Вот и вторая часть главы (а будет ещё и третья). Простите, что с опозданием, меня не было в городе, только сегодня вернулась и сразу спешу к вам. Спасибо, что читаете.


Глава 16. Глупый, часть 2

Эдвард

Было абсолютно темно и невозможно сказать, сколько времени. Вероятно, уже поздно. Вскоре я должен выйти отсюда. Один раз, во время этих игрищ, я спросил её, который час, и будь я проклят, если когда–нибудь ещё сделаю это. Ей нравилось верить, что я ловлю кайф в эти часы рядом с ней, и единственное моё желание – остаться подольше.
Уже скоро она спускалась по ступеням подвала с тарелкой креветок, простых креветок – холодных и приваренных, как она любила.
– Это лёгкая, прекрасная пища, то, что надо твоему желудку, Эдвард, – она улыбнулась, очищая несколько креветок.
Я теперь лучше контролировал своё дыхание, так что постарался забыть о боли, когда Рейвен поднесла к моим губам креветку.
– Лизни, – улыбнулась она.
Я лизнул белую креветку, ощущая вкус её сладкого сока, но не стал кусать её, пока Рейвен не позволит. Сегодня она весь день тестировала меня, чтобы удостовериться, что я помню её правила. Думаю, я неплохо справлялся.
– Хороший мальчик, – Рейвен говорила со мной, словно с собачкой. – Ешь.
Осторожно взяв креветку в рот, я принялся молча жевать её, радуясь любому поощрению, особенно в свете того, через что я прошёл за последний час.
– Вкусно? – спросила она, и я кивнул. Еда здесь всегда была отменная, так же как и боль.
Я проглотил креветку, не осмеливаясь заговорить, пока она не поднесла к моим губам ещё одну со словами. – Ешь.
Вернулся Дилан с большим ведром воды, на поверхности которой плавала широкая жёлтая губка. Он обошёл меня, и до моих ушей донёсся плеск.
Тело тут же напряглось, взгляд скользнул в сторону, когда я попытался понять, что там происходит.
– Расслабься, любовь моя, – Рэйвен поднесла к моим губам очередную креветку. – Ешь.
Я зажал её между зубами, и Рэйвен добавила: – Вода просто замечательная и горячая. Дилан собирается помыть тебя немного, и всё.
Я вздрогнул, а Рэйвен рассмеялась над моим выражением лица.
– Ох, моя зверушка не любит, когда его тело моет другой мужчина, – Рэйвен поцеловала меня в щёку, и я ощутил, как влажную губку отжали на мою поясницу, расслабляющий поток тёплой воды заструился по коже спины и ягодицам, и это было настолько охренено, что я не смог сдержать стона.
– Ты моя дрянная зверушка, да? – пропела она, пока губка скользила вверх вниз по задней стороне моих ног.
Глаза широко распахнулись, и я отрицательно затряс головой.
– Ты хочешь, чтобы всё для тебя делала я и только я, правда? – она сунула мне ещё одну креветку и добавила. – Ешь, я же не могу кормить и мыть тебя одновременно, так?
Я замотал головой, молясь про себя, чтобы она не вспылила.
– И тебе хочется быть аккуратным и чистым, так? – спросила она, и я кивнул.
– Тогда не вздрагивай и позволь Дилану помыть тебя, – добавила она. – Поверь, он не получает никакого удовольствия от этого. Он просто следует приказам, как и ты. Ешь.

