Название: Жертвоприношение
Автор: -
Жанр: Angst, Hurt/comfort
Рейтинг: R
Пейринг: Белла/Эдвард
Саммари: Из пораженного нищетой города, окруженного ожесточенными индейскими племенами, девушке лучше не выходить одной…

________________________________

Неожиданный громкий женский крик прорезал ночную тишь и разнесся по пустынным улицам города. Мать скорбела о потере единственной дочери, проливая слезы на равнодушную к ее горю пыльную дорогу, уводящую прочь из города, на которой нашла разорванную в клочья шаль любимого ребенка.

Люди часто пропадали в этом месте. И они всегда были очень осторожны, особенно в позднее время суток. Но все осложняло упрямство дочери Свонов, любительницы прогуляться туда, где она могла найти немного ароматных трав для того, чтобы приготовить семье чай. Это постоянно ставило ее в опасность. И вот самое страшное все же произошло…

Город Додж-сити штата Канзас находился далеко от других поселений. Люди пришли сюда давно, и поначалу это был хорошо развитый перевалочный пункт, через который скот и грузы переправлялись с запада на восток и с юга на север*. Но затем дороги были атакованы индейцами племени кайова, пришедшими из приграничной Оклахомы и поселившимися неподалеку**. Нападения индейцев на караваны сделали пути слишком опасными, дороги перестали использоваться, и город постепенно впал в настоящую нищету.

Не многие решались отходить далеко от городских стен. Они боялись не только диких животных и разбойников, их тоже было здесь предостаточно. Прежде всего они боялись нападения заклятых краснокожих врагов.

Индейцы совершенно вышли из-под контроля, все чаще и чаще нападая на мирных жителей, с тех пор как караваны перестали следовать по этому пути. Их цель была ясна – истребить белых. Тех, кто покушается на территорию их предков, землю, которой они поклонялись и которую любили.

Индейцы в своей ненависти зашли слишком далеко. Они воровали молодых девушек и убивали всех без разбора мужчин, решившихся поохотиться на равнине. Родители маленького богом забытого поселения постоянно волновались за жизнь своих детей, старались оградить от обезумевших индейцев, но их род продолжал неуклонно таять. И потеря еще одного ребенка погружала в траур весь город на многие дни.



- Отпустите меня! Я вас прошу! Я ведь ничего вам не сделала. Пожалуйста! - совсем юная девушка в пыльном, потрепанном и местами порванном платье слезно умоляла о том, чтоб её отпустили, но безжалостные краснокожие похитители лишь улыбались и крепче вязали узлы, прикрепляя девушку к высокому столбу для жертвоприношений, до боли стягивая грубыми волокнистыми веревками ее запястья. Они перекидывали веревки через грудь и тоненькую талию и привязывали к ногам, так что девушка вскоре не могла даже шевельнуться, неудобно стоя на коленях в поднятой пыли. Ей стало трудно дышать, поэтому она перестала кричать, лишь молчаливые рыдания сотрясали её тело. Она прекрасно понимала, что спасения нет. Её убьют обязательно, вопрос состоял в том, сделают они это медленно и мучительно, либо быстро. Второй вариант ей нравится больше, если это вообще было возможно. А самым худшим страхом было то, что с ней могли сделать еще, кроме того, чтобы принести в жертву своим странным индейским богам. Она была женщиной, и мужчины, так больно скручивающие ее запястья и лодыжки, бросали на нее отнюдь не безвинные взгляды.

Их, конечно, можно было понять в какой-то мере: белые пришли из ниоткуда, заняли их плодородные земли и ежедневно убивали дичь, в которой нуждалось племя. Но индейская месть переходила уже все границы. Ковбои убивали краснокожих, индейцы истребляли белых – и этой войне не виделось конца. И что одним, что другим, совсем не важно было, кого и с какой жестокостью уничтожить: женщина это или ребенок, старик или зрелый мужчина.

