Глава 10. Причина

Джаспер Уитлок

Воскресенье тянется в ожидании звонка от Беллы. Она так и не позвонила в пятницу ночью, что, скорее всего, к лучшему, потому что я был пьянее, чем мне самому казалось, и как только дошёл до своей комнаты, сразу вырубился. В субботу она всё-таки позвонила и мы очень здорово поболтали. Я почувствовал, что в нашем общении произошли определённые перемены. Белла определённо стала более разговорчива, мы намного больше флиртовали, поэтому я и подумал, что уже пора перестать избегать того, что произошло между нами в Форксе. Мне хотелось донести до неё свои мысли по этому поводу и узнать, что думает она. А ещё больше мне хотелось перешагнуть через всё это, чтобы мы смогли двигаться дальше – ведь несмотря на эти грёбаные разделяющие нас километры, я чувствовал, что между нами что-то происходило.

Вот я и предложил обсудить всё, и Белла согласилась. А через полминуты после её ответа, как раз "вовремя", завалились мои друзья и утащили с собой. Я хотел остаться дома, сказал об этом Белле, и до сих пор жалею, что так не сделал, но Белла убедила меня пойти, к тому же я не мог пропустить день рождения Брэйди. Белле я об это рассказать забыл, поэтому повёл себя тупо, заставив парней стоять в дверях и ждать меня. Меня порадовало, что Питер отказался идти с нами, потому что к нему приехала Лорен. Если бы он пошёл, это могло бы обернуться в самую нелепо хреновую ситуацию - как бы я при нём попрощался с Беллой? Питер - ещё одна причина, по которой мне так не терпится обсудить всё с Беллой. Я очень хочу быть честным перед другом и перестать, наконец, скрытничать. Надеюсь, она тоже стремится к этому.

Из-за ожидания звонка, день тянется мучительно долго. Я знаю, она не позвонит до позднего вечера, поэтому принимаюсь за свои насущные дела, стараясь занять себя чем-то.

Примерно в четыре часа ночи я резким рывком сажусь на кровати, даже не успев проснуться. Телефон лежит на кровати под моей подушкой, я вытаскиваю его, обеспокоенный тем, что заснул и мог пропустить звонок Беллы. Я смотрю на экран, и моё сердце чуть не останавливается - у меня два пропущенных. Затем моё почти остановившееся сердце просто уходит куда-то в пятки, потому что мне звонили Элис и Брэйди. На всякий случай, проверяю голосовую почту. Первое сообщение от Элис, ей было "приятно встретиться" и она приглашает меня "на чашечку кофе". Удалено. Брэйди, как всегда в своём духе, приглашает на очередную тусовку.

Я начинаю беспокоиться о том, что, возможно, она решила ничего не обсуждать со мной, о том, что мои чувства так и останутся без ответа, возможно она просто не знает, как меня получше отшить. Потом начинаю бояться, вдруг у неё что-то случилось. Снова смотрю на часы, понимаю, что сейчас звонить нельзя, и меня это просто убивает. В одну секунду превратившись в нервный комок, я встаю с кровати и вмиг оказываюсь в середине комнаты. Выхожу в коридор, дохожу до туалета, возвращаюсь в комнату, где продолжаю мерить шагами расстояние из угла в угол. В итоге, я убеждаю себя, что сейчас не могу ничего поделать, и в конце концов, может ей просто не удалось избавиться от Кейт, чтобы спокойно позвонить. Я снимаю одежду, потому что вырубился не подготовившись ко сну, и снова ложусь. Сразу начинаю думать о том звонке Беллы, когда она была напугана страшным сном. Её голос звучал так беспомощно и грустно, меня начинают преследовать воспоминания тихих всхлипов Беллы и моих попыток успокоить её. Я долго не могу заснуть, начинаю дремать, когда уже становится светло, но это уже не здоровый сон.

Я просыпаюсь около одиннадцати, проверяю телефон, пропущенных звонков нет. Думаю, сегодня универ обойдётся без меня, поэтому спокойно иду в душ, а потом в буфет.

К одиннадцати вечера, я так и сижу без дела, мой телефон продолжает молчать. Задолбавшись смотреть на экран, как пятнадцатилетняя девочка, и ждать, когда же Белла позвонит, я принимаю решение сделать первый шаг. Я уже прошёл весь путь от переживания о себе любимом до бесконтрольного беспокойства о том, что что-то могло случиться с ней, или может моё субботнее предложение всё-таки обсудить произошедшее между нами, расстроило её. Я с лёгкостью забуду об этом, если она попросит, и с радостью буду болтать с ней ни о чём хоть вечность, если это то, чего она хочет на самом деле. Но это молчание сейчас чертовски мучительно убивает меня.

