Он стоял около дерева, которое изогнутой линией тянулось к солнцу. Присматриваясь к каждой ветке, он понимал, что это совершенно другое дерево, возможно, появившееся благодаря тому, которому поклонялась она. Чьи ягоды она хранила, собирала и берегла, с помощью которых делала отвары и снадобья, а также колдовские зелья.
Ее длинные русые волосы всегда были распущены, изредка скрепленные несколькими ветками в пучки на затылке. Она предпочитала ходить босиком, говоря, что чувствует так любовь земли, несмотря на то, что вечером, когда мыла ступни, вытаскивала камешки, корешки и другие острые частички «любви» из пораненной кожи. Его доводила эта «святость» до белого каления, но понимал, что иначе – он бы никогда не выбрал бы ее.
Ее светлые глаза смотрели на него по-разному: с гневом, с ужасом, со страхом, с нежностью, с любовью, но никогда с отвращением, кроме единственного раза, когда он отверг ее.
Один раз. И ее уже не вернуть.
И уже тысячу лет Его сердце кровоточит под действием смертельного сна.
Он ждет ее.



21 июня 2012
Клаус открыл глаза, когда солнце уже закатывалось за горизонт. В недоумении, гибрид оглядел свои руки, дотронулся до груди, проверяя сердцебиение. В его комнате спала Ребекка, придвинувшая одно из кресел к его кровати. Никлаус невольно улыбнулся сестре, потому что во сне она напоминала маленького щеночка, периодически морщась и шевеля носом.
Он не знал, что за заклинание в этот раз применила Алисия, но, определенно, действенное.
Вспоминая события минувшей ночи, гибрид едва унял свою ярость, требующую сердце лживой девки на блюдечке с голубой каемочкой, но какой-то другой голос шептал в его голове, что это не просто так. У нее должна была быть причина, но память, смеясь, подсовывала картину, когда он был вынужден наблюдать за тем, как горели тела его братьев, вместе с надеждой воскресить их. Ему не нужна причина – решил Клаус, выбираясь из кровати и перекладывая Ребекку на нее. Сестра что-то прошептала, но не проснулась, - похоже испугалась за его жизнь и провела почти сутки около его постели.
- Сестренка, ты не меняешься.
Поменяв одежду, гибрид задумчиво коснулся деревянного креста, а потом мотнул головой, сбрасывая оцепенение. Найдя пропитание в подвальных кладовых, Клаус утолил свою жажду быстро, собираясь поговорить с Алисией и Элайджей.
- Добрый вечер, - Майклсон с улыбкой поприветствовал сидящих в гостиной ведьму и брата. Элайджа с облегчением вздохнул, улыбнувшись краешком губ. Раганович устало откинулась в кресле, явно восстанавливалась после тяжелого заклинания.
- Алисия, дорогая, я должен поблагодарить тебя за свое спасение. В очередной раз. Спасибо, что верно служишь клятве, - подобно английскому лорду Клаус поклонился девушке, которая нахмурилась, собираясь что-то произнести, но гибрид уже перескочил на другую тему.
- Когда Ребекка проснется – пусть собирает вещи. Я хочу убраться из этого городишки как можно скорее. Вернемся в наш настоящий дом.
Подобное поведение вызывало у Элайджи невольные мысли о безумии со стороны брата, но, рассудив, первородный вампир понял причину – он игнорирует произошедшее, как ребенок, предпочитая не помнить или не знать, чтобы не было больно.
«Я ненавижу боль, Элайджа».
Алисия явно хотела что-то сказать, но Майклсон старший поднялся раньше ее, прерывая ее откровение.
- Я отдам необходимые распоряжения, - кивнул он, а Клаус, сложив ладони вместе, отсалютировал ими, направившись собираться.
- Элайджа… - непонимающе проговорила ведьма, а Майклсон оглянулся на нее.
- Ему будет легче ненавидеть ее и забыть об ее существовании.
- Это неправильно, - покачала головой Алисия. – Он должен знать, он должен попрощаться с ней и узнать правду.
- Что хорошего в этой правде? – Майклсон вздохнул. - Ее жертва станет его самой главной болью, ведь он так долго оберегал ее от этого. Он никому не сказал, что нашел ее, Алиция. Я должен уберечь его от этой боли.
Раганович прикрыла глаза, не разделяя этого мнения, но согласилась молчать до того, как сам Элайджа расскажет Клаусу.
