Каменная стена

– Ленка, ты все-таки дура! – Юлька от возмущения делала круглые глаза. Видимо, это выражение ее лица должно было призвать меня осознать всю полноту моей интеллектуальной несостоятельности. Честно говоря, помогало мало. В смысле полноту-то я осознавала, да толку-то от этого?

– Нет, ты просто представь, – кипятилась подруга, – такой парень – и ты! (Интересно, а что – я?) Да ты за ним, как за каменной стеной будешь! (Я поморщилась. Дурацкое выражение, не люблю его.) И нечего морщиться! Отказать она ему собирается! Нет, вы посмотрите на нее!

Я машинально глянула в зеркало:
– А что? Нормально вроде. Во всяком случае, Глеб говорит, что я красивая.

– Во-о-от! – с удовлетворением протянула подруга. – Он в тебе души не чает. Глянь, какие он тебе цацки покупает. И нефиг морщиться! – опять взвилась Юлька. (Надо же, я и не заметила, что опять лицо кривлю.) – Не нравится, отдай мне, я носить буду! К украшениям она равнодушна, видите ли! И не вздумай их ему отдавать! Это ж надо: от машины отказалась!

– Да зачем она мне? У меня есть. Да и…

– Твое недоразумение машиной назвать нельзя…

Но я все-таки продолжила:
– Я бы и комплект этот не стала брать, но ведь подарок – неудобно было и от него отказываться. Не хотелось его обижать, – я помрачнела. Вот вечно этот Глеб: поставит меня в дурацкую ситуацию, и не знаешь, как правильнее поступить.

– Ты хоть понимаешь, что такое счастье тебе никогда больше не обломится? Красив, умен, все при нем, не говоря уж о деньгах… Дада, и нечего из себя бессеребренницу строить. Деньги еще никому не мешали, – Юлька уже выдохлась и говорила усталым безнадежным тоном. – Жаль, что он мной не интересуется, я бы сделала его счастливым.

«Это точно, сделала бы», – думала я, глядя в захлопнувшуюся за подругой дверь. Они так похожи: все у них ясно и понятно в этом мире. И чего это, правда, Глеб на нее не смотрит? Что его во мне привлекает? «Инстинкт охотника», как говорила Юлька? Я отказываюсь, его это раззадоривает? Господи, как же голова разболелась. Пройтись, что ли?

Я вышла на улицу. А на улице пела весна соловьиными трелями и медвяным запахом только распустившихся цветов… Хорошо-то как! Где я в Москве такое увижу и почувствую? Запрёт он меня в каменной клетке, за своей каменной стеной и… Нет-нет, не думать! Не хочу думать! Есть у меня одно старое поверенное средство: если проблема не решается, о ней нужно на время забыть. Чаще всего она или рассасывается или каким-то образом решается сама.

Я медленно брела по ночной улице поселка, совершенно отключившись от мыслей и обострив до предела все органы чувств. Тишина, нарушаемая только весенней музыкой и изредка проехавшей машиной – я впитывала ее всем своим существом, словно бальзам на истерзанную душу. «Интересно, чем это душа у тебя истерзана»? – ехидно встрял внутренний голос, почему-то избрав Юлькины интонации. «Тьфу ты, черт!» – хотела я возмутиться и вдруг увидела, что стою во дворе около дома Сашки. Зайти или нет? Неудобно, поздно ведь… С другой стороны, свет вон горит, значит, Сашка не спит. Ни на что не решившись, я села на лавку. Может, позвонить, узнать, принимает ли гостей? А вдруг он не один? Помешаю, позвоню некстати… В кармане зазвонил мобильник.

– Давай уж, заходи! – улыбнулся Сашка в трубку. – Чего на лавке сидишь? Или мне выйти, тебе компанию составить соловьев послушать?

– Я зайду, – улыбнулась я. Головная боль куда-то исчезла. Все-таки хорошо иметь друга, умеющего читать твои мысли.

Я поднялась на этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, а из кухни доносился умопомрачительный запах кофе. Хоть Сашка сам кофе и не пьет, для гостей держит – таких, как я, но варит изумительно.

Я застыла в дверях, прислонившись к косяку. Сашка на кухне – это отдельное зрелище, достойное быть запечатленным на полотне. Когда-нибудь я все-таки возьмусь за кисти…

– Не возьмешься, только обещаешь, – улыбнулся он, сервируя стол.

Эстет, блин. Из ничего красоту сделает.

– Садись, жалуйся на Юльку.

– Позвонила?

– Угу. Жаловалась на тебя, просила, чтоб я тебя образумил, уговорил выйти за Глеба замуж. Почему–то она постоянно находится в заблуждении, что я могу оказать на тебя влияние, и ты послушаешься. – Не переставая улыбаться, он сел напротив, подперев подбородок рукой (черт, пальцы какие красивые!)

– Не отвлекайся, я тебя слушаю. – Он иронично смотрел на меня, а меня тянуло улыбаться. Почему-то никогда не пугало, что он меня знает как облупленную.

– Да что говорить…

– Ладно, тогда скажу я. – Он посерьезнел. – Лен, я, конечно же, не буду повторять аргументы Юли, на тебя они все равно не подействуют. (Начало многообещающее!) Но ты подумай вот о чем. Чего греха таить, ты не любишь принимать решения и не умеешь. Я не оставляю надежды, что когда-нибудь ты повзрослеешь настолько, что начнешь принимать их сама. – Короткая усмешка. – Но пока тебе нужен человек, который это будет делать за тебя. Будет вести тебя за собой по жизни. Глеб это сможет. Так что… Я, конечно, не настаиваю… – Усмешка. – Но тебе, пожалуй, все-таки стоит выйти за него замуж.

Я вздохнула.

– Хорошо, совет принят. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.

Уже лежа в своей постели под утро я подумала, что в идее, что мужчина должен быть каменной стеной для своей женщины, есть разумное зерно. Только не женщина должна быть «за ним, как за стеной», а он должен быть «за ней», являясь для нее стеной, на которую можно опереться, за которой можно спрятаться, крепостью, куда можно вернуться. Эх, Сашка, Сашка, все-таки ты плохо умеешь читать мысли.