От автора: И снова прошу прощения перед теми, кто хорошо знаком с законодательством США. Все, что могла, я узнала, но понимаю, что ляпы все равно могут быть. Давайте договоримся: в моем фике 2024 год, к этому времени законодательство Америки могло и измениться!

- Итак, вы скажете нам, кто сделал это? – сурово говорил полицейский, глядя мне в глаза. Он сидел по ту сторону стола в комнате для допросов. Мои руки в наручниках. Передо мной все десять поддельных паспортов, которые я, естественно, не успел и даже не подумал уничтожить, надеясь еще воспользоваться ими. Рядом с дверью еще один полицейский, в качестве свидетеля моего допроса. Работает диктофон. И, я уверен, за стеной с той стороны огромного зеркала притаились еще несколько полицейских, слушая мои ответы.
- Я же уже говорил вам – заказал у одного человека. Я не знаю его имени, он не называл мне его, да и мне было безразлично, честно говоря. Он сделал свою работу, какое мне дело, как его зовут? – я говорил это раз за разом, на каждом допросе, которым уже потерял счет за последние четыре дня. Неужели они считают, что если будут повторять вопрос по двадцать раз, на двадцать первый я сломаюсь и скажу?!
- Вы можете дать номер телефона этого человека? – полицейский напротив выглядел настоящим злодеем в форме, он смотрел раздраженно и гневно, ему надоело мое упрямство, и я все гадал, перейдет он к физическому насилию или нет, чтобы выбить из меня признание.
- Он утерян вместе с моим телефоном, - я говорил ровно, устав спорить и доказывать что-либо. Никто меня не слушал. Я просто тупо повторял одно и то же, надеясь, что он устанет от вопросов так же, как и я.
- Как вы узнали о нем? Кто-то свел вас вместе?
- Я не помню, - спокойно отвечал я.
- Вы понимаете, что сами роете себе яму? – восклицал полицейский, сдвигая брови. – Укрывая сообщника, вы делаете хуже себе! Скажите нам, кто вам помогал. Облегчите свою участь!

Не обнаружив энтузиазма в моем лице, полицейский, лейтенант Даг Трейс, с раздраженным вздохом собрал паспорта, кинув их в сторону, и подтолкнул ко мне другие документы. Я даже не взглянул на них, и так знал, что за вопросы последуют дальше. Они повторялись день за днем.
- Вы готовы нам продемонстрировать, каким образом уничтожили запись в камере, находящейся на высоте пяти метров, посередине оживленной парковки, и остались незамеченным?
- Нет, - со вздохом ответил я, - я все еще плохо себя чувствую. – И я понятия не имел, как буду это демонстрировать, когда придет время.
- Вы можете рассказать последовательность действий? – лейтенант прищурился, явно собираясь подловить меня на лжи, и я ответил, как и всегда, когда не знал, что мне сказать:
- Зачем все это? – я вздохнул. – Разве недостаточно просто подписанного признания, что это сделал я? Зачем вам подробности.
- Мистер Гордон, не заговаривайте мне зубы, - рассердился полицейский, жестко указывая пальцем в документ. – У вас были сообщники, и я намерен выяснить, кто они. Рано или поздно вы мне скажете!
- Лучше скажите, когда сюда придет Мелисса, вашу мать! – я перешел в наступление вместо того, чтобы искать нелепые оправдания тому, чего я не совершал. – Почему вы до сих пор не проверили, в порядке ли она?
- Вас это не касается, - отрезал лейтенант, - вас должны волновать куда более серьезные вещи, - он показал на кучу обвинительных бумаг, лежащих между нами.
- Еще как касается! Она моя жена, - никакие доводы рассудка и предупреждения Уинсли не удержали меня от этого признания. Это казалось мне самым значимым доказательством нашей любви, и я не намерен был скрывать этот факт, даже если мы нарушили закон. Увидев кольцо на пальце Беллы, полицейские поймут, что никакого похищения не было. Остальное не важно.
- Жена или нет, она подписала заявление о похищении, если вы забыли это! – безжалостно напомнил полицейский.

