От автора: я прошу прощения за то, что главы не было так долго. Знайте, это не потому, что я устала писать эту историю, просто так вышло, что у меня сломался компьютер (еще один) и я два раза подряд потеряла уже написанную главу. Мне пришлось писать ее заново, а это очень морально трудно! Представьте, что вы делаете одну и ту же работу много раз! Работу, которая требует много часов непрерывного сосредоточения. И вот вы ее сделали - выдохнули, довольные собой, и тут понимаете, что она потерялась и ее надо делать заново с нуля... Так что, надеюсь, вы меня поймете и простите за задержку.



__________________________



- Ты хочешь, чтобы мы стали полноценной семьей, да или нет? – сказала Белла так решительно, что я почувствовал стыд: в последние дни я вел себя намного трусливее, чем она.
- Да, но…
- Я хочу знать, за кого выхожу замуж, - твердо объяснила любимая. - До свадьбы выяснить, сможем ли мы быть друг другу женой и мужем в полном смысле этого слова... Иначе как мы собираемся быть вместе?!

Не этого ли самого хотел и я? К черту Элис с ее предупреждениями. Она уже столько раз ошибалась!

Телефон мгновенно взорвал тишину – как говорится, помяни черта, он и появится.

- Есть только один способ решить этот вопрос, - шепнула Белла, потянув меня за руку в сторону спальни. – Или ты можешь это сделать… или нет. Давай узнаем.

Я был напуган, но это противоречило вспыхнувшей решимости. Еще никогда я так сильно не был уверен в том, что Белла права. Хоть она и не знала всего, но мы должны были решить вопрос интимной близости до свадьбы – это было более честно по отношению к моей женщине и жене. Я скрывал от нее правду о том, в какое чудовище превратился, лгал, пытаясь принудить стать такой как я. Должен же я был хоть что-то в наших отношениях сделать правильно? В случае, если Белла останется человеком рядом со мной, я был обязан доказать, что смогу стать не только защитником и опорой, но и полноценным мужем, способным сделать ее счастливейшей женщиной на Земле, не причиняя вреда.

Еще прежде, чем Белла вошла в двери спальни и включила ночник для создания интимной обстановки, я уже был полностью раздет и лежал на спине, следя за ее чересчур медленными для вампира движениями с алчностью изголодавшегося по ласке мужчины. Она вздрогнула, увидев меня на кровати, в то время как моя одежда все еще оставалась в воздухе, медленно приближаясь к полу. Я с усилием зажмурил глаза, приказывая себе сбавить обороты. Мое дыхание было учащенным - казалось, я почти слышу собственный пульс, - и я подтянул себя к подушке, хватаясь за изголовье кровати руками и надеясь, что там они и останутся, а Белла возьмет на себя активную роль, раз уж ей так не терпится попробовать.

Телефон трезвонил, не замолкая ни на мгновение, словно не одна только Элис набирала мой номер, а вся семья в ужасе пыталась достучаться до меня. Этот звон заполнял комнату и все мои мысли, но даже он не способен был оторвать меня от картины Беллы, медленно раздевающейся и немного смущенной из-за моего неприкрыто жадного внимания. Был ли я готов? Морально – покорить горы. Физически – тело пока что слушалось меня, по крайней мере до тех пор пока Белла, нагая и прекрасная, взобравшись на кровать, не коснулась тонкими пальчиками моей холодной обнаженной кожи. Я задышал отрывисто и прикрыл глаза, боясь, что если продолжу смотреть, то Белла окажется подо мной прежде, чем я успею осознать это. Горячий ток разбегался от ее ладоней по коже и внутрь тела, воспламеняя сильнее, чем я мог себе представить. Сдержать огонь страсти будет неимоверно трудно.

- Мы будем осторожны, - пробормотал я то ли себе, чтобы усыпить тревогу, то ли Элис, обрывающей трубку, то ли Белле – как наставление.

- Что мне можно делать, а что нельзя? – мягко попросила любимая совета, в то время как ее медленные и невинные поцелуи в области шеи и груди сводили меня с ума.

- Не делай того, от чего я могу потерять контроль, - тут же сказал я, и это относилось практически к любому ее телодвижению или даже простому стону. Все, что Белла хотела бы сделать мне – было опасно. Мое самообладание подвергалось испытанию любым ее прикосновением, дыханием возле кожи, словом и легким трением находящихся рядом тел. Мне хотелось читать молитву вслух, прося Бога дать сил, чтобы я мог сдержаться и не ранить хрупкое тело. А еще этот чертов телефон, который звонил и звонил, сбивая концентрацию и вызывая бешеное раздражение…

Белла села на меня верхом, заставив распахнуть глаза. Ее горячие бедра, прижавшиеся нежно и тесно, послали по моему телу дрожь удовольствия и вызвали приступ обжигающей жажды, заставившей судорожно сглотнуть яд. Белла была невероятно красива, и так же трогательно хрупка, как однодневный полупрозрачный цветок. Она вызывала желание действовать исключительно бережно, боготворя каждый сантиметр поверхности ее кожи. И почему так трудно оказалось привести в равновесие добрые пожелания разума и хищные повадки непослушного тела? Я словно раздвоился – одна моя часть страстно желала любить женщину, вторая, принадлежавшая будто бы не мне, тянула одеяло на себя, искушая отпустить себя, как бывало в человеческие времена, и поддаться животному инстинкту.

Видя растерянность Беллы, я заставил себя разжать пальцы, судорожно сжимающие изголовье кровати, чтобы помочь любимой расслабиться и не чувствовать себя единственным участником действа. Ненадолго моего контроля должно было хватить, прежде чем снова придется убрать руки подальше от ранимого тела.

- Я люблю тебя, - пробормотал я, приподнимаясь и аккуратно привлекая девушку к себе, чтобы нежно поцеловать. Мой разум боролся за власть над инстинктивными порывами, над силой, желающей развернуться на полную мощь. Пальцы были напряжены, превратившись в застывшие крючья, но мне удалось обнять Беллу достаточно бережно, не раздавив при этом.

