Гарри с трудом взбирался по лестнице. После обморока ноги подгибались, от огневиски кружилась голова. Гермиона предложила ему преобразоваться.

– Я донесу тебя в виде птицы, Гарри!

– У меня вряд ли сейчас получится, – соврал Гарри. Ему было ужасно стыдно при одной мысли о том, чтобы Гермиона его несла, пусть даже в обличье сокола.

Сэр Кэдоган, очевидно сраженный красотой празднично одетой Гермионы, открыл комнату без лишних препирательств. Гарри быстро ушел в ванную и, выкрутив краны с холодной и теплой водой, сунул голову под струю. Ощущение стекающей по лицу и телу грязи отступило.

– Какой ужасный человек, – потрясенно проговорила Гермиона, помогая Гарри раздеться.

– Какой у тебя мощный блок, – попытался пошутить Гарри.

– Я думаю, что дело не только в сильном блоке, но и в твоей чувствительности, – серьёзно ответила Гермиона.

– Ну вот, подошел ко мне Люциус Малфой и весь праздник испортил, – Гарри вздохнул и улыбнулся обеспокоено смотрящей на него Гермионе.

– Завтра мы уезжаем в наш дом и все оставшиеся каникулы проведем без Жабы и ее болотного отряда, – сказала она.

– Вот здорово! А ещё я надеюсь поговорить с Дамблдором.



– Как меня раздражает этот Питер Хвост, – Сириус взял на руки Гарри. Джеймс взмахами волшебной палочки убирал разбросанные по комнате игрушки. – Ты знаешь, Сохатый, что он окончательно заделался… Ладно, не буду выражаться при Гарри. А то я прочитал в одной умной маггловской книге, что детишки запоминают нехорошие слова даже в таком невинном возрасте.

– Меня тоже Хвост раздражает, – ответил Джеймс. – Так он правда с магглами…

– Я сам видел в его норе чернявенького симпу, – Сириус презрительно скривился.

– От этого очень портится энергетика, Бродяга… Когда Лили была беременна, ее просто выворачивало от нашего Питти.

– Вот я тебе и говорю, шли этого голубого мышонка, пока он к тебе не пристал в отсутствие Лили, – Сириус посадил Гарри себе на колени и закрыл ему уши.

Ребенок заулыбался и завертел головой, пытаясь понять, что делает крестный.

– Как? – спросил Джеймс. – Если бы я с ним поссорился, было бы проще.

– О, ждать ссоры с Хвостом ты будешь очень долго! – хмыкнул Сириус. – Просто возьми и скажи ему, я с … – Сириус опять закрыл уши Гарри, – в общем с лицами нетрадиционной сексуальной ориентации не общаюсь. И все!

– Не знаю… боюсь, что сказать ему так прямо я не смогу, – сознался Джеймс. – В конце концов, это его дело… Ну… Бродяга, понимаешь, он ведет себя так… Такой угодливый, бескорыстный, всегда готов помочь. На такого голос повысишь – и будешь себя чувствовать последним негодяем на земле. Я уже давно его не приглашаю в гости, так он сам приходит… Правда, иногда это кстати бывает. Позавчера мне совершенно не с кем было оставить Гарри, когда меня вызвал Дамблдор, а Лили была в клинике Св. Мунго.

– В клинике? – насторожился Сириус.

– Да, она что-то неважно себя чувствует в последнее время. Да, так вот, я Гарри с Питером оставил, и он… в общем придраться не к чему, очень старательно играл с моим малым.

– Ага, – усмехнулся Сириус, – вот уж где я с твоей Лили согласен на все сто! Нечего оставлять своего сына с Питом, вредно это! – Сириус потрепал Гарри. – Правда, Гарри? Скажи папе: нечего меня доверять всяким Петтигрю-Педдигрю. Да, Сохатый, серьёзно, по мере взросления пацана нужно точно держаться от Пита подальше, во избежание, так сказать, вредного воздействия.

– Ап! – широко улыбаясь, сказал Гарри.

– О нет, Гарри, крестный устал на сегодня, да и сейчас твоя мама придет, опять будет ругать меня, что шерсти накидал.

В камине появилось лицо Петтигрю.

– Привет, друзья мои, – радужно улыбаясь, проговорил он. – А я к вам, можно?

Джеймс и Сириус переглянулись. Питер вылез из камина.

– Ап! – снова сказал Гарри.

– Слышишь, Пит, что Гарри говорит? Ап, давай, превращайся в крысика, мальчик хочет поиграть! – воскликнул Сириус.

– Я? – опешил Питер.

– Ну ты, конечно, я уже превращался, катал ребенка вот на этой спине, теперь твоя очередь.

Питер посмотрел на Джеймса, а потом снова на Сириуса. Джеймс едва сдерживал улыбку.

– Давай, Пит, преобразовывайся, Гарри, скажи ап! – подбодрил ребенка Сириус.

– Всем добрый вечер, – в комнате появилась Лили и спрятала портал-пудреницу в сумку.

Гарри радостно завизжал и протянул к ней руки.

– А я? – попытался подразнить ребенка Сириус, но Гарри уже слез с его колен и побежал к присевшей Лили.

– Ну ладно, не будем мешать теплому семейному гнездышку. Пошли, Пит, – Сириус поднялся с дивана и расправил мантию.

– А? Куда? – не понял Питер.

Лили крепко прижала к себе Гарри и расцеловала его в щеки.

– Пошли, говорю, не будем мешать Джеймсу и Лили, – Сириус подтолкнул Питера к камину.

– Но я… я только пришел, – вяло запротестовал Питер.