Я положил локти на стол и сжал виски руками, насколько мне позволяла длина цепи наручников.
- Почему вы не принимаете в расчет мои показания? – прорычал я. – Разве вы не должны проверить и другую сторону?! Я знаю, кто на меня напал! Или это сойдет ему с рук?!
- Дело о нападении на вас расследуют в Милуоки, оно не имеет отношения к тому, что мы обсуждаем сейчас. Мы проверили, мистер Гордон, и у нас нет никаких оснований подозревать мистера Чефалу…

Я зарычал на этой фамилии и с размаху опустил ладони на стол.
- Я не буду ничего говорить, пока Мелисса не придет сюда. Пока она сама не скажет, что обвиняет меня, - заявил я со злостью. - Вы должны поговорить с ней! Почему так долго? Время идет, а она все еще там. Почему вы не проверите её?
- Ее отец говорит, что она плохо себя чувствует, что у нее депрессия. Врач подтвердил, что ей опасно волноваться.
- И вы верите в это? – воскликнул я в отчаянии.
- Он ее отец, почему мы не должны ему верить? Врач, допущенный к Мелиссе, был прислан нами. Никто не смог бы его подкупить. Сведения о состоянии девушки достоверны.
- Ах-х, - я зашипел, откидываясь на спинку стула так, что тот даже покачнулся подо мной. – Я хочу ее видеть! Лично!
- Это невозможно, мистер Гордон, - процедил полицейский. – Даже если она придет сюда, вряд ли вы увидитесь. Она будет опознавать вас через одностороннее зеркало. Это сделано в целях защиты от…
- Я знаю, в каких целях, можете не говорить мне это! – перебил я его тоже раздраженно. – Так она знает, что я жив?
- Думаю, да. Мы же говорили с ее отцом. Уверен, он сказал ей об этом.

Я покачал головой самому себе, чувствуя себя уставшим и истощенным не только физически, но и морально. Сколько еще будет продолжаться эта пытка? Когда, наконец, начнутся действия, а не разговоры? Отец Мелиссы тянет время, находит отговорки, чтобы не приводить дочь в полицейский участок. Это лишь еще сильнее убеждало меня в том, что она либо ничего не знает об обвинении меня в похищении, либо отказывается подтверждать это, иначе она давно была бы уже здесь. Значит, пока я тут и ничего не могу предпринять, этот ублюдок там, дома, ломает волю дочери, пытаясь заставить ее участвовать во всем этом безобразии? Значит ли это, что она не сдается, раз день проходит за днем, а ее все еще здесь нет, чтобы подтвердить показания? Мне было страшно от того, каким пыткам подвергает он ее, чтобы вынудить обвинить меня. Мои собственные страдания по сравнению с этим выглядели жалкими и несерьезными. Бедная моя девочка, я хотел быть ближе к ней, помочь ей.

- Давайте продолжим, - лейтенант выдернул меня из моих мучений, чтобы подвергнуть новым. Но неожиданно нас прервали. Раздался стук в дверь, и заглянул молодой полицейский. Он протянул лейтенанту какие-то еще бумаги и что-то тихо говорил. Лицо лейтенанта сначала выглядело довольным, но затем снова стало раздраженным, и он искоса взглянул на меня с таким неодобрением, что я поежился. Что еще произошло? Разве я недостаточно наказан за свой побег? Я уже во всем признался, кроме самого похищения, все подписал, что еще им надо? Сколько еще - и чем - они собираются меня пытать?

Лейтенант вернулся на свое место и несколько минут, нахмурившись, изучал бумаги. Молчание стало затягиваться, становясь гнетущим. Что бы ни произошло, это было нечто серьезное.
- Кто такая Мэри Элис Брэндон? – наконец, спросил полицейский, отрываясь от бумаг.
- Понятия не имею, - немедленно ответил я. Я правда не знал.
- Вы не знаете, кто клал деньги на ваш счет? – недоуменно поднял брови лейтенант, выглядя в самом деле обескураженным.