- Я тоже люблю тебя, больше жизни, - пробормотала она, ее красивые глаза заблестели, наполнившись слезами выстраданного счастья, и она поцеловала меня в ответ намного безрассуднее, чем я ее – захватывая мой напряженный рот мягкими и горячими губами, заставляя мое горло буквально пылать, балансируя на грани.

В возбужденном, немного сумасшедшем, взволнованном состоянии я отметил не без радости, что жажда, несмотря на боль, не так уж сильно беспокоит. Самым приоритетным оставался вопрос контроля силы, и именно он занимал все мои мысли – ту их часть, которая еще не была подавлена безумием вожделения.

Хуже дела обстояли в месте соприкосновения наших тел, где жар, опаляющий мою кожу, фейерверком взрывал ощущения, вызывая разряды тока в паху. Это было серьезное испытание воли – не поддаться соблазну отбросить разум и не овладеть девушкой, забыв себя и получая удовольствие, которое я имел честь узнать несколько минут назад, на разломанном кресле. Теперь, когда я понял, насколько это хорошо, стало даже труднее удержаться от повторения. Хотя, бесспорно, Белла была права – второй наш раз должен был, просто обязан пройти легче, потому что я уже знал, чего ждать.

- Белла, - предостерег я и несильно оттолкнул, когда она попыталась приоткрыть мой сжатый рот губами и оказаться поблизости от ядовитых зубов. Конечно, она не знала об этой стороне опасности, так что я должен был сам позаботиться об этом.

Ее тело мягко скользнуло ниже, и я почувствовал, что мои руки начинают дрожать. Но все же голова была пока еще достаточно ясной, чтобы маленькими шажочками двигаться вперед, отдавая в собственных действиях отчет.

Вот только телефон раздражающе трезвонил, отвлекая меня и сбивая сосредоточенность на цели. Настырность звука увеличивала мою ярость, тем самым создавая больше проблем с контролем силы.

Когда Белла горячо прикусила мою ключицу, и жар ее губ разлился приятной волной внутри, я вышел из себя. С рычанием, способным напугать даже меня – не только Беллу, - выбросил руку, подтянул валяющиеся джинсы и выудил трезвонящий телефон.

- Элис! – прорычал я взбешенно, глаза застила алая пелена выплеснувшегося гнева, на миг перекрывшего все.
- Да?.. – робко переспросила она, и ведь же точно знала, что я отвечу, но продолжала ждать!
- Отвали! – грубо, но все же помня о том, что она мне сестра и всего лишь пытается позаботиться, рыкнул я, изо всех сил стараясь смягчить голос. Вряд ли это получилось, но я знал, что она простит меня позже, когда поймет, что все закончилось хорошо и ее опасения оказались преувеличенными.

Отключенный телефон улетел в конец комнаты, и я с улыбкой обернулся к Белле, готовый продолжить наш опасный эксперимент. Ее глаза были чуть-чуть расширены, но выражение их было выжидательным, а не испуганным. Положив ладошки мне на щеки, девушка смогла сделать то, чего не мог добиться я сам: ее нехитрое действие сняло часть моего колоссального напряжения и вызвало облегченный вздох. Хотя, несомненно, повлиял и прекратившийся телефонный перезвон.

Мы продолжили с прерванного места, действуя неторопливо. Точнее, мне хотелось быстрее перейти к главной части – предварительные ласки лишь усугубляли мое состояние, а не помогали с ним справиться.

- Давай, - подбодрил я, когда Белла неуверенно приподнялась, глядя на меня полными молчаливых вопросов глазами. Я вернул руки на изголовье кровати, покрепче ухватившись за него и глубоко дыша. Наверное, я выглядел как мученик на кровати пыток, особенно когда Белла опустилась вниз, окружая меня своим потрясающим теплом и вынуждая сильно застонать. И тут же замерла, вырвав из моего горла недовольный вздох.

- Тебе больно? – прошептала она, в ее глазах читалось потрясение и желание остановиться прямо сейчас.

Меня хватило только на короткий ответ, - голова плыла из-за того, как сильно я хотел двигаться дальше, и именно остановка казалась пыткой, а не продолжение.

- Глупенькая, - прошептал я, не в силах сдержать порыв продлить ее движение без всякой остановки, отчего мы оба выдохнули, а ногти девушки томно впились в кожу моей груди, на которую она опиралась, - наоборот, мне хорошо…

Белла мягко продолжила, и я закрыл глаза, чтобы избавиться от возбуждающей картины перед лицом. Не помогло: тихие вздохи и увеличивающийся огонь в месте нашего соединения взрывал меня изнутри, очень быстро лишая всяческого контроля. Я стал сомневаться, что Элис была неправа: моя беспомощность перед накатывающим удовольствием росла с пугающей стремительностью, изголовье кровати стало крошиться под пальцами, а тело захватывало над рассудком контроль, двигаясь самостоятельно и игнорируя приказы мозга быть осторожным.

Я слышал, как внезапно Белла стала задыхаться, шепча мое имя и покрикивая от каждого толчка. Ее пальцы отчаянно впились в мою кожу, и гордость за то, что я все-таки могу, будучи нечеловеком и на краю сознания, находясь в не самом удачном положении, принести наслаждение любимой, даже вернула мне частицу разума, словно отмотало пленку назад. Я распахнул глаза, желая видеть, как Белла достигнет разрядки, ахнув от прекрасного ее облика: подрагивающие от приближающегося экстаза губы, сомкнутые глаза и написанная на лице страсть. Это было неправильно и опасно, но я не мог в такой момент держать глаза закрытыми, должен был испытать собственный предел, чтобы впоследствии знать, когда нужно остановиться или можно уже идти до конца. И понял, что вполне способен удержать контроль над какой-то частью себя, если сосредоточиться на чем-то одном и отключить все остальное: мои руки оставались прикованным к изголовью, а движения отчасти аккуратными, притом что власть над ними я давно утратил, думая лишь о сладостной волне, набирающей силу внутри.

