Pov Блейз Забини.

Серый дождь мерно стучит за окном… А может, это колеса стучат, а дождя вовсе и не слышно? Кладу ладонь на стекло и провожу по нему, оставляя запотевший по краям след. Скучно. Хогвартс-Экспресс проделал едва ли половину пути к школе, делать нечего, даже спать не хочется! Альтаир умчался к своей ненаглядной избраннице, не прошло и часа после отбытия поезда, – улыбка до ушей, волосы в художественном беспорядке, как он любит называть этот вариант причёски своей и без того непослушной гривы. Как по мне, это скорее антихудожественный беспорядок. Правда, потом ненадолго вернулся, но скоро снова ушёл – объяснив, что просто пропускал время дежурства старост Гриффиндора. Дрей куда-то уплёлся с Винсом и Грегом, наверное, опять доставать гриффиндорцев… А ведь заявлял, лис бессовестный, что решил перестать цепляться к Гарри! То есть, к Поттеру, моя прелес-с-сть, к Поттеру… Привычка называть его по имени мысленно ни к чему хорошему не приведет – достаточно и одной оговорки, чтобы… Я с трудом удержалась, чтобы не выдать крепкого словечка вслух – Пенси на соседнем сидении уткнулась в журнал и принципиально меня не видит, но привлекать её внимание мне вовсе не хотелось. Впрочем, я, конечно, найду, чем заткнуть рот Паркинсон… Хватит и того, что я могу намекнуть, что знаю, кто в конце пятого года подлил Драко приворотного зелья, чтобы провести с ним ночь, а потом плакался в подушку всё лето, что Малфою этого зелья едва хватило на один час. Дубина ты, Пенси, на этикетке же ясно написано – норма двенадцать часов, колебания зависят от концентрации зелья в напитке, веса парня и привлекательности девушки! Причем для всех пунктов верно одно – чем больше, тем дольше! Вот будь на его месте Крэбб, который весит за двести фунтов, а привлекательной сочтёт даже табуретку, если у нее будет дырка посередине, то бурная ночь тебе была бы обеспечена. А вот мой аристократически тоненький приёмный братец после одного-единственного раза вскочил и прямым ходом рванул обниматься с унитазом от отвращения.
Хмыкаю. Драко, Драко, братик мой любимый… Ну почему я не могу полюбить тебя по-настоящему? Не как брата, а как парня? А впрочем, думы на этот счет уже думаны-передуманы, как мной, так и до меня. Ну нереально – по крайней мере, для меня, – влюбиться в парня, с которым выросли вместе, в одном доме, как одна семья.
Моя матушка отдала меня Малфоям, когда мне и двух лет от роду не было. Папа к тому времени своим чередом сошёл в могилу, как и всё её мужья, и она решила снова выйти на охоту. Конечно, я этого не помню, но прекрасно могу себе представить её, стоящую перед леди Малфой, в шикарном бальном платье, держащую за руку меня – двухлетнюю крошку, толком не стоящую на ногах. «Ах, Цисс, ну ведь это такая малость! Ведь у тебя у самой ребенок, ты знаешь, как должна вести себя мать… А ваши эльфы прекрасно умеют заботиться о детях. И потом, это же всего лишь на пару недель! Я же должна понять, подходим ли друг другу мы с Эрнестом (или Джорджем, или Рикардо, или подставьте-любое-мужское-имя-и-не-ошибётесь-такой-тоже-был). Ты же не хочешь, чтобы я упустила любовь всей моей жизни, правда? Ну, Цисси, мы же родственники, в самом деле…». И Нарциссу Малфой, которая прекрасно понимает, что если меня не приютит она, то это сделает какая-нибудь более безбашенная мамина подруга, которая забудет обо мне через пару часов, убежит на вечеринку или уедет на пикник, а я просто умру от голода в её доме.
Конечно, тётя Цисси меня приютила, и конечно, «пара недель» на самом деле длится и по сей день. Драко, – единственный, а потому донельзя избалованный ребёнок, – поначалу относился ко мне настороженно, пытался поднять рёв, и всячески отбрыкивался от всех попыток нас подружить. К счастью, Нарцисса не одна в доме занималась с детьми. Кто бы мог поверить, что холодный и высокомерный Люциус Малфой может часами укачивать раскапризничавшегося сынишку, возиться с ним, нашёптывать что-то бесконечно ласковое и успокаивающее, отвлекать, утешать? Но ведь именно так он и делал – усаживал хнычущего Драко на колени и принимался болтать с сыном, рассказывал ему сказки, баюкал, если тот никак не успокаивался… Стоит ли удивляться, что Драко так любил отца и во всём ему подражал? Со мной Люциус никогда не был так ласков, хотя всегда относился ко мне по-доброму. Но благодаря тому, что он всегда знал, как утихомирить сына, постепенно до Драко дошло, что от моего появления его не станут любить меньше, и он перестал вредничать. В общем и целом, лет пять с тех пор Драко относился ко мне так, как и положено брату – дразнил, дёргал за косички, мигом бросал меня, если приезжали в гости другие мальчишки, и играл со мной, только когда мы оставались одни… Я хорошо помню тот день, когда всё изменилось.
После похорон очередного мужа в поместье заявилась мать. До этого я ужасно по ней скучала, хотя и не видела ещё никогда в жизни. Два раза в год – на Рождество и на день рождения – я получала от неё совиной почтой подарки, именно такие, как мне на тот момент хотелось. Она ни разу не ошиблась, ни разу не опоздала… До сих пор точно не знаю, кто из них двоих всё-таки отправлял их на самом деле – Нарцисса или Люциус… Вполне возможно, что и оба вместе. Всё открылось, когда она приехала. Сначала я ужасно её испугалась – она была такой странной, такой недосягаемо-элегантной, прекрасной, словно далёкая, холодная звезда, и в то же время очень высокомерной, и бесчувственной почти до неприличия. В знак траура она была одета в чёрное узкое платье, облегающее её идеальную фигуру, как перчатка, и широкополую шляпу, украшенную пушистыми чёрными перьями. Из-под шляпы кокетливо выпущен был на лоб гладкий завиток иссиня-чёрных волос, а когда она посмотрела прямо на меня своими холодными чёрными глазами, меня пробрала дрожь.
- Мерлин! – визгливо вскрикнула она и засмеялась. – Неужели это моя Блейзи-Дейзи? Ну-ка иди и поцелуй свою мамочку, малышка! – но я стояла, как парализованная, скованная страхом перед этой незнакомой женщиной и потрясённая обращением. «Блейзи-Дейзи» – так меня с недавних пор стал дразнить Драко, и я просто ненавидела это прозвище! А мать, казалось, даже не заметила ни моей реакции, ни того, что её просьбу я так и не исполнила. Она, как ни в чём не бывало, повернулась к Нарциссе и продолжила рассказывать жутко трагическую историю о смерти своего последнего мужа.
- Блейз, детка, ты ничего не хочешь сказать матери? – поинтересовалась Нарцисса, воспользовавшись театральной паузой, которую мать сделала в своём рассказе. Как ни странно, именно её спокойный голос вывел меня из ступора.
- Спасибо за подарок, мамочка, – брякнула я первое, что мне пришло в голову. Дело было в том, что на день рождения Драко, пятого июня, Люциус подарил сыну юниорскую метлу, и тот так обрадовался подарку, что почти не расставался с ним ни на миг в течение нескольких недель. И всё-таки мне однажды посчастливилось, и Драко, будучи в особенно благодушном настроении, позволил мне ровно пять минут полетать на своём сокровище по холлу. Это было что-то! С тех пор я буквально заболела полётами. Конечно, выпросить метлу у такого же помешанного на полётах Драко дольше чем на пять минут было нереально… И тогда седьмого сентября, на мой день рождения, совы принесли мне подарок от мамы – изящную, украшенную золотистыми кисточками метлу. Она была не такой скоростной, как у Драко – и рассчитана была на девочку, а не на мальчика, но это была метла! Моя собственная, настоящая метла! И теперь я могла гонять по дому и саду вместе с Драко, а не таскаться за ним по пятам в надежде, что ему надоест и он разрешит прокатиться, хотя бы на несколько минуток.
Во время визита матери мы как раз летали на квиддичном поле под присмотром Люциуса. Посланный Нарциссой эльф сказал, что меня ждут в гостиной, и я прибежала туда прямо в костюме для полётов, держа в руке свою метлу, и даже стоя перед матерью сжимала рукоятку так, что побелели пальцы. Поблагодарив её, я продемонстрировала своё сокровище… Мать брезгливо сморщила нос.
- Что? Метла? Нет, детка, ты ошиблась, – так же визгливо засмеялась она. – Я не стала бы – НИ-КОГ-ДА – дарить метлу девочке, милая. Это ужасно, да-да. На метле ты выглядишь жуткой растрёпой. Ни один мальчик не обратит на тебя внимания, так-то. Нет-нет, это не от меня, – закончила она, поцокав языком, и повернулась к Нарциссе, – Цисс, дорогая, я попрошу впредь воздержаться дарить такие подарки моей дочери, да ещё и от моего имени! – строго сказала она. Нарцисса вспыхнула, но и бровью не повела.
- Блейз, солнышко, будь добра, предупреди Люциуса и Драко, что у нас гости, – сказала она ласково. Я, прикусив губу, опрометью бросилась к двери. Вылетев из гостиной, я крикнула кому-то из эльфов, возящихся с уборкой, чтобы они сказали хозяину, что в доме гостья, и бросилась наверх. Не так-то трудно было понять, что все эти чудесные подарки дарила мне совсем не мама. Я вбежала к себе, швырнула метлу в самый дальний и тёмный угол, бросилась на кровать и рыдала, пока хватало сил, а потом сама не заметила, как уснула.
Дальнейшие события оставили в моей голове сумбурный отпечаток – я плохо помню, что именно переживала, и как смогла оправиться. Знаю только, что мать пробыла в имении недолго – пару дней, не больше. Зато после её отъезда, первый и чуть ли не единственный раз в моей жизни, Люциус усадил меня к себе на колени, как раньше сажал только Драко, и бесконечно мягко и терпеливо стал объяснять мне, что мать всё-таки любит меня, просто она такой человек, который совсем не умеет выражать свою любовь…
Не знаю, что именно он сказал тогда Драко, но с тех пор младший Малфой… не то чтобы изменил своё отношение ко мне, однако стал обращаться со мной с какой-то необычной для него мягкостью и осторожностью, словно я была чем-то очень хрупким. Конечно, случались и исключения, изредка мы ссорились, ругались, обижались друг на друга… Но именно с тех пор он стал мне больше, чем братом – он стал моим лучшим другом. Потеснить его с этого места удалось лишь Альтаиру… впрочем, почему «потеснить»? Скорее, разделить с ним это почётное звание. Я хорошо помню тот далёкий день, ровно шесть лет назад, когда мы с Драко впервые прибыли на платформу девять и три четверти…
В тот день стояла хорошая погода – совсем не такая, как сегодня. Люциус помог нам занести наши чемоданы в вагон, ещё раз напоследок обнял и, пожелав хорошей учёбы, сошёл на платформу. Драко немедленно приосанился – ещё бы, теперь вроде как он за главного.
- Ну что ж, пошли искать купе. Надеюсь, свободных мест осталось достаточно.
Это было что-то! Драко, преисполненный решимости идеально выполнить свою первую абсолютно самостоятельную задачу – найти удобное купе для себя и меня, чтобы с максимальным комфортом доехать до поезда, – подошёл к делу со всей тщательностью. Каждое попадавшееся нам купе бесцеремонно исследовалось на предмет достойности доставки нас до Хогвартса. В первом Драко показалось, что воздух слишком душный. Во втором был грязный пол. В третьем потёртые сиденья. В четвёртом немытое окно. Пятое было вообще занято… И вот так битых полчаса. Я уже элементарно устала, и мне было глубоко безразлично, на чём сидеть и в какое окно смотреть – хотелось присесть вообще.
- Драко, – наконец попросила я, – ну хватит! Влезаем в первое свободное, и неважно, если это окажется не первый класс!
- Но…
Я добавила умоляющий взгляд.
- Ну ладно, – сдался брат. – Первое свободное.
Радоваться было рано – появилась новая проблема. Свободных уже, по-видимому, не осталось – во всяком случае, на протяжении двух вагонов нам не попалось ни одного. Моё терпение окончательно лопнуло, и я уже собралась потребовать вообще любое, в котором ещё остались места, но тут до нас долетел обрывок разговора.
- …так это правда?
- Да, я точно видел, это он… Всё правильно, ему сейчас должно быть одиннадцать!
- С ума сойти, мы будем учиться с Гарри Поттером!
- Поттером? – резко остановился Драко. – Он здесь?
Конечно, мы слышали про Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил. Да и кто в магическом мире не знал о нём! Единственный, кого не смог убить Тёмный Лорд, и не просто не смог, а сам исчез при этом… Прикинув в уме даты, я про себя согласилась с говорившим – действительно, десять лет назад, в годовалом возрасте… Всё сходится.
- Блейз, – задумчиво произнёс Драко, – давай поступим вот как. Я вижу, ты устала. Выбери нам любое купе, какое по вкусу придётся, а я схожу поищу Поттера.
- На что он тебе сдался? – удивилась я. – Приедем в Хогвартс и там увидим.
- Понимаешь, – слегка замялся Драко, – я думаю, что было бы здорово, если бы удалось с ним подружиться. Помнишь, что папа говорил про полезные связи? Он пригодится нам, а мы сможем помочь ему в случае необходимости – он ведь, если я правильно помню, воспитывался, вот кошмар, у магглов. Так что – расклад должен получиться хорошим…
- Ну… – я помедлила, раздумывая. Звучало достаточно логично. – Хорошо, я согласна. Тогда я пойду вон туда, – я махнула рукой по ходу движения поезда, – там мы ещё не были, может, есть что подходящее…
Я тогда ещё сама понятия не имела, какое значение для нашего будущего имело это решение. То есть, по большому счёту, едва ли какое-то особенное – мы бы в любом случае встретились не позднее вечера того же дня, ведь Блэки (ну, за одним известным исключением) всегда попадали в Слизерин. Хотя, чем Мордред не шутит – пожалуй, в нашем случае это исключение могло бы и повториться…
Драко сунулся в одно из тех купе, что были сочтены неподходящими, и оставил там багаж под присмотром Теодора, ехавшего вместе с Пенси и Дафной, после чего, прихватив с собой Винса и Грега, направился на поиски Гарри Поттера. Я же пошла дальше, в следующий вагон, радуясь, что наконец-то смогу сама выбрать купе и дальше ехать сидя.
В этом вагоне я стала заглядывать во все купе, в том числе и те, где дверь не была открыта – очень хотелось поскорее закончить эти поездные странствия. Четвёртое по счёту было почти пустым – единственным, кто там находился, был незнакомый мне мальчик. Он был высок, такого же изящного телосложения, как и Драко, и выглядел таким же ухоженным – было видно, что он из хорошей семьи во всех смыслах этого слова. У мальчика были чёрные волосы и бледная кожа, что в сочетании с тонкими, правильными чертами лица и дорогой мантией придавало ему до невозможности аристократический вид. Явно чистокровный, явно из знатной волшебной семьи… Я было принялась перебирать в уме варианты, но не успела – сидевший уже поднял на меня вежливо-интересующийся взгляд, и надо было либо начинать разговор, либо извиниться и закрыть дверь. А хотя… купе вполне приличное…
- Здравствуй. Тут свободно?
- Да, конечно, – ответил он, приглашающе обводя рукой купе. – Я тут вообще один сижу.
- Очень хорошо, – благодарно улыбнулась я, заходя в купе и занося свой чемодан. – Надеюсь, ты не будешь против, если сейчас к нам присоединится мой, – я сделала крохотную паузу, размышляя над тем, какую формулировку избрать, и остановилась на самой простой, – брат? Он пошёл знакомиться с самим Гарри Поттером, а меня отправил найти купе получше. Не мог с самого начала выбрать…
- Разумеется, я не против, – мой новый знакомый улыбнулся и, собрав с сиденья небрежно брошенные туда обёртки от шоколадных лягушек, взглядом поискал место, куда их можно отправить. Таковым оказалась верхняя полка.
- Места хватит, вместе не так скучно, – продолжил он, снова садясь на своё место. В этот момент поезд повернул, и на лицо мальчика упали солнечные лучи, придавая его серым глазам синий оттенок. Я невольно улыбнулась – выглядело это очень красиво.
- Меня зовут Альтаир Блэк, – представился он.
Блэк. Ну конечно же, теперь всё ясно. И в первую очередь – то, почему я его раньше не видела…
- Очень приятно. Я – Блейз Забини. А ты – сын Бартемиуса и Беллатрисы Блэков? Я слышала о тебе и о твоём роде. Вам ведь пришлось на время сократить общение с некоторыми семьями волшебников после войны, верно?
Проклятый Крауч испортил жизнь многим, а кому-то и оборвал – не своими руками, разумеется. Альтаиру повезло – его родители остались живы и даже смогли спастись от Азкабана. Но вот ограничение на общение с семьями бывших Упивающихся Смертью действовало ещё долгие годы после окончания той, первой войны…
Мы разговорились, и с каждой минутой мне всё больше казалось, что купе я выбрала удачно. Когда нас отыскал Драко и тоже благополучно подружился с Альтаиром, я укрепилась в этом мнении окончательно. И с тех пор мне не приходилось его менять ни на мгновение за все эти шесть лет…
От воспоминаний меня отвлекла открывшаяся дверь купе. Дрей, весьма благодушно настроенный, плюхнулся на сиденье рядом со мной и небрежно кинул мне на колени шоколадно-миндальный батончик – мой любимый, о чём ему, конечно, было прекрасно известно.
- Спасибо, – машинально ответила я. Драко в ответ только хмыкнул и с всё той же неистребимой Малфоевской наглостью растянулся на сиденье, закинув свои длинные ноги на дальний подлокотник, а голову бесцеремонно уложив мне на колени, так что я едва успела выхватить из-под неё шоколадку.
- Ну что, опять доставал Поттера? – спросила я. На меня уставились оскорблённые серебристо-серые глаза, однако Драко не был бы Малфоем, если бы из чувства оскорблённой гордости поднял голову с моих колен.
