Глава 8.
Песок сквозь пальцы

Городской пейзаж из окна нашего седана производит угрожающее впечатление. В окне мелькают только невысокие складские помещения и облезлые здания фабрик, многие из которых закрыты.

Маргарет, я и Люси Прайс, еще один член правления фонда, едем в студию к Эдварду, находившуюся где-то в промышленном районе Бруклина. Адрес мне незнаком, но наш шофер уверен, что знает, как добраться до этого места. Так что мне остается лишь ждать и надеяться, что мы едем в правильном направлении.

Маргарет и Люси обсуждают работы, но я их почти не слушаю. Я далека от рабочего состояния.
Прошло четыре дня с тех пор, как я виделась с Эдвардом. Четыре дня я едва могла спать, поэтому времени для размышлений у меня было предостаточно. Я ничего не слышала о нем все эти годы, но не переставала думать. Я даже никогда не представляла, что скажу ему, если встречу вновь. Как мне ответить на те его слова? Кажется, он снова хочет быть со мной, будто он никогда не переставал желать этого. Я не могла смириться, что он оставил меня и не давал о себе знать так долго. А сейчас, когда я, наконец, смогла собрать себя по кусочкам, смогла создать видимость счастливой жизни, он вернулся, и хочет…чего?

Я в замешательстве не только из-за Эдварда, но и из-за Алека. На следующий день после приема он прислал мне огромный букет роз с карточкой, в которой писал, как сильно расстроен из-за нашей ссоры. Это был милый жест, но я все еще чувствую раздражение, ведь действительности он так и не извинился. Да и я тоже. В сущности, я не сделала ничего плохого, но чувство вины продолжает меня терзать: я тоже поступила неправильно. Мама не отходила от меня два дня, пока я, наконец, не позвонила Алеку. У нас выдался до совершенства милый разговор, но он был так занят ‒ спешил на очередную встречу ‒ мы так и не расставили все точки над «и».

Думаю, что, оставаясь с Алеком, я совершаю ошибку. Нет, я знаю это. Той ночью я увидела Алека с другой стороны, новой и неприятной для меня. Чем больше я думаю об этом, тем более уверена, что увиденное мной было не просто временным помутнением рассудка из-за ревности. Алек просто был неосмотрителен: алкоголь и ярость сорвали его маску идеального человека и смыли внешний лоск. Этот Алек был мне незнаком. Он мне не нравится, и у меня нет никакого желания узнать его лучше.

Мне нужно отступить, выпутаться из этого как можно скорее. Но каждый раз, начиная думать об этом, я представляю, что мой привычный мир просто рушится. И думаю о катастрофе, которая незамедлительно за этим последует. Я просто не знаю, как поступить, чтобы никто не пострадал. Поэтому я продолжаю обманывать себя и Алека, облегчая себе участь. Я такая трусиха.

Я тряхнула головой. Нельзя даже думать о таких вещах, ведь сейчас я снова увижу Эдварда. Его студию, его работы. Ведь несмотря ни на что я по-настоящему верю в его талант. Он заслуживает стипендию, и я не могу подвергнуть опасности его шансы на успех из-за нашей запутанной истории. Сегодня я буду профессионалом. Произошедшее на приеме не должно повториться сегодня.

Седан замедляется и останавливается на обочине. Маргарет и Люси прекращают разговор и выглядывают из-за окна. Я осматриваюсь. Неужели его студия находится здесь? Я представляла, что мы проедем эти унылые пустыри и окажемся где-нибудь в месте с менее постапокалиптичным пейзажем. Но ничего не изменилось. Множество захудалых фирм, винных погребков, складов, мусор в сточных канавах, сорняки, проросшие сквозь трещины в асфальте. Жуткие пробки, застывшие на дороге. Все это не выглядело заброшенным, просто чересчур грубоватым.

‒ Никогда не знаешь, где найдет себе приют творческая душа, - улыбается Маргарет, махнув рукой на серые здания снаружи. ‒ Мистер Каллен работает с большими холстами, и ему требуется много пространства. Уверена, это место более чем подходит ему.

Именно это мне нравится в Маргарет. Если она видит настоящий талант, то никакие стереотипы высшего света не окажут нее никакого влияния. Для нее окружающая нас грязь и разруха являются лишь частью творческого процесса, важней которого нет ничего на свете.

Слова Маргарет успокаивающе действуют Люси, начавшую собирать вещи в сумочку.

- Изабелла, не могла бы позвонить мистеру Каллену и сообщить о нашем приезде? – спрашивает Маргарет.

Я неловко пролистываю ежедневник в поисках номера Эдварда. А найдя его, осознаю, что не в силах справиться с этим. Я не могу позвонить ему и остаться отстраненной и собранной, еще и в присутствии Маргарет и Люси. Мне страшно, и я просто отправляю ему сообщение: «Мы приехали».