– Ну так и будь тактичным, видишь, Джеймс хочет побыть с Лили наедине, им нужно уложить Гарри спать и так далее. И уже без нас. Пока, Лили, пока, Джеймс, – и он толкнул в зеленое пламя Питера и шагнул сам.

– Ну, Сиря дает, – Джеймс не удержался от смеха.

Но тут же перестал, когда увидел, что Лили сидит на полу.

– Лили, – он бросился к жене.

Лили, прижав руку к груди, глотнула.

– Тебе нехорошо? – обеспокоено спросил Джеймс.

– Д-да, то есть уже лучше, мне… прости, Джеймс, я не знаю… тошнит, я, наверное, устала, – Лили погладила Гарри по голове и слабо улыбнулась.



Гермиона ещё спала, а Гарри размышлял над увиденным сном. Почему приснился Петтигрю? Что было бы, если б тогда, на третьем курсе, Гарри и его друзья не упустили крысу Рона, доказали невиновность Сириуса и не дали Петтигрю возможности помочь Воландеморту возродиться. Кто знает, что случилось бы, если бы отец и Сириус не поменяли Хранителя Тайны, остались бы они живы? Родился бы у Лили ещё один ребенок? Брат или сестра Гарри? И не было бы стольких лет жизни у Дурслей? От этих мыслей защипало в носу и глазах.

– Что случилось, Гарри? – услышал он шепот проснувшейся Гермионы.

– Ничего, – как можно спокойнее ответил он, срочно подыскивая какую-нибудь причину своей грусти, которую наверняка почувствовала девушка. – Школа надоела. Как подумал, что эту жабу ещё полгода терпеть нужно, тоскливо стало…

– Завтра утром мы уедем в свой дом и проведем там все каникулы. Я думаю, что профессор Дамблдор нам многое объяснит.



Гарри тоже так считал. И с большим нетерпением ожидал встречи со старым директором Хогвартса. Доехав на Рыцарском автобусе до Дырявого котла, Гарри и Гермиона аппарировали возле входа в дом на площади Гриммо двенадцать. Их встретил Люпин, а чуть позже появилась Тонкс с маленьким Сириусом.

– Я тоже решила передохнуть от издевательств этой Жабы в розовых бантиках, – с улыбкой сообщила молодая волшебница. – А между прочим, мой маленький шустрый Барсучок научился перекривлять Амбридж. Сиря! – Тонкс потормошила ребенка. – Покажи Жабу, давай, – Тонкс смешно квакнула.

Малыш оживился и, моргнув, выпучил огромные глаза и растянул до ушей рот. Гарри не удержался от громкого смеха. Гермиона даже поаплодировала.

– Единственное, что плохо, – мой Барсучок частенько это делал при самой Жабе. Нужно ли говорить, что она была недовольна!

– Тони, она тебя уволит, – грустно улыбнулся Ремус.

– А ты ещё в этом сомневался, Рем? – хмыкнула Тонкс. – На следующий год, конечно, будет новый учитель по ЗОТИ. А уж этот год она меня дотерпит. Я так себе думала, думала и решила: где она возьмет посреди учебного года ненормального, который будет подчиняться дебильным приказам Жабы?

– Я боюсь, что она пригласит кого-нибудь из Упивающихся, – предположил Ремус.

– Маловероятно, потому что все прихлебатели Того-Кого не захотят идти работать в Хогвартс. Быть учителем, тем более несчастливой ЗОТИ – это не маглов вверх тормашками подбрасывать. Планы-конспекты пиши, рефераты проверяй, контрольные проводи. Плюс не у всех детей гладко проходит подростковый возраст. И Авада в данном случае – не выход. А уж Амбридж… За общение с ней нужно давать сразу орден Марлина первой степени. Вспомните нашего бедного зельеведа! У него нервный тик начинается, когда Жаба к нему подходит, и воздух искрит, если она к нему обращается. И я могу лишь добавить, что я с ним абсолютно согласна!

Тонкс потормошила сына.

– Не бойся, Рем, я веду себя хорошо. Гарри, подтверди! – как можно беззаботнее добавила она.

Гарри кивнул.

– Я очень-очень хочу, чтобы Жаба не уволила тебя, Тонкс, – серьёзно сказала Гермиона. – Пока ты в школе, мы с Гарри ощущаем поддержку.

– А где профессор Дамблдор? – спросил Гарри. – Мне очень нужно с ним поговорить.

– Он знает, – ответил Ремус. – И как только сможет, обязательно появится здесь.

– Кстати, Рем, а что за пределами школы происходит? – поинтересовалась Тонкс.

Ремус вздохнул.

– Ничего хорошего… Воландеморт разрешил своим приспешникам делать с магглами то, что они захотят. Снова возродилась практика «шалостей» Упивающихся: взрывы, давки, аварии на маггловских автомагистралях, стихийные бедствия… Профессор Дамблдор и те, кто остался ему верен, в основном заняты тем, что пытаются предотвратить эти ужасы или хотя бы снизить количество жертв.

– Те, кто остался ему верен? – насторожился Гарри.

– Да, – Ремус снова вздохнул. – Видите ли… положение в волшебном мире очень тяжелое. Воландеморт официально не пришел к власти, но он стоит за Люциусом Малфоем. А Малфой ведет хитрую политику. Снова зазвучали идеи о превосходстве чистокровных волшебников, подтасовываются исторические факты. Вы читали последний номер «Волшебного голоса правды»?

Гарри покачал головой. Пока он лежал в больничном крыле, он не прочитал ни одной газеты, радуясь, что ему не нужно писать опостылевшие конспекты.

– В последнем номере была статья, в которой очень остроумно преподносились сведения о Воландеморте как действительно величайшем маге современности, именем которого прикрываются все, кому не лень.