- Больно надо, – возмущённо фыркнул он. – Да я ему слова не сказал, даже не смотрел в его сторону. Грег, подтверди, – бросил он Гойлу, который с величайшим трудом пытался втиснуться на свободное место напротив нас, между Крэббом и подлокотником. Пенси возле окна бросила мрачный взгляд на Винса, не решавшегося подсесть к ней поближе, и снова углубилась в свой журнал. Гойл оставил попытки приземлить свою пятую точку на сиденье, разместил её на подлокотнике и, словно только теперь осознав, что хотел от него Малфой, перевел на меня немного виноватый взгляд.
- Э-э-э… Ну да, да, мы даже Поттера и не видели толком… – подтвердил он. – Мы просто дошли до тележки, купили покушать, и вернулись…
- Ну-ну, – кивнула я, но не стала прессинговать Грега. Вот прохвост Драко, знал, к кому обратиться. Попроси он Винса подтвердить его слова, ему бы я спуску не дала. Из двух «телохранителей» Дрея, Крэбба я терпеть не могла в гораздо большей степени. В самом деле, если Грегори был совсем не так уж глуп, как могло показаться – просто он был тугодумом и не очень быстро соображал, однако мозги у него были, – то Винсент иногда казался просто дебилом, и ко всему еще и злобным дебилом. Если другие слизеринцы – например, Тео Нотт, Майлз Блетчли, или те же Драко и Альтаир, – устраивали неприятности ученикам других факультетов, то дело всегда ограничивалось в худшем случае публичным весельем, ну или потерей баллов. Исключений было только два. Первое – Поттер, к которому Драко питал особо неприязненные чувства с тех пор, как он предпочёл ему Рональда Уизли. А второе… второе, разумеется, как раз тот самый Уизли. Или Уизел, как его намного чаще называют у нас на факультете с лёгкой руки Альтаира. Проделки с участием Крэбба, если только их не контролировал Драко, носили жёсткий характер, и несколько раз оканчивались для жертв больничным крылом. Хотя, на их счастье, до таких ударов, какие раньше доставались рыжему приятелю Поттера от Блэка, Крэббу было просто не додуматься. Но всё равно я его сильно недолюбливала. Естественно, Малфой прекрасно знал о моем разном отношении к двум его приятелям, и, как мог, старался поменьше обращать внимание на Крэбба в моем присутствии.
- Через пятнадцать минут будет наша очередь патрулировать коридоры, Драко, – сосредоточенно-деловым голосом сказала Пенси, отрываясь от журнала. Она старалась сохранять деловой вид, однако от меня не укрылся откровенно влюблённый взгляд, которым она окинула растянувшегося на сидении Малфоя.
- Ладно, – неожиданно покладисто согласился Драко, вытаскивая из кармана ещё один батончик и, разворачивая его, принимаясь сосредоточенно поедать, не поднимая голову с моих колен. И как он ухитряется не подавиться? Пенси, которая, кажется, не ожидала от него такого лёгкого согласия, ошеломлённо замолчала и опять уткнулась в журнал. Я тоже развернула шоколадку и откусила кусочек, зажмурившись от удовольствия. Проглотив, я открыла глаза и, встретив довольный, иронично-весёлый взгляд Малфоя, не удержалась – показала ему язык. Драко рассмеялся и поднялся наконец с моих колен, садясь и расправляя свою бархатную «выходную» школьную мантию с приколотым на груди значком старосты Слизерина. Со своей шоколадкой он уже расправился и, небрежно швырнув фантик на стол, встал и потянулся всем телом. Я невольно засмотрелась на него – всё-таки Драко ангельски красив, когда не строит из себя второе воплощение всемирного Зла. Совсем неудивительно, что Пенси хватило один раз пойти с ним на Святочный бал на четвёртом курсе, чтобы до сих пор по Малфою сохнуть…
Да уж, глупая была история с этим балом. Я тогда три недели набиралась храбрости пригласить Тео, в которого была влюблена с начала курса. Сам бы он ни в жизнь меня не позвал, так что пришлось идти на жертвы, однако Нотт, как ни странно, охотно согласился. Но что творилось с Драко, когда он узнал об этом! Ведь он рассчитывал на меня как на пару! В первый раз за шесть лет с тех пор, как нам было по восемь, он наорал на меня – да так, что я боялась, что зачарованная крыша Слизеринской гостиной обвалится, и на нас хлынет всё Чёрное Озеро. Никогда не забуду ошарашенной физиономии Альтаира, влетевшего в спальню четверокурсников с палочкой наготове… Ну а что Драко, в принципе, было делать? Принц Слизерина не мог явиться на бал один. Пригласить кого-нибудь с младших курсов он не мог – не позволяла Малфоевская гордость, ведь всё младшекурсницы спали и видели как бы попасть на бал, неважно с кем! Такого он бы не вынес. Спутница Малфоя должна видеть высшее счастье в том факте, что идет на бал с ним, а не в том, что вообще попадёт туда! Старшекурсницы тоже отпадали – какая уважающая себя девушка пойдет на бал с парнем младше себя! Да его бы высмеяли, сунься он к одной из них с приглашением – а этого бы Драко тоже вынести не смог. Нет, ему нужна была однокурсница. Кроме меня, девчонок на нашем курсе еще четверо, и две из них, которые могут назваться хорошенькими, – Тэсс Хэмонд и Дафна Гринграсс, – были уже приглашены. Остальной выбор был невелик – Миллисента Буллстроуд (не приведи Мерлин!) или Пенси Паркинсон (тоже тот ещё подарочек). Некоторое время Драко ещё метался по Хогвартсу в надежде отыскать кого-нибудь в пару себе с другого факультета… Но, как назло, как раз на тот момент у него случилась «оперативная пауза» – за пару дней до того он разошёлся со своей очередной девушкой, и мгновенно найти себе новую было непросто. Нет, конечно, в девушках у Малфоя никогда недостатка не было, но не до такой же степени – сегодня одна, завтра другая! В конце концов, скрепя сердце и скрипя зубами с досады, Драко остановился на Пенси. На сам бал он оделся во всё чёрное, словно в траур, и выглядел мрачным, как причётник. Он едва потанцевал пару танцев с Пенси, которая, потеряв голову от счастья, даже и не замечала меланхоличного состояния своего кавалера. Правда, примерно с середины бала ему каким-то непонятным образом удалось отделаться от неё и подцепить симпатичную когтевранку. Каким – выяснилось только на следующий день, когда Пенси рвала и метала на некачественный лимонад. Узнав, что лимонад оказался таковым не только у неё, но и у нескольких других человек, в числе которых оказался и Виктор Крам, на то время неосмотрительно попытавшийся ухаживать за Грейнджер, я всёрьёз заподозрила одного своего сверхпородистого друга в том, что это он озаботился и Драко помочь, и со своего пути препятствие устранить. Однако это были только подозрения, и вскоре я махнула на них рукой, рассудив, что, даже если Альтаир действительно как-то нашаманил с лимонадом, теперь уже выяснять это не имеет никакого смысла.
А вот для меня бал обернулся полным разочарованием. Тео оказался полным придурком – танцевал он из рук вон плохо, а уж темы для разговора! Квиддич или даже школьные уроки я бы стерпела – сама люблю летать, с прошлого года даже вхожу в нашу сборную как охотница, да и учусь вполне прилично. Конечно, мне не дотянуть до Грейнджер, с её усидчивостью (приходится это признать!), или до Драко и Альтаира, с их наследственными способностями и интеллектом, но оценки у меня более чем хорошие, да и учёба даётся мне легко. Но несчастный Нотт решил поговорить… о финансах! А потом о политике! Не то чтобы я не разбиралась в этом, но на балу, в окружении романтики, волшебных украшений и танцующих пар, болтать о политике! Стыдно признаться, но моя влюблённость быстро сошла на нет…
- Ну так что, Пенси, мы идём? – со скучающим видом поинтересовался Драко, вытаскивая из рукава волшебную палочку и рассеянно крутя её в пальцах. Пенси вскочила так резво, что опрокинула бы столик, если бы он не был прикреплён к стене и полу.
- Да, да, идём, конечно, – подобострастно залепетала она, потирая ушибленное бедро. Драко скорчил гримасу и, развернувшись, первым вышел из купе. Пенси засеменила за ним, на ходу одёргивая мантию.
Я, вздохнув, уже безо всякого удовольствия доела свой батончик и, кинув обёртку на стол рядом с обёрткой Драко, бросила взгляд на Крэбба и Гойла, которые наконец устроились на сиденье с комфортом и, выгрузив из карманов впечатляющие запасы еды, приобретённой в первом вагоне, принялись уплетать её с завидным аппетитом.
- Хочешь? – с набитым ртом спросил Грег, поймав мой взгляд. Я покачала головой и, прижавшись к подлокотнику, закрыла глаза. Всё-таки скучно…

Pov Гарри Поттера.

Проиграв Рону и Джинни третью партию в карты, я понял, что проголодался, а вся еда, которую мы накупили у ведьмы с тележкой, стараниями рыжего семейства закончилась. Однако она, вроде, как-то говорила, что когда не провозит тележку по коридору, находится в первом вагоне? Отлично, схожу, возьму чего-нибудь пожевать. Поднимаюсь с сиденья и на выходе из купе сталкиваюсь с Дином Томасом. Джинни тут же с радостным визгом виснет у него на шее. Рон виновато прячет глаза, но я только улыбаюсь и качаю головой. Ну прости, друг, не вышло у меня ничего с твоей сестрой. Джин чудесная девушка, но почему-то, глядя в её голубые глаза, я вспоминаю другие, похожие на мои, зелёные, которые, знаю, должен… нет, не ненавидеть, но во всяком случае относиться равнодушно…
Я вышел из купе и направился в первый вагон. Возле последнего купе я помедлил. Тогда это тоже было последнее купе – в конце пятого курса, когда незадолго до прибытия на вокзал, Малфой, Крэбб и Гойл попытались устроить нам засаду и отомстить за арест Малфоевского папочки. Каким забавным казалось их поражение, и то, что мои ребята из ОД заколдовали их так, что они стали похожи на слизняков в мантиях… Правда, при взгляде на Сьюзен Боунс, в ужасе изучающую в карманном зеркальце свои разросшиеся до размером хороших лопухов уши, становилось уже не больно-то смешно. Блэк оказался рядом – то ли случайно, то ли изначально на подстраховке стоял, и немедленно вмешался в стычку. Ему и самому досталось – когда я его видел в тот день в последний раз, он тяжело опирался на стенку вагона, а одна его рука безвольно висела вдоль тела. Что ж, неудивительно – у членов ОД было решительное численное превосходство, а в узком вагонном коридоре от заклинаний особо не поуворачиваешься. Но всё же он оказался в намного лучшем положении, чем его закадычный приятель – внешний вид Малфоя после этой схватки не мог не смешить. Вот только почему, когда я выходил из поезда и меня схватила за рукав Блейз Забини, всю мою весёлость как рукой сняло? Почему при виде ярости в её глазах, граничащей с ужасом, услышав «Что вы с ним сделали, Поттер, боггарта тебе в задницу?», я почувствовал такой стыд, что чуть было не кинулся их расколдовывать? К счастью, тогда меня быстренько увели друзья, да и Блейз вполне справилась сама – уже покидая платформу девять и три четверти, я краем глаза заметил Малфоя, едва ли не вываливающегося из вагона. Слизеринский хорёк казался изрядно ошеломлённым и дезориентированным, но пребывал в человеческом виде.
- Чё встал, Потти, спишь, что ли? – раздался сзади визгливый голосок. Обернувшись, я увидел Пенси Паркинсон, гордо выпятившую грудь со значком старосты. За её спиной маячил Малфой. И опять, как и в прошлом году, без Блэка. Хотя сейчас это было как раз предельно понятно, потому что тот заглянул к нам в купе уже к полудню, спустя какой-то час после отправления Хогвартс-Экспресса, и немедленно позвал с собой Гермиону «подышать свежим воздухом». Не знаю, было ли это очередное тонкое издевательство с его стороны, или Блэк просто сказал то, что думал, потому что в коридоре воздух и впрямь посвежее? Так или иначе, но Гермиона залилась краской и с улыбкой пошла за ним, на прощание попросив меня сказать, когда очередь патрулирования поезда дойдёт до старост Гриффиндора. Я с готовностью кивнул и только через минуту после того, как они ушли, сообразил, что понятия не имею, где их искать в этом случае. Не разыскивать же по всему поезду Малфоя, чтобы спросить, где сейчас может обретаться его друг? К счастью, Гермиона и сама не забыла о времени, вернувшись в купе как раз за несколько минут до наступления её очереди. Вид у нашей старосты был несколько растрёпанный, словно половину общения со своим парнем у неё составили объятия и поцелуи. Что ж, зная пламенный характер Блэка, я бы не удивился, узнав, что так оно и было.
За прошедший год все уже так или иначе привыкли к тому, что лучшая ученица Хогвартса встречается с одним из главных, если не сказать – главным, его же нарушителем спокойствия. А ещё точнее – что магглорождённая гриффиндорка встречается с чистокровным слизеринцем, которого к тому же до этого упорно отшивала не первый год. А вот в прошлом сентябре это была сенсация номер один! Из-за этого события едва было не расстроилась окончательно дружба Рона и Гермионы – мой друг практически до самого Рождества упорно отказывался смириться с этим фактом. По личным причинам… Если бы не крайне своевременная помощь Лаванды, не исключено, что Рон так бы и не помирился с Гермионой до сих пор. Впрочем, при виде Блэка он и сейчас ещё морщится, а если видит, как тот целуется с Гермионой, так и вовсе отворачивается. Что ж, тоже можно понять – вплоть до позапрошлого года Блэк отравлял ему жизнь в Хогвартсе с пугающей изобретательностью, иногда граничащей с откровенным садизмом. Да и прекратил-то он свои выходки по отношению к Рону только после того, как начал встречаться с Гермионой. Причину было несложно угадать – непосредственная просьба девушки. Вот только это лишь подлило масла в огонь, и Рон уже сам пытался задеть Блэка на протяжении нескольких месяцев, но получал в ответ либо презрительное равнодушие или короткую насмешку, если агрессия была словесной, либо такое же короткое обезвреживание, если Рон пытался заколдовать его. До по-настоящему неприятных заклятий теперь не доходило, но снимать свои чары Блэк и не думал, предоставляя оглушённому или парализованному противнику валяться в коридоре до тех пор, пока на него не набредёт кто-то из гриффиндорцев. На счастье Рона, по вечерам он всё же не пытался найти себе неприятности… Но в целом, на мой взгляд, ситуация несомненно улучшилась, а после того, как в конце семестра Рон сам нашёл себе девушку (ну или, если честнее, Лаванда его нашла), и вовсе стала вполне терпимой – Рон гордо расхаживал по Хогвартсу с Лавандой, подчёркнуто не замечая своего врага, а Блэк счастливо гулял с Гермионой, по всей видимости, искренне не обращая больше внимания на Рона. Так что в итоге установилось хрупкое, но всё же достаточно стабильное равновесие, которое ещё и подкреплялось тем, что Малфой, не иначе как тоже по просьбе, но уже Блэка, перестал пытаться сцепиться со мной, хотя свои подколы не прекратил. Но всё же вот уже год, как они скорее носят характер именно простых насмешек, а не попыток завязать потасовку.
- Ну чего замер, ты, чучело очкастое?! – продолжала злобствовать Паркинсон. Я только собирался ответить, как вдруг Малфой, устало вздохнув, выдал нечто такое, что я чуть по стенке не стёк от удивления.
- Отвали от него, Паркинсон, ты достала уже своими тупыми придирками! – резко и неприязненно бросил Слизеринский Принц. Да-а, раньше он только со мной таким тоном разговаривал… – Худеть пора, если уже даже мимо Поттера протиснуться не можешь!
- Ч-ч-что? – запинаясь, переспросила Пенси, оборачиваясь к Малфою. – Драко, ты в своем уме? Защищаешь Поттера?
- Я защищаю исключительно и только свои нервы, Пенс, – фыркнул тот, и, заставив её посторониться, прошел мимо меня, словно и не замечая. Пенси, хлопая глазами, кинулась за ним, а я остался стоять, поражённый странным поведением Малфоя. Раньше слизеринец никогда не упускал случая хотя бы нахамить мне… А теперь даже слова не сказал. Да еще и одёрнул Паркинсон…
Надо сказать, Драко вообще изменился за лето даже внешне – стал чуточку пошире в плечах, вытянулся, так что, несмотря на то, что я тоже подрос за прошедшие два месяца, он всё равно был на полголовы выше. Но самое интересное – он загорел. Да-да, Драко Малфой, Ледяной Принц с идеально белой кожей, теперь был темно-бронзового оттенка, потрясающе контрастирующего с его платиновыми волосами, которые на фоне посмуглевшей кожи казались почти белыми. Признаться, его новый облик напоминал тёмного эльфа из книг Сальваторе, которые я начал читать этим летом. К счастью, только внешне, да и то – глаза всё же красными не стали. Странно, я всегда думал, что люди с такой бледной, как у Малфоя, кожей в принципе не могут загореть – только обгорают на солнце, и потом мучаются облезающей кожей и волдырями ожогов. Однако у Драко, как ни крути, ничего похожего не наблюдалось – ровный бронзовый загар, без малейшего следа негативных последствий. Может, у него просто был очень хороший крем для загара? Учитывая его таланты в зельеварении – неудивительно. Конечно, он любимчик Снейпа, это всем понятно, но справедливости ради стоит признать, что это заслуженно. Да и СОВ по зельям он сдал на «Превосходно», а уж к их результатам Снейп никакого отношения не имел.
Тряхнув головой, я постарался отогнать мысли о слизеринцах и сосредоточиться на более важных вещах. Постояв на всякий случай ещё пару минут, чтобы случайно не нагнать эту странную парочку, я двинулся следом – всё-таки есть хотелось ощутимо, а ехать ещё часа три-четыре, потом распределение… В общем, до праздничного пира далеко. Перебравшись в первый вагон, я зашагал по коридору.
Да уж, расчёт мой оказался в корне неверным. Нагнать-то я их не нагнал, вот только не учёл такой простой вещи, что старосты, патрулирующие коридор, дальше первого вагона уйти всё равно не смогут – а значит, повернут обратно. Ну да, так и есть – опять Пенси впереди, а Малфой тащится сзади с таким видом, словно его притащили на урок истории магии и напоили Бодрящим зельем. И рад бы заснуть, да не получится.