Я пытаюсь успокоиться, поправляя бумаги, вложенные в мой ежедневник, пока Маргарет не вскрикивает:

- О, а вот и он!

Я поднимаю голову и вижу Эдварда, стоящего рядом с потрепанной стальной дверью. Шофер подходит и открывает перед нами дверцу автомобиля.

На лице Эдварда появляется вежливая улыбка.

Едва взглянув на него, я чувствую, как снова сдаюсь. Я ненавижу себя за то, что каждая частичка моего тела стремится к нему, словно растение к солнцу.

Я позволяю Маргарет и Люси пойти первыми, чтобы хоть немного собраться с духом. Поправляю свое кремовое платье и зачем-то дергаю себя за сережки. Я жалею, что сегодня убрала волосы назад. Так мне всегда дают меньший возраст, чем есть на самом деле. А это последнее, чего бы я хотела сейчас.

- Изабелла, идешь? – спрашивает Люси, обернувшись. Должно быть, я выгляжу нелепо в дверях седана, словно медвежонок, прячущийся в своей берлоге. Свой ежедневник я сжимаю в руках, словно щит.

Эдвард стоит в нескольких футах от нас и разговаривает с Маргарет. Как только я выпрямляюсь, он окидывает меня проницательным взглядом. Эдвард всегда смотрит на меня особенно. Каждый раз, когда мы сталкиваемся взглядами, он заставляет меня чувствовать невероятное притяжение: в моем теле разгорается настоящий пожар, как и четыре года назад. И он это знает.

Он поворачивается к Маргарет, и напряжение между нами исчезает.

- Готовы подняться? – спрашивает он у нас.

Маргарет улыбается и кивает.

Эдвард жестом показывает нам следовать за ним и идет рядом с Маргарет, продолжая их разговор.
Сегодня он не костюме. На нем удобная темная рубашка на пуговицах, заправленная в джинсы. Это идеально. В деловой одежде Эдвард никогда не чувствовал себя самим собой.

Люси, Маргарет и я спускаемся за Эдвардом по темной лестнице. Свет едва пробивается сквозь грязную застекленную крышу, которая располагается всего в футе над нами. Железная лестница очень широкая, ведь изначально она предназначалась для рабочих, переносящих габаритные грузы. Все покрыто пылью и дышит старостью и запустением. Люси предпочитает не держаться за поручень. Маргарет же не выпускает его из рук все время, пока мы идем по лестнице.

Спустившись на два пролета, мы останавливаемся на площадке. Путь нам перекрывает огромная стальная дверь на роликовом ходу. Эдвард с легкостью тянет дверь, и она с ужасающим скрипом отъезжает в сторону. Люси охает и морщится, но он, кажется, не обращает на это внимания и приглашает нас войти. Я вхожу последней. Проходя мимо Эдварда, я чувствую, как он легко проводит кончиками пальцев по моей руке.

‒ Привет, ‒ единственное, что он говорит мне, но этого хватает: я снова ощущаю слабость во всем теле. Ничего не ответив и даже не посмотрев на него в ответ, я прохожу в глубь комнаты вслед за Маргарет и Люси.

Комната огромна: больше ста квадратных футов [прим. пер: ~ 92,903 кв. м] на первый взгляд. Одна стена полностью стеклянная, ее разделяет множество маленьких пыльных окошек: несколько из них разбиты, а одно закрыто картоном. Дальняя стена и пространство около нее напоминает жилое. Там лежат футон и несколько потрепанных предметов мебели. А небольшая кухня трудно различима с первого взгляда. Это место не выглядит пригодным для жилья, и я думаю, что Эдвард, возможно, находится здесь незаконно.

‒ Твоя студия выглядит очень интересно, Эдвард, ‒ говорит Маргарет, оглядываясь. ‒ Здесь столько света и очень много пространства.

Он улыбается и кладет руки в задние карманы джинсов, словно чувствует дискомфорт. – Спасибо, но я здесь, эм…временно. Думаю, я скоро перееду.

‒ О, очень жаль. Но я знаю, как трудно найти подходящее место, когда действительно хочешь развернуться.

‒ Да, это правда, ‒ кивает он, уставившись в пол.

‒ Итак, с чего мы начнем? – Маргарет меняет тему разговора, ослепительно улыбаясь.

Эдвард ведет Маргарет и Люси к картинам, я же остаюсь на месте. Я не готова оказаться к нему так близко.

Я смотрю по сторонам и вижу большие яркие полотна Эдварда повсюду: на полу, на стенах, даже на столе. Некоторые из них, подготовленные специально для нас, стоят на мольберте для более удобного рассмотрения. Часть других находится у колонн в центре комнаты. Многие из них мне знакомы ‒ это картины с выставки Эдварда, которая проходила четыре года назад.