Сидя на краю кровати и нервно дёргая ногой, я набираю её номер. После четвёртого гудка, включается голосовая почта, и я глубоко вздыхаю до сигнала.

– Белла...привет. Я, в общем... слушай, перезвони, пожалуйста. Мне просто нужно убедиться, что с тобой всё в порядке.

Я нажимаю "отбой", пока не наговорил всякой фигни, меня очень огорчил этот автоответчик. Может, стоило подождать, может это выглядит так, будто я давлю на неё... Я швыряю телефон на пол и опрокидываюсь на кровать. До того, как заснуть, свесившись с кровати, я достаю мобильник, чтобы услышать, если он вдруг зазвонит.

До конца недели Белла не подаёт никаких признаков жизни, плюс к этому, я редко вижу Питера, а когда мы пересекаемся, он ведёт себя отстранённо и постоянно придумывает отговорки о важном домашнем задании или назначенной встрече. Мне начинает казаться, будто я что-то пропустил, может быть у него проблемы с принятием наследства и всей этой фигнёй с завещанием, а может даже был суд, о котором он мне не рассказал. Всё, конечно, возможно, но как-то это бессмысленно. Это уж точно никак не объясняет, почему Белла пропала, ведь она звонила мне, и когда была расстроена.

Мне хочется заговорить с Питером о Белле, как бы невзначай спросить, как у неё дела и узнать, не случилось ли чего, но судя по его отношению ко мне, я начинаю догадываться, что это не особо хорошая идея. Меня понемногу охватывает крайняя степень паники, и пусть я отказываюсь признавать это, становится всё сложнее не придавать значения этому беспокойству.

В субботу, в обед, Брэйди звонит предупредить меня, что у нас намечается очередная гулянка. "У нас" включает в себя и Питера, интересно, он будет вести себя так же, как и всю эту неделю? В любом случае, мне нравится идея немного отдохнуть и, как следствие, отвлечься. С каждым днём, я всё больше уверен в том, что Белла не позвонит, но это не мешает мне носиться с моим телефоном, словно курице с яйцом.

Через два часа после начала вечеринки, я допиваю своё последнее на вечер пиво, наблюдая за Питером, который смеётся над чем-то с Брэйди за другим концом стола. Он игнорирует только меня, и я только сейчас начинаю понимать это. Знаю, что-то не так... И раньше догадывался, но теперь во мне пара литров пива и я уверен, что заслуживаю хоть какого-то объяснения. Может, мне нужно было раньше поднять этот вопрос, но меня гложет сомнение, что поведение Питера как-то связано с Беллой, потому что я ума не приложу, что ещё может быть причиной. И если это так, то меня немного беспокоит, что, заговорив с ним, я дам ему повод выговориться. Но избегать этого разговора и дальше не имеет смысла, недружелюбность Питера по отношению ко мне заметили уже все наши общие друзья.

Я встаю и направляюсь к Питеру. Они с Брэйди наблюдают, как я подхожу, на лице Брэде не вижу ни намёка на удивление. Он тоже заметил, как изменилось отношение Питера ко мне, уверен, он ждал, когда я решусь заговорить об этом. Я останавливаюсь напротив Питера, упираюсь рукой о стол и наклоняюсь к нему, чтобы перекричать громкую музыку. - Куплю тебе выпить?

Он поворачивается в мою сторону, но смотрит как-то настороженно. Если он не хотел встретиться со мной так лицом к лицу, ему следовало бы постараться хоть как-то скрыть грёбаную очевидность в своём поведении.

– Да ладно тебе, Пит, – успокаивающе говорю я.

Он бросает взгляд в сторону Брэйди, затем встаёт и идёт за мной к бару. Мы подходим, я зову девушку-бармена. Она подбегает ко мне, я заказываю два Егермайстера (прим. пер. популярный немецкий крепкий ликёр, настоянный на травах). Она достаёт два небольших стакана и наполняет их. Бросив на стойку десятку, я пододвигаю Питеру стакан.

– Пей, а потом поговорим.