- Опять ты, Поттер! – злобно прошипела Паркинсон, приближаясь ко мне. В её руке мелькнула палочка, а лицо сморщилось от усердия – невербальные заклятия даются Пенси тяжеловато, но всё-таки кое-как получаются. Я еле успел вытащить свою палочку – сосредоточиться и отразить её заклятие невербально времени уже не хватало, я выкрикнул: «Протего!» – и сиреневатый луч, срикошетив от меня, понёсся неожиданно прямо в лицо Малфою. И тут я имел возможность снова после долгого перерыва наглядно убедиться в том, что годы тренировок в квиддиче не проходят даром ни для кого. Малфой, может быть, и уступал мне как ловец, но реакция у него была отменная, – Драко опередил луч заклятия на долю секунды, изящным движением уйдя в сторону. В следующий момент его палочка уже была у него в руках – и направлена на Пенси. Ох, что-то сейчас будет! Да они же ещё и старосты, плюс ко всему…
- Экспеллиармус, – спокойно проговорил Малфой и небрежно поймал вылетевшую из рук у Паркинсон палочку. – Вечером заберёшь у Снейпа. До тех пор ты отстранена от обязанностей старосты. Марш в купе, и позови Альтаира или Блейз. Учти, я поговорю с деканом на тему того, чтобы совсем снять тебя с поста, раз ты не умеешь держать себя в руках, Пенси.
- Но… но… но, Драко, милый… – залепетала Паркинсон, и тут, чуть ли не в первый раз на моей памяти, я увидел, как Ледяному Принцу изменяет сдержанность. Серые глаза Малфоя буквально метали молнии от бешенства.
- Пошла вон, Паркинсон! – рявкнул он так, что из ближайших купе с удивлением высунулись их пассажиры. – И чтоб я тебя не видел до тех пор, пока в Хогвартс не войдём!
Пенси, испуганно пискнув, подхватила полы мантии и опрометью бросилась вон из вагона, промчавшись мимо меня с такой скоростью, что чуть не размазала по стенке. Малфой смотрел ей вслед со смешанным выражением презрения и отвращения на лице. Однако стоило ей скрыться, как он вздохнул с облегчением и спрятал её палочку во внутренний карман мантии, ещё раз передёрнувшись напоследок от отвращения. Не знаю, почему, но в тот момент я ощутил странную неловкость. И в самом деле, этот новый Малфой, не придирающийся ко мне, вступающийся за меня, был для меня загадкой. Как себя с ним вести? Теряясь от смущения, я всё-таки постарался найти в себе силы хоть что-нибудь сказать.
- Ээээ… Ну, наверное, спасибо, – неуверенно пробормотал я, глядя на снова спокойного, как удав, Малфоя. Тот с ухмылкой фыркнул и кивнул.
- Не за что, Поттер. В конце концов, пресекать беспорядки в коридоре – моя обязанность. И, должен признать, приятная, когда их устраивает Паркинсон.
- А я думал, вы с ней… Ну, в смысле, что вы дружите…
- Дружим? А ты бы дружил с девкой, которая готова напоить тебя приворотным зельем, лишь бы ты хоть раз её поимел? – неожиданно грубо бросил он, и по его лицу снова скользнула гримаса отвращения. – И вообще дай дорогу, Поттер, мне ещё полчаса эти долбаные коридоры патрулировать!
Протиснувшись мимо меня, Малфой быстрым шагом миновал остаток коридора и скрылся в тамбуре, а я ещё пару минут не мог выйти из ступора. Паркинсон опоила приворотным зельем Малфоя, чтобы переспать с ним? Учитывая, что Драко семнадцать лет, и в этом возрасте любой нормальный парень готов трахать всё, что движется? Хмм… ну, может, у Малфоев просто не бывает периода буйства юношеских гормонов, и ему фиолетово на девушек? Или просто ему фиолетово на девушек… Хотя это точно нет, о его амурном списке по Хогвартсу легенды ходят. Может, он просто счел её настолько непривлекательной, что никакие гормоны не помогли делу? Н-да-а… Нет, не то чтобы я сам считал Паркинсон привлекательной, но есть же парни, которым нравится такой тип девушек. Она просто не в моём вкусе. Я усмехнулся. Видимо, не во вкусе Малфоя тоже. А кто, интересно, тогда в его вкусе?
От этой мысли я помрачнел. Пенси Паркинсон всегда крутилась возле Драко Малфоя, как хвостик, это всё знали. Но кого ещё из слизеринских девчонок регулярно видели в его обществе? Правильно, Гарри, – Блейз Забини. Регулярней не бывает. И сейчас он тоже о ней вспомнил. Почему-то от мысли об этом мне стало больно. Какие у них отношения? И где, кстати, гарантия, что Малфой так бесился из-за того, что Пенси ему отвратительна, а не из-за того, что из-за её штучек с приворотом он был вынужден изменить Блейз? Если вспомнить, как на пятом курсе отреагировал Блэк на приворотное зелье от Парвати, и только потому, что поцеловал её на глазах у Гермионы… Да уж, Малфой в том случае, если дело дошло до постели, едва ли повёл себя мягче. Шутка ли – полноценная измена, да не по своей воле! («Я бы не изменил!» – горячо подумал я, и тут же устыдился. Приворот есть приворот, и раз уж тебя им опоили, никуда не денешься, так что Малфой не так уж виноват).
Воображение тут же услужливо нарисовало фривольную картинку – полутёмная спальня (похожая на отдельную, как старосты, спальню Рона в Гриффиндорской башне. Или нет, спальня Малфоя, определённо, не могла быть такой захламленно-неаккуратной, как у моего лучшего друга… Ладно, тогда как спальня Гермионы – вот кому не откажешь в педантичной аккуратности!)… В общем, полутёмная спальня, на широкой кровати, освещённой светом луны, падающим из окошка, сплетаются в объятьях два тела… Скрип двери, вскрик, и застывшая на пороге рыжеволосая девушка. В зелёных глазах слёзы, на лице неверие, боль от предательства… Бледное в лунном свете лицо Малфоя, на нём удивление, непонимание – а в глазах ещё не рассеявшийся дурман, и жадные руки Пенси снова притягивают его голову к себе, вовлекая в новый поцелуй… И Драко не может сопротивляться силе приворотного зелья…
Поезд вдруг тряхнуло на повороте, и я, потеряв равновесие, вынужден был схватиться за поручень, чтобы не упасть. Тряхнув головой, чтобы избавиться от плодов своего расшалившегося воображения (гормоны, моя прелес-с-сть, гормоны), я решительно двинулся вперед, намереваясь всё-таки купить чего-нибудь перекусить.
- Гарри, всё в порядке? – спросила Гермиона, когда я вернулся в наше купе. Джинни и Дином уже не было, и Рон с Гермионой сидели друг напротив друга, о чём-то разговаривая. Судя по несколько напряжённому виду Рона, Гермиона только что вернулась со своей встречи с Альтаиром. – Мы слышали, что на тебя пытались напасть Малфой и Паркинсон. Надеюсь, всё в порядке?
- Да, всё отлично. Знаете, что странно… Малфой на меня как раз не нападал. Наоборот, он заткнул рот Паркинсон, когда она пыталась на меня наорать в коридоре. А потом вообще обезоружил её, когда во второй раз она уже попыталась меня проклясть. Ну, правда, её проклятие чуть не попало в него, так что, наверное, он всё-таки больше поэтому разозлился… – сам не знаю, почему, но мне совсем не хотелось рассказывать друзьям о том, что сказал перед уходом Малфой, так что я быстро пересказал основные подробности наших двух встреч. У Гермионы снова появилось на лице её «всезнайское» выражение, и я в очередной раз поразился. Ну, конечно, она много читает и знает, но о Малфое-то ей что может быть такого известно? Хотя, что это я – да Блэк наверняка и рассказал…
- Знаешь, Гарри, а тебе не приходило в голову, что Малфой мог просто… вырасти? – спросила она. – Ну, перерасти свою детскую вражду и обиду на тебя. Во-первых, ты сам помнишь, в прошлом году ходили слухи, что он отвёрг сторону Волдеморта. А во-вторых… Семнадцатилетие. У него ведь день рождения пятого июня, то есть семнадцать ему уже есть.
- И фто такофо? – фыркнул Рон, засунув в рот половину шоколадной лягушки, одной из тех, что я принёс. – Мам ффем тут по фемнаффать, – он проглотил большую часть, и речь снова стала членораздельной, – я говорю, нам всем по семнадцать, но мы что-то не воспылали любовью к слизеринцам. Ну… то есть… – короткий взгляд на Гермиону, – не все, во всяком случае.
- Ну… – Гермиона явно замялась, и вдруг выдала: – Понимаешь, это из-за того, что он чистокровный маг!
- Гермиона!!! – ахнул я. – Это что, Блэк на тебя так влияет? При чём тут чистокровность?
- Ну… – она слегка покраснела и нервным жестом заправила прядь волос за ухо. – В некотором роде ты прав. Просто этим летом я с месяц гостила у него, и, когда была в его семейной библиотеке, наткнулась на одну книгу… Ну, то есть не наткнулась, а специально нашла, чтобы поподробнее прочитать об одной вещи, про которую он мне рассказал в прошлом году… – Гермиона явно волновалась, говоря всё это, и осторожно косилась на Рона. Тот, услышав о её летнем времяпрепровождении, поморщился с глубоким недовольством, но ничего не сказал.
- В общем, там много чего написано, в основном пространные рассуждения, но в главной части – её писал сам Салазар Слизерин…
- И ты её читала? – возмущённо вскинулся Рон. – Да там же наверняка одна Тёмная магия!
- Рон, ну когда ты повзрослеешь наконец! Тёмная, Тёмная! Слизерин не был аналогом Волдеморта, и вообще, то, что он занимался Тёмной магией, не значит, что она была единственной сферой его интересов! Не говоря уже о том, что её не обязательно можно применить только во зло… На самом деле, если сравнить его с Волдемортом, Слизерин ничего такого не сделал…
- Ну да, конечно, – продолжал возмущаться друг. – Он всего лишь поселил в замке жуткое ядовитое чудище, к тому же убивающее одним взглядом, чтобы перебить магглорождённых, – подумаешь, большое дело! Ни капельки не Тёмная магия – может, всего лишь практика по уходу за магическими существами?! Может, он как Хагрид – просто пожалел бедную змейку?
- Да выслушаешь ты меня или нет! – вспылила Гермиона. – Я не оправдываю это действие Слизерина, я просто говорю, что ему не откажешь в уме, и потом, разве это было единственным, за что он прославился? И, кстати, эти его статьи написаны в тот период, когда он ещё не покинул школу, и был другом Гриффиндора и остальных Основателей. Он был очень талантливым учёным, и нельзя пренебрегать его работами только потому, что впоследствии он…
- Ладно, ладно, суть мы поняли, – перебил её я, так как эта дискуссия стала меня утомлять. – При чём здесь Малфой и его чистокровность?
- Ну… в общем, статьи древние, и язык довольно витиеватый… – смущённо сказала Гермиона, – но в целом можно сказать так: у древних родов, чьи представители из поколения в поколение жили в одном и том же месте, проявляется некая… особая, наследственная магия. Родовая Магия. В месте, где она наиболее сильна – в доме такого семейства, – маг из этого рода практически всесилен. Не уверена, насколько именно это так, но есть ещё и другие эффекты. Эта магия поддерживает членов семьи, хранит, питает силой, защищает… и полный контроль, или хотя бы какую-то приобщённость к ней маг обретает в семнадцать лет. Отчасти именно поэтому этот возраст и считается у волшебников совершеннолетием. Вот я и думаю, раз Малфой обрёл свою Родовую Магию, то, может… Ну, может он осознал, что… Что ваша вражда – это детская глупость? Тем более, если он, и правда, отвёрг сторону Волдеморта.
- Ой, говори что хочешь, Гермиона, я в жизни не поверю, что хорёк вдруг стал белым и пушистым, особенно после того, как мы засадили в Азкабан его папашу! – скривился Рон, закидывая в рот сразу горсть драже Берти Боттс. – Почему бы тебе не спросить об этом у Блэка? А если Малфой обрёл какую-то там глупую родовую магию, для нас это может значить только одно – больше проблем! И кстати, раз уж на то пошло, я тоже чистокровный! Почему я не обрел никакую «родовую магию» в таком случае? – спросил он. Гермиона виновато поглядела на него.
- Я не спрашивала Альтаира об этом, потому что не хочу поднимать неприятную тему в разговорах с ним, – объяснила она. – Если Малфой отказался принимать сторону Волдеморта, то рано или поздно сам мне расскажет об этом, а если нет… Боюсь, обсуждение этой темы было бы для Альтаира слишком болезненным.
У Рона сделалось такое выражение лица, словно он проглотил пол-лимона.
- А что до тебя, – продолжила Гермиона с извиняющимся видом, – то всё дело в том, что ты не наследник рода. Я спрашивала у Билла летом, и он подтвердил, что после семнадцатилетия ощутил, как его силы выросли, а дома он чувствовал постоянную ответственность за семейное благополучие. Поэтому и нанялся на работу в Гринготтс почти сразу, как окончил школу – чтобы помогать родителям. И Альтаир мне это подтвердил – эта магия сфокусирована именно на наследниках. Он, кстати, тоже её обрёл. Только что демонстрировал…
Гермиона перевела взгляд на букет тропических орхидей, который держала в руках.
- Да? Вот как? – с деланным равнодушием проговорил Рон, отворачиваясь к окну. Лицо его стало холодным и замкнутым, и он даже потерял интерес к сладостям. Откусив кусок тыквенного печенья, я открыл пакетик с соком и тоже задумался, не прекращая жевать.
- Говоришь, это могут только чистокровные? – спросил я у Гермионы. Интересно, может ли она дать ответ на вопрос, который мучит меня с самого моего дня рождения?
- Да, именно так, – согласилась Гермиона и внезапно очень пристально посмотрела на меня. – Слушай, а ты тоже… что-то получил в день рождения? В смысле, что-то похожее на это? – в её глазах не было и тени зависти, но зато – на удивление огромное волнение. Я смущённо пожал плечами.
- Ну… не то, чтобы что-то похожее на то, что описываешь ты… Просто я многое осмыслил и понял… Но в общем – да, я чувствовал какие-то магические волны в свой день рождения. Правда, я тогда отнёс это на счет эйфории по поводу того, что мне теперь можно колдовать, когда вздумается.
- Я… так не думаю, – отозвалась она, взволнованно покусывая губу. – Я помню утро твоего дня рождения, и твою эйфорию… Скажи, а тебе тогда не показалось, что все твои заклятия начали получаться… ну, к примеру, несколько более сильными и точными, чем обычно?
Я помолчал и бросил взгляд на Рона. Тот по-прежнему смотрел в окно с отсутствующим видом. Я вздохнул и решился. Конечно, мне не хотелось ранить его чувства, но узнать правду казалось более важным делом.
- Да, показалось, – сказал я Гермионе. Она буквально просияла.
- Гарри, это же замечательно! Просто прекрасно! Это наследие! – пришла в восторг моя лучшая подруга. – Правда, это может быть лишь отголосок, всё-таки Нора – это дом семейства Уизли, а не твоего. Но они друзья, поэтому ты получил хоть что-то. Вот будь ты на вражеской территории, у… Малфоев, например, тогда семнадцатилетие тебя бы только ослабило. Но теперь, если ты обрёл силу своего Рода…
- Да как он мог обрести силу рода, если он полукровка! – неожиданно почти выкрикнул Рон, поворачиваясь к нам. – Ты же сама сказала, дело в чистокровности!
- Ну… Понимаешь, Рон… – Гермиона замялась. На её лице по-прежнему читалось волнение, даже, пожалуй, большее, чем можно было бы предположить. – Слизерин не очень вдавался в подробности, так что я не знаю, возможно ли это… Но вот Альтаир считает, что при условии отсутствия у семьи других наследников такое вполне может быть. В конце концов, в том, что касается Гарри, ничего и никогда не бывает по-обычному, не так ли?
- Угу, – мрачно откликнулся друг, снова уставившись в окно. Я, закусив губу, отложил в сторону печенье – есть совсем расхотелось. Неужели опять, как на четвёртом курсе, Рон обиделся на меня за то, о чём я не просил?
- Рон? – осторожно позвал я, но тот только посмотрел на часы и встал на ноги, выбираясь из-за столика.
- Нам пора патрулировать коридоры, – бросил он, вытаскивая из внутреннего кармана мантии палочку. Гермиона вздохнула, виновато посмотрела на меня, сочувствующе погладила по плечу и поспешила вслед за Роном.
Оставшись один, я забрался в угол сиденья, ближе к окну, и стал смотреть на проносящиеся мимо деревья. Было грустно и тоскливо. Ну неужели Рон не может преодолеть свою обиду? Ведь смог же я пережить, что его, а не меня назначили старостой факультета! А он? На четвёртом курсе чуть не полгода дулся, что его не взяли на Турнир Трех Волшебников, на пятом видеть меня не хотел после той истории у озера, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не затмившие её события в Министерстве, в прошлом году чуть было не перестал разговаривать со мной и Гермионой из-за того, что его не допустили в класс продвинутого зельеварения… Несколько месяцев дулся и всё рычал на нас, что мы, дескать, подлизываемся к Снейпу – хотя на самом деле курс набирали по результатам СОВ, к которым тот не имел никакого отношения. И это не считая отношения Рона к выбору Гермионы, хотя он, по иронии судьбы, в некотором роде помог, тоже «затмив» собой всё остальное. Как уж только хватило сил потом помириться… Но всё равно вплоть до самого лета в отношениях между ним и нами с Гермионой оставались следы какого-то холодка, которые окончательно развеялись только с моим приездом в Нору незадолго до семнадцатилетия. А может, этому ещё способствовал и мой скоротечный роман с Джинни, который как раз начался в конце прошлого семестра? Рон тогда сразу оттаял…
Но незадолго до начала учёбы я начал понимать, что что-то не так в наших отношениях с Джинни. Конечно, она очень популярная девчонка, симпатичная и всё такое, а я всего лишь семнадцатилетний парень, и во мне бушуют гормоны. И всё-таки этого оказалось недостаточно. С одной стороны, общаться с Джин было весело, но как-то… пресно, что ли? Уж слишком я привык видеть в ней младшую сестрёнку Рона, почти сестру и мне самому. И потом, если с какой-то другой девушкой я, может, и мог бы пойти на поводу у гормонов, как Рон с Лавандой в прошлом году, то с Джинни приходилось всё время помнить о том, чтобы не обидеть её семью. Ручаюсь, если б я отважился с ней переспать, сейчас мы бы уже были обручены. Мерлин, да я прикоснуться к ней лишний раз боялся – переживал, что нас могут увидеть её домочадцы!
