Это была длинная дорога. Ветер раздувал мои волосы, и заглушал любую возможность разговора, но когда мы подплыли к огромной плотине, стало очень жарко, и все захотели искупаться. Доктор Каллен достал красный флаг и прикрепил его к ветровому стеклу, прежде чем нырнуть в воду. Миссис Каллен последовала за ним, и удивила меня тем, что не побоялась намочить волосы. Мама никогда не мочит волосы. Во-первых, она не хочет портить макияж, а, во-вторых, она считает, что когда она намочит волосы, то становиться похожей на мокрую крысу.
Даже Роуз снимает с себя платье и с визгом прыгает в воду.
– Почему вода такая холодная? – спрашивает она меня, выныривая.
– Здесь вода со дна озера, – говорю я, краем глаза наблюдая за Эдвардом.
Он смотрит на меня, и я почти на грани нервного срыва, потому что он собирается сказать что-то насчет того, что я не купаюсь, но я сама скажу ему. Я должна сказать ему.
Я улыбаюсь ему от возникшей неловкости и сажусь на нос лодки, мне становится немного прохладнее, так как я опустила ноги в воду.
– Где твой купальник? – спрашивает Эдвард, поднимаясь на нос лодки и усаживаясь рядом со мной.
Я вздыхаю:
– Он остался в моей комнате, – отвечаю я, не глядя на него.
– Ну, кхм, я это понял. Почему ты не надела его? – настаивает он.
– Разве это такое большое дело? Я знаю многих людей, которые не купаются, – говорю я, благодарная, что лодка отплыла от других, и они не слышат нашего разговора.
– Белла, я ни разу в жизни не видел тебя без купальника. Извини, но это немного странно, – шепчет Эдвард. – Тебя что-то разозлило или что-то типа этого? Ты не хотела с нами кататься?
– Нет, – отвечаю я, но в моем голосе можно было услышать плаксивые нотки.
Почему он пришёл к такому выводу? Это же я предложила покататься на лодке. – Просто я чувствую себя нехорошо сегодня, чтобы плавать.
– О’кей, хорошо, прости, я не хотел тебя разозлить, – растерянно говорит Эдвард, вглядываясь в воду, и я чувствую себя еще более расстроенной.
– Послушай, я … эм … Тетушка Фло приехала сегодня утром, – тихонько шепчу я, сморщившись и глядя на него.
– Тетя Фло? У тебя, что, уже начался цикл? – усмехнулся Эдвард, и я прищурилась, раздражённая тоном его голоса. – Почему ты просто сразу мне об этом не сказала? Я живу в доме с тремя женщинами. Я, наверное, знаю о цикле больше, чем ты.
– Мне было стыдно, ты, болван, – проговорила я с угрюмым выражением лица, – ведь совершенно нормально быть смущённой в этот период, правильно?
– Нет, это не так. Быть пойманным во время мастурбации в доме, полном девчонок, вот что стыдно, – сказал Эдвард.
Мои глаза выпучились, а лицо стало красным и горячим, я не могла поверить, что он только что сказал мне это!
– Что? Что ты делал? – прошептала я.
Я знала, что это такое. Ну, я имею в виду, привет, Эммет – мой брат.
– Да. А что не так? – спросил он, и моя челюсть упал на пол.
Я никогда не делала этого. Ну, не совсем. Хорошо, ладно, возможно, я попыталась один раз. Как-то раз я подслушала разговор Леа и Эмили о мастурбации, оргазмах и прочем. Они читали эту статью в «Космо», и я украла этот журнал из магазина. В ту ночь, я читала эту статью, закрывшись в ванной, когда все легли спать, и я признаю, что попыталась прикоснуться к себе и сделать то, что говориться в статье, но всё что у меня получилось, было каким-то скомканным, грязным и я испытала разочарование.
– Папа мне сказал, что это совершенно нормально, а он врач. Он сказал мне, что все такое делают, – знающе говорит Эдвард, как будто он умеет читать мысли и слышит мой внутренний монолог о неудавшейся мастурбации.
– Хорошо, прекрасно. Только ... Но я не … знаю, как закончить, – бормочу я, и мои щёки уже горят ярким пламенем.
