Элис

Девушка медленно входила в дверь банка… Натянув капюшон до глаз, она выглядела, как преступница. Боже, да у нее на лбу написано: «Приглядитесь ко мне получше, со мной что-то не так». Мое видение оставалось неопасным, пока Мелисса не вошла в лифт. Ее нервозность и воровато бегающие глаза заставили банкира присмотреться к посетительнице получше. Господи, если ей так сложно держать себя в руках, зачем поперлась в банк?! Я горько пожалела, что не потрудилась узнать номера телефонов Мел и Джона до сих пор. Если бы я позвонила, это выглядело бы более чем странно, но помогло бы уберечь девушку от беды. Я застонала, кусая губы, все еще досматривая свое видение, поэтому не замечала Джаспера, схватившего мои ладони.
- Какого черта она приняла это решение так неожиданно?! – стонала я, заламывая руки. Я вскочила и заметалась по комнате, не находя места. – Я ничего не успею сделать! Ах!
- Милая, что ты видишь? – голос Джаспера, как обычно, действовал на меня успокаивающе.

Последнее время все наладилось. Ничто не предвещало беды, и все как-то успокоились. Мы жили обычной жизнью, ну, даже лучше, поскольку семья существенно повеселела от того, что Эдвард рядом. Конечно, я внимательно следила за Мел и Джоном, но поклялась Карлайлу, что не буду вмешиваться больше. Мы сделали достаточно. Точнее, этого БЫЛО достаточно, до сегодняшнего дня. Я знала, что когда-то что-то произойдет, мои видения были расплывчатыми, как бывает, когда будущее точно, но время действия еще не определено. Картинки оставались неизменными до сих пор. Просто я думала, что у меня будет время подготовиться! И зачем ей потребовалось решить снять эти деньги так сиюсекундно?! Я же ничего не успею!

- Ничего. Пока ничего, - выдавила я, снова кусая губы и внимательно разглядывая Джаспера. До сих пор он меня поддерживал, но я не знала, как он воспримет то, что я скажу сейчас. Будущее зависело от множества факторов и постоянно колебалось!

А я не собиралась больше прятаться. Это будет моим решением, и пусть Карлайл катится ко всем чертям со своими убеждениями о невмешательстве. Я помогу им. Они действительно нуждаются. Я чувствовала неразрывную связь между мной и Джоном – такую, словно его существование напрямую зависело от моих поступков. Словно мое появление в его жизни нарушило равновесие, и над его головой завис дамоклов меч, и только я могла позволить ему опуститься, либо предотвратить это. Я чувствовала ответственность. Жестокий рок решил подшутить, действительно назначив меня ангелом-хранителем Эдварда. Наверное, это кара за все мои прошлые ошибки. Хотя я назвала бы это не карой, а скорее благословением. Я была рада помочь.

Я понимала Карлайла, но его упрямство меня не устраивало. Это не его дело. Всевышний поручил Джона мне, так что и решать эту проблему буду я. Если они все будут против моего вмешательства – что ж, значит, наша семья не так уж едина… Хотя мои видения подтверждали, что против, похоже, уже никто не будет. Даже Карлайл… Его сопротивление было обусловлено уже скорее отчаянием, чем реальным желанием остаться в стороне. Он не сможет.

Джаспер сидел на кушетке, внимательно наблюдая за моими эмоциями, чувствуя, очевидно, мою неуверенность, и давая мне возможность собраться с духом.

- Сделаешь для них паспорта? – выпалила я на одном дыхании, преданно заглядывая любимому в глаза, которые широко распахнулись от моих слов.
- Что случилось, Элис? – его тон не оставлял сомнений, что он тоже переживает, как и я.
- Мелисса приняла неправильное решение. Сегодня вечером она будет дома, - рассказывала я о своем видении. – Обещаю, что не буду никого вмешивать, но я хочу помочь им. Просто научу лучше прятаться! Объясню все! Помогу с документами! Это займет всего полчасика!
- Что должен сделать я? – спокойно спросил Джас, и я бросилась ему на шею. Он поддержит меня!
- Пойдем! – я схватила его за руку, и мы побежали.

