Название: Рея в эмпиреях

Категория: Другие произведения

Заявка: 60
Бета: +
Жанр: драма, романтика, странный юмор
Рейтинг: G
Пейринг: -
Саммари: Гарри Поттер, Драко/Гермиона, М, драма/романтика.

Тебя ждет такой долгожданный отпуск в Египте. Ты счастливая сидишь в самолете, ожидая взлета... а твоим соседом оказывается бывший Пожиратель Смерти.

---

На борту готового к взлету самолета.

— Э-э-э, — Гермиона Грейнджер потыкала своей волшебной палочкой в изображение вылезающей из черепа змеи на руке сидящего по соседству блондина. — Где продаются такие переводные тату, не подскажешь? — и заговорщически прошептала: — Хочу подарить своему другу на Рождество. Правда, оно будет еще только через полгода, но, надеюсь, ты согласишься со мной, что всегда лучше заранее подготовиться к Христову рождению.

Симпатичный светловолосый юноша никак не отреагировал на вопрос Гермионы, лишь крепче вцепился пальцами в подлокотники кресла самолета и скривился, будто съел миску сладкой селедки. Она не обиделась на его невнимание, но призадумалась.

— Знаешь, я лечу в Египет, — доверительно нагнувшись к соседу по самолету, поведала Грейнджер, стараясь подпитать затухающий разговор новой информацией. — А ты в какую страну?

Все тот же молодой человек с изумительно правильными чертами лица лишь закатил глаза. Наверное, у него зачесались изнутри веки. Вскоре его зрачки встали на место, тогда Гермиона продолжила.

— Слушай, нам вместе лететь четыре часа тридцать девять минут, самолету придется пересечь три тысячи пятьсот тридцать два километра (и это если по прямой), а мы ведь должны будем еще огибать озоновые дыры и разные черные тучи. Давай, что ли, познакомимся? — девушка почесала палочкой кончик своего носа. — Мое имя Гермиона. Это же имя носит королева в «Зимней сказке» Шекспира, мать потерянной принцессы Утраты. Но думаю, сосед, со своей любовью к черепушкам ты застрял где-то в районе «Гамлета»…

Блондин тоскливо посмотрел в окно, скорее всего, ожидая, когда же самолет взлетит. Наверняка он мысленно поторапливал пилотов, призывая нажимать и надавливать на всякие рычажки, педали и кнопки, чтобы побыстрее оказаться в своем секретном пункте назначения. По крайней мере, Гермиона предположила именно это. Она могла понять престранное настроение красавчика: изо дня в день перед его глазами маячит гаденькая татуировка с малюсеньким черепом, родившим длиннющую змею. Ясное дело, морально вынести подобное безобразие тяжело — есть отчего грустить.
Сама Гермиона очень мечтала поскорее оказаться в Египте, посмотреть на всемирно известные пирамиды. Правда, когда она думала о самой экскурсии, то очень боялась, восхитившись видом каменных гигантов, свалиться с верблюда прямиком на горячий песок!

— Как думаешь, верблюды, они как лошади? Тоже лягаются? — блондин в ответ покосился на Гермиону с маленько испуганным видом. — Дружище, ты так и не назвал своего имени. Надеюсь, у тебя в тайном месте есть еще какая татуировка, где написано твое имя и адрес. Ну, на случай если ты потеряешься в мегаполисе или вот в пустыне. Имей в виду, пока ты не поделишься хотя бы частью данных из свидетельства о рождении, я не дам тебе номера телефона, чтобы ты мог связаться со мной, если вдруг понадобится помощь!

Сосед снова отвернулся и успокаивающе погладил подлокотники. Но вряд ли он хотел утешить их, скорее, делал подлокотникам расслабляющий массаж: так уверенно, со знанием дела разминал он их удлиненные твердые поверхности… Уф. Гермионе вдруг отчего-то стало жарко. Как неприятно, что на борту запрещено пользоваться магией, иначе бы она уже применила охлаждающее заклинание! Из этих соображений, чуть задев локтем щеку молчаливого юноши, ей пришлось потянуться к панели, ответственной за работу вентилятора, вызов стюардессы и свет. Нажав несколько кнопок и что-то покрутив, она ощутила, как ветерок развевает локоны возле ее лица — это было так приятно!