У меня открылся рот. Вот черт, они проверили мою карту. Брэндон?!
- Ах… - сообразил я, неуютно ерзая на стуле. – Это… моя родственница… по материнской линии, - придумал я на ходу.
- И сколько ей лет? Где она живет? С какой стати пересылала вам деньги? Вы можете дать нам ее координаты, чтобы мы могли связаться с ней и все проверить?
- Ей… около пятидесяти, - я беззастенчиво врал, а что мне оставалось делать! – И я понятия не имею, где она живет, мы не виделись с самого моего детства. Просто она обещала моей матери помогать мне, если та умрет…
- И по странному совпадению, ваша тетя стала помогать вам не сразу после смерти матери, а именно тогда, когда вы похитили Мелиссу?
- Я не похищал ее! – зарычал я, злясь на то, что полицейский пытается подловить меня, пользуясь отвлеченным разговором.
- Отвечайте на вопрос.
- Она стала присылать мне деньги, когда я… попросил ее. До этих пор мне они были без надобности, - я стал отвечать медленно и осторожно, боясь запутаться.
- То есть, вы разговаривали? Недавно? – уточнил полицейский. – И после этого она открыла на ваше имя счет и начала класть на него деньги?
- Да, - больше я ничего не ответил. Внезапно я почувствовал, что напрасно отказался от адвоката. Быть может, я слишком верил в справедливость, убежденный, что все выяснится, и ошибка будет исправлена, как только Белла появится в участке и опровергнет обвинение. А может, просто не хотел видеть никого постороннего, рассчитывая, что рано или поздно в дверях увижу саму Элис или адвоката, присланного ею. Не знаю, на что же я надеялся, но мой ангел-хранитель пока никак не проявил себя. Возможно, ситуация слишком вышла из-под контроля, и она не в состоянии мне помочь. А может, еще просто недостаточно времени прошло, и Элис не успела ничего придумать. Единственное, во что я никогда бы не поверил, так это в то, что она бросит меня в тюрьме. Хотя для нее, определенно, было бы лучше не высовываться больше никогда.
- Как она передала вам карту? – спросил полицейский, заглянув в документы. – Кредитка была оформлена в Хартфорде 10 декабря 2024 года – это совсем недавно и совсем недалеко от Гановера. Не говорите мне, что не виделись с ней!
- Карту принес посыльный банка, - соврал я, и лейтенант раздраженно скривился, глядя на меня в негодовании.
- Это она сделала вам поддельные документы? – прямо спросил он, и я почувствовал, как стайка противных мурашек устроила гнездо в самом центре моего живота.
- Нет, конечно, - медленно проговорил я, не отводя глаз.
- Тогда объясните мне, почему данные об Элис Брэндон мы смогли отыскать только в архиве? – сердито закричал на меня полицейский, вскакивая с места и тыкая пальцем в новый документ, бросая его передо мной. – По официальным данным, некая Мэри Элис Брэндон, оформившая кредитную карту в Хартфорде полгода назад, пропала без вести, исчезнув из психиатрической клиники в тысяча девятьсот двадцатом году! ЭТО вы можете объяснить?! Ей должно быть сейчас сто двадцать четыре года!! Не говоря уже о том, что на кладбище имеется ее могила!!
- Что?! – у меня отвисла челюсть, как и у свидетеля-полицейского у двери, он даже подошел поближе, чтобы взглянуть.
- Вы продолжите дальше утверждать, что у вас не было сообщницы-мошенницы?! – орал на меня полицейский, в то время как я пытался сообразить, что делать с этой новой для меня информацией. Совершенно очевидно, что Элис оформила карту по ненастоящему паспорту, чтобы избежать разоблачения. Класть деньги на счет по поддельным документам было очень умно с ее стороны, но воспользоваться паспортом несуществующей личности с возрастом в сто двадцать четыре года – было чересчур жестокой шуткой. Чувство юмора у Элис было отменным. Полицейские оценили. Как и я. Надеюсь, ее никогда не найдут, и все, что останется на руках полиции в качестве доказательства, это то, что какая-то сто двадцати четырехлетняя старуха, пропавшая без вести сто лет назад, посылала мне деньги. Я почти прыснул со смеху, представляя эту картину и лица полицейских, ищущих мою сообщницу по такой куцей информации. Это будет очень забавно.
- По-вашему, это смешно? – разозлился лейтенант, когда я не сумел полностью подавить улыбку.
- Да, - признал я, но сразу добавил, изо всех сил пытаясь снова стать серьезным: - Проверьте еще раз. Уверен, это просто ошибка, - пусть еще пошлют запрос, и еще… пока им не надоест. Я уже понял, что в умении скрываться Калленам нет равных. Ничего им не грозит.
- Так и сделаем, - лейтенант стал мрачно и раздраженно собирать со стола бумаги. Никто не подошел ко мне, чтобы отвести в камеру. Никто не смотрел на меня.
- На сегодня все? – поинтересовался я, не понимая, почему все молчат.
- Да, - буркнул лейтенант и кивнул тому, что стоял у дверей. Младший офицер приблизился ко мне, но неожиданно достал ключ и снял с меня наручники. Я недоуменно смотрел на это.
- Что это значит? – не понял я.

Лейтенант мрачно подтолкнул ко мне один из документов и ручку.
- Подписывайте, - буркнул он.