– То есть, к тому террору, что был шестнадцать лет назад, он типа того, что не имеет никакого отношения? – уточнила Тонкс.

– Вот именно, – подтвердил Люпин. – Воландеморт якобы постиг некую мудрость, едва ли не проповедовал ее среди обычных волшебников, и многие из них осознали, что в магическом мире назрел кризис, попытались что-то изменить, но Министр Магии и другие чиновники не хотели перемен и начали подставлять борцов за «правое дело», – Ремус печально усмехнулся. – Словом, убийства, запугивания, шантаж – это все не имеет никакого отношения к настоящему Воландеморту, все его идеи очернили, переврали и превратили Лорда в пугало.

– Ловко придумано, – Гарри изумленно покачал головой. – И что, этому верят?

– Верят, к сожалению, – ответил Люпин. – Да и к тому же, пока Волдеморт официально не пришел к власти, вся информация о нем действительно напоминает слухи и глупые легенды. Пока что наш министр – Люциус Малфой, популярный среди чистокровных волшебников деятель, при котором многие неплохо устроились. Например, Перси Уизли.

– Видели этого пижона на балу, – пробормотал Гарри.

– И таких, как он – немало, – произнес Люпин.



Профессор Дамблдор вернулся только вечером, и Гарри не удалось поговорить с ним, потому что Тонкс, Люпин и семейство Уизли, собравшееся в доме, устроили праздничный рождественский ужин. Миссис Уизли радостно обняла Гарри и Гермиону, вспомнила, как удивилась, когда прочитала в газете, что они уже женаты, и велела помогать ей с ужином.

Гарри удалось поговорить с Дамблдором только на следующий день.

– Я знаю, мой мальчик, что ты у меня хочешь спросить, – он говорил спокойно, но Гарри почувствовал исходящую от старого профессора печаль. – Ты наверняка хотел бы знать, чем мы тут занимаемся. Увы, Гарри, дела в Ордене обстоят плохо.

– Плохо? – переспросил Гарри, ощутив, что его сердце упало куда-то вниз.

– Да, мальчик, очень плохо. Мало людей, которым я могу по-настоящему доверять и которые верят, что Воландеморт уже почти пришел к власти и это опасно.

– Но почему? – воскликнул Гарри.

– Террор среди волшебников ещё не начался. Пока только притесняют маглорожденных. Люциус Малфой сумел создать себе неплохой имидж. Но на самом деле все плохо, Гарри, – Дамблдор грустно качнул головой.

– Совсем? – тихо спросил Гарри.

– Боюсь, что да… Мне известно в общих чертах, что Волдеморт планирует делать дальше. Вот-вот начнется серия публикаций, в которых Волдеморт будет показан как гениальный величайший волшебник нашего времени, которого, якобы, несправедливо обвинили во всех злодеяниях. Потом его объявят верховным правителем нашего государства. Неугодных будут убивать.

– Но если вы знаете, что это будет, нужно что-то делать! – воскликнул Гарри.

– Мы делаем, что можем, Гарри! Но нам очень трудно. Если бы Воландеморт открыто попытался захватить власть, то, возможно, встретил бы отпор. Но в том-то и дело, что его ходы очень хитры. Мы словно охотимся на змею, которая прячется в траве. К тому же в Ордене осталось не так много людей. Многие волшебники предпочитают жить тихо, мирно, не во что не вмешиваясь. И у нас никак не получается доказать им, что тихо и мирно – это только пока. Воландеморт и его слуги уже начали охоту на магглов. Мне, Артуру и другим членам Ордена Феникса приходится спасать людей. Потом будут безжалостно истребляться все, кто неугоден новому правительству.

– В школе стало невыносимо, я не хочу туда возвращаться, – произнес Гарри. – Вы сказали, что это самое безопасное место для меня. Но все это время Амбридж издевалась надо мной, унижала и… Я хочу остаться с вами и помогать Ордену!

– Но тогда ты не сможешь устроиться на работу и жить, – возразил Дамблдор.

– Вы полагаете, что меня кто-то возьмет на работу? – Гарри усмехнулся.

– А ты собираешься годами жить в подполье? – Дамблдор посмотрел на Гарри поверх очков.

– Годами? – переспросил Гарри.

– Никто не знает, как долго это продлится, мой мальчик. Если ты уйдешь из школы, то окажешься вне закона. Тебе придется скрываться, ты сможешь общаться с друзьями, только подвергая риску их и себя. И, кроме того, подумай о Гермионе.

Гарри замер. Гермиона… Он не имеет права портить ей жизнь.

– Девочка очень хочет учиться. И даже новая директриса не в состоянии занизить ей оценки. Представь, если она уедет в школу, а ты останешься здесь без неё…

– Гермионе, между прочим, тоже здорово досталось, – пробормотал Гарри.

– Да, но зато в школе вы общаетесь со сверстниками, живете, учитесь и боретесь, – Дамблдор неожиданно улыбнулся. – Откуда у вас копировальное перо? «ДАрмейский листок» – прекрасная идея, жаль, ты не видел, как мы смеялись, когда читали вашу с Гермионой статью про Люциуса. Ну в самом деле, Гарри, какой позорный факт из жизни министра. Разве можно такое вытворять со своим домашним эльфом? – Дамблдор снова улыбнулся. – И я уверен, что на каникулах многие волшебники это прочтут. Да, ваш рассказ о том, как относился Люциус Малфой к Добби, не сделает революции, но это уже что-то!



Публикации, о которых предупреждал профессор Дамблдор появились через несколько дней.