К девушке подошел маленький мальчик, раскрашенный охрой с ног до головы. На нем была только набедренная повязка. Из длинных волос торчало одно перо. Девушка знала, что перо индеец заслуживает за какой-то подвиг, и удивилась, что ребенок его получил. Что он сделал? Неужели в десять лет уже убил дюжину белых людей?

У вождя же перья покрывали всю голову и спускались далеко за спину, и каждый год, если не месяц, во времена беспощадной гражданской войны их количество увеличивалось. К старческим годам эта композиция из перьев достигнет более четырех метров.

Индейский мальчик только начинал свою жизнь, но его лицо даже сейчас уже приобрело суровое выражение. Он что-то серьезно пробормотал на своем языке, плюнул в сторону девушки и убежал.

Девушка не прекращала плакать, дрожа. Если бы не веревки, которыми она была привязана, она б давно упала на песок. О побеге не было и речи.

Она уже подумала, что про неё забыли, но уже через несколько минут к ней подошел ещё один индеец, старше, на голове у него было корона примерно из пятидесяти перьев, которые были спутаны с такими же, как и у того мальчика, длинными черными волосами. Это был сын вождя.

- Воды... - прошептала она, не надеясь, что он выполнит её просьбу. Во-первых, потому, что она пленница, а во-вторых, потому, что её попросту не поймут.

- Воды? Ты хочешь воды? – саркастично бросил индеец.

Девушка медленно подняла голову, удивленно посмотрела на парня. Она не ожидала, что тут кто-то умеет говорить на английском языке.

- Да, пожалуйста, воды. Хотя бы один глоточек, я умоляю, - прохрипела она. Её горло пересохло так, что она с трудом открывала рот.

Парень стоял молча и смотрел прямо ей в глаза. Его лицо ничего не выражало, и это пугало. Несчастная уже подумала, что он её все же не понимает, как он начал брезгливо хохотать.

- Воды, значит? А может ещё и еды? Вы, белые, гоните нас с наших земель в горы и пустыни, стреляете наших бизонов, отбираете наш хлеб, а наших детей забираете в рабство. Наши старки умирают от истощения, а дети рождаются уродами. И все из-за вас. А теперь ответь мне, зачем мне тебе помогать? Чтобы ты выжила и родила того, кто продолжит нас убивать? Так же как и твой отец и муж?

- Вы нечего не знаете. Наша семья тоже голодает, особенно с тех пор, как вы поселились здесь и мешаете торговле! Мой отец – обычный фермер, он с трудом выращивает норму урожая, чтобы прокормить семью. Я помогаю отцу, так как мать очень больна, а отец слишком стар, чтобы работать от заката до рассвета. Я их единственная поддержка! Без меня они умрут с голоду. Наша семья никогда не воевала ни с кем. Мы даже никогда не держали в руках оружие!

- И что? Для меня это должно что-то значить? Вы, белые, все одинаковые. Но единственное, что с вас можно взять, это... мясо.

Девушка ахнула на этих словах.

- Не для нас, конечно, мы не людоеды, - с отвращением выплюнул индеец. – Но для наших богов вы отлично сгодитесь, лучше любой дичи. - От этих его слов, в которых звучала яростная угроза, у девушки по коже прошлись мурашки. Она смирилась со своей смертью. Единственное, о чем она думала, это её семья. Отец и мать просто не выживут без неё. А её кончина усугубит положение. Получается, убив её, они убьют сразу троих людей.

- Джейкоб! – позвал парня более рослый и старший индеец с сетью морщин на лице. Джейкоб повернул голову и обменялся взглядом с говорившим, не произнеся больше ни слова вслух. Было такое ощущение, будто они читают мысли друг друга. Джейкоб ещё раз посмотрел на девушку, и в его взгляде промелькнуло странное сомнение, а затем направился вслед за вождем.

Наступил вечер. Холодный вечерний ветер обвивал тело бедной девушки, которая уже больше двенадцати часов провела на коленях, привязанная к столбу, на самой окраине индейского поселения, в котором, по ее подсчетам, было свыше двухсот человек. Целая армия! Куда вымирающему городку тягаться с таким количеством кровожадных убийц?

