Напоминаю, что жирным выделены фразы из книги «Vita Nostra».
Воскресенье началось с того, что Сашка проснулась с криками. Никто толком не понял, что случилось, Лиза тихонько обругала ее, и они с Оксаной мирно заснули. Я, имея причину не «спать», оделась и отправилась на кухню готовить завтрак.
Общежитие еще спало, было тихо и спокойно, но я почему-то была взволнована.
Подойдя к двери, ведущей на кухню, я резко остановилась из-за внезапной боли в голове. Впервые после эксперимента Ингрид у меня разболелась голова. Это в принципе не было возможным, причем боль была совсем не такой, какой она мне запомнилась с человеческой жизни. Она была странно ноющей, как будто что-то начало просыпаться под черепной коробкой, переворачивая все внутри.
Заметив, что я уже довольно долго стою под дверью, я зашла на кухню. Благодаря мне все было чисто, насколько это возможно. После вчерашней уборки не только я пыталась содержать кухню в чистоте. Может, остальные делали это из-за страха. Но скорее всего, им нравилось то, что я готовлю.
– Доброе утро, – сказала я Сашке, которая сидела за столом и пила кофе.
Она странно посмотрела на меня, словно проверяя сарказм это или нет, а потом ответила:
– Доброе.
Я решила ее не беспокоить и приступить к работе. До пробуждения студентов было как минимум часа два и я пыталась не спешить с готовкой, поэтому для начала занялась медленным мытьем посуды.
Минут через пять я не удержалась от вопроса:
– Кошмары?
– Воспоминания.
Когда посуда была вымыта, я принялась за сам завтрак, а Самохина так же сидела за столом.
– Молчание – золото. Физически невозможно говорить. Молчание – золото, – вдруг вырвалось у меня само собой. Сашка странно посмотрела мне в глаза, а я извинилась, ссылаясь на бессонницу. Девушку устроил такой ответ, а меня пробрал страх. Что это вообще? Что означает? За всю свою жизнь я ни разу не сталкивалась с не контролированными действиями. Контроль – мое второе имя.
Нет, дурацкое имя.
Все время, пока я готовила завтрак, Сашка молча сидела на стуле, подобрав ноги под себя. Когда я закончила свою роботу, то присела на стул рядом с девушкой и спросила:
– Поделишься? Возможно, тебе станет легче.
– Знаешь, а я ведь росла без отца. Меня воспитывала мать, – тихонько ответила девушка и замолчала. Я решила не нарушать тишину, и через минуту она продолжила, – я думала, вся моя жизнь протечет таким же образом. Я и мама. Глупая, – она грустно улыбнулась. Наступило неловкое молчание.
– Мои родители развелись, когда я была совсем малюткой, – решила рассказать немного я. В чем-то наши судьбы были схожи. Правда, немного поверхностно. – Мама захотела лучшей жизни, забрала меня и уехала. Их брак был ошибкой молодости, но они очень любили меня. Я часто бывала у папы летом. Он холостяк до мозга костей, – я еле удержалась от слова «был».