Достать фото Мелиссы и Джонатана не составило труда. Люди всегда хранили не пригодившиеся лишние фотографии, сделанные на паспорт. Запах химии, используемой для снимков, был особенным, так что найти фото не составит труда. Мы разделились, потому что времени было крайне мало. Я отправилась в дом Чефалу, чтобы порыться в вещах Мел, Джас навестил дом Джонатана. Мы встретились на окраине Гановера, где я передала любимому фотографии Мел и дала инструкции.

Мое видение было обнадеживающим. Я видела Джона, пробирающегося в дом Чефалу глубокой ночью. Затем их обоих, голосующих на дороге. Затем, в аэропорту, полиция узнавала их, так что я должна успеть перехватить их в этом промежутке. Быть может, как раз я и окажусь на той машине, которую они поймают. Если успею.

Джасу предстояла задача потруднее – сделать поддельные паспорта, тем более в количестве десяти штук, за один день нелегко. Но возможно. В крайнем случае, я бы спрятала Мел и Джона на время, пока Джас не справится. Конечно, Карлайл будет в шоке, но я больше не собиралась с ним советоваться.

Я действовала так стремительно, как только могла. Мы уже и так потеряли время, пока искали фото, поэтому до ночи оставалось лишь несколько часов. Сверяясь с видениями, которые четко показывали паспорта Мелиссы с пятью различными лицами, я посетила три магазина Гановера, подбирая нужные парики. Все должно быть идеально, а предусмотреть все мелочи казалось почти невозможным – слишком мало времени! Приходилось часто останавливаться и тщательно просматривать будущее перед каждым действием, чтобы не допустить ошибок. Просчитать возможный путь – самый лучший. Купить вещи, косметику, парики, линзы, оформить карту… Голова кругом. И, как назло, Эммет с Розали уехали в очередное путешествие, а у Эсми сел сотовый телефон, чтобы просить ее о помощи. Но, может, это к лучшему. Вовлекать остальных, подвергая всю семью риску разоблачения, опасно и безответственно. Пусть это будет только на моей совести.

Я была в трех часах езды от Гановера, в миле от Хартфорда, где собиралась пополнить запас линз, как вдруг самое страшное видение посетило меня. Я задохнулась от картины будущего, это был настоящий кошмар. Мне пришлось съехать на обочину, где я уронила голову на руль, едва не сломав его.
- Нет… - шептала я в агонии. – Не звони! Не звони! – звонок Джона стал катализатором, вынудившим Чефалу поспешить. Он был в такой ярости! Если бы Джон не заговорил с ним, то они оба – Джон и Мел – ночью бы благополучно сбежали. Но теперь отец девушки слишком зол, чтобы ждать до завтра. Он бы, несомненно, сделал то же самое с дочерью, только на день позже. Теперь он сделает это прямо сейчас… Мое видение, где Мелисса держала на руках ребенка, а Джон смотрел на нее счастливыми глазами, замерцало и исчезло. Безвозвратно. Отчаяние водоворотом затянуло меня в свою пропасть. Я прокляла себя за то, что поддалась уговорам Карлайла. Я должна была поехать с ними. Быть может, это и неправильно, что я потратила бы часть своей жизни, служа на благо счастья Эдварда, но я бы сделала его возможным! Теперь слишком поздно… Ничего не исправить…

Конечно, я должна была это предвидеть. Даже без моего дара было очевидно, что Джон позвонит Мелиссе, когда не застанет ее вечером дома. Как же я не предвидела, чем это обернется? Неужели ему трудно было смолчать, не разговаривать с ним? Он поступил не рационально, не ожидаемо, испортил будущее! Должно быть, стечение обстоятельств стало роковым… так много взаимосвязей, что невозможно предвидеть последствия заранее. Я рыдала сухими слезами, понимая, что даже со скоростью вампира не сумею преодолеть расстояние до Гановера за полтора часа. Да и что я могла? Ворваться в дом Чефалу, выдать себя? Выкрасть дочь на его глазах? И что бы сказала сама девушка, оказавшись на руках у бегущего со сверхъестественной скоростью вампира? Мы никто друг другу в этом мире, чтобы так открыто рисковать. Я видела последствия этого пути, и они не заканчивались ничем хорошим ни для нас, ни для нее.

Я просидела в потухшей машине, наверное, несколько часов. Сначала я просто не могла найти в себе сил, чтобы хоть с кем-то говорить – сухие слезы душили меня. Затем пришлось выжидать, чтобы снова скоординировать действия. Я не имела права на ошибку, не снова.