Я прочитал. Это было постановление судьи о временном освобождении.
- Я свободен? – удивился я, и тут же обрадовался.
- Формулировка неправильная, но можно и так сказать. За вас заплатили залог, - подтвердил лейтенант, выглядя все более разочарованным и раздосадованным.
- Кто? – я не стал медлить, быстро подписал. Ох, неужели я могу пойти домой? От этой мысли все внутри меня воспарило в небеса.
- Розали Хейл, - ответил полицейский, забирая из моих рук бумагу и ручку, а затем посмотрел на меня очень подозрительно и процедил: - Ее-то вы хоть знаете?
- Да, конечно, - тут же соврал я, пытаясь припомнить, почему это имя действительно кажется мне знакомым. – Розали Хейл, мы учились вместе, - сказал я первое, что пришло в голову. Надеюсь, я не ошибся в возрасте на этот раз… лет этак на сто, и она не окажется очередной пропавшей без вести бабулей.

Майор кивнул, поверив мне на этот раз. Или сделав вид, что поверил.
- Вы не имеете права покидать город Гановер, - начал перечислять он, удостоверившись, что я внимателен и готов слушать. – Будьте дома ежедневно в три, вам будут звонить. В случае нарушения вы вернетесь в камеру и размер залога будет увеличен вдвое. Обзаведитесь сотовым телефоном, вас будут вызывать на допросы. Вам запрещено приближаться к Мелиссе Смит, проживающей по адресу… - я стиснул зубы, слушая это, не в силах совладать со своей болью. Запрещено приближаться – звучало хуже любого приговора, - …ближе пятидесяти метров до окончательного решения суда. В случае нарушения вы будете немедленно заключены под стражу без права освобождения под залог. Вам все ясно?
- Да, - ответил я так кротко, как только мог, собираясь нарушить главное правило в самое ближайшее время. Ничто не сможет держать меня вдалеке от Беллы, ни одно постановление суда, никакая угроза наказания, никогда. Мне, конечно, было жаль некую Розали Хейл, которая взяла на себя ответственность за меня и поплатится за это, но, в конце концов, я ведь не просил ее об этом! И если она знает меня, то должна понимать, что я ни за что не буду сидеть сложа руки. К тому же, у меня было четкое подозрение насчет того, кто такая эта Розали Хейл. Судя по тому, как легко Элис управляется с подделкой паспортов, у Мэри Элис Брэндон и Розали Хейл вполне могло оказаться одно и то же лицо.

Даг Трейс кивнул, убирая подписанный документ в общую папку.
- Я могу идти? – уточнил я, поднимаясь. – Прямо сейчас?
- Да, - недовольно ответил лейтенант. – Сержант Доу проводит вас к выходу, там вам отдадут документы и поставят браслет слежения GPS.

Сержант Доу оказался тем, кто пятнадцать минут назад принес новые сведения о моей кредитной карте и, как я понимаю, постановление об освобождении. Он вел меня длинным коридором, сквозь несколько полицейских постов, около которых мы ждали, пока охрана откроет решетчатую дверь.

- Розали ждет меня в вестибюле? Как она выглядит сейчас? – спросил я у Доу как бы невзначай. – Все такая же миниатюрная красавица с черными волосами и короткой стрижкой?
- Нет, - Доу смотрел на меня удивленно, а потом мечтательно заулыбался. – Хотя насчет красавицы ты верно подметил. Правда, я не назвал бы ее миниатюрной…

Вот как? Что ж, возможно, Элис подослала кого-то вместо себя. Это выглядело вполне логичным. Вряд ли меня пришел бы вызволять кто-то посторонний. Большинство моих друзей в этом городе даже не знали, что я вернулся домой.

- Она высокая, стройная, очень красивая. Я бы сказал, красивее девушки в жизни не видел, - тем временем рассказывал Доу, и его глаза светились так, словно он уже по уши влюблен в эту Хейл. – И она отрастила волосы. Ну, знаешь, длинные и светлые. И, похоже, натуральные! Бог мой, я был ослеплен с первой секунды. И не только я. Половина отдела тут же пустила по ней слюни. Если бы не качок, ходивший за ней тенью, как телохранитель, она бы ушла отсюда с дюжиной телефонных номеров в кармане. Хотя не похоже, чтобы ее это интересовало…