За весь долгий жаркий день к ней больше не подошел ни один кайов, будто все сговорились игнорировать ее. Сначала девушка мучилась от нестерпимой жары и жажды. Теперь она чувствовала голод и медленно наползающий вечерний холод.

Солнце село, индейцы собрались у вигвама вождя и разожгли костер. Отсюда девушка не видела, что происходит, но слышала ритуальные удары в барабан и начинающиеся песни. Она содрогнулась. Видимо, ее время умереть настанет очень скоро.

Она едва смогла поднять голову, чтобы с тоской посмотреть на последний в ее жизни закат, и когда ей это удалось, то увидела вдалеке силуэт человека. Странно, что бдительные индейцы не заметили его, но, по всей видимости, многочисленность сделала их самоуверенными. Никто в округе не рискнул бы напасть на такое огромное, до зубов вооруженное племя.

Сердце девушки забилось от маленькой надежды, когда она поняла, что путник - не индеец. На нем была шляпа. Это был кто-то из белых. Ковбой? А может, сам шериф? Это мог быть разбойник, и если она сейчас его позовет, то маловероятно, что он поможет ей, ну разве что только заберет себе и убьет в другом месте. С другой стороны, сейчас ей точно грозила смерть, а путник мог оказаться спасителем. Это был шанс.

Поняв, что терять ей нечего, она решила действовать.

- По-мо-ги-те... - её голос охрип от жажды, поэтому вместо крика раздалось лишь шипение. Её губы пересохли и потрескались, из ранок сочилась кровь.

Путник не мог услышать ее жалкое шипение на таком расстоянии, однако поднял голову и посмотрел прямо на нее. Его глаза в сумерках будто бы светились. Или это просто была игра воображения.

Незнакомец медленно подходил, совершенно бесшумно ступая по земле, как кошка. Быть может, в этом и была причина, что индейцы до сих пор не услышали его?

Из-за подступающей темноты и сильной усталости девушка не могла сфокусировать взгляд, чтобы разглядеть путника получше, она видела только силуэт. Судя по широкополой шляпе, это был все-таки ковбой, и девушке хотелось рыдать от облегчения. Он мог попробовать отвязать ее от столба и помочь сбежать отсюда, ночью у них был шанс скрыться.

Когда ковбой уже был в двух метрах от нее, он резко остановился и вдохнул глубоко воздух. Казалось, что он колеблется, подходить к ней или нет.

Она опять прошептала:

- Воды... – мгновение, во время которого она даже не увидела движения, и он уже протянул ей индейскую флягу с водой прямо к пересохшим губам. Живительная влага намочила рот, смывая кровь, смягчила горло. Девушка жадно припала к фляге, выпивая все до дна.

Когда фляга была опустошена, мужчина убрал руку. Голова девушки сама собой опустилась, от всего пережитого за этот долгий день она потеряла сознание.

Но отдыхать ей долго не пришлось, через несколько минут ее разбудили грубым ударом по ноге. Все тело болело, ноги и руки, перетянутые веревками, затекли и онемели.

- Ну что, готова к смерти, бледнолицая? Сегодня твоя ночь! Старейшины говорят, что жертвоприношение девственницы принесет большую удачу нашему племени! Поэтому ты умрешь красиво.

От страха девушка задохнулась. Она судорожно оглянулась вокруг, натыкаясь на жестокие, полные ненависти лица кайовов, но не увидела того, кого хотела, среди толпы. Почему тот ковбой не спас её? Если ему было все равно, зачем он дал ей воды? Мысли расплывались от сильной слабости, лица стали нечеткими, и девушка снова потеряла сознание.

Холодный ночной воздух отрезвил затуманенный разум. Девушка очнулась, но глаза не подчинялись командам, оставаясь закрытыми. Может, это и к лучшему. Она не хотела смотреть на свою смерть.

