Глава 25
25 октября 1520 года – Нью-Лондон
Эдвард никогда еще в своей жизни так быстро не бегал. Сердце разрывалось в груди, к горлу поднялся комок желчи. Он даже не взял свои вещи, выбежал во внутренний двор и приказал немедленно привести самого быстрого коня.
Глядя, как несется к конюшням слуга, он чувствовал, как замедляется время. Тело дрожало. Он пытался забыть слова, сказанные гонцом. Эдвард не мог думать, только действовать.
За ним послышались шаги бегущих людей – он проигнорировал их, понимая, что это Карлайл и Джейкоб.
- Мы только что взяли Нью-Лондон. Если ты уедешь, мы можем потерять контроль над ним. Ты не можешь уезжать! Не сейчас! – заспорил Карлайл. Эдвард не слушал его.
Он обернулся к друзьям.
- Я должен идти, Карлайл, - в отчаянии сказал он. – Ты же понимаешь, я должен.
Ему привели коня, и ни у Карлайла, ни у Джейкоба не хватило сил останавливать его. Они смотрели на него, пока Эдвард ждал их одобрения – потому что глубоко внутри ему нужно было знать, что они соглашаются с его действиями.
Карлайл вздохнул, прекрасно зная, с какими трудностями столкнется один в городе.
- Я сохраню для тебя Нью-Лондон. Иди к ней, Эдвард, - пробормотал он, обнимая своего друга. Оба пожали предплечье друг друга в привычном англоанском рукопожатии.
- Несись как ветер, друг мой. Ты должен быть с ней, - прошептал Джейкоб. Он тоже обнял принца, и оба с печалью смотрели, как Эдвард вскочил на взбудораженного жеребца.
Бросив им на прощание пару слов, он стукнул пятками по коню и погнал его в бешеном галопе, не останавливаясь ни на секунду.

28 октября – Адельтон-холл

Изабелла уже несколько дней не выходила из комнаты. Она с беспокойством смотрела на принцессу. С ней неотлучно находилась София, миссис Хаммонд или Рене. Атар и Гловендейл становились все более обеспокоенными.
На второй день после того, как Розали слегла, Изабелла отправила гонца, несмотря на протесты принцессы. Эдвард должен быть в Нью-Лондоне, не думая о сестре. Но Розали становилось все хуже, и ей нужна была вся поддержка, которую она могла получить.
Миссис Хаммонд вышла на улицу, устав от треволнений последних дней. Старуха понимала, что Розали так и не оправилась от отравления, как Изабелла.
Пожилая женщина покачала головой, натянув на себя плащ, чтобы защититься от холодного осеннего воздуха. Зима уже нашептывала им о своем скором пришествии.
В воздухе послышался стук копыт по замерзающей земле. Стражник на воротах крикнул, что в замок едет человек. Миссис Хаммонд предположила, что это отправленный в Нью-Лондон гонец.
Но она ошиблась. Во двор бешеной скачкой влетел принц Англоа. За все это время он только два раза останавливался переночевать: один раз перед Рощей Ворона, и один раз в лесу. Эдвард понимал, что в случае гибели его коня ему не на кого будет пересесть, а он должен был в кратчайшие сроки добраться до Адельтона.
Эдвард дернул поводья, останавливая жеребца. Тот в знак протеста встал на дыбы. Каллен никак не походил на принца – растрепанный, в грязной одежде, без шляпы. Грязь была даже на его красивом лице. Он немедленно бросился к миссис Хаммонд.
- Что с моей сестрой? – требовательно спросил Эдвард. Она промолчала, не зная, что ему сказать, и просто смотрела на него. Неужели принц в одиночку за такое время пересек область Англоа после сообщения, отправленного ему Изабеллой? Миссис Хаммонд едва могла в это поверить. Она, потеряв дар речи, только жестом показала ему в сторону замка.
Уильям Фелл, он же Эдвард Каллен, ворвался в замок, игнорируя любопытствующих зевак. Он не мог опоздать. Люди во дворе не были одеты в черное, значит, Розали еще не умерла. С тяжелыми ногами он кинулся по каменным ступеням в ее спальню.
Принц открыл дверь в гостиную принцессы, прилегающую к ее спальне. Там сидели Атар и Гловендейл.
