Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Любовь. Ненависть. Свобода.
Когда-то она влюбилась в него. Когда-то она не понимала, что означают их встречи. Когда-то ей было на всё и всех наплевать, но теперь... Теперь она хочет все изменить и она это сделает.

Лунная нить
Эдварда Каллена преследуют неудачи с рождения. Вооружившись знаниями о тайных ритуалах, старинным зеркалом и книгами с древними заклинаниями, в холодную зимнюю ночь, в далеком от цивилизации месте, Эдвард попытается снять с себя проклятие невезения.

Затерянное королевство
Я видел сон, печален мой удел,
Лишь там могу я быть с тобою рядом.
Но лишь во сне я, наконец, прозрел
И выбрал путь. В нем ты - моя награда.
Рождественская сказка. Мини.

Расчёт любви
Хотите выйти замуж за миллионера? Спросите у Розали Хейл как. Для неё это цель номер один. Только вот, иногда даже трезвый расчёт уступает нахлынувшим чувствам, и остаётся только надеется, что сможешь вовремя понять, что значит для тебя конкретный человек.

Parma High
Новый старт для новой учительницы, Беллы, которая приезжает в солнечную Парму, чтобы преподавать английский язык в местной старшей школе. Так привыкшая плыть по течению, она оставалась недовольна своей жизнью. Будет ли она продолжать довольствоваться Комфортом, или же найдёт нечто Потрясающее.

Артефакт
Она всего лишь заглянула в зеркало и увидела в нем море, которое не видела до того никогда, которое ей нельзя было видеть.
Научное фэнтези, мини.

Великая скорбь
Новый день мы встречали с радостью: яркий диск зондера медленно всходил над полями и дарил тепло. Дружной толпой мы плелись обрабатывать грядки гри и ропши, кукура и подзондерника. Мы не жаловались на тяжёлую долю.
Фантастика, мини.

Каждому своё
Юношеская любовь. Что может быть слаще и милей? Но если нежные чувства будут приправлены горечью измены и лжи, то станет ли привязанность роковой ошибкой? Обман иногда тоже приносит немного удовольствия. Куда же заводят подобные отношения? На грани между жизнью и смертью ты понимаешь, что уже всё равно. Лишь бы смотреть в любимые глаза, положившись на собственное сердце…



А вы знаете?

... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в ЭТОЙ теме?




вы можете рассказать о себе и своих произведениях немного больше, создав Личную Страничку на сайте? Правила публикации читайте в специальной ТЕМЕ.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Робстен. Пиар или реальность?
1. Роб и Крис вместе
2. Это просто пиар
Всего ответов: 6719
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 146
Гостей: 135
Пользователей: 11
анс95, Феяяяя, Ani, mashenka1985, Катерина15, 77777Змейка77777, Milochk@1504, pavlinova88, Ritz, mistyurinaviktoria, roshaksvetlana
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Из жизни актеров

Влюбленные. Часть 1

2024-3-29
20
0
0
О, до любви
потерянная любимая, не пришедшая,
я не знаю, какие напевы тебя пленили,
и уже не пытаюсь в наплыве грядущего
тебя провидеть. Все оживающие
во мне картины, надвигающиеся пейзажи,
башни, мосты, города и
внезапные обрывы пути
и величие тех, богами
взлелеянных стран,— все
обликом брезжит во мне
твоим, отходящая в даль(...)
(Р. М. Рильке)


Трудный переход*

Где-то там, за пределами невозможного, сквозь распахнутые окна в придуманные миры, моя жизнь похожа на сюрреалистическое полотно, художественный хаос, завораживающий не всех, не всем понятный – она время, стекающее часами Дали, маленькая раненая лань Кало, что скрывается от охотников, перевоплощение Танги, фальшивое зеркало Магритта. Но здесь, в единственно существующей реальности, сводится к непрерывной, изматывающей гонке. Мечты, без которых слишком скучно и просто, перерастают в планы, которые необходимо осуществить, планы, в свою очередь, становятся проектами, иногда успешными, иногда провальными... Тем, кто довольствуется ролью наблюдателя, нет нужды раз за разом возвращаться на исходную позицию, не важно, после выигрыша или проигрыша, но если ты становишься частью этой трассы, если рвешься к победе, попеременно теряя и обретая себя, пути назад нет.
Правда, иногда можно застрять на середине. Не потому, что ты что-то сделал не так – лишь потому, что даже отлаженные механизмы дают сбой. Или же кто-то там, наверху, улыбаясь, незаметно щелкает тебя по лбу, заставляя остановиться. И растерянно оглядеться.
Я получил такой щелчок в самый неожиданный, самый неподходящий момент. Так казалось тогда. Будто зашоренный, я видел лишь новую трассу впереди, ощущал прилив адреналина и готов был мчаться на всех парах, от старта до финиша – прежде чем единственный звонок все изменил.
Меня словно вытолкнуло на поверхность из другой вселенной. Странно, как внезапно нарушенный порядок может превратить тебя из занятого востребованного актера в расстерянного парня, оказавшегося на безлюдной дороге посреди темного леса. Образно говоря, конечно – но ощущения были именно такими. Только на погодные условия, из-за которых отменили съемки, повлиять было невозможно, а я, оказывается, даже не представлял, насколько захвачен работой. Каждый персонаж становился моим альтер-эго, призывая не просто смотреть на сюрреалистические картины, но жить в них. Лучше всего это получалось под всевидящим оком камеры, «фальшивым зеркалом», что загадочным образом умело ловить и отражать проходящие через меня чужие чувства.