– Я своего не видела вообще. Это не имеет никакого отношения к кошмару, он был совсем не об этом, – она глубоко вдохнула, храбрясь. – Прошлым летом мы с мамой поехали на море. Я была очень рада. Мы поселились в квартире с одной молодой парой. Могло быть и хуже. Одним утром я увидела странного человека в джинсовой куртке и темных, не пропускающих ни одного луча очках. Я испугалась, но все списала на свою фантазию. Потом я снова и снова замечала его неподалеку себя. Он вроде бы вел себя обычно, но меня не покидало чувство, что его взгляд всегда направлен в мою сторону, хоть из-за очков это было незаметно. Однажды, когда все зашло слишком далеко, я по наивности сказала «Это просто сон». И, знаешь что, Белла? Я проснулась тем же утром и была очень счастлива знать, что это все мне лишь приснилось. Но все было не так просто, эта картина повторялась несколько раз. Все закончилось одним утром, когда Фарит преследовал меня до моей квартиры. Он просто сказал, что это может продолжатся вечно, если я не соглашусь поговорить. Я сдалась. Он… Он задал мне странное задание, после выполнения которого меня рвало монетами. «Я никогда не требую невозможного», - говорил он. Я его боялась - конечно, выполняла его указания. А потом случилось страшное. Правда, могло быть намного хуже, но все же… Я банально проспала и не выполнила его задание. Он не злился, сказал, что это очень плохо, но не ужасно. А потом я обнаружила «Скорую» у своего подъезда. Вот это на самом деле было ужасно, я очень испугалась за маму. А потом оказалась, что ее новому «другу», с которым она познакомилась пару дней назад, на ровном месте стало очень плохо. Это было предупреждение от Фарита. Когда времяпровождение на море подходило к концу, я была несказанно рада: мол, дома никакого Коженникова. Но домой мы вернулись втроем. И, конечно, третьим был не Фарит, а возлюбленный моей матери. Он славный, но это было так странно, когда в твоем доме живет кто-то совсем чужой. Совсем. У него тоже была семья. Позже он развелся ради моей матери и стал полноценным членом семьи. Но я себя уже таковой не чувствовала. А потом снова появился Фарит с не менее странными указаниями. Все это продолжалось, пока однажды он совсем не перечеркнул мое будущее. Я собиралась поступать в ВУЗ, ходила к многочисленным репетиторам, училась, что было мочи. А он просто появился со своей желтоватой бумажкой, не давая мне выбора. Я снова сдалась. Этой ночью эти события соединились воедино, я как будто снова их прожила. Не знаю, почему я тебе все это рассказываю. Извини за такой груз информации.
Ее лицо отображало столько эмоций одновременно: страх, злость, обреченность, смущение...
Бедное дитя...
– А тебе пришлось оставить жениха, да? Это ужасно.
И я рассказала ей. Опуская некоторые детали, поведала о том, как переехала к отцу в жутко нелюбимый город и как я обожаю его теперь. Рассказала, как влюбилась в самого лучшего парня в мире, как сильно он любит меня и какая у него замечательная семья.
Саша выразила надежду на мое светлое будущее с любимым, я пожелала ей того же. Мы еще немного поболтали, когда общежитие начало просыпаться.
– Что на завтрак? – довольно поинтересовалась девушка, а потом схватилась за голову.
– Что случилось? – Сразу-же спросила я.
– В голове как будто осиное гнездо просыпается.
Я вспомнила утро и свою боль в голове, это было чем-то схожим.
Через несколько минут все пришло в норму, и вскоре Сашка обо всем забыла. Забыть бы и мне…


Прошло две недели. Жизнь в институте шла своим чередом. Со временем появились прогульщики, они иногда не приходили на лекции по математике или истории, но всегда приходили на специальность. Я не ходила на английский, и это было обоснованно. Дважды в неделю проходили индивидуальные занятия с Портновым. Длились они ровно пятнадцать минут. Я уже знала, что мои занятия с Портновым отличаются от его занятий с остальными. В течение их пятнадцати минут преподаватель проводит какие-то действия со своим перстнем. Я же рассказывала все наизусть.
Однажды, нарушив правило, по которому Портнов молчит на лекциях, кроме указаний вначале, он сказал:
– Самохина, иди сюда.
Сашка очень удивилась и испугалась, поэтому впала в ступор.
– Иди сюда, кому говорю.
Все еще ошеломленная, девушка подошла к преподавателю.
– Все посмотрели на Самохину. Несмотря на то, что она имеет очень скупые данные, эта девушка достигла лучших результатов в вашей группе, – он бросил странный взгляд на меня.– Слово – серебро… а все ваши слова – вообще полова, мусор. Молчание… Молчание – что, Самохина?
– Золото.
– Золото. С этого момента ты молчишь, Самохина. Ты не говоришь нигде. Я запрещаю. Садись. Хейл, – он обратился ко мне.
– Каллен.
– В отличии от Самохиной, Каллен имеет огромные возможности. Больше, чем кто-либо из находящихся здесь.
Больше, чем у него самого?
Ох, неужели он и мне приготовил «подарочек»? Молчание – это как подарок для избранных? Молчание – золото. Слова, которым раньше я не придала никакого значения... Вот такие вот обороты набирает этот абсурд.
– Но она не использует их полностью. Так что, я и тебе запрещаю говорить, Каллен.
