Глава 10. Огонь и лед. Часть 4

Он говорил в прошедшем времени. Она до сих пор не может выбрать меня, Джейкоб Блек.

- Да, это тоже меня волнует, но только чуть-чуть. У нас у всех бывают моменты сомнений. В основном я беспокоюсь, что она навредит себе, пытаясь сбежать на встречу с тобой. После того как я согласился, что рядом с тобой она находится в относительной безопасности - если забыть про мотоцикл, скалы, прыжки с высоты в воду – насколько Белла вообще может быть в безопасности, – лучше не давать ей повода впадать в крайности.

Тут же в моих мыслях всплыло воспоминание видения Элис – Белла на мотоцикле.

…почему он вдруг стал таким откровенным со мной… потому что Белла спит…

- Я бы ей сказал, но боюсь, что она не поверит мне…

- Я знаю, - ответил я.

***

…Я знаю…он всегда так чертовски самоуверен… не могу терпеть этого…

- Ты думаешь, что знаешь все, - выпалил он.

Возможно, он был прав. Мгновение я размышлял над этим. Не в первый раз я слышал похожие слова. Честно говоря, Розали часто мне напоминала о моем слишком самонадеянном характере. Это высокомерие было усмирено Беллой, но видимо до сих пор иногда проблески истинной природы прорывались наружу. Сейчас была совсем другая ситуация. Слишком много неопределенности. Никогда еще я не чувствовал себя таким потерянным. Не ощущал такой опасности. Заслуживал ли Джейкоб владеть полной информацией о моих страхах? Я не был уверен. Честность - это одно; выставление напоказ слабости – другое.

- Я не знаю будущего, - признался я, чувствуя, как дрожит голос.

Уловив смысл моего тона, Блек принялся перебирать идеи, следующие из моих слов. Он быстро убедил себя, что мы с ним находимся в одинаковом положении, что я так же не уверен в себе. Тут же пес начал задаваться вопросом, почему я вдруг доверился ему, и тут же принялся разрабатывать стратегию, как лучше использовать полученную информацию против меня.

К своему удивлению, я не чувствовал возмущения из-за его новых мыслей. По какой-то причине, хоть я полностью и не раскрылся перед ним, мне хотелось, чтобы он знал. Если я потеряю Беллу, если я потеряю ее сердце, если она выберет Джейкоба, я смогу надеяться, что он будет помнить всю глубину моей любви к ней. Может, он будет любить ее сильнее, за нас двоих.

Я нахмурился от такой перспективы, но Джейкоб не замечал; он все еще был погружен в свои мысли.

Тяжелые думы навалились на меня, пока я наблюдал за ним в темноте. Я не мог рассказать ему, сколько раз видел такие картины. Образы, приходящие с видениями Элис, которые давали понять, что Белла рассматривала вариант принятия любви Джейкоба, до того, как я вернулся. Конечно, большую роль в этом играла простая привязанность к нему, и, конечно, я не мог не признать, что они обладали странным магнетизмом, который невидимой нитью притягивал их друг к другу. Тяга, на пути которой стояло мое присутствие; мое существование.

Но, пожалуй, наиболее обескураживающими были мысленные картинки Джейкоба, они служили фундаментом моей неуверенности. Он был фанатичен в своих попытках завоевать сердце Беллы, хотя я не замечал четко сформированного плана. Он любил ее. Он был бойцом. И он легко не сдастся. Для него эта борьба не была игрой, но я не мог подобрать более подходящую аналогию, чтобы описать испытываемые им чувства, передать противоборство его мыслей. Словно он участвовал в шахматном матче, ставки в котором были неимоверно высоки.

Сейчас Джейкоб раздумывал о перспективе усиления моей неуверенности, только теперь он решал, как к этому привязать его любовь к Белле. В темноте, в тишине я слушал, как в его сердце начала появляться надежда. И как будто мне было мало этого, его искренность заставила меня вспомнить один момент, который я не смог выкинуть из головы: сидя за рулем своего автомобиля, я наблюдал, как Белла шла к нему, переходя улицу; и как он был счастлив видеть ее перед собой.

