Когда Гермиона пришла в себя, за окном уже брезжил рассвет. Эни на удивление мирно посапывал в своей кроватке, за ширмой слышалось, как спокойно и размеренно дышит во сне Луна.
«Я знала! – вспыхнула в голове Гермионы торжествующая мысль. – Я так и знала!»
Поборов желание немедленно вскочить и помчаться к Гарри, она осторожно поднялась с постели и подошла к кроватке, в которой спал малыш. Он будто почувствовал приближение матери, встрепенулся, сладко зевнул во весь беззубый рот и приоткрыл глазки. Гермиона глядела на него с умилением и восторгом, на время все мысли и переживания улетучились из ее головы. Малыш недовольно закряхтел, и она поспешила взять его на руки.
- Доброе утро, Эни, - прошептала она с таким трогательным выражением лица, что, увидь ее сейчас Драко, он бы непременно отпустил по этому поводу какую-нибудь едкую шуточку. – Пора тебе позавтракать, верно?
Антарес недвусмысленно всхлипнул, подтверждая правоту мамочки. Не дожидаясь, пока он расплачется и перебудит весь дом, Гермиона присела на кровать и поспешила накормить малыша.
Пока он, блаженно жмурясь и деловито причмокивая, наслаждался трапезой, Гермиона не могла оторвать от него взгляда. Он был таким крохотным, таким беззащитным, что ей было даже немного страшно брать его на руки, чтобы случайно ему не навредить. И в то же время она ощущала, как при взгляде на этот курносый носик, розовые щечки и белесые реснички внутри разрастается огромное, невероятное чувство, самое сильное из всех, что ей довелось переживать.
Это была Любовь. Та самая, настоящая, ни с чем несравнимая Любовь, от которой сердце сжимается так сильно, что может в любой момент остановиться. Любовь, от которой все земное существование становится наполненным таинственным смыслом. От этой Любви сам воздух делается каким-то другим, им так сильно хочется дышать, что невозможно надышаться! Это была Любовь, разливающая по всему телу непереносимое тепло нежности, делающая его невесомым, будто легкое облако. Светлая, сильная, всепрощающая, всемогущая, безусловная материнская любовь к своему чаду.
«Мой мальчик, - с нежностью подумала Гермиона, прижимая малыша к себе. – Мой сыночек! Как же я люблю тебя! Как же я ждала нашей с тобой встречи!.. Я всегда-всегда буду рядом с тобой. Никто никогда не посмеет тебя обидеть! Обещаю!»
Сердце тут же болезненно встрепенулось, а чертово рациональное подсознание вклинилось в этот поток сладких нежностей напоминанием о суровой реальности:
«Чтобы защитить его, сначала нужно одолеть Сама-Знаешь-Кого! И твоя задача – помочь Гарри это сделать. Только так Эни сможет жить в мире без войны и гонений, без страха и ненависти. Ты это прекрасно знаешь».
- Знаю, - вслух произнесла Гермиона и тяжело вздохнула.
Все верно. Сейчас у нее нет возможности полностью посвятить себя сыну. У нее есть гораздо более важная и ответственная миссия. И от ее выполнения зависит все ее будущее счастье.
- Прости, мой маленький, - прошептала Гермиона и погладила Антареса по белому пушку на макушке. – Вот такая у тебя непутевая мамочка. Черт, ну почему, почему у нас всегда все идет наперекосяк? Почему мы не можем быть просто счастливы, как все нормальные люди?..
За ширмой раздался резкий вздох и невнятное бормотание Луны. Гермиона тут же смолкла, не желая будить подругу. «Даже представить не могу, как она пережила все это, - с сочувствием подумала Гермиона. – Бедная Луна… Надеюсь, с Ксенофилиусом все в порядке… Нельзя допустить, чтобы Пожиратели подвергали таким мучениям наших друзей! Да. Верно. Нужно покончить со всем этим. И чем скорее, тем лучше».
Еще некоторое время Гермиона провела с малышом, сменила ему пеленки и укачала его, а когда он снова уснул, уложила его в кроватку, а сама решила спуститься вниз, выпить сока.
На кухне, обратив хмурый взгляд за окно на разгорающуюся над морем зарю, сидел Гарри.
- Привет, - тихо поздоровалась Гермиона.
Гарри вздрогнул и глянул на подругу.
- Привет, - кивнул он. – Почему не спишь?
- Уже выспалась, - пожала плечами Гермиона. Взяла со стола графин с соком и налила прозрачную розоватую жидкость в высокий стакан. – Хочешь?
- Что? – Гарри отрешенно глянул на графин, качнул головой. – Нет, спасибо.
- Ты какой-то мрачный сегодня, - осторожно заметила Гермиона, опустившись на трехногий табурет рядом с Гарри. – Ты поспал хотя бы немного?
Он ответил не сразу, погруженный в собственные мысли. Гермиона терпеливо ждала, попивая прохладный ягодный напиток.
- Не беспокойся, я в порядке, - наконец, произнес Гарри таким голосом, что любому стало бы ясно – он совершенно не в порядке. Но Гермиона поспешно кивнула. Она прекрасно знала, что давить на Гарри бесполезно – он ничего не расскажет, пока сам не захочет.
- Сама-то как? – поинтересовался Гарри и вгляделся в бледное, но вполне довольное лицо подруги.
- Я? – с легким недоумением спросила Гермиона. – Я чувствую себя просто отлично. И ходить уже стало легче.
- Это хорошо, - пробормотал Гарри. – Ты нас вчера очень напугала.
Гермиона нахмурилась.
- Ты про обморок, да?
Гарри кивнул.
- Это был не обморок, - сказала Гермиона. – «Погружение».
Гарри тут же вскинул голову, в его зеленых глазах загорелся хорошо знакомый Гермионе огонек любопытства.
- Ты что-то видела, да? – взволнованно спросил он. – Кого-то из наших друзей? Они в порядке? Он не успел добраться до них? Они живы?
- Гарри, прости, - с извиняющейся улыбкой сказала Гермиона. – Я не видела никого из наших друзей. Ну, по крайней мере, никого из тех, кого мы привыкли считать друзьями.
- Что ты имеешь в виду? – сразу насторожился Гарри.
Гермиона вздохнула. Настал момент, которого она ждала и которого боялась. Ее терзали сомнения. Нет, не в собственной правоте – после вчерашнего «погружения» она уже была твердо уверена, что смогла правильно разгадать все послания Альбуса Дамблдора и решить загадку Северуса Снейпа. Она сомневалась, что сумеет донести эту истину до Гарри. Все-таки, слишком сильной была их со Снейпом обоюдная неприязнь. Слишком большое горе принес Гарри поступок Северуса, и, даже несмотря на то, что тот был вынужден так поступить, в глазах Гарри он все равно останется убийцей. Вот только Гарри больше не должен думать, что Снейп находится на стороне Пожирателей Смерти. Иначе как профессор сможет передать Гарри то, о чем его просил Дамблдор? Гарри не подпустит Снейпа к себе на пушечный выстрел. Точнее, на выстрел волшебной палочки…
Решено! Пусть Гарри снова посчитает ее сумасшедшей, пусть снова начнет ругаться, пусть снова начнет замыкаться в себе. Она должна попытаться. Должна убедить его в том, что Северус Снейп никогда не был предателем. Что все это время он был на их стороне и действовал исключительно в интересах Гарри.
- Гарри, послушай, - промолвила Гермиона. – Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Это очень важно.
Взгляд Гарри стал еще более обеспокоенным. Повернувшись на стуле, он подвинулся ближе к подруге, всем своим видом показывая чрезвычайную заинтересованность.
- Я слушаю.
- Нет, Гарри. Обещай, что ты выслушаешь меня до конца. И не будешь перебивать. И задавать вопросов. Ты должен узнать кое-что важное. Я даже думаю, что от этого зависит вся наша дальнейшая миссия.
Вот теперь лицо Гарри совершенно определенно выражало крайнюю степень сосредоточенности.
- Говори.
- Обещай мне, Гарри!
- Обещаю.
Гермиона кивнула. Сцепила руки на коленях, вздохнула, собираясь с мыслями, и, наконец, выпалила:
- Это касается профессора Снейпа.
Выражение лица Гарри неуловимым образом изменилось. Одно упоминание о злейшем враге заставило Гарри забыть об обещании выслушать все до конца.
- Опять ты о нем? Гермиона, я, кажется, давно и ясно дал понять, как отношусь к этому…
- Гарри! Ты обещал!
Он тут же прикусил язык, но взгляд его по-прежнему метал молнии.
- Я видела Снейпа в своем «погружении». Он спорил с Кэрроу, тот пытался уговорить Снейпа применять к ученикам Хогвартса самые жесткие наказания. Но Снейп не позволил ему. Кэрроу взбесился и выскочил из кабинета, угрожая пожаловаться на Снейпа Сам-Знаешь-Кому. А потом… Потом с ним заговорил Дамблдор.
- Что?!
- Портрет профессора Дамблдора заговорил со Снейпом. Он сказал… - Гермиона задумалась, припоминая события из своего «погружения». – Он сказал: «Будьте осторожнее, Северус».
- И что это доказывает? – не сдержался Гарри. – Может, это была угроза.
- Нет, Гарри, это не было угрозой, - возразила Гермиона. – Это, скорее, звучало, как просьба. И теперь я понимаю, почему. Дамблдор сказал, что Снейп должен придерживаться легенды, если не хочет, чтобы Кэрроу его разоблачили и чтобы Сам-Знаешь-Кто выдворил его из школы. Все это время профессор Снейп был единственным, кто сдерживал ярость Кэрроу по отношению к ученикам. Он пытался защитить их, понимаешь? Я ведь видела это раньше, в другом своем погружении. Снейп и не думал наказывать Джинни и остальных, когда послал их в Запретный Лес, он лишь пытался спасти их от пыток, которым Кэрроу, наверняка, подвергают провинившихся. И Кэрроу обо всем догадался. И пришел к Снейпу ругаться, а я оказалась свидетелем этой ссоры.
- По-моему, это слишком притянуто за уши, - пробормотал Гарри, но Гермиона не обратила на это внимания.
- Теперь я понимаю, почему профессор Дамблдор позволил нам с Драко узнать о смертельном темномагическом проклятье, от которого пострадала его рука. Он знал, что умрет. Он сам сказал нам об этом, он сказал, что… что понимает Драко и ничего не имеет против того, чтобы он защитил свою семью… Но Дамблдор прекрасно знал, что Драко на такое не способен. Он знал, что Драко не сможет его убить, и тогда Сам-Знаешь-Кто избавился бы от Малфоя. А, может быть, и от всех Малфоев сразу. Дамблдор не мог допустить этого. Я думаю… Да, я уверена. Он попросил помощи у Снейпа.