В общем, мы решили прекратить отношения и остаться хорошими друзьями. Какой-то частью сознания я сожалел об этом, отчасти ещё и потому, что Джинни чем-то напоминала другую девушку, думать о которой я запрещал себе с самого конца пятого курса. Ну хорошо, не совсем с пятого, но я хорошо запомнил момент, с которого всё началось – когда она схватила меня за руку в коридоре Хогвартс-Экспресса… Конечно, в тот момент мне было не до того. Тоска по Сириусу, чувство вины, да ещё неприятный осадок от так и не сложившихся в итоге отношений с Чжоу… Однако летом, ближе к началу нового учебного года, я невольно стал ловить себя на мысли о том, что почему-то нередко вспоминаю тот самый эпизод, когда мы заколдовали Малфоя, Крэбба и Гойла. Сначала я говорил себе, что это из-за того, что я ощущаю некоторую неловкость от того, что мы с ними сделали, но позднее, уже в поезде, везущем нас на шестой курс, я вдруг столкнулся с ней в коридоре, и… И в груди у меня сладко защемило, точно так же, как раньше щемило при виде Чжоу. Это… тревожило. Слизеринка. Противница. Возможно, будущая Упивающаяся Смертью. Как же я мог позволить себе влюбиться в неё?
И я не позволял. Вот уже год, как я всеми силами не позволял себе думать о Блейз Забини, мечтать о ней, видеть её во сне… Но если с первыми двумя пунктами я ещё справлялся, то последний был не в моей власти. Правда, Снейп в своё время утверждал, что, научившись окклюменции, я смогу и сны подчинить своей воле, но… Да что там, ну не было у меня никакого таланта к окклюменции! Даже просто способностей не было. Вот Дамблдор это быстро понял на шестом курсе, и обещал найти другое решение, но пока не нашёл его. Впрочем, на шестом курсе, казалось, в этом не было нужды. Волдеморт затаился – он сам ограждал свой разум от меня, копил силы и не особенно терроризировал магический мир, хотя, конечно, и не позволял ему забыть о своём существовании. Шестой курс – чуть ли не единственный спокойный год, который был у меня в Хогвартсе, ну, относительно спокойный. Но ведь занятия с Дамблдором, эти исследования прошлого Волдеморта, в попытках понять причину его бессмертия, не назовёшь особенно волнующими. Нет, конечно, это было очень полезно и познавательно, но в то же время… Не было никакой тайны в том, чтобы погружаться в чужие воспоминания. Не было того пьянящего чувства, которое испытываешь, когда идешь по следу, разгадывая загадки, попадающиеся тебе на пути, и когда знаешь, что за результат придется сражаться. Я знаю, Дамблдор хотел показать мне, что бывает и другой способ разгадать загадку, но… Я не чувствовал, что разгадываю её. Я просто шел от одного вывода к другому, по дороге, которую указывал директор. Выводы были не мои – вот что разочаровывало. Они были истинные и правильные, но… просто указанные. Не выстраданные после многочасового сидения в библиотеке, как те, что добывала Гермиона, и не найденные в результате безбашенной вылазки, вроде нашего с Роном похода к Арагогу на втором курсе. Просто информация, сухая и безликая, как в учебнике.
И даже в финальной битве, к которой вёл этот год исканий, мне было отказано. Дамблдор обещал мне, что возьмёт с собой, когда пойдёт за очередным крестражем – и не сдержал слово. Потом он уверял, что ходил лишь на разведку, и не сомневался, что одного посещения будет мало. Впрочем, вернулся он мрачный и разочарованный. В пещере, где хранился крестраж, и где часть ловушек ещё работала, кто-то успел побывать до него. Чаша, в которой в ядовитом зелье хранился медальон Слизерина, была пуста, а на дне её покоился другой медальон, попроще, с вложенной внутрь запиской от некоего Р.А.Б. Кто бы он ни был, он унёс настоящий крестраж, и неизвестно, смог ли уничтожить. Директор ничего не сказал о том, как именно можно уничтожить крестраж, но я догадывался, что нужно что-то очень разрушительное, вроде яда василиска, который был в клыке, пронзившем дневник. Как Дамблдор уничтожил кольцо? Это едва не стоило ему руки. Мог ли медальон стоить этому неизвестному Р.А.Б. жизни?
- Гарри? Гарри, проснись. Пора переодеваться в школьную форму! – позвал меня голос Гермионы, и чья-то рука тряхнула за плечо. Я выпрямился, выныривая из объятий сна – ведь вроде не спал, просто размышлял, и всё-таки, видимо, задремал.
- Да, да, сейчас, – пробормотал я, судорожно пытаясь вспомнить спросонья, куда именно сунул свой чемодан. Гермиона, уже в мантии, кивнула и вышла, оставив меня наедине со всё таким же мрачным и отчуждённым Роном. Я вздохнул. Похоже, для нашей с ним дружбы этот год будет не легче прошлого…

Pov Драко Малфоя.

К тому времени, как я вернулся в купе, то лёгкое, весело-беззаботное настроение, которое было у меня с утра, и которое поначалу даже присутствие Пенси не могло испортить, развеялось без следа. Почему? Сам не знаю. Раньше, меня бы порадовало выражение лица Поттера, когда я на его глазах приструнил Паркинсон. Но теперь я уже давно перерос и нашу глупую детскую вражду, и свою старую обиду, которая и стала её причиной. Ну, не подал он мне тогда руки, ну, отверг мою дружбу – ну и что теперь? Это тогда мне казалось, что это самое ужасное и унизительное, что со мной когда-либо происходило. Но с тех пор случались вещи и пострашней. Да и потом, пожми он мне тогда руку и не уйди я из его купе – кто знает, как сложились бы мои отношения с Альтаиром? Были бы они такими же, как сейчас? Никто не знает. Но во всяком случае едва ли имеет смысл жалеть о том, что тогда случилось. Надо признать, отказ Поттера от моего предложения дружбы меня, мягко говоря, изрядно возмутил и расстроил… Но это чувство успело смыться за несколько часов, сменившись на что-то вроде презрения. Ведь по итогам этого, если можно так выразиться, «распределения» мне в лучшие друзья достался Альтаир, а ему – Уизел. Надо ли говорить, какой вариант лучше?
Хотя, конечно, в то время я и сам был не вот чтобы подарок… Как ни крути, привычка, что мир крутится вокруг тебя, успела въесться. Даже удивительно, как при этом я ухитрился сразу же подружиться с Альтаиром, у которого мироощущение было примерно таким же? Как-то раз, когда я упомянул об этом, Ветроног засмеялся и сказал, что мы с ним просто образовали двойную звезду, и мир стал вертеться вокруг нас. Это сравнение меня здорово развеселило, но, поразмыслив, я пришёл к выводу, что оно на редкость точное. Двойная звезда Блэк-Малфой в туманности Слизерина Хогвартской галактики. Хоть на карту вписывай…
Блейз, опередившая меня на пару минут, уже уселась на свое место, и лишь презрительно фыркнула в ответ на злобный взгляд Пенси. Альтаир насмешливо прищурился, наблюдая за Паркинсон. Надо полагать, та уже успела ему нажаловаться… и едва ли встретила сочувствие и понимание. Я с лёгкостью представил, как Ветроног, выслушав жалобы Пенси на противного меня, с ухмылкой изгибает бровь и выдаёт что-то вроде: «Есть такая женская штучка – истерика. Не пробовала? Говорят, помогает». Дождь за окном усилился, и я с тоской подумал о том, как мы будем добираться до Хогвартса от поезда. Ладно, нам-то ещё хорошо, всё-таки кареты – это вполне достаточная для передвижения крыша над головой. Боюсь даже представить, что ждёт первокурсников…
Вздохнув, я плюхнулся на сиденье рядом с Блейз и, не теряя времени, устроился так же, как и до дежурства – ноги на подлокотнике, голова у нее на коленях. Сестрёнка хмыкнула, но протестовать не стала, за что я был ей безумно благодарен. Закрыв глаза, я постарался отвлечься и пустить свои мысли в свободное плавание – не знаю, кому как, а мне такой способ помогает уснуть куда надёжнее, чем считать единорогов, гиппогрифов и прочих тварей, которые передвигаются стадами…
Воспоминания, под стать настроению, были невесёлыми.
Прошло всего пара месяцев после возвращения Лорда, и я стал понимать, что происходящее мне не нравится, и не нравится довольно сильно. Главным образом расстраивало то, как изменился отец. Из спокойного, уверенного, исполненного достоинства и всеми уважаемого человека он превратился в задёрганного неврастеника, позабывшего и о собственной гордости, и о чести семьи. Ха! Поттер и его гриффиндорские дружки животики бы надорвали от смеха при мысли, что у Малфоев может быть честь! Хотя смешного в этом мало. Одно дело хитрость, манипуляции и интриги, и совсем другое – бесчестие. Одно дело – издеваться над Поттером и его приятелями в школе, и совсем другое – лизать подмётки уродливому красноглазому трупу, который вовремя подсуетился привязать себя к этому бренному миру. Я искренне не понимал, почему отец и остальные терпят издевательства и безумие Волдеморта? Почему они не встанут и не дадут ему отпор? Да будь он хоть трижды Тёмным Лордом, одному против десятка магов ему не выстоять. Неужели они верят, что, если он придёт к власти, им станет лучше, чем сейчас? Да кто вообще способен чувствовать себя в безопасности, когда не знаешь, что ждать в следующую секунду от этого сумасшедшего? Ведь именно по этим соображениям родители Альтаира в своё время приняли решение покинуть службу Лорду. Окончательно моё недоумение перешло в уверенность, что это неправильно, после пятого курса и событий в Министерстве. Конечно, я злился на Поттера из-за ареста отца, но в глубине души понимал, что на самом деле в Азкабане Люциус в куда большей безопасности, чем в резиденции Лорда. Несправедливость гнева Волдеморта стала последней каплей. Он сердился на отца за неудачу – а разве сам не сбежал оттуда, поджав хвост? По совести, ни отец и никто другой из Упивающихся не заслуживали наказания за провал там, где даже сам Лорд потерпел неудачу… Но, по слухам, даже его новый фаворит Долохов после его наказания оказался недалёк от того, чтобы повторить судьбу своих знаменитых жертв – Долгопупсов, а отца спасло только то, что у Лорда не было доступа в Азкабан, а проводить ещё одну спасательную операцию ради проштрафившегося приспешника Волдеморту было не с руки. Да уж, с этой точки зрения Люциусу вообще повезло. Дементоров в Азкабане больше нет, а аврорская стража, хоть и ведет себя не очень-то вежливо, по крайней мере, не высасывает из него ни тёплые воспоминания, ни душу.
Но главный сюрприз ждал меня впереди. За несколько дней до официального конца семестра, когда все экзамены были сданы и все ученики просто наслаждались летом и последними до каникул деньками в обществе друзей – где-то примерно через два-три дня после событий в Министерстве – вскоре после полудня дверь моей личной спальни старосты неожиданно открылась, и вошёл Снейп. Его вид заставил меня удивлённо захлопать глазами – Северус выглядел так, как выглядел только летом, наезжая в гости в Манор. Никаких уродующих чар, создающих иллюзию сальных волос и жёлтых зубов, кожа чистая и белая, без признаков желтизны и с куда меньшим количеством морщин. В принципе, я-то, конечно, видел крёстного в его настоящем облике не раз, просто он никогда не появлялся в таком виде в школе, когда его могли увидеть студенты. Вообще такими чарами пользовались большинство профессоров моложе сорока, специально делая себя не очень привлекательными, для отвода глаз студентов – иначе море скандалов из-за несчастной любви той или иной романтически настроенной старшекурсницы было бы обеспечено. Не то, чтобы Северус даже в своем настоящем облике был жгучим красавцем – но всё же было в нём какое-то мрачное обаяние, которое как магнитом притягивает к себе некоторых девушек.
- Что случилось, Северус? – спросил я, прекрасно понимая, что крёстный пришёл ко мне не как декан факультета – декан вызвал бы меня к себе. Вместо ответа он взмахнул палочкой, запечатывая дверь, и вторым взмахом обновил защищающие от прослушивания чары. Потом жестом велел мне сесть. Я устроился на своей кровати, приготовившись выслушать нечто очень серьёзное. Снейп уселся на стул, стоящий возле письменного стола, и наконец заговорил.
- Дело плохо, Драко, – сказал он напрямую. – Ты знаешь о том, что Тёмный Лорд решил сделать Малфой-Манор своей личной резиденцией? В доме Реддлов оставаться опасно, туда в любой момент могут нагрянуть авроры.
- Да, я вчера связывался с мамой через камин в «Трёх Мётлах». Не публичный, естественно – из номера, – ответил я. – Она мне сказала. И что – это проблема? Мне казалось, это честь?
Прикусив язык, я взмолился Мерлину, чтобы Северус не расслышал сарказма в моём голосе. А не проверяет ли он меня по приказу Лорда?
- Честь? Для тебя – нет. Проклятие, арест Люциуса может стать твоей погибелью, ты хоть понимаешь это, Драко? – спросил он. Я непонимающе покачал головой.
- Но почему? Министерству нечего мне предъявить, и вообще, при чём тут я?
- Проблема не в Министерстве, а в Лорде, – отозвался Снейп. – Изволь, я всё объясню подробнее. Лорд очень… разочарован в Люциусе. Я ведь говорил тебе, как Лорд расправился с Долоховым – единственным, кто после неудачи в Министерстве избежал Азкабана? Что тому не один день отлёживаться пришлось?
- Да, говорил, – кивнул я. Антонина, который на четвёртом курсе под личиной Грюма меня превратил на глазах у всех в хорька, а в конечном итоге ещё и чуть не угробил Альтаира, мне, естественно, жалко не было, но вот несправедливость этого наказания изрядно возмущала. Северус кивнул.
- И это при том, что Антонин не был ответственным за операцию – отвечал за неё Люциус, – добавил он. – У Лорда нет доступа в Азкабан сейчас, когда силы его подорваны. Дуэль с Дамблдором не прошла для него бесследно, да и ситуация с Поттером… Ну ладно, это не суть важно. Важно то, что сейчас Лорд не может никаким образом физически добраться до Люциуса, чтобы… Ну, скажем, чтобы наложить Круциатус. Но это совсем не значит, что у него не осталось способов воздействия на твоего отца. У него их целых два – ты и Нарцисса.
- Понятно, – сказал я, ощущая холодок внутри. – И что же он намерен делать с нами? Убить?
Крёстный покачал головой.
- Нет. Не просто так. Он не может себе этого позволить. У Лорда слишком мало… нормальных союзников. Фанатики, вроде Антонина, монстры, вроде Грейбэка, или скрывающиеся преступники, которым некуда податься, вроде Хвоста, – вот костяк его армии. Они простят и примут всё что угодно, что бы он ни сделал – как с ними, так и с их семьями. Но есть и другие – вроде Нотта, Эйвери или Яксли, кто сохранили крохи влияния и положения перед Министерством, и, кроме того, могут ещё думать своим умом. Если за провинность своих слуг Лорд станет карать их убийством их семей, то они просто разбегутся в разные стороны. Поэтому Лорд придумал другой способ. По сути, это то же самое, но если его план сработает, у него будет оправдание, формальная причина для именно твоего наказания. Так вот, Драко: по его плану ты получишь Чёрную Метку сразу же, как только вернёшься домой.
- Что? Чёрную Метку? Но… Но я думал, он не берёт на службу тех, кто ещё не закончил школу! По крайней мере, тех, кому ещё нет семнадцати!
- В твоём случае он сделает исключение, – мрачно пообещал крёстный. – А теперь слушай меня очень внимательно, Драко, и будь любезен умерить свои амбиции! Помни, что я говорил тебе в начале. Это наказание – а не честь для тебя, не доверие Лорда и не способ дать тебе шанс, что бы он ни говорил тебе потом. Понимаешь?
- Не очень, – признался я. – Он призовёт меня на службу, но что дальше? Чем это даст ему оправдание?
- Тем, что, получив Метку, ты одновременно получишь ещё и очень важное и ответственное задание. Не знаю, какое, но… невыполнимое. Невозможное для юноши твоих лет.
- Например? – с вызовом спросил я. Было немного обидно, что крёстный заранее думает, что я не справлюсь, однако ответ Северуса охладил мой пыл.
- Например? Разрушить Хогвартс. Заменить трупным ядом все лекарства в больнице святого Мунго. Привести к нему Поттера – добровольно. Убить Дамблдора. Выбирай, что кажется тебе более осуществимым?
- А можно лучше убить Поттера и привести Дамблдора? – пошутил я, устало закрывая глаза. Снейп вскочил.
- Это не шутки, Драко! Получив метку, ты будешь полностью во власти Лорда, пойми ты это уже!
- Но я не понимаю, Северус! – воскликнул я, резко выпрямляясь. – Метка – это всего лишь способ связи, не более! Что она изменит?
- Это не просто способ связи, Драко, – возразил Снейп устало. – Это… клеймо. Позорное клеймо, каким метят скот! Оно сломает твою жизнь. Если Лорд проиграет войну – а это вполне вероятно, – ты получишь «волчий билет» на всю жизнь, даже если ничего не успеешь сделать у него на службе.
- Ты так уверен, что Лорд уступит Поттеру? – усмехнулся я, но Снейп припечатал меня суровым взглядом. Я удивлённо вскинул брови – раньше крёстный разделял мои взгляды на гриффиндорского очкарика.
- Поттеру? – горько усмехнулся Северус. – А как насчёт Дамблдора? Ты забываешь, кто из них лидер «Светлой стороны». А Дамблдор хоть и стар, но всё еще самый могущественный маг современности. И один Тёмный Лорд на его счету уже есть. В Министерстве Лорд с ним не справился, и неизвестно, справится ли позднее. Да и Поттера рано сбрасывать со счетов. Он молод, и потенциал у него есть, как ни печально признавать это.