У него хорошо получалось дразнить меня образами. Обычно эти картинки были наполнены воспоминаниями о том времени, которое они провели вместе, в те дни, когда я покинул ее. Это было болезненно и однообразно: Белла в лесу, Белла и Джейкоб вместе на пляже, Белла и Джейкоб в его гараже, Белла и Джейкоб держатся за руки… Белла и Джейкоб вместе в кинотеатре, что-то похожее на свидание.

Но той ночью он был чем-то удручен. Я напрягся, уловив его взволнованные мысли, потому что не мог определить причину. Мне пришлось сосредоточиться, внимательнее прислушаться, отсеять все лишнее, пытаясь найти то, что он старается уберечь от меня, и вдруг без предупреждения я проник в его отчаянные мечты:

…Белла в его объятиях, запрокинув назад голову, весело и хрипло смеется. Белла, улыбаясь, играючи убегает от Джейкоба, а он бежит за ней, не спеша, давая ей фору. Белла рыбачит вместе с Джейкобом, и они оба смеются над какой-то шуткой. Счастливая Белла играет в игрушки с двумя маленькими детишками, красивыми, темноволосыми. Белла хозяйничает на кухне, беременная, и просто светится от счастья. У Беллы и Джейкоба дети, семья…

Эти образы были такими ясными, словно я смотрел видение Элис. Поражала эмоциональная наполненность этих картинок. Моя голова, как от удара, дернулась назад, и я начал яростно хватать воздух, который совершенно мне не требовался. Мои мысли беспорядочно вертелись от резко нахлынувшего осознания, потрясения, и в тот момент я не был способен проанализировать их. Интенсивность пугала меня.

Мучающие картины не прекращались, хоть я и боролся, желая обрести господство над отчаянием, агонией и, к сожалению, сильным неистовым давлением, которое часто накатывающими волнами следовало одно за другим. Я был не в состоянии сконцентрироваться. Спустя несколько секунд я, наконец, смог вытеснить последние яркие картинки их совершенной жизни. Используя каждую унцию самодисциплины, я тщательно выстраивал линию своего поведения, подавляя даже самое малейшее возрождение ненавистных мне мыслей.

И в тот момент, когда я решил, что справился, проявились мои задремавшие инстинкты. Оказалось, они не атрофировались в результате постоянного сопротивления зову крови Беллы, как я полагал. И прежде чем я понял, что происходит, примитивное стремление искоренить угрозу для моего существования, способности выжить, усилилось. Мышцы напряглись, зубы сжались, чувства обострились, как будто в тот момент я находился на охоте, свежий яд наполнил рот. Тело просто кричало: убить его сию же минуту.

За четверть секунды в моей голове пронесся десяток сценариев. Я прикинул, что мне понадобилось бы менее сорока пяти секунд, что выбраться из автомобиля, перенести Беллу в безопасное место, добраться до Джейкоба и уничтожить его. Я понимал, что он будет сопротивляться. Но так же не мог не согласиться с самим собой, что он обязательно проиграет. Мои чувства стали острее, я смотрел на него ошалевшими глазами, едва осознавая, каким диким стало мое дыхание, быстрым, звериным. К концу бесконечно длящейся секунды, я испытывал безошибочно самый беспощадный уровень мести.

Но тогда я остановился.

Не было никаких сомнений, я все еще хотел оторвать ему голову, разрушить его жизнь. И меня мало волновало, что в тот момент, когда это сотворю, я стану настоящим монстром.

Но как бы то ни было, я признавал, что это неправда. Понимание вытягивало меня из темного омута: этим я причинил бы боль Белле. Она никогда не простила бы меня, и навсегда была бы потеряна.

Навсегда.

В ту ночь напоминание об этом было единственным барьером между Джейкобом Блеком и мной. Обостренное, инстинктивное стремление обеспечить счастье для Беллы было той причиной, которая заставляла меня выныривать из согревающих фантазий, планирований и желаний. Звериный порыв отступил в темную пещеру, и только после этого мне удалось восстановить контроль.