- Я знаю, - буркнул Гарри. – Это ведь я подслушал, как Снейп с Малфоем беседовали в рождественский вечер. Про его «великую миссию» и чертова «Хозяина», от которого он не скрывает своих мыслей. Дамблдор говорил, что Снейп по его просьбе присматривает за Малфоем.
- Я имею в виду не это, - нахмурилась Гермиона. – И, Гарри, я просила не перебивать. Спасибо. Я считаю, что Дамблдор мог… да нет, скорее всего, он это и сделал. Он попросил Снейпа выполнить миссию вместо Драко. Точно! – Гермиона вдруг хлопнула ладонью по колену, пораженная очередным собственным открытием. – Ведь Снейп дал Нарциссе Непреложный Обет, он обещал защитить Драко, а как он мог сделать это лучше, если не выполнив задание за него?! И потом, Дамблдору, наверняка, нужен был свой человек в стане врага, тот, кто умеет входить в доверие к Сам-Знаешь-Кому и при этом не вызовет подозрений. Опять же, Хогвартс тоже нужно было кому-то защищать, ведь, не будь там Снейпа, в школе уже не осталось бы ни одного полукровки… Все верно! Гарри, все верно! – Гермиона даже вскочила, переполненная волнением. – Самым лучшим способом для Снейпа доказать свою преданность Сам-Знаешь-Кому стало убийство Дамблдора! На глазах у Пожирателей! На твоих глазах, Гарри! Все прошло именно так, как Дамблдор и задумал. Как он сам того хотел… Гарри, он ведь просто гений, то есть, был гением, я хотела сказать! Он сам – понимаешь, САМ – попросил Снейпа убить его! Он спас душу Драко, спас его родителей, спас школу и ее учеников, а, главное, он спас нашу миссию, потому что передал Снейпу какой-то очень важный… что-то очень важное, и он должен… Черт.
Вдруг взгляд Гермионы потух, и она медленно опустилась на табурет. Гарри несколько мгновений ошеломленно взирал на подругу, а затем тихо произнес:
- Все это как-то… неправдоподобно, Гермиона. Ты уж не обижайся, но я ни за что не поверю, что Дамблдор мог просить кого бы то ни было использовать Убивающее Заклятье. Если он и вправду думал, что Снейп на его стороне, если он дорожил им, почему же он позволил его душе расколоться?
- Я не знаю, Гарри, - качнула головой Гермиона. – Может быть, потому, что Снейп не убивал его в полном смысле этого слова. Темномагическое проклятье – это страшная вещь, Гарри. Оно доставляет ужасные мучения тому, на кого направлено. Дамблдор испытывал эти мучения целый год. Он знал, что умрет. Он попросил Снейпа не об убийстве – об услуге. Единственное, в чем я еще не разобралась, – так это причина, по которой Снейп продолжает быть так предан Дамблдору.
- Может быть потому, что не было никакой причины, а Снейп на самом деле предан не ему, а своему гребанному Лорду? – грубо бросил Гарри.
- Нет! – воскликнула Гермиона. – Нет, это не так! Я уверена, Гарри, понимаешь, уверена, что Снейп был и остается его человеком. Человеком Дамблдора.
- Ты так спокойно об этом говоришь, - усмехнулся Гарри. – Будто всегда это знала.
- Да, я, кажется, всегда это знала, - вдруг кивнула Гермиона. – Только не могла связать все свои подозрения воедино. А сегодня… Сегодня я слышала, как Дамблдор сказал… - она на мгновение задумалась. – Он сказал, что Снейп должен рассказать тебе что-то очень важное, когда вы встретитесь. Что-то, отчего зависит поиск крестражей или их уничтожение. И Снейп пообещал это сделать. Вы должны с ним встретиться, Гарри, но…
- Встретиться? – фыркнул Гарри. – Со Снейпом? С радостью. Вот только потренируюсь в каких-нибудь пыточных заклятьях.
- Прошу тебя, Гарри! – воскликнула Гермиона и вдруг схватила Гарри за руку. – Просто обдумай все это. Не отметай так сразу возможность того, что профессор Снейп может быть на нашей стороне. Да, я знаю, ты его не любишь, он всегда придирался к нам в школе и был очень груб с тобой, но вспомни, в нужный момент он всегда приходил на помощь. Может быть, это и есть настоящий Снейп? Может, стоит дать ему шанс? Вспомни, Гарри, когда-то ты считал Сириуса Блэка убийцей твоих родителей… И я считала! Мы все ошибались, и к каким последствиям это привело? Не позволяй предрассудкам диктовать тебе, кого считать правым, а кого виноватым.
- Это сложно, Гермиона, - нахмурился Гарри и осторожно освободил свои руки из ее ладоней. Она печально вздохнула. – Это практически невозможно.
- Он сказал, что доверяет тебе, - вдруг произнесла Гермиона с нажимом. – Портрет Дамблдора сказал, что доверяет тебе, потому что ты молод. Потому что у тебя гибкое мышление и доброе сердце. Боюсь, он ошибается.
Это был удар ниже пояса, она прекрасно понимала это. Но упрямство Гарри по-другому было не сломить.
- Так, значит? – хмыкнул Гарри и сжал губы. Бросил на Гермиону полный обиды и горечи взгляд, отчего ее сердце сразу сжалось, и она тут же пожалела о том, что сказала. – Значит, Дамблдор во мне ошибся. И ты? Ты тоже сомневаешься во мне?
- Нет, Гарри, нет, прости, я ведь совсем не это имела в виду… - затараторила Гермиона, но он вдруг резко поднялся, заставив ее замолчать.
- Боюсь, из нас двоих только твои предрассудки мешают тебе увидеть истину. Не всех преступников можно оправдать, Гермиона. Не все Пожиратели Смерти добрые и мягкие, как тебе могло показаться. Но все они – жестокие убийцы и палачи. Как и большинство слизеринцев, впрочем.
Гермиона закусила губу, чтобы не расплакаться. «Гарри! Как ты можешь, Гарри?! Я ведь на твоей стороне…»
- Извини, мне нужно подышать свежим воздухом. Обдумать, что нам с Роном теперь предстоит делать, - сказал Гарри, проходя к дверям кухни.
- Вам с Роном? – выдавила Гермиона ошеломленно.
- Да, - кивнул Гарри. – У тебя ребенок, Гермиона. Ты больше не можешь искать крестражи вместе с нами.
- Нет, Гарри, я… постой!
Но он уже не слушал. Прихватив с вешалки клетчатое пальто Билла, он вышел из коттеджа в тихий старый сад на холме над морем.



Утром шестого февраля Драко с тяжелым чемоданом в руках и с немалой тяжестью на душе покинул Малфой-мэнор через каминную сеть. Несколько минут мимо юноши проносились чужие незнакомые камины, мелькали какие-то комнаты, но вот, наконец, кружение остановилось, и Драко оказался в хорошо знакомом кабинете, круглом и светлом, с портретами по стенам и возвышением напротив двери. На возвышении стоял стол, а за столом сидел директор Снейп и что-то быстро писал на длинном свитке пергамента. Свиток, исписанный его убористым почерком, уже наполовину свесился со стола, но Снейп продолжал упорно скрипеть пером. Драко из чистого любопытства вытянул шею, пытаясь прочесть хоть что-нибудь, но из камина не было видно ни буковки, текст сливался в сплошную темно-синюю массу.
- А, это вы, мистер Малфой, - заметив Драко, недовольно пробормотал Снейп. – Добро пожаловать.
- Доброе утро, профессор Снейп, - сдержанно поздоровался Драко.
- Будьте добры, отряхните золу с мантии, не выходя из камина, мистер Малфой, - не отрываясь от пергамента, строго сказал Снейп. – Не портите антикварный ковер.
Драко перевел взгляд на потертый ковер на полу перед камином и только скептически усмехнулся. Похлопал себя по плечам, стряхивая золу и остатки Летучего пороха, затем выудил из внутреннего кармана мантии волшебную палочку Нарциссы (мать одолжила ему свою палочку, так как палочка Хвоста в его руках решительно отказывалась выполнять даже простейшие заклинания), взмахнул ею, подняв чемодан в воздух, и шагнул из камина в директорский кабинет. Он уже собирался молча проскользнуть мимо Снейпа к двери, но тот вдруг резко встал и окликнул Драко:
- Одну минутку.
Драко нехотя задержался. Снейп торопливо свернул пергамент, взмахом волшебной палочки перевязал его черной шелковой ленточкой и протянул Драко. Малфой непонимающе уставился на свиток, а Снейп пояснил:
- Передайте это вашему декану, профессору Слизнорту, мистер Малфой. Если вас, конечно, не затруднит.
Драко равнодушно кивнул, забрав свиток из рук Снейпа.
- Конечно, профессор. Как скажете.
Снейп скривил губы в подобие улыбки. Не прощаясь, Драко покинул его кабинет и направился в подземелья к Слизнорту.
Ему было совсем не по пути, гостиная старост была в другой стороне, но Драко решил прогуляться по школе, раз уж выпала такая возможность. Ему до дрожи в руках хотелось встретить кого-нибудь из друзей Гарри. Рассказать, что Мальчик-Который-Выжил все еще в строю, что неубиваемый Поттер живее всех живых, и что у него явно есть план по уничтожению Темного Лорда. Конечно, Драко прекрасно понимал, что ни один гриффиндорец даже близко его к себе не подпустит, но было чертовски приятно чувствовать себя куда более осведомленным, чем вся Армия Дамблдора вместе взятая.
Проходя мимо дверей Большого Зала, Драко мельком увидал Лонгботтома, но подходить не стал – за последние полгода с этим гриффиндорцем у него сложились достаточно напряженные отношения. Лучше всего было бы встретиться с Уизли, но Драко понимал, что это невозможно. После того, как Пожиратели смерти и сам Темный Лорд убедились в том, что Рон Уизли скрывался вместе с Гарри Поттером, Джинни было опасно оставаться в Хогвартсе. И Драко мог представить единственный способ укрыться в школе, по которой беспрестанно шастают старосты-слизеринцы и Пожиратели смерти. Выручай-комната.
«Надо будет при случае сходить на восьмой этаж, - подумал Драко, усмехнувшись. – Может быть, встречу кого-нибудь из этих горе-конспираторов».
Уже спускаясь в подземелья, Драко вдруг поймал себя на мысли, что с самого приезда думает о встрече с гриффиндорцами, а о собственных друзьях-слизеринцах в голове не промелькнуло ни одной мысли, хотя сейчас он направлялся как раз к слизеринской гостиной. «Проклятье Гриффиндора, - про себя выругался Малфой, – похоже, действительно существует!»