Освобождение

Вынужденное бездействие оказало шоковый эффект, я будто сдулся, как воздушный шарик. Не веря своим глазам, уставился на дату на экране телефона.
Двадцать четвертое декабря. Сочельник. Не то, чтобы я испытывал особый трепет в преддверии Рождества, но забыть, что оно буквально на носу? Настолько буквально, что скоро на небе появится первая звезда.
В машине, один, я бездумно петлял по улицам богатого пригорода Лос-Анджелеса. Или я все еще там, на безлюдной дороге посреди темного леса? И, запрокинув голову к небу, ищу глазами звезду, что укажет мне путь. Его не найти по навигатору, его нет на карте. Путь к себе самому.
Я знаю и не знаю этого парня. Он сильно изменился за последние годы, пробиваясь вперед, сшибая ограждения, он терпел ушибы, разбиваясь, терпел насмешки, поднимаясь, и не оглядывался назад. Ему хотелось отстоять свое право выбирать, хотелось заявить о себе заново, сбросив шелуху стереотипов...
Где-то рядом просигналил автомобиль, заставив резко дать по тормозам. Недовольный пенсионер за рулем прокричал что-то возмущенное в раскрытое окно, поправил смешную соломенную шляпу и двинулся дальше. Незнакомый темный лес снова стал Лос-Анджелесом, с его нагретым за день воздухом, зелеными лужайками, любителями бега трусцой в потных футболках, со всеми атрибутами вечного лета, что насточиво отталкивали зиму, отдаляли ностальгические детские воспоминания о долгожданном празднике с елкой и подарками. Я всегда проводил его дома, с родными, год за годом – это было незыблемой, неизменной семейной традицией. В этот раз съемки нарушили привычный уклад, обязательства привязали меня к месту и времени, заставив изменить планы. Я объяснил маме, почему не приеду, и она приняла это, как безоговорочно принимала мою безумную жизнь – с пожеланием удачи, с едва уловимым вздохом. Я передал привет отцу и сестрам, пообещал вырваться, как только смогу. Теперь обстоятельства изменились, вырваться еще было возможно, но что-то держало меня. Конечно, я хотел бы увидеть семью и друзей... Теоретически хотел. Но в то же время там и тогда оказался не готов к такому резкому развороту на опустевшей трассе. Усталость накатила внезапно, как снежный ком – прямо среди изумрудных лужаек, безоблачного неба, ленивого ветерка. Пустота, ничто по сути своей, стала осязаемым чем-то, чем-то мне нужным, как прохлада вечера в удушливых объятиях дня. Она стала мне близкой и понятной, легкой и высвобождающей. Мне захотелось одиночества, в котором я мог потеряться на пути к себе. Быть может, странное желание, тем более в канун Рождества. Правда, с годами в этом празднике для меня не осталось волшебства, оно растворилось в навязчивой рекламе, непрерывных песнях, от которых в конце месяца начинают болеть уши, в толчее супермаркетов и магазинов, не говоря уже о пьяных Санта. Зато у меня какое-то время назад появился собственный дом – я купил его без долгих раздумий, можно сказать, спонтанно, но не успел пожалеть об этом. Наоборот, выныривая из водоворота каждодневной суеты, с неожиданной радостью думал, что вскоре перестану жить на чемоданах. А дни бежали без оглядки, и это сумасшествие не ослабевало, дом же оставался чем-то абстрактным, пока не обжитым, не обустроенным по моему вкусу. То есть, все необходимое там было, только настоящего уюта не ощущалось. Но я надавил на педаль газа, направляясь туда, где хотел сейчас быть. Это пустовавшее жилище походило на его владельца больше, чем могло показаться. Оно ждало, спокойно, терпеливо, чтобы принять мои изучающие шаги, мое задумчивое молчание, мою усталость, доверенную ожившей от дыхания пустоте. Ведь я по-старомодному верил, что дом – это не просто стены.

Проницательность

Мне казалось, что там, в мягко розовеющем небе, светится одинокая звезда. Но, скорее всего, это всего лишь обман зрения. Зато вывеска небольшого магазинчика неподалеку уж точно была настоящей – и, подумав ровно мгновение, я свернул на стоянку. В этот час машины разных цветов и размеров сгрудились там, как на распродаже, но вакантное место у самого края, рядом с боковым входом, будто специально ждало меня.
Сигнализация прочирикала вслед и, убрав ключи в карман, я опустил пониже козырек бейсболки, прежде чем направиться к раздвижным дверям. Мигающие неоновые елки на фасаде среди окружавших здание пальм выглядели попросту нелепо. Похоже, я становился настоящим Гринчем, но даже рождественская мелодия, выпорхнувшая за очередным покупателем, заставила поморщиться. Может быть, все же стоило полететь в Лондон? Стоило попытаться смахнуть с себя налет цинизма, побороть странную апатию и желание отгородиться от мира, что так настойчиво призывал веселиться по всем правилам? Может быть... Только мне, непонятно, почему, хотелось чувствовать то, что я чувствовал. Да, еще смаковать уединение, как обычное пиво, а не дорогое вино. И я надеялся, что близкие не воспримут это, как личное оскорбление – хотя, лучше не посвящать их в подробности.
Мероприятие с походом в магазин прошло на редкость безболезненно. Отблагодарив унылую кассиршу, что обошлась со мной, как со среднестатистическим покупателем, пожеланием счастливого Рождества вкупе с улыбкой, я собрал покупки и двинулся обратно. На выходе каким-то образом умудрился зацепиться за ступеньку – лишь чудом устоял на ногах, удержал пакеты – и невольно вздрогнул от светлого лучика, мелькнувшего в темноте. Оказалось, это карманный фонарик, что выпал из руки человека в инвалидном кресле, которого я поначалу не заметил в сгустившихся сумерках. Переместив пакеты на одну сторону, я нагнулся и, подняв оброненную вещь, протянул ее владельцу.
- Спасибо, парень, - улыбнулся он.
Что-то в этом человеке поразило меня. От него исходил характерный запах немытого тела, борода спуталась. Скрюченные пальцы со сбитыми костяшками были холодными, не смотря на теплый вечер и то, что этот, судя по всему, бездомный, был одет в куртку, ботинки, спортивные махеровые брюки и вязаную шапку вроде моей. Я вернул улыбку, стараясь выглядеть непринужденным, как часто случается при встрече с теми, кто напоминает нам, что у жизни есть обратная сторона и ничто не вечно – ни молодость, ни богатство, ни благополучие. Мой взгляд лишь на мгновение задержался на пустой левой брючине, и само собой разумеющаяся способность стоять на двух ногах показалась неожиданным даром.
- Вот, возьми, дружище. Купи чего-нибудь согревающего.
Я вытянул из кармана все, что имелось налом – к счастью там оставалось около пятидесяти баксов. Это не была подачка. И не из чувства вины я дал человеку деньги. Он это понял, благодарственно кивнул, после чего внимательно посмотрел на меня.
- Выпью за твое здоровье, парень. Может быть, хочешь чего-то попросить?
- Попросить? Чего именно? – не понял я.
- Сегодня Сочельник. Особенная пора. Исполняются самые странные желания.
- Желания? И кто же их исполняет, самые странные? – Прозвучало скептически, но времена волшебников давно прошли.
Человек пожал плечами, все так же внимательно разглядывая мое лицо.
- У тебя разве нет тайных желаний? Никаких?
- Ты, что ли?
В тот момент я усомнился в его здравом уме – не иначе, мнит себя Санта.
- Столько вопросов. Зато ответить тебе действительно трудно, парень. Подумай... все оживающие в тебе картины, надвигающиеся пейзажи, башни, мосты, города и внезапные обрывы пути, и величие тех, богами взлелеянных стран**...
Слова лились спокойно, задумчиво, но отчего-то мне стало не по себе. На один вечер я хотел уйти в пустоту, прикончить ужин, напиться и уснуть, без пейзажей, величия, не говоря уже о мутных намеках.
- Знаешь... В общем, всего тебе хорошего. Держись, дружище, - прощаясь, я улыбнулся с беззаботностью, которой не чувствовал, и направился к своей машине.
- Три. Пусть их будет три. Просто загадай, и увидишь, - донеслось вслед.
Не поворачиваясь, я неопределенно махнул рукой, ощущая смесь жалости, симпатии и грусти. Ведь когда-то этот человек жил, как все, наверное, имел дом, работу, семью... пока не оказался на улице один на один с надвигающимся безумием.
Я завел мотор, по привычке включил радио. Но как только надоедливое пение о звенящих колокольчиках наполнило салон, снова выключил. Машина тронулась, выезжая со стоянки. Фонарик вдалеке трижды мигнул мне вслед. И только тогда я понял, что так поразило меня в этом человеке. Его ясные глаза. Удивительно безмятежные, добрые и молодые.