Я с подозрением посмотрел на него. Опасные слова, на грани измены, но всё же… Крёстный умён. По собственной доброй воле он говорит всё это, или же это хитроумная ловушка?
- И всё равно я не понимаю. Что изменится, если я получу Метку?
- О, ты всего лишь будешь помечен как его слуга. И тебе придётся подчиняться, хочешь ты того или нет, – отозвался Снейп. – И не смотри так скептически. На кону жизнь Нарциссы! – воскликнул он. Я рывком выпрямился.
- При чём здесь мама?
- А как ты думаешь, кто будет заложницей твоего послушания? – фыркнул Северус. Я замолчал, а потом вздохнул.
- Я всё понял, Северус, – сказал я. – А теперь, пожалуй, мне надо подумать.
- Велика вероятность того, что ты погибнешь, пытаясь выполнить это задание, каким бы оно ни было. Если нет, сразу убивать тебя он не станет. Скажем, трёхчасовой Круциатус… Умереть ты не умрёшь, но только потому, что под Круциатусом это невозможно. Но это твою судьбу не улучшит – ты до конца жизни будешь торчать в Мунго, по соседству с Долгопупсами. Не думаю, что Нарцисса переживёт такое, даже без всякой помощи со стороны Лорда. А Люциус… Он достаточно силён, чтобы вынести её смерть, или твоё безумие, но вот всё сразу… – Снейп покачал головой. – Это сломает его. Он станет послушной куклой в руках Лорда. Ты понимаешь это?
- Да, – кивнул я. На самом деле, я всё прекрасно понял, как только Снейп начал излагать план Лорда. Но теперь меня грызли сомнения. Насколько далеко простирается забота крёстного? И что сильнее – она или его преданность Лорду? Насколько я могу доверять ему? В голове рождались зачатки планов, но мне необходимо было всё хорошенько обдумать.
- Драко, – мягко сказал Снейп. – Я… Ты даже несовершеннолетний, и не должен решать такие проблемы, но… сейчас непростое время. Боюсь, вся ответственность ложится на твои плечи. Что же ты будешь делать?
- Я… Я должен подумать, Северус, – ответил я. Крёстный нахмурился и кивнул.
- Понимаю, – сказал он. – Но помни, ты должен принять решение до того, как уедешь из школы. И… Что бы ты ни решил – ты можешь рассчитывать на мою поддержку, – неловко закончил он, сделав шаг вперёд, словно хотел коснуться моего плеча, но остановился, передумав.
- Спасибо, Северус, – сказал я. Снейп кивнул и вышел.
Думал я не то чтобы очень долго. О намерениях Лорда я действительно уже знал – тех, что касались его «переезда». Я поделился этой информацией с Ветроногом, который немедленно предложил мне перебираться в Блэк-Холл вместе с мамой. На первый взгляд предложение казалось заманчивым, но бросать Родовое Гнездо на разорение Волдеморту… От одной мысли об этом пробивало отвращение. Да и добавлять ещё больше риска Блэкам мне совершенно не хотелось. А вот теперь ещё и эти новости… Жизнь под властью Лорда мне активно не нравилась, не было смысла это отрицать. При мысли о том, что может быть дальше, пробирала дрожь. С другой стороны, если Северус искренне считает, что на стороне Лорда меня ждет верная смерть… Ну или безумие, что не лучше, – значит… Значит, сторону надо менять.
В первый момент мысль о переходе на сторону Дамблдора – и Поттера! Того самого Поттера, который отверг мою дружбу, который все эти годы… – эта мысль показалась мне абсурдной. Смешной. Почти безумной. Но чем больше я думал об этом, тем более и более реальной она мне казалась. Если Северус не ошибается на счёт планов Лорда – что маловероятно, – то другого выхода просто не существует. Да и, в конце концов, постепенное сближение с Поттером было, увы, неизбежно. В тот же день, когда Северус поведал мне о грозящей Метке, Альтаир начал время от времени счастливо улыбаться – впервые после смерти Сириуса. Конечно, это не могло меня не обрадовать – до этого мой лучший друг ходил с таким видом, словно его попытался поцеловать дементор, но не довёл дело до конца. Но, расспросив Ветронога о причинах приподнятого настроения, я узнал, что неприступная Грейнджер наконец-то дала слабину и появился реальный шанс на то, что на следующем курсе она согласится встречаться с ним. Рассказывая это, Альтаир едва не сиял от радости. Я его вполне понимал, хотя, признаться, тогда ещё считал подобный выбор изрядной блажью. Потом уже, когда представилась возможность узнать Грейнджер поближе, пришлось признать, что девушка она совсем неплохая. Совсем. А тогда, в конце пятого курса, передо мной предстал ясный расклад: если Грейнджер начнёт гулять с Ветроногом, это автоматически означает взаимное смягчение отношений между нашими компаниями – не столько по своей воле, сколько ради того, чтобы не обижать друзей. Веселья это, в общем-то, не слишком добавляло, если не считать весельем мысли о том, какое лицо будет у Уизела, когда он обо всём узнает. Но, в свете новых сведений…
Ближе к вечеру прилетела сова от Нарциссы. Конечно, писать прямо мать не могла – это было понятно, но даже сам тон письма – осторожный, напряжённый, испуганный, – говорил о многом. Если уж даже она, хозяйка Малфой-Манора, безупречная леди, всегда владеющая собой, была напугана… Именно после этого я принял окончательное решение.
Воспользоваться помощью Северуса я не спешил. Одно дело – попытка защитить крестника, смягчить его участь, как-то вступиться за него, и совсем другое – помощь ему в совершении предательства. Может, он вообще просто расставляет на меня ловушку? В это верить не хотелось, но полностью исключить такую возможность я не мог.
Нет, обращаться надо было напрямую к Дамблдору. Но вот беда – как это сделать? Поттер, может, и мог припереться к нему в кабинет, когда заблагорассудится, но я такой возможности не имел. Конечно, я знал, где расположен кабинет директора, но понятия не имел, каков пароль на входе. Впрочем, проблема решилась довольно легко – ускользнув с ужина, пока Дамблдор ещё сидел за столом, я занял позицию в нише с доспехами поблизости от его кабинета и приготовился ждать. Директор появился не так чтобы очень скоро – я успел порядком заскучать – но, на моё счастье, был один. Он подошёл к горгулье и тихим голосом назвал пароль – на расстоянии я не расслышал его, но сейчас это было не важно. Горгулья медленно отъехала в сторону, но Дамблдор не стал подниматься – он обернулся в мою сторону и внимательно осмотрел коридор сквозь свои очки-половинки. Я глубоко вздохнул и шагнул вперёд.
- Добрый вечер, Драко, – мягко сказал директор, когда я приблизился. – Ты что-то хотел, мой мальчик?
- Да, профессор, сэр, – ответил я, смущаясь, и не очень представляя себе, как и что буду говорить. – Я… я хочу сказать… Я хотел спросить вас, не могли бы вы… то есть, я… – чуть ли не впервые в жизни я лепетал и запинался, хуже неотёсанного увальня Хагрида. Люциус со стыда бы сгорел, услышав, что его наследник выражается подобным образом. Но Дамблдора это, похоже, даже порадовало, он молча стоял и терпеливо ждал, когда же я соберусь с мыслями.
- Ну же, Драко, – всё так же мягко подбодрил он меня, когда я совсем стушевался, и только мысль о том, что ждёт меня в случае, если я сейчас провалюсь, останавливала меня от того, чтобы сбежать от него сломя голову. Я вздохнул и попытался ещё раз.
- Профессор Дамблдор, я хочу попросить вас о помощи, – фраза далась мне нелегко, но следующие пошли легче. – Я хотел бы … э-э-э… принять вашу сторону в войне, но боюсь, что Тёмный Лорд будет не очень рад моему решению, и попытается… гхм, повлиять на меня. Моя мать в его руках, так что доводы у него весомые. Мне… Боюсь, одному мне с этим не справиться.
- Я очень рад, Драко, что ты обратился ко мне, – улыбнулся директор. – Но здесь неподходящее место для подобных разговоров. Может, ты согласишься подняться наверх вместе со мной? – предложил он.
- Оу… да, хорошо, – неловко согласился я.
Дамблдор привёл меня в свой кабинет, где я до этого был только раз – ещё до школы, когда как-то приезжал вместе с отцом, когда он был здесь по делам Попечительского Совета, в котором тогда председательствовал. В кабинете, как ни странно, моё смущение прошло, и я свободно изложил директору всё, что узнал сегодня утром от Снейпа.
- Я не хочу принимать Метку, – закончил я. – И не желаю Волдеморту победы. Но если он станет угрожать моей матери или отцу – я не смогу сопротивляться. Вы… Я знаю, вы невысокого мнения о моей семье, и вообще, но… К кому ещё я могу обратиться? Мне… мне нужна ваша помощь.
- Я уже сказал, я рад, что ты всё-таки обратился ко мне, Драко, – с прежней мягкостью сказал директор. – И тебе абсолютно нечего стыдиться, наоборот. Твой поступок… Это требует немалой отваги. Ну что ж, не скажу, что ситуация меня удивляет… Лорд Волдеморт не славится своей мягкостью, даже по отношению к своим слугам. Я думаю, нам необходимо защитить твою семью, а для этого их нужно отправить в безопасное место.
- Снейп считает… – начал я и заткнулся, проклиная свой длинный язык. Но Дамблдор только кивнул и обернулся к камину.
- Ах да, Северус. Думаю, было бы не лишним, если бы он присоединился к нам, если ты не против, – сказал он, бросая в камин щепотку летучего пороха. – Северус, зайди ко мне, будь любезен, – проговорил Дамблдор в пламя, и, погасив его небрежным взмахом палочки, снова повернулся ко мне.
- Сэр, но профессор Снейп, он же…
- Упивающийся Смертью – это ты хотел сказать? – улыбнулся директор. Я захлопал глазами. Дамблдор покачал головой. – Не бойся, Драко. Я полностью доверяю Северусу Снейпу, и, можешь быть уверен, в этом вопросе мы можем на него целиком положиться.
Не то чтобы я сомневался, что Северус не выдаст меня Тёмному Лорду – нет, но что Дамблдор доверяет ему до такой степени, что позволяет фактически помогать мне предать Волдеморта?
Да, вот уж чего я не ожидал от крёстного, так это того, что он все это время был шпионом Дамблдора. Известие это меня малость шокировало, но, впрочем, увидев его лицо при виде меня в кабинете директора, я почувствовал себя отомщённым. Крёстный был немного расстроен тем, что я не доверял ему, однако я не был бы слизеринцем, если бы не знал, как отговориться. Далеко ходить не пришлось – я просто выразил своё восхищение его талантами шпиона, сказав, что не доверял потому, что не смог его разоблачить.
Втроём со Снейпом и Дамблдором мы придумали вполне сносный план моего побега на «Большую Землю». На мой взгляд, в нем было несколько серьёзных пробелов, однако профессора, казалось, ни капельки не сомневались, что всё получится как надо. Для успеха оставалось только заручиться поддержкой Нарциссы, в которой я не сомневался. Ну и конечно, кроме этого я настоял на том, чтобы Дамблдор лично проконтролировал её отход и обеспечил, чтобы всё прошло без сучка и задоринки.
План был прост, насколько было возможно в сложившейся ситуации. Расчёт мы сделали на защитную магию Рода Малфоев и на Узы Стражи Манора. Правда, меня малость смущал тот факт, что обычно к Родовой Магии наследник приобщается после совершеннолетия, а мне было только шестнадцать, но Дамблдор заверил меня, что в подобных случаях возможны исключения. По его словам, в отсутствие Главы Рода даже несовершеннолетний наследник мог воспользоваться магией поместья, правда, с разрешения опекуна. В том, что мать даст разрешение, я не сомневался. Тревожили меня мои собственные способности: а смогу ли я сделать всё как надо, если ни разу не делал ничего подобного? Это ведь не школа, где за ошибку с тебя в худшем случае снимут баллы. Наказание будет куда более суровым, да и шанса исправиться тоже не будет.
Второй пункт меня тоже беспокоил. По плану я должен был отказаться служить Волдеморту и при помощи Уз Защиты выкинуть непрошеных гостей из дома. Конечно, я пару раз видел, как Люциус избавлялся от нежелательных посетителей таким вот образом, однако папа делал это нечасто – всё-таки ему нужно было сохранять лояльность к Министерству. Трудность состояла в том, что он-то, возможно, и знал, как выгнать только строго определённого посетителя, но вот у меня не будет ни времени, ни возможности разбираться в таких тонкостях, а потому придётся гнать всех и сразу. А это значило, что под действие чар попадут и Северус с Нарциссой. И если Снейпу это было только на руку – иначе риск быть разоблачённым возрастал, – то за мать я переживал. Конечно, крёстный заверил меня, что предупредит её заранее, и она будет готова аппарировать прочь, как только окажется за воротами поместья. Дамблдор предложил спрятать её в Хогвартсе или в штабе Ордена Феникса, – при этом директор как-то загадочно улыбнулся и сказал, что она вряд ли будет сильно протестовать против второго. Я сомневался, однако твёрдо знал, что, невзирая на отношение Нарциссы, штаб ордена и впрямь надёжное место, если Волдеморт так и не нашёл его за весь прошедший год, хотя отдал бы за это собственную руку, да еще Нагайнин хвост в придачу.
Единственное, что в плане не вызывало сомнений, это предложение Дамблдора защитить Малфой-Манор помимо родовой охранной магии, ещё и заклятием Доверия. Правда, благодаря Узам оно всё равно не подействовало бы на представителей рода, однако таковых, кроме меня и Люциуса, просто не оставалось: ведь мало иметь родственную кровь, надо носить ещё и фамилию Малфой, чтобы считаться членом рода. Люциус же в тюрьме был в полной безопасности, по крайней мере, в ближайшее время, и Дамблдор заверил меня, что при малейшем признаке опасности, замеченным Снейпом, его переведут в более безопасное место, где Волдеморту до отца не добраться.
Потом Снейп ушёл связываться с Нарциссой, а Дамблдор, задержав меня, задал ещё один вопрос, который я и сам старательно обдумывал всё это время:
- Драко, скажи, а ты уверен, что твои однокурсники, равно как и прочие слизеринцы не захотят снискать расположение Лорда Волдеморта и сдать тебя ему? Я бы не так сильно волновался, учись ты в Гриффиндоре или Пуффендуе, но Слизерин есть Слизерин. Ты пользуешься авторитетом, Драко, но будет ли его достаточно?
- Вы, как и все, думаете, что в Слизерине только будущие Упивающиеся? – спросил я с отвращением. Директор вздохнул и печально улыбнулся.
- Естественно, нет, – ответил он. – И передо мной живое тому доказательство. И всё же, не забывай, многие твои сокурсники – дети Упивающихся Смертью. Если их родители прикажут им доставить тебя Тёмному Лорду... Кто-то найдёт в себе силы сопротивляться, как ты, но кто-то послушается, и тебе придется непросто.
- На самом деле на нашем факультете не так уж много детей Упивающихся Смертью, – возразил я. – С нашего курса – Тео Нотт, но его отец не горит желанием вмешивать его в интриги Тёмного Лорда, так что Тео ему пока не представлен. Еще Даная Эйвери с шестого курса – то есть, с будущего седьмого. Но её можно не бояться – она вообще редко видит родителей, и потом, я слышал, что она встречается с Фаррингтоном из Когтеврана, а он полукровка. Так что, похоже, она сама не разделяет родительских взглядов. Остальные все – с младших курсов, и их меньше, чем вы думаете.
- Ну хорошо, а ты не допускаешь, что кроме детей Упивающихся есть ещё и те, кто просто поддерживает идеи Волдеморта, сами по себе? – спокойно спросил Дамблдор.
- Ну, на этот случай у меня найдётся, что противопоставить, – возразил я. – Во-первых, я сам всё-таки кое-что умею, во-вторых, Альтаир за меня наверняка не то что с детьми, а и с настоящими Упивающимися Смертью схватится не задумываясь, и в-третьих, есть ещё Крэбб и Гойл. Знаю, вы скажете, они сами дети Упивающихся. Но когда мы только поступали в школу, они принесли мне младшую магическую присягу, – сказал я и замолчал на пару минут, наслаждаясь эффектом. Да уж, такое выражение на лице Дамблдора – редкое зрелище.
- Младшую магическую присягу? – повторил он. – Ах, понимаю, – лицо директора просветлело. – В самом деле, их родители были должниками Люциуса, после того как он помог им избежать тюрьмы после первой войны. Значит, вот как они расплатились. Хм… Не могу сказать, что я целиком одобряю это, однако в сложившейся ситуации данный факт нам на руку. И всё же прошу тебя, Драко – будь осторожней. И если возникнут какие-то проблемы – немедленно обращайся к профессору Снейпу или прямо ко мне.
Я лишь рассеянно кивнул. В тот момент меня куда больше, чем возможное противостояние со сокурсниками, волновала предстоящая встреча с Тёмным Лордом. Великий Мерлин и чаровница Моргана, как же мне было страшно! Последующие дни я метался между надеждой, ужасом и отчаянием. И злился. Постоянно злился – на всё подряд: на дурацкий финальный ужин, на речь Дамблдора, на тугодумие Гойла и идиотизм Крэбба, на Поттера, глотающего слезы за гриффиндорским столом, и старательно избегающего всех попыток его друзей поддержать его, и даже на Альтаира, который, как всегда, глаз не сводил со своей Грейнджер. Хотя, конечно, это было несправедливо – нельзя не признать, что обо мне он тоже не забывал. Вообще создавалось впечатление, что он разрывается между страхом за меня и надеждой на близкий успех своих ухаживаний. Да уж, несложно представить, что он тогда чувствовал… Во всяком случае, свой перстень – аварийный портключ – он отдал мне в тот же вечер, когда узнал о том, что мне предстоит. Отдал сразу же, как только перенастроил его на меня. Поддержка Альтаира сильно мне помогала, но всё равно на душе было очень скверно. Не знаю, во что бы все это вылилось, если бы не выходка Пенси с приворотным зельем, которая несколько отвлекла меня от моих переживаний по поводу предстоящего столкновения с Волдемортом. И всё же это было ужасно – одно из самых отвратительных воспоминаний в моей жизни даже и до сих пор. Очнуться от дурмана приворота – вообще ощущение не из приятных, но очнуться, чтобы обнаружить себя в постели с Пенси! Такого я бы даже Поттеру – да что там, самому Волдеморту не пожелал бы. Как же я потом радовался, что это не был мой первый опыт! Первый опыт был после пятнадцатилетия, летом перед пятым курсом. Люциус и Бартемиус несколько раз специально возили нас с Альтаиром в подходящие заведения – и в Лондоне, и в Париже, где нас обоих научили всему, что каждый уважающий себя и партнёршу маг должен уметь делать в постели. Как же я теперь был за это благодарен! Ведь если бы не это…
Да уж, глядя правде в глаза – если бы не это, то ночь с Паркинсон вполне могла отбить у меня всякое желание встречаться с девушками. Ну, может не насовсем, но надолго. Встречаться с парнями для меня было неприемлемо – ещё тогда же, в одном из весёлых домов в Париже, отец настоял, чтобы я попробовал побывать в постели с парнем, чтобы выяснить, не гей ли я. Альтаиру повезло больше – Бартемиусу такое в голову не пришло. А вот мне… М-да, меня хватило ровно на полтора поцелуя – после чего я позорно сбежал в ванную и минут пятнадцать обнимался с унитазом, а потом еще двадцать чистил зубы. Впрочем, отец остался этим фактом страшно доволен, хотя многие не видят в гомосексуальных отношениях ничего дурного. В кодексах многих семей они даже разрешены, при условии, что маг находит способ обеспечить род прямым наследником. В общем, я чётко уяснил, что это не для меня, и на этом успокоился.