Горячая истома начала разливаться по моему телу, подавляя рассудок. Каждое движение, каждый вздох заставлял стонать, терять частичку себя, до тех пор, пока от разумной стороны ничего не останется. Я никогда не испытывал ничего подобного, будучи человеком. Конечно, мне нравилось заниматься любовью со своей женщиной, но те полузабытые туманные человеческие ощущения не шли ни в какое сравнение с тем, как они разрушали меня сейчас, заставляя все тело буквально искриться, наполняясь запредельной энергией взрыва. Я мог только представить себе, каков станет секс между нами, когда Белла будет вампиром – взрывоопасный коктейль из инстинктов, вседозволенности и острейших ощущений.

И вдруг Белла остановилась. Достигнув пика, упала на меня, прекратив движения. Мой рассудок оказался совершенно не готов к такому повороту, потеряв равновесие и споткнувшись на накатанном месте.

- Нет, - прорычал я, сопротивляясь жажде тела взять на себя контроль, но отрицание относилось не к моей внутренней борьбе, которую я проигрывал, а к неожиданной и такой болезненной остановке. А в следующую секунду мы поменялись местами, и я видел только испуганные глаза под собой, широко распахнутые и молящие о чем-то. Видел, но думать о них не мог. Меня поглотила потребность.

Словно мой разум отделился, отлетел прочь и мог лишь беспомощно наблюдать со стороны, как тело действует самостоятельно. И если оно решит убить Беллу, мозг не сможет вмешаться и отдать беспрекословный приказ.

Едва-едва, сквозь дурманящий туман сладострастного цунами, я смог различить слова, которые повторяли дрожащие от испуга губы:
- Руки! – резкость строгого тона подействовала как отрезвляющая пощечина. – Эдвард, руки!

Я с огромным трудом перевел взгляд на пальцы, сомкнувшиеся на хрупких плечах. Следующие несколько секунд я потратил на борьбу с собой, результат которой зависел исключительно от силы моей воли. Медленно и очень тяжело я убрал сначала одну руку в сторону, проследив, чтобы она попала на постельное белье, затем вторую, но не успел порадоваться. Новая проблема угрожала превратить мою попытку обуздать силу в детскую игру, - как только я начал подбираться к краю, жажда вдруг выскочила на первый план, наполнив тело отравляющим предвкушением идеального экстаза – человеческого и вампирского одновременно.

Это было сильнее меня, - натренированной воли и даже любви к женщине могло не хватить на сопротивление. Инстинкт отказывался брать половинчатое удовольствие, требуя всего сразу – тела и крови. Того, что, единственное, было способно удовлетворить обе стороны – светлую и темную. Как я ни пытался стряхнуть дурман жажды и вернуть себе обличие человека, она подчиняла себе и соблазняла отдаться ей – впервые в моей вампирской жизни так сильно, что я не мог противостоять. Я понял, что должен остановиться прямо сейчас. Во рту жадно текли слюни, и это при том, что мозг испытывал отвращение от идеи превращения в зверя.

Остановиться, остановиться, - я повторял это себе и протестующим, не желающим слушаться мышцам. Биение сердца вдруг заполнило пространство вокруг меня, окружив коконом с медленно сжимающимися стенами, насильно приближающими мое лицо к ритмично сокращающейся венке под тонкой кожей шеи. Я зарычал на самого себя, стараясь оттолкнуться руками, но это не срабатывало - расстояние неизбежно сокращалось. Я почти мог почувствовать вкус крови на языке, а волны наслаждения достигли критической отметки. Я сделал последний рывок, взывая к Белле о помощи из темной глубины исчезающего разума. И полностью отключился, растворившись в оргазме.



Близость с Эдвардом превзошла ожидания. Начавшаяся немного неловко из-за моего страха причинить любимому боль и сделать что-то неправильно, она быстро переросла в нечто захватывающее и невероятное. Мы по-прежнему подходили друг другу как две половинки одного целого, несмотря на появившиеся значительные различия тел.

Я старалась действовать осторожно, давая ему время привыкнуть, но Эдвард перехватил инициативу, вознеся меня на небеса быстрее, чем я могла себе представить. А может, я просто дико соскучилась, поэтому все произошло настолько стремительно и волшебно. Поддавшись головокружительному удовольствию, на миг я забыла даже о том, что Эдвард – не человек, и что я должна думать в первую очередь о нем, а не о себе, раз уж взяла на себя ответственность помочь ему справиться с проблемой.

Я всего на секунду потеряла связь с реальностью, а все так изменилось, словно перевернулись полюса. Все верно – я больше не владела ситуацией, находясь внизу, прижатая к матрасу и обездвиженная сильными руками, а лицо любимого надо мной потеряло человеческие черты.

- Руки! – закричала я на него, пытаясь привести в чувство и страшась, что он переломает мне кости – пальцы впивались не то чтобы очень больно, но могли ведь сжаться сильнее, если любимый потеряет контроль. – Эдвард, руки!

Он выглядел как безумец: черные глаза и приподнятая, словно в оскале, верхняя губа, тяжелое дыхание могли напугать и более смелого, чем я, человека. Некстати мелькнула мысль о Доне, заливающейся трусливым лаем при виде Эдварда – сейчас я ее более чем понимала.

Однако окрик сработал: ладони на моих плечах разжались, чтобы немедленно с треском порвать постельное белье. Боже, ведь это могла быть я! Глядя на то, как легко пальцы Эдварда прошли сквозь ткань и увязли в матрасе до самых костяшек, я содрогнулась от страха. Но быстро отвлеклась, потому что занятие любовью было невероятно захватывающим, и меня вновь начала поглощать сладкая волна. То, как Эдвард неутомимо двигался, отдавшись страсти, как учащенно дышал, и даже пугающая чернота его жаждущих глаз – несмотря ни на что, все это сильно меня возбуждало.