У двери общей гостиной Слизерина Драко остановился и в раздумьях потоптался на месте. Пароля он теперь не знал, да и не мог толком понять, хочет ли попасть внутрь или нет. Им вдруг овладело чувство, словно от однокурсников его отделяла не только потайная дверь, а огромное, непреодолимое пространство, целая Вселенная, которая пугала и ошеломляла его своими размерами. Она была темна и незнакома, но он уже вступил в ее пределы, и пути назад не было. Драко Малфой перестал быть слизеринцем в полном смысле этого слова.
Из-за угла послышался переливчатый смех и милое щебетание, а затем показалась странная на взгляд Драко парочка – Пэнси Паркинсон в обнимку с Блейзом Забини. Не заметив Драко, они остановились у поворота коридора друг напротив друга, хихикая над какой-то только что прозвучавшей шуткой. Блейз взял Пэнси за руки и с легким смущением заглянул в ее глаза, а та резко перестала хихикать и замерла в ожидании. Драко в изумлении округлил глаза, прекрасно представляя, что за этим последует, и, не желая настолько глубоко вникать в личную жизнь друзей, поспешил кашлянуть, чтобы дать им знать о своем присутствии.
Блейз вздрогнул и обернулся, Пэнси ойкнула и залилась краской.
- О, Драко, - пробормотал Блейз смущенно. – Привет.
- Ты уже вернулся? – Пэнси справилась с собой гораздо быстрее своего бойфренда, легонько отодвинула его в сторону и направилась к Драко. – Как все прошло?
- Отлично, - сухо ответил Драко.
- Отлично? – скептически хмыкнул Блейз, также подходя поближе. – И все? Никаких подробностей?
- Какие подробности тебе еще нужны? – нахмурился Драко. – В утреннем «Пророке» они не достаточно красочны и аппетитны?
- Ну, я-то хочу услышать историю от виновника торжества, - сузил глаза Блейз.
- Не сегодня, - тряхнул головой Драко. – Я не в настроении рассказывать сказки.
- Еще не оправился от радостного шока? – хихикнула Пэнси, подхватив Драко под локоть. – «Пророк» пестрит колдографиями с церемонии. Астория была… м-м-м… очаровательна.
Заметив проблеск плохо скрываемой ненависти во взгляде Драко, Пэнси удовлетворенно усмехнулась и защебетала еще более воодушевленно:
- Поздравляю новоиспеченного жениха! Думаю, тебе не терпится увидеться с невестой, ты ведь ради этого пришел к нашей гостиной?
- Что? – слегка оторопело спросил Драко, а затем поспешно кивнул. – Да, конечно. Я вижу, ты тоже не скучала? – желая перевести тему, спросил он.
Пэнси хитро прищурилась, отпустила руку Драко и немедленно повисла на Блейзе.
- Я все думала, как тебе об этом сказать, - с донельзя довольной улыбкой протянула она. – Мы с Блейзом теперь вместе. Мы встречаемся.
- Я заметил, - криво усмехнулся Драко.
- Надеюсь, ты не против? – осторожно спросил Блейз.
- Почему я должен быть против? – сделав вид, что искренне удивлен, спросил Драко. – И потом, какое это имеет значение? Я человек практически женатый, так что вам не обязательно обращать внимание на какое бы то ни было мое мнение. Увы, я не имею права претендовать на руку и сердце ни одного из вас, так что… - Драко развел руками, как бы подводя итог сказанному.
Блейз несколько мгновений с непониманием смотрел на друга, пытаясь понять, насколько серьезно тот говорил, а затем неуверенно захихикал. Пэнси подхватила. Драко и сам не смог сдержать улыбки, глядя на смеющихся друзей.
- Посмотрите-ка, - воскликнула Пэнси, - кажется, к Драко Малфою возвращается чувство юмора. Значит, не все еще потеряно!
- Верно! – подхватил Блейз. – Эй, чего это мы торчим посреди коридора? Может, зайдем?
- Нет! – вскрикнул Драко прежде, чем успел осознать это. Пытаясь сгладить впечатление, он кашлянул и сбивчиво произнес: - Нет, не сейчас. Мне…мне нужно… - тут он опустил глаза, пытаясь найти оправдание своему отказу, и увидел свиток пергамента, который все еще сжимал в руках. От сердца тут же отлегло. – Мне нужно к Слизнорту! – почти с восторгом воскликнул Драко, поднял пергамент повыше и помахал им перед носом у друзей, а затем изо всех сил постарался изобразить на лице искреннее сожаление. – Снейп послал. Будто я ему домовой эльф какой-то!
- Угм… - кивнула Пэнси. От Драко не укрылся явный скепсис в ее голосе. – Что ж, заходи позже. Поболтаем, пожуем шоколадных котелков.
- Хорошо, - кивнул Драко. – Я пойду. До встречи.
- Не опоздай на трансфигурацию, - подсказала Пэнси.
От этих ее простых и таких привычных слов про уроки у Драко засосало под ложечкой. Как же он, все-таки, в действительности стал далёк от всего этого! Просто до невозможности далёк! От этой мысли стало невыносимо тоскливо. Глянув на сияющее лицо подруги, все еще цепляющейся за руку донельзя довольного Блейза, Драко не смог сдержать завистливого вздоха. Они ведь даже не догадываются, как это здорово – просто иметь возможность держать друг друга за руки и ни от кого не скрывать своего счастья. Тут же едва заметная улыбка тронула уголки губ Драко, и он, сам того не ожидая, сказал:
- Вы хорошо смотритесь вместе.
- Приятно слышать, - привычным полупрезрительным-полускучающим тоном протянула Пэнси, хотя и на ее лице промелькнула довольная улыбка.
Драко кивнул и уже повернулся, было, чтобы уйти, но задержался на мгновение, вновь взглянул на друзей и со всей искренностью и дружелюбием, на которые был способен, произнес:
- Я рад за вас. Честно. Поздравляю.
- Спасибо, - с легким удивлением в голосе откликнулся Блейз.
- Что ж, увидимся на трансфигурации, - поспешно проговорил Драко.
- Пока, - махнул рукой Блейз, а Пэнси только коротко кивнула.
Со смешанным чувством Драко покинул коридор перед гостиной Слизерина и направился к кабинету Слизнорта. На душе скребли кошки. Впрочем, пытался утешить себя Драко, скоро ему не придется придумывать причины и искать поводы, чтобы держаться подальше от своих бывших друзей и новоявленной невесты. Наступала самая горячая пора подготовки к экзаменам. Драко будет вынужден надолго запереться в кабинете зельеварения, чтобы изготовить пресловутое Зелье Обмена, которое должно стать его «билетом в науку». Конечно, Драко это нужно было меньше всего, и само упоминание о Зелье вызывало в душе клокочущую ярость, но это было гораздо меньшей проблемой, чем необходимость видеться с Асторией в стенах Хогвартса. Достаточно того, что им придется время от времени пересекаться в коридорах и Большом зале между занятиями. Так что в какой-то степени Драко был даже рад, что теперь ему придется проводить больше времени в компании Слизнорта.
Незаметно для себя Драко оказался перед дверью кабинета профессора зельеварения. Вздохнув, Малфой собрался с силами и уверенно постучал в дверь.
Слизнорт открыл ее секундой позже, будто нарочно поджидал Драко. Увидав на пороге своего кабинета старосту в дорожной мантии и с чемоданом в руках, профессор слегка удивленно приподнял брови, но все же довольно добродушно произнес:
- Добрый день, мистер Малфой. Что вас привело ко мне в столь неурочный час? Вы, похоже, только что вернулись в школу из своей… гхм… поездки…
Драко проигнорировал скептическую усмешку профессора и протянул ему свиток пергамента.
- Профессор Снейп просил меня передать это вам, - сказал он.
- О! – Слизнорт принял послание и с гораздо более дружелюбным выражением закивал. – Премного благодарен.
Развернув свиток тут же, при Драко, Слизнорт пробежал глазами первые строчки и с явным недовольством нахмурился.
- Хмм… - пробормотал зельевар. – Хм-хм… Это весьма странно, доложу я вам…
- Что странно, профессор? – не сдержал любопытства Драко.
- Здесь речь идет о вас, мистер Малфой.
- Обо мне? – с недоумением спросил Драко.
- Да, - кивнул Слизнорт. – Профессор Снейп, оказывается, весьма заинтересовался вашей курсовой работой. Он желает посетить наши с вами индивидуальные занятия. В пятницу на будущей неделе.
Драко едва не поперхнулся, услышав такое. Вот так новости! И что, интересно, Снейпу понадобилось от него и его недоваренного Зелья Обмена? Неужели директор что-то пронюхал? Или же просто желает сунуть свой длинный нос в дела Драко, чтобы держать все под контролем? Как бы то ни было, это заявление вызывало массу подозрений, и, судя по лицу Слизнорта, тот так же был не в восторге от просьбы директора.
- Хм… - пожевал губы зельевар. – Что ж, отказать я, увы, не могу… Значит, нужно все подготовить в лучшем виде. Как вы считаете, мистер Малфой?
Драко уставился на Слизнорта с непониманием и лишь пожал плечами.
- Да, - кивнул профессор. – Я тоже так думаю. Сегодня вы явитесь, как обычно?
Честно говоря, сегодня Драко не испытывал ни малейшего желания заниматься зельями, с гораздо большей охотой он заперся бы в своей спальне и провалялся в постели до следующего утра, но, похоже, выбора у него, как обычно, не было.
Поспешно кивнув, Драко сказал:
- Да, я приду в семь. Зелье уже почти готово, и работу я прерывать не собираюсь.
- Похвально, похвально, - довольно заулыбавшись, сказал Слизнорт. – Что ж, жду вас в семь. Поторопитесь на занятия, мистер Малфой, - и закрыл дверь.
Драко ничего не оставалось, как развернуться и пойти прочь от кабинета в сторону выхода из подземелий. Ему предстояло подняться наверх, в комнату старост, оставить там вещи и переодеться к занятиям.
С возвращением в Хогвартс, мистер Малфой. Добро пожаловать…



В стенах уютного гостеприимного коттеджа Билла и Флер Гарри, Рон и Гермиона провели уже пару дней. Почти незаметно, но совершенно неотвратимо жизнь беглецов изменилась и потекла по иному, более размеренному руслу, отчего казалось, что никакой Войны на самом деле нет, и все месяцы скитаний были лишь страшным сном.
Однако Гарри не покидало смутное беспокойство. Он никак не мог убедить себя в том, что поступил правильно, позволив Волдеморту забрать Бузинную палочку. Ведь от этого мог зависеть исход всей борьбы, всего, на что они надеются. Никогда раньше Гарри не выбирал бездействие. Его переполняли сомнения, а Рон не упускал случая выразить эти сомнения вслух.
- А если Дамблдор хотел, чтобы мы вовремя расшифровали знак и успели забрать палочку? Что, если это и была проверка, достоин ли ты владеть Дарами Смерти? Гарри, если это на самом деле Бузинная палочка, как же мы теперь справимся Сам-Знаешь-с-Кем?