– «Кто такой Воландеморт?», – Гермиона развернула страницы «Волшебного голоса правды». Гарри устроился рядом, чтобы прочитать статью.

– Бедный мальчик – сирота, лучший ученик своего выпуска, староста школы. Очень трогательно! Смотри, Гарри, даже фотографии нашлись.

– Не знал, что Воландеморт сохранил себе на память свой школьный альбом, – усмехнулся Гарри.

Задумчивый мальчик лет двенадцати не по-детски серьёзно смотрел перед собой с одной из фотографий. С другого снимка с легкой задумчивой улыбкой поправлял свой значок старосты факультета пятнадцатилетний подросток.

– Гарри! – среди комнаты с треском появился Рон. – Гермиона! Вы видели вот это? – он потряс перед собой новым номером «Волшебного голоса правды».

– Сейчас читаем статью, – ответила Гермиона.

– Ну это вообще, бред! Вместо Воландеморта прицепили фотографию какого-то нормального парня! Небось вязли в этом… этой… Ну, магловской сети. Помнишь, ты рассказывал, Гарри, что твой кузен туда ещё лазил голых теток смотреть!

Гарри и Гермиона прыснули.

– Рон, неужели ты наивно полагаешь, что Воландеморт с детства был похож на кошмар, порожденный компьютерными технологиями? – Гарри рассмеялся. – Я встретился с его воспоминанием, записанным на страницах дневника. Он выглядел, как обычный шестнадцатилетний парень, я бы даже назвал его симпатичным, если бы не взгляд. Глаза очень холодные и жестокие.

Гермиона внимательно посмотрела на газетные фотографии.

– Так что, он вот так выглядел? – недоверчиво скривился Рон. – А что ж его потом так…

– Он занимался черной магией и несколько раз преобразовывал свое тело, надеясь достичь бессмертия. Вот и стал так выглядеть. Жутко и отвратительно, – сказал Гарри и мотнул головой, отгоняя воспоминания об обряде возрождения.

– Ну ладно, а это как понимать? – Рон перевернул страницу и ткнул в ещё одну фотографию. – Это что, Вол… Сам-Знаешь-Кто?

Гарри увидел фотографию мужчины лет шестидесяти довольно приятной наружности. Пожилой маг устало улыбался, словно говоря «Все это суета, друзья мои». Внимательно присмотревшись, Гарри понял, что это Том Риддл – такой, каким он должен был стать, если бы не изменял свое тело.

– Я не знал, что Воландеморт способен менять свой облик, – удивленно произнес Гарри. – Я думал, что он вернул себе то ужасное белое тело, красные глаза, похожие на щели… Это и есть его настоящий внешний вид, но чтобы менять его…

– Так что, получается, что В.. Ну Ты-понял-Кто, анимаг и метаморфомаг? – Рон почесал затылок.

– Профессор Дамблдор говорил, что Воландеморт по своим знаниям превзошел всех современных магов, – сказала Гермиона, – поэтому я не удивляюсь, что он сделал себе такое лицо…

– Его настоящим обликом только людей пугать, – мрачно заметил Гарри.



Прошло ещё несколько дней. «Ежедневный Пророк» и «Волшебный голос правды» опубликовали несколько статей о взаимоотношениях магглов и волшебников. «Почему маги должны уступать магглам?», «Невмешательство в жизнь магглов – значит ли это жизнь в подполье?», «Из-за террористического акта, устроенного магглом-смертником, погибли несколько волшебников», «Магглам можно все», «Кто будет спасать Землю от экологической катастрофы, устроенной магглами?».

– Ещё пара таких публикаций, и можно объявлять войну маггловскому населению, – Гермиона отшвырнула газету. – Зато сколько хвалебных песен про чистокровных волшебников! Вот, например: «Связь магического мира с волшебным, о котором так много говорило прошлое правительство, привело к тому, что разрушаются традиции волшебного мира. Начиналось все с предложения перенимать полезные маггловские изобретения, а чем закончится? Массовым освобождением эльфов, которым маги будут платить пособие по безработице, возвращением оборотням всех прав волшебника, в том числе и права на размножение, принятием в Визенгамот представителей от волшебных тварей и магических существ?» Магглорожденные волшебники и полукровки навязывают магическому миру маггловские порядки. Магический мир под угрозой потери своего лица, своих особенностей. Кто хорошо знает маггловедение, тот должен помнить про так называемые демократические порядки маггловских стран. Невозможно допустить такое в мире волшебном, – Гермиона выразительно посмотрела на Гарри.

Тот чувствовал себя странно. Ему хотелось что-то делать, изучать, действовать. Профессор Дамблдор сказал, что сейчас Упивающиеся Смертью прекратили нападения на магглов, если не считать статей в газетах.

– Но почему Орден не издает свою газету! – возмутился Гарри.

– Издает, – сознался профессор. – Но использовать приходится маггловские типографии, потому что все магические теперь принадлежат правительству.

– Издает? – переспросил Гарри. – Но почему я ни разу ее не видел?

– Во-первых, она выходит нерегулярно, потому что нас осталось очень мало, мы просто не успеваем все делать, – ответил бывший директор, – во-вторых, Волдеморту при помощи бывшего и настоящего правительства удалось создать нам имидж сумасшедших чудаков, борющихся с несуществующей опасностью. Далее, очень сложно издавать газету только своими силами. Кто-то должен писать статьи, оформлять их и не бросаться голословными высказываниями и обвинениями.

– Гермиону бы попросили, – предложил Гарри. – Почитали бы вы ее книгу «Хотят ли эльфы быть рабами»! Ей писательницей быть нужно!