Девушка старалась не шевелиться, так как малейшее движение отдавалось невыносимой болью в теле. Жертва не переставала думать о том мужчине, что дал до боли спасительный глоток воды. Вернется ли он за ней или забудет и пойдет дальше своей дорогой? А может, индейцы обнаружили его и убили?

Конечно же, она знала, что ей уже никто не поможет. Но надежда - червяк в голове, которого убить можно только выстрелом.

Огромная мертвенно-бледная полная луна смотрела на землю с самой высокой своей точки. Все жители племени собрались вокруг огромного, до небес, костра в идеальный круг, оставив свободным проход для вождя племени. Сегодня ночь жертвоприношения. Кайовы оделись в самые лучшие свои, праздничные одеяния, раскрасили лица глиной и краской. Если статус мужчины можно было определить по перьям, то гордостью женщин были украшения. Все было готово к празднику. Не хватало только вождя и жертвы.

Ритуал был как-то связан с полнолунием, потому что девушка заметила, как индейцы в пляске тянут руки к поднимающемуся в небе диску. Индейцев стало больше. Гости из других племен не заставили себя ждать. По импровизированной дорожке шел статный мужчина. Его головной убор состоял из сотни перьев, практически волочился за спиной по земле. Опыт и мужество отображались в его глазах и глубоких морщинах на лице. Сгорбившись, он подошел к алтарю для жертвоприношений, и девушка содрогнулась, заметив на нем бурые пятна – следы крови предыдущих жертв.

Два кайова подбежали и одним движением ножей освободили девушку от оков. После чего безжалостно поволокли ее к алтарю.

Она чувствовала взгляд каждого кайова на себе, но снова закрыла глаза, чтобы ничего не видеть.

И вот её сажают на что-то. Из-за слабости она не удержала равновесие и практически распласталась на чем-то холодном, каменном и грубом, пахнувшем смертью.

Вождь громко призвал всех обратить на него внимание. Сначала он долго говорил, а племя медленно повторяло каждое его слово в унисон. Затем он начал петь, а остальные кайовы выли, словно собаки, раскачиваясь в ритм.

Девушка не понимала ни слова, так как не знала языка. Все это продолжалось около часа, пока похоронным плачем не прозвенел гонг. Очень медленно, будто боялся спугнуть, Джейкоб подошел к девушке с непонятным предметом в руке и прошептал на ухо:

- Как жаль, что у нас было так мало времени. Обычно наш дар богам мучается дня три, а может и больше. Но сегодня полнолуние, и у тебя нет этого шанса. Ты даже не представляешь, что бы я с тобой сделал. - Девушка не видела индейца, так как до сих пор держала глаза закрытыми, но она чувствовала его дыхание и слышала ненависть, жестокость его слов.

Кайов прижался к её боку всем телом. Затем медленно опустил руку на внутреннюю часть бедра девушки и сжал, от этого жеста она вздрогнула, и по спине потек холодный пот.

- Да, милая, ты меня правильно поняла, - тихо рассмеялся индеец. - Но эту приятную часть пытки ты пропустишь, а жаль. Ты очень красивая. - Все это время Джейкоб, не стыдясь, трогал её перед глазами всего племени, которые ничуть не возражали, а лишь подбадривали его, будучи не прочь быть на его месте. Не сразу девушка поняла, что Джейкоб разрезает ее платье, обнажая руки, живот и грудь, по всей видимости, чтобы ритуал было проводить удобнее. Она так ослабела и была так напугана, что не могла сопротивляться.

Момент, и неожиданно наступила тишина. Слышен был только свист ветра и шелест песка. Девушка почувствовала, что что-то не так. С трудом, но она все-таки смогла разлепить веки. Взгляд был расфокусированный, она ничего не увидела, только разноцветные пятна пламени огня. Неужели её сожгут?