Атар немедленно встал.
- Где она? – с порога спросил принц.
- Ваше высочество… - начал Атар. Он еще никогда не видел принца в таком состоянии, почти вышедшего из себя из-за тревоги. Однако Атар уже видел такой взгляд на таком же лице – когда в Адельтон-холл ворвался Филипп, услышав о плохом состоянии своей жены. Он тоже сходил с ума от страха и тревоги.
- Она там, - показал Атар.
Эдвард спешно прошел мимо них и бесцеремонно ворвался в спальню Розали.
Изабелла обернулась к нему. София молча сидела у постели принцессы, сжав губы, и прикладывала к ее лбу холодную ткань.
- Эдвард, - прошептала Изабелла, бросаясь к нему и крепко обнимая. Ее не волновало, взят Нью-Лондон или нет. Она знала только то, что Эдвард нужен ей сейчас, прямо здесь, потому что она совсем растерялась.
Он обнимал жену, глядя через ее плечо на хрупкую фигуру в кровати. Женщина в кровати лишь частично напоминала его сестру, словно бы она совершенно изменилась за последние несколько дней.
София посмотрела на Изабеллу.
- Дорогая, дай нам минутку, - попросила цыганка. Изабелла быстро поцеловала Эдварда. То, что сейчас собиралась сказать ему София, девушка уже знала.
Она вышла, закрывая за собой дверь, и осталась с Атаром и Гловендейлом.
Звук закрывающейся двери был похож на барабанный удар, прозвучавший в ушах Эдварда. София неподвижно сидела. В комнату проникал серый осенний свет. Все словно бы покрылось пылью.
- Она умирает, - с печалью прошептала София. Она отвернулась, скрывая свое лицо. Темные волосы скрывали ее загадочные глаза, и Эдвард ничего не мог прочитать в ее взгляде.
Он подошел к кровати и убрал волосы с лица Софии. Цыганка даже не пошевелилась.
В ее взгляде читалось поражение. С пересохшими губами, пережатым горлом Эдвард коснулся руки сестры.
Они были холодными. Тепло начало уходить из ее тела. Это означало только одно – она умирает.
- Почему? – Его голос дрогнул. На лице появилась боль. Эдвард опустился на колени рядом с Розали. Его губы дрожали.
- Когда их с Изабеллой отравили… яд, использованный Викторией, убивает медленно, чтобы не вызывать подозрений. Чтобы все выглядело так, будто отравленный заболел и не перенес этого. Но кто-то допустил небрежность – порошок просто высыпали на страницы книг, не заботясь о количестве.
- Но Изабелла же выздоровела? Почему же умирает Розали? – с гневом произнес Эдвард. Его ярость с такой мощью вырвалась из него, что София нервно передернулась.
- Я говорила с Розали после того, как она пришла в себя. Скорее всего, она проглотила яд, а не вдохнула его. А принимать этот яд внутрь смертельно.
Эдвард отказывался верить ей.
- Но она же поправлялась! Она прошла точку опасности! – прорычал он. Слеза стекла по его щеке. Он держал тонкую руку Розали в своей ладони, словно бы пытаясь согреть ее.
София покачала головой.
- Розали с самого начала знала, что уже не оправится от отравления.
- Но противоядие! – воскликнул Эдвард. – Она же приняла его!
- Противоядие подходит для того, кто вдохнул яд, а не проглотил его.
Черные глаза пристально смотрели на него. София молчала. Все, что они слышали – это как ветер снаружи развевает флаги, и как тихо дышит принцесса.
Эдвард тяжело выдохнул.
- Я давала ей укрепляющее зелье. Но оно было временной мерой, и ей становилось хуже. Розали сказала, что должна оставаться на ногах, пока вы не возьмете Нью-Лондон. – София не могла скрыть свою вину, наблюдая, как искажается от боли лицо Эдварда. – Она пила зелье каждый день. Оно замедляло процесс, но не могло полностью остановить его. Невозможно удалить яд из тела. Все зашло слишком далеко. Дозы зелья, которые она принимала, тоже начали оказывать на нее влияние.
Из глаз Эдварда текли слезы. Он понятия не имел, что ему сейчас делать.
- Почему ты не рассказала мне? – через пелену влаги он смотрел на Софию, чувствуя, что она предала его.
