Гарри не пошел в гостиную, а сразу направился в больничное крыло, чтобы узнать, что с маленьким Сириусом.

Впервые в жизни Гарри увидел заплаканную Тонкс. Она всегда была веселой, и даже когда злилась, все равно шутила и не теряла присутствия духа. Сейчас Гарри чувствовал исходящую от нее волну сильнейшей грусти. На кровати лежал Сириус.

– Что с ним? – спросил Гарри.

– Воспаление легких, – всхлипывая, ответила Тонкс.

– А это очень страшно? – Гарри посмотрел на ребенка.

– Для взрослого – не очень. Есть специальные целебные настойки и зелья. Но Барсучок… Он ещё очень маленький… Мадам Помфри давала ему лекарства, но пока результатов нет.

Тонкс вытерла слезы.

– И эта мерзкая Жаба… специально сегодня приходила с проверкой, раскритиковала меня, сказала, что я очень плохо провожу уроки. Да не до уроков мне сейчас! У меня ребенок заболел! Она хочет уволить меня, Гарри. Я бы сама давно ушла, но… столько проблем! Ремус теперь никогда не устроится на работу, значит, надежда только на меня. Да и вас жалко…

– Не нужно нас жалеть, Тонкс, я уже сам на грани того, чтобы сбежать отсюда.

– Нет, Гарри, как ни плохо здесь, за пределами школы ещё хуже. Но сейчас я хочу только одного – чтобы Сириус выздоровел.

Гарри посмотрел на ребенка и подумал, что будет, если Барсучок умрет. От этой мысли его бросило в жар. Неужели сначала его отец, а теперь и сын? Нет, только не это! Именно этого боялась Тонкс сейчас, сидя рядом с Гарри и вытирая слезы.

Гарри прикоснулся к ребенку. Малыш был очень горячим. «Если очень любишь, то можно облегчить страдания…» – почему-то вспомнились слова отца, написанные в дневнике мамы. Маленький Сириус, похожий на большого… крестного…

Гарри неожиданно почувствовал, понял, что нужно сделать – перетянуть на себя это горячее облако, укутывающее ребенка. Вот так… Гарри прислушался к себе, затем, посмотрев на Тонкс, встал и отошел к другой кровати.

– Гарри, что случилось? – насторожилась Тонкс.

– Ничего страшного, – ответил Гарри, ложась, – я думаю, что Сириус выздоровеет… сейчас…

– О Боже, ты что, перетянул это на себя? – Нимфадора вскочила и подбежала к Гарри. – У тебя температура поднимается! Я бегу за мадам Помфри!



– Лили, нельзя как-то сделать так, чтобы оно на меня переходило? – обеспокоено спросил Джеймс. – А то мне и Гарри жалко, и тебя тоже… Ты все время его недомогания берешь на себя.

– Но, Джеймс, что поделать, если у тебя нет этого дара? Вернее, он есть, но не так ярко выражен, – ответила Лили, поправляя на ребенке одеяло. – А ещё… я заметила, что у меня начало получаться вот что: если у малыша живот болит не сильно, то я поглощаю эту боль, а не просто беру на себя. Как ты думаешь, может быть, эта способность совершенствуется?

– Наверное, – подумав, произнес Джеймс. – Но я не знаю, правильно ли то, что ты делаешь?

– Но как же я могу спокойно наблюдать за тем, как у Гарри что-то болит! – возмутилась Лили.

– Но ты не сможешь оберегать его от боли и болезней всю жизнь, – мягко возразил Джеймс.

– К сожалению, да, – согласилась она. – Но пока он такой маленький и беззащитный, я буду…



– То есть как это он заболел! – Гарри сквозь сон услышал голос Амбридж. – Вчера был здоров, а сегодня с утра болен!

– Но так ведь оно и происходит, госпожа профессор, – увещевала ее мадам Помфри. – Поттер, почувствовав себя плохо, пришел вчера в больничное крыло. Я дала ему выпить лекарство. Но оказалось, что все намного серьёзнее! У него – воспаление легких.

– Я вам не верю! Он прикидывается! – взвизгнула Амбридж. – Я приведу специалистов из клиники Св. Мунго. Они быстро приведут его в чувство!

– Они скажут то же самое, – твердо ответила мадам Помфри. – Поттер мог притвориться, но я – доктор, я могу отличить симуляцию от настоящей болезни.

– Вы покрываете его! – крикнула Амбридж. – Все в этой школе покрывают его! Никому нет доверия! И вам тоже, мадам Помфри! Я вызываю специалистов из Мунго! Если они не подтвердят ваш диагноз, то я вышвырну вас на улицу!