Справедливости ради стоит признать, что сам процесс секса с Пенси я не помню. То есть я помню, что это было – но вот свои ощущения вспомнить не могу. Помню только свой ужас и отвращение, когда чары развеялись, и я понял, что происходит. Нет, может, кто-то и найдёт Паркинсон привлекательной, не спорю, – вот Крэбб, например, сохнет по ней с третьего курса. Но не я. Помню, осознав, что произошло, я пулей вылетел из кровати и часа два проторчал в ванной, стоя под самым горячим душем, какой только мог выдержать. Нашедший меня прямо там Ветроног даже поинтересовался, не пытаюсь ли я свариться, на что я искренне – во всяком случае, по своим ощущениям на тот момент, – ответил, что лучше свариться, чем чувствовать на себе следы от такого соприкосновения с ней. К счастью для неё, Пенси хватило ума быстренько убраться прочь, и, к счастью для меня, я даже под действием зелья не забыл то, чему меня учили, и воспользовался контрацептивными чарами. В общем, всё кончилось благополучно, не считая того, что я заработал одно из самых отвратительных воспоминаний в жизни, а Пенси – разбитое сердце.
И, как будто этого мало, следом я получил и второе самое отвратительное воспоминание в жизни – когда чтобы хоть как-то выплеснуть злость на Поттера из-за того, что его выходки поставили меня в такую сложную ситуацию – отец в Азкабане, а мне предстоит выкинуть из своего дома Тёмного Лорда, при этом воспользовавшись Узами в первый раз в жизни(!), я решил устроить ему засаду. Ну да, признаю, идея была не блестящей… а впрочем, надо сказать спасибо, что она вообще была – как я соображал тогда, не знаю. Хорошо хоть я додумался попросить Альтаира побыть неподалёку на случай непредвиденной ситуации. И она, как назло, и случилась! Такой горячей стычки на моей памяти у нас в Хогвартсе вообще ещё ни разу не было. Ситуация усугублялась тем, что в общей сложности в ней участвовало порядка дюжины человек, и это – в узком коридоре вагона… Даже Ветроногу, уж на что опытному дуэлянту, досталось изрядно, хотя всё-таки и меньше, чем нам – сказывалось то, что основной удар поначалу пришёлся именно по нам с Крэббом и Гойлом, а сам Альтаир подоспел только через несколько секунд и ударил врагу во фланг. К счастью, исход всей схватки можно было оценить как ничью, а Блейз появилась тоже быстро. И, хотя доставшиеся нам заклятия были не из приятных, но она справилась за несколько минут. С помощью Альтаира было бы ещё быстрее, но ему для начала надо было оправиться самому, с чем, к счастью, он не очень задержался.
Слава Мерлину, хоть за него и Блейз я мог не волноваться. В неприступной твердыне Блэк-Холла мой друг был в абсолютной безопасности, а сестрёнка, не заезжая домой, уезжала к матери в Бразилию. Очередной отчим, бразильский дон, владелец обширного поместья, оказался на удивление порядочным человеком, и непременно желал познакомиться с чадом обожаемой супруги. Как ни странно, но продержался он дольше остальных – жив до сих пор, насколько мне известно. Впрочем, судя по рассказам Блейз, видимо, её матушка нашла в нём то, что давно искала – с неё он пылинки сдувает, поместье у него просто великолепное, да и материальное положение не из последних.
В общем, попрощавшись, Блейз с матерью, которая, как ни странно, встречала её на вокзале, сразу отправились в Международный Каминный узел, чтобы уехать в Бразилию, а меня забрала Нарцисса. Я, признаться, думал, что с вокзала мы отправимся домой, однако мать потащила меня в какую-то крохотную гостиницу на отшибе маленького городка, названия которого я не запомнил, расположенного где-то посередине пути между Лондоном и Малфой-Манором. Там у меня была возможность умыться и более-менее оправиться от превращения.
Да, это говорило о многом – и в первую очередь о том, что в Маноре теперь небезопасно до такой степени, что я не могу позволить себе ни малейшего проявления слабости. Умываясь перед зеркалом в крохотной ванной, я провёл влажной ладонью по волосам, откидывая чёлку со лба, и замер.
Вот примерно такую причёску я носил в детстве – зализанную со всех сторон, залитую гелем так, что даже в самый сильный ветер из неё не выбивалось ни волоска. Ничего не поделаешь, традиции… Я всё мечтал, что, когда войду в подростковый возраст, смогу отрастить волосы, чтобы быть похожим на отца. Но реальность оказалась не так благосклонна. В тринадцать лет мои волосы отросли почти до плеч, и, приехав домой, я в первое же утро, помыв голову, встал перед зеркалом, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть, и буду ли я похож на Люциуса.
Это была катастрофа. Мало того, что, пока я переодевался, волосы постоянно путались, лезли повсюду, падали на лицо и в глаза, и, когда я закончил, были всклокочены не хуже Поттеровских. Расчесав их, я наконец отважился посмотреть на себя.... И пришёл в ужас. Из зеркала на меня смотрело непонятное существо – не то мальчик, не то девочка. Вместо того, чтобы выглядеть на манер чёрной гривы Альтаира, ниспадающей ему до плеч, мои мягкие платиновые локоны, гладкие и шелковистые, красиво обрамляли лицо, так, что если надеть на меня платье и повесить в уши серёжки, можно смело отправляться на бал дебютанток! Чуть ли не взвизгнув от гнева, я кинулся к матери, и потребовал, чтобы мне сегодня же – нет, сейчас, вот сию минуту привели парикмахера, и сделали какую угодно, самую модную и красивую короткую мужскую стрижку! К счастью, Нарцисса не была слепой и моментально уяснила суть проблемы. Через полчаса её личный стилист уже суетился вокруг меня, одну за другой накладывая на мою растрёпанную голову чары иллюзии, предлагая разные варианты стрижек – однако все они чем-то не нравились то мне, то Нарциссе. Наконец уставший стилист ещё раз взмахнул палочкой – иллюзорные волосы, разделившись на прямой пробор, упали чуть более длинными прядями на лоб, сзади по затылку стали совсем короткими, а сверху немного длиннее, чуточку не доставая ушей. Нарцисса нахмурилась.
- По-моему, такое носят даже магглы, – недовольно сказала она съёжившемуся от страха стилисту. А я разглядывал своё отражение, и понимал, что, пожалуй, этот вариант мне нравится больше, чем все предыдущие. Стрижка мне шла, делая как-то одновременно раскованнее и старше. В зеркале отражался уже не ребёнок, а молодой паренёк. Ну что ж, если мне не суждено походить на отца, то, по крайней мере, я не буду выглядеть как девчонка!
- Мне нравится, – сказал я, и мать изумлённо замолчала. Стилист, обрадованный успехом, взялся за работу. К тому времени, как отец вернулся из Министерства, с деловой встречи, я уже успел слегка привыкнуть к своему новому виду, и даже мать признала, что новая стрижка мне чудо как идёт. Блейз, со свойственной ей иронией, фыркнула, что я «взялся за ум», и даже отец после нескольких минут разглядывания моей головы остался доволен.

* * *
Перед тем, как мы покинули гостиницу, мать, коснувшись палочкой моего плеча, быстро прошептала что-то на латыни – как выяснилось, формулу одобрения, позволяющую мне, как наследнику, воспользоваться магией Манора. Всё бы хорошо, знать бы еще, с чем её едят, эту магию...
Дела дома обстояли еще хуже, чем я мог себе представить. То, о чем говорил крёстный, не передавало и десятой доли того, что на самом деле творилось в Маноре! Чего стоил Макнейр, топчущий коваными сапожищами персидский ковёр, или Грейбэк, разваливший свою годами немытую тушу в любимом кресле Люциуса! Мамин коллекционный фарфор, предназначавшийся для украшения, а не для использования, – выставлен на столе, покрытый потёками и остатками пищи. Половина предметов потрескались, часть была разбита, и осколки устилали пол столовой вперемешку с окурками и просто распотрошенными сигарами. Части оружия из коллекции на стене недоставало, некоторых картин – тоже... Грязное ничтожество Хвост, выскользнувший из моей лаборатории с грязным пузырьком в руке и связкой сушёных саламандровых хвостов в другой! За разорённую лабораторию, куда даже отец входил только с моего согласия, мне стало обидно до слёз – чуть ли не больше, чем за весь остальной дом! Нарцисса успокаивающе сжала мою руку.
- Терпи, солнце, – шепнула она. Я кивнул и обратился к окклюменции, чтобы успокоиться и заодно подготовить своё сознание к встрече с Лордом. Учить меня ей взялись ещё с прошлых каникул по очереди отец и крёстный, а Северус продолжил заниматься со мной и в школе, пока я не добился успехов. Собственно, одновременно со мной он учил и Альтаира с Блейз – первого по просьбе Бартемиуса, желавшего как можно лучше подготовить сына к испытаниям на Турнире, а вторую просто потому, что мы всё подобное всегда делали вместе. Как ту же анимагию осваивали… Северус ворчал, что «вот если бы у всех получалось так же хорошо, как у вас, то проблем бы было куда меньше», хотя я не представлял, что бы это могло значить, пока не застал как-то у него в кабинете Поттера, якобы «посещавшего дополнительные занятия по зельеварению». Ха! Да Снейп в жизни не давал дополнительных занятий – это раз; если бы это и впрямь были дополнительное по зельям, Поттер был бы на нём не один, тот же Долгопупс обязан был составить ему компанию – это два; и где, спрашивается, был котел и ингредиенты для зелий, или хотя бы учебник с конспектами, если они занимались зельями? – это три. В руках у обоих были палочки, а на лице у Поттера – растерянное и беззащитное выражение, знакомое мне по первым урокам окклюменции с отцом. Сложить все факты вместе было несложно – вывод: Северус учил Поттера окклюменции. Впрочем, меня это не касалось, да и способа использовать это знание я не видел, поэтому я притворился, будто поверил декану, и просто отложил это до более подходящих времён.
Нарцисса повела меня наверх по парадной лестнице, ковёр на которой в нескольких местах был порван, а многие скобы, удерживающие его – погнуты или вырваны с корнем. Наверху разорение было менее значительным, но тоже явным – разбитые вазы, порванные портреты на стенах, кучи мусора на полу... Северус говорил, что мать отправила эльфов на кухню и велела не показываться в доме для их же сохранности – Тёмный Лорд и некоторые его последователи не побрезговали бы ставить на них какие-нибудь опыты. Ну почему Волдеморт не мог ограничиться теми из Упивающихся Смертью, которые знали, как полагается вести себя в гостях? А впрочем, такое их поведение говорило яснее ясного о теперешнем положении Малфоев – с нами больше не считались, и, похоже, не намерены были считаться и в будущем. Мать легонько подтолкнула меня в спину.
- Тёмный Лорд ждёт тебя, – сказала она. – Он хочет поговорить с тобой, и велел привести тебя к нему сразу, как только мы прибудем в Манор. Будь осторожен, Драко.
Гостиная, где нас ждал Тёмный Лорд, была когда-то маминым музыкальным салоном. Но теперь, когда на крышке её рояля устроилась Нагайна, а в кресле, где обычно сидел, слушая мамину игру, Люциус, расположился Волдеморт, я сомневался, чтобы Нарцисса когда-нибудь по доброй воле снова вошла в эту комнату.
Это был не первый раз, когда я видел Тёмного Лорда – дома у нас сохранились колдографии времён прошлой войны, в том числе и сделанные на местах боёв. На некоторых из них был и Лорд. Но позировать перед камерой он явно не любил, так что подробно рассмотреть его было сложно. Впрочем, и того, что можно было увидеть, хватило мне для нескольких неспокойных снов. Теперь же, увидев его воочию почти на расстоянии вытянутой руки – ну может, чуть больше, ибо почтительно остановился подальше, – я был потрясён. Голый, лысый череп, на котором, незаметный издали, тоненькой сеточкой проступает узор чешуек – самих их ещё нет, однако похоже, что Лорд всё дальше и дальше уходит по тропе отречения от человеческого облика. От оценивающего взгляда красных глаз меня пробрала дрожь, и я низко поклонился, изо всех сил стараясь очистить свой разум не только от давно запрятанных вглубь сознания планов, но даже от отдаленно непочтительных мыслей. Признаться, мой дух слегка подняла шуточка, которую мы с Альтаиром придумали по поводу внешности Лорда незадолго перед экзаменами – «Череп-В-Презервативе». Да уж, а презерватив ещё и рифлёный… Вот только теперь разве что страх удерживал меня от того, чтобы не рассмеяться – хотя бы тихонько. Тогда, в Хогвартсе, я и не представлял, насколько эта шутка окажется меткой.
Когда я выпрямился, Волдеморт всё ещё разглядывал меня, и я поспешно опустил глаза в пол. Правда, Северус говорил, что для Тёмного Лорда это не помеха, и он может использовать легилименцию даже на расстоянии, не говоря уже об отсутствии зрительного контакта, но облегчать ему задачу я не собирался. Впрочем, страх полностью подавить мне не удалось, да и в голове царил сумбур, что не укрылось от Тёмного Лорда.
- Ты боишься меня, мальчик? – спросил он. Голос у него был высокий и, на удивление, по-юношески звонкий. Я, ожидавший змеиного шипения, вздрогнул от неожиданности.
- Я… Милорд, разве я могу не бояться, когда моя семья в столь очевидной немилости? – спросил я, ниже склоняя голову и мысленно укрепляя щит в своём сознании, оставив на поверхности страх, уважение и покорность. Видимо, Тёмный Лорд удовлетворился этим, равно как и моим ответом.
- Ты умный мальчик, Драко Малфой, – сказал он. – И поэтому я дам тебе возможность исправить своё положение. Ты готов служить мне, Драко?
Я похолодел. Он что, собирается посвятить меня прямо сейчас? Но как же так, я же толком ещё не поговорил с матерью, я не чувствую никаких уз поместья, я не готов...
- Я… Милорд, это так… такая… такое… – залепетал я, лихорадочно силясь придумать подходящий ответ, который позволит мне выиграть хоть несколько минут времени.
- Милорд, умоляю, позвольте ему прийти в себя, – мягким, нежно-музыкальным голосом произнесла Нарцисса, удивив меня настолько, что я практически забыл о страхе! Таким голосом она разговаривала только с Люциусом, когда они считали, что остались вдвоём и позволяли себе понежничать друг с другом. Не то чтобы я подслушивал – просто пару раз застал их в такие моменты, ну и иногда не торопился выйти, когда родители хотели остаться наедине.
- Драко только что приехал, к тому же в поезде на него напали эти ужасные гриффиндорские хулиганы. Наложили заклятие трансфигурации, так что он только что пережил два превращения… Мой сын ещё не оправился, будьте снисходительны, умоляю вас, – продолжала тем временем мама.
- Это так, Драко? – требовательно спросил Тёмный Лорд. – На тебя напали, и ты допустил, чтобы они наложили на тебя свои чары? – он презрительно поморщился, что на его лишенном носа лице выглядело вдвойне жутко. – А впрочем, каков отец, таков и сын. Да, не чета Бартемиусу и его… щенку.
- Милорд, я... – начал было я, пытаясь сыграть возмущение и рвение к службе, но Волдеморт оборвал меня:
- Прочь! Ступай, приведи себя в порядок, мальчишка! – приказал он. – Ты принесёшь мне присягу сегодня в полночь. Ну а когда ты примешь Метку и пройдёшь посвящение, мы посмотрим, удастся ли мне ещё воспитать из тебя хоть что-то достойное. Прочь с глаз моих!
Нарцисса схватила меня за локоть и потащила прочь из комнаты, хотя я вовсе не сопротивлялся. К моему удивлению, она повела меня не в мою комнату, а к себе, в родительскую спальню. Толкнув меня на кровать, мать села рядом, положила мою голову к себе на колени и стала ласково гладить по волосам, словно мне снова было пять лет и меня напугал вой ветра в трубах после страшных рассказов крёстного про оборотней и вампиров.
- Знаю, милый, тебе страшно, – шептала она, – но ты должен быть сильным, Драко. Ради себя, ради Люциуса, ради меня. Солнышко моё, ты ведь понимаешь, чем мы все рискуем…
- Я боюсь, – тихо сказал я, – но не отступлю, мама. Ты же знаешь, у меня всегда так… Отступать мне теперь некуда…
- Знаю, родной, знаю, – вздохнула мать, продолжая гладить меня по голове. Я завозился, устраиваясь поудобнее.
- Как вы договорились с крёстным? – спросил я. Подслушивания я не боялся: никто не может подслушать Малфоя в его доме против его воли. Мама вздохнула – затея ей не особенно нравилась, но она, как и я, понимала, что другого выхода у нас нет.
- Я аппарирую от ворот Манора, как только сработают Узы, – сказала она, повторяя вызубренный маршрут. – Перемещусь на станцию в Хогсмид, где меня будет ждать Хагрид с портключом в кабинет Дамблдора. Директор наложит и закрепит на меня заклятие Доверия, и я стану Хранительницей Тайны Малфой-Манора. После этого он передаст мне ещё один портключ, который доставит меня во Францию, где будет ждать тётушка Анабель.