Ответа у Гарри не было. Временами он начинал думать, что просто подвинулся умом, позволив Волдеморту без помех взломать гробницу Дамблдора. Он даже толком не мог объяснить, почему так решил. Каждый раз, когда Гарри пытался восстановить цепь рассуждений, которая привела его к этому выбору, они казались всё слабее.
Что самое странное, поддержка Гермионы выбивала его из колеи не меньше, чем сетования Рона. Вынужденная признать существование Бузинной палочки, она теперь твердила, что это предмет злой магии, что способ, каким её получил Волдеморт, отвратителен, и даже думать об этом невозможно.
- Ты ни за что не сделал бы так, Гарри, — повторяла она без конца. — Ты не смог бы разрушить гробницу Дамблдора!
Но почтение к мёртвому телу значило для Гарри гораздо меньше, чем страх, что он неправильно разгадал планы, составленные Дамблдором при жизни. Гарри выбрал свой путь, однако постоянно оглядывался назад, гадая, верно ли прочитал знаки. Вдруг нужно было выбрать другую дорогу? Временами на него снова накатывала невероятная злость на Дамблдора. Почему он не объяснил всё как следует, пока был жив?
На третий день пребывания в «Ракушке» Гермиона снова попыталась осторожно вытащить Гарри на разговор о Дамблдоре и Снейпе. У него не было на это ни малейшего желания, но она настаивала, и у Гарри не оставалось иного выхода, кроме как скрепя сердце выслушать ее доводы.
- Понимаю, Гарри, ты не желаешь слышать ничего о Снейпе. Но я тут подумала… Тебе, наверное, нужно это знать. Когда в моем «погружении» портрет Дамблдора говорил с Северусом, то сказал, что не видит ничего ужасного в поступке Сам-Знаешь-Кого. Дамблдор сказал, что предполагал это. Он знал, что Сам-Знаешь-Кто придет за палочкой. И еще он уверен, что это никак не повлияет на исход нашей борьбы.
- Дамблдор много чего предполагал, Гермиона, - не глядя на подругу, процедил Гарри. – Только мы по-прежнему продолжаем блуждать в темноте. И посоветоваться нам не с кем. По крайней мере, со Снейпом я уж точно не стану беседовать.
Гермиона тяжело вздохнула, но все же на время отступила, предоставив Гарри возможность самому все обдумать.
А Гарри погрузился в мрачные размышления. К его вящему неудовольствию, он все чаще начал ловить себя на мысли, что в рассуждениях Гермионы насчет Снейпа есть рациональное зерно. Гарри старательно гнал от себя эти мысли, но они продолжали упорно стучаться в его сознание, как назойливые мухи. Это его несказанно злило, и, чтобы отвлечься от бесконечных самокопаний, Гарри предпочел с головой окунуться в разработку следующего этапа их важной миссии по поиску крестражей – проникновения в банк «Гринготтс». При этом он старался как можно меньше вовлекать в это Гермиону, так что большинство разговоров проходило с Роном где-нибудь в темном уголке старого сада. Гермиона сердилась, бросала на Гарри полные обиды и разочарования взгляды, но он делал вид, что не понимает ее угрюмого молчания. Сейчас гораздо важнее было не то, чтобы Гермиона перестала дуться, а то, чтобы она и ее ребенок остались в безопасности.
Рон, напротив, с каждым днем выглядел все более довольным жизнью, и это было связано не только с тем, что теперь он был сыт и спал на удобной софе в теплом коттедже вместо продавленной койки в продуваемой всеми ветрами старой палатке. Гарри мимоходом заметил, что Рон как-то уж слишком бодр и весел, на что тот только загадочно усмехнулся и сказал:
- Жизнь продолжается, Гарри! Жизнь продолжается!
Его все чаще можно было заметить в обществе Луны. Светловолосая равенкловка с радостью делилась с Роном своими фантастическими гипотезами о волшебных существах и растениях, а он, на удивление, слушал ее внимательно и даже порой что-то переспрашивал. На пятый день Гермиона, после обеда отдыхающая в гостиной с Антаресом на руках, даже стала свидетелем одного такого разговора. Луна и Рон вернулись в дом с улицы, с намокшими от дождя волосами и охапками плавника в руках.
- И крошечные ушки, - тараторила Луна, - папа говорит, как у бегемота, только фиолетовые и мохнатые. А если хочешь их позвать, надо напевать какую-нибудь мелодию, только не очень быструю, лучше всего – вальс…
- Вальс? – удивленно переспросил Рон. – Не думаю, что у меня получится напеть вальс…
Луна тихо засмеялась, и лицо Рона тут же расплылось в довольной улыбке. Вместе с Луной они понесли топливо в гостиную.
- …а если ты как-нибудь нас навестишь, я покажу тебе рог, - продолжила Луна.
Рон торопливо кивнул, явно воодушевленный идеей побывать у Луны в гостях.
- Папа мне о нем писал, только я его еще не видела, потому что Пожиратели смерти сняли меня с «Хогвартс-экспресса» и я так и не попала домой на Рождество, — сказала Луна, помогая Рону укладывать топливо в камине.
- Луна, мы же тебе рассказывали, - встряла в разговор Гермиона. – Рог взорвался. Это был рог взрывопотама, а никакого не морщерогого кизляка…
- Нет, это был определенно рог кизляка, - безмятежно отозвалась Луна. – Папа подробно его описал. Наверное, он уже восстановился, они ведь замечательно умеют самоисцеляться.
Гермиона только покачала головой. Рон бросил на подругу испепеляющий взгляд, и Гермиона предпочла закончить спор и заняться сыном.
- И чего ты к ней вечно придираешься? – прошипел Рон, проходя мимо Гермионы к выходу.
Она вскинула голову, но ответить не успела – он уже скрылся за дверью.
Тем же вечером все обитатели коттеджа, кроме гоблина, собрались в маленькой кухоньке за чашечкой чая и мирной беседой. Гермиона спустилась в кухню вместе с малышом, и девчонки по очереди принялись его убаюкивать, охать, восхищенно вздыхать и сюсюкать, чем вызвали бурное негодование среди мальчишек. Наконец, Антаресу и самому, похоже, надоело, что его без конца передают из рук в руки, тискают и вообще обращаются с ним крайне неподобающим образом; разинув беззубый рот, малыш отчаянно разревелся. Гермионе пришлось поспешно откланяться и удалиться наверх, в гостевую комнату.
Когда она, спустя добрых три четверти часа, смогла, наконец, убаюкать сына, голоса в кухне уже стихли, все ребята разбрелись каждый по своим делам. Едва слышно вздохнув, Гермиона как можно более тихо достала свою бисерную сумочку из прикроватной тумбочки и вытащила из нее первую попавшую в руки книгу. Это оказался ветхий том в черном кожаном переплете с золотым тиснением: «Природная знать. Родословная волшебников». Слабо улыбнувшись, Гермиона уселась на стул у окна и открыла книгу. Перелистала пожелтевшие от времени страницы, выискивая взглядом знакомое слово, и, наконец, наткнулась на него ближе к концу объемного фолианта.
Вверху страницы в круглой вычурной виньетке красивым шрифтом с завитушками была выведена фамилия «Малфой». Под ней на три следующих листа раскинулось фамильное древо с множеством ветвей. Гермиона провела пальцем по строчкам, вчитываясь в старинные, порой слегка забавные, но в большинстве своем просто чуждые обывательскому слуху имена. Были среди них Этельред и Хардекнуд, Эвдерик и Бертемунд, Лаубод и Агерад и множество иных имен тех, кто давно покинул этот мир, оставшись лишь чернильной строчкой в толстой старой книге. В конце третьей страницы фамильное древо заканчивалось на разветвлении нескольких имен, среди которых значилось имя Абраксаса и его сына Люциуса. Гермиона мысленно продолжила незаконченную ветвь, в воображении дописав за именем Люциуса – «Драко». Тут же невольная улыбка тронула ее губы. Погладив страницу, будто это было чье-то родное лицо, Гермиона откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Перед ее внутренним взором возник знакомый образ высокого статного юноши со светлыми волосами и светлыми глазами, со вздернутым подбородком, с видом превосходства на лице, слегка надменном, слегка скучающем. Почему она вспомнила именно этот его образ – неизвестно, ведь ей был знаком и другой Драко – любящий, нежный, с горящими глазами и теплой улыбкой на тонких губах. Странный червячок беспокойства шевельнулся в сознании девушки. Да, она соскучилась по нему. Да, она его простила, несмотря на все, что он совершил. Но что-то определенно не давало ей покоя, какая-то мысль, которую она даже не решалась подумать, потому что тогда предстояло бы держать ответ перед самой собой. В глубине души она знала, что за темная материя поселилась в уголке ее сознания – ревность. Гермиона банально ревновала Драко, ведь он, если верить новостям в «Ежедневном пророке», собирался жениться на другой девушке. Возможно, эта новость уже и не имеет отношения к реальности, возможно, Драко уже отказался от помолвки и, тоскуя, живет в Хогвартсе и ждет встречи с Гермионой. Она этого не знала, так как свежих новостей в коттедж «Ракушка» никто давно не приносил. Но беспокойство продолжало одолевать девушку, почему-то она никак не могла до конца поверить в искренность признаний Драко Малфоя. Ей хотелось подтверждения, гарантий, уверенности. Увы, получить их было неоткуда. Вздохнув, Гермиона закрыла лежащую на коленях книгу, словно захлопнула дверь в собственном разуме, и поднялась со стула.
Тут в дверь тихонько постучали. Опасаясь, что Антарес может проснуться от шума, Гермиона поспешила положить книгу на подоконник и на цыпочках прокрасться к двери.
За дверью стоял, переминаясь с ноги на ногу, Рон. Он был явно чем-то встревожен, и это не укрылось от взгляда Гермионы. Девушка с волнением прошептала:
- В чем дело?
Рон глянул на нее с каким-то странным выражением и тихо спросил:
- Мы можем поговорить?
Гермиона торопливо кивнула, но тут же отрицательно покачала головой:
- Не здесь. Эни только что уснул.
- Ясно, - отозвался Рон. – В сад?
- В сад, - согласилась Гермиона, осторожно вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Вместе с Роном они спустились по лестнице в крохотную прихожую, прошмыгнули мимо гостиной, из которой доносились треск огня в камине и тихие голоса Гарри, Билла и Луны, захватили с вешалки мантии и вышли из коттеджа в сад.
Гермиона накинула на плечи мантию и поежилась – к вечеру с моря подул промозглый ветер, пробирающий до костей, и, после тепла уютной комнаты в коттедже, гулять по старому саду под порывами ветра не было никакого желания.
- О чем ты хотел поговорить? – сразу перешла к делу Гермиона, строго взглянув на друга.