Блондинка? Нет, в моем списке друзей и подруг точно не значилось никаких блондинок. Но я даже не сомневался, что Розали как-то связана с Элис.
- Будет интересно взглянуть… - пробормотал я себе под нос, уже предвкушая встречу.
- Да, мне бы тоже взглянуть… еще разок… - вздохнул Доу, мы уже шли по последнему пролету, осталось только выйти в вестибюль. – Жаль, что она ушла…
- Ушла? – я был удивлен и разочарован. – Почему она не захотела поговорить со мной? Разве не полагается нам встретиться, чтобы я мог хотя бы поблагодарить ее?
- Этот ее парень очень хотел остаться, все порывался познакомиться с тобой, просил дать ему хотя бы посмотреть на тебя. Но блондинка была непреклонна: заплатила залог и ушла, почти силой уведя его с собой. Куда-то спешила. Хотя, я думаю, она просто не хотела давать ему повод для ревности. Я его понимаю: кто не захотел бы взглянуть на парня, за которого твоя дама выкладывает кругленькую сумму. Да я бы перегрыз ему горло, случись такое. Надеюсь, тебя связывает с ней только дружба. Ее парень выглядел по-настоящему устрашающе. Я бы не рискнул знакомиться с ним…
- Меня не интересуют блондинки, - успокоил я Доу, когда он посмотрел на меня немного странно. С завистью. И как будто… с надеждой?
- Слушай, а ты не мог бы мне дать номер ее телефона? – понизив голос и остановившись у двери, прошептал он, почти преданно заглядывая мне в глаза. Мои брови немедленно взлетели вверх. Должно быть, эта Розали была в самом деле сногсшибательной, раз довела Доу до состояния, близкого к помешательству, просто своим коротким пребыванием в полицейском участке.
- Извини, - сказал я. – Но не думаю, что это хорошая идея. Да и разве тебя не пугает этот ее «качок»? – я намекнул, и Доу сразу сдался. Хотя в его глазах можно было прочесть сильнейшее разочарование.
- Так я и думал, - пробормотал он, открывая дверь.

Мне отдали документы, еще раз напомнили все правила, которые я обязан соблюдать, нацепили на запястье браслет слежения, чтобы присматривать за любыми моими передвижениями, и отпустили.

Выйдя из полицейского участка, я остановился и медленно вдохнул запах свободы, обведя глазами улицу. Почему Элис прячется? Я думал, что увижу ее здесь. Мне хотелось поблагодарить ее за все и узнать, если ли у нее какие-то советы по поводу моих дальнейших действий. Но я понимал, что встречаться со мной теперь для нее очень рискованно, и вряд ли вообще возможно. Поэтому вздохнул и медленно побрел домой.

У меня был свой собственный план. Естественно, он заключался в том, чтобы сегодня же ночью отправиться в дом Чефалу. Дома у меня осталась еще часть снаряжения, хотя я не был уверен, что новое проникновение увенчается успехом. Скорее всего, дом банкира теперь охраняется наиболее тщательно. Возможно, пара полицейских патрулей постоянно дежурит там, и тогда у меня не будет шанса приблизиться даже на те запрещенные пятьдесят метров. Но я должен был попытаться. С браслетом слежения разберусь в последний момент – мне ничего не стоит разомкнуть контакты и избавиться от него. Главное – потом успеть убраться подальше прежде, чем нагрянут полицейские.

Я ужасно устал. Это было моральное истощение, выкристаллизованное из отчаяния, бессилия и безысходности, а также времени, которое шло вперед пугающе быстро. Все становилось только хуже с каждым часом, не оставляя ничего, что могло бы подарить мне капельку надежды. Но была и сильная физическая усталость. Я чувствовал отвратительную слабость постоянно, вдобавок, вдали от лекарств, которые мне кололи в больнице, мой шов начал ужасно болеть, постепенно сводя меня с ума. В полицейском участке врач осмотрел меня, посчитав состояние моего здоровья удовлетворительным, и я не стал говорить о своих проблемах. Теперь же я бы с удовольствием принял обезболивающее и отоспался. Тайленол я купил по дороге домой, а вот такую роскошь, как спать, я не мог себе позволить. Я не знал, как мне дождаться ночи, так что ни о каком отдыхе и речи не шло. Я должен был воспользоваться неожиданной свободой быстро и с умом. Максимум, что я мог себе позволить, это немного полежать в своей квартире, пока не опустится темнота.

Ключ был на том же самом месте, где я его оставил - в трещине под штукатуркой, - и спустя мгновение я открывал дверь своей квартиры. Как много времени прошло с тех пор, как я в последний раз входил сюда… тем более один. Мое теперешнее возвращение было с примесью боли и горечи разлуки, что будет временным явлением, как я надеялся. Я просто войду, приму свои таблетки, дождусь ночи и уйду… надеюсь, теперь уже точно, чтобы никогда больше не возвращаться.

Я сделал шаг вперед, удивившись, что совершенно забыл, как тихо открывается моя входная дверь. Разве не должна была она скрипнуть, распахнутая настежь? Так было всегда, и я не помнил, чтобы смазывал петли хоть раз.