Она была права. Ведь основа ритуала – это умерщвление красивой, юной души. Шаман возьмет ее кровь для обрядов, ее волосы и зубы разберут на украшения. А ее пеплом кайовы посыплют землю, чтобы она плодила лучше. И так было каждый месяц.

Девушка смотрела, как медленно, в полном молчании вождь заносит над ее телом длинный острый нож, весь в багровых пятнах, как и алтарь.

Она даже не успела испугаться. Не успела сообразить, что произошло. Сильный поток ветра унес её куда-то. Так как слабость никуда не исчезала, она ничего не чувствовала под собой. Голова кружилась до потери сознания, но сейчас она заметила, что больше не лежит на чем-то холодном. Теперь ее кто-то нес.

Когда зрение восстановилось, она смогла увидеть окружающий мир. Девушка лежала на руках того самого ковбоя, который спас её от жажды, а теперь и от смерти. Они стояли на холме, который находился на расстоянии ста пятидесяти метров от адского круга. «Но как?» - единственная мысль пронеслась в голове жертвы. Она еще раз посмотрела на своего спасителя. На улице было темно, только лунный свет озарял его лицо. Божественно красивое…

Ковбой опустил взгляд на девушку. Она вздрогнула от цвета его глаз. Они были черные как ночь, и выделялись на его бледной коже. Это странно. В их местности не было ни одного настолько бледного человека. Солнце быстро делало кожу любого путешественника загорелой.

«Возможно, он не местный, и только что прибыл в этот край?» - подумала она. Но Канзас лежал посередине континента, и мужчина мог остаться бледным, только если провел путешествие в повозке, не выходя из нее. А повозки здесь не наблюдалось.

Его взгляд одновременно пугал и манил её. И, кажется, спаситель тоже не мог оторвать от неё глаз, с каким-то разочарованным любопытством разглядывая ее в ответ. И он не проронил ни слова.

И тут она заметила нотки гнева или даже ненависти в его черных глазах. «За что?»

Решив не испытывать судьбу, она повернула голову в сторону костра. Там уже началась суматоха. Слышны были злобные крики, и кайовы метались вокруг огня. Некоторые индейцы вооружились копьями и бежали в их направлении.

Девушка поежилась, ей хотелось сказать «беги же!», но у нее снова пересохло в горле. Им необходимо было спрятаться, но ковбой неподвижно стоял и презрительно смотрел на приближающихся индейцев, словно не понимал, что они ему угрожают.

Девушка была уверена, что он почувствовал её страх по тому, как она съежилась и прерывисто задышала, но никак не отреагировал. Легкая улыбка появилась на его идеальном лице. От такой улыбки можно растаять, к сожалению, такого нельзя было сказать о взгляде. И его улыбка медленно превратилась в опасную жестокую усмешку.

- Как тебя зовут? - Девушка потеряла дар речи. Она еще ни разу не слышала такой бархатный голос. Она тут же поняла, что могла бы его слушать как музыку... вечно. Мужчина ждал ответа на свой вопрос, а она не могла собрать свои мысли.

- Бел… Белла, - прохрипела она. Но тут же закрыла рот. Её когда-то мелодичный голос стал хриплым, как у мертвеца. Ну, вообще-то, она такой и являлась... почти… или будет через несколько минут, когда их поймают. И она и ее благородный спаситель умрут.

Но у девушки не было сил приказать ему бежать отсюда.

- Белла, - произнес он, будто пробуя на вкус, при этом закрывая черные глаза. - Красивая... – перевел он ее имя с итальянского, и девушка неожиданно для себя покраснела.

Затем он резко развернулся и побежал куда-то с немыслимой скоростью.

От ужаса Белла вскрикнула и сильно зажмурила глаза, чтобы не видеть, как ночной пейзаж вокруг расплывается от скорости.

Миг, и ветер перестал бить в лицо. Осторожно, боясь увидеть еще что-то настолько же пугающее, Белла открыла сначала один глаз, затем второй, и поняла, что находится возле собственного дома.