Рон несколько мгновений колебался, подбирая слова, зачем-то поднял с земли сухую ветку и принялся вертеть ее в руках, будто волшебную палочку.
- Давай пройдемся, - предложил он, наконец. – Мне на ходу лучше думается.
Гермиона только пожала плечами. Рон любезно подставил подруге локоть, и она оперлась на него. Вдвоем они зашагали вдоль низкой ограды сада, стараясь держаться в черте защитных заклинаний. Рон молчал, явно обдумывая то, что собирался сказать, а Гермиона изо всех сил сдерживалась, чтобы не начать его поторапливать. Наконец, тяжело вздохнув, Рон спросил каким-то слишком бодрым голосом:
- А дела-то вроде налаживаются, а, Гермиона?
Она подняла на друга недоумевающий взгляд.
- Ну… - протянул Рон, почему-то стараясь не смотреть ей в глаза. – Медальон уничтожен, и мы знаем, где находится следующий крестраж. Нас не убили и не сдали Сама-Знаешь-Кому… Мы даже смогли вытащить из поместья Малфоев Олливандера и Луну… Так что, кажется, дела у нас идут неплохо, как думаешь?
Гермиона только сдержанно кивнула, понимая, что Рон всего лишь выдал ей предисловие к своей основной речи.
- Так вот… - снова вздохнул Рон и замялся, принялся крутить в руках прутик, пока не сломал его. Вздрогнув от резкого хруста, отбросил прутик в сторону и засунул руки глубоко в карманы брюк. Все так же глядя куда-то поверх головы Гермионы, сказал: - Дело в чем… Я, конечно, понимаю, что это самое настоящее свинство… И ты имеешь полное право на меня обидеться и даже напустить канареек… Только в последнее время все так резко переменилось, этот наш плен, и то, что ты встретилась с Малфоем, и теперь у вас с ним есть ребенок… А я, честно признаться, не горю желанием с ним тягаться, тем более что ты его, похоже, простила… И потом… Извини, ты знаешь, я тебя обожаю, Гермиона, я тебя люблю всей душой, вот только… как…
- Как сестру, я знаю, - с понимающей улыбкой кивнула Гермиона. Она уже прекрасно знала, о чем Рон пытается ей сказать. – Не переживай так, Рон. Я все понимаю. Я же вижу, как ты смотришь на Луну. Она замечательная девушка, я очень рада, что вам с ней удалось встретиться.
- Правда? – не то растерянно, не то обрадовано спросил Рон.
- Правда, - кивнула Гермиона и улыбнулась еще шире. – И, кроме того, как ты сам верно заметил, теперь у нас с Драко есть сын, и это хоть к чему-то, да обязывает, так что… - глубоко вздохнув, Гермиона взяла Рона за руки, заставив его повернуться к ней и посмотреть в глаза. – Рональд Уизли! Я с превеликим удовольствием и пожеланием всего наилучшего в твоей личной жизни освобождаю тебя от необходимости держать данное мне слово! Можешь считать, что никакого предложения никогда не было. И даже не смей думать, что я буду обижаться на это. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, Рон.
Уши Рона слегка порозовели. Не найдя, что ответить, он только с облегчением кивнул.
- Спасибо тебе за все, - сказала Гермиона и вдруг обняла Рона за талию и прижалась щекой к его груди. – Ты мой самый лучший друг.
Рон улыбнулся и обнял Гермиону в ответ.
- А ты – моя лучшая подруга, - сказал он. – Навсегда.
- Навсегда, - подхватила Гермиона.
Пару минут они так и стояли, обнявшись, пока, наконец, Рон не почувствовал, как Гермиона дрожит от холода.
- Пойдем-ка в тепло, - сказал он строго. – А не то еще заболеешь.
Гермиона кивнула. Под руку с Роном они направились к дверям коттеджа.
В вышине над их головами серые тучи расступились, и в появившемся просвете замерцала первая вечерняя звезда.



В пятницу в семь часов вечера, не испытывая ничего, кроме безмерной усталости, ноющей боли во всем теле и непреодолимого желания превратиться в маленькую улитку и закупориться в раковину, Драко Малфой направился в кабинет зельеварения на встречу с профессором Слизнортом. Сегодня ему предстояло провести сложную процедуру по добавлению последних ингредиентов, и Драко слегка нервничал, хотя и понимал, что приготовление действенного Зелья Обмена вряд ли получится у него, обычного семикурсника, и что волноваться, в общем-то, бессмысленно. Но работу нужно было доделать, чтобы получить отметку за курсовую, которая определит качество будущего диплома волшебника. Правда, Драко в последнее время мало волновали оценки в дипломе, и это было даже забавно, ведь раньше быть отличным учеником, лучшим из лучших, было для него делом чести. Теперь же подготовка к экзаменам стала лишь досадной рутиной. Его занимали совсем другие мысли. Он думал о Гермионе и Антаресе, постоянно прокручивал в голове воспоминания о тех коротких мгновениях, которые успел провести с ними, тех словах, которые сказал, и тех, которые сказать не смог. Он тревожился о её безопасности и надежности убежища, в котором она скрывается. Скрывается ли? Вдруг она уже снова отправилась в очередное скитание с Поттером? Нет, она не могла так поступить. Ведь теперь у неё есть Антарес, её сын. ИХ сын…
От этой мысли Драко на непродолжительное время становилось очень тепло и радостно, и странная дрожь охватывала его. Но это волнительное чувство быстро проходило, снова сменяясь беспокойством и бесконечными размышлениями о том, чего он при всём желании не мог узнать. Как она? Что с ней? Увидит ли он её снова?..
Другой проблемой, преследующей Драко не хуже гончей, взявшей след, была мысль о том, что Темный Лорд не оставит в покое его родителей и ни за что не простит им допущенную оплошность с Поттером. Хоть мать и молчала об этом (а Люциус и подавно), но Драко всем своим существом ощущал, что Волдеморт подверг верного соратника Малфоя и его жену страшным пыткам. Еще бы! На его глазах они упустили Гарри Поттера! От этой мысли Драко хотелось порвать четырехглазого на кусочки, если только он когда-нибудь встретится на пути. Сначала – его, а потом и самого ненавистного Лорда…
Отправляясь в Хогвартс, Драко видел в глазах провожающей его Нарциссы такую глубокую печаль и отчаяние, что сердце кровью обливалось. Из её письма, которое она прислала с филином вчера вечером, Драко понял, что Волдеморт снова наведался в поместье. И, конечно же, не оставил хозяев дома без своего пристального внимания. О каком «внимании» шла речь в письме, Драко не нужно было объяснять. Образ мучимой Заклятием пытки Нарциссы, распростершейся на полу гостиной Малфой-мэнора, с легкостью всплывал в сознании Драко, стоило об этом подумать. Он изнывал от бездействия, отчаяния и собственной беспомощности. Он хотел бы всё изменить и помочь родителям. Но не знал, как это можно сделать, поэтому, чтобы не страдать понапрасну, просто старался отгонять от себя навязчивые видения, по максимуму забивая голову школьными заботами.
Слизнорт уже ожидал Драко в кабинете. Зелье Обмена, которое необходимо было постоянно варить на медленном огне, стояло в углу кабинета на зачарованной горелке и потихоньку бурлило в медном котле. От Зелья поднимался едва заметный прозрачный парок, но тут же снова оседал на поверхность, подчиняясь наложенному на котел заклинанию. Драко сдержанно поздоровался с профессором, прошел к котлу и вынул из школьной сумки сверток с порошками экзотических растений, необходимыми для завершения зелья. Сегодняшний сеанс был весьма волнительным еще и потому, что на нем обещал присутствовать сам директор Хогвартса. Странно, что его еще не было в кабинете, ведь Снейп редко позволял себе опаздывать, если только его не задержало какое-либо дело чрезвычайной важности.
Драко бросил взгляд на Слизнорта и заметил, что тот так же нервно поглядывает на часы в ожидании визита директора. Видимо, профессору такая внезапная проверка была совсем не по душе, и Драко даже мог понять, почему – ведь раньше Снейп был учеником Слизнорта, а теперь приходит к нему с инспекцией. Какой, должно быть, удар по самолюбию испытал Гораций, получив утром письмо! Подумав так, Драко непроизвольно усмехнулся одним уголком губ. Сняв заклятие с поверхности котла, юноша развернул сверток с порошками и приступил к работе.
Но стоило ему начать тонкой струйкой всыпать в зелье толченые травы, как в дверь кабинета раздался настойчивый стук, заставивший вздрогнуть обоих – и Драко, и профессора. Слизнорт подскочил со стула и резким пружинистым шагом направился к двери. Драко даже не поднял головы – он не мог отвлекаться, чтобы не нарушать процедуру изготовления зелья, да к тому же видеть Снейпа у него не было ни малейшего желания.
Впрочем, не видеть фигуру директора в извечной черной мантии он тоже не мог. Едва переступив порог кабинета, безмолвный Снейп черной фурией промчался по всем углам, а затем остановился у преподавательского стола.
- Добрый вечер, профессор Слизнорт, - процедил Снейп без намека на дружелюбие. – Вижу, вы с должным рвением отнеслись к моей просьбе привести кабинет в порядок.
Боковым зрением Драко заметил, как Слизнорт растерянно кивнул, пытаясь протиснуться мимо директора к креслу за столом.
- Вы просили об этом в начале года, директор, - промолвил профессор с нотками обиды в голосе. – Конечно, я отнесся к вашему поручению со всей…
- Здесь многое изменилось, - перебил Снейп нетерпеливо. – Вы избавились от стеллажей с рукописями?
- Я посчитал, что рецепты надежнее хранить в…
- Отлично, - почти сквозь зубы прошипел Снейп. Похоже, его мало интересовало бормотание Слизнорта. – Котлы так же содержатся в порядке.
- Конечно, - начал потихоньку закипать Слизнорт. – Я ведь…
- Что ж, думаю, итоговые отметки ваших студентов по СОВ и ЖАБА будут превосходны, как обычно, - слегка повысив голос, продолжил Снейп. – Вы согласны?
Драко даже оторвался от своего занятия и поднял голову от котла, чтобы взглянуть на разгорающуюся склоку, но увидел лишь предельно растерянное и обиженное выражение на лице Слизнорта и презрительно вздернутый подбородок Снейпа. «Интересно, почему он до сих пор не подошел ко мне? – подумал Драко при этом. – Он ведь собирался посмотреть, как я варю Зелье».
Кажется, Снейп и сам вспомнил, зачем пришел в кабинет зельеварения. Отвернувшись от невнятно мычащего Слизнорта, он медленно подошел к Драко, глядя куда-то поверх его головы.
- Добрый вечер, профессор Снейп, - сдержанно поздоровался Драко.
