другое. Что у Беллы есть подружки, она сможет развлечься, наконец-то, а не сидеть сиднем только с ним, и это хорошо, вот только Порт-Анджелес - это не Форкс, не случилось бы чего. Но все эти мысли, как всегда, так и остались при нём.
А теперь и при мне.
Порт-Анджелес действительно не Форкс. Если отодвинуть в сторону совсем параноидальные мысли о Шарлотте с Питером, то ведь остаются и другие бродяги, с Калленами никак не связанные. А если вспомнить о беспокойстве Чарли по поводу чисто человеческих опасностей… Нет, без присмотра Беллу оставлять в чужом городе нельзя, что-нибудь придумаю.
Кстати о родителях и детях, меня дома потеряли, наверное. Минутные появления можно по пальцам одной руки подсчитать, и той много будет. И не мешает переодеться.
Видит меня Белла в своих снах, или нет, неважно. Она - моё беззащитное солнце, и я её охраняю. Если и обмираю от её очарования, с этим ничего не поделаешь, я же не слепой, это издержки работы секьюрити. У меня нет, и не будет, «моей Беллы». Я не Майк какой-нибудь, пускающий слюнки при виде девчонки. Важно, чтобы была жива и невредима просто Белла. Тогда у меня будет МОЯ Белла, вместе с говорящими снами. И есть ещё один факт вне всяких аргументов и планов на будущее – я без неё не выживу. И поэтому я вернусь, как только она уснёт.
Надо было обязательно перекусить чем-нибудь по дороге. Мгновенный прилив яда на полянке намекал, что рядом с Беллой её секьюрити рекомендуется быть всегда сытым, абсолютно сытым. Ох, Эрик, как я тебя понимаю! Заяц на мой вкус не лучше, чем брокколи - на твой, но надо… Раз на серьёзную охоту времени нет.
Дом встретил меня тишиной и пустотой. Это, как говорят в анекдотах, я удачно зашёл. Не будет ни тревоги Эсме от взгляда на мою не самую весёлую физиономию, хотя она такой и должна быть. У секьюрити самые хмурые лица, насколько я знаю, а я сейчас именно он, и ничего больше. Не будет ехидных подначек Эмметта и неприязненных взглядов Розали. И недоумённых взглядов бродяг, с которыми до этого времени я действительно общался с удовольствием.
На записке Эмметта, пришпиленной к перилам лестницы: «Сыграем в футбол на поле Ренье? Имей совесть! Пожалуйста!», я приписал свой ответ: «Извини».
Извини Эмметт, без футбола я уж как-нибудь, но без Беллы совсем никак, как бы смешно это тебе не казалось. Переоденусь и побегу на свой пост. В зеркале отразилась хмурая личность в свежей сорочке с дыбом стоящими волосами. Может, для полноты образа, волосы смазать бриолином и пригладить? Представил себе выражение глаз Беллы, увидь она меня в таком виде, сам над собой печально похохотал, и понёсся сквозь ночной лес. Дом на опушке встретил меня долгожданной темнотой и смутными снами Чарли. У окна Беллы я немного повисел, прислушиваясь к дыханию, и только потом успокоено проскользнул в окно. Должно быть, я слишком долго собирался, комната Беллы снова встретила меня сладким, манящим, заполнившим всё пространство ароматом, вызвав прилив яда. Тело, епархия монстра, по-прежнему не желало слышать ни ума, ни сердца, это унизительно. Ну, раз так хочешь, ПОЛУЧИ! Я вдохнул сразу полные лёгкие воздуха Беллы и «обжёгся», разумеется, до головокружения. Больно? Это нормально, хочешь видеть солнце - умей терпеть боль.
- … холодно… далеко… - невнятно сказала Белла во сне.
Головокружение мигом растаяло, оставив только боль и жар, теперь можно было неслышно добраться до желанного кресла.
Сон Беллы был снова беспокойным, она вертелась, покрывало, не успев сбежать, оказалось скручено жгутом, переброшенным поперёк кровати, и вызволить его не было возможности. Она снова говорила во сне. Наверное, сон на солнце разбередил память, во сне Беллы по контрасту царил Форкс, холодный, сырой, с туманами и с лесными чащобами.
- … борода… - недовольно бормотнула она, - надо же, зелёная.
Наверное, это про лишайники, лохматыми прядями сползающие со скал.
- Слишком много зелёного, - пожаловалась кому-то Белла, и затихла. Но в течение ночи тема ползущих из леса туманов возвращалась несколько раз, каждый раз в сопровождении тревоги или печали.
Это была довольно странная ночь. Я хотел солнца для Беллы, хотя бы самому пришлось надолго закапываться в нелюбимых ей зелёных чащах. И тут же желал невозможного, чтобы Белла полюбила эти постоянные облака, а потом укорял себя за эгоизм. И, измученный метаниями из крайности в крайность, просто смотрел на центр моей вселенной, на моё солнце. И радовался тому, что боль в его присутствии становится не такой уж и нестерпимой, а послевкусие - чётче и дольше.
- Опять дождь! – обиженно проговорила Белла, в очередной раз повернувшись с боку на бок. На этот раз покрывало сумело удрать, змеёй ускользнув на пол. А я его поймал.
- … не уходи…. - прозвучал голос из сна, - … не уходи…