Гарри открыл глаза и увидел решительно уходящую директрису. Специалисты прибыли примерно через час и к величайшему разочарованию Амбридж подтвердили диагноз школьного врача.

– Так вылечите его! – бушевала Амбридж. – Неужели это такая неизлечимая и страшная болезнь?

– Разумеется, мы поставим его на ноги, – удивленно ответила одна из прибывших волшебниц. – Через неделю он будет здоров.

– Неделя! – ахнула директриса. – Да как же это! Почему так долго?

– Такова специфика лечения воспаления легких, – ответила другая целительница, так же с удивлением наблюдая за разозлившейся Амбридж. – Вот специальная настойка, которую нужно давать больному три раза в день в течении семи дней, тогда болезнь полностью излечится.

– Да через неделю у нас будет Рождественский бал и каникулы! – Амбридж ухнула кулаком по прикроватному столику.

Гарри едва сдержал смех, несмотря на то, что ему было плохо.

– Думаю, к Рождественскому баллу юноша выздоровеет и сможет принять в нем участие, – целительница попыталась успокоить директрису, полагая, что заболевший ученик играет одну из ролей в рождественской постановке. – Правда, к сожалению, репетировать он пока не сможет, ему нужно соблюдать постельный режим.

Амбридж обвела лютым взглядом ничего не понимающих волшебниц и выскочила из больничного крыла. Как оказалось, она побежала искать помощи у Снейпа.

– Посмотрите, что с ним можно сделать! – Амбридж ткнула пальцем в лежащего Гарри. – Вы же мастер зелий! Найдите рецепт, чтобы поскорее вылечить его! Мистер Малфой говорил мне, что вы его ненавидите!

– Я не смогу ему ничем помочь прежде, чем осмотрю его, – недовольно ответил Снейп.

Амбридж замолчала и, нетерпеливо подергиваясь, принялась наблюдать за тем, что делает Снейп. Зельевед коснулся тыльной стороной ладони лба, щек и шеи Гарри, нахмурился.

– Я попытаюсь, директор Амбридж, но ничего не обещаю. Мальчишка серьёзно болен.

– Попытайтесь, профессор, я не верю, что вы будете помогать Поттеру. Мистер Малфой говорил мне, что отец Поттера издевался над вами!

– Так и сказал? – Снейп тяжело посмотрел на Амбридж.

Та заелозила.

– Да, поэтому вы совершенно точно и справедливо ненавидите его сына.

– Тогда, быть может, мне сразу сварить яд и отравить Поттера? – осведомился Снейп так, что Гарри вздрогнул.

– Нет, Поттер должен быть жив, такой пока приказ, – ответила Амбридж и резко закрыла себе рот, поняв, что сболтнула лишнее.

– Так он и жив, вы все правильно делаете, – язвительно усмехнулся Снейп. – И совершенно точно умрет, если вы накажете его в таком состоянии. Поэтому нужно его сначала вылечить.

– Но наказания… Если Поттер пролежит ещё целую неделю в больничном крыле, то как же быть с его наказаниями?

– А это тоже приказ? – не удержался от ехидного вопроса Снейп.

Амбридж сделала вид, что не услышала.

– Не волнуйтесь, госпожа директор, будет ещё второй семестр. Разрешите отправиться в библиотеку на поиски чудодейственного рецепта.

Если бы кто-нибудь сказал Гарри, что самыми спокойными днями его семнадцатого года жизни будут дни, проведенные в больничном крыле с диагнозом воспаление легких, он не поверил бы. Но тем не менее, именно болезнь и прописанный постельный режим спасали его от наказаний и новых унижений со стороны Инквизиторского отряда. Он видел, как Малфой приходил в сопровождении своих верных телохранителей, но его не пустила мадам Помфри, а когда Драко попытался в очередной раз напомнить ей все свои школьные титулы и должность отца, то мадам Помфри сказала, что болезнь Гарри заразна. После этого Инквизиторский отряд резко расхотел передавать больному подарки вперемешку с какобомбами и открытки с песенками на стихи старосты школы и ушел готовиться к Рождественскому балу.

Несколько раз приходила счастливая Тонкс. Она сообщила, что Барсучок полностью выздоровел, Гарри проболеет очень трудную полугодовую контрольную и семестровый балл ему будет выставлен по текущим оценкам. А это значит, что у него будет «Превосходно». Затем Тонкс показала, с каким лицом Амбридж ходит по школе.