Снейп не ответил. Бросил взгляд на сверток в руке слизеринца, затем – на котел, наполненный перламутровой бурлящей жидкостью, и скривился, как от зубной боли. Наконец, он посмотрел прямо на Драко и спросил:
- Почему вы решили варить это зелье, мистер Малфой?
Драко был слегка обескуражен вопросом, но быстро собрался с мыслями и приготовился выдать Снейпу ту же тираду о неразделенной любви к науке и жажде всемирной известности, какую скормил Слизнорту в начале прошлого семестра. Но Снейп не дал ему вставить ни слова:
- Вы ведь знаете, какими свойствами обладает данное зелье? Знаете, что по правилам экзаменационной комиссии вы должны будете доказать его действенность?
Драко сглотнул, чувствуя угрозу в голосе профессора, но все же кивнул.
- Вы понимаете, к каким последствиям может привести любая ошибка в изготовлении данного зелья? – продолжал вопрошать Снейп, вглядываясь в лицо Драко своими черными, как жуки, глазами.
- Да, - слегка дрогнувшим голосом ответил Драко, все еще не понимая причины такого допроса с пристрастием. – Разве нам не разрешено выбирать тему для курсовой самостоятельно?
Снейп проигнорировал этот вопрос. Обойдя котел вокруг, он встал прямо напротив Драко. Теперь серебристый пар, поднимающийся от зелья, застлал образ профессора, сделав его расплывчатым и почти мистическим. Понизив голос, Снейп снова спросил:
- Вы осознаете всю степень ответственности за результат, который будет получен вами в ходе подготовки вашей работы?
- Да, - упрямо ответил Драко, глядя на Снейпа.
- Знаете ли вы, что данное зелье относится к разряду особо опасных, точнее говоря, это одного из самых опасных зелий, которые только знало человечество, и его использование может повлечь за собой необратимые последствия?
- Да.
- Вы понимаете, - тут Снейп слегка наклонился вперед, и его лицо оказалось прямо напротив лица Драко, вынырнув из туманной дымки, словно призрак, - что это зелье может раз и навсегда уничтожить чью-то жизнь? Вы ведь ДОЛЖНЫ это понимать.
У Драко мурашки побежали по коже от этих слов. Вдруг в глубине сознания возникло странное пугающее ощущение, секундой позже облачившееся в слова: «ОН ЗНАЕТ!» Глаза Драко расширились от ужаса.
- Но откуда… - прошептал юноша внезапно пересохшими губами.
Снейп не дал договорить – резко выпрямившись, он уже совершенно обычным, сухим и строгим голосом, произнес:
- Ваша работа крайне амбициозна, мистер Малфой. Вы выбрали весьма специфическое… я бы даже сказал, мифическое зелье для изготовления. По моему мнению, вы замахнулись на проект, с которым справиться не в силах. Я очень надеюсь, что вам хватит мастерства и отваги, чтобы завершить его. Профессор Слизнорт, вне всякого сомнения, оказывает вам всемерную помощь, и я вижу, вы уже довольно далеко продвинулись в своих изысканиях. Но, будучи директором школы, ответственным за жизнь, здоровье и безопасность ее учеников, я вынужден взять вашу работу под особый контроль.
Драко едва не застонал, услыхав подобное. Мало ему контроля отца, Темного Лорда, Астории, Слизнорта – так теперь еще и это! Едва не заскрипев зубами от злости, юноша все же удержался от ответа. А Снейп принялся расхаживать по кабинету и учинил Драко настоящий допрос: начиная с того, какие ингредиенты тот использовал в начале изготовления зелья, и заканчивая количеством помешиваний по часовой и против часовой стрелки в определенные часы в полнолуние. Драко терпеливо отвечал на все вопросы, хоть многие из них и были совсем детскими, из начального курса зельеварения. А Снейп с каждым ответом все больше кривил губы, изливая на Драко галлоны критики. Профессора Слизнорта, пытавшегося вставить словечко в поддержку ученика, Снейп по-прежнему просто игнорировал. Драко крепился, чтобы не выругаться, а Снейп буквально вошел в раж, на голову разбив все доводы и оправдания студента. Драко никак не мог понять, чем заслужил такое отношение, ведь раньше Снейп всегда был на его стороне и не позволял себе так резко отзываться о его способностях к зельеварению. Что же теперь изменилось?
Наконец, все чаши с ядом были исчерпаны, и директор снова остановился у котла, глядя на взмыленного Драко и несчастного Слизнорта.
- Что ж, - изрек он свой вердикт, - судя по всему, вам не мешало бы подтянуть кое-какие разделы зельеварения, мистер Малфой. Для начала, я рекомендую вам ознакомиться с данным списком литературы, - тут Снейп выхватил из-под мантии свиток пергамента весьма внушительного объема. – И на следующей неделе жду вас у себя с полным отчетом о том, как протекает процесс изготовления зелья.
Драко неохотно взял протянутый ему свиток и даже не удостоил директора кивком.
- Всего доброго, - процедил Снейп, кивнул Слизнорту и поспешно удалился, захлопнув за собой дверь.
Слизнорт рухнул в кресло, как подкошенный. Пот стекал по его красному лицу на пышные усы, и профессор торопливо промокнул его платком.
- Уф! – выдохнул он. – Ну и вечер! Ну и вечер!
Драко не мог с ним не согласиться. Со вздохом посмотрел на свиток, в котором, судя по всему, значилось не менее сотни книжных названий, отложил его в сторону и снова принялся за зелье. До конца работы они с профессором не обмолвились и словом. В голове у слизеринца колокольным набатом звучал вопрос: «Что это было?» Ответа на него Драко не знал, но отчетливо ощущал, что Снейп неспроста взялся за это дело. Почему именно зелье Драко привлекло его внимание? Почему не курсовая Пэнси по Обманным Чарам? Или – Крэбба, по Непростительным Заклятьям 18 века? Чем Зелье Обмена так опасно по сравнению с ними? И с чего Снейп взял, что именно Драко должен понимать всю его опасность?
«Он точно знает, - снова подумал Драко, – что я связан с этим зельем. Но что именно он знает, вот вопрос?»
Что ж, похоже, это еще предстояло выяснить.



Гоблин Крюкохват, проведя в раздумьях несколько дней, наконец, дал Гарри положительный ответ. Он согласился помочь Поттеру и Уизли проникнуть в сейф к Лестрейнджам с тем условием, что Гарри отдаст ему меч Гриффиндора. Это обстоятельство несколько удручало, и друзья долго ломали голову над тем, как бы умудриться уговорить гоблина помочь, при этом не лишившись единственного средства, способного уничтожить крестражи. Так и не найдя решения, которое удовлетворило бы все стороны, Гарри предложил пойти на хитрость:
- Скажем ему, что отдадим меч после того, как он проведёт нас в сейф, только не сообщим, когда именно мы это сделаем.
Рон был явно обрадован сообразительностью друга. Гермиона же, оказавшаяся случайным свидетелем разговора, наоборот, встревожилась.
- Гарри, нельзя же так…
- Так мы его правда отдадим, - возразил Гарри, - когда уничтожим все крестражи. Я сам прослежу за тем, чтобы Крюкохват его получил. Я не собираюсь никого обманывать.
- Да ведь на это могут уйти годы! – воскликнула Гермиона.
- Знаю, но он-то не знает. Всё-таки это не вранье… по сути.
- Не нравится мне это, - пробормотала Гермиона.
- Мне тоже, - признался Гарри.
- А по-моему, гениально! – воскликнул Рон. – Пошли, скажем ему.
Друзья поднялись в каморку под крышей. Гарри высказал гоблину своё предложение, тщательно сформулировав его так, чтобы обойти вопрос о времени передачи меча.
- Вы даёте слово, Гарри Поттер, что отдадите мне меч Гриффиндора, если я вам помогу? – спросил гоблин, сверля Гарри взглядом своих хитрых черных глаз.
- Да, - сказал Гарри.
- В таком случае, пожмём друг другу руки. – Гоблин протянул руку.
Гарри пожал её. Затем Крюкохват хлопнул в ладоши:
- Итак, приступим!
Повторялась история с подготовкой вторжения в Министерство. Втроем с гоблином Гарри и Рон принялись разрабатывать очередной план. Они работали в каморке – по требованию Крюкохвата здесь всегда царил полумрак. Они часами просиживали в этой крошечной, похожей на чулан комнатке. Дни летели за днями, складывались в недели, а те – в месяцы. Стоило решить одну проблему, как возникала другая. С каждым днем гоблин внушал друзьям доверия все меньше и меньше, и однажды утром Рон, оставшись с Гарри один на один, выразил свое беспокойство:
- Гарри, боюсь, мы не справимся без Гермионы.
- Не городи ерунды, Рон, - фыркнул Гарри. – Мы уже справляемся.
- Да, но наш план продвигается чертовски медленно, - справедливо заметил Рон. – Уже апрель на носу, а мы все топчемся на месте с Оборотным зельем. Время идет, наши друзья рискуют жизнью, а мы просто…
- Просто развлекаемся, это ты хотел сказать? – нахмурившись, буркнул Гарри.
- Нет, я хотел сказать, что нам нужна помощь, - ответил Рон. – И я имею в виду не помощь Крюкохвата. Гоблинам нельзя доверять, Гарри. Нам нужна помощь волшебника. Билл очень хорошо знаком с работой Гринготтса, он мог бы…
- Нет, Рон, об этом не может быть и речи, - решительно перебил Гарри. – Мы не имеем права посвящать кого бы то ни было в тайну крестражей. Дамблдор ясно дал это понять, когда открыл ее мне.
- Я думал, ты уже не так безоговорочно доверяешь Дамблдору, как раньше, - заметил Рон.
По лицу Гарри пробежала судорога. Шумно вздохнув, он отвернулся, чтобы скрыть от друга шквал эмоций, рвущихся наружу, и сухо произнес:
- То, что Дамблдор был не во всем со мной откровенен, еще не повод не доверять его чутью. Он многое предвидел, Рон, а еще больше спланировал. Так что, если он считал, что тайну крестражей должны знать только мы трое, так и будет.
- Но мы можем не рассказывать Биллу о крестражах, - возразил Рон. – Мы можем сказать… да что угодно! Мало ли зачем нам нужно попасть в сейф к Лестрейндж? Может быть, у нее там спрятано супероружие, которым можно победить Сам-Знаешь-Кого. Не думаю, что Билл откажет.
- Нет, Рон, - покачал головой Гарри. – Так не пойдет. Больше никаких жертв. Никаких лишних свидетелей. Больше никто не должен нести ответственность за мои поступки. Если бы я мог сделать это один, я бы даже тебя попросил остаться здесь, с Гермионой.
- Ты так говоришь, будто собираешься там погибнуть, - хмыкнул Рон.
- Нет, не собираюсь, - усмехнулся Гарри. – Но не исключаю такой возможности.