– Я поцеловал девушку. Когда вернулся в Сиэтл. И она позволила мне прикоснуться к её груди, – признаётся Эдвард, и я тут же поворачиваю голову, взглянув на него.
Моё сердце уходит в пятки. Это – тот момент, когда мое лицо становится красным от бешенства.
– Что? Ты … ты кого-то поцеловал? – спрашиваю я.
Мой голос трясётся от гнева и предательства. У меня нет никаких причин для ревности, никаких оснований думать, что Эдвард не будет заводить подруг. Он очень красивый и милый, и, конечно же, нравится девушкам. Но это снова ставит нас на разные ступени, и было глупо надеяться, что Эдвард когда-нибудь захочет поцеловать меня.
Но не сейчас, когда-нибудь. Не после того, когда он поцеловал какую-то глупую девчонку и коснулся её груди. Нет, я не буду иметь ничего общего с любимой девушкой Эдварда.
– Ты целовалась с кем-нибудь? – тихо спрашивает меня Эдвард.
Я качаю головой. Жаль, что я не могу сказать ему «да», сейчас я только хочу не чувствовать себя так ужасно. Я хочу, чтобы он знал, что мне также как и ему могут нравиться другие люди.
– Я могу поцеловать тебя, – предлагает Эдвард.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него; благодаря тени от высоких скал и бетонной плотины его глаза стали тёмно-зелёными. Моё сердце бешено стучит в груди. Руки дрожат, и я не знаю, что думать и как себя вести. Неужели он на самом деле хочет поцеловать меня? Поцеловать меня как парень? Или он просто плохо чувствует себя из-за того, что я такая очевидная неудачница, что не могу заполучить парня, который бы поцеловал меня, если он не мой лучший друг? Я чувствовала себя очень странно. Мой желудок сжался, а разум затуманился, и я поняла, что я очень, на самом деле, очень хочу поцеловать Эдварда.
И это дерьмо пугает меня.
И я сделала то, что делаю всегда, когда мне страшно. Я ударила его. Сильно. Так сильно, что он свалился с носа лодки в холодную воду. Я перегнулась через бортик, чтобы убедиться, что он в порядке, но увидела только пузырьки и пену. О, Боже, что если я сделала ему очень больно? Я уже хотела позвать доктора Каллена, когда Эдвард появился над поверхностью воды, и посмотрел на меня, свесивщуюся через борт.
– Что за фигня, Белла? – спросил Эдвард.
И я на самом деле почувствовала себя отвратительно. Но я просто не знала, что делать!
– Прости, - проговорила я, когда Роуз поднялась по лестнице, что висела на задней части лодки.
Она схватила полотенце и обернула его вокруг своего тела, перед тем как снова сесть на скамейку, а затем поднялись доктор и миссис Каллен. Эдвард поднялся последним и шлёпнулся на скамейку, он не стал возиться с полотенцем, нацепил на себя солнечные очки и занял уютное местечко на другой стороне лодки. Он спрятался за родителями и смотрел на воду, хотя мы шли в тени скал. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что столкнула его в воду.
Я переместилась на мокрую скамейку, как только доктор Каллен завёл двигатель, чтобы вернуться назад. Забравшись в уголок, я вытянула ноги, а он посмотрел на меня обиженно. Я улыбнулась ему виноватой улыбкой, передавая ею все свои чувства. «Да, ты нравишься мне. Да, я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Да, я большая трусишка. И мне очень жаль».
Эдвард повернулся ко мне лицом, и растянул свои ноги рядом с моими, теперь они были напротив моего бедра. Пальцем ноги он стал щекотать меня под коленкой, и я рассмеялась тому, что он знает, какая там гиперчувствительная кожа. Он простил меня, пока мы плыли обратно к пристани, и тяжесть в моей груди таяла. Когда мы вернёмся, нам придется попрощаться: завтра Каллены уедут, их большой трейлер двинется обратно в Сиэтл, обратно в их реальную жизнь. Эдвард вернётся к своей подруге, которая позволяет ему себя целовать и касаться груди, и я буду забыта.
