29 июня 2012
- Когда мы уже скажем бай-бай этому городишке? – Кол назойливо задавал этот вопрос Элайдже, который делал вид, что углубился в чтение.
- Ты куда-то спешишь? – Старший брат перевернул страницу, даже не подняв взгляд на вампира. – Сам виноват, что рассказал в подробностях, как ты вернулся.
- Ничего секретного там не было! Меня просто хлоп, и перенесло в ту комнату, а я почувствовал тяжесть во всем теле, да и все меня видели. Рожи Сальваторе были изумительны, - захохотал Кол, откидывая назад голову.
- Я говорю тебе про «Отныне и навсегда», - Элайджа насильно натянул милую ухмылку и посмотрел на младшего.
- Я передал ее слова. Это было слишком? – Майклсон прочистил горло и повторил:
- «Я знаю, что это трусливо и эгоистично, но я прошу тебя, Кол, не отворачивайся от своей семьи. Вы поклялись быть едины отныне и навсегда. Пусть Ник считает семью своей слабостью, своей болью, он никогда ее не уничтожит».
Кол пожал плечами, посмотрев на Элайджу.
- Я разговаривал с ней минуту, но она поистине впечатлила меня. Если бы она еще дышала, я бы не прочь составить конкуренцию своему братишке-гибриду.
- И отправился бы на тот свет, опять, - без тени сожаления заметил Элайджа. – Возможно, от моей руки.
- Что за покровительство, брат? Какая разница с кем кувыркался наш истеричный Никки? – Кол похлопал ресницами, словно непонимающая маленькая девочка.
- Мне все равно, с кем и когда он «кувыркался». Я надеюсь, что она делила с ним не только постель, но и сердце, - Элайджа посмотрел на брата, как заметил Алисию.
Ведьма выглядела лучше, но на ее шее остались синяки от буйного нрава гибрида, когда она рассказала, что натворила. Старший Майклсон смог уговорить Клауса отступить, ведь Алисия была наследником силы Рагановичей.
- Алиция, как ты себя чувствуешь?
Несмотря на чуть бледный вид, она выглядела оправившейся от сильной магии, а от рун остались незначительные следы. Кол оглядел девушку с ухмылкой:
- У Рагановичей определенно неплохие гены!
- Все хорошо, Элайджа, - кивнула она, присаживаясь рядом с ним. – Это оказалось бессмысленно. Ядвига также не знает, как это исправить.
- Тебя это не сильно расстраивает, - заметил Кол.
- Я говорила Никлаусу несколько раз, что если мне придется выбирать между вашей семьей и ее жизнью. Я выберу первородных, пусть я причиню ему боль, я спасу семью.
Элайджа положил руку на ее плечо, соглашаясь с ее решением, а Кол закатил глаза.
- «Семья превыше всего», - уподобился старшему брату вампир. – Но сегодня девятый день, верно? И наконец-то мы свалим из этой глуши! – Кол радостно хлопнул в ладоши.


Стефан принял стакан бурбона от брата, вяло отсалютировав ему. День подходил к концу, и с тяжелым сердцем Сальваторе понимал, что пора готовиться к похоронам, продумыванию легенды и так далее.
Деймон еще не терял надежды, заставляя Джереми напару с духами ведьм искать решение, но время утекало сквозь пальцы.
- Я не могу поверить, что я допустил это.
Старший Сальваторе хмыкнул, пожав плечами:
- В том весь ты. А у этих троих подружек детства бзик на самопожертвовании.
- Я не представляю, как ты пережил смерть Елены, Лиз…
Деймон глотнул алкоголя, смотря на огонь, полыхающий в камине.
- Кэролайн, - одним словом объяснил вампир, а Стефан кивнул, прислушиваясь к звукам наверху – Клаус вынудил Ребекку уйти, а братья решили оставить его. Сальваторе младший решил, что Майклсону в большей степени необходимо попрощаться.
Входная дверь отворилась, как мимо гостиной прошла Алисия Раганович. Ведьма бросила на них взгляд, лишь едва покачав головой, и направилась в комнату Кэролайн.
- Если уж ведьма Первородных не смогла найти выхода, то мы точно в заднице! – проговорил Деймон, резко бросая почти полный стакан в огонь. - Кетсия ушла, вероятность вернуть Елену также мала, а блонди уже труп! Мы настоящие лузеры!...
Стефан хотел что-то сказать, как заметил замершего с широко открытыми глазами Деймона. Повернувшись, вампир с трудом поверил своим глазам, но видение улыбалось сквозь слезы, качая головой и неровно вздрагивая плечами.