– У неё настоящий траур, Гарри, потому что тебя нет! – Тонкс снова перекривила выпученные глаза директрисы и трясущийся от негодования подбородок, украсив все это огромными бородавками. – И Дракончик потерянный ходит. – Тонкс вытянула лицо и закатила глазки, вмиг сделав свои волосы белыми. – В общем, выздоравливай поскорее!

Тонкс поставила на столик несколько открыток.

– Болей долго, но не сильно, – прошептала она на прощание.

После уроков появилась Гермиона, и Гарри мысленно поблагодарил маленького Сириуса, из-за которого заболел. Гермиона рядом, уроков учить не надо, стоять в подземелье или сидеть у жабы в кабинете – тоже. Гермиона сообщила, что директриса повесила новое объявление о Рождественском бале: якобы Министр Магии велел явиться всем, чтобы отпраздновать начало нового сильного государства, в котором закончилась эпоха страха, непонимания и неуверенности.

– В общем, сначала будет праздник для младших курсов, а на следующий день – Рождественский бал для старшекурсников, на который прибудет его величество Люциус Первый, – язвительно произнесла Гермиона.

– А можно не приходить любоваться на его белобрысость? – спросил Гарри.

– Я так поняла, что отказ прийти на бал будет воспринят как личное оскорбление Министра Магии, – ответила Гермиона, заботливо поправляя его подушку.

– Чушь какая-то, – хмыкнул Гарри. – То только чистокровным можно, то всем под расписку явиться!

– Так ведь когда собрали всех настоящих чистокровных волшебников, то во всем Хогвартсе их от силы с два десятка собралось, включая маленьких и Снейпа. Остальные либо как ты – волшебники в первом поколении, либо полукровки, ну и немного таких, как я – магглорожденных. И что бы это был за бал, на котором бы сидело 10 школьников и учителя? Драко заскучал бы, а так сейчас все готовятся к празднику, приглашают друг друга. Многие решили, что это Амбридж не захотела пускать всех на бал, так что популярность Люциуса Малфоя выросла. Старшекурсницы уже готовятся строить ему глазки и шепчутся, какое у него красивое, аристократическое и загадочно-порочное лицо! – с негодованием закончила Гермиона.



Поздно вечером Гарри услышал рядом с собой всхлипывания.

– Добби, это ты? – спросил он в темноту.

– Добби виноват, сэр! Добби виноват, – рядом с лицом Гарри появились огромные жалобные глаза эльфа.

– Что такое? В чем ты виноват? – удивился Гарри.

– Добби хотел как лучше, но сэр Гарри Поттер пострадал из-за Добби! – хныкал эльф.

– Ну? Говори, Добби! Что ты натворил? – нетерпеливо перебил его Гарри.

– Это Добби сделал так, что новая толстая директриса несколько раз упала с лестницы, – Добби шмыгнул носом. – Она упала из-за Добби, но наказала любимого хозяина Добби! – эльф зарыдал.

– Нет, Добби, ты ни в чем не виноват, то есть виноват, но это даже хорошо! Ведь мадам Помфри дала выпить Жабе костероста, а это то, что надо! А меня она все равно бы наказала, даже если бы ничего не сломала, – ответил Гарри.

– Правда? – с надеждой моргнул эльф. – Добби сделал правильно, что навредил этой ужасной волшебнице?

– Наверное, да, – ответил Гарри и рассмеялся. – Только, погоди, Добби, а тебе ничего не будет за такие шалости?

– Добби тихонько, чтобы директриса не видела Добби.

– А вдруг она догадается, что это делаешь ты? – забеспокоился Гарри.

– А Добби – свободный эльф! Добби может не слушаться директрису и не наказывать себя! А наказать Добби может только сэр Гарри Поттер! Самый великий волшебник в мире! – Добби радостно запрыгнул на кровать Гарри и победно распрямил уши.

– Ладно, Добби, иди спать, – Гарри, смеясь, покачал головой. – И будь осторожен, хорошо?

– О да, хозяин, не беспокойтесь! – ответил Добби и с радостным визгом исчез.

– Чокнутый эльф, – пробормотал Гарри, переворачиваясь на бок. У него по-прежнему держалась высокая температура, тело было ватным от слабости и очень хотелось спать.



Проснулся Гарри от того, что в больничном крыле шумели и непонятно возились. Гарри открыл глаза, неохотно привстал, чтобы посмотреть, что происходит. Мадам Помфри, профессор Макгонагал и профессор Флитвик хлопотали вокруг директрисы, которая стонала и прижимала к себе руку.