Он закатывает глаза, заставляя меня покраснеть, хотя вряд ли это заметно. – Джаспер, мы нажираемся в этом чёртовом баре, о чём говорить?

Я запрокидываю голову назад, вливая в себя крепкий напиток. Ставлю стакан на стойку, Питер следует моему примеру. – О грёбаном бойкоте и твоём отношении ко мне. Хватит уже вести себя как девчонка, скажи, что не так. Я тебе не муж какой-нибудь, Питер, если есть проблема, давай уже, блин, решим её.

– Тебе лучше знать, Джаспер. – Он опять стискивает зубы, прячет руки в карманы и смотрит на меня своим тяжёлым взглядом. Естественно, я замечаю, что он называет моё полное имя, вместо привычного "Джей".

Помимо единственной вещи, о которой, надеюсь, он не знает, я не могу понять, что мог сделать не так, чтобы заслужить такое поганое отношение. Проблема в том, что он точно так же может ненавидеть меня за то, что я просто разговаривал с Беллой, как и за что-то большее. Не знаю, что она могла рассказать ему, потому что, как и брат, возвела стену между нами, ничего не объяснив. Я думаю, лучше прикинуться дураком, надеясь, что Питер хоть как-то намекнёт мне о причине.

– Ну, я вообще-то ни хрена не понимаю, Питер. Говорю же, хватит уже вести себя как полный мудак, скажи, что не так.

Театрально закинув голову, он злобно смеётся. Не ожидал, что он так может. Как-то мрачно и совсем невесело. Он снова смотрит мне в глаза и почти рычит: – Это я-то мудак?! Отлично!

Я киваю в сторону двери. – Ладно, выйдем, поговорим. – Не заморачиваясь услышать очередной саркастический или злобный ответ, просто направляюсь к выходу.

Открыв дверь, я оборачиваюсь и вижу, что Питер идёт за мной. Мы выходим на улицу, рядом курят несколько девушек, поэтому я заворачиваю за угол и обхожу бар. За зданием, расположенным рядом, небольшая частная парковка, поэтому там почти нет машин. Я перепрыгиваю через невысокую изгородь и прохожу к стене. Питер следует за мной, останавливается в нескольких шагах от меня, в то время как я прислоняюсь к стене здания.

– Я знаю, что ты разговаривал с ней.

Ладно, это не самое ужасное. Хотя мне кажется диким, что он так взвинтился из-за того, что я разговаривал с Беллой и не рассказал ему. – Да. Я дал ей свой номер перед отъездом из Форкса и сказал звонить в любое время. Она позвонила однажды ночью, была расстроена, мы поболтали, а потом просто продолжили созваниваться. – Я стараюсь говорить непринуждённо и спокойно, но как это часто бывает, когда тебя ловят на лжи и ты не знаешь, насколько увяз в ней, адреналин накрывает и сердце колотится как бешеное. Плюс к этому, мне жарко и мозг не очень чётко соображает от алкоголя, который заставляет меня чувствовать себя так, словно я заперт в маленькой тесной комнатушке.

– Не слишком ли это слащаво для тебя, Джаспер? – В голосе Питера неприкрытый сарказм, теперь я уверен, он знает больше. Никогда бы не подумал, что он может быть таким злобным мудаком. - А ты не думал, что было бы правильно поставить меня в известность о том, что ты так задружился с моей сестрой? Он ставит такой акцент на слово "сестра", что даёт мне понять, что под "задружился" он явно видит нечто большее.

– Она не говорила, что рассказывала тебе... сначала, мне было не по себе, я не знал, что делать. Посчитал правильным, чтобы она сама сказала тебе, когда будет готова. Я не знаю, Питер, просто она сама должна была рассказать тебе. Я даже никогда первым не звонил, позволяя ей самой всё решать. Конечно, я думал сказать тебе, но ещё когда заговорил о ней с тобой, ты начал вести себя так странно...

– Когда заговорил со мной...бля... А как давно ты с ней разговариваешь? – спрашивает Питер; по его тону я понимаю, что это скорее риторический вопрос, но всё же отвечаю.

– Она позвонила примерно через неделю, после того, как я уехал из Форкса. Время от времени мы разговариваем.

Питер разворачивается и отходит в сторону, затем снова поворачивается ко мне лицом. – Что-то я не особо заметил, что вы стали такими хорошими друзьями, пока ты был в Форксе.