Белла

– Ешь, – сказала мне Элис, когда мы сидели в уличном кафе, обставленные пакетами из магазинов; кусок пиццы смотрел прямо на меня.
– Я не так уж голодна, – возразила я. – Мне как–то нехорошо. Я не больна… просто нехорошо. Отвезите меня домой?
В нескольких шагах от нас Эммет с Джаспером о чём–то шептались, их неразборчивые приглушённые голоса долетали до столика.
– О чём вы там секретничаете? – опередила меня Розали.
– Ни о чём, – Эммет широко улыбнулся, словно ребёнок, пойманный за воровством печенья. – Мужские разговоры. Любопытные, вы, женщины!
Розали игриво шлёпнула его, и Джаспер слабо улыбнулся, вызывая ещё большую волну беспокойства.
– Что такое, Джаспер? – с полуулыбкой спросила я.
– Ничего, Белла, – он пожал плечами, поглядывая на свои часы. – Просто… Эммет и я… мы работаем сегодня вечером, и нам пора бы возвращаться. Уже больше пяти.
– Ох, конечно, – я вскочила, радуясь, что этот день кошмарного шопинга закончен, так что я могу спокойно поехать домой и заняться своими делами, пока Эдвард не вернётся.
Мы с Элис начали собирать пакеты и уже минуту спустя, шли к выходу. Я видела, как Эммет шагал впереди нас и о чём–то тихо разговаривал по телефону, сути беседы я не знала, но было видно, что он очень сердит.
Он выключил телефон и снова стал самим собой, беззаботным Эмметом, чем–то это поведение напомнило мне Эдварда. И я осознала, что мне вовсе не было весело сегодня, я слишком скучала по нему. Это было похоже на день, прожитый впустую, который я могла провести рядом с ним; пусть Эдвард и сказал, что нам стоит побыть немного врозь, но лично мне это было просто ненавистно.
Мы больше не можем говорить друг другу «Я люблю тебя».
Это просто убивало. Мы же согласились с нашими чувствами друг к другу, но Эдвард высказал то, чего я боялась более всего. Это ничего не меняло. И через восемь дней ему придётся уйти.
Но я обещала, что найду выход. Но как? Я даже Кубик Рубика сложить не могу.
Боже, а что я буду делать после, если я даже половины дня без него провести не могу?
Элис подкинула меня до квартиры, я была одна, мне реально не хотелось никакой компании на этот вечер. Эммет и Джаспер приехали к торговому центру на одной машине, так что они, попрощавшись и поблагодарив за чудесно проведённый день, быстро уехали. Предполагаю, они на работу опаздывали или что–то вроде, по крайней мере, вели себя они странно и были изрядно напряжены.
Я попросила их передать привет Эдварду, когда они приедут в клуб, и они оба, нацепив какие–то фальшивые и искусственные улыбки, ответили: – Да, Белла, конечно. До встречи.
С ними определённо было что–то не так. Может, случилось что? На работе? А может, им не понравились Элис и Розали? Не–е–е… Мы же неплохо повеселились. Все вместе. Пока они не начали вести себя, словно Эдвард на своей работе.
Элис и Роуз знали меня достаточно хорошо, чтобы не трогать сегодня. Если мне хотелось побыть одной – лучше меня оставить в покое. Так что они уважали моё личное пространство.
Первое, что я сделала, придя домой и побросав пакеты на кровать – пропылесосила. Квартира и так была в порядке, Эдвард действительно просто фантастически чисто убирает её, но, когда у меня такое настроение, я люблю пылесосить. Это расслабляет, хотя понятия не имею, откуда такой эффект.
Так что в течение десяти минут, я просто пялилась на пылесос, двигая его туда–сюда, туда–сюда… это каким–то непонятным образом усыпляло меня. Я думала об Эдварде… он был в «Огне» совершенно один, убирался и чего–то там ремонтировал. Может, ему жарко, и он снял свою футболку.
С ума сойти, о чём ты думаешь, Белла. Прекращай уже!
Я бросила взгляд на кухонные часы – без двадцати пяти шесть. Надо было съесть ланч. Теперь я буду просто от голода умирать, когда Эдвард вернётся, чтобы повести меня на свидание.
Жужжащий звук привёл моё внимание – пылесос упирался в кухонную стойку. Вздохнув, я нажала на «стоп» и наклонилась, посмотреть, к чему он там присосался.
Вытащив внушительный лист бумаги и конверт, я посмотрела на них. О, это же письмо от Чарли, что пришло пару дней назад.
Меня сразу же захватили воспоминания, как квартирный «насильник» отбирает мою почту и швыряет её на стойку. Ох, да тут ещё и мой каталог Лилиан Вернон! Должно быть, это всё упало и оказалось под столом, а я совсем позабыла о корреспонденции.
Расправив лист, я улыбнулась, смотря на подчерк отца. Всегда, когда я была в ужасном настроении, папа находил способ поговорить со мной. И вот снова, как нельзя вовремя!
Не успев осознать, я уже сидела на диване и открывала письмо, желая прочитать, как дела у папы, и надеясь, что это поможет мне забыть о собственных проблемах.
Откинувшись на спинку, я начала читать:
Привет, Беллз!
Я сижу за своим столом, сейчас половина третьего ночи, и мне ужасно скучно. Вообще, я рад, что живу в спокойном городке, но иногда хочется хоть каких–то событий.
Но не думай, что я пишу тебе лишь от скуки. Ты – моя девочка, и мне всегда интересно, как ты там.
Так что, как дела? Как колледж? Как учёба?
Мне уже не нравится, как начинается это письмо. Будто допрос, а не письмо отца дочери. Прости, Беллз.
На прошлой неделе мы с Билли ездили на рыбалку. Не поверишь, но улов выдался славным. Помнишь, мы часто рыбачили, когда ты была ребёнком. Правда, нам редко удавалось что–то поймать.
Ох, кстати, я кое–что раскопал по поводу того парня, Каллена, что встречается с Розали, не знаю, вместе ли они ещё. Я помню, как часто Роуз меняла своих парней.
Ты хотела узнать, не совершал ли он чего противозаконного, так вот, он чист, но я проверил его и по другим статьям. Можешь решать, говорить или не говорить этого Розали, но этот парень уже вдовец, хотя ему всего–то двадцать шесть. Ужасно, да? И у него есть дочь. Но почему–то она не живёт с ним. Она осталась с родителями его жены, в Джексонвилле, во Флориде. С Беном и Анжелой Чейни.
Просто кошмар. В их квартире случился пожар. Малышка выжила, а вот мать – нет. Передай Розали, что это может несколько осложнить их отношения.
Отложив письмо Чарли, я вытащила из конверта бумаги, которые он приложил. Мне бы хотелось, услышать обо всём этом от самого Эдварда, но разве могла я удержаться и не прочитать?
Здесь была копия статьи о пожаре. Не было ни имени, ни фотографии Эдварда, но заголовок гласил: «Пожарный спасает маленькую девочку».
Три раза со слезами на глазах я прочла статью. Никаких деталей, но и так было понятно – на нижних этажах бушевал пожар, та часть пожарной команды, что была на крыше, откликнулась, когда отец девочки дозвонился до дома, и трубку сняла его дочь. Отец девочки и один из пожарных, говорили с ней, пока одного из спасателей при помощи страховочного троса перемещали с крыши здания по стене, к окну комнаты, где находилась девочка. Пожарный видел её внутри, но она не знала, как открыть окно, чтобы выбраться. Отец объяснял ей, что делать, но, по словам другого спасателя, находившегося на связи с тем, кто был у окна, возникли проблемы: задвижку заклинило или ещё что–то.
Боль практически скрутила меня, когда я представила, как Эдвард говорит своей дочери, что делать, чтобы выбраться, а здание пылает на его глазах.
И когда пожарный попросил её отойти, чтобы он смог разбить окно… тут–то всё и случилось.
Пламя достигло их этажа, пол вспыхнул, пожирая всё на своём пути.
Пожарный разбил стекло, схватил девочку, их уже начали вытягивать на крышу, когда прогремел взрыв. Их накрыло огнём, словно волной.
Спасатель на крыше всё тащил и тащил их, а пожарный не выпускал ребёнка из рук, даже когда верёвка загорелась, до тех пор, пока их не подняли наверх.
А потом оказалось, что пожарный погиб, а девочка выжила, только обгорела очень сильно.
О, Боже, я надеялась, Эдвард не слышал их криков по телефону или рации… Но, Господи, наверное, он слышал.
И я представила, как это было… как кричал Эдвард, и взвыла, захлёбываясь в собственных рыданиях.
Эдвард, я люблю тебя… но я не знаю, как помочь тебе. Мне нужно посоветовать ему, обратиться к другому психиатру. Я не могу. У меня нет достаточной квалификации, а ему нужен кто–то с большим опытом.
Глубоко вздохнув, я вытерла слёзы и, взяв диктофон и записную книжку, открыла чистую страницу, планируя написать о том, что узнала.
Но замерла, услышав голос Эдварда, его стоны и рычание, и собственный голос, и звук наших тел, ударяющихся о стойку… снова и снова… раз за разом… Бывшая Белла, наверняка, была бы шокирована подобным и выключила бы запись, но не я… я слишком сильно изменилась за прошедшие дни.
И мне не было стыдно… мне хотелось слышать это. Я занималась любовью с мужчиной своей мечты… и это не было грязно. Особенно чудесно было дыхание Эдварда и те звуки, что он издавал, даже после того, как мы закончили, успокаиваясь после нашей блаженной интерлюдии, я могла слышать, как он покрывает поцелуями мою спину.
Откинувшись на спинку дивана, я обняла себя руками и закрыла глаза, вспоминая… мечтая… ощущая…
– Белла, – шептал его голос на кассете, пока губы оставляли сладкие, нежные поцелуи на моём теле. Я почти не слышала моё собственное тяжёлое дыхание.
И я слушала до тех пор, пока несколько минут спустя мой собственный голос не сказал потрясённо: – Запись всё ещё включена… – затем раздался щелчок.
Я уставилась в окно, зная, что это наша последняя сессия на диктофоне, а потом… потом я услышала голос Эдварда: – Эдвард, запись пятая. Белла… это… это я. Надеюсь, ты не услышишь этого до моего ухода, так что… я могу сказать всё, что захочу.