– Да, прямо невезение какое-то, госпожа директор, – пищал крошечный Флитвик, подчеркнуто горестно качая головой.

– Быть может, вам стоит быть осторожнее, профессор Амбридж, – с трудом скрывая торжество в голосе, посоветовала Макгонагал.

– А вам всем радостно! – взвизгнула Амбридж. – Кто это сделал? Вы? Вы? Кто?

– Я не знаю, что с вами происходит, – произнесла Макгонагал самым серьёзным тоном.

– И я совершенно не представляю, как объяснить такое ужасное невезение, дорогая директор! – подтвердил Филиус.

– Но теперь, я полагаю, вы согласитесь, что это сделал не Поттер? – заметила Макгонагал.

– Поттер? – переспросила мадам Помфри. – Он лежит с высокой температурой, даже встать с постели не может, бедный, какое уж тут колдовство! Давайте посмотрю вашу руку, госпожа директор.

Гарри тихо прыснул в подушку. Он видел, как забавно прячут счастливые учителя свое удовлетворение под маской беспокойства за здоровье и жизнь уважаемой профессора Амбридж.

– Вот, пожалуйста, выпейте настоечку, к утру рука и заживет, - проворковала Поппи, поднося ко рту Амбридж ложку с темной жидкостью.

– Опять эта гадость, от которой я всю ночь не спала! – взвизгнула директриса.

– Нет-нет, сегодня перелом не такой страшный, – поспешила успокоить ее мадам Помфри. – Вот это лекарство поможет вам, профессор, кость зарастет аккуратно и правильно.

– Неужели вы не умеете сращивать кости заклинанием?! – возмутилась Амбридж.

– Умею, но не все кости можно сращивать таким способом. А если я сделаю что-то не так, вам опять придется удалять кость и…

– Не надо! – квакнула директриса. – Давайте сюда вашу настойку.

Поппи ловко влила в большой жабий рот ложку лекарства и принялась удобно устраивать директрису в кровати.

– Да что же это такое! – возмутилась Амбридж. – Я буду ночевать в одной комнате с Поттером?!

– Но ведь это больничное крыло, куда же мне девать заболевшего Поттера? – удивилась мадам Помфри. – Давайте я перемещу его кровать подальше и отгорожу его ширмой.

– Меня лучше отгородите! – приказала Амбридж и учителя с мадам Помфри с шумом и бестолковой суетой принялись устанавливать ширму.

Гарри тихо смеялся, уткнувшись в подушку. Наконец ширма была установлена, и учителя с наилучшими пожеланиями покинули больничное крыло.

– Что вам, мистер Малфой? – услышал Гарри строгий голос мадам Помфри.

– А я, короче, хотел Поттеру передать кое-что, – ответил Драко.

– Я же сказала, мистеру Поттеру ничего не нужно, тем более от вас, – отрезала мадам Помфри.

– Ну а почему Грейнджер, Уизли к нему приходили, чего-то там приносили? Им можно, а мне нельзя? И вообще, я – староста школы и сын Министра Магии, захочу, и отец вас уволит!

– То, что вы – сын Министра Магии, не дает вам право нарушать школьный режим и невежливо разговаривать со старшими, мистер Малфой! – твердо произнесла мадам Помфри. – Тем более, сейчас уже десять вечера и, как мне кажется, вы должны быть в своей гостиной.

– Ладно, – неохотно согласился Малфой. – Кребб, Гойл, пошли, короче.

Мадам Помфри захлопнула за ними дверь и, что-то недовольно пробормотав в адрес старосты школы, ушла в свою комнату. В больничном крыле повисла тишина, нарушаемая недовольным сопением Амбридж, у которой ныла рука. Гарри, выставив блок, попытался уснуть. Тихий скрип двери вырвал его из полудремы. В больничную комнату тихо вошли Малфой, Кребб, Гойл и Люси.

– Ого, этого героя типа окружили почетными ширмами, – шепотом произнес Малфой.

Люси согласно прихрюкнула.

– Ну, ты прихватила с собой бомбу-вонючку? – спесиво спросил у неё Малфой.

– Да, вот возьми, Драко, бесплатно!

– Это для общего дела, отец тебя не забудет, когда закончишь школу, – покровительственно похлопал ее по плечу Малфой.

Кребб и Гойл тихо, насколько это было возможно, хихикали. Драко взял протянутую ему какобомбу и с довольной ухмылкой кинул ее за ширму.