Видение полностью изменилось, оно стало другим. Карлайл. Я позвонила первому ему.
- Джон привезет Мелиссу в больницу в пять утра, - пустым, сдавленным шепотом произнесла я.

На том конце повисла мертвая тишина и продолжалась бесконечное количество минут. Я знала, что он поможет, для этого не требовалось ответа, я видела, что это так и будет. Он собирался отправиться домой вечером, но теперь я видела его в больнице ночью, прямо у дверей. Пытаясь представить, что сейчас чувствует Карлайл, небольшая часть меня позлорадствовала, надеясь, что ему будет побольнее.
- Ты должен был позволить мне поехать с ними, - глухо добавила я, погружаясь в отвратительное чувство вины, потому что я могла бы сделать это и так, не слушая Карлайла, но я послушала. Не он виноват в последствиях, только я.
- Что с ней? – голос Карлайла был едва различим даже для слуха вампира.
- Ничего, с чем ты не мог бы справиться, - выкрикнула я обвинительно и бросила трубку прежде, чем наговорю глупостей.

Джаспер

- Как твои дела? – голос Элис звучал, как из могилы, и даже не видя ее, я понял, что произошло нечто ужасное.
- В процессе, - пробормотал я, снова и снова посылая несчастному мистеру Джо Краули - аферисту с большим стажем подделки документов – импульсы страха, чтобы он поторопился. Я чувствовал исходящие из его кабинета мимолетные вспышки удовольствия, это означало, что у него стало получаться. По крайней мере, четыре паспорта из десяти были готовы или почти готовы. – Что случилось, родная?
- Все случилось, - Элис почти рыдала, и мне немедленно захотелось оказаться рядом с ней. Как же трудно быть далеко!
- Они живы? – быстро спросил я, страшась этого больше всего.
- Да, - выдохнула Элис, и я с облегчением закрыл глаза.
- Чем я могу помочь? – я был готов на все.
- Джаспер, - я слышал, насколько тяжело любимой говорить, и мое сердце разрывалось на части, - ты должен приехать к Карлайлу в больницу к шести тридцати, до восхода солнца. Вместе с документами. Твоя помощь очень, очень нужна.
- Я сделаю это, - я даже не собирался спрашивать, зачем. Я сделаю все, о чем попросит Элис, если это поможет унять ее боль.
- Джас! – она почти закричала это, а потом замолчала.
- Что не так?
- Там будет кровь… - выдохнула она с болью в голосе. – Много…
- О… - все, что смог выдавить я, прокручивая в голове варианты, которые могла видеть Элис в моем будущем. Очевидно, они не были благополучными, раз ее тон такой отчаянный.

Мой контроль заметно улучшился за последние двадцать лет, но открытые раны – это чересчур. Я не настолько силен. Я пытался сообразить, как могу уменьшить риск.
- Задержу дыхание, - пробормотал я, понимая, что Элис бы не просила меня так рисковать, если был иной выход. – Поохочусь по дороге.
- Спасибо, Джас. Прости…
- Не надо извиняться. Я смогу.
- Вижу, что сможешь, - ответила Элис так тихо, что я усомнился в этом.
- Я смогу, - пообещал я горячо. В конце концов, я должен Эдварду, именно из-за меня произошли все те события прошлого. Я обязан справиться, иначе я совсем перестану уважать себя.
- Поторопись, - пролепетала Элис и отключилась.

Я немного опоздал. Я просто физически не мог успеть до восхода солнца добраться из Миллбрука в Гановер. Краули закончил с паспортами только к трем ночи, а по пути мне необходимо было еще и поохотиться. Я принял решение бросить машину – так я сэкономлю время.

Пришлось двигаться с нечеловеческой скоростью даже в черте города. Я остановился, только когда влетел в двери черного хода больницы. На лестнице никого не было, никто не видел странного незнакомца, появившегося из ниоткуда.

Меня окружило множество эмоций больных и умирающих людей, врачей, работающих в ночную смену. Столько боли обрушилось со всех сторон, что я вздрогнул. Ненавижу больницы. Как можно контролировать себя, когда тебя словно съедает заживо изнутри чужими страданиями? Я тяжело вздохнул, пытаясь отключиться от хаоса, творящегося здесь. Ненавижу это.