И как только демон был повержен, я переориентировал свое внимание на происходящую передо мной реальность. Пока все эти эмоции, чувства боролись в моей голове, я внимательно наблюдал за ним из-за стекла автомобиля, через невидимую границу, разделявшую наши миры. Мои дикие глаза, вне всякого сомнения, были наполнены ненавистью, страхом, возмущением, отчаянием, беспомощностью.

Конечно, он видел все. Но не собирался показывать мне свои мысли. Еще более забеспокоившись, я пытался понять, был ли он уже в курсе того, что видел я. Это продолжалось недолго. То ли инстинктивно, то ли намеренно между нами вдруг появилось взаимопонимание, его рот изогнулся в дерзкой улыбке. Его самодовольное, слишком юное лицо «расцвело» еще ярче, он издевался надо мной, в некотором роде ему удалось разрушить мою внешнюю оболочку равнодушия. Это было правдой, у него получилось. Вполне эффективно.

Я наблюдал, как он ухмылялся, когда Белла пересекла границу. Я заставил себя завести двигатель и сделать вид, что отъезжаю домой, пока машина с Беллой на пассажирском сидении не скрылась вдалеке.

Тот вечер была крайне мучителен. Пять часов я сидел в машине, отсчитывая секунды. Думая, наблюдая, ожидая. В те моменты я чуть не сошел с ума, стараясь распутать сложную сеть переживаемых эмоций. Чувств, проявившихся в ответ на его мысленные фантазии. В голове крутилось несколько вопросов: откуда такие мысли? Неизвестно как проявившиеся. Как разрозненные мысли могли стать настолько мощными? Возможно, всему виной наша эмоциональная связь с Беллой? Его фантазии переплелись с моими? Или, может, он так сильно мечтает обратить свою мечту в реальность? Почему мое тело так странно реагирует на него?

Я чуть не убил пса. Чуть не потерял Беллу навсегда.

В тот момент я понимал, что мне необходимо обнаружить корень этой эмоциональной нестабильности. Я должен был понять причину, чтобы избежать последствий. Между нами не всегда будет спасительное расстояние, Белла и лобовое стекло.

Одержимый, я просканировал, изучил каждое свое ощущение. Снова просмотрел все видения Элис о Джейкобе, Белле и их взаимоотношениях. Не мог думать ни о чем другом. И не был в состоянии до конца понять, отчего моя реакция была столь сокрушительной в ответ на глупую мысль, фантазию, надежду. А потом, когда наступил последний час их свидания, меня неожиданно накрыла необъяснимая волна тоски, пронзила насквозь. Именно по этой причине я не мог легко очистить мысли. Она способствовала таким сильным, неустойчивым, диким эмоциям. Неожиданно все стало ясно.

Джейкоб Блэк отчаянно цеплялся за свои мечты, как умирающий цепляется за жизнь. Почти так же, как я цеплялся за свои мечты о нашем с Беллой будущем. Это была надежда Джейкоба Блэка. И она была крайне сильной.

Это осознание, потрясение, которое я испытывал, было настолько многогранным, что его было невозможно передать утомительными отдельными словами. Целое эссе на эту тему, пожалуй, могло продемонстрировать мои чувства. Я был аутсайдером, смотрящим на их блаженство, нежелательным гостем, злоумышленником, нарушителем радости. Отчаяние пропитывало каждую частичку моего ума и тела. Если бы я обладал душой, она была бы пронизана полностью, на каждом слое.

Итак, сидя внутри автомобиля, я все понял. К счастью, то оказалась не мысль о потере Беллы, не его бесконечная ревность, которую я, вне всякого сомнения, чувствовал. Не какие-нибудь обыденные эмоции, от которых я не мог отстраниться. Нет. Дело было в том, что его мысли оказались оглушающим фактом, мощным напоминанием, неопровержимой истиной. Я знал правду, но избегал ее, чтобы не сойти с ума. Настоящую правду, которую как Белла, так и члены моей семьи не хотели даже рассматривать.

