В тот день, когда он ее забрал в свое логово, ягоды горели красным заревом. Она собирала их в небольшое плетеное лукошко, готовя запасы на зиму. Ее ноги мерзли на холодной земле, но она почти не замечала этого, медленно перебирая плоды. Аккуратно забираясь по стволу дерева, она срывала грузди рябины, приговаривая что-то – прося прощения у святого дерева, которому она поклонялась. Наполнив лукошко, она спрыгнула на землю и поклонилась рябине, поблагодарив за дары.
Выпрямившись, она почувствовала чей-то взгляд в ее сторону и резко повернулась. В ста шагах от нее стоял молодой человек с резким контуром лица, как вдруг он оказался перед ней в окружении ветра, ударившего по ее распущенным волосам – они взметнулись вверх.
- Святая волчица. Благословенное животное со шкурой цвета лунного света.
Она нахмурилась, отступая, как незнакомец сделал к ней один единственный шаг и смел к дереву, которому она посвящала обряды. Лукошко выпало из ее рук, а красные ягоды сверкнули в потускневшей осенней траве.
- Я нашел тебя, - прошептал этот невероятный человек, пугая ее. Оттолкнув его, она явно его позабавила, как судорога прошлась по ее телу, вызывая ее защиту – волчью шкуру.
Она превратилась, подтверждая его слова. Ее шерсть сияла белизной лунного диска.

21 июня 2013
Стефан неотрывно смотрел на ее застывшие черты, словно призывая ее очнуться. Он уже пожалел, что дал слабину – и позволил ей принести эту жертву. Младший Сальваторе раз за разом повторял эту глупость, предоставляя свободу выбора. С тех самых пор, как принудил Деймона стать вампиром, он пытался прислушиваться к мнению близкого человека и уважать его решение. Деймон же попытался остановить Кетсию, и был скручен на полу заклинанием, не успев помешать.
Старший Сальваторе пререкался с ней около часа, пытаясь вернуть все назад, но в итоге исчез из комнаты, а потом из дома – возможно, отправился в бар, по привычке заливая проигрыш виски.
Кетсия тогда обернулась и посмотрела на Стефана, словно зная его мысли, словно на мгновение черты Елены промелькнули на ее лице.
- Ты знаешь значение слова «жертвоприношение»? – Ведьма говорила спокойно, давая понять, что не враг и не друг, а всего лишь знакомая на этой дороге жизни, – это подношение, это дарение чего-то, чем ты лично обладаешь и что ты получил от природы. Никто, кроме тебя, никто… не сможет отдать то же самое, что и ты.
- Почему Кэролайн? Клаус жил тысячу лет на этой земле, как могло получиться, что в течение этого времени не нашелся тот человек, что был готов пожертвовать собой ради него?
Кетсия улыбнулась:
- Он когда-то восхищал тебя, верно? Когда вы были друзьями…
Сальваторе опустил взгляд на мгновение.
- Дело не в том, что его не любили или им не восхищались, - проговорила ведьма. – Я думаю, что дело в том, что он не желал зависеть от кого-то в этом мире, а жертва – навсегда связана с ним. Связь – зависимость, слабость… В этом ирония временной петли, Стефан, он уже знал о ней, инстинктивно и интуитивно тянулся к ней, когда она еще могла быть его, а когда осознал – оттолкнул, но было уже поздно. Круг замкнулся.
- А вдруг это не она? – Сальваторе была ненавистна эта мысль. – Вдруг Клаус в данный момент умирает по-прежнему?
- Алисия бы сообщила об этом, - пожала плечами Кетсия. – Я выполнила почти все условия. Мне надо похоронить тело брата.
- Ты сказала, что мы остановили его временно, – вспомнил о своем «оригинале» Стефан. Кетсия сложила руки перед собой, закрывая свои чувства.
- Он одержим ею. В один день одна единственная девушка стала его слабостью. Она могла быть его спасением и его смертью. Но вне зависимости от ее поступков, предательства и исчезновения… Он сделает все, чтобы вернуть ее. И с тех пор, как он пробудился, он следует по одному пути – достигнуть ее.
- Она мертва, - заметил Сальваторе, а ведьма пожала плечами:
- В нашем безумном, нереальном и переделанном мире не существует понятия смерть, не так ли? У тебя может быть просто недостаточно сил, чтобы выжить или вернуться.
После этих слов она ушла, оставив Сальваторе наедине с телом его лучшей подруги. Стефан писал в дневнике несколько часов, посвящая страницам каждую деталь происходившего с ним под водой, каждый разговор с Сайлосом и ритуалы, которые он видел. Поставив точку на словах о Кэролайн, он посмотрел на девушку. Она все также лежала, словно замерзшая в невидимом льде.
- Вернись, Кэр, пожалуйста, - вспомнил слова Кетсии Сальваторе, но другой голос обреченно произнес:
- Она умерла, Стефан. Через неделю и пару дней ее тело начнет изменяться, гнить. Вне зависимости от того, святая она волчица или нет.
Стефан оглянулся за Клауса, медленно вошедшего в комнату, сразу же ловя в свой пристальный взгляд Кэролайн. Он не спускал с нее взгляда, обходя кровать и оказываясь на уровне ее плеча.
Его пальцы потянулись к ее лицу, но резко остановились, а Стефан заметил его легкую дрожь. Вторая рука схватила потрепанный рисунок, в злости комкая бумагу, а Майклсон покачал головой:
- Никогда, sweetheart, - он наклонился к ее уху, словно так она могла его услышать. – Я никогда не прощу тебе этого.
Из его руки выпал смятый листок, и Стефан невольно прочел сообщение, которое оставила она.
«Я солгала тебе. Прости. Спасибо, что был в моей жизни».