Воздух был чистым. Людьми пахло насыщенно, но примеси крови не было, так что я спокойно поднялся по лестнице, чувствуя необходимость спешить, но сдерживая себя. Я должен быть осторожен, не просто же так Элис боялась. Я не хотел совершить ошибку.

Перед входом на второй этаж я набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание. Я справлюсь. Я должен. Я смогу. И с этой установкой я шагнул внутрь.

Их эмоции я почувствовал сразу. Широкий спектр переплетенных в клубок интенсивных чувств: жесточайшего чувства вины, просто оглушающего, сострадания, боли, ненависти… А так же ужаса - неконтролируемого, резкого, душераздирающего, удушающего. Агония…
- Ей нельзя давать успокоительное сейчас, - услышал я извиняющийся голос Карлайла, и меня полоснуло его чувством вины и сожаления. Боже мой… Я нужен здесь, Элис права. Успокоительное прибыло – это я, собственной персоной.

Яркий свет горел только в одном помещении этажа – того, откуда раздался голос. На дверях висела табличка: «Операционная». О-о… Такого я не ожидал. Это действительно… действительно может быть сложным для меня. Я нерешительно замер в пяти метрах от дверей, не решаясь даже подойти. Я не был ни морально, ни тем более физически готов к присутствию на операции. Это гораздо больше, чем я когда-либо мог вынести. Чем думала Элис, посылая меня сюда? Она настолько в меня верит?

А потом мне стало стыдно. Я заварил всю эту кашу, а теперь хочу спрятаться в кусты, как последний трус? Я должен выдержать это – ради Элис, ради самого себя, вечно являющегося самым слабым звеном. И, взяв себя в руки, я решительно распахнул дверь.

Картина, представшая передо мной, была гораздо лучше, чем я уже себе вообразил, преследуемый страхом ошибки. Не было открытых ран – это первое, что я отметил, и это немедленно принесло мне облегчение. Ну конечно, Элис не подвергла бы меня такому суровому испытанию, она не настолько безрассудна. Девушка на столе, прикрытая одеялом, билась в агонии кошмара, находясь в полубессознательном состоянии. Ее ужас был подавляюще сильным, и хлестал словно обжигающие плети огня. Ее душа была настолько истерзана, что я едва узнал в ней Беллу – только по парню, обнимающему и сдерживающему конвульсивно дергающееся тело. Что сделали с ней в этой жизни, что она так не похожа на себя прежнюю? Тогда, в парке, сходств было гораздо больше. Сейчас передо мной лежал другой человек – сломанный, разрушенный. Было очень трудно сохранять равновесие, чувствуя ее жестокую боль, не дышать и одновременно соображать, что делать дальше.

- Джаспер? Что ты здесь де…? – голос Карлайла вывел меня из ступора. Его глаза широко расширились, и удивление на секунду затмило другие его эмоции. А затем меня пронзил его испуг – неподдельный страх, когда он понял риск.
- Осторожно! Тут… кровь… - последнее он добавил так тихо, что я едва его расслышал. Как будто я не знаю!

Отгородившись от зашкаливающих эмоций, я невозмутимо двинулся вперед. Мне нужно было время, чтобы взять себя в руки, потом я займусь остальными. Всего лишь пару минут, справиться с тоннами чувств, которых слишком много для меня одного.

Парень повернулся чуть позже, когда я почти подошел к Карлайлу. Я не рискнул взглянуть ему в лицо, чтобы не разрушить свою концентрацию, но отчетливо прочувствовал потрясение, которое он испытал.

Карлайл с тем же потрясением смотрел на меня. Если бы не трагичность момента, я бы посчитал это забавным. Но я был благодарен им, потому что у меня появилась та передышка, о которой я просил. С потрясением они сами справятся.
- Элис сказала, что непременно потребуется моя помощь, - многозначительно глядя Карлайлу в глаза, произнес я и ощутил его секундное облегчение. Его страх сменился обычной тревогой, он понял, что я контролирую себя.