Мои глаза останавливаются на той самой картине, что я видела в подвале. На той, которую он посвятил мне.

На картине действительно я: такая, какой Эдвард видит меня. Картина похожа на творения Уистлера: она спокойная, безмятежная и печальная. Уже тогда он так ясно видел меня. Он знал меня. Знал достаточно хорошо, чтобы отобразить мою душу в цвете и форме. Этим полотном он описал меня так, как бы я никогда не смогла описать себя словами и за сотни лет. Дыхания не хватает, и я боюсь, что расплачусь навзрыд, не пробыв в его студии и трех минут.

Я отвожу глаза, отчаянно пытаясь смотреть куда угодно, только не на полотно. Но вместо этого наталкиваюсь взглядом на другие картины. Я помню, что он писал четыре года назад: переполненные страстью, яркие, живые сюжеты. Однако то, что он пишет сейчас, совершенно отличается: они больше напоминают картину, посвященную мне. Это совершенно новая фаза в творчестве Эдварда.
Даже не осознавая присутствия Люси и Маргарет, я устремляюсь ближе картинам. Меня снедает желание узнать о новой части жизни Эдварда больше.

Некоторые из его работ спокойные и умиротворенные. Но другие картины не кажутся такими мирными. Они темных, холодных цветов, зловещие, словно предзнаменуют беду. Я ощущаю их настроение, но мне кажется, что мои собственные чувства мешают мне понять настоящую тему картины. Кажется, я вижу океан эмоций и надежды в каждом мазке кисти.

Я пытаюсь успокоиться и посмотреть на картины профессиональным взглядом.

Они невероятны. Раньше он был очень хорош. Но сейчас просто великолепен.

Я чувствую настоящее удовлетворение. Мои душа, разум, тело полны вдохновения. Только настоящее искусство вызывает во мне такое воодушевление. Искусство Эдварда делает со мной такое.

Я не знаю, сколько времени я провожу, рассматривая картины Эдварда. Возможно, слишком долго. Я слышу разговор Маргарет, Люси и Эдварда за моей спиной.

Даже присутствие Эдварда не вырывает меня от того состояния, в которое я погружаюсь. К счастью, я могу оправдать себя работой. Ведь мы здесь, чтобы по-настоящему оценить мастерство Эдварда. Боюсь представить, что может представить себе Маргарет, увидев мое рвение.

Я поворачиваюсь к ней, упорно стараясь избегать взгляда Эдварда. Он слово прожигает меня насквозь. Но я не поддаюсь.

Мне кажется, что Эдвард изобразил меня, мою душу на каждом полотне. Я чувствую себя обнаженной, открытой перед ним. Не знаю, как реагировать, не знаю, что следует сказать. Поэтому я предпочитаю молчать, слушать Маргарет и делать пометки, как и всегда.

Она впечатлена работами Эдварда. Это ясно по взволнованным ноткам в ее голосе, который звучит выше, чем обычно. Она быстро говорит, стараясь передать нам свой энтузиазм. Сейчас ее хорошо поставленная манера говора, свойственная представителям высшего света, просто исчезает, что заставляет меня улыбнуться и, наконец, расслабиться.

Эдвард великолепен. Он не должен переставать писать. Я знаю, что в этом его призвание. Несмотря на все, что было между нами, на все чувства, что до сих пор сжигают нас, я хочу видеть его счастливым. Но счастлив он будет лишь тогда, когда у него будет возможность писать. Я никоим образом не хочу влиять на выбор Маргарет, но я так сильно желаю Эдварду победы. Он заслуживает ее.

- Эдвард, - зовет Маргарет и направляется к картинам, которые я изучала несколько мгновений назад.

- Я вижу значительные перемены в твоих новых работах. Расскажи нам, какой образ ты пытаешься найти?

Эдвард прочищает горло. Я по-прежнему не смотрю на него.

- Они были написаны спустя год после окончания колледжа, - говорит он спокойно. Ранние картины отражают мой безграничный энтузиазм, который переполнял меня после выпуска.

- А что случилось с твоим энтузиазмом в последней серии? – спрашивает Маргарет.

- Мой энтузиазм… Боюсь, я не смогу расстаться с ним до конца моих дней. Это часть меня. Но…в жизни случаются трудности, - медленно произносит он. - Скорее, несколько потускнел юношеский оптимизм.

Думаю, вот в чем причина.

Маргарет понимающе кивает. – Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, - говорит Маргарет, цитируя Священное Писание. (прим. пер. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно, как я познаю»; Объясняя употребленное им в 11-м ст. сравнение, Апостол говорит, что в настоящей жизни мы постигаем божественное только в его отражении, как лицо свое видим в зеркале. Толкование на Первое, послание Святого Апостола Павла к Коринфянам 13:12)

- Да, можно сказать и так. У меня был довольно мрачный период в жизни. Но сейчас все гораздо лучше. У меня есть… Хмм, надежда.