Апрель 2012
Клаус наблюдал за приготовлениями к празднеству с долей наслаждения – организаторы внимательно следили за установлением декораций и украшений, изредка советуясь с координатором. Пусть глаз радовался правильно подобранными сочетаниями цветов и выбранной тематикой, Майклсон в очередной раз подумал, что ему не с кем это разделить.
Повернувшись на пятках, складывая руки за спиной, гибрид заметил трон, на котором восседал в конце октября прошлого года. Словно листья, уносимые ветром, его воспоминания пронеслись перед глазами, смеясь над ним.
Ты сможешь когда-нибудь от нее отказаться? – шептал внутренний голос, и Клаус ненавидел его за признания в собственной слабости.
В тот день она позвонила, впервые с отъезда, впервые с того момента, как он переписал их историю из драматической романтики в мистическую трагедию.
Он видел ее номер на экране и не хотел отвечать, но она названивала: из-за срочности или упрямства. Зная о ее твердолобости, когда надо что-то сделать и кому-то помочь, Клаус соизволил ответить.
На удивление, она молчала.
- Что случилось, sweetheart? Пожар, наводнение? Какие катастрофы ты желаешь предотвратить, чтобы уберечь всех своих друзей? Крови или платье одолжить?
Его издевательские реплики не вызывали моментальный взрыв, она лишь слегка усмехнулась, оставляя его недовольным. Что с ней случилось?
- Прекрати тратить мое время, дорогуша. Что тебе надо от меня?
- Ничего, - Он словно видел, что Кэролайн едва заметно покачала головой, оставляя целый разговор за легким взглядом. Губы Клауса изогнулись в предательской усмешке, издеваясь над ее сомнениями.
- Да неужели!? Почему тогда мой телефон разрывается, я даже не могу сосредоточиться на простых вещах? Я к вам не лезу, вы - не суйтесь ко мне.
- Как будто это что-то изменило! – прошипела девушка. – Ты словно чума, преследующая нас.
Проглотив подобное обращение, Клаус покачала головой, не отрываясь от телефонной трубки.
- Почему ты звонишь мне, Кэролайн? – звенящим голосом произнес он.
- Я не знаю! – наконец-то созналась она, почти огрызаясь. – Я вернулась к нормальной жизни, а ты преследуешь меня в мыслях. Несмотря ни на что, я почему-то… чувствую благодарность.
- Благодарность? – как эхо, повторил он. Из всей гаммы чувств, что нападали на нее в течение их совместного проживания, ей осталась одна благодарность. Ему стоило бы улыбнуться этому факту, но Клаус ощущал сплошное отвращение.
Он действительно был зависим от нее, как от редкого сорта вина, которое необходимо подавать к ужину. Он мог принять как ее глупое и малозначительное – для него – событие в ее жизни как грандиозный праздник, и ее такие редкие слезы из-за одиночества и неудач с каплей утешения. Ему все равно, какой она была с ним: раздраженной, злой, соблазняющей или даже одинокой, главное, что она была и есть в этом непростом мире.
- Опять отвлекаешь меня по пустякам, love. У меня не так много времени, чтобы выслушивать твои истории и предлагать помощь… Извини, дорогуша, я занят. У меня праздник в ближайшие выходные, я не буду тратить и тридцать секунд своего времени на увещевания об этом неблагодарном щенке.
- С чего ты взял, что Тайлер что-то сделал? – Встревоженный голос, как всегда, выдал правду. Локвуд чем-то обидел ее, а она нашла его номер в телефонном справочнике своего телефона.
- Мне все равно, - безразлично проговорил Клаус. – Ты сознательно выбрала этот тернистый путь. Типичное поведение женской очаровательной части населения земли – искать утешения в других поклонниках, чтобы их лесть и комплименты…
- Что? – опешила Кэролайн. – Как ты смеешь…? Я ненавижу тебя, Никлаус Майклсон, пошел к черту со своим утешением и поддержкой. Ты виноват в том, что моя жизнь скатывается в темную дыру!
- О, правда?! – Упивался собственной значимостью гибрид. – Тогда никогда больше не звони мне, Кэролайн. Никогда. Удали мой номер!
- Лучше бы тебя никогда не было! – закричала ему в трубку Кэролайн до того, как гудки прервали ее речь. Спровоцировав ее на оскорбления, Майклсон надеялся увести ее от каких-либо чувств к нему.
Потому что это бесполезно. Потому что он никогда не позволит себе совершить нечто глупое и удивительно прекрасное, которое в итоге спровоцирует ее на предательство по отношению к своей жизни, уводя ее от правильного и верного для нее пути: открывать мир, познавать себя, иначе - жить.
"Ты еще так молода, Кэролайн, ты не должна быть связана со мной этой нитью принесения в жертву. Я не допущу этого".


- Никогда, sweetheart, - он наклонился к ее уху, словно так она могла его услышать. – Я никогда не прощу тебе этого.
Из его руки выпал смятый листок, и Стефан невольно прочел сообщение, которое оставила она.
«Я солгала тебе. Прости. Спасибо, что был в моей жизни».
- Мы должны найти способ оживить ее. Кетсия воскресила Кола, почему мы не можем… - начал Сальваторе, а Клаус усмехнулся:
- Ты совершенно не знаешь, что она сделала, Стефан.
Майклсон оглянулся на старого друга:
- Она не убила себя. Она пожертвовала собой. Она не вернется. Она оказалась…
- Она оказалась под действием смертельного сна, - в проеме стоял вампир из Нового Орлеана – припоминал его лицо Сальваторе. - Не Смерть, не жизнь, а вечный сон.