А вот реакция Джонатана на мои слова была странной. Его сердце загремело на всю операционную, едва я произнес имя Элис; смесь возбуждения, волнения и восторга буквально сбила меня с ног. Я оглянулся через плечо и встретился с его горящим взглядом. Я бы сказал, что это… жажда. О, он хочет мою Элис. Ничего себе. Что бы это значило? Она утверждала, что он ее не знает, никогда не видел. С чего бы тогда такая бурная реакция всего лишь на ее имя? Хм…

- Она велела быть здесь засветло. Простите, что опоздал, - добавил я, не давая себе отвлечься на пустяки, и прошел в самый дальний угол, прислонившись там к стене спиной. Я закрыл на минуту глаза, сосредотачиваясь на том, зачем я здесь. Элис рассчитывала на меня. Я не подведу.

Когда я открыл глаза, то встретился все с тем же потрясенным пристальным взглядом парня. Его эмоции были поверхностными и сумбурными, как будто на время он впал в прострацию или даже гипноз. Похоже, я произвел на него сильное впечатление, я только не мог понять, какое именно.

- Это мой приемный сын, Джаспер, - Карлайл быстро представил меня, он по-прежнему был испуган, и поспешил отвлечь Джона от разглядывания меня. Ему виднее, почему. Не зря он говорил, что Джон очень внимательный, даже чересчур. Элис тоже это говорила…

Вздохнув, я взял себя в руки. Концентрируясь на самых сильных эмоциях, я стал гасить страх лежащей на столе девушки, заменяя его спокойствием. Достаточно трудно, но помогало то, что она без сознания и не могла контролировать себя. С каждой секундой ее состояние, а заодно и мое, улучшалось. Я спроецировал спокойствие на остальных, словно раскидывал сеть по помещению, опутывая чувства, не позволяя им вырываться наружу. Мешало чувство вины, вновь нахлынувшее на Карлайла, оно не поддавалось воздействию, словно стало отдельным существом, заявившим о своем праве на существование. Но вряд ли я здесь из-за Карлайла, так что не стал зацикливаться на этом. Он переживет.

Я почувствовал облегчение в общем фоне, когда девушка затихла, и перевел дух. Теперь можно было чуть-чуть расслабиться, просто поддерживая установившийся уровень равновесия. Я по-прежнему не дышал.

Карлайл подошел ко мне, но не смотрел на меня, словно был не здесь, но потерялся в пространстве. На его лице застыло напряженное выражение боли и вины в самой крайней степени. Внутренняя агония. Кажется, я поспешил с выводом, что ему не нужна моя помощь.
- Постарайся контролировать это, - вымученно попросил я, когда меня окатило всей силой его эмоций. – Мне и так трудно находиться здесь.
- Прости, - бормотал он, отчаянно пытаясь взять себя в руки, но все больше и больше погружаясь в агонию вины. Его сжигало заживо, а я не мог одновременно заниматься девушкой и им, их эмоции слишком разнились. – Как ты держишься?
- Ты ни в чем не виноват, - успокоил я его, не отвечая на вопрос, экономя воздух изо всех сил. Мы говорили максимально тихо. – Перестань. Это их жизнь, их ошибки. Не твои.
- Элис винит меня, - я едва мог узнать его голос, так он был раздавлен и сражен. – Она права. Я не позволил ей… Я должен был слушать ее, сразу… а теперь…
- Ох, прекрати, если бы Элис предвидела это заранее, никто не смог бы ее остановить. И ты это знаешь.
- Это так трудно, сделать выбор… - он словно не слышал меня, говоря о своем, о том, что гложет его. - Сохранить баланс между тем, что должен, и тем, что правильно… и тем, что хочется… Не знаю, что лучше, это просто невозможно давит на меня… - он шептал, закрывая глаза и тяжело опираясь о стол, качая головой в муке. – Ощущение, что он мой сын, преследует меня. Он должен быть счастлив. Почему жизнь так несправедлива? Разве он заслужил то, что происходит с ним? А эта несчастная, замученная девочка… - я не мешал, никак не влияя на его состояние, давая возможность ему попросту выговориться, ведь это было впервые, до сих пор все свои мысли он крепко держал в себе. К тому же, у меня почти кончился воздух, и, чтобы ответить, мне требовалось вдохнуть. Вряд ли это было хорошей идеей.
- Вот, теперь еще и тебя втянули в это. Ты хоть понимаешь, как опасно тебе находиться тут? Хоть понимаешь, как опасно контактировать с ними и мне, и Элис? В нашей жизни так редки случаи взаимодействия с людьми, и это не приводило еще ни к чему хорошему. Что, если он узнает? Что, если это напугает его? Так много этих страшных «если», среди которых Вольтури на первом месте. Элис не отдает себе отчет. Вмешиваясь, она открывает множество неправильных путей, жестоких сценариев. В первую очередь они пострадают, а не мы, если станет известно, что мы помогаем им… Мы должны держаться в стороне, должны избавить их от опасности, которую представляет наш мир…
- Ты противоречишь сам себе, - я выдохнул последние остатки воздуха и замолчал, теперь окончательно.
- Потому что я не могу быть в стороне! – затравленно простонал он. – Как можно не вмешиваться, когда такое происходит! Я должен был позволить Элис делать все, что она считает нужным. Тогда трагедии можно было избежать, - он вцепился в собственный лоб с такой силой, что едва не содрал кожу. - Я виноват… Я все время виноват… Я не смог дать ему нормальной жизни тогда, и сейчас снова ее разрушаю. Изо всех сил хочу поступить правильно, но совершаю ошибку за ошибкой. Как будто мне предначертано портить ему жизнь…