На следующее утро, как и предполагалось, их место в лагере очищено, трейлер уже развёрнут в сторону выезда, поскольку доктор Каллен заботится, чтобы их не побеспокоили проблемы по дороге, и я чувствую себя ужасно. Я вижу Эдварда, который направляется к моим качелям. И я встаю, чтобы поприветствовать его, пока он идёт по дорожке с мешочком в руках. Я улыбаюсь. Это – мой подарок на день рождения.
– Мы уезжаем через несколько минут, но я хотел отдать тебе это, – говорит он, протягивая мне пакетик.
Я открываю небольшой коричневый мешочек и вытаскиваю оттуда серебряное кольцо с большим продолговатым зеленовато-голубым камнем.
– Это кольцо настроения. Я привез его из Сиэтла, – говорит он, надевая колечко мне на палец.
Оно сразу меняет цвет с зеленоватого на фиолетовый.
– Что значит фиолетовый? – спрашиваю я его, рассматривая колечко.
Теперь оно стало похоже на тот цвет глубокой воды, который мы видели ночью, когда сидели на берегу, и я чувствую, как сердце растёт в груди, глаза горят и эмоции переполняют меня.
– Я не знаю. Я так думаю, в пакетике должна быть инструкция, – шепчет он, но я не смотрю.
Я уверена, что это означает очень плохо, потому что именно так я себя и чувствую.
– Папа купил один из тех домов, что похож на ваш, – говорит Эдвард.
Я смотрю на него широко открытыми глазами. Постоянный «Ходячий кошелек». Теперь Каллены официально стали постоянными «ходячими кошельками».
– Ты уверен, что сможешь вернуться? Ты вернёшься следующим летом? –спрашиваю я, хоть и знаю ответ.
– Да, я вернусь. «I'll be back», (3) – говорит он, имитируя голос робота из фильма «Терминатор», и я смеюсь над его ужасной шуткой.
Его улыбка становится застенчивой и нежной, и я чувствую, как моё лицо краснеет.
Моё дыхание сбивается, когда он смотрит мне прямо в глаза.
– Эй, быть может у нас получиться устроить фейерверк в следующем году!
– Конечно, – говорю я, не в состоянии удержать свои губы от улыбки.
– Хорошо, ну, мне уже пора, – Эдвард разворачивается, чтобы уйти, и я чувствую, как в животе всё сжалось, и появилась складка на лбу.
Я так сильно хочу, чтобы он не уезжал.
– Увидимся в следующем году, Белла.
Я не могла ему ничего ответить, потому что боюсь расплакаться. Я уже скучаю по нему, наблюдая, как он уходит от меня по дорожке. Доктор Каллен машет мне, и я машу ему в ответ, комок застрял у меня в горле. В груди всё болит и мне так плохо, что я не могу больше на это смотреть. Посмотрев на свое кольцо, я провожу пальцем по стеклу, и жалею, что не обняла его, что ничего не сказала. Я даже не поблагодарила его. Я даже не попрощалась.
Я побежала за ним, и стала звать его по имени, мой голос дрожал, поскольку я старалась сдержать слезы. Эдвард остановился и повернулся, он выглядел растерянным; я бросилась ему на шею и крепко обняла, моё тело так тесно прижалось к его, и – пошли все к чёрту, – у меня не было желания отпускать его. Его руки обняли меня за талию, и он сжал меня еще крепче, и я поняла, что он чувствовал то же самое, что и я. Его слёзы капали мне на плечо, а я повернула свою голову, уткнувшись в его шею. Он пах шампунем и кремом для загара.
– Спасибо, – проговорила я и прижалась губами к его щеке.
Ещё раз крепко сжала его, отстранилась и побежала домой так быстро, как только могла, оглянувшись только раз, что бы увидеть, как он вытер лицо и улыбнулся мне.

Следующие десять месяцев мне будет сниться эта улыбка, я буду мечтать и надеяться, ожидая лета.
______________________________________

Все благодарности за перевод Лисбет. Не забывайте наградить Танюшу за ее труд!

С нетерпением ждем ваши комментарии на ФОРУМЕ. Спасибо, что вы с нами!