- Послушай-ка, Гарри, - нахмурился Рон. – Похоже, ты начал падать духом. Это совсем не дело, особенно если мы собираемся провернуть ограбление века. И, как хочешь, но я считаю, что нам нужен помощник.
Гарри тяжело вздохнул, понимая всю правоту друга. Им нужен, нет, просто критически необходим помощник. Но Гермиона… нет, Гарри не может, не имеет права подвергать ее такой опасности, теперь – нет. Не после того, как в их жизни появился Антарес.
Маленький сынок Гермионы буквально с первых часов жизни стал любимцем всех обитателей коттеджа, за исключением, пожалуй, все того же гоблина. Флер и Луна без конца возились с малышом, наперебой помогая Гермионе купать его, пеленать, гулять с ним и укачивать перед сном. Иногда Гермионе даже приходилось строго напоминать девушкам, что ребенку неплохо было бы пообщаться с родной матерью. Насупившись, Луна и Флер покидали светлую гостевую комнату на втором этаже, спускались в кухню и тут же заводили разговоры о том, какой Эни замечательный, какие у него розовые щечки, как он быстро набирает вес и как хорошо он сегодня покушал или поспал.
Мужская половина жителей коттеджа в такие моменты предпочитала сбегать подальше, чтобы не слушать восторженных ахов и вздохов девчонок, заигравшихся в «дочки-матери». Однако и Гарри, и Рон, и даже Билл, хоть и старались сохранять серьезную мину, но при каждой удобной возможности подходили к Гермионе, справлялись о здоровье и самочувствии Антареса, а порой и сами предлагали с ним посидеть, когда девчонки были заняты.
Сам малыш, на удивление, отличался весьма спокойным характером, плакал редко и тихо, а смотрел на взрослых так, будто понимал каждое слово. Иногда, когда Гарри начинал укорять Гермиону в том, что она слишком перенапрягается, личико Эни становилось таким серьезным, что Рон даже однажды сказал:
- Посмотрите-ка, какой бука! Весь в папочку.
На удивление, Гермиону это замечание совсем не задело, напротив, это прозвучало для нее почти как похвала. Рон гораздо быстрее, чем Гарри, принял тот факт, что теперь присутствия Драко Малфоя в их жизни станет в разы больше. И за это Гермиона была ему от всей души благодарна.
Окруженная заботой и вниманием, Гермиона расцвела. Она могла часами с умилением смотреть на спящего сына, и ничто на свете не могло быть более важным для нее в это время. Каждый раз, когда она брала его на руки, ее сердце переполнялось теплым чувством, от которого хотелось смеяться и плакать одновременно. Она даже раздобыла где-то книгу по домашнему колдовству и попыталась научиться вязать крючком. Правда, связанные ее собственными руками пинетки выглядели не так аккуратно, как на картинке, но Гарри, увидев их, совершенно искренне сказал:
- Они замечательные, Гермиона! Представляю, как в них будет удобно нашему Эни.
Совершенно незаметно, исподволь, ее малыш, сын Драко Малфоя, превратился для ее друзей в «нашего Эни». Они все на самом деле полюбили его так же сильно, как она. И Гермиона прекрасно понимала это. В такие моменты ее переполняла бесконечная благодарность друзьям, и она по мере сил старалась ответить им той же любовью и вниманием. Однако, кроме массы положительных событий и чувств, было еще кое-что, что не на шутку тревожило ее.
Гермиона с каждым днем все явственнее ощущала присутствие рядом с собой и с Эни какой-то сторонней, третьей силы, от которой мурашки бежали по спине, и сердце замирало от жуткого предчувствия. Она не могла объяснить, что все это значит, и это пугало ее куда больше, чем угроза нападения Пожирателей или прочие опасности, преследующие ее и ребят по пятам вот уже больше полугода. Это новое, неопознанное чувство было сродни интуиции, а неизвестность страшила. Гермиона чувствовала, как с каждым днем уверенность и силы покидают ее, будто рядом с ней постоянно находился скрытый под мантией-невидимкой дементор, высасывающий по капле ее душу из тела. Это ощущение буквально выбивало ее из колеи, и ей приходилось прилагать немало усилий, чтобы вернуться к реальности и продолжать улыбаться, как ни в чем не бывало.
Кажется, однажды это заметил и Гарри. Он застал Гермиону, в странном оцепенении стоящую посреди гостиной со стопкой свежих пеленок в руках. Девушка была неестественно бледна, взгляд ее застыл на одной точке, а губы были полураскрыты, словно она пыталась что-то произнести и не могла. Встревоженный Гарри подошел к подруге и спросил:
- Все в порядке? Гермиона?
Она не отреагировала, и только когда он положил руку ей на плечо, вдруг встрепенулась и с удивлением взглянула на него. Ее лицо тут же оживилось, ему вернулись краски, а взгляд из стеклянного стал самым обычным, теплым и слегка недоуменным.
- Что-то случилось? – спросила она с легкой улыбкой.
- Это я хотел у тебя спросить, - с тревогой сказал Гарри. – Ты будто оцепенела, стояла с минуту, уставившись перед собой, и была бледная, как покойник. Ты что-то увидела?
- Нет, - как-то уж слишком поспешно покачала головой Гермиона. – Ничего. Тебе просто показалось.
- Ну да, - фыркнул Гарри. – С тобой точно все в порядке?
- Конечно, - уверенно кивнула Гермиона и улыбнулась еще шире. – Что со мной может случиться?
Тут со второго этажа донесся жалобный плач Антареса, и Гермиона поспешила покинуть гостиную, чтобы подняться к сыну. Гарри мог поклясться, что она вздохнула с облегчением, избавившись от необходимости с ним объясняться. Это встревожило его не на шутку. Однако добиться от Гермионы каких-либо вразумительных объяснений он так и не смог, ни в этот день, ни на следующий. Наконец, она просто-напросто разозлилась и накричала на Гарри, возмущенная тем, что он вечно ищет подвохи там, где их нет, и не дает ей свободно вздохнуть. Скрепя сердце, Гарри на время отступил, но беспокойство его не оставило.
И самым странным было то, что Гарри, похоже, догадывался, что именно происходит с Гермионой. Потому что с ним самим в последнее время творилось что-то совершенно необъяснимое и пугающее.
Прежде всего, однажды утром Гарри Поттер проснулся с твердой уверенностью в том, что в поместье Малфоев памятной ночью с третьего на четвертое февраля все прошло совсем не так, как должно было. С чего он это взял, Гарри не мог объяснить даже самому себе, но временами на него накатывало странное чувство, будто позабытое детское воспоминание: он видел перед собой фигуру Волдеморта в черной мантии, ступающую по осколкам хрусталя посреди роскошной гостиной мэнора, слышал его надменный шипящий голос, видел вспышки заклинаний, чувствовал сковывающую тело магию и понимал, что все это происходило на самом деле. Он встретился с Волдемортом и дрался с ним, хотя в действительности они с Лордом разминулись, и Гарри видел разве что размытое черное пятно в момент трансгрессии из особняка. Однако он был совершенно уверен в реальности своих «воспоминаний», еще и потому, что однажды проснулся посреди ночи в холодном поту, с криком, застрявшим в горле. Схватившись руками за шею, Гарри почти физически ощущал разрывающую сознание острую боль и поток горячей крови, выплескивающейся из уродливой рваной раны на горле. Подскочив с софы, на которой спал, Гарри, дрожа всем телом, кинулся к зеркалу в туалетной комнате и смог успокоиться только тогда, когда, отняв руки от шеи, увидал, что никакой раны нет и в помине. При этом он заметил, каким бледным и страшным было его лицо в отражении. Он словно смотрел на свой собственный труп, обескровленный, с темными кругами под глазами и губами ужасающе синего цвета. Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы прогнать наваждение, однако острое ощущение реальности происходящего не покинуло его. Он все еще чувствовал липкую горячую кровь – свою кровь – на руках, и не мог выдавить ни звука из сведенного спазмом горла – горла, перерезанного мгновения назад. Тогда ему удалось убедить себя, что это – всего лишь результат нечеловеческого нервного перенапряжения последних нескольких недель и не в меру разыгравшегося воображения, но сомнения, как и страх, лишь отступили, не исчезнув окончательно.
Эти странные не то воспоминания, не то видения всерьез обеспокоили Гарри. Он знал, что его мысленная связь с Волдемортом с каждым днем крепнет, но также помнил о том, что Риддл не в состоянии влиять на его разум. Увы, ничем иным, кроме как проникновением в его разум извне, Гарри не мог объяснить свои странные воспоминания о том, чего не было. И вот теперь он стал замечать, что с Гермионой тоже творится нечто странное. Все это не могло не быть связано, и потому вызывало еще больше опасений. Гарри решил во что бы то ни стало выяснить, что происходит с ними, и не является ли причиной всего происходящего тот, кто – вольно или невольно – оказался их спасителем. Гарри не мог быть достаточно уверен, но всей кожей ощущал, что здесь не обошлось без Драко Малфоя. Правда, каким образом в этом замешан слизеринский хорек, Гарри не брался даже предполагать.
Гермиона, видя его беспокойство, восприняла это несколько иначе, чем он рассчитывал. Она с горячей готовностью предложила ему свою помощь в составлении плана проникновения в Гринготтс, над которым Гарри с Роном работали все последнее время. Правда, Гарри решительно отклонил все ее предложения, а о том, чтобы она участвовала в этой рискованной операции, даже слышать не хотел. Гермионе удавалось узнать хоть какие-то подробности их плана, только когда она начинала приставать к Рону, и тот, сжалившись над подругой, делился с ней некоторыми их наработками.
- Только я тебя умоляю, Гарри не должен знать, что я тебе это рассказал, иначе он убьет меня!
Гермиона с пониманием кивала и была благодарна Рону даже за те крохи информации, которые он втайне от Гарри передавал ей. Она узнала, что Гарри собирается использовать Оборотное зелье, но была вынуждена с сожалением сообщить, что из всех ее запасов осталась порция только на одного человека. Этот факт слегка расстроил заговорщиков, но они продолжили обсуждение плана, внося в него поправки в связи с новыми обстоятельствами.
Так продолжалось до начала апреля. Другие обитатели коттеджа «Ракушка» не могли не заметить, что рядом с ними что-то затевается, поскольку Гарри и Рон целыми днями сидели, запершись, и выходили только, чтобы поесть. Никто ни о чём не спрашивал, хотя Гарри не раз ловил на себе обеспокоенный взгляд Билла.
Вечером третьего апреля все, кроме Флер, возившейся на кухне, сидели за столом и ужинали, когда в парадную дверь коттеджа раздался громкий стук. Все тут же позабыли о еде и, как по команде, дружно уставились на дверь. Из кухни прибежала перепуганная Флер. Билл вскочил на ноги, направив волшебную палочку на дверь, Гарри и Рон сделали то же самое. Гермиона прижала к себе испуганно притихшего Антареса. Крюкохват тихонько нырнул под стол.