Я закатил глаза, но, так как у меня больше не было воздуха для ответа, просто покачал головой в осуждении. Наша семья походила на семью сумасшедших - столько вины одновременно со всех сторон. Эдвард... Теперь Розали, Элис, Эсми, я... Карлайл больше всех. Мы все были поражены этим недугом, и с годами ситуация только ухудшалась. И не было возможности исправить это, не существовало лекарства, способного облегчить муки совести. Вечное проклятие... Кажется, это относится не только к нашей сущности.

К счастью, его агонию пресекла другая – Мелисса проснулась.

Карлайл метнулся к постели, а я снова сосредоточился на главном.

Ох, эмоции этой девушки буквально зашкаливали. Как у нее до сих пор не случился сердечный приступ, для меня оставалось загадкой. Ее сердце билось рваными скачками, дыхание прерывалось, а ужас, охватывающий ее сознание, был настолько парализующим, что рвал меня на части. Было очень трудно взять под контроль это еще и потому, что ее ощущения сменялись со скоростью калейдоскопа: только что ее сковывали паника и страх, а в следующий миг их сменила боль, но не успел я ухватить ее настрой, как все затмила жгучая вина. Ненависть, снова боль, снова страх, снова вина… Как она живет со всем этим и до сих пор не села на таблетки? Я, наконец, перестал ловить нюансы, а просто подавил любые проявления, заменяя их своими – словно волнорез, разбивающий огромные штормовые волны на маленькие, неопасные. Это все, что я мог сделать, чем помочь.

Элис не сказала мне, что произошло с Мелиссой, и когда я понял, что ей сделали насильственный аборт, меня просто переполнила ярость. Ее отец, должно быть, полное ничтожество. Я не мог поверить в то, что он сделал это с дочерью, это не укладывалось даже в моей голове – настоящего убийцы, на руках которого кровь сотен жертв. Они были для меня ничем, просто… едой. Но Мелисса – не никто. Она плоть от плоти его, родной человек. Как он мог?! Да по сравнению с ним, я – просто ангел с небес!

А еще больше я не мог поверить в то, как яростно Мелисса сопротивлялась уговорам Карлайла и Джона подать на отца в суд. После того, как он надругался над ней, она не собиралась бороться?

Ясно было лишь одно – ее страх перед отцом был таким всепоглощающим, острым, полыхающим, что вряд ли ее человеческая психика справилась бы с этим. Даже сейчас она находилась на грани безумия, я едва справлялся с силой ее чувств. Окажись она в суде, и ее психика окончательно пострадает. Она не выдержит напряжения, это очевидно.

Конечно, я мог бы помочь ей с этим, но для этого прямо сейчас я должен был открыть рот и признаться в своем даре. Только Элис могла бы увидеть, стоит ли игра свеч и сработает ли план. Но Элис была где-то далеко. Поэтому я оставил идею вмешаться при себе.

