Глава 3. В которой мама Рене говорит открыто, чтобы поддержать своего гадкого утёнка.

Дорогие читатели! Эта глава только для того, чтобы немножко расслабиться и посмеяться. Знакомство с матерью Беллы.


~oЖo~

На следующий день я просыпаюсь с двумя стойкими ощущениями: первое - это звонок моего телефона, второе – тревожное чувство, что мне только что приснился сон с Эдвардом Калленом. И хотя я ещё не проснулась для того, чтобы достаточно связно говорить, всё-таки отвечаю на звонок.

- Белла, ты не спишь? О, нет, я снова забыла о разнице во времени? Извини, милая, у тебя три часа назад, так?

- Рене?

- Или мама, можешь называть меня мамой.

- Привет, мам, извини. Я только что проснулась. Что случилось, ты в порядке? С Филом все нормально? – Я смотрю на время.

Семь утра. Выходит – десять часов в Джексонвилле. Рановато для Рене.

- Я в порядке, детка. Я просто рано поднялась, чтобы отправиться на утреннюю пробежку с Филом. У нас в последнее время столько энергии, это просто замечательно. Ты должна попробовать!

- Ага, звучит довольно энергично, - я улыбаюсь наперекор себе.

Раньше я думала, что моя мама – ветрена и непоследовательна. Теперь же я знаю, что она ветрена и очень последовательна. Это не говорит о том, что она не может придерживаться чего-нибудь одного - просто она влюблена в начинания. Рене вся входит в азарт, как щенок или ребенок. Это мило.

- Эй, та чудо-печка еще в рабочем состоянии? Может, тебе нужен твой старый домик мечты для Барби? – подразнивает она, а я смеюсь.

Рене - единственный человек, который может заставить меня вот так смеяться. В обществе её и Джейка я никогда в полной мере не могла воплотить в жизнь свой потенциал скучной серости Уэндси Адамс (прим. пер. - персонаж из "Семейки Адамс"). Хотя я всегда ощущала, что он отчаянно желает прорваться наружу.

- Очень смешно, мам. Нет, печка работает прекрасно. И мне нравится, что это старая модель шестидесятых, - так я чувствую себя не только защитницей экологии, но еще и винтажной штучкой. И я не пеку печенья больше, чем требуется, чтобы подкупить своих друзей.

- Это хорошо, детка. Ты же знаешь, что сказал доктор Джордж об исключении пятнадцатого первокурсника. Но я хочу услышать больше о твоих друзьях. У тебя их много? Есть парни? Расскажи мне о парнях.

- Да, у меня появилось несколько друзей, мам. Анжела, она моего возраста, но уже замужем и работает по ночам. Очень милая. Потом есть еще мой репетитор Джаспер, и его жена Элис, просто замечательная девушка. Мы с ней зависаем в библиотеке, вместе занимаясь уроками. Есть еще парень, который играет для меня на фортепиано во время занятий. Я не знаю, могу ли называть его другом. Иногда, перед началом совместных уроков, я слушаю, как он играет. Он, кажется, не возражает. Он на самом деле хороший.

- Да, это естественный стиль жизни в колледже, тот, который сейчас у тебя, Белла. А как насчет лото-ночей? Ты уже объездила все дома престарелых в поисках горячего вдовца? (прим. пер. – Рене шутит по поводу того, что Белла – зануда, имея в виду, что лото – это нудная игра для старшего поколения).

- Мам, перестань. Это не то, что может успокоить и привести в норму. Мы все были вчера вечером в пиано-баре. - Ладно, сейчас я немного преувеличиваю, и мы не так уж сильно тусили там, но последняя вещь, в которой я нуждаюсь – чтобы Рене начала давать мне наставления по поводу того, как одеваются все эти вульгарные дамочки, чтобы привлечь мужчину. С неё станется.

- Все? Это уже интересно, милая. А как имя парня? Того, кто позволяет тебе смотреть, как он играет сам с собой?

- Что? Нет, мам, он играет на пианино. Что ты говоришь?.. Да ладно! Эдвард не… - Я так сильно разволновалась, представляя себе эту картину, что даже не смогла сформулировать предложение.

- Ага, все становится понятно из того, как ты о нем говоришь. И я уверяю тебя, Эдвард – да. Разве он тоже женат? Боже, Белла, как ты умудряешься находить только людей среднего возраста на территории кампуса?

- Нет, Эдвард не женат, не думаю. Я больше чем уверена, что у него есть девушка-француженка, я слышала, как он разговаривал с ней по телефону. Звучало довольно серьезно. – Ничего не могу с собой поделать - мой голос звучит немного грустно.

- Она живет во Франции? – нажимает Рене.

Черт. Теперь она знает, что мне не все равно. Она ухватилась за ниточку – и теперь будет тянуть за нее до тех пор, пока не размотает весь клубок. Некоторые матери отлично умеют управляться с вязанием.

- Откуда мне это знать? – Я не знаю, как она собирается смущать меня на этот раз.