Получив немножко положительных эмоций от перемещения воздушных масс, Гермиона надумала узнать у блондина, как там дела с подлокотниками, но, повернувшись в сторону соседа, девушка очень за него испугалась. Такое ощущение, что молодой человек пытался взлететь вперед самолета! Он сидел, закрыв глаза, а его лицо, казалось, обдували все ветра мира — потоки воздуха, незнамо откуда взявшиеся, с хорошей скоростью ласкали его лицо и серебристые волосы. Подумав, Грейнджер решила не отвлекать юношу от наслаждения ветряной ванной, точнее сказать, джакузи, поэтому отвернулась к легкому дневному бризу над своим креслом.

Перед самым взлетом стюардесса так некстати вмешалась в обоюдный соседский кайф. Самым наглым образом, прикрываясь предписаниями и памяткой, она вырубила и ветерок, и свет, включенный Гермионой чуть позже с целью получше разглядеть мелкий шрифт внизу инструкции по безопасности. Вдруг там напечатали интересный рецепт диетического чесночного салата, или тыквенного смузи, или даже самого коктейля Молотова?!

Блондин на дерзость бортпроводницы даже не пошевелился. Спал он или нет, Гермиона точно не знала, но глаз он так и не открыл, слившись напряженно растопыренными пальцами с так полюбившимися ему подлокотниками.

Наконец самолет начало потрясывать, он выруливал на взлетно-посадочную полосу, как ни странно, все еще с Грейнджер на борту. На этот раз ее не догадались высадить до взлета — вот здорово!

Качало и вибрировало все сильнее, воздушное судно разгонялось. Гермиона не планировала выносить такие неприятные колебания уединенно и уже подумывала пересидеть болтанку на коленях соседа, но одним из слагаемых решения такого эмпирического уравнения являлся тот факт, что она оставалась надежно прикованной ремнем к креслу (усердная стюардесса постаралась и здесь).
Выход оставался один — схватить татуированного мужчину за руку, это Гермиона и сделала, рывком выдернув молодого человека из сна или что там у него была за нирвана.

Когда самолет, на удивление, благополучно взлетел и командир экипажа разрешил не только перемещаться по салону, но и расстегнуть ремни безопасности, юноша подал голос, с трудом вырывая запястье из рук еще не отошедшей от переживаний соседки.

— Дорогуша, сомневаюсь, что я дотерплю до конца этой замечательной поездки, никого не прикончив, но позволь мне все-таки вылезти из твоего плена, чтобы добраться до уборной, не начиная серию непредумышленных убийств с суицида из-за переполнения мочевого пузыря, — странная девушка усиленно моргала, врубаясь в сложносочиненное предложение с безупречным подчинением конструкций. — Не перед посещением туалета будет сказано, я разрешаю тебе пересесть к окну.

И пока озадаченная Гермиона приподнималась на месте, пропуская блондина, он пробормотал себе под нос так, что она все услышала, а потому не поняла, зачем было создавать столько сложностей, расслабляя голосовые связки:
— Может, там тебе будет полегче справляться с таким сложным занятием, как затыкание рта. Иллюминатор, облака и все такое… — добавил юноша нормальным голосом, видя с трудом понимающий его стремительную мысль взгляд. Напоследок, перед самым высвобождением из ауры бесцеремонной соседки, парень с необычной татушкой наклонился прямо к уху Грейнджер: — Ведь муравьи так прелестны с максимальной высоты полета!

Гермиона кивнула — он определенно был прав!

***

Когда Драко Малфой вновь подошел к «своему» месту, в первый момент он подумал, что ошибся самолетом: на выдвинутых перед их креслами столиках была разложена разномастная куча несуразных вещей, причем часть — из его личной коллекции. Тут были две чеснокодавилки, одна ложечка, три вилки, длинный штопор, молоточек для мяса и еще какие-то предметы, уже без названия. Окидывая взглядом это хаотичное совершенство, а иначе говоря, идеальный бардак, он не сразу заметил, чем занята доставшаяся ему по злому року в попутчики девушка.

Соседка, как ни в чем не бывало, мило улыбнулась подошедшему Малфою, сразу вернувшись к своему занятию. Со спокойным выражением на лице она почитывала книгу в обложке из кожи редкого валлийского зеленого дракона. Его, Драко, дневник, хранимый в потаенном кармашке сумки, запрятанной в дальнем углу закрываемой на дверцу полки над его головой. «Явка» тайника был провалена, поэтому теперь бывшего Пожирателя смерти волновал вопрос не «как?» или «кто?», а «когда?» Когда же это закончится?