Я выпрямилась, нахмурившись, но внимательно вслушиваясь в его голос.
Прочистив горло, он заговорил.
– Я хочу поблагодарить тебя… за заботу. Сейчас я точно знаю… я надеюсь… нет, Я ЗНАЮ… в один прекрасный день ты станешь великолепным специалистом. У тебя дар. Не то что бы я как–то разбираюсь в этом, ты вообще единственный психиатр, с которым я когда–либо общался, но… по твоим глазам я могу видеть… как много от себя ты вкладываешь в это… Прости, что со мной ничего не выходит… Но ты сделала всё, что могла. И я благодарен тебе за это.
Он замолчал ненадолго. – Вот то, что я никогда не скажу тебе в лицо, доктор Белла. Я заслужил потерять свою жену. Я заслужил потерять своего ребёнка. Я не был достоин их, я бросил их тогда, когда они сильнее всего нуждались во мне. Я позволил им сгореть.
Он плакал, и это убивало меня – слушать и не иметь возможности обнять его. Я что, спала, когда он всё это записывал? БОЖЕ!
– Стакан молока и двадцать семь долларов… – тихо плакал он. – Вот из–за чего я уехал в ту ночь из дома. Боже, я ничто, Белла, НИЧТО! Разве ты не видишь? Я должен был умереть той ночью. Я УМЕР той ночью. Мы бы никогда не встретились, если бы всё произошло так, как должно было произойти. Прости, что я ввязал тебя во всё это. Прости. Ты слишком хороша для меня… а я… я никогда не стану тем, кто нужен тебе. Пожалуйста, просто… просто забудь меня, и всё. Сделай вид, что это был сон или что–то в этом духе.
Шмыгнув носом, он несколько раз вздохнул и произнёс. – Береги себя и будь счастлива. Безопасность и счастье – это две вещи, которые ты никогда не обретёшь, если будешь со мной. Я сожалею, если чем–то ранил тебя, Белла. Я не хотел этого. Это было чудесно… быть частью твоей жизни… хоть какое–то время. Спасибо… что пыталась спасти меня. Спасибо и… прощай…
Я услышала, как Эдвард остановил запись, и встала, направляясь за сумочкой и сотовым; слёзы скатывались по моим щекам.
Долистав до имени Эдвард, я нажала на вызов. Где–то рядом зазвонил телефон, и я пошла на этот звук, исходящий из его спортивной сумки. Схватив, я кинула её на кровать.
Я вытащила из неё абсолютно всё, а затем начала рыться, ища мобильник. Прежде чем обнаружить его, я перетряхнула все вещи: форма копа, наручники, незаряженный пистолет, футболки, джинсы и… небольшой ежедневник.
Меня больше не заботило его «личное пространство», я боялась… боялась за него. Боялась, что он, возможно, причинил себе боль, не уверенная, когда именно он сделал эту запись.
Открыв ежедневник, я пролистала его до чистой страницы, а затем вернулась на страницу назад.
Суббота. Полдень. Рэйвен.
Я помню, что он говорил о Рэйвен…
Хочешь услышать действительно страшные истории? Так я могу рассказать тебе о Рэйвен.
– Ремонт в клубе, да? – меня колотило, когда я листала список абонентов в поисках номера Эммета и, найдя, нажала на дозвон. – Ты – маленький обманщик.
Я посмотрела на часы. Уже без пятнадцати семь.
– Белла, как дела, дорогая? – ответил тот чрезмерно счастливым голосом.
– Эммет, где Эдвард? – я сразу перешла к сути звонка, у меня не было настроения сочинять что–то.
– Эммм, он внизу, – сказал Эммет.
– Лжёшь, – строго возразила я.
– Это ещё почему? – спросил он, ничего не подтверждая.
– Я психиатр, вот почему, – парировала я. – Не надо врать мне, я просто хочу знать, где он сейчас?
– Белла, это его дело, где он, – ответил Эммет, и его голос теперь звучал намного серьёзнее. – Если хочешь знать, спроси его.
– Эммет, я волнуюсь за него! – моя паника вырвалась наружу. – Мне нужно знать, что он в порядке… Просто… я нашла его ежедневник, а там написано, что сегодня он у Рэйвен с полудня, а он сказал, что будет дома к семи. Эммет, уже семь! Эдвард сказал, она любит причинять боль!
– Ладно, Белла, подожди, – судя по звукам, он куда–то шёл, может, к чёрному входу, ведущему к переулку за клубом. – Так, теперь я могу говорить. Слушай, вот, что мне известно. Он должен был уехать от Рэйвен в пять. И он не звонил Виктории, а это значит – он еще там. Я сам набрал Викторию в пять, когда мы были в торговом центре, хотел узнать, освободился ли Эдвард, но она сказал нет. Я ждал его звонка, но до сих пор всё тихо. И Виктория сказала, что не будет звонить и спрашивать, как там Эдвард, по крайней мере, до завтрашнего дня. Она говорит, он… наказан.
– Это из–за того, что я сделала с ней вчера вечером! – добавила я, слёзы ярости застилали глаза.
– Да, – его голос был совсем грустным.
– Сука! – выплюнула я, шагая из угла в угол, пока мой взгляд не наткнулся на полицейскую униформу на кровати.
– Дай мне адрес, – приказала я, хватая ручку и направляясь на кухню.

---

Форум Красной Линии!