Большое семейство

Поставив пакеты на барную стойку, я включил боковой свет, неяркий, приятный. На душе было непривычно спокойно. Это попахивало абсурдом, но в какой-то момент по пути домой тревожные мысли покинули мою голову, будто там что-то переключилось. Вне всякой логики пришло осознание, что тот человек вовсе не сумасшедший. Нет, в то, что он исполняет желания, я не верил, только улыбался, признавая, что розыгрыш оказался отличным. Стихотворные строки нагнали такой таинственности – не стыдно повестись. Сейчас же, ожидая, пока согреется в микроволновке еда, я откупорил бутылку пива и, прежде чем отпить первый глоток, мысленно «чокнулся» с новым другом.
На холодильнике завибрировал смартфон с отключенным звуком. При взгляде на экран мне захотелось «нечаянно» утопить его в раковине. Я же не перезвонил ей, как обещал.
- Значит, свободной минутки не нашлось?
Голос матери был строгим – таким тоном она говорила со мной редко. Так редко, что я расслаблялся и забывал, что он означает.
- Извини, мам, действительно не мог раньше, дела...
- А вот я действительно не понимаю, как твой язык не отваливается от вранья, Роберт. Знаю, ты уже давно вырос и привык жить самостоятельно, но традиций еще никто не отменял.
Язык мой, конечно, не отваливался, но уши-то горели.
- Мы ведь недавно говорили, и приветы я всем передал.
- Приветы он передал, надо же! А сам сидит там один в пустом доме с кучей необжитых комнат. Только не пытайся перебивать. Я уверена, что это так – и там нет ни веселой компании, ни девушки, ни елки.
Я закрыл глаза и мысленно застонал.
- Да почему, мам? У меня есть мебель, лампочки...
- Лампочки. Какой прогресс. Знаешь, как это называется? Катастрофа.
- Ну подумаешь, не приехал разок домой в Рождество. Это же не конец света, - попытался отправдаться я.
- Я не о Рождестве, - осадила она. – Я о том, что тебе, если ты забыл, уже двадцать восемь. И вообще-то пора бы подумать о личной жизни. Про семейную, так и быть, помолчу. Но, к твоему сведению, я не желаю одряхлеть к появлению внуков, дорогой.
Час от часу не легче. Такого я точно не ожидал.
- Каких еще внуков? Мама, да что с тобой?
- Что со мной? Мой сын сидит в Сочельник в компании лампочек и банки пива – я знаю, молчи – а ты спрашиваешь, что со мной? Твои друзья женятся, твоя крестница подрастает, что за прелестное дитя! Только ты никак не наберешься ума. Если хочешь мое мнение, я совершенно не восхищаюсь браками в пенсионном возрасте. Ты погляди на Клуни! Нашли чему умиляться всем светом.
Вот так попал. Правду говорят, что для матери остаешься ребенком, сколько бы тебе ни было. Она отчитывала меня, как нашкодившего пятилетку, я же мог лишь мычать что-то невразумительное в ответ.
- И еще... хотя ладно, можешь больше не кряхтеть в трубку, закатывая глаза. На сегодня лекция закончена.
- Да не закатывал я глаз. – Как она догадалась?
- Знаю я тебя, как облупленного. Не волнуйся, завтра опять стану счастливой мамочкой, которая гордится успехами сына и все ему прощает за улыбку.
Заманчиво. Особенно после неожиданного нагоняя.
- Неужели? – уныло подал голос я.
- Что, почву прощупываешь?
А ведь она действительно знает меня, как облупленного. Немного пугающе, но приятно.
- Ма...
- Я вся внимание.
- Ты у меня невероятная, правда. Самая-самая.
- Какой же ты подхалим, - она, все-таки, рассмеялась. А потом добавила: - Люблю тебя, дорогой.
- Я тоже тебя люблю. Извини, что не приехал.
- Ничего страшного. В этом плюс большого семейства – можно скучать по кому-то, но не чувствовать себя одиноким. Здесь твой отец, сестры, мы вместе. А ты там совсем один в праздник, разве хорошо?
- Не очень, - согласился я. Потом, неожиданно для себя самого, добавил: - Но это временно.