Первоначальный план со штабом Ордена Феникса Нарцисса забраковала, заявив, что скрыться в защищённом чарами вейл замке её тёти во Франции будет куда надёжнее любых охранных чар на территории Британии. Дамбдлор не возражал, поэтому я полагал, что так и вправду будет надёжнее.
- Ты уже договорилась с тётушкой? – спросил я, чувствуя, что начинаю засыпать. Нарцисса кивнула.
- Да, я связалась с ней через камин с вокзала Кингс-Кросс, пока ждала прибытия Экспресса, – сказала она. – Она уже ждёт. Не переживай, милый. Тебе нужно отдохнуть…
Глаза у меня слипались, и я нашёл в себе силы лишь что-то неразборчиво пробормотать в ответ, почти не разжимая губ.
По мере того, как я успокаивался и расслаблялся, я медленно начинал ощущать древнюю силу Манора, дремлющую в толще его каменных стен, в тиши подземелий и переплетении дальних коридоров, поднимающуюся из самих глубин земли, на которой он стоял. Я окончательно закрыл глаза и, должно быть, задремал.
Мне снилось, что я иду по залитым солнечным светом коридорам поместья, подставляя лицо свежему тёплому ветерку, залетающему с открытой галереи внутреннего двора. Помню, как-то во время одной из наших вечных стычек Поттер в запале ляпнул что-то о том, что мой дом должен быть похож на склеп – такой же огромный, каменный, холодный, тёмный и неуютный. Но это настолько не соответствовало действительности, что даже не обидело – я тогда лишь рассмеялся и съязвил что-то в ответ.
Ну да, Манор каменный, и комнаты в нем просторные, с высокими потолками – да как в любом уважающем себя поместье. Но это не делает их неуютными. Слава Моргане, с отопительными чарами у нас проблем нет, щелей днём с Люмосом не сыщешь (откуда бы?), а окна эльфы содержат в идеальном порядке, поэтому в Маноре всегда тепло и уютно. Окна у нас огромные, и недостатка в солнечном свете нет ни малейшего, а мебель красивая и изящная, конечно, но и прежде всего удобная – иначе какой в ней смысл? Малфои настолько богаты, что могут не гнаться за внешним лоском в ущерб комфорту – мы вполне можем позволить себе всё это совмещать. Уж если на то пошло, то к характеристике, данной Поттером, больше подходит особняк Блэков – действительно в изрядной своей части погружённый в вечный полумрак, озаряемый лишь магическим свечением предметов декора. Да и температура там, как в подземелье – неизменная что летом, что зимой. Но, конечно, намного теплее, чем в какой-нибудь пещере – что-то порядка двадцати-двадцати пяти градусов выше ноля. Ни жарко, ни холодно. Зато в Блэк-Холле собственную защищённость чувствуешь прямо-таки на подсознательном уровне. Комфорта там тоже более чем хватает – по обстановке комнат их особняк не уступает нашему. А что до коридоров… Блэк-Холл намного старше Малфой-Манора, и, в отличие от него, строился в те времена, когда аристократия ещё не привыкла возводить дворцы вместо замков. В результате Родовое Гнездо семьи моего друга не слишком пышно выглядит снаружи и на первый взгляд не слишком уютно изнутри, но зато, надо признать, по степени безопасности изрядно превосходит наше поместье. Недаром Альтаир как-то хвалился, что в этом отношении его родной дом может смело поспорить с Хогвартсом. Что ж, тут не поспоришь, но мне всё-таки больше нравится обстановка Манора.
Во сне солнечные коридоры привели меня в один из залов в глубине дома – не то ритуальный, не то ещё какой-то. Огромное пространство, пронизанное светом из высоких стрельчатых окон, казалось, пело – музыкой солнечного света и магии. Я будто воочию видел светящиеся в солнечных лучах магические нити – мог коснуться их, если хотел, и чувствовал, как они отвечали тихим музыкальным звоном на мои прикосновения. Очарованный, я долго бродил по залу, касаясь нитей и вслушиваясь в их пение, созвучное с музыкой моей души, звенящей где-то внутри меня. Постепенно я начал различать и узнавать разные нити. Вот благополучие, вот узы эльфов, вот семейный покой и уют, а вон – чары защиты от болезней и недугов. По верху окон, оплетая серебристой паутиной весь периметр зала, вилась толстая серебристая вязь, привлекая моё внимание, и я понял – вот то, что мне нужно. Узы Защиты Манора.
Протянув руку, я прикоснулся к паутинке, и тотчас же от неё отделилась нить, улегшаяся в мою ладонь, не повреждая рисунка. Я оплел её концом свои пальцы, чувствуя тепло и спокойствие, наполняющие меня…
- Драко! Драко, милый, проснись! – позвала меня мать, тряся за плечо. Я очнулся, поднимая голову и вопросительно глядя на неё – я всегда просыпался сразу, полностью, словно и не спал, и этот раз не был исключением. Однако в первый момент меня даже слегка удивило то, что вместо залитого солнечным светом зала я увидел погружённую в полумрак родительскую спальню. Я всё ещё ощущал нить Уз, оплетающую пальцы моей правой руки. Вообще-то, по большей части я левша – например, пишу или колдую я левой рукой, но некоторые вещи мне удобнее делать правой – например, ловить снитч или нарезать ингредиенты для зелий, и порядок использования той или иной руки определяется чисто инстинктивно. Поведя плечами, я сел, оглядываясь. Я спал, как в детстве, растянувшись поперёк родительской кровати, укрытый лёгким пледом. Нарцисса стояла рядом с кроватью, с тревогой глядя на меня, и, несмотря на снизошедшее на меня во сне спокойствие, эта тревога снова пробудила мои страхи.
- Без четверти двенадцать, – сказала мать. – Тебя ждёт Лорд. Он в бальном зале, и все Упивающиеся тоже. Ты готов, родной?
- Да, – ответил я, поднимаясь с кровати и старательно давя в себе червячка сомнения. Взглянув в зеркало, я ужаснулся – волосы после сна всклокочены, школьная мантия, которую я так и не снял, измялась и выглядит просто ужасно! Схватившись за первую попавшуюся расчёску, лежащую на мамином туалетном столике, я принялся приводить себя в порядок. Нарцисса осторожно помогла мне выпутаться из мантии и, неодобрительно поморщившись, наложила освежающие чары на школьную форменную рубашку и брюки, оставшиеся на мне.
- Нет времени переодеваться, – сказала она, пока я заканчивал укладывать волосы. – Вот, надень, – она набросила мне на плечи темно-синюю, почти чёрную мантию из плотного шёлка, довольно строгую, и в то же время элегантную. – И сними форменный галстук, он сюда не идёт, – добавила мать, расправляя складки на моём плече. Я сдёрнул галстук и стал поправлять воротник.
- Не думаю, что кто-то оценит, если ты будешь при полном параде, так что этого должно хватить, – негромко сказала Нарцисса, расправляя последние складки, и вдруг крепко обняла меня. – Держись, сыночек! У тебя всё получится, дорогой, я знаю, я верю в тебя!
- Конечно, мам, – отозвался я, обнимая её в ответ. – Не переживай. Увидимся через пару дней – я приведу Манор в порядок и приеду к вам.
Было бы легче не думать о том, что ждало внизу, но я никак не мог заставить себя отвлечься. Страх внутри меня всё рос и рос, пока мы спускались по лестнице и шли к дверям бального зала. Рука Нарциссы в моей была ледяной, но я почти не ощущал этого: мои пальцы тоже стыли от ужаса. Возле самых дверей мать в последний раз обняла меня за плечи. Моё сердце билось так громко, что мне казалось, будто его удары эхом отдаются в пустынном холле.
- Ты готов, Драко? – спросила Нарцисса. Я глубоко вздохнул. Со мной всегда так было – я мог до дрожи бояться того, что мне предстояло – и неважно, был ли это экзамен, квиддичный матч или чемпионат среди юниоров по фехтованию (чуть ли не единственное не-квиддичное соревнование в моей жизни, которое я выиграл). Однако, когда подходило решающее время, я словно сбрасывал с себя свои страхи и пёр вперёд не хуже Крэбба или Гойла – ну, конечно, не так топорно, а с присущим мне изяществом… Но всё равно я будто кидался в омут головой и не позволял себе бояться вплоть до тех пор, пока всё не заканчивалось. Потом – потом меня могли мучить кошмары, но это было уже неважно.
Сейчас сделать привычное усилие и освободиться от страха было трудно, как никогда. Некоторое время я медлил, впиваясь ногтями в ладони, и тут снова почувствовал оплетающую мои пальцы серебристую паутинку защиты Манора, видимую мне одному. Она словно только и ждала, чтобы я вспомнил о ней, и засветилась тихим серебристым светом. Вверх по руке от ладони покатилось ласковое тепло, словно пришедшее из того сна. Оно накрыло меня с головой, смывая прочь страх и неуверенность. Древняя песнь Манора снова зазвучала в моей душе, ощущение защищённости и безопасности окутало меня, точно толстое пушистое одеяло. Расправив плечи, я накрыл ладонью левой руки ледяные пальцы матери у себя на плече.
- Я готов, – сказал я. – А ты? Палочка с собой?
- Да, естественно, – кивнула Нарцисса, отступая от меня и мгновенно овладевая собой. – Пора.
Часы за нашей спиной с громким щелчком соединили стрелки на двенадцати, их старинный механизм зашуршал, готовясь отбить полночь. Не дожидаясь этого, я нажал на ручку двери и с первым ударом шагнул в зал. Нарцисса неслышно проскользнула в зал за моей спиной и незаметно заняла место рядом с братьями Лестрейнджами, чуть поодаль от Лорда. Она никогда не заостряла внимание на том, что у неё самой нет Метки, видимо, стараясь создать впечатление, что отметины Люциуса на них двоих достаточно. Впрочем, до сих пор так оно и было.
Лорд стоял на небольшом возвышении – откуда он его взял, интересно, в танцевальном зале? Неужели перетащил платформу для музыкантов, обычно помещавшуюся в углу? М-да, вот что значит плебейское воспитание и любовь к театральности и дешёвым эффектам. Смешно. Я хмыкнул, однако на смену насмешке пришёл гнев – да кем этот уродливый лысый красноглазый труп себя возомнил? Сила Манора окутывала меня, и я не боялся, что Волдеморт сможет проникнуть в мою голову и услышать мои мысли.
Упивающиеся Смертью, шатавшиеся вразброд по залу, по знаку Волдеморта заняли свои места, образовав два полукольца от него к дверям. Я пересёк свободное пространство, и, остановившись в паре шагов от него, поклонился. Упивающиеся обязаны были приветствовать Лорда, опустившись на колени и целуя край его мантии, но я даже под страхом немедленной Авады в лоб не смог бы заставить себя сделать это, и только надеялся, что до посвящения сойдёт и так.
- Ты пунктуален, Драко, – сказал Лорд и холодно осведомился: – Надеюсь, это не единственное твоё достоинство?
Среди Упивающихся послышались смешки, но я не обратил на них внимания, чувствуя, как растёт и концентрируется вокруг меня сила Манора. Лорд, как мне показалось, хотел вывести меня из себя, и был удивлён, что не смог.
- Впрочем, должно же и у Малфоев быть хоть какое-то полезное качество, – предпринял он ещё одну попытку. Смешки стали громче, но я по-прежнему игнорировал их. Магия Рода окутывала меня тёплым облаком, и, пока она была со мной, я чувствовал себя в полной безопасности. По лицу Северуса, стоявшего рядом с возвышением, скользнула одобрительная улыбка, придавая мне дополнительную уверенность.
Лорд тем временем, видимо, решил прекратить попытки смутить и разозлить меня и перешёл к делу.
- На колени, Драко Малфой! – приказал он, тыча в моём направлении длинным бледным костлявым пальцем. Во мне ещё ярче вспыхнул гнев. Я взглянул на мать – она была бледна, но в глазах светилась решимость. Я едва заметно кивнул ей и перевёл взгляд на Лорда, на сей раз без страха взглянув в его уродливые красные глаза. Гнев и ярость полыхали во мне ярким факелом: да как смеет это полукровное ничтожество распоряжаться в моём доме, да ещё отдавать мне приказы! На лице Волдеморта отразилось замешательство, когда его попытка проникнуть в мою голову наткнулась на глухую стену, усиленную Родовой Магией.
- Я не приму Метку, – твёрдо и чётко сказал я. – Я не буду тебе служить!
Каждое слово падало в тишину, но я понимал, что затягивать свою речь не стоит – надо действовать, пока Лорд и Упивающиеся не опомнились. Краем глаза я заметил, как Северус смертельно побледнел – наверняка потом прочтёт мне лекцию о вреде попыток нарваться на неприятности. Однако расчёт расчётом, но для чего же ещё существуют такие моменты, как не для пафосных жестов и речей? Да и потом, расчёт у меня очень даже есть – ошеломление, которое вызвали у всех мои слова, позволило мне выиграть несколько дополнительных мгновений. Нащупав второй рукой нить Уз Манора, струящуюся с правой ладони, я переплёл с нею пальцы левой. Время выходило – ошеломление в красных глазах Лорда уже начало сменяться яростью. У меня оставалось всего лишь несколько мгновений.
- Ты больше здесь не хозяин! – почти выкрикнул я в узкое змеиное лицо. – Вон!
Магия Манора подсказывала, диктовала каждое движение. Я резко вскинул руки, скрещивая запястья перед лицом, накидывая на них петлю серебристой нити и затягивая её. Да-а-а, на это стоило поглядеть. Такое ощущение, что всё поместье разом превратилось в один гигантский портключ, не действующий только на меня. Зал на несколько секунд заволокло лёгкое голубоватое марево, а когда оно рассеялось, я увидел, что остался один. Повинуясь магии Манора, я затянул ещё один узел на нити Уз, который не позволит никому постороннему проникнуть сюда. Позже я добавлю кое-какие чары к каминной сети, чтобы Северус, мама, Блейз, Альтаир и, конечно же, Дамблдор могли со мной связаться.
С сожалением я выпустил из рук нить Уз Манора. Серебристая паутинка, которую видел только я, ещё некоторое время мерцала в воздухе, а потом медленно растворилась. Магия, конечно же, никуда не делась, и я по-прежнему ощущал её в глубинах дома. Она была здесь, она всё ещё успокаивала и поддерживала меня, и мне казалось, что так всё и должно быть. Только сейчас, после семнадцатилетия, когда я полностью ощутил её и принял наследие Рода, я понял, что тогда лишь прикоснулся к её могуществу, теперь наполнившему меня с головой.
В общем, следующие полчаса я провёл, мобилизуя домовиков на уборку дома, настраивая каминную сеть и корректируя защиту поместья, чтобы она не пропускала никакие мало-мальски опасные посылки. Когда все эти занятия себя исчерпали, я было собирался отправиться помогать эльфам приводить в порядок Манор – я готов был делать что угодно, лишь бы занять себя чем-нибудь на то время, пока нет известий от матери. Однако как раз тогда, когда я уже собирался заняться приведением в порядок письменного стола в отцовском кабинете, камин вспыхнул зелёным пламенем, и в нём возникла голова Северуса – мрачного, но довольного.
- Лорд в ярости, – радостно сообщил он. – Антонин кое-как держал себя в руках, пока Лорд не уединился с Нагайной, но сразу же после этого принялся крыть всех и вся отборной бранью. Хотя это неудивительно, учитывая то, как ему досталось за то, что профукал такую измену в стройных рядах… – крёстный хихикнул. – В общем, на ногах стоял, но чуть не лопнул со злости на всех Малфоев в целом и тебя в частности. Кстати, у тебя здесь всё в порядке? Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи пытались аппарировать в Манор – а они кузены Люциуса, так что могло получиться…
- Ну, если бы у них получилось, ты бы это знал, не так ли? – пожал я плечами, усаживаясь на заново вычищенный эльфами ковёр в кабинете перед камином. В самом деле, узы Манора то и дело предупреждали меня о чужих попытках проникнуть внутрь, однако защита работала как надо, и я не волновался на этот счёт. Куда больше беспокоило другое.
- Северус, с тобой там всё было в порядке? Ты не очень пострадал при… изгнании из Манора?
- Нет, не волнуйся, – улыбнулся крёстный. – Ты был на удивление мягок, особенно в сравнении с Люциусом. Однажды он вышвыривал кого-то при мне, и могу сказать, что кости тому пришлось собирать долго.
- Ну, я боялся покалечить тебя или маму. Кстати, ты не знаешь, как она? – не утерпел я. Северус понимающе кивнул.
- Я знаю только, что до кабинета Дамблдора она добралась благополучно. Насколько я понимаю, в данный момент они заняты наложением заклятия Доверия. Не волнуйся, она свяжется с тобой, как только доберётся до последнего пункта назначения, – сказал он. Я со вздохом кивнул.
- Я смотрю, ты уже начал приводить Манор в порядок? – переменил тему крёстный, видимо, чтобы отвлечь меня, и я был ему несказанно благодарен за это.
- Да, я сразу же мобилизовал домовиков, – сказал я, пожимая плечами. – Кстати, Северус, ты не зайдёшь помочь мне с лабораторией, когда освободишься? Страшно подумать, во что она превратилась после того, как в ней похозяйничал Хвост.
Северус хмыкнул.
- Хорошо, но попозже, ладно? – сказал он. – Сейчас у меня слишком много дел, да и Лорд может что-то заподозрить, если я буду с тобой общаться.
- Ладно. Кстати, тебе же, наверное, в любом случае теперь придётся держаться от меня подальше?
- Ну, летом нам и вправду лучше воздержаться от плотного общения, – согласился Северус, – но Лорд прекрасно знает, что в Хогвартсе я не смею и волоса тронуть на голове любого из студентов, поэтому, думаю, там это будет безопасно.
Я снова вздохнул. Без крёстного придётся совсем плохо – торчать два с лишним месяца в Маноре в одиночестве я не выдержу. Конечно, Альтаир будет только рад, если я надумаю провести лето в Блэк-Холле… но, пожалуй, лучше будет всё же просто как можно быстрее привести дом в порядок и уезжать к матери во Францию. Ну, это если она сама благополучно туда доберётся.