А потом он начал бормотать, что должен остановиться. Нет, нет, - хотелось мне умолять, ведь я была так близка к новой эйфории, но если ему стало настолько тяжело, стоило послушаться – в конце концов, мы можем вернуться к варианту в кресле, ведь там все получилось хорошо. Правда, говоря об остановке, Эдвард даже не замедлился, - напротив, его движения стали резкими, а выражение лица, часто закрывающихся глаз говорило о том, что он почти достиг вершины. И я вместе с ним стремилась туда же, изо всех сил пытаясь не потерять контроль.

А потом он сообщил, что собирается укусить меня.

- Не могу, - шептал он, обжигая горячим черным взором, пробирающим до самых костей. Облизывал губы. – Не могу контролировать это.

В первую секунду меня ничего не смутило – Эдвард и раньше баловался укусами, - но потом я вспомнила про пальцы, превратившие кресло в щепки и прорвавшие матрас, и поняла, что зубы могут оказаться еще страшнее. Его лицо, прекрасное даже с диким выражением, опустилось ниже, холодное дыхание коснулось кожи возле уха. Я попыталась отклониться насколько могла, но Эдвард дернулся за мной как хищник за добычей, и я, взвизгнув, ударила его первым предметом, попавшимся под руку – это оказалась подушка. Мой жест был встречен разочарованным звериным рычанием – отнюдь не шутливым, - и я, не помня себя от страха, действуя инстинктивно, быстро затолкала еще одну подушку между нашими головами.

А дальше меня накрыл сладкий дурман, взорвавший тело сразу вслед за любимым. После огромного перерыва почти в два года я вряд ли смогла бы насытиться даже за неделю, поэтому каждый новый раз казался лучше и сильнее предыдущего. Моя бы воля – я бы не вылезала из постели в ближайшие несколько дней. И так замечательно было представлять, что очень скоро мы уедем туда, где сможем любить друг друга без оглядки и опасений.

Тишина и нега окутали меня нежным коконом. Я рассеянно смотрела в потолок, не желая думать ни о чем плохом в это идеальное мгновение. Тело напоминало желе, по которому все еще гуляли отголоски удовольствия. Ах, как же я скучала по этой стороне нашей совместной жизни…

Медленно повернув голову, я посмотрела на Эдварда, лежавшего так тихо, будто его и вовсе рядом нет. Он даже не дышал. И почти рассмеялась, увидев его лицо, покрытое перьями. Они были повсюду, в носу, глазах, но особенно в его спутанных волосах. Он был похож на птицу, которую только что подрали в курятнике.

Я все-таки засмеялась. Правда, смех вышел нервный после пережитого, но уж больно забавно было видеть, как Эдвард сплюнул пару перышек, и они закружились в воздухе… а затем упали обратно. Моргнув, он недоуменно следил за их полетом.

- Что это еще за фигня? – сказал он, поднимая руку к лицу и морщась, когда начал вытаскивать белые пушинки изо рта и глаз.

Я снова захихикала.
- Перья.
- Я понял. Откуда они?
- Я ударила тебе подушкой, и ты порвал ее. Может быть, даже две.

К концу предложения из моего голоса испарился юмор. Я поежилась: теперь, когда страсть утихла и адреналин успокоился в крови, стало особенно страшно представлять, что могло случиться. Формирующийся в голове образ мне не понравился: разодранная, словно когтями (как те деревья в лесу), кровать, мое сломанное мертвое тело и повсюду кровь…

- Порвал, - повторил он, пробуя слово на вкус – не с вопросительной интонацией, а констатируя факт.
- Угу, - буркнула я и добавила, поддразнивая, хотя мне было скорее страшно, чем смешно: - Ты хотел укусить меня.
- И ты ударила меня подушкой, - заключил он, нахмурив брови, словно пытался в уме воссоздать полную картину того, что было. Ничего не помнит. Забавно.
- Да, - я подавила истерику.
- Я предупреждал, что это опасно, - выдал он сердито, стрельнув в меня режущим взглядом, от которого я вновь поежилась, хотя радужка выглядела спокойно-светлой. – Ты в порядке?

Он наклонился ко мне, собирая перышки и осматривая мое тело взглядом врача, ищущего повреждения. К счастью, я чувствовала себя хорошо: нам повезло пережить этот опасный опыт без последствий. О которых, скорее всего, и хотела предупредить настойчиво звонившая Элис. О чем я только думала, подталкивая Эдварда к этому безрассудству?

- Все хорошо, - заверила я, наблюдая за необычайно серьезным парнем, хмуро поглаживающим мои плечи, как будто он пытался стереть оттуда грязь.
- Платье будет с открытыми рукавами? – тихо и все еще очень невесело спросил он.

Я прищурилась:
- Откуда ты знаешь?
- Забей, раз цела. Ты цела! – выдохнул он, обнимая меня крепко и бормоча в самое ухо. Его недоверчивый возглас звучал с оттенком восторга – настроение резко переменилось к лучшему. – Элис ошиблась!
- Ты не был в этом уверен?! – содрогнулась я, осознав, как сильно мы только что рисковали моей жизнью, и не понимая, как могла решиться на это, да еще сама. Впрочем, я была столь возбуждена, что здравомыслящая сторона моего мозга, должно быть, отказала.
- Ты меня убедила! – воскликнул он, роняя меня обратно на подушку и покрывая поцелуями лицо, особенно тщательно останавливаясь на губах и вновь непостижимым образом сбивая мои мысли в хаотичную кучку.

- Твое сердечко так быстро бьется, надеюсь, я не слишком напугал тебя, - пробормотал Эдвард, прикладывая ухо к моей груди и слушая сбивчивый ритм. Его сильные руки так нежно обняли меня, сжимая плечи, что трудно стало поверить в то, насколько опасная сила чуть не вырвалась из них на волю всего несколько минут назад. – Прости. Обещаю, в следующий раз будет лучше…
- В следующий раз?! – ахнула я, не веря ушам и в ужасе смотря на поднявшего голову Эдварда – его глаза сверкали от веселья.
- Ага, - беспечно рассмеялся он над выражением моего лица, поддразнивая нагло и неприкрыто, пока я пыталась обуздать страх, привычно окутывающий разум и тело, когда я не была под воздействием чертовски могущественного обаяния нового Эдварда. – Тебе понадобится много подушек!