- Потому что я как можно дольше хотела избежать этого момента, - прошептала она. – Я не хотела видеть, как ты страдаешь.
- Но я все равно страдаю! – Эдвард отвернулся от цыганки. Цыганка сама не могла смотреть, как он мучается. Этот вид разбивал ее сердце. – Я наконец-то нашел кого-то из своей семьи, и теперь Бог забирает ее у меня, не дав возможности даже попрощаться.
Рыдания становились все сильнее, и Эдвард не мог прекратить их.
- Я могу разбудить ее, чтобы вы попрощались, - сказала София. – У меня есть с собой нужное зелье.
Она крепко сжимала пузырек с темной жидкостью. Ее сердце разрывалось на части от того, что Эдвард страдал от скорой потери сестры.
- Изабелла ничего не знала до тех пор, пока Розали не слегла, - добавила София, не желая портить отношения между парой.
- Она отправила ко мне гонца, - прошептал Эдвард, пораженчески закрывая лицо руками. Теперь он все понимал. Понимал, почему Розали так настаивала на появлении Уильяма. Он не обвинял сестру в том, что она солгала. Но понимала ли она положение, в которое ставит его?
- Мне нужно поговорить с ней, - приглушенным голосом сказал он.
Цыганка, не сказав ни слова, протянула ему пузырек. Зелья в нем хватило бы, чтобы разбудить принцессу и прояснить ее ум, дать им время поговорить перед смертью.

***

София ушла, оставив Эдварда одного. Спертый душный воздух в комнате раздражал его ноздри, и Каллен приоткрыл окно, впуская свежий холодный воздух. На стенах висели потертые гобелены. На полу – старый ковер. Безупречно отполированная мебель. Все темное и серое. Темный и серый мир, который скоро покинет его сестра.
Он будет с ней до конца.
Розали пришла в себя около полудня. Ее глаза открылись, увидев темный потолок. Дезориентированная принцесса огляделась, пока не увидела взволнованное лицо своего брата. Она ясно видела на нем следы высохших слез, покрасневшие глаза. Но Эдвард не хотел показывать ей свою слабость. Ей очень хотелось, чтобы Эдвард стойко вынес все, что свалилось на него. Ей стало стыдно под тяжелым взглядом изумрудных глаз, без слов спрашивающих ее:
- Почему?
- Так иронично, - прохрипела Розали. Голос отказывался слушаться ее, горло пересохло. Эдвард подошел к ней. Стук сапог по деревянному полу странно успокаивал ее. Эдвард приподнял голову сестры и прижал к ее губам чашку с холодной водой.
- Что именно? – спросил он. Его голос казался не таким взволнованным и усталым, как сам Эдвард. Он был мягким и нежным, успокаивающим и даже притягательным.
- Что это произойдет здесь… - Розали не могла произнести ужасного слова, - …здесь, где я родилась.
Она сделала еще один глоток и, измученная, упала на подушки.
Прошла еще одна минута молчания. Розали чувствовала, что ее вина все больше и больше растет. Брат наклонился к ней. Его бронзовые волосы по-мальчишески спадали ему на глаза.
- София рассказала мне все, - наконец, пробормотал он, нарушая хрупкое молчание.
- Прости, - послышался тихий ответ. Она знала – и давно знала, на что заставила пойти своего брата. Эдвард против своей воли попал в положение, в котором находился сейчас. Он считал, что сможет вернуться в безвестность, и теперь это становилось невозможным. – Мне жаль, что я так поступила с тобой. – Слова застревали в горле Розали.
- Почему ты не сказала сразу? – Он поднял взгляд, чтобы найти ее глаза. Розали вздохнула. – Почему? – его бархатный голос сменился рычанием Эдварда Каллена.
- Я не хотела, чтобы ты… страдал вместе со мной.
- Мы едва стали братом и сестрой. – Он отвел взгляд и скривился от боли. – Это нечестно!
Сейчас Эдвард говорил как обиженный маленький мальчик.
- Конечно, нет, Эдвард… Уильям. Но если бы ты знал, то пришел бы как Уильям? – спросила она.
Он долго смотрел на Розали. Оба знали ответ на ее вопрос.
- Нет.
- Ты останешься Уильямом, когда я умру?