– Мы общались. Хорошо поладили. Блин, Питер, какого хрена ты так злишься из-за этого? Ты мой лучший друг, она твоя сестра... Так плохо, что мы подружились?

Питер хватается за голову, выражение его лица изменяется. Он выглядит так, словно готов взорваться, и я начинаю сомневаться в том, что прикинуться дураком было хорошей идеей. Мне чертовски тяжело поверить, что после всех наших разговоров, Белла могла рассказать Питеру о том, что произошло в Форксе и не предупредить меня. Но у меня всё ещё нет объяснения, почему она так резко пропала, и теперь всё меньше верю в то, что она ничего не рассказала Питеру.

– Знаешь, что мне очень интересно? – спрашивает Питер, сузив глаза.

– Ну?

– Не припомню, чтобы папа говорил, что у него была подруга или он с кем-то встречался.

– И к чему это?

– Так вот, никогда не говорил мне такого, но когда я убирался в доме три недели назад, нашёл у него в кабинете упаковку от презерватива.

У меня внутри всё сжимается. – Питер... - По какой-то причине, я всё ещё не готов признаться честно, хоть и понимаю, что рою себе очень глубокую яму. Поверить не могу, что забыл об этой грёбаной упаковке.

Он достаёт из заднего кармана бумажник. – А что ещё более интересно, – он открывает бумажник. Он улыбается, и теперь я абсолютно уверен, что его это всё изрядно забавляет, – так это то, что ты и мой отец выбрали один и тот же брэнд. – Он достаёт презерватив, видимо тот, что я одолжил ему примерно неделю назад, и швыряет его в меня. Упаковка врезается мне в грудь и падает на асфальт, я смотрю вниз некоторое время, пытаясь придумать, как собираюсь выпутаться на этот раз.

Я открываю рот, не имея понятия, что собираюсь ему на это ответить, когда Питер обрывает меня. – Мать твою, молчи лучше. Думаю, если ты подтвердишь, я, бля, просто… просто убью тебя на месте. – Он на секунду замолкает, отворачиваясь и снова хватаясь за волосы. – Бляяяя, только скажи мне, что это не произошло в тот самый день… когда ты был в кабинете вместе с ней. Мать твою, Джаспер, ты грёбаный мудак. Она моя сестра!

Сотни эмоций обуревают меня, и я просто ужасно растерян и не знаю, что сказать, потому что какая-то часть меня понимает, что Пит имеет право реагировать подобным образом. Но тут, словно ушат холодной воды, меня осеняет догадка: в какое-то мгновение я, кажется, понимаю, в чём причина внезапного молчания Беллы, и я догадываюсь, что, возможно, Питер наговорил ей чего-нибудь, как и мне. Ни разу с самого начала наших бесед она не упомянула тот пресловутый день в кабинете отца, и только в наш последний разговор, я почувствовал, что мы близки к тому, чтобы нарушить молчание. Не знаю, стыдно ли ей, или она сожалеет, или оба этих чувства мучают её, но мы, наконец, подошли к той отметке, после которой могли бы поговорить спокойно и комфортно обо всём случившемся между нами в Форксе, но затем… она внезапно исчезает. Сначала я винил себя, думал, может, слишком форсировал события, был резок или настойчив, но её голос звучал так обнадёживающе, а теперь я задумываюсь, уж не Питер ли наследил здесь.

Я смог бы понять его ярость, направленную на меня, но Белла… её психологическое состояние настолько хрупкое. И если он был хотя бы в половину так же агрессивен с ней, как и со мной, не удивительно, что она разорвала наше общение без всяких объяснений. Гнев пересиливает все остальные эмоции – чувство вины, стыда и сожаления – и я сжимаю кулаки, чтобы прогнать его и не сорваться сейчас на Питере. Мне нужны ответы, ему, я думаю, тоже.

– Пит, всё было совсем не так, – говорю я, стараясь сохранить спокойный тон. Знаю, он взбесится, чтобы я ни сказал, но мне необходимо, чтобы он оставался по возможности спокойным.

– Серьёзно? Джаспер, мой отец умирает, а ты входишь в мой дом, как бы предлагая помощь, чтобы трахнуть мою сестру?

– Питер, не было никаких грёбаных предлогов! Да, чёрт, я даже не знал её, когда предлагал отвезти тебя домой. И ты, твою мать, прекрасно это знаешь.