- Эти работы, - Маргарет делает паузу. – Не хочу сказать, что они лучше. Они значительней. В последней серии проявляется эмоциональная зрелость и глубина, которых не хватает в ранних картинах.

Я все еще стараюсь не смотреть на него, но чувствую, что его слова были предназначены для меня.

- Да, так и есть. Я повзрослел за эти годы.

Маргарет и Люси обсуждают удивительную манеру Эдварда класть мазки и утонченное сочетание цветов. Он стоит рядом с ними, отвечая на все вопросы, время от времени отступая, чтобы дать им пообщаться.

Я кружу по комнате, стараясь держаться подальше от Эдварда, к которому меня тянет, словно магнитом. Кроме сдавленного приветствия, когда я вошла, мы не сказали друг другу ни слова. Тем не менее, он не покидает моих мыслей, и я чувствую, что он также остро ощущает мое присутствие.

Я заставляю себя собраться, когда Маргарет и Люси заканчивают беседу.

-Итак, Эдвард, - начинает Маргарет. - Визит в твою студию оказался крайне полезным. Нет сомнений, что твоя жизнь посвящена искусству. Финальное решение по поводу стипендии будет принято советом в полном составе. Но я просто обязана сказать, что считаю твои работы выдающимися. Уверена, ты распорядишься ими правильно.

- Благодарю вас, миссис Нильсон.

- Прошу, зови меня Маргарет.

Я улыбаюсь. Несмотря на страстную любовь к искусству, Маргарет строго официальна практически со всеми. Если она позволяет Эдварду называть себя по имени, никаких сомнений: она им покорена.

-Спасибо, что пригласил нас к себе, Эдвард. Мы получили огромное удовольствие от твоих работ.

Я позволяю себе взглянуть на него, пока он улыбается Маргарет своей теплой, такой знакомой мне улыбкой. Я знаю, что она подарила ему радость. Алек так заблуждается на его счет: Эдвард далеко не из тех, кто будет подлизываться, чтобы получить стипендию.

- Я всегда рад видеть вас, мне очень приятно, что вы посетили мою студию, - отвечает он.

Остальную часть их беседы я едва слушаю. Снова обращаю свой взор к картинам Эдварда. Я помню, как однажды он сказал, что художник выплескивает на картину всю свою душу. В случае с Эдвардом мне кажется это не совсем верным. Мне кажется, на полотнах отражена моя душа.

- Изабелла, ты готова? – зовет меня Маргарет.

- Да, конечно.

-Ты такая молчаливая сегодня. С тобой все в порядке?

Я краснею и заставляю себя сфокусироваться, чтобы не смотреть на Эдварда. – Да, я в полном порядке. Просто…Работа. Я полностью погружена в работу.

- Мистер Каллен невероятно одарен, правда? – с гордостью говорит Маргарет, словно он ее потерянный внук.

Она смотрит на него, улыбаясь. И сейчас было бы очень глупо с моей стороны не поднять на него взгляд. что я и делаю. Он смотрит на меня. Я ощущаю невероятную дрожь во всем теле. Резкое и четкое чувство осознания пронзает меня насквозь. За всеми вежливыми беседами об искусстве, за всем, что окружало нас, между нами все еще горят ярким пламенем чувства. Я заставляю себя мгновенно подавить рвущиеся наружу эмоции и не обращать на него внимания. Но справиться с ними я не в силах.

Эдвард легонько улыбается уголками губ, ожидая моего ответа, и я чувствую интимность и сокровенность момента. Чувствуя неловкость из-за присутствия Маргарет, даже если она и не подозревает о происходящем.

- Он очень талантлив, - просто отвечаю я. Легкая ухмылка Эдварда превращается в искреннюю улыбку, а я быстро опускаю голову, борясь с собой.

Люси прощается первой, а затем Маргарет и Эдвард жмут руки на прощание. Я же продолжаю держаться в отдалении, уверенная в том, что просто не выдержу прикосновения к Эдварду. Я дожидаюсь, пока Люси и Маргарет пройдут вперед, переговариваясь между собой, и только потом присоединяюсь к ним. Мы пробыли здесь гораздо больше, чем было запланировано, и теперь Маргарет опаздывает на встречу в ее офисе. Я чувствую свою вину, ведь следить за временем – моя обязанность, с которой я сегодня не справилась.

Все еще погруженная в свои мысли, я чувствую, как Эдвард останавливается в шаге от меня. Он протягивает руку над моим плечом, и, так, что я не успеваю даже возразить, забирает ежедневник из моих рук. Предупредив мою попытку развернуться к нему и возмутиться, он наклоняется и шепчет:

- Ты его забыла. Вернись за ним.