Неожиданный ответ

После сытно-нездорового ужина под стрекот телевизора я отставил тарелку и, наконец, нажал на красную кнопку – воодушевленная речь диктора о новых рекордах предрождественских продаж оборвалась на пике восторга. Отправив пульт потерявшим управление болидом вдоль кухонной стойки, я проследил, как тот падает в «кювет», жалобно ударяясь о что-то металлическое. Упс. Прихватив вторую по счету бутылку Guinness, я направился в гостиную, мимо замершего в ожидании рояля, коллекции гитар у стены. Странность и удобство моего нового жилища заключались в том, что там не было дверей – за исключением тех, что вели в уборные и на улицу. В остальном это было объединенное цветом и светом пространство, под белыми арочными сводами плавно перетекающее из одной формы в другую. Помнится, именно этим оно меня когда-то и привлекло. Оригиальностью. Нестесненностью. Отсутствием деления – части одного целого гармонично дополняли друг друга. «Столовая», «спальня», «гостиная», «библиотека» – все было условно. Теперь же, будто впервые здесь оказавшись, я остановился у символического входа в комнату, прильнув предплечьем к косяку. Улыбнулся, стоило взгляду упасть на длинную ленту светящихся разноцветными огоньками лампочек на деревянной раме окна – зачем-то я их купил, зачем-то повесил и даже включил. Но зачем упомянул в разговоре с Клэр, непонятно – вроде, к тому времени выпивку я успел лишь пригубить.

В биокамине уютно разгоралось пламя – танцующее, мягкое, оно не давало ни жара, ни дыма, но завораживало, как настоящее, навевало покой, очищало мысли. Я сидел прямо на полу, прижимаясь спиной к нижней части дивана, и смотрел на огонь, долго, неотрывно. Это было похоже на беззвучную музыку откуда-то изнутри.
По какой-то непонятной причине я снова вспомнил стоянку у супермаркета, того человека с ясным взглядом. Его странный вопрос. Конечно, это было ни в коей мере не загадочно, просто оригинальный розыгрыш, но все же... Все же воображение летело быстрее мыслей. Оно не слушалось разума, что-то рисовало, куда-то рвалось. И, словно подчиняясь внутреннему голосу, мой взгляд скользнул выше, к темному квадрату окна. Из освещенной комнаты разглядеть что-то на улице было невозможно. Но там был внутренний двор, кажется, небольшой бассейн, деревья. Я мог представить все это, угадать в тенях – так же, как мог представить свою жизнь здесь, будущие съемки, новые премьеры. Это не требовало особых усилий.
«У тебя разве нет тайных желаний? Никаких?»
Наверное, хмель начинал действовать. Потому что, вглядываясь в чернильную темноту по ту сторону, я задумался – ведь на полном серьезе задумался! – а чего бы попросил, если бы, и правда, можно было загадывать желания, как в сказке. Чего-то грандиозного? Запретного?
Странно, но в тот миг, словно застывший хрустальной каплей над раскрытой в ожидании ладонью, я мечтал о сущей малости – снеге за окном. Чтобы он тихо падал, укрывая все белыми хлопьями.
А еще? «Ответить тебе действительно трудно, парень». Действительно.
Хотеть-то не вредно, но дело в том, что на таких условиях хотеть нужно того, чего не можешь достичь сам. Чего-то... безумного, что ли. Допустим, побыть кем-то другим. Хоть сутки. Узнать, каково это – жить не так, идти другой дорогой.
Можно включить бурный секс.
М-да. Похоже, случай клинический: молодой, здоровый и, по сведениям популярных изданий, обожаемый прекрасным полом мужик, придумывая безумные желания, думает о бурном сексе. А сам, вместо того, чтобы пойти куда-то да подцепить кого-то, сидит на полу с пинтой пива и пялится на снег. Стоп, на...
СНЕГ?!
Я так закашлялся, что из глаз потекли слезы. Неверной рукой поставив бутылку на стол, потер шею, пытаясь успокоить внезапный спазм. Потом встал и, выключив свет, медленно подошел к окну. Темнота стала ясной, обрела формы. Я мог видеть все это и верить собственным глазам.
И чувствовать совершенно необоснованную грусть тоже мог.
Снег слетал с неба, только таял, едва касаясь земли. Он не успевал уцепиться, очистить ее и, даже будучи природной аномалией в этом теплом городе, не решался поломать уклад. Он исчезал, сливаясь с темным асфальтом, поглощенный черной землей, чтобы все было, как надо. Он соответствовал.
И тогда я понял, чего бы мне хотелось – на одни сутки. Несоответствий. Противоречий.
Снега обильного, но нетронутого. Жизни интересной, но простой. Секса бурного, но чистого. Пусть нелепость. Только мне хотелось познать эти «но» хотя бы в параллельном мире, «но», которые были неизведаны здесь. Хотелось понять, каково было бы жить иначе... и принять настоящее, лучше оно или хуже.
Правда, ничего больше не произошло. Снег прошел и расстаял, но фантастическое окно в другую реальность не открылось. И красотка из неведомой галактики не напала на меня в потемках, связывая лампочками. Потому, после короткого раздумья, я вернулся к камину, к уютному танцу оранжевых языков пламени. На этот раз растянулся поперек дивана, лениво уронив голову в гамак из сцепленных ладоней, утопив ступни босых ног в молочном озере искусственного меха на полу. Тело мое расслаблялось, в мышцах разливалась приятная боль. Сонная истома качалась на ресницах, гладила по волосам, баюкала колыбельной...

Неизвестное

Ощущения были странными. Реальными, но в то же время рассеянными, как совсем еще бледное зимнее утро. Он точно знал, что это его жизнь, отлаженная и нормальная. Его дом, оставленный в наследство любимым дедом, как и машина, припаркованная неподалеку. Почему же в этот предрождественский день все воспринималось иначе? Как во сне... или кино? Даже снег не просто падал – он танцевал. И шаги не просто звучали – они пели в рассветной тишине.
Он забросил ключи в бардачок, посмотрел в зеркало заднего вида. Никакого движения на полусонной улице. Мирно дремлющие невысокие здания, непритязательные автомобили под шапками снега. Восторженно-уютное сияние лампочек на фасадах домов и деревьях. Все такое праздничное. Такое... нетронутое.
В салоне работала печка. Он включил приемник. «Let it snow» заставила улыбнуться и запеть себе под нос, зная, что никто не слышит.
Старомодная красавица-машинка завелась с первого раза. Плавно покатила к перекрестку, а оттуда по главной дороге к супермаркету.