Он не уйдёт, Белла. Он крепко заперт частоколом шрифта, и обложка потрёпанная, но крепкая.

Не хватало ещё приревновать Беллу к вымышленному персонажу. И потом, с чего я это взял, что Белла может быть настолько очарована выдуманным образом? Не замечал за ней такого уж погружения в фантазии, она наоборот, очень даже внимательно смотрит на реальный мир.

Не знаю, насколько прав Майк, не знаю, насколько я прав в толковании твоих снов, но я не уйду, спи, солнце моё…. я рядом.

Утро меня удивило, Белла не радовалась солнцу. Спокойно поехала в школу, ходила на уроки, но настроение не улучшилось, как можно было надеяться после победного доклада Джессики об успешном обеде в компании Майка. Даже сообщение о том, что вместо Лорен в Порт-Анджелес отправится Анджела - тут я вздохнул с облегчением - вызвало на лице Беллы слабую тень улыбки. Наш пустой столик во время ленча только прибавил угрюмости.

Белла, солнце моё, да мне-то каково?
Для тебя я лишь новый друг, парень со странностями, но ты-то всё, что у меня есть…
Не печалься, впереди приятная прогулка, шопинг в хорошей компании. Элис, например, это нравится.

Мои уговоры издалека успеха не возымели, настроение Беллы только ухудшалось. Но раз обещала… Белла - человек слова. Поедет на машине Джессики, та собиралась заехать за ней после школы, как только Белла отгонит свой «Шевроле» домой.
А какие планы у меня? Я её без присмотра не оставлю. Буду где-нибудь стоять в пределах слышимости, просто подстрахую, мало ли. Секьюрити я или кто? Я безумный секьюрити. Даже если Белле ничего не грозит, если она уедет, есть угроза моему сердцу. Голодовка. Так что мне нужна машина, и значит, пора домой.

Сейчас дома были все, и гости, пока, тоже. Пока я не буду знать точно, куда они направятся, я из дома ни ногой. А Белла, наверное, уже сидит в машине Джессики, уезжает, я начинаю томиться сердечным голодом заранее, мне не нужно общение, мне нужна только машина. И движение. Чтобы сбросить напряжение от того, что я хотел всего и сразу: видеть, слышать, говорить с Беллой, сегодня она была в синей блузке, подчёркивающей кожу цвета свежих сливок, оказывается, ей идёт синий цвет, ей нужно об этом сказать, а пять суток солнца ещё не завершились, и ждать завершения ещё долго.
Чего мне не нужно было, так это внимания к своей персоне. Что телепату не дано. Мысли вокруг моей персоны всё равно крутились. Раздражение Розали, грубоватое подтрунивание Эмметта, тревога Эсме, чьи радужные мечты о моём счастье на глазах рассыпались под давлением реальности. Недоумение Питера и Шарлотты. Они - прекрасная пара, даже внешне похожи, сейчас их мысли обо мне на одной волне: недоумение и осторожное сочувствие. Как к тяжелобольному, или к сумасшедшему:
«А ведь в нашу последнюю встречу он был совершенно нормален и весьма любезен», - размышляла Шарлотта.
Только Элис была вполне оптимистично настроена, пока её прогнозы ничем не были поколеблены:
«Счастливой поездки в Порт-Анджелес»,- улыбнулась она. – «Дай знать, когда можно будет разговаривать с Беллой».
То есть машина у меня есть. Прекрасно.
А теперь, дорогие родственники и гости, простите меня, и оставьте в покое несчастного телепата! Даже если вы молчите, вы же ДУМАЕТЕ, что для меня равнозначно!