– Хорошо, не важно. Это ничего не меняет. Меня просто выворачивает от тебя. Джаспер, она была чертовски разбита. Я, бля, поверить не могу. То есть… Я слышал кучу дерьма о тебе, но никогда не судил. Даже представить не мог, что ты припрёшься ко мне в дом и сделаешь это с моей сестрой. Особенно учитывая… Вот дерьмо.

Он буквально метается передо мной, сжигаемый гневом, но на его лице застывает что-то вроде недоумения. Одна из его брошенных фраз особенно привлекает моё внимание. – Что ты имеешь в виду под «слышал кучу дерьма»?

Его хождение прекращается. – Обалдеть! Что я имею в ввиду? Да Марию Рэйс! Все об этом знают, Джаспер! И вот что ещё. Мне в принципе по фиг. Думаю, я даже не виню тебя, Мария та ещё штучка. Но я не хочу, чтобы ты ошивался рядом с моей сестрой!

Моё сердце замирает, потому что я всегда считал: если Питер и слышал слухи обо мне и Марии, он дал бы мне возможность рассказать правду… а не принять всё на веру. – Да ты, твою мать, вообще понятия не имеешь, о чём говоришь, Питер, – я практически рычу. И думаю, что эта история с Марией никогда не перестанет преследовать меня. Её мнение и то, как всё у нас развивалось, превратило наши отношения в какое-то нелепое подобие местечковой университетской легенды, и, видимо, моё решении молчать о случившемся, чтобы сохранить и своё, и её достоинство, было неверным. Что ж, всё в этой жизни имеет обратный эффект.

– Да добрая половина колледжа в курсе, Джаспер. Дыма без огня не бывает, хотя бы половина, да правда.

– А почему ты сам вдруг решил, какая из двух правд более правда, даже не переговорив со мной? И надумал до кучи дерьма, будучи моим лучшим другом? Да если бы ты им на самом деле был, ты бы спросил меня… меня, а не судил бы молча.

– Да ни хрена я тебя не судил. Я вообще об этом не задумывался.

– До тех пор, пока это не коснулось твоей сестры, и теперь вдруг оказывается, что я последний сукин сын.

Удар ладони Питера о кирпичную стену заставляет меня вздрогнуть. – Да, ты – чёртов сукин сын, Джаспер. Ты трахал мою сестру в день похорон нашего отца, – кричит он. Он проводит рукой по своему рту и отталкивается от стены. – Вся моя грёбанная семья и все наши грёбанные друзья в доме. Я знаю, когда это случилось. Я на хрен знаю это. Вы оба были наверху. Да, Джаспер, ты и есть… самый натуральный сукин сын.

– Всё было не так, Питер. Я волнуюсь за неё. Послушай, я ни хера не виню тебя за то, что ты злишься, но, может, на этот раз ты выслушаешь меня, прежде чем начнёшь исходить на говно, ведь ты не черта не понимаешь.

– Я не хочу слышать никаких грёбанных подробностей. Ничего из того, что ты скажешь, не может служить оправданием. Я, бля, просто не могу взять и забыть об этом. Даже, на хрен, не пытайся ещё раз связаться с ней.

Питер знает, что мы сейчас не перезваниваемся, и опять я спрашиваю себя, уж не потому ли, что он наговорил ей чего-то. – Питер, твою-то мать, ты говорил с ней об этом? Именно поэтому она не отвечает? Потому что ты заставил её почувствовать себя дерьмом?

– Её? Думаешь, это заставляет её чувствовать себя дерьмом? Если она не разговаривает с тобой, Джаспер, это её собственное решение. Я не настолько кретин, чтобы вываливать это на неё. Я просто напомнил ей, что есть немало того, что она не знает о тебе, и она не в том грёбанном эмоциональном состояния, чтобы принимать осознанные решения прямо сейчас.

Я тяжело вдыхаю через нос, пытаясь подавить ярость, что клокочет во мне. – Питер, чего ты, нахрен, ей наговорил?

Он смотрит на меня некоторое время, прежде чем заговорить. – Я рассказал ей обо всём. Она моя сестра. Совершенно ясно, что ты не упоминал о своей репутации во время ваших разговорчиков по душам, так я просветил её.