- Кто там? – крикнул Билл.
- Я, Римус Люпин! – донеслось из-за двери под завывания ветра.
Гермиона бросила на Гарри встревоженный взгляд. Неужели Римус снова пришел, чтобы проситься в их компанию?
- Я оборотень, женат на Нимфадоре Тонкс, адрес коттеджа «Ракушка» назвал мне ты, Хранитель Тайны, и пригласил приходить в экстренных случаях!
- Люпин! – Билл подбежал к двери и рывком распахнул ее.
Люпин ввалился в прихожую – в дорожном плаще, седые волосы встрепаны ветром. Он выпрямился, оглядел комнату, проверяя, кто здесь есть, и громко крикнул:
- У нас мальчик! Мы назвали его Тедом, в честь Дориного отца!
Гермиона восторженно воскликнула:
- Что?! Тонкс! Ваш ребенок родился?
- Да, да, родился! – заорал Люпин.
Все принялись ахать, восхищаться и радоваться. Луна и Флер разом вскрикнули:
- Поздравляем!
Рон сказал:
- Ух ты, здорово! — как будто и не знал до этого, что у Тонкс и Люпина будет малыш.
- Да, да! Мальчик! — повторял Люпин, словно оглушенный собственным счастьем.
Одного только гоблина не захватила общая праздничная атмосфера. Он незаметно выбрался из-под стола и удалился к себе в спальню.
И тут голос подал Антарес, возмущенный шумом и громкими криками. Всхлипнув пару раз для приличия, он вдруг разинул рот и отчаянно разревелся.
Римус, ошеломленный, уставился на Гермиону. Она вдруг смутилась, покраснела, принялась поспешно укачивать Эни. Малыш совсем не привык к такому обращению, поэтому завопил еще громче.
- ‘Эрмиона, давай я… - пробормотала Флер, забирая Эни и принимаясь укачивать его, при этом тихо бормоча что-то ласковое по-французски.
Римус перевел изумленный взгляд на Билла, кашлянул, прочищая горло, и сказал:
- Билл, я и не знал, что вы тоже…
- Это не наш ребенок, Римус, - покачал головой Билл.
- Не ваш? – еще более обескуражено переспросил Римус, снова окинув взглядом гостиную. Ответ никак не хотел приходить в его голову. – Но чей же тогда?
- Это… - пискнула Гермиона, поспешно откашлялась, пытаясь совладать с голосом. – Это мой. Мой сын, Антарес.
Римус, казалось, был полностью раздавлен этой новостью. Он не то, что не ожидал такого, кажется, он даже в страшном сне не мог такого представить.
- Твой сын? – тихо переспросил он, пытаясь переварить услышанное. – Гермиона, но ты ведь…
- Совершеннолетняя ведьма, способная самостоятельно принимать жизненно важные решения? – подсказала Гермиона, и присутствующие не могли не услышать сарказма, прозвучавшего в ее голосе.
- Нет, - ответил Люпин. – Я хотел сказать, ты ведь еще так молода…
- Я всего на год младше, чем была Лили Поттер, когда Гарри появился на свет, - возразила Гермиона.
Гарри уставился на нее округлившимися глазами, а Люпин смущенно замолчал, не зная, что можно на это ответить.
- Может, сядем за стол? – предложил Билл, стараясь разрядить обстановку. – Это событие нужно отметить!
- Что? Да, да, наверное… - отрешенно кивнул Люпин.
Билл отправился на кухню за бутылкой вина, а Флер сказала:
- П’гисаживайтесь, мисте’г Люпин, поужинайте с нами.
- Спасибо, - кивнул Римус.
Гарри взглянул на его озадаченное лицо и не придумал ничего лучше, чем сказать:
- Поздравляю, Римус.
Люпин, будто очнувшись, глянул на Гарри. А затем решительно обошел вокруг стола и крепко обнял Гарри, точно и не было той сцены в подвальном этаже дома на Гриммолд-плейс.
- Будешь крестным отцом? – спросил он, выпустив Гарри из объятий.
- Я? – поперхнулся Гарри.
- Ты, конечно, кто же еще? Дора тоже так считает.
- Я… ага… ух ты…
Гарри был сражен, ошарашен и дико счастлив. В гостиную вернулся Билл с вином и бокалами и пригласил всех вернуться за стол.
- Я ненадолго, мне нужно домой, - наконец, улыбаясь от души, проговорил Люпин. Напряжение отступило, и стало заметно, что Римус выглядит помолодевшим на несколько лет. – Спасибо! Спасибо, Билл.
- Думаю, Эни лучше отнести наве’гх, - шепнула Флер на ухо Гермионе.
- Я с ним посижу, - тут же вызвалась Луна и, забрав недовольно сопящий сверток из рук Флер, поспешила к лестнице. Люпин проводил ее взглядом, повернулся к Гермионе и, несколько смущаясь, сказал:
- Поздравляю тебя, Гермиона.
- Спасибо, - с улыбкой кивнула она.
- Позволь узнать, - он замялся, подбирая слова. – Если только это… кхм… не будет выглядеть полной бестактностью с моей стороны…
- Кто его отец? – догадалась Гермиона, заставив Люпина смутиться еще сильнее.
- Давайте выпьем, - вдруг вклинился Рон, пытаясь перевести разговор на другую тему. С опаской глянул на Гермиону, но она по-прежнему улыбалась.
- Все в порядке, Рон. Это ведь не тайна. Больше не должно быть тайной. И потом, это ведь останется между нами, - тут она отважно глянула Люпину в глаза и выпалила: - Отец моего ребенка – Драко Малфой.
В гостиной повисла напряженная тишина. Билл осторожно поставил полупустую бутылку на стол, Рон странно крякнул и поджал губы, а Гарри во все глаза глядел на Люпина, пытаясь понять, о чем тот думает. Наконец, Римус протянул, будто не веря собственным ушам:
- Драко Малфой? Сын Люциуса?
Гермиона кивнула.
- Но… Как?..
- Это долгая история, - уклончиво ответила Гермиона и вдруг, без всякого перехода, заявила. – Римус, мы с вами теперь почти родственники. Вы ведь женаты на его кузине. Так что наши мальчики – троюродные братья.
Теперь на Гермиону смотрело пять пар округлившихся глаз.
- А ведь и правда… - протянул Рон.
А Билл вдруг засмеялся, хлопнул Люпина по плечу и воскликнул:
- Вот так-то, Римус! Еще одно прибавление в семействе! Поздравляю!
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись и дружно засмеялись вслед за Биллом. Римус тоже невольно заулыбался, напряжение постепенно исчезло с его лица.
Все встали и подняли бокалы. Люпин сказал тост:
- За Тедди Римуса Люпина и…
- Антареса Грейнджер, - со смехом подсказала Гермиона.
- …и Антареса Грейнджер, будущих великих волшебников!
- На кого похож ваш мальчик? – с любопытством спросила Флер, придвигаясь ближе к Римусу.
- По-моему, на Дору, но она говорит, что на меня, - охотно ответил Люпин. – Почти лысенький. Родился он с черными волосиками, но я клянусь, через час они уже были рыжими! К моему возвращению, наверное, станет блондином. Андромеда говорит, что у Тонкс волосы начали менять цвет с первого дня жизни. – Римус осушил бокал. – Ну, хорошо, еще только один, - добавил он, когда Билл подошел налить ему еще.
Ветер ревел за окнами маленького коттеджа, в камине плясал огонь, Билл откупорил еще одну бутылку.
- И все же я не понимаю, - с сомнением протянул Римус, вглядываясь в лица Гермионы, Гарри и Рона. – Как вы можете быть связаны с Малфоем… Это довольно странно. Конечно, это не мое дело…
- Мы все вам расскажем, - поспешила с ответом Гермиона. – Не сегодня, но позже – обязательно.
- Если вы боитесь, что мы как-то связаны с делами Пожирателей и Сами-Знаете-Кого… - обеспокоенно вставил Рон, но Римус не дал ему договорить:
- Нет, конечно, нет, я не это имел в виду. У меня и в мыслях такого не было. Не судите строго, просто это весьма неожиданно для меня.
- Мы понимаем, - кивнул Гарри.
- Но ведь он помолвлен, - задумчиво произнес Римус. – Драко Малфой. В «Пророке» писали.
Гарри бросил обеспокоенный взгляд на Гермиону, и заметил странную тень, промелькнувшую на ее лице. Однако, она продолжала так же безмятежно улыбаться, ничем не выдав своего беспокойства.
- Я же говорю: это долгая история, - сказала она.
Римус озабоченно кивнул, понимая, что прямо сейчас не добьется от ребят вразумительного ответа на все мучающие его вопросы.
- Нет-нет! Мне, правда, нужно идти! – решительно отказавшись от очередного бокала, Люпин встал на ноги и расправил дорожный плащ.
- До свидания, до свидания! На днях постараюсь забежать, покажу колдографии… Все будут страшно рады узнать, что у вас все в порядке…
Он запахнул плащ, еще раз поздравил Гермиону и клятвенно заверил ее, что из его уст никто и ни за что не узнает ошеломительной новости о ее скоропостижном материнстве и об отце ее ребенка, пока она сама не решится открыть миру правду. Затем он распрощался, обняв по очереди всех женщин и пожав руку мужчинам, а потом, все так же сияя, канул в ночь.
- Слышала? Он помолвлен, - сказал Гарри, когда кроме него и Гермионы никого в прихожей не осталось.
- Это ничего не меняет, - ответила Гермиона сухо. – Я уверена, у него была причина поступить так. Отец мог заставить его.
- Ну да, - скептически хмыкнул Гарри.
- У нас сын, - строго сказала Гермиона, кажется, скорее для того, чтобы убедить саму себя. – Это гораздо важнее, чем какая-то церемония. Это его родная кровь.
- Троюродные братья, да? – хмыкнул Гарри. – Думаешь, они позволят?
- Кто? И что позволят? – помрачнев, спросила Гермиона.
- Его родители. Малфои, - пояснил Гарри. – Думаю, они будут и без того не в восторге от известия, что у них есть внук от…
- От меня, я поняла.
- Думаешь, они позволят ему общаться с сыном оборотня?
- Гарри! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Меня совершенно не волнует, что ОНИ могут или не могут позволить. Антарес – мой сын. И только мне решать, с кем он может общаться, а с кем – нет.
- Извини, - пробормотал Гарри, глядя в пол.
- Помоги Биллу прибрать на кухне, - холодно произнесла Гермиона и поспешила к лестнице, не желая продолжать разговор.
- Извини! – крикнул Гарри ей вслед, но она не ответила.



P.S. от Shantanel: в оригинале глава не разделена автором пополам. Данная мера - вынужденная, так как в статьях на сайте установлено ограничение на объем текста.