Я присел к роялю, так и не сказав никому ни слова, лишь кивнув Эсме и Эмметту в ответ на их кивки. Что бы выбрать… «Нетерпение». Это не совсем то, что я чувствую сейчас, это пьеса времён, когда я ждал чего-то от жизни, хотя и не представлял, чего, собственно, жду. Теперь у меня это есть.
Жизнь. И я не знаю, чего от НЕЁ ждать. Счастья? Гибели? Сейчас я жду с нетерпением завтрашнего дня, облаков, взгляда глубоких карих глаз. С таким нетерпением! Взрывная сложная мелодия, и педаль форте придавлена, как педаль газа в машине, в пол. Мелодия мчится так, как хотел бы бежать сейчас я - неудержимо и неукротимо, сметая всё на своём пути. Мысли присутствующих обо мне музыкой я, хотя бы, погасил, все занялись своими делами. Можно и снизить акустическую ограду. Но играть не прекращу. Каждая моя мысль о Белле - это почти решение, оно сразу будет подсмотрено Элис. Пока я далеко от сестрички - куда ни шло, у неё есть время подумать, стоит ли мне об этом говорить. Но когда мы рядом… не надо думать о Белле, ничего не надо думать…
«Мальчик мой… Не может быть, чтобы это кончилось плохо…».
Эсме. Я не знаю, чем это кончится, я просто играю, играю старую пьесу, написанную, когда Беллы ещё не было на свете… я играю… Оказывается, не думать о Белле - не легче, чем её не видеть…
Белла, я не выживу без тебя.

О, пора включаться в действительность, гости Джаспера собираются нас покидать. Минимум вежливости проявить надо.
- Если вы снова увидите Марию, - немного напряжённо произнёс Джаспер, - передайте, что я желаю ей всего хорошего.
Мария была вампиром, сильной и невероятно опасной, создавшей и Джаспера, и Питера, но Джаспера значительно раньше. Именно Питер, не обладая никакими особыми способностями, подтолкнул Джаспера к мысли, что война - это не всё, что есть на свете, и что для эмпата это вообще самая неподходящая стезя.
Джаспер начал задумываться, и Мария, чьим любимчиком, правой рукой, он был, почувствовала неладное. Она решила его уничтожить, потеряв к нему доверие. Неизвестно, удалось ли бы ей это, Джаспер, уставший от боёв, просто тихо ушёл. И не вернулся.
Обнаружился он спустя некоторое время в семье Калленов, благодаря привычке бродяг все мало-мальски важные новости разносить добровольными курьерами, а приращение или ослабление любого клана - новость совсем не малого значения.
И обнаружился не один, в смысле, не одиночка. У него уже была Элис, пара и спасение. Любопытство Марии, кто оказался способным пересилить её влияние, было возбуждено настолько, что она явилась в Калгари, где тогда обитали Каллены. То, что когда-то она хотела его убить, Мария сочла несущественным. Выяснение отношений было таким бурным, что мы срочно переехали, а Джаспер вежливо попросил Марию впредь держаться от нас подальше.
- Не думаю, что это скоро случится, - смеясь, ответил Питер, его нелюбовь к Марии была взаимной и глубокой. - Но если я её увижу, то обязательно передам.
И это должно поднять ей настроение? Как-то я в этом сомневаюсь. Больше похоже на тонкую изощрённую месть за Калгари.
Гости, обменявшись с Джаспером рукопожатиями, собрались уходить, значит, пора и мне быть вежливым, бросив не доигранную пьесу:
- Шарлотта, Питер, - кивнул я им на прощание.

Вы - хорошие ребята, и хорошие друзья, и вы правы, я спятил, вы даже не представляете, насколько, несмотря на пояснения моих родственников. Даже они этого не представляют. Можете назвать это солнечным ударом.

- Рады были вновь увидеть тебя, - неуверенно произнесла Шарлотта, Питер только подтверждающе кивнул.
Они уходили в Сиэтл, Элис видела это, укоризненно намекала, что гости не заслуживали такой сухости в обращении, они Белле не угрожали. Да знаю я это! Но знаю умом, а страх - это чувство, и одно с другим не всегда сочетаются. И вообще всё неважно.
Важно то, что я уже за рулём, машина глотает милю за милей по дороге на
Порт-Анджелес на такой скорости, какая соответствует моему внутреннему состоянию. Расстояние между мной и Беллой становится всё короче, и всё становится снова правильным. Я буду рядом.