Интересно, может, я действительно как-то не так воспринимаю происходящее? Знаю, есть множество причин, почему те полчаса в кабинете их отца в Форксе не были тем, чем я мог бы гордиться, но так же знаю, что ни капли не сожалею о произошедшем. Особенно после того, как мы с Беллой начали общаться. Когда это случилось, было ощущение, что мы оба бессильны перед происходящим, и нет сил бороться – бороться с желанием прикоснуться друг к другу – но сейчас я спрашиваю сам себя, а что если это лишь моё извращённое видение. Просто я не нахожу другого объяснения поведению Питера. Никогда прежде не видел его в подобном состоянии, и я уверен, что сделал нечто реально ужасное, раз он в свою очередь настолько взбесился на меня.

Тем не менее, даже эти мысли не уменьшают мой гнев. – Так что ты ей сказал? Наговорил о том, о чём сам ничего не знаешь?

– Сказал, то, что знаю. О твоей репутации, как ты ведёшь себя с девушками.

– Моей… моей чего? Моей репутации? Как я веду себя с девушками? Где ты этого бреда понабрался?

– Ой, да ладно, Джаспер. Даже если отбросить Марию, вокруг тебя всегда вьются девочки. Я ничего никогда не говорил, потому что это меня не заботило до тех пор, пока не коснулось моей сестры. Я это к тому, что… не позволю так обойтись с ней. Только не с моей сестрой.

Выпрямляясь, я засовываю руки в карманы, чтобы просто случайно не придушить его. Резко отворачиваюсь и качаю головой. – Да ты сам, на хрен, ублюдок, каких мало, ты не черта не понимаешь. И вот ещё что – если думаешь, что действительно знаешь, что чувствует Белла или что для неё лучше – ты просто грёбанный идиот.

Я уже сказал всё, что мог, просто я слишком зол, слишком пьян, и Питер слишком взвинчен, чтобы прислушаться к голосу разума. Я быстро открываю дверь, чтобы вернуться в бар. Думаю, вечер закончен, но прежде чем отправиться к себе, мне бы надо вернуться и попрощаться с парнями, попросить их, чтобы они присмотрели за Питером. Зайдя внутрь, я замечаю, что они играют за одним из бильярдных столов.

Я уже, было, направляюсь к ним, когда слышу голос Питера позади меня. – Эй, Джаспер.

Я оборачиваюсь, и через секунду он подлетает ко мне. Его движение молниеносно, и я чувствую, как его кулак впечатывается в мою челюсть. Удар не такой сильный, как я мог бы ожидать, но весьма болезненный. Может, я никак и не реагирую на его выпад, но чувствую, как пара рук, обхватывает меня за бицепсы и тянет назад. Илай хватает руки Питера и заводит их ему за спину, пока Пит рвётся вперёд.

– Держись от неё подальше. Тебе лучше на хрен вообще к ней не приближаться, – выкрикивает он, всё ещё пытаясь освободиться от хватки Илая.

Брэйди понимает, что я не собираюсь ничего предпринимать в ответ, поэтому он разжимает руки. И мне кажется, что я реально могу наподдавать Питеру, но не буду. Я не буду делать ничего, что возможно ранит Беллу или поставит под угрозу ту малость, что ещё связывает нас – если там хоть что-то да осталось. Надеюсь, её молчание напрямую связано с Питером и его реакцией на всё случившееся, а с тем, что она поверила в его трёп обо мне, и, может, если я смогу объяснить ей свою правду, это спасёт наши и без того шаткие отношения. Позже, я побеспокоюсь о Питере позже, когда он утихнет и протрезвеет.

Я стряхиваю руки Брэйди. – Мужик, я в порядке.

Илай так и держит Питера, тот смотрит на меня исподлобья и тяжело дышит, наблюдая за тем, что я предприму. Я откидываю волосы с лица и прохожу мимо, к двери. Если я хочу удержать себя и не съездить Питу по морде, стоит держаться подальше от него.

Мои шаги длинные и быстрые, потому что хочется как можно быстрее добраться до своей комнаты. Мне нужно подумать, а потом, может быть, позвонить Белле. Она никогда не отвечала на свою голосовую почту до сегодняшнего дня, но если смогу всё объяснить, может, она передумает. Но прежде мне необходимо всё как следует обдумать.

Я уже прошёл два квартала от бара, когда слышу окрик Брэйди. Мой шаг замедляется, и через полминуты он догоняет меня. – Я так понимаю, ты сказал ему? – спрашивает он, а я продолжаю идти вперёд.