Полчаса до открытия. Он прошел со служебного входа, поздоровался с уборщицей.
- Ты сегодня рано, Томас!
- Я ведь жаворонок, как и вы, Труди. Хотите кофе?
- Не откажусь, мой мальчик.
Он вкинул пару монеток в аппарат, наполнил по очереди два пластиковых стаканчика и, усаживаясь рядом с Труди на скамейку напротив большого окна, протянул ей тот, что с белой пенкой.
- Мокаччино.
- Мне все равно, сынок, что за «чино», лишь бы горячий и сладкий, ты знаешь.
Утренний кофе был их традицией.
- Значит, выпала твоя смена.
Он кивнул, не выразив при этом ни капли недовольства. Труди, немало удивленная его расслабленностью, пояснила:
- В праздники работать не любят, много людей, да и кому хочется вот так... сам понимаешь...
- Ничего, для меня без проблем.
- Погода-то какая! Только посмотри. Все рвутся куда-то, ищут жизни шумней и ярче, а я люблю наш небольшой город. Особенно зимой.
- Я тоже.
- Молодежь-то в мегаполисы стремится, на заработки, к успеху. А ты, стало быть, удрал оттуда?
- Точно, удрал, - улыбнулся он.
- Ну и молодец. Всех денег не заработаешь. Главного в жизни не купишь. Родителям-то позвонил?
- А как же. И вечером позвоню.
- Девушку бы тебе, красавцу такому.
Он постарался не выдать внутреннее смятение, вспомнив последний эпизод из личной жизни. Он до сих пор не мог прийти в себя и хоть как-то исправить положение. Вот что такое «девушку бы тебе». Потом мозг вынесен на пару месяцев, и, что самое интересное, каким-то образом ты из обведенного вокруг пальца превращаешься в того, кто погряз в неловких попытках извиниться. Бесплодных попытках. А все потому, что нельзя пить обманчиво легкий пунш на вечеринках, вестись на обманчиво невинный флирт, не говоря уже обо всем прочем, когда загадочная незнакомка упорно продолжает прятать лицо под маской, даже во время...
- А покраснел-то чего?
- Мороз, - коротко ответил он, кашлянув. – Я это... Пойду открою подсобные помещения.
Быть бы актером, что ли. Научиться контролировать свои реакции. Научиться жить широко и круто, когда все идет к тебе в руки – и не заниматься самоедством оттого, что фактически взял щедро предложенное. Только вот актером он не был. И лицемером тоже. Да и бабником, признаться, не слыл. Потому от мысли, каких дров наломал, чувствовал себя все паршивее. В результате решил плюнуть на все, раз его игнорируют, оставив все в прошлом. Сочельник на носу, в конце концов. Двадцать четвертый день декабря. Двадцать четвертый год его жизни.
А вот ей сегодня девятнадцать.
- Удачного дня, Томас!
Он чуть повернулся на ходу, махнул женщине рукой.
- И вам, Труди!
Она смотрела вслед высокому, статному парню в форме. Такого работника охраны у них еще не было – его присутствие становилось причиной забавных «аварий». Покупательницы часто заглядывались на него и сталкивались друг с другом. Иногда роняли пакеты с покупками. Иногда начинали ругаться. Томас был очень спокоен и терпелив – казалось, даже не осознает, как именно действует на женский пол. В то время как его магнетические глаза производили просто сногсшибательный эффект. Он мог ничего не делать, всего-то стоять в сторонке, наблюдая за происходящим в зале – а неподалеку непременно замирала какая-нибудь восхищенная особа, пожирая его взглядом. Когда же под каким-нибудь дурацким предлогом подходила, заговаривая, и по ходу дела намекала на что-то, с работой явно не связанное, он откровенно терялся, даже смущался. «Это что за дурдом такой? - в первую неделю работы пытал ее сына Шона. – Ощущение, что меня за стриптизера принимают». «Не знаю-не знаю, как ты их тайно соблазняешь. Мне таких предложений не поступало, дружище», - смеялся тот. Спустя какое-то время Томас пообвыкся, но воздыхательниц у него меньше не стало. Жаль только, что ни среди них, ни вообще спутницу себе этот завидный жених так и не отыскал.

Несведущая фея

Он снова вспомнил ту сумасшедшую ночь. Хэллоуин, который всегда считал крайне глупым праздником. Свое нежелание ехать в другой город, а потом тащиться на вечеринку. После долгой смены хотелось расслабиться вдали от шума и танцев, но он держал обещание другу, с которым после переезда виделся все реже. Они вместе закончили колледж штата, где и познакомились. Оба были квалифицированными специалистами по части охраны, только их профессиональные пути быстро разошлись, потому что Брэд любил пощекотать нервишки и не мог долго продержаться на одном месте, в то время как Томаса ежедневная рутина вовсе не напрягала. Работать охранником в супермаркете небольшого городка не было престижным и прибыльным делом, но он не жалел о своем выборе. Ему нравилось просыпаться в тишине раннего утра и не видеть смога за окном, нравилось вдыхать свежесть нового дня, стоя на крыльце дома. И почесывать за ушами резвящегося бурого пса, который однажды забрел к нему, чтобы остаться. А еще нравилось возиться с мотоциклом соседского мальчишки, когда тот ломался, помогать двум пожилым сестрам из дома напротив, если у них выходила из строя бытовая техника или сильный ветер обрывал провода – и потом угощаться вкуснейшей домашней выпечкой. Он любил эту жизнь, любил каждый незатейливо-счастливый день.
И вот, безумная ночь в безумном мире его друга. Ту костюмированную тусовку устраивал владелец ночного клуба, где Брэд намеревался получить работу в ближайшее время. Пока же планировал отлично провести время с девушкой, что в наряде Зены стояла по ту сторону барной стойки, но пообещала своему «Джеку-потрошителю» приватный танец в награду за уродливость образа. Самого Томаса хватило лишь на черные брюки и безрукавную облегающую рубашку того же цвета с ярко-красным ремнем – символизирующим, видимо, принадлежность к темному миру какой-то нечисти. Работница бутика, где можно было купить или взять в аренду костюм, с удовольствием разгладила все складки, проверяя, годен ли размер, а потом игриво подмигнула и заверила:
- Круто выглядишь. Нацепишь рожки – станешь самым сексуальным чертом, клыки – самым сексуальным вампиром, или можно еще...
- Спасибо, все и так замечательно, не надо ни рогов, ни копыт. – Тут девушка захихикала, и он запоздало поправил: - То есть, клыков.
- Да не за что. Почаще б такие красотуны приходили.