Джейкоб Блэк был способен дать ей ту жизнь, которой я никогда не мог. Я видел картинки их совместного счастья, а главное - она оставалась человеком. Все это могло быть у Беллы рядом с ним. Семья. Тепло. Человеческая жизнь. Душа.

***

- Что бы ты сделал, если бы она вдруг изменила свое решение? – спросил он, вырывая меня из жалкого омута воспоминаний. Я снова видел его мысли; надежда горела в нем намного сильнее, чем раньше. Он старался спрятать эти мысли как можно глубже, но я все же сумел перехватить их.

Я сделал глубокий вдох, желая успокоиться, изгнать накатывающую депрессию, напоминая себе, что необходимо соблюдать разумную дистанцию. После тех видений все изменилось. Сейчас, я надеюсь, тоже.

- Этого я не знаю… - ответил я, с трудом притворяясь, что этот вопрос меня совершенно не волнует. Образы все еще были слишком свежи в памяти. Для успокоения мне пришлось сделать еще один тихий вдох. Не хотелось, чтобы происходящее вновь начало причинять боль. Сейчас я был не в состоянии контролировать ее, давать преимущество.

Джейкоб усмехнулся, не способный заметить страдания в моем ответе.

- Ты бы попытался убить меня? – спросил он. Его тон звучал саркастически, но все же в голосе содержался оттенок серьезного любопытства. Ему было интересно, насколько далеко я готов зайти, чтобы удержать ее?

- Нет.

- Почему? – вопрос прозвучал с напускным юмором, хотя в мыслях ему было не до смеха. В моей голове тут же нарисовался образ искаженного от ужаса лица Беллы. То же самое выражение лица я видел в мыслях Элис, когда в ее видениях я напал на Беллу в кухне до того, как уехал к Денали. С отвращением я пожал плечами.

- Неужели ты думаешь, что я причиню ей такую боль?

Джейкоб вздохнул, рисуя в мыслях собственную версию страдающей Беллы, только в этот раз я увидел лицо, перекошенное от страданий после моего отъезда: грустное, потерянное, замкнутое.

- Да, ты прав. Так и есть. Но иногда… - начал он, но мысли уже опередили его, когда в голове всплыла картинка того, как мы вместе с Беллой смеялись в тот тренировочный день, я смотрел на нее не желая отводить глаз, рукой поглаживал ее щеку, и она смотрела на меня так же внимательно. Его образ ясно показывал, как сильно мы с Беллой любим друг друга.

Перед глазами тут же возникла моя собственная версия происходящих тогда событий: я видел Беллу, удобно расположившуюся рядом с ним, восхищенно поглаживающую противный мех оборотня, и почти различал ее влюбленность в него. В ответ на эти образы в моей голове вновь появилось видение, которым я не один раз тешил себя этой длиной ночью. Снова я видел себя, разбивающим его череп.

- Иногда… эта идея кажется весьма соблазнительной, - признался я. Очень соблазнительной, на самом деле.

Джейкоб понял меня, и широкая улыбка расползлась по его лицу. Был ли он настолько смущен, чтобы выйти из себя? Если бы он был в состоянии прочесть мои предыдущие мысли, он бы понял всю нелепость сложившейся ситуации. Оборотень и вампир: смертельные враги, мифические существа, все намерения и цели которых сосредоточены на борьбе за любовь человеческой девушки. Хотя, должен признаться, удивительно необыкновенной человеческой девушки. Его мысли настолько наполнились юмором, что он, не в силах сдержаться, хмыкнул в спальный мешок.

- Точно, - выдавил он. Я улыбнулся в темноте тому, что вырисовывало его воображение. Мой вид в его мыслях был довольно карикатурным, очень забавным. Но вдруг его тон снова изменился. Он поднял голову, и его лицо стало задумчивым.