Они оба были так милы и трогательны, утешая друг друга. Когда они говорили, Джон постоянно гладил Мелиссу по рукам, волосам, щекам, и я чувствовал, как сильно это помогает ей. Он был лекарством не хуже меня, несмотря на то, что в его душе царила чернота. К чести обоих, они думали друг о друге, не о себе. Я чувствовал волны сострадания, жалости, боли и вины, когда они смотрели в глаза, бесконечно извиняясь за свои ошибки, и в тот миг я видел прежних Эдварда и Беллу, и мне так хотелось, чтобы они никогда не умирали…

Я ощущал упрямство в них обоих, такое же сильное, как и в прошлом – в этом они нисколько не изменились. Ну, разве что Белле теперь недоставало решимости и смелости.

Чего нельзя сказать о Джоне. Карлайл был прав, человечность – вот чего недоставало Эдварду-вампиру. Сейчас он был цельной, сформированной личностью, не нуждающейся в направляющем отце. Уверенный, взрослый, самодостаточный, целеустремленный. В противовес себе прежнему, вечно сомневающемуся в правильности своих действий, в оправданности самого своего существования. Конечно, сейчас он был человеком, и не было ни единой причины задумываться над такими вещами. Поэтому я и решил, что человечность – определяющий фактор в становлении его характера. И стать вампиром для него – ошибка, разрушающая все.

А еще меня удивили их чувства. Они буквально были всем друг для друга. Словно свет в окне, дарующий жизнь – так смотрела Мелисса на Джона. Словно Мел для Джона – его собственное сердце, самый важный орган, без которого ему не жить, если вырвать из груди. Это сравнение испугало меня. Надеюсь, он не перенес с собой из прошлого суицидальные наклонности.

Но, слава Богу, Джон источал абсолютную уверенность в своем выборе – он оправданно считал, что у него и Мел одна дорога, одна судьба. Он не собирался отдавать ее кому-то другому, даже такому могущественному ублюдку, как ее отец. Он будет бороться до последнего.

Чего я не мог сказать о Мел. Ее неуверенность, сомнения расстроили меня. Боль, которую она испытывала, глядя на Джона и предлагая ему сбежать одному, означала, что она крепко любит его, но так же означала решимость уйти, если понадобится подарить ему свободу.

Ох, они словно поменялись местами. Теперь девушка считает, что портит парню жизнь, в то время как оба, по сути, не выживут в мире друг без друга. Словно две половинки единого целого, разорвав которое, мы получим две умертвленные души. Они должны это понять, пока не совершили непоправимое, как в прошлый раз…

Обо всем об этом я думал, попутно улавливая эмоции Мел и гася их уже непрерывно. Она неплохо поддавалась воздействию, но так же быстро и уходила из-под него. Ее настроение менялось со скоростью волчка, приходилось постоянно переключаться на что-то новое, постоянно начинать процесс с начала. Очень непредсказуема. И очень беспокойна. Словно ее состояние все время балансировало на одной ноге на краю пропасти, а я едва успевал подставлять опору, когда она начинала падать.

Бурные эмоции Джона стали для меня полной неожиданностью, когда шквал ярости и ненависти практически смыл мою сосредоточенность в один миг. Я удивленно посмотрел на него, невольно прислушиваясь к разговору, и понял из обрывочных фраз, что отец девушки применил наркотик, чтобы сломить ее волю. Ужасная перспектива, но зачем же усложнять мне задачу?

Джон смотрел вниз, его руки тряслись, а челюсти сжались. Лицо искажено от гнева, ненависти, но эти эмоции и капли не передавали той бури, что бушевала внутри. Попадись отец девушки ему в этот миг, и он наверное убил бы его одними руками. Ох, это сильно. Чересчур эмоционально. Может быть, его контроль в этой жизни не так уж и силен.

Мои слух и зрение были рассеяны, потому что я должен был концентрироваться на эмоциональном фоне помещения, смягчая, понижая и уравнивая, подавляя и разрушая. Заменяя все это буйство спокойствием. Поэтому я не сразу заметил, что мы уже какое-то время смотрим с парнем друг другу в глаза. Я бы и не заметил этого, если бы его ярость вдруг не сменилась удивлением, а затем и вовсе – сопротивлением. Он не мог чувствовать, что я влияю на него, однако выглядел именно так – боролся с навязанным спокойствием. Я усилил воздействие, с изумлением отмечая, что парень чуть выпрямился, поежившись, и приподнял подбородок, словно мой дар подействовал на него как удар по всему телу.