Тем временем, гибрид с притворно поднятым настроением направился дальше по коридору, замедляя шаг около своей мастерской. Предательски сиял разноцветными красками холст, изображая ее. Она не хотела позировать в тот день, закрываясь руками или накидывая на голову плед. Поэтому гибрид писал ее портрет по памяти, удивляя ее точностью линий, отражающих ее.
Он должен был заметить, что с ней что-то не так, что она готовилась к удару в спину. Его подозрительность спала крепким сном за три дня до ритуала, и он все потерял.
Клаус взял со стола широкую кисть и обмакнул ее в темно-синий, практически черный, цвет. Медленным, но четкими движениями, он погружал ее во тьму, словно желая утопить в боли и презрении ее «светлую» душу.
- Одиночество – твой художественный почерк, - раздалось позади. Клаус усмехнулся, узнавая голос.
- Я добился успеха. Ты потерял все.
Закончив с нанесением темноты, гибрид повернулся к незваному гостью, пожав плечами: этот мальчишка не страшен ему со своими угрозами.
- Никто не мог поверить, что ты поддашься своей слабости, никто не мог поверить, что ты окажешься связанным таким простым, проникновенным и глубоким чувством, как самопожертвование.
- Какие громкие слова, Марсель, - Клаус повернулся. - Совсем как в ту ночь, когда ты лишился короны.

Сентябрь 2011
Клаус наблюдал за столпотворением со второго этажа, стоя на балконе. Его улыбка напоминала манящее выражение чеширского кота, увидевшего шляпу Безумного Шляпника и готового поточить об нее когти.
Вампиры Нового Орлеана знали его и как правую руку Марселя, и как его создателя, и как его основателя, но сегодня они почитали его как бога, потому что короля может спасти только кровь гибрида.
- Клаус, - Алисия вышла на балкон, плотно закрывая за собой дверь. Ведьма была верна себе – следовала за ним, как тень, ожидая, когда проявит себя его личное проклятье – наследие святой волчицы и расплата за потерю его.
- Я боюсь, что круг действительно медленно распадается, и твоя кровь недолго будет лекарством. Тысяча лет твоей жизни сослужат тебе службу в этом деле, но мы должны найти из-за кого круг распадается на части.
Гибрид кивнул, прогоняя одну светловолосую особу из своих мыслей, испепеляя возможность, что она окажется его спасением. И потерей.
- Это невозможно, - говорил его самонадеянный голос. – Мы с ней не можем быть так связаны. Кажется, скоро ее день рождения.
- Возможно, это проклятье сослужит мне добрую службу.
Ведьма непонимающе уставилась на него, а гибрид усмехнулся:
- Посмотри на них, - показал ладонью на верноподанных умирающего короля. – Бессмертные, что ценят силу, узнали, что он умирает от одного укуса, а я обладаю исключительным иммунитетом. Я обладаю властью над оборотнями и неизвестными для них существами – гибридами, а также я – первородный, чья кровь так или иначе может оказаться в каждом из них.
- Ты не вылечишь его? – спокойно спросила Алисия.
- Один проповедник* человеческой религии говорил: «Когда мы соприкасаемся с величием, смирение естественным образом рождается в нас…
- Что уж говорить о том, когда величие бесконечно»,- закончил Элайджа, торжественно кивая в сторону толпы:
- Они ждут, когда ты продемонстрируешь свое величие, Никлаус.
Майклсон довольно улыбнулся и направился к одному умирающему подобию короля, окруженного своими верными приспешниками.
- Где ты был? – Подскочил к первородному какой-то мальчишка, а Клаус одной рукой оттолкнул его, подходя к постели больного.
- Кажется, мой друг, меня сильнее зацепило, чем тебя, - попытался улыбнуться Марсель, а Майклсон усмехнулся, присаживаясь на край постели.
- Или меня не может зацепить, - играл словами Клаус, а черты Марселя ожесточились. - Или не должно было.
- Уходите! – вдруг крикнул темнокожий вампир, вглядываясь в насмешливое лицо создателя.
- Не напрягайся, - предупредил гибрид свое «жалкое отражение». – Яд быстрее отравит твою кровь, словно разжигая твое сердце на углях.
- Ты! – процедил Марсель. – Ты привел оборотней на территорию, которую считал неприкосновенной!