Я впала в ступор. А вот и сам «подарочек»!

Я никогда не была слишком болтлива. Это качество передалось мне от отца. С моими родными слова не были чем-то важным. Моя семья (особенно Эдвард) понимала меня без слов.
Но, как ни крути, я нуждалась в способности говорить. Молчание, полное молчание, – неестественно для меня. Преимущество вампира – быть идеальным во всем, немых вампиров не существовало.
Когда Олег Борисович сказал, что я должна молчать, я впала в ступор. Настоящий вампирский ступор, немного похожий на состояние Эдварда, узнавшего о моей беременности. Я пришла в себя, когда все студенты покинули аудиторию.
– Вы что-то хотели, Каллен? – спросил меня Портнов. Ха-ха. Как будто он не знает, что я молчу.
Я подошла к нему. Внутри бушевало огромное количество вопросов. У меня не возникло никакого дискомфорта. Казалось, я могу говорить, как и прежде. Неужели мой щит не справился бы с этим? Ведь влияние этого преподавателя отнюдь не физическое, а чисто ментальное, я была полностью уверена в этом.
– Так мне нужно будет долго молчать? Или есть исключения? – голос прорезал тишину в аудитории, но это был не голос Портнова, а перезвон колокольчиков.
Теперь пришла его очередь удивляться. Он побледнел и нервным движением поправил свои очки, осматривая меня с головы до ног.
– За мной, – велел он через пару минут. О, его смесь чувств я прямо ощущала на себе.
Он был зол из-за того, что какая-то ученица не послушала его. Я слышала, как, выйдя за дверь, Сашка пыталась заговорить. Мягко говоря, у нее ничего не вышло, лишь странный булькающий звук вырвался из горла. Она подчинилась приказу. Я же – нет. Он также был растерян, потому что раньше с таким не сталкивался. Был удивлен, ибо мои возможности находил потрясающими. Был заинтересован мной, чувствовал, что я не такая, как все. И наконец, он боялся. Боялся, потому что мои возможности могли быть ужасными, потому что я могла быть сильнее и страшнее, чем казалась. Я вдруг стала ощущать все эти эмоции физически, могла дотронуться до них, изменить их. И я воспользовалась этим, я уменьшила страх Портнова перед неизвестностью, но усилила передо мной. Олег Борисович странно посмотрел на меня, но я ничуть не изменилась в лице с того времени, как он приказал следовать за ним. И преподаватель отвернулся. Я не собиралась бояться его или делать еще что-то подобное. Пусть они все поймут, что я опасна. Пусть их страх будет настолько сильным, что они отпустят меня домой. Ну, это я уже размечталась.
А потом все прошло, я больше не чувствовала ничьих эмоций.
И я все поняла. Поняла, что чувствовал Джаспер и как он мог управлять эмоциями.
А тем временем Портнов заводил меня все глубже и глубже в подвал.
Вдруг я остановилась. Со стороны это выглядело так, как будто я застыла, а мой взгляд остекленел, и я была уже не в подвале с Олегом Борисовичем. Перед моими глазами оказалась дверь, оббитая черной кожей, а потом я с преподавателем вошла в нее, и мы увидели старого горбатого человека. Картинка поменялась, и я оказалась на крыше. Передо мной стоял тот же горбатый человек, больше никого не было, а меня он не замечал, как будто меня и не было. Вдруг его горб зашевелился, он снял пиджак, а рубашку прорвали черные большие крылья. Он с огромным облегчением расправил их и взлетел.
И я снова оказалась посреди коридора в подвале. Увидела, как большие глаза Портнова смотрели на меня из-под очков. Я извинилась, и мы пошли дальше.
В коридоре с обеих сторон на одинаковом расстоянии друг от друга, находились одинаковые оббитые дермантином двери. Мы остановились напротив одной из них, и преподаватель вошел, потянув за собой меня.
Это был маленький кабинет, в котором сидела секретарша.
– Здесь, – Портнов указал на еще одну дверь, которая была в кабинете, – находится мой коллега. Его зовут Николай Валерьевич Стерх. Вы еще встретитесь на старших курсах.
Эта, другая дверь была в точности как в моем видении. Мы вошли в нее так же, как я видела и без стука. Было видно, что секретарша опешила от того как мы ворвались.