Еще шаг, и дверь позади захлопнулась слишком уж быстро. Но я не успел обернуться. Меня накрыла тьма.

==* * *==

Первое, что я почувствовал, это раздражение. Сознание возвращалось, потому что в лицо плеснули холодной воды. Какого черта?

Прежде, чем открыл глаза, я понял, как ужасно болит все мое тело. Хуже всего болела голова – так, словно по ней потопталось стадо слонов. Затылок пульсировал, и это было намного сильнее, чем боль от моего заживающего пореза. Затем я понял, что ужасно болят руки. Они были туго стянуты за спиной и занемели до ломоты в суставах. Все остальное вроде не давало о себе знать.

Я открыл глаза и увидел себя в своей квартире, привязанным к стулу намертво. Я не мог даже шевельнуться. По лицу все еще стекала вода, передо мной стоял мужчина с пустым стаканом в руке. Рука в черной перчатке. На его голове была серая бейсболка, скрывающая пол-лица. Кажется, я скоро возненавижу бейсболки как аксессуар.
- Ты Джонатан Гордон? – резко, но очень тихо спросил он.
- Да, - автоматически ответил я, хотя подсознание орало на меня, чтобы я ответил «Нет». Это не имело значения, так как в другой руке мужчина держал мои документы, сравнивая лицо на правах с моим. Его вопрос был чисто риторическим. Он кивнул, и я увидел, что около окна стоит еще один мужчина, одетый в коричневую кожаную куртку, также с перчатками на руках. Перед ним на столе лежал небольшой чемоданчик. Мужчина осторожно выглядывал на улицу, не трогая занавеску. На его лице было написано беспокойство и недовольство. Затем он обернулся, взглянул на меня и поднял к уху телефон.

Я столько перенес за последние полторы недели, что уже ничто новое не шокировало меня. Предел моему удивлению наступил. Мне не потребовалось и секунды, чтобы понять, кто передо мной и что происходит. И что будет дальше. Я скривился в крайнем отвращении.
- Передавай привет папочке от зятя, - громко и грубо выплюнул я, и все, что я чувствовал, это только жгучую ненависть, испепеляющую меня изнутри. Я не боялся смерти. Но я ненавидел человека на том конце провода всей силой своей души. Надеюсь, он почувствует это. Хотя навряд ли его сердце способно чувствовать хоть что-то.

Оба убийцы проигнорировали мою безрассудную реплику.

Тот, что со стаканом в руке, отнес его и аккуратно, не производя ни одного звука, поставил к остальной посуде. Второй приблизился ко мне и забрал у первого из рук мои права. Оба двигались практически бесшумно, действуя осторожно. Даже разговор был тихим, будто их мог хоть кто-то услышать здесь, на последнем этаже, где располагалась моя, единственная квартира.
- Да, это он, - ответил мужчина в трубку.
- Минутку, - сказал он снова и отнял телефон от уха, чтобы приблизить его ко мне. Сначала я подумал, что сукин сын решил со мной поговорить перед смертью, так сказать, пожелать счастливого пути. Но нет, этот урод желал взглянуть на меня через экран. Я бы с удовольствием показал ему средний палец, но мои руки были туго связаны за спиной. Я бы мог плюнуть ему в экран, но он находился слишком далеко. Поэтому я просто молчал, скрежеща зубами и ненавидя, и надеясь, он увидит это, и что я его не боюсь. Ведь об этом он мечтал? Посмотреть на меня привязанного и напуганного, умоляющего отпустить? Насладиться моими мучениями, моим страхом? Этого никогда бы не произошло. Пусть даже не мечтает о таком.

Спустя несколько секунд телефон вернулся к уху хозяина.
- Удовлетворены? – быстро спросил мужчина, а затем внимательно выслушал речь на том конце. – Да, - коротко ответил он, закрыл телефон и убрал в карман. Он бегло взглянул на меня без тени каких-либо эмоций на лице и направился к столу.
- Что, прямой трансляции не будет? – съязвил я, чтобы заполнить удручающую атмосферу, но меня вновь проигнорировали, как и в прошлый раз. Н-да, папаша не любит разговоры, он явно человек дела. Быстро и без шума – его конек. Это я уже понял.

Мои мозги внезапно заработали, когда мужчина молча открыл чемоданчик и достал оттуда пистолет. Новый, судя по всему. Наверное, это для того, чтобы потом по пуле не смогли определить, кто убийца. Пистолет, должно быть, выбросят куда-то в озеро или реку, в лучших традициях киношного боевика. В полнейшей тишине мужчина в кожаной куртке соединял детали; доносились только легкие щелчки. Последним он достал дополнительный ствол и стал накручивать его – нетрудно догадаться, что это был глушитель. Я отвернулся с омерзением. Я не был извращенцем, чтобы смотреть на свою приближающуюся смерть.