Умру. Такое жуткое слово из ее уст. Он думал об этом всю дорогу из Нью-Лондона. Когда Розали умрет, возникнет вакуум, и, конечно, он должен занять ее место. Но если Уильям Фелл станет королем, то сможет ли он быть рядом с Изабеллой? Сможет ли он вновь вернуться к облику Эдварда Каллена?
- Не знаю. Будущее Уильяма Фелла малопривлекательно для меня.
- Я знаю, что ты не хочешь короны из-за Изабеллы и ответственности, накладываемой ею. – Розали повернула голову, глядя в окно, из которого вливался поток холодного воздуха. Она мерзла, но не говорила об этом.
- С тобой будут Атар и Гловендейл, - пробормотала она. Ее взгляд упал на своего потерянного младшего брата.
- Я не хочу потерять тебя, Розали, - прошептал он. – Корона не имеет значения. Я хочу, чтобы бы у меня была ты – моя настоящая семья.
Она протянула к нему руку. Эдвард подошел и сжал ее замерзшие ладони.
- У тебя есть семья, - утешила Розали. – У тебя есть мать – София, жена – Изабелла, братья – Карлайл и Джейкоб… даже отец – Атар, который хочет для тебя только лучшего. Ты можешь злиться на него, за то, что он не отпускал вас во Францию. Но он хотел только защитить тебя и Леонору. Он любил нашего отца и восхищался им. Он сделает то же самое и для тебя, Уильям.
Ее голос становился слабее с каждым словом.
- Выбор за тобой. Но я знаю, что ты сделаешь из Англоа то, чего я никогда не смогу. То, чего не сможет сделать Виктория. Ты не был рожден королем, но становишься им на моих глазах. У меня нет и не будет детей, которыми я могла бы гордиться. Нет семьи, кроме отца, которым я горжусь. Но я горжусь тобой, как мать за сына, как сестра за брата. – Она с рыданиями обняла Эдварда. – Если бы я не понимала, что со мной будет, то никогда не поставила бы тебя в такое положение. Я бы приняла корону и правила как королева. Но я не могу этого сделать.
Эдвард прижался своим лбом к ее и застыл в такой позе. Его губы дрожали. Он понимал, какой выбор стоит перед ним. Свобода и любовь или долг и верность Англоа.
Розали приподняла его голову и посмотрела в его глаза.
- Ты скажешь Виктории, что я не виню ее?
Дыхание принцессы становилось все слабее и слабее. Руки леденели. Эдвард вздрогнул при упоминании о его второй сестре-монстре.
- Скажешь? – умоляюще попросила Розали. Он кивнул, не доверяя собственному голосу. На губах Розали расцвела слабая улыбка.
- Ты скажешь Эммету, что я любила его? – прошептала сестра. – Скажи ему, чтобы он простил меня.
При этих словах его сердце разбилось. Эдвард мог только кивнуть.
- Я найду того, кто отравил тебя. Я убью его…
- Никакой мести, Эдвард, - вздохнула Розали. – Я знаю, кто это сделал.
Он застыл на месте.
- Я уже говорила с ним, и этот человек не пострадает. Это мое последнее желание, - пробормотала она. – Обещай мне.
Ее золотые глаза долго смотрели на брата. Наконец, он кивнул.
- Обними меня. Мне холодно, - прошептала она. Ее сердце замедлялось. Эдвард прижал ее к себе, и Розали расслаблялась в теплых объятиях брата. Ее дыхание становилось все реже и реже.
Он обнимал ее, слушая слабое сердцебиение.
- Я люблю тебя, брат… - прошептала она ему в грудь. Слезы свободно стекали по щекам Эдварда. Он крепче обнимал сестру, уткнувшись лицом в ее золотые локоны, когда она испустила последний вздох.
Эдвард держал безжизненное тело сестры, единственного родственника, принявшего его, и понятия не имел, что делать. Его рыдания становились все громче и громче. В дверь постучали. Эдвард никак не отреагировал на это. Он обнимал сестру. Казалось, она просто уснула, и в ней еще теплилась жизнь. На ее лице застыла спокойная улыбка.
В комнату вошла Изабелла, закрыв за собой дверь, и пришла в шок от сцены перед ней.