– Не совсем так. Он знал. Уже некоторое время, я полагаю. Кажется, я немного лоханулся, когда прибирался, и после того, как пару недель назад Питер вернулся из очередной поездки в Форкс, он кое-что смекнул и начал копать. Вероятно, именно поэтому Белла мне больше не звонит.

– А что ты не убрал?

Упаковку от презерватива. Он знал, что мы были в кабинете в тот день, а на прошлой вечеринке, когда приезжала его подруга, он попросил у меня кондом, сказал какую-то ересь, о том, что у него с собой ни черта нет, а Лорен ждать не может. Шерлок Холмс хренов – просто посмотреть хотел, одинаковой ли они марки. Мой у него до сих пор в бумажнике валяется, он даже вынул, показал мне его, кретин.

Брэйди присвистывает. – Чёрт, это должно быть ужасно неловко.

– Да, ты даже в половину не представляешь насколько! Ко всему – он запутался и чертовски ошибается, а ещё упрямый как кабан.

– Да, есть такое… Слушай, я верю всему, что ты сказал о произошедшем с Беллой, но ты не должен забывать, что она – его сестра. Если б ты трахнул мою сестру, я бы, наверное, тоже отходил тебя. Чисто из принципа, – он смеётся, и я посмеиваюсь в ответ, потому что это действительно смешно и нелепо одновременно.

– Знаю, не в этом дело. Я ожидал, что он взбесится, вот поэтому и не говорил. Думал, может, мы с Беллой всё прежде обсудим, а затем уже, если что-то у нас пойдёт на лад, скажем Питеру… и просто забудем про то, что случилось в Форксе. Но он конкретно проебал всё своим дебильным поступком. Он рассказал ей о Марии и, возможно, даже более, припомнил Форкс, так что теперь она не будет со мной разговаривать и, вероятно, считает меня конченным мудаком. – Я потираю челюсть, которая только-только начала ныть от удара Питера.

– Он ей о Марии рассказал?

– Да. При всём том, что он понятия не имеет, что у нас с ней было и как. Скорее всего, он передал ей сплетни, что гуляют по кампусу. Несколько месяцев назад, я хотел ему всё объяснить, но мне показалось, что он не интересовался или не верил слухам. Вероятно, он считал, что так всё и есть, просто до сегодняшнего дня его это не заботило.

– Ты должен объяснить ему всё. Это, может, ничего хорошего и не принесёт, но, в конце концов, хоть снимешь его заблуждения. Ты собираешься звонить Белле?

– Собираюсь попробовать. Не хочу, чтобы она думала, что всё это кошмарное дерьмо… правда… Даже если она не хочет говорить со мной… пусть… но в конце концов, я хотя бы проясню этот момент. Если она поверит. Она уже неделю не звонила, а должна была позвонить ещё в воскресенье. Я оставил ей сообщение на голосовой почте, но она не отреагировала. У меня такое ощущения, что без Питера тут не обошлось.

– Похоже на то. Питер остынет. И когда это произойдёт, может, он позволит тебе объясниться, и возьмёт свои слова обратно, ну, то, что он намёл Белле.

Мы доходим до двери моей общаги, и я махаю рукой в сторону лестницы, как бы спрашивая – зайдёт ли он.

– У тебя есть, что выпить? – интересуется он.

– Да, пиво.

– Ладно, пошли.

Вернувшись в комнату, мне бы хотелось некоторое время поразмыслить над всем, и затем, может быть, позвонить Белле, но я не совсем трезв, и лицо начинает реально болеть от встречи с кулаком Питера, так что, думаю, Брэйди сможет помочь мне со всем этим дерьмом. Я решаю позвонить ей завтра, после того, как всё обдумаю, а может, даже смогу поговорить с Питом по-нормальному.

Брэйди и я заходим в мою комнату и обсуждаем разборки с Питером до тех пор, пока тема сама себя не исчерпывает. Понимаю, многое становится ясным, и знаю, Питеру просто нужно время, чтобы остыть, как и мне.

Так что мы слушаем музыку, играем в приставку и обсуждаем-обсуждаем-обсуждаем, Брэйди подливает мне пива до тех пор, пока я не перестаю ощущать боль в лице, а затем и всё остальное прекращает меня волновать. Он продувает два или три раунда, и вскоре после этого я отключаюсь. Моё беспокойство из-за недоразумений с Питером и Беллой, а так же количество выпитого пива и моральное истощение помогают мне забыться и заснуть.