Мои ноги не были связаны, и я взглянул на человека передо мной, гадая, что будет, если я ударю его в живот? Вряд ли это отодвинет мой конец, скорее, даже ускорит. Но мне не хотелось просто так, безропотно дарить свою жизнь. Быть может, если удастся наделать много шума, я создам убийцам проблемы? Не зря же тот в куртке с такой опаской выглядывал в окно. Там было что-то, что беспокоило его. Если я собью его с ног, успею ли добежать до окна и разбить его, прежде чем второй остановит меня? Это их спугнет? Или заставит действовать быстрее? Я знал: у меня будет всего одна попытка. И мое сопротивление, скорее всего, ни к чему не приведет. Но я все равно продумывал варианты.

Тишина стала густой, отвратительно липкой, когда я услышал щелчок вставляемых в ствол патронов. Я втянул носом воздух, собираясь бороться за свою жизнь. Пусть не надеются, что убить меня будет легко. Я быстро посмотрел по сторонам, но не увидел ничего в пределах досягаемости моих связанных рук. Да и мужчина в бейсболке следил за мной пристальным взглядом, не отворачиваясь ни на секунду. Неужели я прямо сейчас умру? Я не хотел верить в это. Не хотел оставлять Беллу одну. Я приготовился шуметь.

В этот момент что-то отчетливо и сильно ударило по потолку. Звук был такой, что оба убийцы подскочили от неожиданности и уставились вверх. Мой рот, приготовившийся кричать или что-то такое, захлопнулся, а сердце дрогнуло в отчаянной надежде. Как же я мог забыть про Элис? В прошлый раз она была первой, кто пришла мне в голову. Но прошлый раз был не таким серьезным: тогда ей ничего не грозило, убийца сбежал. Сейчас здесь было двое очень опасных мужчин с оружием, и тот, что в куртке, кивнул тому, в бейсболке, на чердачную лестницу.
- Сходи, глянь, - очень тихо бросил он, сам не делая попыток отойти от стола. В его руке был заряженный и совершенно готовый к употреблению пистолет, но пока он не был направлен на меня.

Тот, что в бейсболке, осторожно двинулся вперед, медленно и совершенно беззвучно опустил лестницу вниз и начал подниматься. Из кармана он достал что-то, что металлически сверкнуло в его руке. Я занервничал. Что бы со мной ни происходило, я не хотел, чтобы Элис пыталась спасти меня ценой своей жизни. Я знал, что на крыше совершенно негде спрятаться, и если она каким-то образом туда попала, вряд ли успеет убежать.
- Я бы не советовал тебе выходить на крышу! – крикнул я, когда убийца в бейсболке начал отодвигать засов. На его лице отразилось замешательство, и он взглянул на меня, ожидая объяснений, но я надеялся, что меня услышит Элис, а не он, и успеет уйти. В конце крыши на противоположной стороне находилась пожарная лестница, правда, чтобы добраться до нее, пришлось бы спрыгнуть с крыши на четвертый этаж, добрых метра три.

Так как я молчал, мужчина в бейсболке продолжил свое дело. Едва он приподнял дверь, я снова заговорил, заставив его вздрогнуть, но не остановив на этот раз:
- Дело твое и голова у тебя одна, - снова крикнул я. – Но не говори потом, что я не предупреждал.
- Кто там? – включился наконец первый, в кожаной куртке, делая шаг ко мне и тыкая в мою сторону стволом, но все же не сокращая расстояние между нами. Если бы он подошел поближе, я мог бы воспользоваться отсутствием второго убийцы, напасть на первого и попытаться выбить окно. Но, пока между нами два с половиной метра, это не сработает. Что моя скорость против пули?
- Сосед с ружьем, - хмуро пошутил я. Должен же я был хоть что-то сказать!
- Разве твоя крыша имеет выход к другим квартирам? – с сомнением произнес первый, в то время как второй исчез в проеме. Все внутри меня сжалось. Надеюсь, Элис умеет постоять за себя. Балку она скинула без проблем. Может, и пистолет ей нипочем? Она же не человек, верно? Так почему я так за нее боюсь? Мое сердце забилось с перебоями. Я хотел бежать туда, на крышу. И зачем ей понадобилось рисковать так сильно из-за меня? Это беспокоило меня все сильнее, с каждой мучительно проходящей секундой.
- Отвечай! – напомнил убийца в кожаной куртке, потому что я потерял нить нашего разговора, в ужасе вслушиваясь в звуки шагов по крыше и всматриваясь в лестничное основание у потолка. Быть может, мне все показалось, потому что, как бы убийца ни старался тихо идти, мы оба слышали скрипучий звук его шагов. Вряд ли там была Элис, иначе мы услышали бы и ее шаги тоже. Я принимаю желаемое за действительное. Элис там определенно нет. И, хотя это означало, что меня все-таки убьют, я был рад, что Элис не подвергается опасности.
- Никого там нет, - голос раздался сверху, одновременно показались ноги. Мужчина в бейсболке спустился, даже не потрудившись прикрыть за собой чердачную дверь. Он выглядел равнодушным. - Наверное, птица села, потом улетела. Кончай с ним и пойдем, я хочу домой.

