От автора: спасибо всем прекрасным читателям, что нашли время, чтобы оставить отзывы! Ура! Ваша поддержка не позволяла улыбке сходить с моего лица всю неделю.
Отвечу на вопрос, который неоднократно поднимался в отношении неприятного поведения Розали в этой истории и весьма благородного поведения Эдварда к Белле: это «сказка об исправлении», которая означает, что некоторые характеры – точнее сказать, все характеры – находятся в процессе изучения, Розали и Эдварда в том числе. Как и было обещано в профиле, я гарантирую очень и очень счастливый конец, но… ожидайте грустные времена. И я говорила, что рейтинг М здесь стоит неспроста.

Глава 9. Не она! (ауттейк от лица Эдварда)

Я ожидал проблем от Розали и пытался держать руку на пульсе, наблюдая за ее обращением с прислугой, но это было сложно, стараться не сделать мой интерес к Белле достоянием гласности. Дженкс держал ухо востро (П/п: в оригинале «низко у земли». Фразеологический оборот, означающий, что Дженкс внимательно следил за последними сплетнями), но не слышал ничего важного, кроме удивительных новостей, что у новой девушки много поклонников: лакеи, кухонные работники, конюх или два, и все они борются за ее внимание. Их вряд ли можно было винить. Мне было приятно узнать, что ни одному из них она не отдавала предпочтения, никого не поощрила, хотя это не мешало некоторым из молодых хвастунов разглагольствовать о пустых фантазиях. По крайней мере, я надеялся, что они были фантазиями.
Утром перед охотой я был так занят переговорами и раздачей приказов, чтобы быть уверенным, что все идет гладко, что мысли о безопасности девушки отошли на второй план, хотя и не полностью забылись.
Увидев Розали верхом, я понял, что осталось не так много времени до начала охоты. Нам оставалось лишь вывести стаю собак, и я позволил себе расслабиться, ложно полагая, что любая угроза для Беллы от Розали исключена. Но я ошибался. Если бы я сидел верхом на Сабри, я смог бы добраться до Беллы быстрее, но мой конюх в последний момент решил отрегулировать стремя. Поэтому, когда я увидел Беллу на улице, одетую не по погоде этим ранним холодным утром и несущую явно для нее тяжелый поднос среди лошадей и наездников, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, забившись где-то на уровне горла.
Я побежал, расталкивая людей и коней в стороны, отчаянно пытаясь привлечь ее внимание. Поймав взгляд Беллы, я приказал ей остановиться и вернуться в безопасное место, но Розали, заметив мои усилия, дала ей новую команду. То, что произошло дальше, было моим ночным кошмаром, разворачивающимся передо мной словно в замедленном темпе.
Большой гнедой жеребец леди Кендлтон, такой же неспокойный, как и его владелец, недостаточно объезженный, чтобы присутствовать здесь – это было огромным промахом миссис Винтроп, сидящей верхом, – этот мерин решил атаковать укусившее его насекомое и поднялся на дыбы… прямо перед Беллой. Поднос, который она держала в руках, подлетел вверх, и я на время потерял ее из виду.
- Нет! – закричал я, проталкиваясь через толпу, и слова «только не она» не выходили из моей головы. Приблизившись к развернувшейся трагедии, я видел, как поникшая фигура Беллы лежит без сознания на земле в непосредственной близости от продолжающейся опасности, пока неопытные всадники пытались усмирить своих неистовых животных.
Игнорируя сильные удары копыт одного испуганного животного, я нырнул под парящие ноги другого к Белле, которая пришла в сознание. Я решительно стремился к цели. Когда я накрыл ее своим телом, мое облегчение было настолько огромным, что я едва чувствовал удары, сыпавшиеся дождем на мою спину и ноги. Так быстро, как только мог, я потянул ее в безопасное место, а потом, как в колыбели, начал укачивать в своих руках.
- Все в порядке, теперь ты в безопасности, открой глаза, Белла… пожалуйста, - умолял я, игнорируя оклики подбежавших к нам гостей и слуг.
Длинные, темные ресницы Беллы затрепетали и открылись, и, к моему облегчению, я увидел в них узнавание.