Эдвард рыдал над телом Розали. Изабелла оперлась на стену, чтобы не упасть, и попыталась сдержать собственные эмоции. Она, дрожа, подошла к брату и сестре, села на пол возле Эдварда и положила руку ему на плечо. Боль на лице мужа разрывала ей сердце.
Она отвела волосы с лица Эдварда и стерла слезы на его щеках.
- Посмотри, как мирно она выглядит, - сказала она. Бледное лицо принцессы выглядело мягким и спокойным. Изабелла смахнула собственные слезы.
- Мы оба видели в последнее время много смертей. Но никогда еще она не приходила так мирно.
- Да, - хрипло пробормотал Эдвард. Он крепко обнял Изабеллу и прижался к ней.
- Я здесь, - прошептал ее мягкий голос. – Я всегда буду с тобой. – Слова одобрения весили больше, чем представляла себе Изабелла. Поддержка, которую они приносили, была для него костылем для калеки, спасательным кругом для тонущего. Эдвард уложил тело сестры на подушки и встал, пошатнувшись. Изабелла подхватила его. Он уткнулся лицом в шею жены, чувствуя, как ее мягкая кожа соприкасается с ним, наслаждаясь теплом ее тела, биением ее сердца.
- Я здесь. – Изабелла обняла его и погладила по волосам, пока он обнимал ее и обнажал свои эмоции, не боясь, что она осудит его за проявление слабости. Изабелла никогда не посчитает его слабым.
Кто-то еще вошел в комнату. Запах дерева и специй проник в ноздри Эдварда. К нему приблизилась София. Она ласково провела рукой по его волосам. Обе женщины, которых он любил, по-своему утешали его. Он уже не обвинял Софию в умолчании правды. у него не осталось сил.
Они втроем находились в комнате с трупом. Эдвард перевел взгляд на приоткрытое окно, в которое так недавно с тоской смотрела Розали. Видела ли она там что-то, чего не мог заметить он?
Может быть.
Эдвард вытер слезы.
- Позови Атара и Гловендейла, - пробормотал он, садясь на стул у кровати. Он был растерян, не зная, как поступить.
- Ты уверен? – спросила Изабелла. – Может быть, подождать еще? Они дадут тебе столько времени, сколько нужно.
- Мне нужно знать, что делать дальше, - ответил Эдвард. – Мне нужно поговорить с Атаром… попросить у него совета…
Он был потерян, не знал, как поступить. Он знал, чего хочет, но не был уверен, что должен ли так поступать.
Изабелла кивнула. София прикрыла тело принцессы тонкой простыней.
Обе женщины вышли, и вскоре вошли лорды Атар и Гловендейл. Им потребовалось несколько минут, чтобы осознать сцену перед ними: сидящего на стуле принца, который в отчаянии смотрел на прикрытое тело своей сестры. Атар без слов подошел к Розали, взял ее холодную руку и поцеловал. Гловендейл распахнул окно, чтобы дух принцессы без проблем добрался до небес.
Трое мужчин долго молчали.
- У нее должны быть достойные похороны, - через некоторое время прошептал Гловендейл. – Все королевство должно узнать о ее смерти. Я отправлю гонцов и все приготовлю.
Он встал, намереваясь уйти.
- Мы должны оповестить лордов в Нью-Лондоне, - добавил Атар.
- Вызовите Эдварда Каллена, - потребовал Уильям.
Атар замер.
- Нам нужен кто-то в Нью-Лондоне, кому мы можем доверять, - напомнил лорд. – Ваше высочество… - Он замолчал. – Ваше королевское высочество, - поправился он.
Губы Эдварда сжались.
- Ваше высочество, - жестко сказал он, поднимая голову, чтобы встретиться со взглядом старика. – Пока еще ваше высочество.
Атар поклонился и долго смотрел, не в силах найти подходящие слова.
- Мы слышали, что вы взяли Нью-Лондон. Сразу после вас приехал Сакстон. Он тоже стоит снаружи. Мы позовем тех, кого сочтем достойными для похорон, и сообщим королевству о смерти Розали. – Атар замолчал и посмотрел на тело. Его лицо говорило, что старик не готов взять на себя такую миссию. Бледные щеки и слезы на глазах говорили совсем о другом. Но Атар должен был взять на себя ответственность. Скорбь могла подождать.