– Ну, Гарри, расскажи ещё раз, как это было? – попросил Рон, вытирая слезящиеся от хохота глаза.

– Рон, извини, мне уже плохо от смеха, я же до утра смеялся, – простонал Гарри и тоже вытер выступившие от смеха слезы. – Этак я и выздоровею раньше времени…

– Нет, ну это просто кайф! Малфой! Староста школы! Такое вычудил! – Рон снова захихикал. Гарри прыснул.

– Слушайте, а со Слизерина хоть пять баллов сняли? – спросил он.

– Куда уж там! – хмыкнула Гермиона. – Получилось как в том анекдоте!

– Каком? – одновременно спросили Гарри и Рон.

– Идет веселая свадьба. Неожиданно появляется шафер со страшным известием: невесту изнасиловали, праздник кончился. Гости в растерянности – что делать? Снова входит шафер и объявляет: праздник продолжается, негодяй извинился!

Гарри и Рон закатились в новом приступе смеха. Гермиона тоже не удержалась от широкой улыбки.

– Так что Малфой, негодяй такой, извинился? – спросил Гарри.

– Полагаю, что за него извинялся папа, – отозвалась Гермиона. – И Жаба ответила: ничего, бывает. В конце концов, это было даже почетно. Ведь бомбу кинул не кто-нибудь, а сам сын Министра Магии!

– Это была особенная бомба! Она приятно пахла! – поддержал ее Рон.

– Поэтому ничего страшного не произойдет, если Драко взорвет её ещё раз, а мне дадут Орден Мерлина Второй Степени, – добавила Гермиона, перекривляя Амбридж. – Кстати, уже вся школа знает об этом чудо-взрыве, потому что Люси Луш всем рассказывала и изображала в лицах шум, грохот и последующую возню за умеренную плату, а чтобы такое послушать, многие школьники не скупились.

– Ну надо же! И от Люси бывает польза. А что Снейп? – сквозь смех спросил Гарри. – Как он это все пережил?

– За завтраком брезгливо кривился и сел на другом конце стола, – ответила Гермиона.

– Точно! – Рон загоготал.

– Ой, я не могу, я так и выздоровею раньше времени от смеха, – всхлипнул Гарри.

– Нет, Гарри, раньше не выздоравливай, – серьёзно сказала Гермиона. – Амбридж сейчас такая злая на тебя ходит, что вот-вот лопнет. Помимо этого начались бесконечные контрольные и проверочные работы, подготовка к балу, Филч уже нагло требует, чтобы каждый день наказывали по полфакультета – все вымыть и вычистить к празднику.

– Ага, – подтвердил Рон. – Я и сам совсем не прочь заболеть.

– Гермиона, а тебя эта мымра не трогает? – спросил Гарри.

– Пыталась, но я очень умно и осторожно себя веду, ей не к чему придраться, – ответила Гермиона.

– Не иначе как любовь, – прохихикал Рон. – В случае с тобой, Гарри, жабу это не останавливало.

– Я – девушка, меня пороть… это как-то не то. А вот придираться к Гарри Амбридж действительно умеет, – произнесла Гермиона.



Во время обеда Рон грустно молчал и только за десертом обратился к Гермионе.

– Слушай, Гермиона, ну кого же мне на бал пригласить? Тебе хорошо, голову ломать не надо, мадам Помфри сказала, что к рождественскому балу Гарри выздоровеет. А что делать мне?

– Неужели все девушки тебе отказали? – спросила Гермиона удивленно.

– Нет, то есть, я какую зря не хочу! Парвати на меня даже не смотрит, я подумал, может, Падма, ее сестра, так у той давно уже свой парень есть. Лаванда вообще нос задрала – выше некуда. Её четверо парней пригласили, так она не знает, кого предпочесть! – Рон томно закатил глаза, перекривляя девушку. – Может, вообще на бал не идти? Так жалко, мантию показать охота.

– Если ты хочешь прийти только из-за той оранжевой безвкусицы, то действительно не стоит, – ответила Гермиона.

– Тебе не нравится моя мантия? – возмутился Рон. – Да она же дорогая какая! Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

– Знаю, но дорогая и красивая – не всегда одно и тоже! – хмыкнула Гермиона.

– Мне она идет, я примерял в магазине!

– Что-то мне не верится!

– Вот на празднике и посмотрим! – отрезал Рон.

– Посмотрим, – пожала плечами Гермиона.

– Кстати, а ты, жена заботливая, Гарри мантию купила?