- Ты спас меня, - прошептала она, и, не обращая внимания на свидетелей вокруг, я сжал ее в крепких объятиях, счастливый, что вовремя подоспел на помощь. Она пострадала не так сильно, чтобы это привело меня в ярость, все было не так уж и плохо, я надеялся.
Она подняла слабую, дрожащую руку и прикоснулась к ране на лбу, затем поднесла ее к глазам, которые расширились, и она начала снова терять сознание.
- Белла… Белла, посмотри на меня! – просил я, пытаясь предотвратить новый обморок. Она услышала меня, и ее красивые, карие глаза, омраченные страхом, сосредоточились на моем лице.
- Но… но тут кровь! – закричала она, и ее возмущенная интонация заставила мои губы изогнуться в улыбке.
Я сделал все возможное, пытаясь убедить ее, что все будет в порядке. Я поднял ее на руки, не обращая внимания на боль в ноге и спине, и крепко прижал к себе, наслаждаясь ощущением ее стройного тела, прижатого ко мне: уязвимого, раненого и страдающего от боли. И, несмотря на то, что оно принадлежало служанке низшего класса, оно было… очень дорогим для меня. Моя совесть – моя честь – требовала, чтобы я защищал эту загадочную, противоречивую девушку, которая, получив работу в доме моего отца, оказалась под его защитой, и, следовательно, под моей защитой тоже. Теперь она должна быть ограждена от мстительных дам-дворянок, от несчастных случаев и, если это понадобится, от меня самого.
Не в настроении урезонивать жену моего кузена, а так же оправдывать ее в глазах общественности, я не удержался от открытого осуждения поведения Розали. Пребывая в ярости, я мало заботился о том, чтобы придержать язык, желая изгнать ее. Я понимал, что эта ситуация только набирает обороты. Вес того, что она жена Эмметта, одного из близких членов семьи моего отца, означает, что не многие представители общества осмелятся критиковать или осуждать ее… прямо ей в лицо.
Если бы у меня была такая возможность, то она получила бы довольно основательное – и болезненное – наказание за ее жестокие и опасные действия. Но это должно быть решение Эмметта, а не мое, но, судя по тому, как она крутит им вокруг пальца, наказание будет маловероятным.
Размышляя об этом, я наблюдал за приближением моего кузена, который, используя всю силу своего огромного тела, двигался через ликующую толпу. Еще более решительный, чтобы защитить Беллу от любопытных и нежелательных разглядываний гостей, я убедился, что ее голова повернута к моему плечу, и прекрасное лицо скрыто от посторонних глаз.
Эмметт пробрался в центр, разглядывая взбешенную Розали, толпу, окружившую нас, служанку у меня на руках, хотя он был не в состоянии определить, кто она, мою раненую ногу, и потребовал объяснить ему, что происходит.
- Почему бы тебе не спросить свою жену, Эмметт? – ответил я, нарушив негласное правило, существующее между нами, отказавшись в этот раз игнорировать поведение Розали.
Хотя прежде мы никогда не обсуждали причины, приведшие его к печальной помолвке, Эмметт не был дураком – за исключением всего, что связано с Розали, – он прекрасно знал, что был ее запасным вариантом. Несмотря ни на что, он добивался ее расположения, как положено мужчине. Человек, который был для меня другом и семьей, совершил невероятный поступок, влюбился в эту женщину, а позже женился. Это был верх безумия для человека нашего положения, такая неудача, найти объект глубокого желания и привязанности в такой женщине, как Розали. Эта дама была классической представительницей социального общества самых благородных кровей… со льдом в венах. Любой намек на страсть был тщательно выжит из нее, в то время как завышенное сверх всякой меры чувство права и превосходства воспитано. Еще с рождения ей было внушено острое отвращение к любой форме физической близости.
Мне было жалко Эмметта из-за его эмоциональной привязанности к женщине, которая была не в состоянии ответить ему взаимностью. Любовь для нее была настолько ничтожной, что ей не было места на брачном ложе, и я бы не стал совершать такую ошибку, как мой кузен.