Я глубоко вздыхаю и направляюсь к железной двери. Уходя, я оборачиваюсь. Эдвард стоит в центре комнаты, держа руки в карманах. Моего ежедневника нигде не видно. Нетерпящий возражений взгляд Эдварда заставляет меня покраснеть.

Многократно споткнувшись, я спускаюсь по лестнице вслед за Люси и Маргарет, неистово пытаясь придумать правдоподобную отговорку, чтобы оставить их. Мои руки трясутся, а по спине рассыпаются колючие мурашки. Я все еще не имею представления о том, что я должна сказать, когда мы подойдем к седану. Маргарет уже садиться в машину, дверцу которой для нее придерживает водитель, когда я, наконец, решаюсь. И просто доверяюсь своей интуиции.

- Вот черт! – вскрикиваю я, надеясь на то, что женщины помнят, что сыплю проклятиями только тогда, когда очень взволнована. Маргарет и Люси смотрят на меня в удивлении.

- Я потеряла свой ежедневник! – практически кричу я. - Он был у меня в руках, когда мы пришли. Должно быть, я оставила его где-то в студии.

- Так почему бы тебе не пойти и не забрать его, Изабелла? Мы можем подождать минутку, - говорит Маргарет и кидает взгляд на свой платиновый Ролекс.

Я отрицательно качаю головой, от всей души надеясь, что это выглядит убедительно. – Он может быть где угодно, я понятия не имею, где оставила его. Вы же видели это огромное пространство, пройдет вечность, пока я найду свой ежедневник. Маргарет, я не имею права задерживать вас и дальше. Потом я просто попрошу мистера Каллена вызвать мне такси.

Мгновение Маргарет и Люси внимательно смотрят на меня, я тяжело сглатываю.

- Надеюсь, у них тут ездят такси, - пытаюсь пошутить я, и этого хватает, чтобы разрядить обстановку.

- Надеюсь, что так и есть! – в ужасе произносит Люси. – Хочешь, чтобы я подождала с тобой, Изабелла?

- Нет, не стоит, я буду в порядке. Обещаю, что дождусь такси внутри. Езжайте! Не стоит задерживаться из-за меня еще больше.

Казалось, Маргарет только этого и ждала. Женщины спешно садятся в машину, которая буквально срывается с места, ведь водитель должен доставить Маргарет в офис как можно быстрей. Я снова вздыхаю и иду к студии Эдварда. По лестнице поднимаюсь на автопилоте, тщетно пытаясь представить, что может ждать меня в студии.

Пройдя последний лестничный пролет, я вижу Эдварда. Он стоит, прислонившись к двери со скрещенными на груди руками.

- И снова здравствуй, - произносит он, когда я оказываюсь на последней ступеньке.

- Привет.

На его губах расцветает полуулыбка. – Наконец-то. Ты не разговаривала со мной весь день.

- Я не… - молчу и делаю глубокий вдох. Я и так опустошена и растеряна, а он флиртует со мной.

Эдвард делает меня беспомощной и уязвимой, держа на расстоянии вытянутой руки, а сейчас с дьявольской скоростью двигается в противоположном направлении. Это сбивает меня с толку.
Эдвард толкает дверь в сторону. – Проходи. – Сейчас он серьезен и не продолжает попытки подразнить меня.

Я прохожу в студию. Сейчас она кажется более маленькой, интимной, ведь нас трое. Только он, я и его картины. Я слышу, как он подходит ко мне, но не слишком близко, держась на расстоянии в пару футов.

- Ты не очень разговорчива сегодня. А мне бы по-настоящему хотелось узнать, что ты думаешь о картинах. Ты изучала их так долго и не сказала ни слова.

Я отхожу от него и встаю напротив одной из картин. Она в бледно-зеленых и льдисто-серых тонах. Водянистые формы перетекают из одной в другую, пока, наконец, не исчезают.

- Они нравятся мне. Но они так отличаются от прежних работ. Словно… Словно у тебя новый стиль.

- Что-то вроде того. Ведь прошло четыре года.

Я стараюсь дышать медленно, давая воздуху заполнить мои легкие и распространиться в каждую частичку тела. Я чувствую, что должна собрать все силы, чтобы спокойно продолжить с ним разговор.

- Да, так и есть, - бормочу я.

- Расскажи мне.

- Что?

- Расскажи мне, чем ты занималась? Мне действительно хочется знать.

Удивившись, я смотрю на него, не понимая, чего он добивается.

- Правда? Ну…Я поступила в колледж. Изучала много дисциплин. Стажировалась… Как-то так.

Эдвард раздраженно вздыхает.

- Не об этом. Расскажи о себе. Ты наслаждалась жизнью? Была счастлива?

Его вопросы не имеют смысла, и я просто не знаю, что ответить.

- Счастлива? Была ли я счастлива? Нет, если ты действительно хочешь знать правду.