Она ахнула, и слезы покатились из ее глаз, когда она обняла спасителя. Не ожидая такого жеста, мужчина напрягся от ее объятий. Превратился в статую в буквальном смысле.

На улице было холодно, но девушка ощущала, что от него исходил холод еще сильнее, а еще она заметила, что он не дышит. Ни когда бежал со сверхъестественной скоростью, ни сейчас. Возможно, и когда только унес её на руках из плена, но она этого не заметила.

Кто же он? Белла решила, что он не может быть человеком. Может, боги прогневались наконец на кайовов за многочисленные убийства, и один из их богов решил прекратить их выходки?

Её сердце бешено забилось.

- Ты боишься? - спокойно спросил мужчина.

- Нет, - прошептала она, ведь он спас ей жизнь.

- У тебя кровь, - спаситель провел холодным пальцем по виску девушки, а затем положил уже красный палец в рот, при этом закрывая глаза, будто от наслаждения. Зрелище одновременно пугало и завораживало. И только сейчас Белла поняла, что это её кровь.

То ли от сильной слабости, то ли из-за запаха и вида крови, то ли из-за того, какие пугающе черные ковбой распахнул глаза, Белла встретила уже привычную в последнее время темноту.



Племя кайовов было разочаровано. Вожди и воины сбились в кучу, планируя нападение, и были раздражены и взбешены. Полнолуние вот-вот завершится, а жертва сбежала, хотя все предварительные ритуалы проведены, а это значит, нет крови девственницы для обрядов, нет плодородного пепла. Все винили дьявола, который помешал им.

Собравшись опять в идеальный круг, они стали молится своим богам. Но их прервал громкий и низкий рык, как будто они призвали зверя вместо удачи.

Молчание повисло в воздухе. Кайовы крутили головами в поиске животного. Может, боги даруют им другую жертву вместо утерянной? Никто не знал, откуда точно доносился этот яростный звук, и от этого стало еще страшнее.

- Слушайте меня, - раздался холодный голос из ниоткуда. - Я запрещаю вам подходить к Додж-сити. Те белые люди – тоже жертвы обстоятельств, как и вы. Вы больше не тронете их. В противном случае ваше племя настигнет смерть.

- Это наша жертва! – возражали воины. – Не тебе решать!

- Кто ты такой? - крикнул Джейкоб. - Выйди к нам, трус. И поборись как настоящий воин, - голос индейца разнесся по пустыне эхом. – Потому что, если ты не сделаешь этого, что стоят твои слова? Ты думаешь, мы настолько слабы, чтобы испугаться белого человека? Мы сейчас пойдем и истребим весь город! Мы больше не будем мириться с присутствием белых мужчин и женщин на нашей земле!

Кайовы повскакали со своих мест, потрясая оружием и крича слова поддержки Джейкобу, но не могли найти того, кто им угрожал.

И тут маленький мальчик заметил тень рядом с Джейкобом. Момент, и за парнем уже стояла не только тень, но и силуэт.

Кто-то попытался сказать ему или показать жестами, но было поздно. Демон схватил Джейкоба за горло и впился зубами в пульсирующую вену. Миг, и бездыханное тело уже лежало у его ног, а глаза горели красным пламенем, словно перед индейцами сам дьявол.

- Я предупредил... – повторил он и исчез, и его последние слова эхом прокатились среди потрясенной толпы насмерть перепуганных индейцев.



Утреннее солнце уже вовсю светило в окно, от этого сон как рукой сняло. Белла подняла руку к голове. Медленно приходили воспоминания, она резко открыла глаза. Девушка находилась в своей комнате. Так, будто ничего не происходило.

Так продолжалось уже несколько дней после нападения, и всегда ей снились одни и те же сны о ковбое, даже имя которого она не узнала. И каждое утро она просыпалась с бьющимся сердцем, а прекрасное лицо ее спасителя стояло перед ней, затмевая солнечный свет.

Он исчез, не дав ей времени даже поблагодарить его нормально. Но она каждый день думала о нем, ни минуты не проходило, чтобы она устало не вздохнула, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания.