- Белла, а ты уверена, что это девушка? Ты у него спрашивала? Да ладно, я понимаю, что он тебе нравится. Я слышу это в твоем голосе. Длительные отношения на расстоянии обычно не срабатывают. Ты должна выяснить, в чем дело.

- Нет, я слышала пару раз, как Эдвард говорит очень быстро по-французски с кем-то по телефону и в конце всегда заканчивает словами: «Я люблю тебя». Плюс ко всему, ты его не знаешь. Он – тихий и, наверное, наиболее серьёзный человек из всех тех, кого я знаю. Сюда включаем и Чарли. У меня такое чувство: если этот парень влюблён в кого-то, то это не временное явление. Эдвард весь такой официозный и пишет электронные письма, как будто бы он – чья-то бабушка. К тому же он ходит на охоту почти каждый день и рассказывает ей об этом
- Подожди, что? Это не сочетается. Охота, фортепиано, быстрый французский.

- Не забудь еще бабушкины электронные письма и вампирскую музыку на органе. И не говори.

- Что? Он играет со своим органом? Или ты хочешь, чтобы я возвратилась к охоте?

- Да, но есть нечто загадочное в этом. Я не могу представить, как Эдвард делает это, убивая милых лесных существ. Иногда я думаю, что он лжет, просто чтобы произвести на неё впечатление. А может быть, она действительно возбуждается при мысли о том, что он убил оленя или кого-то другого. Эдвард сказал, что сейчас ходит на охоту все время, но держит себя под контролем. - Теперь, когда я объясняю все Рене, это не содержит много смысла. Мне трудно представить, что его изящные бледные руки стреляют из оружия или снимают шкуру с оленя.

- Дорогая, это звучит немного странно. - Её голос кажется тревожно заинтригованным.

- Мне не нравится то, как ты говоришь это, мама. – Очень и очень не нравится.

- Детка, как твоя мать, я тебе говорю – держись подальше от этого типа. Но как твоя лучшая подруга, скажу, что тебе необходимо выяснить, что происходит в его грязном маленьком умишке. Но будь осторожна! Как твоя мать, имею в виду, будь осторожна. И если я права, используй также слова безопасности. Ты ведь знаешь, что это такое? – По её тону можно предположить, что она собирается вступить в развернутую стадию психологической диссоциации «Рене против матери», и я делаю коронный трюк Беллы, чтобы придушить это в зародыше.

- Я люблю тебя, Рене, но кладу трубку прямо сейчас! – кричу я и привожу в действия свои слова. Трудности любви. Я и бабушка Свон делаем все по старой привычке.

Я направляюсь к зеркалу, чтобы подискутировать с бабушкой Свон об утренней промывке мозгов от Рене, и начинаю чистить зубы.

Хотя, она в некотором роде, правильно рассуждает. Не о словах безопасности или о множественных ненормальных образах, которые я вынуждена блокировать из-за намёков, исходящих от мамы, - спасибо, Рене. Но возможно она права насчет того, чтобы разузнать побольше информации об Эдварде. Он последовал за мной в клуб, по крайней мере, я так думаю. И он, видимо, пытался сказать мне что-то своей игрой, даже если и удрал потом. Всё в нем привлекает меня, но он всегда, кажется, просто вне моей досягаемости. У меня нет всей информации, в которой я нуждаюсь для того, чтобы составить мнение об Эдварде Каллене.

Что я услышала в его разговоре на прошлой неделе? Je suis obligé de chasser un peu plus souvent, mais je peux me contrôler. Il y a beaucoup de cerfs dans la forêt. «Я должен охотиться немного чаще, но могу контролировать себя». Я пытаюсь вспомнить, что еще он сказал, но не могу припомнить всего. Говоря ей, или кому бы то ни было, что я в тот момент тоже была там, он не назвал меня по имени. Просто: «Певица здесь». И всё. Он даже не сказал моего имени. Признаюсь, то, что меня назвали обобщённо певицей, немного задело за живое.

Я останавливаюсь и откладываю в сторону зубную щетку. Бегло смотрю на себя в зеркало и выпрямляюсь. Наверное, я была права с самого начала. У красивого, гениального Эдварда Каллена есть сногсшибательная французская девушка, а я уж точно знаю, какие они, эти француженки. Я провела целое лето, наблюдая за ними, пересматривая и переоценивая значение слова женственность. Взбалмошная, по-детски очаровательная, жизнерадостная Рене могла бы конкурировать с французской госпожой – или даже хуже, с изысканно-утонченной, грациозной девушкой-кокеткой. Но я просто уверена, что молчаливая мини-копия Чарльза Свона, то бишь его дочь, не в состоянии провернуть такой манёвр.

Он просто мой пианист. Конечно, мы разделяем интерес к музыке, но ничего больше.

Я просто — как он там меня назвал? Мa chanteuse. Я просто его певица.

~oЖo~

Огромная благодарность LoraGrey за редакцию текста.