- У меня есть ещё кое-какие дела, – сказал между тем Северус. – Мне обязательно нужно наведаться в Хогвартс, а также утром показаться на глаза Лорду и рассказать, что Дамблдору известно о твоей выходке.
- Это теперь так называется? – рассмеялся я почти истерически – наступала реакция на пережитое потрясение. Крёстный успокаивающе улыбнулся мне.
- С точки зрения Лорда – да, – сказал он, – но, если он узнает, что Дамблдор в курсе, то по крайней мере поймёт, что ты действовал не по глупой прихоти, и что бороться предстоит в этом случае не только с тобой. Думаю, что проблема с семейством Малфоев останется ждать решения до лучших времён – и вот нам ещё одна причина получше беречь Поттера. Пока Лорд с ним не расправится, он не будет размениваться на другие цели…
- Как подумаю, что приходится полагаться на этого… – я содрогнулся. Северус понимающе усмехнулся, однако разговор пора было сворачивать – нас обоих ждали ещё дела.
Я занялся восстановлением сломанных или разбитых предметов мебели и посуды – эльфийская магия, конечно, тоже справлялась с этим, но мне необходимо было чем-то себя занять, пока не было вестей от матери. Она вышла на связь где-то через час после крёстного – усталая и измотанная, но тоже, как и Снейп, довольная. Путешествие, по её словам, прошло без помех, правда, пришлось пережить пару не особенно приятных минут во французском Министерстве магии, когда местные власти стали отказываться впустить её на территорию страны. Но в конце концов отсутствие Чёрной Метки и порука тётушки Анабель сделали своё дело. Закончив разговор с мамой, я немедленно отправился в Блэк-Холл, чтобы обрадовать Ветронога добрыми вестями. Конечно, можно было бы просто послать Патронуса, но мне хотелось самому увидеть лучшего друга. К тому же мне легко было представить его состояние. Я готов был поклясться, что Альтаир сейчас без устали меряет шагами пол своей комнаты и то и дело смотрит на север, в сторону Малфой-Манора, отчаянно кусая при этом губы.
Бартемиус и Беллатриса приняли меня радушно – оба оказались очень довольны моим решением. Отец Альтаира заявил (как мне показалось, чуть пафосней, чем оно того стоило), что это решительный шаг к хорошему будущему, и порекомендовал мне поскорее подняться наверх и успокоить Альтаира – по словам Бартемиуса, тот только что с ума не сходил от тревоги. Я нисколько не сомневался в правдивости этих слов – как Глава Рода, Бартемиус мог в любой момент узнать о состоянии каждого из Блэков, находившихся на территории как самого Блэк-Холла, так и любого из принадлежащих семье поместий. Я взлетел по лестнице, прыгая через две ступеньки, как только скрылся из виду родителей Альтаира, и бросился к его комнате. Коротко перевёл дыхание и со счастливой улыбкой постучал в дверь.
- Открыто! – сразу же откликнулся Ветроног.
Да, встреча была радостной. Альтаир с огромным удовольствием выслушал мой рассказ о состоявшейся депортации Волдеморта и смеялся до упаду, вообразив себе, как Лорда впечатывает физиономией в землю. Мы просидели в его комнате до самого утра, болтая и веселясь. Только когда полностью рассвело, я вернулся в Манор, сказав на прощание Ветроногу, что теперь можно смело образовывать клуб «Обдури Волдеморта и останься в живых». Альтаир снова расхохотался до икоты.
Конечно, мне было жаль расставаться с Ветроногом на два месяца, но оставлять маму одну в чужой стране, пусть и с родственниками, было негоже. Я пообещал ему, что буду писать как можно чаще, и слово своё сдержал – думаю, мы с ним до тех пор ещё ни разу так не загоняли своих сов.
Несмотря на все проблемы, то лето было беззаботным и счастливым. Как и собирался, я провёл его во Франции вместе с Нарциссой в замке тётушки Анабель. Здесь, на континенте, влияние Волдеморта ощущалось мало – о нём говорили, его обсуждали, его идеи и методы ругали или хвалили, но в целом дела не шли дальше разговоров. К англичанам и всему английскому тут относились настороженно – но к моему удивлению, фамилию «Малфой» воспринимали спокойно – даром что она французская по происхождению. Как выяснилось, наш «Ежедневный пророк», где история с арестом Люциуса предавалась широкой огласке, здесь не выходил, а местные газеты больше внимания уделяли Поттеру – его нелёгкому детству и горячему отрочеству, чем арестам Упивающихся Смертью. Нет, об этой истории с отцом где-то сообщалось – но маленькой статейкой странице на шестой или седьмой одного из ежедневных изданий и не более того. Короче, в общем и целом, учитывая ещё, что по-французски я говорю великолепно, проблем у меня не возникало.
А ещё были Эмерельд и Сапфира – племянницы покойного мужа тётушки Анабель, тоже гостившие в её замке в это лето. Очаровательные близняшки-полувейлы, старше меня месяцев на семь. Имена им, кстати, дали из-за цвета глаз – как нетрудно догадаться, у Сапфиры они были ярко-синими, а у Эмерельд – изумрудно-зелёными, чуть темнее, чем у Блейз, больше похожими на глаза Поттера. В общем, обе девчонки не давали мне проходу с первого же дня моего приезда. Подозреваю, что поначалу они просто-напросто поспорили от нечего делать, кто из них первая сможет затащить меня в постель (конечно, не то чтобы я был против или сопротивлялся). Однако если они надеялись опутать меня чарами вейл, чтобы я всё лето сходил по ним с ума и хвостиком бегал следом, то их ждало разочарование. Конечно, в моих жилах крови вейл было немного – самая малость, однако и её хватало для того, чтобы у меня был стойкий иммунитет на их чары. Нет, девчонки сами по себе мне нравились, да оно и понятно – вейла даже без всяких чар способна свести с ума любого мужчину. Однако этот иммунитет делал меня в данном случае хозяином положения. Пару дней я откровенно забавлялся, глядя на разочарованные лица близняшек, когда вместо того, чтобы, повинуясь действию чар, пасть на колени или сделать ещё какую-нибудь глупость, я демонстративно брал метлу или полотенце и шёл летать или купаться на ближайшее озеро. Конечно, я понимал в глубине души, что рано или поздно окажусь в постели с одной из них, однако наивно полагал, что смогу решить это сам. Однако после нескольких дней, когда я игнорировал их, девчонки решили, что положение выходит из-под контроля, и пора брать дело в свои руки. Так они и сделали. В общем, на четвёртую или пятую ночь после моего приезда, когда я уже дремал, лёжа в постели, дверь тихонько скрипнула, пробуждая меня. Однако прежде чем я успел сообразить, что происходит, или хотя бы достать палочку из-под подушки, две лёгкие тени скользнули от дверей к широкой кровати, а в следующее мгновение ко мне прильнули с двух сторон тёплые и гибкие тела. Мда-а… Если на свете и было средство лучше, чтобы забыть отвратительную историю с Паркинсон, чем ночь с двумя полувейлами, то я его не знаю – но и этого, смею утверждать, было более чем довольно. Даже в весёлых домах Парижа и Лондона, куда возил меня Люциус, я не испытывал ничего подобного.
Всё лето мы развлекались втроём, весьма довольные друг другом. И если тётушка Анабель ещё изредка покачивала головой в знак неодобрения, то Нарцисса, казалось, была только рада за меня. Впрочем, мать прекрасно знала о том, что отец позаботился о моём сексуальном образовании, и нисколько не сомневалась, что я не допущу неожиданностей и осложнений. В общем, когда мы расставались – меньше чем за неделю до конца августа, когда мне необходимо было вернуться в Лондон, чтобы успеть купить нужные учебники и прочие школьные принадлежности (не считая одежды, гардероб свой я предпочёл обновить в Париже), – девчонки были явно расстроены, и на прощание опутали меня такой сетью вейловских защитных чар, что я был теперь защищен едва ли не надёжнее Поттера, да еще и тётушка Анабель добавила к их чарам свои. Однако, несмотря на самые тёплые симпатии и весёлое лето, мы расставались не влюблёнными, а просто хорошими друзьями – я хорошо понимал, что если одна из сестёр, или даже обе, найдут себе женихов, я не стану даже ревновать – наоборот, буду только рад за них. Наверное, найди я себе невесту, девчонки бы, конечно, не встретили её с распростёртыми объятиями, однако, убедившись, что она – то, что мне нужно, приняли бы её, в этом я был уверен.
Шестой учебный год был довольно скучен по сравнению с прошлыми. Волдеморт копил силы и проводил какие-то ему одному понятные исследования и эксперименты, хотя, конечно, иногда устраивал нападения и разбои, вроде обрушения одного из лондонских мостов или великаньей прогулки по югу Англии, – исключительно ради поддержания своей репутации, надо полагать. В школе учёба шла своим чередом. По большому счёту, «нововведение» там произошло только одно – зато какое! Грейнджер наконец-то ответила взаимностью Ветроногу. Причём произошло это на следующий же день после нашего приезда в Хогвартс. Несколько дней это событие было одной из главных тем для сплетен. В основном, конечно, среди девчонок – среди них немало нашлось таких, кто расценил новость как печальнейшую. Конечно, в этом нет ничего удивительного – одной Блэковской наследственной красоты, которая в полной мере передалась моему другу, было бы достаточно для того, чтобы ему вздыхали вслед. А после приплюсовывания фамилии, положения в обществе его семьи, наконец, неистребимого обаяния Альтаира… Второе сентября наверняка стало чёрным днём не для одного десятка студенток Хогвартса, до этого надеявшихся, что Орёл Слизерина обратит своё внимание на них. Но, в отличие от своего (и моего) знаменитого двоюродного дяди, Альтаир – закоренелый однолюб. По Грейнджер он сох с середины третьего курса, или даже с начала, если верить Блейз. И все эти годы гриффиндорка с удивительным упорством его отшивала. Вот уж этого я никак не мог понять, как и того, почему это нисколько не охлаждает пыл Альтаира. Наоборот, он без устали изобретал всё новые способы собственной демонстрации. В итоге после его памятной всем нам троим операции «Блиц» и событий в Министерстве, в ходе которых он, насколько я понял из его скупых обмолвок, показал себя с лучшей стороны (в чём я и так не сомневался), до Грейнджер, видимо, дошло, что другого такого, как мой друг, она и до старости не сыщет. В результате Альтаир добился своего – с начала шестого курса она начала встречаться с ним. Как я и предполагал, к ней пришлось привыкнуть – впрочем, это оказалось намного легче, чем раньше представлялось. Грейнджер оказалась доброй и понимающей девушкой, и вполне приятной собеседницей. И доверять ей, как выяснилось, тоже вполне можно – несмотря на то, что о нашей анимагии ей стало известно ещё до Рождества, она не только надёжно сохранила эту тайну, но и присоединилась к нам в наших подлунных прогулках. Правда, в основном её возил на спине Ветроног, но оба были явно не против.
По просьбе Альтаира, которую я предвидел (собственно, от Дамблдора я получил аналогичную, но, естественно, по другим причинам) я даже перестал, насколько мог, цепляться к Поттеру и Уизли. По крайней мере, до драки с самим Поттером дело ни разу не дошло – всё то, что я говорил ему, я мог бы сказать и кому-то из своих приятелей. Ну правда, то, что от друга звучит как просто беззлобное подтрунивание, может показаться едва ли не смертельной обидой от того, кто пять лет был твоим врагом, однако каким-то чудом всё шло гладко. Правду говоря, с его рыжим приятелем мы ещё не раз всё-таки сцепились, но тут уж он сам виноват. Вообще Уизли совершенно не пай-мальчик, как о нём может кто-то подумать, и не упускает случая нахамить, а иногда и пустить заклятие в спину, особенно когда понимает, что это вполне может сойти ему с рук. Хвала Моргане, его хотя бы не сделали старостой школы, в пару Грейнджер, и он довольствовался положением старосты факультета, так что тут мы были на равных. Впрочем, когда это я считал рыжего нищеброда равным себе хоть в чём-то? Хотя, конечно, одно-единственное достоинство у него есть, – это его сестра… Даже мне приходилось признать, что Джинни Уизли заслуженно пользуется репутацией одной из самых популярных девчонок в школе, наряду с Блейз и Ханной Аббот. Ну, пуффендуйскую блондинку можно не считать – её сердце давно и прочно принадлежит Энтони Голдстейну с Когтеврана, так что у других парней нет шансов. А вот мелкая Уизли то и дело меняла кавалеров. Хотя в любом случае шансов с ней маловато – мало того что она, по слухам, прочно влюблена в Поттера, так у неё ещё и шесть старших братьев, которые и без всякого волшебства способны сделать котлету из неугодного сестрёнкиного кавалера.
Блейз тоже преподнесла мне сюрприз в начале года. Когда она приехала в Англию – всего на день позже меня, – я её некоторое время почти не узнавал, и дело было вовсе не в том, что она изменилась внешне – здесь как раз, кроме загара, изменений было мало. Нет, Блейз как подменили. Всегда такая спокойная и уравновешенная, она вдруг стала подвержена резким перепадам настроения, и безо всякой причины – то грустная, то нервная, то взволнованная, то в депрессии. После её рассказа о летнем романе с каким-то местным бразильским мачо я поначалу думал, что она просто скучает по нему. И вдруг… Гром среди ясного неба! В один прекрасный момент – по иронии судьбы, как раз в тот день и даже час, когда мы узнали о долгожданном успехе Альтаира на любовном фронте, – я снова попытался её разговорить, и она во время перепалки вдруг выкрикнула, что чихать хотела на этого бразильца с высокого дерева, и гигантская секвойя ей для этого вполне подойдёт. Оказывается, встречаясь с ним, она просто пыталась отвлечься и не думать о… Поттере! Сказать, что я был в шоке – значит ничего не сказать. В первый момент я разозлился, конечно. Однако, поразмыслив, пришёл к выводу, что, в принципе, её можно понять. Во-первых, Золотой Мальчик Гриффиндора повзрослел, вырос, и из вечно лохматого недоразумения превратился во вполне симпатичного парня – надо быть слепым, чтобы не заметить, как на него поглядывают девчонки, и дело тут не только в его знаменитости. И потом, Блейз всегда привлекали яркие личности – а уж в этом отношении с ним во всей школе мог поспорить разве что Дамблдор. В отношении популярности у противоположного пола я бы, правда, еще посмотрел, кто кого – он или я, но, как вдруг понял, меня больше не интересовало соперничество с ним – ну разве что в квиддиче. А в отношении прекрасного пола… Тоже не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы просто слишком по-разному относимся к девушкам. Для меня романы – это скорее просто способ развлечься и неплохо провести время. Я редко влюбляюсь в своих партнёрш хотя бы настолько, чтобы наши отношения просуществовали дольше месяца – куда чаще пара недель, и всё. Для Поттера же всё как нельзя более серьёзно – ну ещё бы, если он сначала чуть ли не полгода сох по Чанг, при том что у них не было до весны четвёртого курса ни одного нормального свидания, а потом, после разгона Амбридж ОД, они расстались, и с тех пор о его новых романах что-то не слышно… Хотя, если уж совсем до конца быть с собой честным, то сестре я бы скорее пожелал встречаться с ним, чем с собой. Вот только шансов у неё маловато, несмотря на его разрыв с Чанг. Вряд ли Святой Поттер когда-нибудь посмотрит хоть на одну девушку с нашего факультета…
Однако скоро я стал в этом сомневаться – уж слишком заинтересованно поглядывал порой Поттер в сторону Блейз. Это вселяло надежду, особенно после того, как Альтаир выяснил у Грейнджер и потом сообщил мне, что к Блейз гриффиндорский ловец относится «нейтрально-хорошо». Это звучало расплывчато, но небесперспективно. Я, правда, решил ничего не говорить сестрёнке, пока не удостоверюсь окончательно, но всё-таки надежда появилась… вот только как бы смягчить отношение Поттера к Слизерину, и не особенно откровенно дать понять, что его ухаживания могут быть приняты? Мне определённо нужен был женский совет…
Получить таковой я смог только этим летом, которое опять провёл во Франции в замке вейл. Ну, правда, перед этим мне всё же пришлось недельку пожить в Маноре, чтобы принять и понять своё наследие – вот это было здорово! Я ощутил настоящую силу, которая струилась по мне, подобно могучему горному потоку! Древние знания, могущество, даруемое магией Рода… Теперь я наконец понял, почему Слизерин, а следом за ним и Волдеморт считали магглорождённых существами низшего порядка – однако мне, в отличие от них, стало просто жаль ту же Грейнджер, которая, несмотря на все свои таланты, знания и усидчивость, никогда не сможет почувствовать ничего подобного. Она так и вынуждена будет до конца жизни махать палочкой и рыться в книгах в поисках ответа на вопросы – и никогда не ощутит в своих жилах эту силу, способную свернуть горы… Хотя, учитывая то, что она, похоже, действительно любит Альтаира не меньше, чем он её, и расставаться с ним абсолютно не собирается – едва ли это станет для неё серьёзной проблемой. Вот уж кто-кто, а Ветроног для неё свернёт и горы, и вообще что угодно. Тем более что он тоже получил свою Родовую Магию. Об этом он мне настрочил два листа пергамента вечером тринадцатого августа, и это же я почувствовал, едва снова встретил его за несколько дней до начала учебного года. Мой лучший друг, и без того никогда не страдавший отсутствием уверенности в себе, теперь просто излучал её. Мне даже показалось, что в его лице появилось что-то ещё более хищное и красивое, чем обычно. Даже стало интересно – а со мной что, тоже что-то похожее произошло, или нет? Хотя, может, это действительно просто отпечаток чего-то характерного для родовых предрасположенностей, которые тоже во многом определяются именно Родовой Магией…
В общем, в замке вейл, где я снова проводил лето в приятном обществе Эмерельд и Сапфиры, мне удалось посоветоваться с ними относительно Поттера и Блейз. С их помощью, равно как и с помощью советов Нарциссы и тётушки Анабель, мне удалось выработать если не план, то хотя бы стратегию поведения для себя и сестрички, призванную внушить Поттеру, что не так страшен Слизерин, как он думает… И немалое место в этой стратегии отводилось Ветроногу и его избраннице. По крайней мере – как наглядному примеру, что между представителями наших факультетов возможны любые отношения – не только враждебные, но и самые сердечные.