- Томас, коктейль?
Все было по теме – в неаппетитных бордовых сгустках для декора. Названия тоже не отличались разнообразием, щедро пестря словом «кровавый».
- Нет, спасибо, - невольно поморщился он.
Брэд засмеялся, театрально перемещая ножом, приделанным к перчатке, черный стакан с неопределенного цвета пеной.
- Самое серьезное пойло.
- Буду иметь ввиду.
- Знаю я твое «буду». Пунша хлебни. Туда не кидали искусственных глаз.
«Лучше бы я дома остался», - в который раз подумал Томас.
Похоже, он на самом деле невыразимо нудный тип, если не может бездумно развлекаться в этой пестрой веселой толпе, как остальные.
- Скучаешь? – пропел нежный голосок рядом.
- Можно сказать и так, - пожав плечами, Томас бросил на собеседницу, что наливала специальным ковшиком пунш, который он пока не успел попробовать, короткий взгляд. Потом еще один. Долгий. На ней был костюм ведьмочки и интригующая маска. Глаза сияли, и он даже спросил себя, почему она так смотрит на него. Другие девушки, которым Томас даже не пытался подыгрывать, растворялись в толпе так же быстро, как оттуда выныривали.
- Выпьешь со мной? – улыбнулась она, ничуть не задетая его сдержанностью.
- Да, - ответил он, прежде чем успел подумать.
А после так и не понял, как его угораздило... Угораздило делать все то, что он делал.
Может быть, в том пунше действительно было что-то чародейское. В очаровательной ведьмочке – безусловно, иначе он бы с легкостью от нее отделался. Он не был охотником «одной случайной ночи». Но тогда... Она мило флиртовала, обезоруживая его улыбкой, тянула танцевать, не принимая отказа, пытаясь увлечь в мир музыки и плавных движений.
Пальцы ее нежно скользнули вдоль его раскрытых ладоней, и тогда он впервые это почувствовал. Даже от легкого соприкосновения кожи с кожей между ними пробежала искра – та, в которую он никогда не верил. Губы девушки приоткрылись, вдох замер, и Томас понял, что это взаимно. Он опьяненно смотрел в ее глаза в прорезях маски, смотрел так долго, что ему начинало казаться, что он знает их, только не может вспомнить, откуда. Запоздало придя в себя, парень неловко спросил, не знакомы ли они, на что она ответила расплывчатой шуткой.
Наверное, это воздействие обманчиво легкого пунша. Или вполне невинных, зато непрерывных танцев. Но уже спустя час они жадно целовались за надежно запертой дверью какой-то комнаты в конце коридора.
- С ума сойти... Ты такой... такой... - на миг отрываясь от его требовательных губ, выдохнула она.
Если бы мог, Томас ответил, но вместо этого он снова впился в ее отзывчивый рот, обхватил руками за пояс, чтобы с легкостью приподнять. Ноги в черных сексуальных чулочках и не менее сексуальных сапожках на шпильке тут же обвили его бедра. Какое-то время он наслаждался этим сумасшедшим, страстным поцелуем, вжимая ее податливое тело в напряженное свое.
- Сними маску, - пробормотал Томас, с трудом обретая способность говорить.
Она покачала головой, приложив пальчик к его губам.
- Эта ночь твоя, мой демон, я выполню, что пожелаешь. Но маска останется.
Ее сладко-запретные слова одновременно смутили его и еще больше возбудили.
- Хорошо, - голос стал хриплым.
Взгляд скользнул по изгибу нежной шеи к глубокому вырезу декольте. Там, в самой соблазнительной ложбинке, пряталась не менее соблазнительная родинка. Томас не был так уж пьян, выпитое лишь смело остатки привычной сдержанности – потому он привлек девушку к себе, касаясь той самой родинки приоткрытым ртом, кончиком языка. Не размыкая объятий, сделал несколько шагов назад, пока не уперся в край дивана, и неуклюже – от потери ориентации в пространстве – опустился на гладкую кожаную поверхность.
Он ослабил шнуровку ее платья, высвободил грудь, жадно сомкнув губы на соске. Тихий стон стал ему приглашением, разведенные колени плотнее прижались к внешней стороне бедер, когда она покачнулась и ухватила его за волосы. Больно, приятно.
В ответ он сделал еще приятнее ей. И еще... Ладонь скользнула под игривую пышную юбочку, обвела край чулка, изгиб ноги. По теплой обнаженной коже спустилась к низу живота – казалось, в тот момент их сбившиеся дыхания одновременно оборвались. Прежде чем с губ ее слетело то единственное, едва слышное слово, от которого его бросило в жар:
- Дотронься...
Кровь зашумела в ушах, тело отозвалось судорогой, почти болезненной.
Когда он коснулся ее. Когда она прильнула тесней, выгибаясь за лаской его пальцев.
Он прикрыл глаза, резко сжал челюсти, с трудом подавляя инстинктивный порыв овладеть ею в тот самый момент. Порыв безудержно брать, жадно смотреть, обонять, осязать... и впиваться в высокие каблуки ее сапожек с такой силой, чтобы вздулись вены на руках, пока шальная реальность не взорвется миллионами осколков, что вонзаются в кожу, врываются в кровь, прежде чем исчезнуть... ярко... бесследно...
Чародейство или нет, но такого с ним никогда не случалось прежде.
- Томас, - вздрогнула, всхлипнула она.
И его первобытное желание приручил трепет ее голоса, звук собственного имени, звучащего, как молитва. Признание.
- Томас... – шепнула она снова. Беспомощно. Благоговейно.
И запоздалый шок встряхнул его, проходя током по оголенным нервам.
- Алана?