– У Гермионы, действительно, хороший стиль, и мне показалось, что ее идея с «ДАрмейским листком» была превосходной. Гермиона может нам помочь, пока она здесь на каникулах. Когда же вы вернетесь в школу, то у вас будет много других дел и забот, – профессор Дамблдор слегка улыбнулся.

– Вы все же считаете, что нам с Гермионой нужно вернуться в школу? – спросил Гарри.

– Да, мой мальчик. Буду с тобой откровенен. Сейчас твоя жизнь в опасности. Я бы мог тебя спрятать здесь, в этом доме, но это будет жестоко по отношению к тебе.

– Я не хочу прятаться! – воскликнул Гарри.

– Да, но ты не можешь сейчас вызвать на поединок Воландеморта. Ты уже очень многое умеешь, но, не обижайся, мой мальчик, этого все равно недостаточно. Ты ещё слишком юный.

– И сколько же я должен жить в страхе, что меня вот-вот убьет Воландеморт? – Гарри нетерпеливо мотнул головой. – Что я должен сделать, чтобы быть готовым к поединку с этим Лордом?!

– Учиться магии и заклинаниям дальше, развивать свои способности, – осторожно ответил Дамблдор. – И потом… тебе только семнадцать лет…

– А сколько лет должно быть мне согласно пророчеству, когда я должен убить Воландеморта? – Гарри спросил это резче, чем хотел.

– Об этом не говориться в пророчестве, – спокойно ответил Дамблдор. – Ты делаешь все возможное для того, чтобы усилить свои способности: прилежно учишься, уже овладел анимагией и основами высшей магии, но я очень боюсь, что этого пока недостаточно. К тому же, даже если себе представить, что ты уже готов к борьбе с Воландемортом, где его искать? Кого вызывать на поединок? Воландеморт уже боится тебя, потому что убедился: в тебе есть что-то, что всякий раз позволяет тебе в очередной стычке с ним уйти живым. Защита твоей матери, помощь отца, Приори Инкантатем, Зеркальный щит, отразивший его Круциатус – поверь мне, Гарри, еще никому не удавалось выжить после стольких встреч с этим ужасным волшебником. Все это вселяет в меня веру и надежду, что в конце концов ты сможешь победить Воландеморта. Но как именно – я не знаю, Гарри… Не знаю… Могу только предполагать, и предлагаю учиться дальше. Ты и Гермиона должны закончить школу. Пока вы в Хогвартсе, вы будете среди своих сверстников, учителей, будете вести обычную жизнь молодых волшебников. Помимо этого Хогвартс под защитой многих охранных заклинаний. Воландеморт, получивший новое тело и мощь, не может там появиться, иначе испытает примерно то же, что и ты от появления Люциуса Малфоя. Зная характер Воландеморта, я почти убежден, что он захочет уничтожить тебя лично. Значит, пока ты в школе, под охраной древних заклинаний, под присмотром учителей, я могу быть относительно спокоен за тебя.

– В прошлом году Петтигрю похитил Гермиону, – напомнил Гарри.

– Я это учел, – Дамблдор кивнул. – И ещё… пока ты школьник, не смотря на то, что тебе уже есть семнадцать, для общества ты все равно ещё ребенок, по отношению к которому нельзя применять взрослые наказания. А Волдеморт и Люциус Малфой сейчас очень озабочены своим имиджем. Когда ты окончишь школу, тогда возможно…

– Возможно что? – настороженно спросил Гарри.

– Что угодно, Гарри… Вплоть до несправедливых обвинений и фальсификаций. Но тогда и ты станешь умнее и опытнее. И я всегда буду помогать тебе.

– Спасибо, профессор, – Гарри задумался и, немного помолчав, усмехнулся. – Ну не знаю, как насчет Волдеморта, но во время первого семестра у меня было ощущение, что Амбридж добьет меня быстрее этого великого и страшного.

– Амбридж… – Дамблдор понимающе покивал и грустно улыбнулся в бороду. – Я помню ее ещё ученицей… Она никогда не обладала особенными магическими способностями, но зато знала, как задобрить преподавателя, вовремя угодить и получить от этого выгоду. Что ж… она преуспела в этом и сейчас. А у тебя, Гарри, будет своеобразный практический курс «Как бороться с врагом». И ты уже многого добился. – Дамблдор неожиданно подмигнул. – Тот бунт… Все-таки ты похож на своего отца, Гарри. Давненько школа не получала такой встряски. Потом ты научился стойко выносить ее наказания. Я хотел бы поработать немного над этим… Что ты делал, когда испытывал боль?

Гарри увидел, что профессор очень внимательно смотрит ему в глаза. Ничего не объясняя вслух, Гарри высвободил из-под легкого блока видения о родителях.

– Это удивительно, – проговорил старый профессор. – Я такого не встречал прежде… Быть может, Джеймс и Лили помогают тебе таким образом.

– Я тоже думал об этом, – ответил Гарри. – Я почти ничего не знал о своих родителях и мне начали являться сны про них и даже видения. Видения помогали мне отключиться от боли и вытерпеть все то, что делала Амбридж.

– И я хотел бы, чтобы ты научился управлять этим, Гарри. Умение отключаться от боли – очень нужное качество для автора. Мы с тобой поработаем над этим. А что касается школы и Амбридж… Разве тебе не хочется немного похулиганить, умерив пыл этой волшебницы? В конце концов, кто-то должен распространять среди школьников «ДАрмейский листок» и нашу «Песнь Феникса»? – Дамблдор снова подмигнул, но уже через минуту серьёзно добавил: – А если станет совсем худо, ты и Гермиона всегда можете вернуться сюда, в этот дом.



О разговоре с Дамблдором Гарри рассказал Гермионе.