Нападений индейцев больше не было. Прошло несколько месяцев, и распространился невероятный слух, что кайовы покинули Канзас и ушли на запад, в Колорадо. Дороги, связующую города и штаты, восстановили, торговля снова пошла в гору, и Додж-сити начал медленно выбираться из нищеты. Поговаривали, что город охраняет сам дьявол, и что теперь ничто не может угрожать жителям, ни индейцы, ни звери, ни чума.

Белла, не опасаясь больше нападений, осмелела и все чаще стала выходить за стены города, собирая свои любимые травяные чаи. И однажды… далеко на западе она заметила знакомый силуэт.

Он стоял лицом к закатившемуся солнцу, надвинув шляпу на лоб, и вся его поза выражала одиночество.

Не подумав, что она делает, Белла подобрала юбки и сломя голову побежала к нему. Ее сердце бешено колотилось в груди, словно желало выпрыгнуть наружу.

Он повернулся, только когда она оказалась близко от него, и Белла снова была поражена его красотой. Ее лицо стало красным, она устыдилась своего нелепого порыва, неподобающего девушке.

- Я хотела сказать вам спасибо, - опустила она глаза вниз, не решаясь смотреть незнакомцу в глаза. Робко сделав шаг навстречу, она скромно протянула руку для рукопожатия, чтобы выразить, до какой огромной степени благодарна. – Спасибо, что спасли меня. И что защищаете город.

На секунду Белле показалось, что ее поведение не будет оценено, и незнакомец даже не пожмет ее руку. Но неожиданно его ледяная рука очень осторожно сжала руку девушки. Пальцы Беллы вцепились в холодную кожу, чтобы удержать, это был порыв. Она подняла глаза, встретившись с удивленным взглядом ковбоя.

- Как вас зовут? – спросила она, боясь, что он уйдет, и она снова ничего не успеет.

- Меня? – как будто удивился незнакомец, словно ему никогда в жизни не задавали подобный вопрос. И эхом продолжил: - Эдвард.

- Эдвард, - Белла посмаковала слово на языке, и все не могла отвести глаз от его лица. - Эдвард.

Опомнилась, смущаясь, но не выпустила его руку. Она должна была это сказать. Иначе ее слова благодарности ничего не значат.

- Эдвард, – попросила она смелее, - вы спасли мне жизнь, и двери моего дома всегда открыты для вас. Пожалуйста, приходите!

И будто бы искра прошла между ними, так и не отнявшими руки друг от друга. Девушка смотрела на ковбоя с надеждой, но надежда таяла, пока он молчал. А затем ее сердце забилось намного сильнее, когда он согласился, кивнув, и пожимая руку ей в ответ.

Двое стояли на холме, держась за руки, пока вокруг медленно наступали сумерки, и казалось, что они потеряли счет времени, глядя друг другу в глаза. Но никто не осмелился бы сейчас встать между ними. Отныне у города был могущественный защитник, который, кажется, нашел, наконец, свое место в этом мире…

__________________________

* В годы перед Гражданской войной Канзас стал ареной жесточайшей борьбы сторонников и противников рабства. Строительство железных дорог после Гражданской войны сделало Додж-Сити крупной станцией погрузки скота, перегоняемого из Техаса.

(Википедия)

** В XIX веке индейцы племени кайова занимали территорию на реках Симаррон и Ред-Ривер в штатах Канзас, Колорадо, Оклахома. Небольшое, хотя в высшей степени агрессивное племя Южных равнин. Из числа всех равнинных племен они являлись наиболее необузданными и кровожадными. Гамилтон в 1842 году писал о встреченном им подразделении кайовов: «В Сент-Луисе в различные деньки я видел немало индейцев, хотя никто из них не смотрелся аналогично дико и свирепо, как эти. Говорят, что в соотношении к собственному количеству они убили белых людей более, чем какое-либо другое племя Великих равнин».

(Википедия)