С хихиканьем он накинулся на меня, яростно щекоча – хотя, если поразмыслить, теперь я понимала, насколько тщательно он сдерживался, иначе его пальцы давно прошли бы сквозь меня, как сквозь матрас. Не в состоянии удержать смех, я все же скосила глаза на дыры в ткани, из которых торчал рваный синтепон и было видно искореженные пружины. Перья перемешались на нашей постели со щепками, а изголовье кровати выглядело как после нападения льва.

Настроение любимого менялось ежесекундно: не желая долго мучить, он прекратил пытку, ласково поцеловав каждый мой бок, вызвав вздох. Его ладони и губы переместились на мой живот, и каждое прикосновение, каждый поцелуй были призваны поблагодарить за доставленное удовольствие, вознося меня в эйфории к облакам.

Его тело – полностью обнаженное – приятно холодило мою разгоряченную после кувырканий в постели кожу, а уж прижималось так хорошо, что я просто не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы касаться всех прежде запретных частей, пока любимый в хорошем настроении.

Но усталость брала свое: три раза за вечер, да еще после стольких стрессовых ситуаций в течение дня – этого было слишком много для одного слабого человека. Задыхаясь, я пыталась остановить нападение Эдварда, решившего во что бы то ни стало в четвертый раз добиться от меня желаемого ответа. Мои глаза, несмотря на все его усилия, упорно закрывались.

- Ты готов заниматься этим ночь напролет, да? – пробормотала я, с радостью подмечая то, как уверенно осмелел Эдвард: он больше не держал напряженные руки подальше, а успешно осваивал умение заводить меня, пробуя разные чудесные комбинации ладонями и пальцами, отчего мое вымотанное тело лениво, но успешно воспламенялось.

Эдвард замер, распознав в моем тоне какой-то подвох.
- Прости, я совсем забыл, что ты человек. Ты хочешь спать?

Я виновато улыбнулась, заглядывая в топазовые глаза и надеясь, что его не слишком огорчит мой отказ.
- Прости, - погладила я кончиками пальцев по сногсшибательно красивому лицу, мечтая никогда не закрывать глаза и смотреть на него вечно, не могла наглядеться. – У нас еще будет завтра, послезавтра и после послезавтра. – Я зевнула, несмотря на все усилия держать глаза открытыми.

Смиренно улыбнувшись, Эдвард скатился с меня, давая свободу, и я, покачиваясь на нетвердых ногах, поплелась в душ, предварительно оставив тысячу поцелуев на пытающемся скрыть разочарование любимом лице.



Пока Белла умывалась в душе, я убрал с постели рваные подушки и стряхнул перья, а потом уставился на дыры в матрасе, оставленные моими пальцами. М-да… когда я представил, что это могла быть Белла, мне подурнело так сильно, словно я снова превратился в человека. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы просто прийти в себя.

Не желая видеть их и дальше – как молчаливый укор, - я быстро нашел по запаху шкаф с постельным бельем и перестелил новое. Конечно, моя память не позволит забыть увиденное, но так хотя бы Белла не будет постоянно глазеть на них и думать, будто я страшный монстр.

После этого я вспомнил о совести и перезвонил Элис. Ждал гнева и хорошей выволочки на безрассудные действия, но обошлось.

- Привет, - тихо сказал я, зная, что Элис наверняка видит, насколько все хорошо, и мне необязательно озвучивать это вслух.
- Юху-у, - тут же провыл на заднем фоне Эммет под одобрительный рокот всеобщих вежливых смешков. – Я верил в тебя, брат! Элис ничего нам не говорила, но будь уверен – присматривала за вами в режиме «онлайн»! Надо было видеть ее лицо! - он загоготал. – Мы с Джаспером сделали ставки на то, разнес ты полдома или весь целиком!

Я улыбнулся, не в силах противостоять заразительному веселью Эммета.

- Элис, прости, - ответил я на сердитое сопение в трубку. – Ты мешала мне сосредоточиться.
- Ты думаешь только о себе! – выпалила она, словно я нажал кнопку сдерживающего ее спускового механизма. – Снова! Мы уже пережили это однажды, а ты ведешь себя так, словно ничего не произошло и можно вновь повторять прежние ошибки. Сколько у тебя жизней?! Как у кошки, что ли? Думаешь, мы сможем вынести твою новую смерть, если ты оступишься и решишь еще раз начать все заново?

Я хмуро молчал, ища в себе терпение дать ей выговориться. Пришлось напомнить себе, что вся семья прожила больше двадцати лет в личном аду потому, что мой предшественник не слушал ничьих советов и поступал по-своему. Это заставило Элис и остальных переменить терпимое отношение к требовательному, потому что они не хотели больше страдать из-за недальновидности сына и брата. Я думал, что отличаюсь от него, но в действительности не так уж далеко ушел от предыдущего Эдварда.

Закрыв глаза, я потер пальцами переносицу, усмиряя внутренний протест.

- Прости, - терпеливо повторил я и переменил тему: - Думаю, мы можем перевернуть эту страницу – признай, что ты больше не видишь ужасающих картин.

Я был уверен в этом. Если уж в первый раз мне удалось не убить и не покалечить Беллу, то в будущем успехе можно было не сомневаться.

Элис сердито промолчала, и я принял это за положительный ответ.

- Передай Эммету и Джасперу, что они оба проиграли, - рассмеялся я прежде, чем положить трубку.

Белла вышла из душа, обернутая полотенцем, распространяющая вокруг себя нежный аромат клубники со сливками – не подумал бы, что этот запах приятен, если бы он не шел в комплекте с девушкой, покрытой капельками горячей воды. От одного ее облика мне захотелось тут же повторить последний час нашей жизни, но ей нужно было поспать. Тем более перед таким ответственным и сложным днем, как завтра.