«Не спросили, надо же», - услышала я с той стороны, где сидела женщина.
«Сомневаюсь, но, надеюсь, что он сможет помочь, хотя с кольцом не вышло, чем браслет лучше» подумал Олег Борисович.
«Проверить Глушкова еще раз. Может, я ошибся», - «говорил» незнакомый мне голос, принадлежащий тому самому Николаю Валерьевичу Стерху, горбатому мужчине с седыми волосами по плечи.
Но я уже знала, что это не горб, а крылья.
– Коленька, – обратился к горбуну Портнов, и я удивилась, насколько этот суровый человек может быть фамильярен, – посмотри, пожалуйста, ее случай вводит меня в заблуждение.
Коленька вежливо улыбнулся моему преподавателю, и я заметила, насколько гладко был выбрит его подбородок. Стерх подошел ко мне. На его запястье был странный браслет, похожий на часы на кожаном ремешке. Он поднял его на уровень моих глаз, но, когда через пару секунд ничего не произошло, Олег Борисович сказал:
– Каллен, выйди.
Я быстро вышла в приемную и села на стуле около стола секретарши. Конечно, я сделала это не ради комфорта, было бы странно, если бы обычный человек стоял, имея возможность сесть.
Тем временем мужчины говорили, и я могла отлично слышать их.
– Олег, я не знаю и ничем не могу помочь. Что-то внутри этой девушки сопротивляется нашему вмешательству.
– Но что мне с ней делать?
– Ждать, думаю, это того стоит.
– Она может быть опасной.
Да, я могла быть таковой, но в их понятиях «опасный» был связан с этой учебой, с тем, на кого нас учат. Никто не смотрел на меня как на совершенно новый, внешний тип угрозы.
– Она не осознает своей силы, – ага, точно. А этих сто лет я жила совершенно нормально, даже не зная, что я есть, – пока это остается так, все хорошо.
– Не уверен, что она не знает, но я согласен, будем ждать.
Разговор не длился даже несколько минут и Портнов вышел. Не осознает, как же. Может, сделать что-то необычное, и они успокоятся? Или наоборот? «Забыть» текст на одном из индивидуальных? Очень по-человечески потерять память…
Я была очень рада из-за того, что пропустила физкультуру. Физрук был страннее Портнова и совсем мне не нравился, да и желание разорвать мяч в клочья убивало.
Этот день студенты внесли в историю как день, когда Олег Борисович впервые опоздал на пару. Им не поздоровится, когда он залезет в их головы и узнает об этом.

Тяжелый понедельник подходил к концу.
Я пообещала Портнову молчать, пока Сашка не заговорит. Лучше бы я не могла говорить, не было бы соблазна позвонить семье.
Уже подойдя к двери своей комнаты, я услышала обрывок разговора Лизы с молчаливой Самохиной.
– Сказал… сказал, что если ко мне подойдет мужчина, незнакомый мужчина, и покажет мне этот знак, я должна буду делать все, что он захочет. Все…
Я так и не открыла дверь, а тихонько ушла в ближайший лес на охоту. Сама не знаю почему, я захватила с собой «Текстовый модуль 1». Мы прошли, может быть, половину. Я пыталась не читать наперед, но иногда подсматривала, что будет дальше.
Охота прошла более-менее удачно и довольно быстро. Оставалось несколько часов до рассвета, а я не хотела возвращаться в общежитие. Я была уверена на все сто процентов в том, что девушки заметили мое отсутствие и что они будут гадать, где я была всю ночь. Раньше я охотилась днем на выходных, мои дневные заботы никого не заботили, но теперь… Меня совсем не волновало, что обо мне подумают девчонки, но меня смущал тот факт, что Портнов с легкостью может узнать это из их мыслей. И добавить еще один пунктик в списке с моими странностями.
Не подумав, я села около ближайшего дерева и начала читать текстовый модуль.
Читала я совсем немного, когда услышала голос: «Слушал, о чем говорят полевые цветы. Понял, о чем говорят облака на небе, что шепчет ветер. Ему показалось, что и сам он – слово, произнесенное солнечным светом».
Рядом никого не было. Слова звенели внутри моей головы.