Первый кивнул, и в этот момент раздалась трель его телефона. Поморщившись, он вынул трубку, и выражение его лица совершенно изменилось, когда он сказал:
- Да?

Я смотрел, как испуг в его лице усилился.
- Нет, - ответил он, а затем удивленно добавил: - Как скажете.

Он переглянулся с подельником, его челюсти сжались.
- Надеюсь, это не повлияет на нашу договоренность? – грубовато поинтересовался он, между строк сквозила ясная угроза. – Отлично, - добавил он уже спокойнее и закрыл телефон. Молча, ни слова не говоря, он начал разбирать пистолет.

Я почти что выдохнул от облегчения, увидев это. Хороший знак. По-видимому, сегодня меня не убьют. Что-то заставило банкира передумать. Я даже представить себе не мог, что. Но он явно совершает ошибку, оставляя меня в живых. Он теряет отличный шанс избавиться от меня. Почему?
- Что, шоу закончилось, не успев начаться? – решил уточнить я, наблюдая, как пистолет по частям отправляется обратно в чемоданчик, и от каждого щелчка мое настроение немного взлетало вверх, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Находиться так близко к смерти и так часто за последние десять дней – это было слишком даже для меня.

К моему удивлению, на губах убийцы промелькнула улыбка.
- Считай, что тебе повезло, - просто сказал он, закрывая чемоданчик и кивая второму в сторону дверей.
- Эй, а отвязать? – воскликнул я возмущенно, когда мужчина в бейсболке взялся за дверную ручку. Не сработало. Они оба проигнорировали мои слова, приоткрывая дверь, собираясь уйти и оставить меня в таком вот виде.

Я дернул руками, которые затекли настолько сильно, что я не чувствовал даже своих плеч. Освободиться самостоятельно не представлялось абсолютно никакой возможности. Даже если я чудом доберусь до кухонного стола, вряд ли смогу удержать пальцами нож. Какой толк в том, что меня не застрелили сегодня, если завтра я умру из-за синдрома длительного сдавления*, едва меня развяжут? Или лишусь обеих рук? Черт возьми!

- Я подозреваемый, так что полицию очень заинтересует, почему я привязан к стулу, когда они придут завтра с проверкой! – крикнул я, на этот раз громче, пока они еще не полностью скрылись за дверью. – И ваши лица я запомнил хорошо!

Иногда я действительно думаю, что мне стоит вырвать язык. Какого черта я несу всякую безрассудную чушь, не думая о последствиях? Наверное, Белла права, я никогда не перестану рисковать собой, все мои обещания не стоят ломаного гроша.

На этот раз сработало. Но так ли, как я того хотел? Они вернулись. Все произошло очень быстро. Тот, что в бейсболке, сделал три широких шага по направлению ко мне, и в его руке блеснуло лезвие ножа из темного металла. Последнее, что я увидел, это замах его руки. И снова наступила тьма.

___
*Краш-синдром, или синдром длительного сдавления, при котором нарушается кровообращение, и человек умирает, когда его развязывают, или в лучшем случае ему ампутируют поврежденные конечности. В передавленной конечности из-за недостатка кислорода идет особый метаболизм (анаэробный), и когда конечность освобождают, то все продукты этого обмена идут в кровоток. В первую очередь страдают сердце и почки. Они отказывают. Эдвард спасатель и знает, что если его не отвяжут сейчас, то до следующего дня он лишится обеих рук. Поэтому провоцирует убийц – уж лучше вынудить их каким-то образом отвязать его, чем остаться инвалидом или умереть.

От автора: Укрепляем новую добрую традицию. Все отписавшиеся на Форуме после прочтения главы получат уведомление о новой главе!