Он так резко вскочил с дивана, что чуть не уронил ее.
- АЛАНА?!
Щеки девушки не просто горели, они пылали. Не менее сильный огонь полыхал во взгляде, когда она, шумно дыша и все еще дрожа, отстранилась, чтобы поправить одежду. Подняла с пола сорванную им маску, отводя глаза. Намереваясь его игнорировать? Безуспешно, потому что возмущение, стыд, отчаяние отчетливо читались на лице, в которое он смятенно вглядывался в попытках найти хоть какие-то вразумительные слова. Но их не было.
Алана протиснулась мимо него, поспешно, почти бегом, направляясь к выходу. Только движения ее были неловкими, взбудораженно-нервными, будто кто-то грубо разбудил в разгаре сладчайшего сна.
- Подожди.
Томас вовремя опомнился и, преграждая путь, оказался между ней и дверью.
Он смотрел, не веря глазам – на юную девчонку, которой помогал с физикой, на сестру друга, которую катал на мотоцикле, которую лишь однажды поцеловал, «понарошку», а потом старался убедить себя, что так оно и было, которую не видел слишком долго, которую только что...
- Просто дай мне выйти отсюда.
Вот и все, что она произнесла сорвавшимся голосом, будто несколько минут назад кто-то другой неистово цеплялся за его волосы, руки, впивался поцелуем...
- С каких это пор для тебя все так просто?
Она не ответила. Хотела обойти его, увернуться от прикосновения, но Томас охватил ладонью ее шею, приподнял лицо, заставляя смотреть в глаза. И тут же понял, что тон строгого брата был лишь попыткой обмануть себя – от одного взгляда на ее припухшие губы голова снова пошла кругом. Яркий румянец протеста, казалось, делал ее кожу еще нежней, а ее саму – еще желанней.
- Перестань. Сам все испортил.
- Я испортил?
- Не надо было трогать маску. Не надо было...
- Узнавать? – Его спокойный голос начинал вибрировать от накатывающих эмоций. Слишком сильных, слишком путанных. – Ты вообще понимаешь, что сделала?
- А что? Что такого я сделала?!
- Затеяла самую глупую игру, обманула меня, - пробормотал Томас, безнадежно хватаясь за остатки здравого смысла. - Хочешь казаться взрослой, а сама...
- Если ты не заметил, я и есть взрослая, - больше не отводя взгляда, с вызовом перебила Алана. – Хотя, уверена, что заметил. Еще как заметил.
Хорошо, ладно. Этот раунд она выиграла. Очаровательная ведьмочка. Взрослая дурочка.
- Все потому, что мне еще нет девятнадцати? Будет через пару месяцев, не волнуйся. Никто не осудит.
- «Осудит»? Да чего ты вообще добивалась? Алкоголь, легкомысленный флирт... - резче, чем хотелось, выпалил он.
- Совсем недавно тебе не мешало мое пьяное легкомыслие, - ее голос звучал язвительно, но в нем явно сквозила боль – поражения, обиды? - Ты им откровенно наслаждался. Так откровенно, что готов был...
Он молчал и, будто защищаясь, Алана обожгла его взглядом, запальчиво толкнула в грудь – словно в атаку бросилась. Он был совсем сбит с толку. Он был... очарован.
- Может, скажешь теперь, что все приснилось, и не ты довел меня до оргазма?
Его тело буквально скрутило изнутри горячими спазмами, когда последнее слово сорвалось с ее губ.
- Алана!
- Ну что «Алана»?
Действительно, что? Он запустил руку в волосы, чувствуя, как пылает лицо. Он все еще ощущал шок, неловкость, перемешанные с желанием, которое было приглушено, но не исчезло. Сердце оглушительно билось. Он вел себя как самый настоящий лицемер. Мог врать ей, но сам-то знал, насколько близок был к...
Пораженный внезапной догадкой, он пронзил ее диким взглядом, приглушенно спросил:
- Ты хоть с кем-то это делала?
Губы ее задрожали, лицо исказилось, словно он ее ударил.
- Хоть... с кем-то? – Она отвесила Томасу звонкую пощечину. – Ты редкостный идиот. И правда, чего я вообще добивалась? Всего лишь тебя. Только тебя.
Горько усмехнувшись, она открыла дверь и, не оглядываясь, вышла.
- Алана, подожди, я же не то...
«Имел ввиду...» Он стоял, привалившись к стене, прикрыв глаза.
Идиот. Редкостный идиот.
Томас уселся на диван, запустив руки в волосы. Как он мог так повести себя с ней? Отчитать, как ребенка, ляпнуть то, что вертелось на языке, даже не подумав? Это же Алана, улыбчивая, нежная, не по годам рассудительная, ответственная Алана. Та, которая по его мнению никогда бы так не поступила. Но никогда разбиваются о жизнь, об обстоятельства и наши решения, о чувства, желания – и ее опрометчивый поступок отнюдь не был таким на самом деле. Да, дерзкий, в чем-то даже отчаянный, но... Он знал причину. Он не мог понять, на самом деле, что она в нем нашла и почему не забыла, но Алана оказалась смелее его, честнее. Она не побоялась дать волю чувствам, пусть даже одела маску. Она не играла роль. Она сорвала все маски с них обоих, на самом-то деле. Сумасшедшая. Насколько сильно она хотела его, что чуть не устроила свой первый раз таким? Эта мысль убивала. Мучила. Возбуждала.