20-21 июня 2012
Боль ломала каждую клеточку его тела, но яд даровал ему славное бесчувствие на фоне непонятной дымки. В комнате никого не было, как всегда, ему приходится выживать одному, искать выход одному.
Он – бессмертный гибрид, и его тело становится его убийцей.
Вечность боли, пелены перед глазами, смерть за смертью.
Он даже не хотел шевелиться, открывать глаза или дышать. Его сердце отбивало удары, разнося по телу иглы боли, словно усмехаясь над тем, что он так долго жил.
Возможно, в какой-то момент, подумал он – это выход. Это единственный ответ, который ждет нас в конце пути, а бессмертие – миф для идиотов, и никакая любовь, верность, власть, сила и предусмотрительность не спасет.
Он понимал, что умирал. И возможно, это было не так страшно, как ему казалось до этого.
- Ты хочешь жить, - раздался голос. Он резко открыл глаза и повернул голову.
Она лежала рядом с ним, положив ладонь под голову. На ней было черное платье с корсажем из звезд – то самое, что он выбрал ей на свой праздник. Маска скрывала отчасти ее лицо, но он без труда узнал ее.
- У меня галлюцинации? – Усмехнулся он, потерев глаза. – Ты единственная, кого мне не хочется видеть в своих «безумных» снах.
- Почему? – Светлые волосы переливались в искусственном свете.
- Ты ранила меня.
Ее глаза ярче любых сапфиров.
- Прости, - виновато прошептала она.
- Никогда, - твердо произнес он. Она предала его, она сожгла его семью, она коварно притворялась его, пока готовила клинок пострашнее кола белого дуба.
Его рука дотянулась до маски, стянув ее, он долго смотрел в ее лицо, по-прежнему желанное и прекрасное. Она смотрела на него с жалостью.
- Я никогда не прощу тебя, Кэролайн.
- Даже после моей смерти? - прошептала она, как он последний раз взглянул на нее, сбрасывая эту галлюцинацию, оставаясь в знакомом одиночестве.

29 июня 2012
- Не оправдывайся, Алисия, - устало проговорил гибрид, поправляя волосы девушки, в беспорядке устроившиеся на подушках. – Я не люблю отговорки. Уходи.
Раганович кивнула, бросая последний взгляд на недвижимое тело, и покинула комнату. Клаус обратил все свое внимание на девушку, которую по-прежнему не мог простить, отчасти презирал и ненавидел за то, что она такое сделала, но больше всего на свете он хотел, чтобы его святая волчица вернулась.
Он умеет прощаться. Забывать, отпускать, бросать. Отец охотился за ним вечность, а враги никогда не спали. Подобно кочевникам в средней Азии, Клаус не привязывался к месту или времени, он видел лишь будущее, оставаясь пленником прошлого. И теперь гибрид признавал, что пора уходить.
Ему хотелось бежать от этого так быстро, как он может, потому что ее ослепляющий свет погас, а темнота – вечна.
Ее жертвенность, ее верность, ее вера, ее любовь – этого больше нет. Потому что он был слабым, потому что его надо было спасать, потому что он был бессильным, потому что он был излишне любопытен и дотошен в том, чтобы узнать ее.
Клаус не чувствовал вины, но определенно и надежды не было в его глазах.
- Я хотел бы простить тебя, Кэролайн, - прошептал он, касаясь ее лица. - Возможно, я смогу.
Клаус закрыл глаза. Его сердце замерло на мгновение, а по щеке прочерчивала себе дорогу слеза, единственная, которую он мог себе позволить.
- Прощай, - произнес чужеродный ему голос в мыслях, чем-то напоминающий ее, как улучшенный слух уловил странный шорох.
Ее тело вздрогнуло, девушка дернулась вперед, почти садясь и резко хватая ртом воздух. Его руки тут же оказались вокруг нее, а ее подбородок оказался на его плече. Она задыхалась, откашливаясь, как обмякла, повалившись назад.
Майклсон держал ее, не веря происходящему. Приоткрыв свои глаза, она взглянула в его лицо, немного прищуриваясь.
- Ник… - прошептали ее губы, как она потеряла сознание.
Но он увидел. Ее синие глаза, сияющие бриллиантами.
И он слышал. Сердце, проснувшееся от смертельного сна.
Ее сердце, что он поклялся вытащить из ее груди. Потому что оно принадлежит ему. Потому что она отдала свое сердце ему.
Потому что, она предала его.
Потому что он не знал, как простить ее.