– Разумеется.

– Зеленую? Как когда-то моя мама? – насмешливо уточнил Рон.

– Зеленую, – кивнула Гермиона и въедливо добавила: – Разумеется, не такую дорогую, как у тебя, и уж тем более не такой дикой расцветки, а сшитую из качественной тяжелой ткани и, самое главное, со вкусом!

– Ну уж куда там нам, простым бедным волшебникам, – ехидно пробормотал Рон. – А про себя не забыла, миссис Поттер?

– Нет, мой наряд готов давным-давно, и жидкость для прически я уже припасла.

– Я тоже, – Рон едва не показал ей язык.

– Короче, Лунатичка, ты что, отказываешься со мной идти на бал? – услышали они голос Драко Малфоя.

– Отказываюсь, – спокойно произнесла Луна.

– Ну ты попала, детка, – лениво пригрозил Малфой.

– А что ты мне сделаешь? – Луна слегка повела плечом.

– Узнаешь, – пообещал Драко.

– А потом ты узнаешь, что я сделаю тебе, – ответила девушка.

Все в зале удивленно замолчали и смотрели то на старосту школы, то на отважную, но чокнутую рейвенкловку.

– О-о-о, – с удивлением и презрением протянул Драко, – это, типа, угроза?

– Типа, ты первый начал, – дерзко ответила Луна.

– Да я скажу своему отцу, он тебя… раздавит и журнал твоего двинутого папочки закроет!

– Папа журнал закроет, папа всем покажет, папа всех уволит! – поднялся Рон. – А ты сам хоть на что-нибудь способен без своего папочки Министра? Девушка ему отказала, Дракоша папе побежал в плечо плакаться! Со своей троллихой чистокровной иди на бал, а Луну уже давно пригласили, чтоб ты знал, уважаемый мистер Староста Школы, Сын Министра Магии, Заместитель директора школы по наказаниям, Начальник Инквизиторского отряда и как там тебя ещё!

– А с тобой, Уизли, у меня вообще особый разговор будет! – процедил Малфой, сузив глаза.

– Ох-ох-ох-охохоюшки, как ты меня напугал! Отца моего уже давно уволили, магазин братьев закрыли, журналов не держим, так что закрывать твоему папе нечего! А меня…чем ты меня прижмешь? Из школы выгонишь? Так со скуки помрешь! Наказывать будет некого!

– Так это, типа, ты Лунатичку пригласил на бал? Ну, извини, рыжий, забыл, что у тебя слабость ко всякого рода сумасшедшим, – Драко быстро попытался перевести разговор в другое русло.

– Так что, уже и Луна плохая, ты же сам только минуту назад хотел с ней на бал идти! – ухмыльнулся Рон.

– Я по приколу ее приглашал, – фыркнул Драко.

– А я тебе без прикола отказала, – ответила Луна.

Драко многозначительно переглянулся со своими телохранителями. Школьники принялись перешептываться, обсуждая только что произошедшее.

– Рон, – счастливо улыбнулась Гермиона, – ты пригласишь Луну на бал?

– А почему бы нет, – подбоченился Рон. – Прикинь, Малфеныша, этого недоделанного белобрысого хорька, взяла и послала!

– Вот именно, Рон! Это очень отважно с ее стороны, – горячо откликнулась Гермиона. – Все девушки-старшекурсницы уже давно лебезят перед ним, думают, что с его помощью пристроятся, а Луна – не такая! Она надерзила этому самовлюбленному таракану, и ты теперь должен защитить ее, Рон!

– Ну и защищу! Пойду с ней на бал, пусть только посмеет ее тронуть, я по его роже старостинской съезжу! Он у меня получит и за безработных родителей, и за Гарри, и вообще!

– Рон, а как же твои братья? Их магазин закрыли…

– Ты что, Фреда и Джоджа не знаешь? – тихо хихикнул Рон. – Они теперь торгуют из-под полы через меня!

– Как? – радостно спросила Гермиона.

– Ну, они оставляют товар в Визжащей хижине, а я собираю среди школьников деньги и заказы. У мамаши этой свиньи Луш шутки никудышные, бракованные и фигневые, а у близнецов придумки – во! Высший класс! Так что бизнес их теперь процветает в подполье! – Рон довольно захихикал. – Сейчас к Рождеству заказы повалили, так что … – он подмигнул, встал, потянулся и, поправив на себе мантию, пошел приглашать Луну Лавгуд на рождественский бал.
_______________________________________________________________________________________