- Еще рано говорить об этом, и даже кощунственно упоминать. Но у вас есть выбор, Уильям. Если вы хотите продолжить этот конфликт, то больше не можете быть просто принцем. Нам нужен лидер, за которым пойдут массы, иначе Виктория приберет к своим руках всех слабоумных лордов. Или же они просто отойдут в сторону и будут смотреть, как мы вцепимся друг другу в горло, а в это время Англия завоюет страну. Нам нужен от вас ответ. И вы знаете, каким он должен быть.
Эдвард встал и отошел к стене, глядя на спину старика, открывающего дверь и впускающего Сакстона. Эммет выглядел еще хуже Эдварда. Принц слышал его рыдания, душераздирающие крики боли и отчаяния, видел, как он обнимал мертвое тело и рыдал в его шею. Точно так же, как Эдвард обнимал Изабеллу. Вот только любовь Сакстона умерла.
Эдвард видел, как сломался человек перед ним.
- Так не должно быть! – шептал Эммет.
Эдвард спрашивал себя, не будет ли Сакстону хуже, если он передаст ему последние слова Розали. Но, встав на его место, решил, что хотел бы их услышать.
- Она просила передать тебе, - хрипло проговорил Эдвард. Сакстон поднял к нему побагровевшее лицо. Подлинное олицетворение трагедии в самой ее худшей форме. В комнату дунул порыв ветра. Колеблясь, Эдвард все же произнес:
- Она любила тебя. С последним вздохом она сказала мне это.
Лицо Эммета еще сильнее исказилось.
- Я тоже люблю ее, - смог выдавить он, и что-то, казалось, сломалось в нем. Его глаза потемнели. – Виктория заплатит за ее смерть. Я заставлю ее страдать тысячу дней, пока она не будет умолять о пощаде…
- Это не то, чего хотела бы Розали. Никакой мести, никакого гнева, - прошептал Эдвард.
- Только не говори мне, что не хотел бы видеть мучения этой мерзавки! Видеть, как она страдает, горит и умирает! – прорычал Сакстон.
Принц обвел комнату ледяным взглядом.
- Я только что потерял единственную родственную душу, которая была мне дорога. Ты не представляешь, что я хотел бы сделать с виновными! Но я выполню последнее желание Розали! И если ты по-настоящему любил ее, то сделаешь так же! – прорычал он с такой силой, что Сакстон дернулся. Почему ему так знаком этот голос? К сожалению, его затуманенный разум не смог ничего понять.
День заканчивался. Эдвард и Сакстон сидели в комнате с телом Розали. Гловендейл и Атар писали письма, чтобы отправить их по всей стране, оповещая о смерти Розали. Из Нью-Лондона по настоянию Уильяма вызвали Каллена, лорда Ириаса и Рэйли. Фоукс останется там, защищать Нью-Лондон от возможных атак. Все верили в него. Кардинал Торп получил отдельное указание сидеть на месте, так как его видеть на похоронах не хотели.
К ночи пришли слуги с носилками. Они должны были перенести тело Розали в подземелье, где было холоднее, чтобы оно продержалось дольше. Сакстон ушел с ними, не желая расставаться со своей любовью.
Эдвард остался в ее спальне, не желая никого видеть. Он не хотел делать выбор, но у него почти не оставалось времени на это.
К нему вошла Изабелла и заперла за собой дверь, чтобы их никто не побеспокоил.
«Настанет час, когда ты окажешься лицом к лицу с последствиями моего решения, и возненавидишь меня. И я не буду винить тебя за это…» – в тишине пробормотала Изабелла. Ее карие глаза смотрели на Эдварда, и из них текли слезы. Она не стала притворяться перед мужем.
- Это сказала сестра. – Это был не вопрос, а утверждение. Некоторое время Эдвард не сводил взгляда с жены. Последние капли дневного света угасали во тьме. – И ты… ненавидишь ее?
Несмотря на боль от потери подруги, компаньонки, невестки, Изабелла улыбнулась.
- Нет, - покачала она головой. Эдвард отвел взгляд. Изабелла выглянула в приоткрытое окно, наблюдая за фиолетовыми сумерками, в которых терялись падающие с веток золотые листья. Сумеречный свет освещал ее фигуру. Бархатное платье цвета лаванды поглощало свет, и контуры девушки были обведены странным ореолом.