– Мы обязательно должны вернуться в школу, Гарри, – твердо сказала девушка. – Во-первых, так считает профессор Дамблдор, во-вторых, нам нужно получить образование. Согласись, обидно все бросить за несколько месяцев до конца учебы.

– Ты все говоришь правильно, – согласился Гарри. – Но я как подумаю про Амбридж, меня дергать начинает. Вот ведь тварь!

– Если ты уйдешь из школы, некому будет досаждать ей, – Гермиона не сдержалась от улыбки. – Но самое главное – образование, Гарри. Если мы не окончим школу, то не сможем найти себе работу.

– Боюсь, что мы и так не сможем ее найти, – пробормотал Гарри.

– Я в это не верю. Конечно, нас не возьмут в Министерство, это ясно, там будет работать наш господин Староста, но нам не могут запретить работать везде! Например, не так уж много волшебников умеет варить хорошие зелья. И у Драко может быть по этому предмету хоть «выше превосходного», он все равно не сварит даже самой простой лечебной настойки. И к тому же… Вспомни, что сказал профессор Дамблдор: если станет совсем невыносимо, мы сможем вернуться сюда.

***

Почти все каникулы прошли удивительно спокойно. Нападений на магглов не было, и все члены Ордена Феникса занимались в основном подготовкой материалов к будущему номеру «Песни Феникса». Гермиона взялась писать статьи о порядках в школе. Глядя на неё, Гарри тоже попытался написать свою статью. К его удивлению, это оказалось невероятно сложно. Мыслей было много, они роились, толкались в голове, и никак не хотели ложиться на бумагу в виде такой же аргументированной цепочки, как у Гермионы.

Вскоре профессор Дамблдор попросил Гарри и Гермиону заняться приготовлением заживляющего зелья.

– Уверен, что это затишье ненадолго, – сказал бывший директор, – те запасы, что у нас были, на исходе. И я хотел бы попросить вас помочь.

Гарри и Гермиона согласились с радостью. Из дома на площади Гриммо их не выпускали, а замкнутое пространство начало действовать на молодых людей угнетающе. Гарри очень хотелось быть полезным Ордену, что-то делать, куда-то бежать, с кем-то, если нужно, бороться, но почему-то именно на каникулах Упивающиеся и Волдеморт снова затихли. Единственным напоминанием о том, что происходит что-то неприятное, были статьи в «Волшебном голосе правды» и «Ежедневном пророке» о вреде магглов.

– Я думал, что на каникулах мы будем на ушах стоять и бороться круглосуточно, – недовольно сказал Рон и кисло посмотрел на свежий номер «Песни Феникса». – Я думал, что мне хотя б разрешат вместо совы разносить газеты. Так нет, даже этого нельзя делать!

– Рон, твоя мама и профессор Дамблдор не хотят, чтобы ты рисковал своей жизнью, – напомнила Гермиона.

– Мне уже семнадцать, хочу и рискую! – огрызнулся Рон. – Как близнецам, так разрешили, а я – что? Хуже их, что ли?

– Не хуже, а младше, Рон, – ответил Гарри. – Как я понял, пока мы школу не закончим, нас никто в Ордене не будет воспринимать всерьёз.

– Да мне уже давно семнадцать! – возмутился Рон. – Скоро уже восемнадцать будет! Сколько мама за меня расписываться будет?!

– Рон, когда Ордену действительно потребуется твоя помощь, тебя обязательно попросят, – отозвалась Гермиона, подняв голову от черновиков будущей статьи. – Просто сейчас профессор Дамблдор не видит смысла в том, чтобы ты рисковал своей жизнью, разнося эти газеты, в то время как взрослые волшебники сделают тоже самое, но с меньшим риском.

– Так ведь скучно, блин! Они что, нарочно там затихли? – возразил Рон.

– Наверное, хорошо Рождество отметили, – в комнату вошла Тонкс. – Так, кому скучно, я сейчас быстро развеселю, заставлю играть с Барсучком. Очень бодрит и освежает, правда, Сири? – Тонкс всунула в руки Рона улыбающегося Сириуса.

– Тонкс, ты видела новый номер нашей газеты? – поднялась из-за стола Гермиона.

– Конечно, видела! Лучший номер за последние два месяца! Ещё бы, Гермиона взялась за написание статей. А вот эта «Когда в Хогвартс приходит маразм», наш дедушка слезы бородой утирал от смеха, Герми! – Тонкс растянулась в широкой улыбке. – Ее нужно скопировать и раздавать школьникам вместо антидепрессанта.

– Это мне Гарри помогал писать, – с гордостью ответила Гермиона. Гарри почему-то слегка покраснел.

– О! Гарри! Это правда? – спросила Тонкс.

– Ну, я всего лишь описывал то, что видел. А Гермиона отредактировала и своего добавила, – ответил он.

– Ух ты, дайте почитать! – Рон быстро отдал Сириуса Гарри и кинулся к газете.

– Так ты же только что кисло разглядывал эту же газету! – укусила его Гермиона.

– Да я так, не вникал, – пробормотал Рон.



Оставшиеся дни каникул прошли незаметно. Но чем ближе становился день отъезда в школу, тем противоречивей становились чувства Гарри. Ему не нравилась перспектива сидеть в четырех стенах, хотя все каникулы с ним старались заниматься волшебными дуэлями и Тонкс, и Муди. Однажды рискнул и Ремус, но уже через несколько минут Гарри виновато смотрел на оглушенного друга отца. Едва Люпин пришел в себя. Гарри бросился перед ним извиняться.

– Ничего, Гарри, все в порядке, – Ремус улыбнулся. – Вот теперь я точно знаю, что не ошибся, когда поставил тебе высший бал по ЗОТИ.