Я вновь сконцентрировался на Мелиссе. Отвлекшись на Джона, я чуть не упустил всплеск душевной боли, готовой вот-вот прорваться сквозь пелену моего спокойствия. Все помещение напоминало мне кипящий котел, а я был тем, кто не должен позволить пузырькам на поверхности лопаться, растянув сдерживающую тугую пленку. Невероятно трудно, почти невозможно. Учитывая, что один из троих – вампир, а влиять на вампира гораздо тяжелее, чем на человека. И Карлайл ни чуточки не помогал мне сегодня, чувствуя себя не лучше в эмоциональном плане, чем остальные.

Да и с Джоном внезапно возникли проблемы. Словно он почувствовал, как что-то влияет на него – стало невероятно трудно одолеть его сопротивление. Мы боролись друг с другом – я приглушал его чувства, он противился, отстаивая право на собственные эмоции. Удивление, любопытство разбавляли его утихшую ярость, сменившуюся позже раздражением. Довольно необычно для данной ситуации, и я невольно взглянул на него, чтобы попытаться понять, что с ним не так.

Он все еще смотрел на меня, пристально и недоверчиво, с жадным любопытством, и у меня возникло неприятное ощущение, что он хочет прочесть мои мысли. Нелегко смутить вампира, но он сделал это, я почувствовал себя не в своей тарелке, видя, как отчаянно он пытается разгадать меня. Элис была права. Карлайл был прав. Даже Эммет был прав. Мне стало страшно. Этот парень очень внимателен, даже чрезмерно. Он опасен для нас.

И тогда я сделал единственное, что привык делать в подобных ситуациях – инстинктивно защитился. Я должен был предпринять что-то, чтобы он перестал пялиться на меня, чтобы отбросил попытки следить за мной. Я стал пугать его, намеренно посылая волны ужаса. Это должно было сработать. До сих пор этот метод всегда действовал безотказно. Люди не могли выдержать даже простой взгляд вампира, а уж намеренно запугивающий – тем более. Но Джон смог. Более того, я почувствовал его крайнее удивление, недоумение. А затем, снова: сопротивление, раздражение, даже злость. И ни капли страха. Как будто мое воздействие проходило сквозь него, не причиняя никакого вреда. И вновь это жгучее любопытство в его глазах, пугающее меня уже по-настоящему – я понял, что подталкиваю его к правде, и это привело меня в ужас. Еще немного, и он догадается.

И я сдался. Я отстал от него. Оставил его в покое. Перестал воздействовать – пусть сам справляется со своими эмоциями, я не был готов разоблачить себя. Я отвернулся. Какой позор – вампир первым отвел глаза.

Недаром Карлайл был так напуган в их первую встречу. Теперь я понял, почему. Этот Джонатан весьма странный для человека, с необычными реакциями и слишком чуткий, не только к окружающим, но и к себе. Наверное, людям рядом с ним нелегко сохранить свои тайны – он мог бы раскрыть любые. Почему он работает спасателем? Детектив, следователь – ему вполне бы подошло: внимательный, проницательный, цепкий. Да еще эта нелепая храбрость, словно он считает себя бессмертным… Кто знает, может его душа сохранила частичку памяти об этом? Не потому ли он ничего не боится, что считает себя неуязвимым до сих пор? Это было бы забавным, если бы не заканчивалось плачевно для хрупкого человеческого тела. Нет, он должен понимать… Я просто цепляюсь за то, чего давно нет…

Я вновь сосредоточился на Мелиссе, продолжая вяло размышлять об этом. Теперь мне стало проще – один человек всегда легче поддается контролю, чем группа людей, эмоции которых тем более такие разные.

А потом я почувствовал это: знакомые волнение, энтузиазм, спешка, взрыв. Элис.

Я знал ее настолько хорошо, что мог отличить ее эмоции от других на любом расстоянии. И сейчас она была рядом, прямо здесь, торопясь, беспокоясь, но в то же время излучая никогда не прекращающийся восторг. Довольно сильное чувство вины было и у нее, но сейчас оно с лихвой перекрывалось пылающей надеждой.

Я приободрился. Элис разгонит мрачную атмосферу в один миг!