- Устала, - я принял ее в объятия, она казалась сгустком пламени после душа. Прижав к себе, накрыл одеялом и поцеловал в закрывающиеся веки. Синеватые капилляры под тончайшей кожей напомнили о хрупкости человеческого тела, и я вздохнул, мучимый необходимостью держать силу под жестким контролем и ни на секунду не расслабляться.
- Все в порядке? – чутко спросила Белла, видя меня насквозь.
- Спи, я буду охранять твои сны, - шепнул я, осторожно укладывая девушку на подушку. Ее сердце билось в замедленном ритме, затягивая любимую в царство Морфея, а я, глядя на ее спокойное лицо, мечтал о временах, когда ее тонкая недолговечная оболочка побелеет и станет твердой как гранит, и я смогу быть самим собой без страха причинить боль.

Думал ли мой предшественник об этой вероятности хоть раз? Со слов семьи, он одержимо защищал человечность Беллы, но что на самом деле сидело в его голове? Не может быть, чтобы он никогда не представлял себе, насколько легче и счастливее станет его существование, если сделать Беллу вампиром. Почему он так отчаянно этому сопротивлялся?

Ах да, он верил, будто души вампиров прокляты. Но моя новая жизнь подтверждала – это не так… Мы с Беллой могли стать счастливыми в вечности и никогда не бояться потерять друг друга снова. Это было делом недолгого времени, когда я уговорю ее…

Закрыв глаза, я позволил своему сознанию войти в мысли спящей девушки и раствориться в их покое и тишине…



Мне снился лес и Эдвард, прыгающий по ветвям деревьев как дикий зверь. Его глаза были черными и смотрели прямо на меня, и я бросалась прочь, часто меняя направление и пытаясь запутать следы. Но не страх гнал меня, - хотелось просто обмануть его, скрыться и спрятаться, чтобы он не ощущал себя таким всемогущим, чтобы не думал, будто может легко поймать. Это была игра сильной кошки со слабой, но хитрой мышкой.

Эдвард представлялся мне в образе какого-то божества, спустившегося с небес, чтобы жить среди людей, притворяясь человеком. Быть может, так всегда и было: во все времена боги жили среди нас, но мы этого не знали, потому что они хранили свою тайну. Иногда бог влюблялся в смертную, тогда рождались дети-полубоги, обладающие огромной силой. Это была честь для земной женщины. Я всегда считала эти мифы сказками, красивыми легендами, но здесь, в моем сне, это было так реально…

Вот он приблизился ко мне в ореоле светящихся искр, окружающих тело, словно только что ступил на грешную землю прямиком с белоснежного пухлого облачка. Его глаза были черными, но не пугающими. Тело красивым, совершенным. Мускулистые непобедимые руки могли защитить меня от всего остального мира. Суперспособности защищали его самого. И это божество любило меня, а я любила его.

Твердые, но нежные губы прикоснулись к моим губам у дерева, возле которого он меня поймал. Оказалось, что мы обнажены, и ничто не мешало нам принадлежать друг другу. Мы слились прямо под раскидистой кроной, защищающей от палящих солнечных лучей. Прохладные руки гладили мою кожу, остужая жар, принося невиданное наслаждение, и тело отозвалось бурным экстазом. Я услышала рычание и стоны любимого, ощутила его мощные объятия, и начала мечтать о прекрасном малыше, которого вскоре смогу подарить ему…

Я проснулась, задыхаясь и не понимая, где нахожусь, все еще пребывая в сказке и не желая возвращаться в пугающую реальность.

- Эдвард? – позвала я, испуганная, что все окажется сном – его появление, невероятные события последних дней и он сам. И тут же нашла руку, обвитую вокруг моей талии.
- Я здесь, - прошептал он нежно, и я выдохнула с огромным облегчением. Кошмары за последние годы стали привычным делом, но теперь претерпели изменения и обрели новые формы, всякий раз поражая воображение. Да и кошмаром ли можно было назвать сегодняшний сон? Скорее – прерванным на самом сладком моменте страстным актом.

Резко развернувшись, я встретилась с внимательным и… голодным взглядом, от чего мне стало не по себе. Не страшно, но в глазах потемнело. Просто Эдвард смотрел так же, как и в моем прекрасном сне, и темный взгляд немедленно вскружил мне голову.
- О… - прошептала я, когда почувствовала его тело рядом с собой, на сей раз обнаженное, по сравнению с предыдущими утрами – и это возбуждало до невероятной степени. Даже сложно было себе представить, что еще вчера днем Эдвард шарахался от меня, едва мы чуть-чуть переходили допустимые границы. А теперь спокойно лежал рядом, вплотную касаясь кожей и не собираясь бежать. Весь мой. Отныне и навсегда. Без опасностей и запретов.

- Что тебе снилось? - его взгляд переместился на мои губы, а дыхание участилось.
- Разве ты не читал мои мысли? – шепнула я, помня отлично, что во сне мой разум для него открывается. И я предположила, что он был не только наблюдателем в том действии возле дерева, но и полноправным участником.
- Это не всегда удается, - пробормотал он, но что-то, очевидно, видел, раз его дыхание не было спокойным, а взгляд пропитался сексуальным голодом.

Я решила не тратить время на объяснение, показав наглядно, чего хочу, и сразу же его поцеловала.

- Ммм… - простонал он низко в мой рот, резко опрокидывая меня на спину. Его руки сжались так сильно, что у меня перехватило дыхание. Электричество заструилось по венам, когда Эдвард вновь застонал, и все, чего мне хотелось, это продолжать. Руки сами нашли дорогу вниз, недвусмысленно показывая мое скорейшее стремление, и Эдвард с рычанием продолжил с того места, на котором прервался мой замечательный сон.

Несколькими минутами позднее мы умиротворенно лежали, глядя на игру солнечных лучей, проникающих сквозь неплотно сдвинутые портьеры и освещающих спальню теплым летним светом. Точнее сказать, Эдвард был не прочь не останавливаться вообще, но мне снова пришлось напомнить ему о том, что я все еще человек и нуждаюсь хотя бы в маленьком перерыве.