– Ремус, я прошу прощения… Просто Тонкс… Муди… Они очень увертливые!

– Ну конечно, Гарри, – Люпин добро улыбнулся. Гарри помог ему подняться. – Они же авроры, на что бы это было похоже, если бы юный волшебник с легкостью оглушал авроров. А я вот… уступаю место молодым, теряю навыки, – Ремус развел руками.

– Что, Рем, Гарри тебя хлопнул? – в комнату заглянула Тонкс. – Не огорчайся, он и меня вчера подстрелил! И старину Муди тоже. Так что, Гарри, в некоторых умениях ты уже готовый аврор.

– Вы наивно полагаете, что меня возьмут в школу авроров? – недоверчиво усмехнулся Гарри.

– А кого туда брать? Не Драко же, – Тонкс манерно закатила глаза и откинула со лба светлую прядь. – Он, типа, пока соберется выстрелить, так его, короче, уже все… – Тонкс присвистнула и громко хлопнула в ладоши. Люпин и Гарри рассмеялись.

– В авроры требуется постоянное пополнение, школе нужно кого-то учить. В твоем выпуске туда по тестам пройдешь только ты, ну, может, ещё Блейз Цабини со Слизерина, но у того по зельям баллы так себе. А впрочем, не возьмут тебя в авроры, и не надо. Мы с дедушкой тебя тут такому научим!

Гарри вспомнил о нескольких уроках, которые ему дал профессор Дамблдор.
Старый директор появлялся в доме нечасто, но во время каждого визита старался поговорить с Гарри.

– Итак, – он сел в кресло напротив своего ученика. – Расскажи мне поподробнее об этих видениях.

– Ну… они возникают спонтанно, иногда, когда я очень этого хочу… Иногда мне просто что-то снится про родителей.

– Как ты думаешь, эти истории… это правда или твои фантазии?

– Мне почему-то кажется, что правда, – ответил Гарри.

– Хорошо… Попробуй сейчас вызвать одно из этих видений, – предложил профессор Дамблдор.

Гарри сел поудобнее, закрыл глаза и сосредоточился.

– Нет, – вскоре сказал он, – сейчас не получается… Извините, профессор.

– Ничего, Гарри. Я не надеялся, что это получится так быстро. Но мы все же попробуем с тобой научиться абстрагироваться от боли при помощи этих видений. У тебя это уже получалось нечаянно, значит, есть серьёзные основания надеяться, что получится и по твоей воле. И помогут тебе в этом твои знания по блокологии. Боль или приятные ощущения – это сигналы, которые поступают в мозг, осмысливаются там и превращаются в наши ощущения. Одно из важных умений состоит в том, чтобы в случае необходимости суметь отключиться от этих сигналов. Таким образом ты сможешь вытерпеть любую боль. Я понимаю, что то, что я готовлю тебя к этому, наводит на неприятные размышления, Гарри, но я не знаю, что ещё может с тобой произойти, поэтому хочу, чтобы ты был готов ко всему, – серьёзно произнес Дамблдор.

– Я помню о пророчестве, – тихо ответил Гарри. – И потом… это действительно нужное умение. Ведь я не знаю, как меня будет наказывать Амбридж во втором семестре.

– Тебе помогал Добби, – мягко напомнил директор.

– Да, – Гарри охотно покивал. – Добби мне очень здорово помогал. Кстати, из-за него Амбридж несколько раз падала с лестницы и ломала себе руки и ноги.

– Ну вот, видишь, какая польза от домашних эльфов, когда волшебники к ним хорошо относятся. Я полагаю, Добби не оставит тебя и во втором семестре, – Дамблдор блеснул очками. – Ну, вернемся к уроку. Постарайся ещё раз вызвать грезу.

Гарри закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, и постарался сосредоточиться.

– Лили, ты снова вяжешь что-то для Гарри? – Джеймс присел рядом с женой, удобно устроившейся на мягком диване.

– Нет, у Гарри уже очень много всего, теперь я хочу связать что-нибудь для нашего эльфа, – ответила Лили. Спицы в ее руках так и мелькали. И Джеймс помимо воли засмотрелся на то, как из клубка ниток рождается маленький свитер.

– Здорово у тебя получается, – улыбнулся Джемс. – Только ты забыла, что наш эльф не может принять от тебя вещь, потому что тогда он станет свободным. А Фигги не хочет этого.

– Джеймс, – Лили удивленно улыбнулась. – Кто из нас родился в магическом мире? Неужели я лучше тебя знаю историю эльфов?

– Разумеется, – пожал плечами Джеймс. – Честно говоря, до встречи с тобой я вообще этой проблемой не занимался. Ну был у моих родителей эльф, прислуживал нам хорошо, мы вроде к нему нормально относились. Отец его даже ногами не пинал. Но чтобы освобождать их и бороться за их права? – Джеймс снова улыбнулся. – До этого додумалась только моя жалостливая Лили.

– А почему нет? Джеймс, эльф может стать свободным, если его хозяин прогнал, подарив ему одежду. Если я дам Фигги одежду без приказа уйти, он останется. Ну не голым же ему ходить!

– Ты думаешь, получится? – с сомнением спросил Джеймс.

– Получится. Я много разговаривала с Фигги и, как мне кажется, убедила его в том, что он может взять одежду из моих рук и продолжать оставаться нашим домашним эльфом.

– Ну ты даешь, Лили, – с легким удивлением протянул Джеймс. – Беседовала с нашим Фигги? Ну и как ты нашла его уровень образования? – Джеймс рассмеялся.