- Скажем так, что мое отношение к волкам изменилось, я ведь наполовину являюсь оборотнем. Не волнуйся, - с лживой заботой произнес Клаус. – Я вылечу тебя, просто подожду немного, чтобы ты чуть подольше наслаждался королевскими покоями до того, как покинешь их.
- У тебя не получится устроить переворот, - покачал головой Марсель. – Я установил порядки в этом городе, я владею ситуацией, я – Король Нового Орлеана.
- Как громко сказано! Я – истинный бессмертный, Марсель, - отозвался Майклсон. – От меня и моей семьи произошли все вампиры за этими стенами, я не просто вампир, не просто оборотень. Я – монстр двух миров, первородный гибрид, а ты – ничто, которое возомнило себя великим.
Клаус дотянулся до стакана и, надкусив себе ладонь, наполнил его несколькими каплями своей крови.
- Пей. Когда ты очнешься, то будешь тем, кем родился. Ничтожеством с небольшими задатками неплохого бессмертного.
- У тебя ничего не получится, - хватался за соломинку надежды Марсель, а гибрид усмехнулся, поднимаясь.
- Подожди, и ты услышишь, - Никлаус распахнул двери балкона, расставив руки в стороны, он повернулся к публике лицом, кивая и соглашаясь с каждым, но четко проводя границы – между тем, что он хочет сделать и тем, что им нужно на самом деле.
Казалось, что на улице собралась вся нечисть Нового Орлеана, готовясь к смене эпох. Клаус оказался на балконе, как они замерли, разглядывая появившегося бессмертного. Майклсон поклонился, словно прося разрешение, но кто-то выкрикнул его имя, и другие подхватили.
Марсель слышал, как скандируют имя его создателя с удивительным воодушевлением и смирением, а также восхищением.
Алисия и Элайджа стояли также под балконом, где наслаждался вниманием Клаус, а вампир приобнял ведьму за плечи и с торжеством произнес:
- Король мертв. Да здравствует Король!

21 июня 2012
- Какие громкие слова, Марсель, - Клаус повернулся. - Совсем как в ту ночь, когда ты лишился короны. Я оставил тебя в живых только потому, что ты не стоишь более моего внимания.
- Напротив, - усмехнулся вампир. – Я определенно именно тот, с кем ты должен считаться. Я однажды был тобой…
- Ты был моей тенью, воплотившей мои идеи в жизнь, - заметил Никлаус, оглядывая свое создание с ног до головы, подмечая, что что-то с ним не так.
- Ты обратился к Сайлосу, чтобы отомстить, но в итоге вы оба проиграли.
- Верно, друг мой, - протяжный голос был натянут как струна. – Мы оба проиграли в этой игре, но у меня есть еще шанс – реванш.
Клаус на мгновение оторопел, но быстро справился с собой, надевая маску ледяного расчета и разума.
- Ты ни капельки не удивился, что тебе так быстро полегчало. Более того, ты ведь проигнорировал тот факт, что ты ей дорог, что она действительно любит тебя. И является воплощением святой волчицы, которую ты хотел бы найти.
- Вы с ней похожи, - Марсель поднялся. – Ты не рассказал ей о ее предназначении, зная, что она ринется его выполнять, ты освободил ее от своей кровной линии, чтобы, когда бы пришел один день, и ты бы не смог терпеть боль, а твоя прелестная потомственная ведьма извела бы свое тело до изнеможения. Потому что ты не хочешь, чтобы она жертвовала собой ради тебя. Потому что это унизительно…
Клаус сжал кулаки, понимая, о чем говорит Марсель, который улыбался, довольный своим выступлением.
- Где она? – Выдохнул гибрид. Вампир пожал плечами, подчеркивая:
- Разве есть значение, где она? Вопрос в том, когда. В нужном ли времени оказалась призванница святой волчицы, чтобы успеть спасти тебя, погибающего под тенью рябины.
- Где она, - повторил вопрос Клаус, чувствуя прилив гнева к этому существу. – Сайлос…
- Попрощайся с ней, - улыбнулся бессмертный колдун в облике Марселя. – А я посмотрю, как твое сердце будет кровоточить под действием смертельного сна.

* Бхакти Судхир Госвами - один из ведущих проповедников международной индуистской вайшнавской организации Шри Чайтанья Сарасват Матх, ученый, теолог, философ и путешественник, изучающий вопросы эволюции сознания.