На пожелтевших страницах дневника Малфой еженедельно записывал свои страхи, сокровенные мысли и гениальные идеи, все же приходившие время от времени и к нему. Отточенным за годы жизни движением юноша закатил глаза, невольно посмотрев на потолок. Там не было ничего интересного, кроме белого пластика и тянущихся вдоль всего прохода длинных белых ламп. Обыденность обустройства воздушного судна отвлекла Малфоя от циркулирующих в мозгу способов кровопролитных злодеяний. В основном там фигурировала оторванная от тела голова с копной длинных вьющихся каштановых волос.

— О! Сосед, ты так скоро! Пока решил не выходить на остановке? Так что, вместе до конечной? — и девушка посмела приветливо помахать, причем его дневником!

Бывший Пожиратель Смерти переварил этот возмутительный факт быстро, не позволив мыслям даже и приблизиться к температуре кипения. Как там, она говорила, ее зовут?

— Поверь, Гельминтона, я бы давно смылся в отверстие санитарно-гигиенического блока, сумей вперед себя пропихнуть парашют. Все же и у Икара были крылья, пусть и смазанные черти чем, — предался исторической ностальгии Малфой. Он перевел взгляд на изучаемую соседкой дорогую его сердцу книжечку, спросив с сарказмом: — Ну и как, сумочная мародерка, интересно?

— Да, очень! — голос соседки был полон необычайной радости. — Не знаю, как автор до всего этого додумался, но он, определенно, умен! Ты, кстати, не знаешь, кто составитель альманаха? И что это за часто встречающиеся три точки? Их тут по одиннадцать на страницу!

Малфой промолчал. Он не собирался рассказывать нахалке, что таким образом обозначает в записях своего начальника, тоже бывшего Пожирателя Смерти, для конспирации. Между коллегами было принято не только не называть его имя вслух, но также не записывать в виде букв, и особенно — не рисовать! За подобный проступок можно было заработать дисциплинарное взыскание, часто в виде новой идиотской татуировки, а Драко и его черепа со змеей хватало выше крыши.

Малфой сел в свободное кресло: дальше от окна, ближе к центральному проходу. Его колени уперлись в вытащенный из паза столик, и вся заботливо «кем-то» разложенная металлическая ерунда мелодично звякнула. Гм. Драко с испугом покосился на Гремлиону — вдруг она вспомнит о нем да со всей силы?! Но девушка по самую маковку была погружена в чтение его дневника и не обратила внимания ни на лязг, ни на провозимый мимо бортпроводником обед. Малфой тоже решил проигнорировать их обоих. На всякий случай.

Драко принялся раздумывать о разном. Например, о назначении тех металлических, как из пыточной камеры, приборов на столике, названия которых он не знал; о скором возможном переходе в другой отдел и о толковании своего тату — в этом-то и заключалось его главное мучительное предназначение для носителя. Пока ты раздумывал, что же оно означает, то потихоньку сходил с ума… Но и повод для радости все же был — соседка сильно увлеклась его писаниной и молчала. А это было весомой взяткой от нынешнего непростого дня!

— Ох, дорогой мой друг!.. — гикнула горестно героиня (больше слов на букву «г», описывающих сидящую рядом девушку, в эту секунду Малфою на ум не пришло), затем вновь вернувшись к чтению. Он не представлял, что такого вычитала навязанная авиакомпанией соседка в дневнике, благодаря чему опечалилась. Если только узнала о личных переживаниях хозяина дневника: что он дико боялся летать самолетами — до одури! Однако статус агента и бывшего Пожирателя Смерти вынуждал Малфоя делать это Мерлину неугодное дело чаще, чем ему бы хотелось. Правда, в этот раз Драко почти не обращал внимания на страх полета. Беспрестанный ужас, преследующий его всю сознательную жизнь, испарился, сменившись кошмаром намного более страшным!