Попросив Эмметта принять на себя руководство охотой, я с Беллой на руках ушел прочь, желая избежать пристального внимания толпы, а также внимательнее оценить ее травмы. Без сомнения, нам предстоит разговор, но так как мой отец хорошо известен своим необычным обращением с прислугой, я мог приобрести репутацию его последователя. Несмотря на то, что мои действия будут иметь мало смысла в глазах наших гостей и соседей, я надеялся, что они оценят событие на основе этих непопулярных политических взглядов. Если с этого момента я буду осторожен в своих словах и поступках, то никто не подумает, что у меня есть личная заинтересованность в Белле.
Трудно было скрыть то, что я чувствовал. Зверь, которого я продолжал безжалостно прятать за фасадом вежливого воспитания, буйствовал. Ощущение изгибов женственных форм Беллы, доверчиво расположившейся у меня на руках, пробуждало худшее из моей истинной, животной природы. В то время как веками длившаяся «программа выведения усовершенствованных представителей высшего класса» сделала из женщин полностью эмоционально подавленных особей, мужчины остались прежними… и я жаждал сделать ее своей. Однако, несмотря на темную страсть, которую вызывала во мне эта девушка, я не мог отрицать пробудившейся во мне нежности, когда она оказалась лежащей на кушетке моего отца.
Я опустился на колени рядом с ней, раздосадованный, что мне не удалось скрыть гримасу боли, вызванную этим движением.
- О, мне так жаль, - вскрикнула она, не отрывая глаз от моей травмированной ноги, и попыталась сесть, совершенно не способная на это.
- Ничего страшного, Белла, - пробормотал я, стараясь облегчить ее беспокойство.
Обеспечив безопасность, мне следовало оставить ее… уйти и не оглядываться. Я должен был сделать это, чтобы не усугублять положение и без того необычной для меня реакции на оказавшуюся в опасности служанку… но я остался. Желая успокоить ее, я улыбнулся, впитывая прелесть лица, которое по-прежнему поражало своей красотой, несмотря на увеличившуюся бледность. Ее распахнутые глаза смотрели на меня доверчиво, пленительно и увлекающе. Не в силах сопротивляться, я позволил своим пальцам нежно прикоснуться к краю ее челюсти. Ее слабая, застенчивая улыбка расцвела в ответ, а появившийся на щеках румянец бесспорно был для меня наградой… еще это являлось положительным доказательством того, что, несмотря на очевидный интеллект и необычный уровень образования, в ее жилах текла настоящая, горячая кровь. Не имея надежд на отношения, не имея никаких скрытых мотиваций, даже лежа в состоянии шока, она приняла меня, ответив на мое прикосновение, ее страстность не была уничтожена тщательным отбором поколений и изысканным воспитанием, и лежала на поверхности.
Убедившись, что она ответит на мой поцелуй, я делал все возможное, чтобы не наклониться и не поцеловать ее, хотя желание этого было почти подавляющим. Но моя совесть, та часть ее, которая отвечала за сохранение во мне здравого ума, вновь заявила о себе, как раз вовремя.
- Мне надо идти, - сказал я, не в силах полностью скрыть своего нежелания. – Но я оставлю тебя в хороших руках. Все в порядке?
Она кивнула, ее бледная, слабая рука легла на мою, все еще прижимавшуюся к ее щеке, я едва мог вынести это. Опасаясь поддаться искушению, я отпустил ее и встал, заставляя себя отвернуться.
После кратких инструкций, касающихся ухода за Беллой и ее безопасностью, а также отказа от забот Хенсона относительно моих ран, я направился к выходу из комнаты. Не в силах сопротивляться, я остановился у двери и бросил последний взгляд на девушку, которая, сама того не желая, поставила с ног на голову мое размеренное существование.
- Убедись, что о ней хорошо позаботятся, Хенсон. Я проверю позже, - произнес я, эти слова рассказали слишком много о моем внутреннем потрясении. Наконец, я повернулся и заставил себя уйти, но в моей голове продолжали звучать слова…
Почему эта девушка?
Почему именно сейчас?
Почему она?