- Насколько было бы проще, если бы ты стала бессмертной, - сбавил обороты любимый, замедлившись и уменьшив интенсивность поцелуев моей спины и шеи, глубокими вздохами через нос пытаясь урезонить свой темперамент.
- Мы бы не вылезали из постели неделю? – рассмеялась я, погладив его руки, лежащие на моем животе.
- Дольше, - пообещал он с горячностью, запустившей стайку мурашек вдоль моего позвоночника. – Намного, намного дольше.
- Давай не будем спешить и для начала сыграем свадьбу, - улыбнулась я его многообещающему тону. - Я ведь могу подумать еще немного?
- Только не очень долго, миссис Каллен, я ведь не старею, - хихикнул он, но за легкомысленной интонацией пряталась серьезная дилемма.

Улыбка поблекла: я уже сделала некоторые выводы из его предложения. Эдвард назвал себя мертвым, и каким бы он ни был существом, я поняла, что мне тоже придется для этого умереть. Испытав несколько дней сильной боли. Чтобы потом, как и Эдвард, долго учиться контролировать себя, ломая на пути деревья и пугая людей и собак. И Джонни… как тогда быть с ним? Я что, несколько лет его не увижу, как не мог увидеть меня Эдвард, боявшийся не сдержать свою силу? Кто будет заботиться о нем в мое отсутствие?

- Мне страшно даже представить то, что ты пережил и с чем тебе приходится бороться, - пробормотала я, поглаживая твердую кожу прохладной руки и даже не представляя, способна ли я на такой же подвиг.
- Это не длится вечно, - с оптимизмом промолвил он – звучало слишком просто. – Гляди – я почти привык!
- Тебе понадобилось на это полтора года, - напомнила я сердито.
- Да, - признал он неохотно, сделав паузу дольше обычного - ему не нравилось об этом говорить.

Я вздохнула, думая о наших различиях и о том, какой будет наша жизнь дальше. Я и раньше доверчиво следовала за Эдвардом хоть на край света, и надо признать – он всегда делал меня бескрайне счастливой. Даже когда было трудно, и страшно, и некомфортно, я никогда не жалела, что выбрала его. И теперь была уверена, что мы станем чудесной семьей. Только мне не хотелось при этом прослыть эгоисткой – если любимому рядом со мной постоянно будет тяжело, если ни на минутку он не сможет расслабиться, о каком счастье может идти речь? Я буду счастлива, а он?

Должен был быть компромисс – то, что понравится нам обоим. Вот только выход пока ускользал от меня. И я решила плыть по течению – в конце концов, сегодня свадьба, лучшее событие нашей жизни! Мы станем свободны, наконец, - тогда сможем решать, что делать дальше. Пока мы оставались в этом доме, покоя не предвиделось, - даже несмотря на то, что папа был подозрительно тих.

- Когда приезжают твоя семья? – уточнила я, заинтригованная скорой встречей и в то же время напуганная этим.
- Зная Элис, – они уже здесь, - усмехнулся Эдвард, прижимая меня к себе как ребенок – свою любимую драгоценность, которую никому не хочет отдавать. Заметив, что я напряглась, поцеловал мое плечо. – Но будь уверена – Элис выберет наилучший момент для появления, так что у тебя точно есть время привести себя в порядок.
- Совершенно не хочется вставать, - закапризничала я, разворачиваясь к любимому лицом и купаясь в его тающем теплом взгляде. В такие моменты казалось, что у нас все как прежде, и он человек, и нет никаких сложностей с его нахождением возле меня – он казался расслабленным и счастливым. Лишь иногда я замечала произвольно осторожные движения, дававшие понять, что ему приходится контролировать себя, не забываясь даже на мгновение. Насколько хорошо ему было со мной заниматься любовью, учитывая необходимость все время сдерживаться? Могу ли я требовать от него такую жертву на постоянной основе? И я решилась: - Когда мы уедем, ты расскажешь мне все подробности о себе – кто ты такой и что меня ждет. Думаю, я буду готова это услышать.

Не важно, что меня сразу прошиб холодный пот, - когда-то я должна посмотреть правде в лицо, тем более мне предстоит жить среди сверхъестественных существ, стать частью их семьи, даже если сама я останусь человеком. Решительно я отбросила страхи и сомнения, - кем бы Эдвард ни был, он любил меня и сына, а значит не мог быть плохим!

Его глаза внимательно изучали меня несколько секунд, затем он очаровательно улыбнулся своей новой фирменной улыбкой, от которой мое сердце падало к его ногам в беспамятстве:
- Договорились!

Я закрыла глаза, нежась от прикосновения прохладных губ ко лбу.

- Поспи еще, - тихо пробормотал Эдвард, поправляя на нас одеяло, что прижало тела плотней друг к другу. – Ты выглядишь усталой.

Еще бы, после такой ночи, мысленно усмехнулась я, вспоминая каждый миг невероятной близости и свой потрясающий сон. Руки сами собой накрыли ладонь Эдварда, лежащую на моем животе – как бы я хотела повернуть время вспять и иметь возможность узнать, каким Эдвард был бы заботливым, глядя на мой растущий живот. Да, у нас был непродолжительный опыт, до того как я потеряла первого ребенка… Но мы совсем не успели насладиться тем временем, а когда я ходила беременной Джонни, Эдвард был далеко. Он не видел моей изменившейся фигуры, не получил шанса пощекотать крошечную стопу, отпечатавшуюся на коже живота, и прочувствовать, каково это – ждать появления маленького родного существа. Он уже не увидит, каким беззащитным и трогательным был новорожденный малыш, как он впервые улыбнулся, сделал первый шаг, сказал первое слово…

- Что такое? – заметил любимый тревогу на моем задумчивом лице.
- Жаль, что тебя не было рядом, когда Джонни рос внутри меня, - прошептала я печально, а мысли текли в неожиданном направлении – возвращались к сновидению. В нем я мечтала о ребенке-полубоге. Таком же красивом, как Эдвард, сильном, как Геркулес. До меня вдруг дошло – поразило как громом средь ясного неба, не напугало, но озадачило. – О, Эдвард, мы с тобой каждый раз забываем об одном и том же! – я удивленно и растерянно засмеялась, не веря, что это случилось снова. - Мы же не предохранялись!