Неожиданно для Малфоя и несведущего о происходящем здесь второго пилота Гирямиона расплакалась. Сначала она закрыла лицо ладонями, трясясь при этом, но в то же время не издав ни звука. Драко не мог понять, что с ней делать и надо ли вообще что-то предпринимать (может, она обольется слезами до самого донышка?). Стоит ли позвать плачущей соседке стюардессу… или лучше сразу воздушного маршала**?

— Мой парень бросил меня, он остался в Англии, — навзрыд прошептала Гербиона. Если она искала в Драко сочувствия, то здесь она жестко ошиблась — Малфой, скорее, завидовал ее разумному молодому человеку, находящемуся сейчас далеко, в безопасности для собственных нервных клеток. — Мы с Роном должны были лететь на отдых вместе, но вчера он заявил, что полюбил другую и я ему больше не нужна… — и плакальщица начала трудиться еще усерднее, теперь навзрыд и с мычанием.

Малфой с надеждой посмотрел на запасной выход, но вряд ли ‘’…’’ одобрит такое его поведение (Драко не называл начальника по имени даже в мыслях), ведь он летел на спецзадание: в течение десяти дней сопровождать знаменитого в неизвестных ему кругах археолога, сначала встретив его в аэропорту по прилете!

— Ах… — упс. Соседка заметила, как Драко Малфой самым неприличным образом намеревался сбежать с судна, покинуть ее, когда брошенка еще даже не начала успокаиваться. — Ты… ты бесчувственный незнакомец, думающий только о себе да о проткнутых змеями черепах! Тебя никогда не бросал парень! И вообще, ты слишком красив даже для своего блага! — повернувшись, возмущенная соседка уставилась на Драко в упор. Затем, видимо, чтобы выместить свою нерастраченную энергию, она пару раз подудела в кулак и слегка потопала ногами в такт импровизированным трубным звукам. Малфой предположил, что Гербалайфиона интуитивно почувствовала, как где-то далеко за парочкой морей и четырьмя горами Манчестер Юнайтед забил мяч в ворота противника. Ведь вряд ли она бы так отмечала автогол.

Драко молчал. Задумавшись над ее любопытными предположениями, имеющими разумное, но не совсем подвластное его мужскому сознанию зерно, он дожидался, пока девушка хотя бы немного утихомирится. Когда соседка смогла вновь без содроганий и дерганий смотреть на него, блондин ответил:
— Итак, первое. Как я могу быть для тебя незнакомцем, если ты читала мой дневник, извлеченный из сумки, причем подписанный на титульном листе с обратной стороны? Здесь больше встает вопрос о твоей логике и догадливости, знаешь ли. Второе. Будь у меня парень, я бы бросил его первым. Вопрос, который так и не был задан, как и ответ, исчерпан. Шестое. Красота — понятие относительное. Ты вот тоже довольно мила, только я пока не знаю для кого. Третье, четвертое и пятое — я совершил посадку, Горгульона. Так что адьос! — Драко забрал свой дневник, одну чеснокодавилку со столика, молоточек для мяса, три непонятные штуки, которым еще только предстояло придумать названия, и полез за сумкой. Самолет приземлился.

***
Ровно через десять дней и тринадцать минут на борту другого самолета.

— О! Малфой! Снова ты. Какая отвратительная встреча! Ужасно неприятно тебя видеть. Надеюсь, ты плохо отдохнул в той стране, куда прилетел. Скорее всего, твоя светлая, не склонная к загару кожа обгорела на второй день, все дни ты мучился болями в желудке, ушиб большой палец на левой ноге, твое лицо покрылось гнойными прыщами, и в тебя вселилась противная лысая мумия без носа!

Симпатичный блондин мягко улыбнулся, одновременно его глаза зажглись пурпурно-голубым блеском египетских гробниц, гипнотизируя соседку. Дух древнего существа намеревался переселиться в более удобное для всех его замыслов тело, которое он целеустремленно приглядел на одной из экскурсий недельной давности.

Расслабленно развалившись в кресле, притом небрежно сжимая подлокотники, Драко произнес замогильным, будто из саркофага, голосом, неконтролируемым его человеческой сущностью:

— Мое юное дитя, насчет последнего — ты истинно права!

_____
*Эмпире́й. 1. устар. небесная высь; небо. 2. перен., мн. ч. область блаженства, неземного существования.

**Воздушный маршал — вооруженный сотрудник службы воздушной безопасности в штатской одежде, инкогнито следящий за порядком на борту самолета.