- Я желал для тебя только счастья.

Настала моя очередь раздраженно выдыхать.

- Да, ты говорил об этом на прошлой неделе. Знаешь, это все очень хорошо, Эдвард. Но ты ничего не сделал для этого. Ты даже не хотел. Ты очень ясно дал мне понять это четыре года назад.
Его вопросы злят меня. Чего он добивается? Ему нужно убедить себя, что я в порядке: «Не так страшен чёрт, как его малюют». Тогда он спокойно мог жить дальше и не чувствовать вины? Я не хочу ему потакать. Может, я жалкая и злопамятная, но если я так и не смогла обрести покой на душе, то и он не обретет его тоже.

- Белла, - мягко произносит он, и его лицо искажается.

Не знаю, что это было. Пытается ли он показать мне свое очевидное несчастье или же просто упорно называет меня именем, о котором знает только он, но я больше не могу терпеть. Моя способность стоять здесь и делать вид, что все хорошо, просто исчерпала себя. Я хочу рассыпаться на части. И, желательно, быть при этом одной. Я не могу позволить Эдварду видеть меня в таком состоянии. Он и так обладает слишком большой властью надо мной.

Я выпрямляюсь и подхожу к двери.

- Если увидеть мое псевдосчастливое лицо – единственное, чего ты хотел, то, боюсь, тебя ждет разочарование, – жестко произношу я. – Прошедшего не изменить, Эдвард. И оно много значит для меня. Очень много.

Я уже собираюсь потянуть ручку тяжелой стальной двери, когда его рука накрывает мою.

- Нет, не уходи.

Я замираю. Он нежно сжимает мою руку. И я сдаюсь его силе. Я не могу противостоять ему, как не могла и раньше.

Отпускаю ручку двери, а Эдвард берет меня за руки и разворачивает к себе. Я закрываю глаза и едва дышу.

Его пальцы нежно поглаживают мою кожу. Это все, о чем я могу думать. Все мое тело, каждая его частичка, стремится к его прикосновениям.

- Я просто хочу узнать правду.

- О чем?

- Обо мне и тебе. О нас. Все эти годы, - тихо говорит он, – я так сильно пытался не думать о тебе.

Иногда мне почти удавалось убедить себя, что мы были фантазией, что я выдумал тебя.

Эдвард поднимает руку и мягко, бережно касается моего лица. Я тяжело и прерывисто выдыхаю и смотрю на него, больше не пытаясь скрыть боль.

- Как ты можешь считать это выдумкой?

- Не это, - говорит он. Его глаза, наконец-то, встречаются с моими, и он медленно касается моих губ пальцами так, что я понимаю, что он имел в виду и что помнил все эти годы. Что и я никогда бы не смогла забыть. Этим моментом я жила слишком долго.

Эдвард поднимает наши переплетенные руки и прижимает прямо к своему сердцу. – Вот это, - просто говорит он. – Я же не мог ошибиться, правда? То, что было между нами, не могло оказаться просто фантазией.

Я не могу вымолвить ни слова, поэтому просто киваю головой. Весь день мы старались держаться друг от друга подальше, едва разговаривали, а теперь… Мы буквально дышим одним воздухом на двоих и так чувственно касаемся друг друга. Голова идет кругом.

- Белла, - он нежно берет мое лицо в свои руки и прижимается ко мне лбом. Мои пальцы кружат по его груди, сжимая рубашку. Он вздыхает, и я чувствую горячее дыхание у своих губ.

- Милая, печальная девочка, - шепчет Эдвард. – Я хочу сделать тебя счастливой. Позволь мне попытаться.

Руки Эдварда блуждают по моему телу, все ближе притягивая к себе. Его опьяняющая близость действует на меня словно вирус, отравляющий кровь только в присутствии этого мужчины. Я преодолеваю крошечное расстояние, разделяющее нас, и все мое хрупкое сопротивление разлетается на куски. Крепко обняв его, я прижимаюсь щекой к его щеке.

И он целует меня. Мягко и ласково. Я снова ощущаю это невероятное смешение боли и желания, как и в прошлый раз. Есть так много причин, по которым происходящее не должно случиться. Но мы здесь. Это неизбежно. Я предназначена ему и отчетливо это понимаю. Все это время, все, чем я занималась до этого, было лишь дорогой к нему. К моему Эдварду.

Наш поцелуй разгорается. Эдвард держит меня в своих руках. Больше не нужно бороться с собой, мы свободны. Мы вместе.

Мы отрываемся друг от друга, чтобы вдохнуть, но Эдвард продолжает покрывать поцелуями мои щеки, веки, губы. Это настоящее блаженство, и я так хочу отпустить себя и забыть обо всем, но мне страшно.

Старая боль все еще мучает меня и заставляет быть более осмотрительной со своим сердцем.