Джейкоб вспоминал тот день, когда Белла оставила его и отправилась следом за Элис в Италию. Пес стоял в гостиной и смотрел в сторону Беллы, для которой его присутствие, казалось, было совершенно забыто. Она тревожно разговаривала с Элис по поводу моей обреченности.

Он съежился от этих поразительно печальных воспоминаний. Джейкоб задавался вопросом, что я должен был чувствовать, чтобы решиться на самоубийство, и сможет ли ощущение безнадежности так же влиять и на него.

- На что это похоже? Потерять ее?.. Я имею в виду, на самом деле… Когда ты подумал, что потерял ее навсегда? Как ты… справился с этим? – прошептал он.

Мысли снова предали его. Он примерно знал, как я поступил. Зачем же поднимать эту тему сейчас? Я почувствовал прилив раздражения в ответ на его вопрос. Мне совершенно не хотелось обсуждать с Джейкобом Блэком самую ужасную ошибку за все время моего существования.

- Мне очень трудно говорить об этом, - коротко ответил я в надежде закончить этот разговор.

…Я не собираюсь совать нос не в свое дело, но… Мне правда хочется знать, потому что… Ну, я не уверен, что смогу пережить ее потерю… Эдв… пиявка, тебе не нужно рассказывать мне все подробности… если ты не можешь сделать этого, то я пойму…

Я прервал его взмахом руки, мысли пса тут же прекратились. Изменение настроения настораживало. Он больше не выглядел насмехающимся, скорее искренним. Это заставило меня почувствовать дискомфорт. Но в то же самое время, по непонятным мне причинам, хотелось быть с ним честным. Возможно, если бы я позволил ему увидеть испытываемую мной боль, он бы до конца понял, почему я стремлюсь остаться в ее жизни. Поэтому я разрешил своим самым темным и болезненным воспоминаниям выйти наружу, и медленно начал рассказывать:

- Такое случилось дважды. В первый раз, когда я думал, что могу уйти от нее… я вспомнил гостиницу, в которой проводил время затворником… это еще можно было пережить. Ведь я думал, что она забудет меня, будто никогда и не встречала. – Мой голос незначительно дрогнул, когда я вспомнил, насколько пустое выражение моего лица отражалось тогда в зеркале. Отражение умоляло запрятать подальше снедавшее чувство отчаяния.

Пришлось сделать паузу, чтобы привести мысли в порядок.

- Больше шести месяцев мне удавалось сдерживать свое слово, не вмешиваться в ее жизнь. Это было уже близко… глядя на восходящее солнце, я наслаждался галлюцинациями, был почти пьяным от ее запаха, ее улыбки, от ощущения прикосновения к ее коже… Я боролся, но знал, что мне не выиграть, был готов вернуться… три раза я оказывался в аэропорту, готовый лететь назад к ней… просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

- По крайней мере, так я самого себя уговаривал. И если бы оказалось, что она более или менее счастлива… Белла сидит на пляже с Джейкобом… хочется верить, что нашел бы в себе силы снова уйти. Лицо Беллы, вышедшей из леса, было бледным, потерянным, дезориентированным… но она не была счастлива…

- И я остался. Именно так она убедила меня остаться завтра. Ты уже спрашивал, как я мог на такое пойти – Белла совершенно напрасно чувствует себя виноватой за это. Она напомнила мне, что с ней происходило после моего ухода… умоляющие глаза Беллы… что она до сих пор чувствует, когда меня нет рядом. Ей ужасно неловко говорить об этом, но она права. Я никогда не смогу искупить свою вину за то, что ушел тогда, но все равно буду очень стараться.

Я чувствовал себя истощенным. Не мог продолжать. Фоном крутились мысли Джейкоба, его версия событий моего ухода. Ненароком он показывал мне и другие изображения, те, которых я раньше не видел: страдания Беллы, тонкие руки, которыми она обнимала сама себя, защищаясь, ее печаль просачивалась через вымученную улыбку. Мышцы на моем лице начали подергиваться, пришлось взять себя в руки.

Честность – это одно. Выставление напоказ слабости – другое.