– Напрасно ты так, Джеймс, – укоризненно ответила Лили. – Волшебники имеют превратное представление о психике домашнего эльфа. Вот ты наверняка думаешь, что ему большей радости в жизни не нужно, как только работать на мага, причем бесплатно. Тем не менее, это не так. Эльф способен на чувства. Он может любить своего хозяина, быть ему искренне преданным, а может и ненавидеть его!

– Ненавидеть? – недоверчиво переспросил Джеймс. – Эльфы не могут ненавидеть своих хозяев. Они связаны с волшебниками очень сложными магическими законами.

– Нет, Джеймс, эльф способен даже предать своего хозяина, если тот очень плохо относится к нему, – горячо возразила Лили. – И если сила этой неприязни слишком велика, то доведенный до отчаяния эльф найдет способ освободиться хитростью!

– Ну, это ты уже нафантазировала, Лили, тебе вредно долго общаться с Фигги. Это он тебе такое рассказал? – Джеймс отобрал вязание у жены и положил ей голову на колени. – Лучше погладь своего домашнего мужа, а то у него сильная потребность в любви.

– Кстати, эльфы тоже в любви нуждаются, – Лили ласково погладила растрепанные волосы мужа.

– О да, наслышан, наслышан, – ответил Джеймс и хихикнул в мантию молодой женщины.

Гарри вздрогнул, и видение исчезло.

– Ты что-нибудь чувствовал? – спросил Дамблдор.

– Нет… то есть сейчас да, – Гарри потер запястье.

– Тебе удалось вызвать видение про родителей. Если ты уйдешь в него очень глубоко, то сможешь не ощущать боли. Немного тренировки и у тебя будет получаться, – подбадривающе сказал Дамблдор. – К сожалению, из-за своей занятости, я не смогу с тобой часто заниматься. Но это и не страшно. Ты сам должен научиться чувствовать, как это нужно делать. А попросить помочь можешь Гермиону или Рона. Только не переусердствуйте там с заклинанием Долорус, – посоветовал профессор перед уходом.

Гермиона посчитала проведение таких уроков очень важным заданием, а Рон сразу же пошутил:

– Хорошо, что Дамблдор не отправил тебя снова учиться к Снейпу, а то он бы на тебе Круциатусы свои пробовал!

– Быстрее бы научился отключаться, – парировал Гарри.

– Профессор Снейп – не злодей и не садист, в отличие от нашей новой директрисы, – серьёзно ответила Гермиона. – Это раз, а во-вторых, профессор Дамблодр нам строго-настрого запретил применять очень болезненные заклинания на тебе, Гарри. Он объяснил нам, что если научишься отвлекаться от боли, то ее сила уже не будет для тебя иметь значения.

Рон, воспользовавшись тем, что Гермиона смотрела на Гарри, выразительно закатил глаза. Почти все каникулы он был занят тем, что помогал Фреду и Джорджу делать шутки и рассылать сов с заказами школьникам.

– Наш магазин закрыли, но это не значит, что мы остались без работы, – говорили неунывающие близнецы.



В день отъезда в школу Гарри снова переполнили противоречивые чувства. Ему очень хотелось узнать, прочитали ли школьники первый выпуск «ДАрмейского листка», он сгорал от нетерпения распространять среди школьников «Песню Феникса» и новые номера «ДАЛ», в голове Гарри роилась тысяча планов, как портить жизнь Старосты Школы, как срывать сделки Люси Луш; ему очень хотелось поиграть в квиддич. Да, это запрещено, но показать некоторые хитрости и трюки на тренировке – можно. Во всяком случае, пока Амбридж не издаст очередной указ с запретами.

Но мысль о том, что снова начнутся несправедливости и наказания, сильно портила ему настроение.

– Тебе стоит вернуться, Гарри, – из задумчивости его вывел голос Ремуса. – Поверь мне… Ведь ты так похож на Джеймса, твоя жажда деятельности не даст тебе спокойно и без вреда для психики сидеть в доме Сириуса.

Гарри вздрогнул при упоминании имени крестного. Да, Сириус был готов пренебречь всеми предосторожностями, только бы не бездействовать взаперти. Его, Гарри, похоже, собираются охранять и ограждать от опасности всевозможными способами. Тогда действительно, лучше вернуться в школу и быть полезным Ордену там. Наверняка не все ученики так уж любят и уважают Амбридж и нового Министра Магии. Если школьников и дальше будут так обрабатывать при помощи газет и бесконечного конспектирования, то скоро все действительно могут поверить в то, что Волдеморт – самый великий волшебник, которому нужно поклоняться. А Люциус Малфой – самый верный слуга его, которому тоже нужно отдавать почести.

Нет, в школу нужно возвращаться. И Люпин, и Дамблдор, и Гермиона тоже так считают.



До «Рыцарского автобуса» Гарри, Гермиону, Рона и Джинни провожали Люпин, Муди и Артур Уизли. Тонкс с сыном вернулась в школу раньше, чтобы успеть подготовить и сдать на утверждение Амбридж учебные планы и конспекты.

Мистер Уизли посмотрел на часы и выбросил вперед руку. Через несколько секунд возле тротуара с грохотом, заставив отпрыгнуть в сторону фонарный столб, появился огромный фиолетовый автобус.

– Ну, держитесь там, – одобряюще сказал Ремус и подтолкнул Гарри к ступенькам.

– И не теряйте бдительности, – подал голос Муди.

– Да, до свидания, если что, сбежим! – Гарри махнул им рукой и в следующую секунду споткнулся, едва не упал.

– Осторожно, Гарри! – испуганно воскликнула Гермиона, хватая его за руку.

– Все нормально, – успокоил ее Гарри и вошел в автобус.
_______________________________________________________________________________________