Я думала, он хлопнет себя по лбу, начнет шутить. А может, обрадуется. Однако выражение его лица вдруг стало очень серьезным.
- Я не был бы против. Для полного комплекта нам не хватает девочки, - шепнул он растрогано, в медовых глазах внезапно вспыхнула боль. – Правда, я бы хотел. Двоих или троих – столько, сколько ты пожелаешь. Но я не могу. Я больше не могу иметь детей, Белла, потому что я больше не человек.

Потрясение и тревога, а также взметнувшееся сочувствие накрыло меня с головой. Эдвард пережил смерть, изменился, и теперь не может позволить себе простые человеческие радости, вроде еды и сна, и счастья быть чьим-то родителем. У меня навернулись слезы на глаза от боли в любимом лице, и грусти, пронизывающей каждое слово.

- Став бессмертным, я застыл в развитии. Тот, кто не может стареть, не способен и стать отцом. Физиологически я – мертв, по сравнению с твоим живым телом. – Он нежно поцеловал мой живот, а я изо всех сил пыталась не заплакать, до того стало жаль, что Эдвард потерял нечто столь важное. Я не думала до этого мгновения, хочу ли иметь второго ребенка, но от осознания того, что его больше не будет, мне стало так же больно, как и Эдварду.

- Мне жаль, - хрипло вздохнула я, смаргивая слезы и протягивая руку, чтобы привлечь любимого к себе и погладить по лицу. Он вытянулся рядом, стараясь не давить каменным телом, но я настойчиво уложила его голову к себе на грудь, слушая глубокое дыхание.
- Это ничего, у нас ведь уже есть один сын, - успокоил меня Эдвард, чертя задумчивые узоры вокруг моего пупка. Безмятежность тона меня не обманула – в глубине души его задевала неспособность иметь детей. Даже если в действительности мы сознательно не решились бы на второго, ощущение упущенной возможности тяготило его доброе сердце. Но тон был пронизан искренним счастьем, когда он сердечно добавил: – Спасибо тебе за Джонни.
- Я в любом случае буду любить тебя, - поклялась я, давая понять, то меня не оттолкнет его проблема.
- Я тоже, - согласился он, целуя меня в лоб. – Даже если ты не захочешь стать такой, как я, я буду любить тебя – столько, сколько отмерено…

Я сладко закрыла глаза, устраиваясь в уютных объятиях и собираясь хорошенько отдохнуть после ночи бурного секса. Главная трудность наших отношений успешно была пройдена, и все же что-то не давало мне полностью расслабиться, раздражая мыслительный процесс. Уже услышав топот маленьких ног по лестнице, я ухватила причину подспудного беспокойства: «столько, сколько отмерено…» Если я откажусь стать бессмертной, рано или поздно состарюсь и умру, а Эдвард… он останется совершенно один…

- Джонни проснулся, - открыла я глаза, хмурясь в потолок и мысленно заставляя себя подняться. Слышала, как Мэгги терпеливо уговаривает упрямого мальчика спуститься обратно и дать родителям еще немного поспать. Я знала: у нас есть несколько минут, прежде чем она потерпит полное поражение – переспорить Джонни было практически нереально.

Прохладные губы кратко коснулись моего горячего лба:
- Я побуду с ним, не беспокойся, - ласково пробормотал Эдвард и исчез, оставив после себя вихрь прохладного воздуха и пустое место.

Никогда не привыкну: я в шоке смотрела на размытый силуэт. Не успело еще одеяло упасть, не успела я отсчитать даже одной секунды, как Эдвард стоял подле кровати, полностью одетый.

- Вау, - пробормотала я, качая головой. Любимый развел руками и обернулся ко входу, куда как раз влетел шустрый мальчуган и побежал прямиком к моей постели. Утренние объятия были нашим частым и очень любимым занятием.

Эдвард прервал его бег, легко поймав на полпути. Джонни, внезапно взлетевший над полом и оказавшийся в чьих-то руках, выглядел обманутым.

- Мама, - показал он пальцем на меня, требуя вернуть его на место. Я улыбнулась, натягивая одеяло до подмышек и с удовольствием наблюдая за развивающимися отношениями отца и сына.
- Сегодня у мамы важный день, ей надо переделать много дел. – Эдвард выглядел не просто счастливым, держа сына на руках – он буквально сиял. Каждый жест ребенка, каждое слово вызывало у него восхищение. Без преувеличения можно было сказать, что он наслаждался неожиданно обретенным отцовством.
- Папа, - Джонни узнал голос и сразу потерял ко мне интерес, устраиваясь на локте Эдварда с таким удобством, будто это место идеально подходило для него.
- Да, это я, - улыбнулся любимый очень широко, а меня порадовало, что сын на этот раз не продолжил логическую цепочку «папа-тоти», ограничившись только первым словом.
- Хорошо вам повеселиться, - крикнула я им вслед, чувствуя себя счастливейшей женщиной на земле.
- Не торопись, - ответил, уходя, Эдвард, но затем добавил с маленьким нахальным смешком: - Ну, или поторопись, Элис ведь может и не дотерпеть до наилучшего момента.

Черт возьми, Элис. А еще куча новых родственников, часть из которых я даже не знала в лицо. Папа, который понятия не имеет о прибытии гостей. И я, знающая, что все они – не люди, но не представляющая, как себя с ними вести. И как вообще все пройдет… В моей голове в одну долю секунды случился хаос…

- Ооо, - простонала я, падая на подушку и закрывая ладонями лицо. Мой голос звучал саркастически в ответ на удаляющееся хихиканье неунывающего мужчины: - Спасибо, теперь я точно проснулась…