- Эдвард, ‒ шепчу я, сжимая в руках его рубашку. – Пожалуйста, я не могу вновь оставить все позади и жить дальше, если ты снова покинешь меня. Не смогу.

Он останавливается и смотрит на меня, его темно-зеленые глаза глядят на меня с беспокойством.

- Я никогда не хотел уходить, Белла. Клянусь. Я хотел быть с тобой больше, чем ты можешь себе представить. И все еще хочу.

Он снова целует мои закрытые веки.

- Мы справимся с этим, - шепчет он, зарываясь в мои волосы. – У нас получится. Я обещаю.

Так правильно и приятно слышать это, но страх не отпускает меня. Я обнимаю его так, словно от этого зависит вся моя жизнь. Но я понимаю, что мне необходимо задать ему вопросы, которые сводят меня с ума и могут разрушить нас окончательно.

- Если ты хотел быть со мной, почему ты выбрал их? Этих женщин? Только потому, что они могли помочь тебе в будущем?

Эдвард жмурится, и я понимаю, что мои слова ранили его. Но он обнимает меня еще крепче, прижимается своим лбом к моему и нежно гладит по шее, запустив руку в волосы.

- Я никогда не выбирал никого, кроме тебя, Белла. Я делал ошибки. Я попал в действительно плохую историю. Я был глуп и даже не подозревал, что больно будет не только мне. Мне казалось, что я поступаю правильно. Но ты… Ты была… Господи, ты была такой чертовски красивой и трогательной, когда смотрела на меня. Ты сказала, что сделаешь для меня все, и тогда я понял, что я просто ничтожество. Я не мог поступить так с тобой: не мог остаться и утянуть тебя на дно вслед за собой. Ничего никогда не было бы хорошо. Они бы отреклись от тебя, когда узнали бы обо мне и моей работе. Я не мог позволить тебе бросить все ради меня. Все твои возможности. Университет Брауна… Все твое будущее.

Я киваю. Ведь он прав. Я бы поступила именно так. Господи, я бы и сейчас, не задумываясь, отказалась от всего ради него.

- Мне жаль, мне так жаль, что я причинил тебе боль. Я считал, что мой уход – это порядочный поступок. У тебя впереди целый мир. Я убедил себя, что ты сможешь быть счастливой, если я буду как можно дальше от тебя. Но там, во дворе Коллекции Фрика, я увидел, что ты несчастна…

Мы оба тяжело и прерывисто дышим. Мои глаза горят от слез. Все, что он сказал, сокрушительным ударом разрушило стены, выстраиваемые мной так долго. Все наши желания взаимны: он скучал по мне так же сильно, как и я по нему. Как это возможно?

Я не могу справиться со своим желанием, не могу сдержать его и не могу отрицать.

Эдвард снова медленно покрывает поцелуями мою щеку и шепчет:

- Я все еще не прав, я все еще виноват, но я так устал чувствовать себя несчастным. Думаю, ты тоже. Мы можем попробовать? Прошу, позволь мне сделать тебя счастливой, Белла.

Из моей груди вырывается сдавленный вздох, прежде чем его губы снова находят мои. И я вновь оживаю. Отдаюсь ему каждой частичкой тела, окончательно разрушая все выстроенные мною стены. Я прижимаюсь ближе к нему и вплетаю пальцы в его волосы.

Я не знаю, сколько времени мы просто целовали друг друга, стоя посреди студии Эдварда, однако спустя какое-то время он аккуратно тянет меня за собой, ни на секунду не разжимая объятия. Я больше не сопротивляюсь, позволяя ему вести меня за собой.

Когда мы приближаемся к футону, Эдвард крепко и глубоко меня целует, запустив руки в мои волосы. Сейчас я способна просто обнимать его как можно сильнее. Я никогда не чувствовала себя такой живой: каждая частичка моего тела трепещет от удовольствия. Никто, кроме Эдварда, не мог сотворить со мной такое. Его плечи напрягаются под моими руками, а тело натягивается, словно струна.

Эдвард открывает глаза только, чтобы встретиться со мной взглядом. Трепет. Вот, что я вижу в его взгляде.

- Останься со мной, - шепчет он. Я нежно касаюсь рукой его лица, глажу щеку. Делаю то, о чем так долго мечтала.

- Да, - киваю я.

Он прикрывает глаза и снова целует меня, но этот раз мягко и нежно. Пальцы Эдварда пускаются в путь по моему телу. От лица вниз к шее, гуляя вдоль ключиц, лаская плечи, едва касаясь основания груди. Я стою, едва дыша, пока его пальцы подбираются к молнии платья.