- Она сделала то, что должна была сделать. – Изабелла замолчала. – А теперь выбор стоит перед тобой.
Эдвард покачал головой.
- Только скажи, и Уильям Фелл исчезнет навсегда, - сухо сказал он. – Я возвращаю себе образ Эдварда Каллена, и мы пытаемся выиграть эту войну с Атаром и Фоуксом.
Изабелла хмуро смотрела на него.
- Скажи мне честно – если Уильям Фелл исчезнет, сколько лордов останется на нашей стороне? Сколько попытается получить власть себе? Не исказит ли Виктория эту историю в свою пользу? Не станет ли имя Уильяма и его честь замаранным в грязи? – Она стиснула зубы. – Если сейчас Уильям Фелл исчезнет, не удивлюсь, если Виктория обвинит его в смерти Розали.
- Но есть шанс, что все получится. И мы сможем быть вместе.
- Сможем?
Он встал и отошел к стене. Изабелла подошла к нему.
- Я хочу быть с тобой. Я не хочу с тобой расставаться. Хочу назвать своим мужем. Хочу целовать тебя, обнимать, принимать твои ласки. Но… - Она помолчала, пытаясь найти нужные слова. – Я знаю, что перед тобой стоит выбор. – Ее губы дрогнули. – Что бы ты ни выбрал, я поддержу тебя.
Она ушла, потому что больше не могла сдерживаться. Ничего больше так не хотела Изабелла, как быть рядом с Эдвардом. Но она не могла эгоистично вести себя и позволять ему быть эгоистом. Англоа нуждалась в Уильяме Фелле больше, чем в Эдварде Каллене.

29 октября – Маэра, к северу от Колвика

Виктория долго смотрела на океан. Ей было все равно, что она потеряла Уэсспорт, что погиб Савойя. Даже все равно, что она проигрывала войну.
Когда до нее дошла весть о смерти сестры, Виктория с криком отчаяния упала на колени. Крепость, которую они заняли на восточном побережье недалеко от Колдвика, стала для ее армии временной базой, пока королева не найдет новую, пока не определится с планом действий.
Но сейчас Виктория ни о чем не могла думать. Каждая эмоция усиливалась стократно, и Виктория не могла нормально дышать, спать, есть.
Алистер единственный мог говорить с ней. По ее просьбе остальные держались подальше. Виктория не хотела показывать им свою слабость.
Она знала, что Розали погибла от ее яда, но винила в ее смерти только Изабеллу Свон. Больше чем когда-либо Виктория хотела видеть эту девушку мертвой, отрывать от ее тела кусочек за кусочком, пока от него не останется только кучка плоти и костей. Кровожадная сторона королевы все больше завладевала женщиной.
В спальню Виктории зашел Алистер. Королева даже не пошевельнулась. Ее разум начал подводить ее, и они не могли показывать это другим лордам.
- Ваше величество, - умоляюще попросил Алистер, поднимая ее с пола. Волосы Виктории были растрепаны, на щеках виднелись следы слез. – Возьмите себя в руки.
Виктория покачала головой и посмотрела на волны за окном.
- Алистер, - она повернулась к нему. – Мне нужно в Адельтон. Я должна быть на похоронах.
- Нельзя! – Алистер еле смог сказать следующие несколько слов. – Там будет ваш брат!
Глаза Виктории потемнели.
- Это самозванец! Ребенок Леоноры умер, - прорычала она. Алистер уже знал детали произошедшего много лет назад. И он не выражал никаких эмоций относительно того, что на самом деле думал об этом.
- Если мы приедем туда, то только сделаем хуже…
- Мы приедем на похороны моей сестры под белым флагом! – прорычала Виктория почти в отчаянии. – Мне нужно ее увидеть!
Она сломалась. Ее лицо исказилось от боли. Руки обхватили тонкое тело.
- Мне нужно попрощаться с ней.
Алистер нахмурился. Он не мог изменить ее мнения. Его уже серьезно беспокоило слабое состояние ума королевы. Возможно, если она попрощается с сестрой, а место Розали займет самозванец, то королева вновь начнет внятно мыслить и сосредоточится на войне.