Удар в сердце

Как долго он не видел ее? Полтора года? Год? Казалось, целую вечность – с тех пор, как она осталась там, в шумном городе, который Томас покинул. У нее была веская причина – учеба в университете. Он никак не мог понять, что заставило ее выбрать именно этот колледж. Многие, напротив, стремились уехать в другой штат, сменить обстановку, найти новых друзей. Но не Алана. Она была такой спокойной, такой зрелой для своего возраста. Брэд часто шутил, что в их семье вся зрелость досталась его младшей сестренке.
Томас помнил лишь один случай, когда она действительно вела себя, как шестнадцатилетняя девчонка. Это было его второе лето в Вайоминге. Тогда еще казалось, что неприметный городок с населением в несколько тысяч не для него, и здесь, в третьем по численности городе штата, больше перспектив, больше веселья... всего больше. Но, как сказал некто мудрый, больше не всегда значит лучше. Чтобы понять это иногда нужно набраться собственного опыта.
Стояла середина августа, кое-где уже начинались занятия. Томас тогда работал в частной фирме, Брэд – в штате охраны больницы. Алана же готовилась к последнему году в высшей школе и будущему поступлению в университет. Последние деньки лета быстро таяли, потому она позволила себе оторваться от чтения не заданных по программе, а просто любимых книг ради вылазок на природу. И если друг иногда открыто бурчал, тоскуя по истинно мужской компании, Томас не выказывал никакого недовольства. Однажды, сидя у костра – а Брэд в тот вечер рано уснул в палатке – Алана сказала несколько слов, которые не были удивительными для девушки ее возраста, ни в коей мере! Но почему-то вызвали у него странное чувство, которое Томас поспешил списать на инстинкт защитника. Она ведь сестра его лучшего друга.
- Мне нравится один парень...
После неловкой паузы он натянуто улыбнулся:
- Хороший, надеюсь?
- Вполне. Только... слишком хороший, в том проблема.
- Это как?
- Не решается подойти. Или думает, что нечего спешить, куда я денусь.
- Сочувствую.
На самом деле он вовсе не сочувствовал.
- Помог бы ты лучше.
Ее предложение удивило его. Томас непонимающе посмотрел на Алану. Глаза ее блестели. Она притянула колени к груди, длинные светлые волосы рассыпались по плечам, мягко прикрыли руки и спину. Было в этом что-то очень хрупкое, трогательное. Очень женственное.
Он перевел взгляд на костер.
- Чем?
- Пусть... ну, знаешь... увидит нас вместе.
- Вот еще. Придумала. Брэда попроси.
- Совсем, что ли? Он же брат, все мои знакомые это знают.
- Правда. Я не подумал.
- Томас, ну пожалуйста! От тебя все без ума. Только денек с тобой погулять – он же от ревности вспыхнет, - с озорством добавила Алана.
- Это его еще больше зажмет.
Он не отказал, а следовало бы – пока она не вскочила на ноги, не присела с ним рядом, не прижалась щекой к предплечью...
- Ну пожа-а-алуйста. Только согласись, я-то знаю, что делаю.
- Алана, ты... - Сам того не желая, он улыбнулся и покачал головой, сдаваясь. - Ладно, так и быть.

Тот день стал ошибкой, большой ошибкой. Только Томас слишком поздно это понял. Ни одно свидание, на которое он ходил – с продолжением и без – не могло сравниться с неподдельной радостью быть вместе с Аланой. Слышать ее смех. Слушать ее рассуждения, одновременно наивные и мудрые. Смотреть, как ветер играет ее волосами.
Вечером, сидя на открытой террасе кафе, он смотрел на нее и хотел, чтобы все скорее закончилось. Именно тогда он принял окончательное решение уехать из этого города в более маленький и отдаленный – туда, где оставался завещанный ему дедом добротный дом. Туда, где в детстве ему было так хорошо. Куда тянуло душой.
- Я хотел сказать... – неуклюже начал он и замолчал, разглядывая свои руки. А надо ли говорить ей об этом сейчас? Надо ли вообще? Брэд все и так передаст.
- Ой, он там, - громко прошептала Алана.
Томас непонимающе посмотрел на нее, потом обернулся, но никого подходящего не заметил.
- Где?
- Не оглядывайся, он же догадается, лучше...
И тут она охватила его шею и прижалась губами к губам.
Он замер. Ее губы были робкими. Неумелыми. Они просили, ждали – в этом не было притворства. На короткое мгновение она отстранилась, и Томас встретил ее смущенный взгляд.
- Он смотрит?
Алана кивнула. Медленно и неуверенно.
- Ну тогда иди сюда. Не бойся.

Он мягко притягивает ее к себе. Она доверчиво ждет поцелуя.
И он целует. По-настоящему. Ему нравится эта несмелая капитуляция, нежная осторожность неискушенных губ. Нравится больше, чем он готов признаться. Ему нравится вкус шоколадной крошки на ее губах, ее языке, которого он осторожно касается своим, позволяя себе больше. И ему нравится, как ее волосы шелковистыми волнами падают ему на лицо, когда она подается ближе.
Он не знает, что никакого другого нет. Что есть только он.

***

*здесь и далее главы - по названиям картин Рене Магритта
** цитата из стихотворения Рильке

Продолжение... ЗДЕСЬ



Источник: http://twilightrussia.ru/forum/57-15907-1
Категория: Из жизни актеров | Добавил: mari2934 (12.04.2015) | Автор: mari2934
Просмотров: 1866 | Комментарии: 9


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 9
1
9 чиж7764   (20.02.2016 22:53) [Материал]
С огромным удовольствием читала каждое предложение. Очень вкусно написано. Как добротный "дамский роман". Без сюсюканий которые и без пафоса.

1
8 Breathe_me_Bella   (09.05.2015 15:10) [Материал]
получилось очень волшебно, интересно и интригующе... задумка у фика очень интересная!

1
7 Январия   (29.04.2015 15:47) [Материал]
Мариша, прочитала с таким удовольствием. Все так правдоподобно о Робе, как только у тебя бывает, как мне это нравится, ты себе просто не представляешь. Как мама его отчитала smile Вот прям в точку, моя точно также иногда делает :)))
А дальше так интересно всё закрутилось… побежала читать продолжение…

1
6 RibekN   (25.04.2015 20:46) [Материал]
Экскурс в прошлое Роба или альтернативное Роджество Томаса, все равно сказочно и неповторимо. Спасибо. happy

1
5 Lora-S   (24.04.2015 16:37) [Материал]
Маришка, волшебно! Потрясающе!
Мама улыбнула: как она Роберта отчитывала)))
Нежная история получилась)))
Спасибо огромное тебе!

1
4 kotЯ   (20.04.2015 11:05) [Материал]
ух,ты какая хитрая лисичка! biggrin

1
3 Мила_я   (14.04.2015 23:52) [Материал]
Спасибо за удовольствие вновь читать твои строки!
Говорят - бойтесь своих желаний. Но здесь, скорее подойдет, верьте в свои желания. А если об этом говорит бомжеватый мужичок, читающий загадочные стихи, то не стоит полагаться на случайность.
Мариша, задумка, как всегда превосходная smile

1
2 GASA   (14.04.2015 22:59) [Материал]
чудесная история от отличного автора! всем рекомендую!

2
1 tess79   (14.04.2015 18:33) [Материал]
Ах, Маришик, ну какое же наслаждение читать твои тексты, это просто произведение искусства! Каждая строчка - что песня happy спасибо!



Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]