Эдвард снова поднимает на меня взгляд, а затем распахивает мое платье. Его взгляд скользит по моему телу. Я позволяю ему смотреть, совсем не чувствуя себя неудобно. Он смотрит на меня так, словно старается запомнить каждый дюйм моего тела. Я глажу его подбородок и думаю о его картинах, о тех, что он посвятил мне. Мне любопытно, что он видит, глядя на меня сейчас. Какая я в его воображении сейчас, какой цвет меня окружает, какую форму я принимаю.

- Белла, - произносит он на выдохе. Его руки медленно возвращаются к моим плечами, он сжимает ткань моего платья и стягивает его вниз по моим рукам. Эдвард, не торопясь, охватывает меня взглядом, а затем резко хватает за бедра и притягивает к себе.

Почему-то он все еще одет. Моя кожа горит от желания прикоснуться к нему. Я торопливо расстёгиваю пуговицы на его рубашке, он помогает мне, и мы, наконец, избавляемся от его рубашки. Я нежно скольжу руками по его предплечьям.

Как долго я хотела прикоснуться к нему так, думала, что уже никогда не смогу.

Он берет мои руки в свои и поворачивает нас, мои ноги касаются футона. В его глазах молчаливый вопрос. Не говоря ни слова, я тянусь вниз и сажусь на край. Он следует за мной и расставляет руки по обе стороны от моих бедер. Эдвард целует меня, и я снова погружаю пальцы в его волосы. Он укладывает меня и не отпускает до тех пор, пока наши тела не сплетаются. Мое сердце заходится от ударов, но не из-за нервного напряжения, волнения или страха. Это блаженство, безмятежность, эйфория, вызванные правильностью близости Эдварда, его рук, путешествующих по моему телу, губ, целующих меня снова и снова.

Эдвард соединяет наши руки и прожигает меня взглядом, в котором полыхают искорки злости. Его пальцы оборачиваются вокруг кольца на моей левой руке.

- Сними его, - говорит он, не отрывая от меня взгляда.

Не колеблясь ни секунды, я стягиваю кольцо с руки. Эдвард забирает его и кидает в перевернутый ящик для молока, стоящий неподалёку от футона. Он снова берет мои руки в свои и поднимает их над моей головой. Я в его власти. Эдвард слегка склоняется ко мне, непослушные пряди падают ему на лицо, горя бронзой в свете вечернего солнца.

- Ты не выйдешь за него.

Я киваю головой и уверенно говорю:

- Не выйду.

- Не выйдешь, - рычит он и прижимает меня к себе сильнее.

Торопясь, мы срываем друг с друга оставшуюся одежду, сжимаем друг друга в объятиях все сильнее, и он, наконец, наполняет меня. Я выгибаюсь, словно дуга, а сквозь тело Эдварда проходит дрожь.

- Черт, - шепчет он. – Я знал. Знал, каково это будет с тобой.

Его слова срывают стон с моих губ. Он думал о нас.

Эдвард продолжает двигаться, и мои мысли улетучиваются. Остаются только чувства.

Я тоже знала, каково это будет. Знала с тех пор, когда он в первый раз прикоснулся ко мне.

Мне так хорошо: это лучше, чем я могла себе представить. Я чувствую себя так, словно никогда не испытывала ничего подобного прежде.

Но дело не только в эмоциях и чувствах. То, как он прикасается ко мне, как переплетаются наш вздохи и стоны, словно наши тела ведут безмолвный разговор. Каждое движение Эдварда, каждое его прикосновение и объятие заставляют мою кожу гореть, а сердце – биться сильней. Я чувствую себя живой.

Я была с другим мужчиной, но сейчас все совсем по-другому: каждый раз я отдавала лишь свое тело, но Эдварду я дарю всю себя, каждую частичку своего тела, сердца и мыслей. Эдвард не только берет, но и сам отдает мне все, в чем я так нуждаюсь.

Солнце погружалось во мрак, комната окрасилась в яркий золотой цвет. Эдвард вплетает руки в мои волосы и ускоряет темп. Невероятные ощущения проходят через все мое тело, и я задыхаюсь, сжимая его плечи, словно от этого зависит моя жизнь.

Ощущения так сильны, что мне почти страшно. И все же Эдвард не дает мне уйти в себя. Его горящий взгляд не отпускает меня.

- Белла… Господи, - Эдвард ловит каждый мой вздох.

Еще толчок, и я разлетаюсь на кусочки. Мне кажется, я сияю, словно солнце, заполнившее нашу комнату.

Я слышу стон Эдварда, чувствую, как он невозможно сильно сжимает меня в объятиях.

И мы взлетаем. Теряемся в нашем удовольствии, становясь еще ближе друг к другу.

Мы медленно расслабляемся, Эдвард не отпускает меня ни на секунду, и я прижимаюсь к его груди.

Мне так приятно и комфортно, я отпускаю старую боль и позволяю эйфории распуститься пышным цветом. В моей душе наступает покой. Долгожданный покой.

Перевод:Vivett

Бетирование и добрый совет: Furiаe