- Я отправлю туда сообщение и подготовлю все, - пробормотал Алистер. На лице Виктории появилась улыбка. Она явно не могла мыслить здраво, но ей необходимо было попрощаться с сестрой.

30 октября – Адельтон-холл

- Сколько он уже там? – Атар не привык слышать, что его голос охрип. Многие вокруг ждали, когда Уильям выйдет из своей спальни.
За последние несколько недель на лице Гловендейла появилось больше морщин, чем за всю жизнь в Риме.
- Очень долго, - пробормотал посол.
Все в замке ждали решения Уильяма. Он отказывался общаться с кем-либо, выбирая уединенную прогулку в садах. Принц во многом походил на своего отца, но не полностью. Атар видел это. Уильям Фелл не был Филиппом, и никогда им не станет, потому что не стремится сделать это.
Сейчас Уильям сидел в своей спальне на кровати, не спуская взгляда с восходящего солнца. Холодный воздух обдавал его. В голове крутилось так много мыслей, что они спутались в огромный клубок. Эдвард проснулся телом, но разум его спал.
В сознании всплыл образ его сестры, ее тонкой фигуры, решительной улыбки. Потом последовал образ Изабеллы, Софии и, наконец, его матери. Все женщины, оказавшие на него влияние, всплыли в его памяти. Эдвард оторвал взгляд от ярких лучей солнца и вида на огромное здание на краю мира. Его мира.
Перед ним стоял выбор, которого он не хотел делать. Время, давление окружающих и недостаток сна влияли на него. С большой неохотой он встал и повернулся к двери, на которую не хотел смотреть.
День и две ночи он сидел, глядя в темноту и скользя по краю здравомыслия. Он знал, что должен сделать, но в нем все восставало против такого решения.
Эдвард Каллен – Уильям Фелл. Две расходящиеся в разную сторону личности. Он сам должен был определить, кем остаться. Он шагнул к темной двери, зная, что произойдет, когда повернется дверная ручка.
Но все же повернул ее и вышел к миру, который ждал его решения.
Атар долго и пристально смотрел на покрасневшие глаза мужчины, на его щетину на щеках. Опущенные плечи выдавали его чувства. Эдвард прислонился к дверному косяку, позволяя молчанию говорить за него. Ему оставалось всего несколько мгновений спокойствия, которого больше никогда не появится в его жизни. И он произнесет слова, которые никогда не хотел произносить.
Зеленые глаза встретились с серыми. Атар затаил дыхание, обреченно ожидая его решения. Поскольку старик был уверен, что Уильям Фелл больше не вернется в Нью-Лондон, отказываясь от своего законного места на троне.
Онемевшими губами Эдвард произнес:
- Сначала мы похороним Розали. Как только все приедут.
- Ваша сестра тоже? – с отвращением спросил Гловендейл. Несколько часов назад они получили сообщение от Виктории и сунули его под дверь Эдварду, надеясь, что он не прочитает его и бросит в огонь.
Глаза Эдварда потемнели, но он не позволил просочиться своей ненависти к Виктории.
- Она может приехать, если захочет, но ждать мы ее не будем.
- Ваше высочество… - начал было возражать Гловендейл.
- Пусть она увидит Розали, - перебил его Эдвард. – Пусть увидит мертвое тело своей сестры. – Он сдержался и выдохнул. – Англичане дышат нам в спину, милорды. Мы знаем, кто такая Виктория, но должны убедиться, что она не присоединится к ним, понимаете? Оказание ей милости может заставить ее посмотреть на все другими глазами. И увидеть, что стало с ее сестрой. Может быть, она даже прекратит сражаться с нами. – Эдвард с отвращением высказал последнюю мысль. Но он должен был сдерживать гордость и эгоизм. Да, это притянуто за уши, но он может дать Виктории в последний раз увидеться с Розали. Возможно, это действительно может заставить Викторию прекратить военные действия. Запретить ей появиться на похоронах только ухудшит положение.
- А потом? – осмелился спросить Атар.
Эдвард сжал в руках кожаные перчатки, чувствуя, как за ним стоит призрак Розали. Словно бы холодный ветер ударил ему в спину. К его горлу поднялся комок, но все же он смог произнести роковые слова:
- Мы возвращаемся в Нью-Лондон.
Жизнь угасла в зеленых глазах.