Произошедшие события не повлияли на ход охоты, и она была успешно завершена. После слов благодарности хозяину собак и передачи Сабри конюху, который отлично заботится о моей лошади, я оказал достаточно внимания гостям, будучи вежливым и внимательным хозяином… хотя это было не далеко от правды. Мое нетерпение пойти и проверить состояние Беллы, просто снова увидеть ее, было трудно скрыть.
Я не мог дождаться, когда день закончится, и у меня появится возможность сбежать. Не зная, где найти Беллу, я попросил Хенсона проводить меня, и это был один из моих редких визитов в подобные помещения. Когда-то, будучи мальчиком, я часто забегал на кухню Уортингтон-холла, но времена изменились, хотя миссис Харрисон и шеф-повар остались такими же, как я их помнил… разве что немного поправились. Няня всегда говорила, что тощему повару нельзя доверять. Миссис Харрисон готовила еду действительно восхитительно, и я позволил себе на миг отвлечья на ее горячий, абрикосовый пирог.
После миссис Коуп отвела меня в небольшую, размером практически со шкаф, комнату, где на узкой кровати лежала молчаливая Белла.
- Кто за ней ухаживает? – спросил я тихим, но решительным голосом.
- Я, милорд. Я проверяю ее периодически между выполнением своих основных обязанностей, - ответила миссис Коуп, явно озадаченная моим интересом. Она уже выразила мне свою благодарность за спасение девушки и сейчас наверняка думает, что я превысил сферу своей ответственности, задавая такие вопросы.
- Вы занятая женщина, миссис Коуп. Занимаясь свадьбой, оставшимися гостями, а теперь еще и охотой, вы тем не менее проделали образцовую работу по поддержанию домашнего хозяйства… за что мы вам искренне благодарны.
Мои слова вызвали, что бывает крайне редко, улыбку на лице домоправительницы, и она сделала все, чтобы спрятать ее, но я был уверен, что достиг своей цели. Со всей своей искренностью говоря ей комплименты, я надеялся, что заполучу ее сотрудничество.
- Я не хотел бы думать, что у нее могут возникнуть осложнения, она получила довольно неприятный удар по голове, поэтому, думаю, будет разумно поручить присматривать за ней какой-нибудь молоденькой служанке, пока она достаточно не поправится, - торжественно предложил я. Мог бы приказать, если бы в этом была необходимость, но надеялся, что мне не придется прибегать к таким методам.
- Ну… если вы считаете, что это необходимо, милорд, - миссис Коуп смотрела на меня удивленными глазами, но согласилась. – Я прикажу Анжеле, чтобы она сидела рядом с девушкой. Она серьезная, вдумчивая, и они живут в одной комнате, поэтому хорошо знакомы.
- Спасибо. Я ценю ваше усердие, - кивнул я, а затем отошел в ожидании, пока придет Анжела, перед тем как уйти, решив посмотреть, как будет выполнена моя просьба. Я предпочел бы сам посидеть с Беллой, но об этом не могло быть и речи.
Анжела – молодая и застенчивая девушка, каждое утро подающая нам завтрак – смотрела на меня с благоговением, склоняясь в запоздалом реверансе.
- Присматривай за ней внимательно и сообщи, если возникнут проблемы, - попросил я деловым, но добрым тоном, и она живо кивнула.
- Да, конечно, милорд. Белла – моя подруга, и я переживаю за нее… мы все переживаем. Большое спасибо, что спасли ее.
Эти слова девушка произносила, нервничая, и я едва подавил улыбку.
Спасибо, Анжела. Я полностью согласен с тобой, - заверил я ее, и она присела во втором реверансе, прежде чем направиться к Белле, чтобы сесть рядом с ней. Она поправила ее одеяло и обхватила бледную руку Беллы своими.
Кинув последний взгляд на кровать, где маленькая, тихая Белла лежала под грубым, серым одеялом, я повернулся и ушел, довольный тем, что сделал все, что мог… но грустный от того, что больше не мог находиться рядом с ней.
_____________
От автора: хотелось бы услышать ваши размышления. Готова услышать предположения, как долго он сможет оставаться в стороне… или сколько он будет пытаться?