Прибрежная дискотека пустовала по сравнению с обычным летним вечером в разгар сезона. Несколько занятых столиков, за барной стойкой пара человек. Цветомузыка скользила радугой по грустному танцполу, где не было ни души. Не стремились посетители к жарким танцам.
В июне курортный сезон едва-едва начинается, тем более, в небольшом южном городке, который киностудия буквально оккупировала. Куда ни посмотри – везде камеры, осветители, суета сует на улицах. Отовсюду слышится «Стоп! Снято!». Только праздно шатающихся туристов не хватало здесь для полного «счастья». Днем аборигены и так не дают шага ступить без восторженных охов-вздохов, о ночи говорить не приходится. Даже в баре, где, казалось бы, можно расслабиться с коллегами после изнуряющих съемок присутствуют поклонники. Вернее, поклонницы – навязчивые, неотстающие, будь то липкая патока.
Вот и сейчас стайка местных модниц атаковала приезжий бомонд. Наши лучшие и мужественные красавцы, естественно, не отказывали во внимании жаждущим особам. Еще бы! Море, солнце, знойные крошки в бикини… Черноморского разлива и фасовки, далекие от стандартов спасательниц Малибу. Однако никого подобный факт не смущал. Девицы пошли в атаку. Столичные знаменитости глупо шутили, слушали хихиканье не в такт. Некоторые уже уходили, прихватив с собой пару дамочек. Про запас что ли? Можно подумать, наш особо гениальный режиссер знает, что можно делать хотя бы с одной женщиной. Я не проверяла, но ходили слухи, что через постель к нему в фильм попасть – скука смертная. Умрешь на ложе любви от странных мыслей: «Что я здесь делаю?». Лучше уж через старый-добрый кастинг роль получить. И кому, скажите на милость, нужны такие жертвы ради съемок в полицейском сериале, который покажут в прайм-тайм по одному из каналов для домохозяек? Никому. Дело ясное. А тем, кому деваться некуда, и нужна хоть какая-нибудь работа, подойдет обычное предложение сыграть одну из главных ролей. Правда, не женщины-вамп и не подруги крутого борца с преступностью, проживающего в маленьком приморском городке.
Музыка набирала обороты. Один танцевальный трек сменял другой. Звук, казалось, разносится отовсюду, немилосердно тиранит мой слуховой аппарат. Биты долбят по ушам, заставляя молоточки стучать в висках. «О, Боже, какой мужчина!» - надрывалась попсовая певичка. Поморщившись, я оглянулась назад. Да! Лучший самец человечества не думал стесняться. Чего уж там! Свободен аки ветер, в меру пьян и готов на очередной ратный подвиг в нелегкой битве полов.
Задохнувшись от негодования, я согнула коктейльную соломинку пополам. Он, действительно, мужчина-загляденье. Один из самых лучших, мой герой…
Только вот так нагло заигрывать с фанаткой, вряд ли достигшей восемнадцати лет. И в его-то возрасте! Не думает о том, что получится скандал. Когда он думал-то в последний раз мозгом? Злость начинала закипать водой в чайнике. Еще две секунды и пар повалит из ноздрей. Нужны решительные меры.
Пойду и испорчу ему вечер. Можно подумать, нравится мне сидеть в гордом одиночестве. Все меня оставили. Агент и лучшая подруга по совместительству, Полина, улетела в Москву, коллеги женского пола предпочитают отдых уединенный, а мужики пошли в отрыв. Даже мой любимый папочка! А что? Любая готова за ним бежать. И я, к обжигающему стыду, не исключение. Любуюсь беззастенчиво, взглядом пожираю в глупой надежде, что это можно списать на «вживание в образ».
Особенно меня прельщают зеленые глаза, затягивающие в болотный омут. Длинные, слишком длинные для мужчины ресницы, коими природа по недоразумению наделила сего субъекта, так нагло вторгшегося в мой шаткий душевный покой.
Припухлые губы на красивом лице толкали на особо развратные мыслишки. Когда же его подбородок с темной щетиной касается моего лба, и я ощущаю вполне целомудренный поцелуй, положенный по закону жанра, то хочется волком выть. Семь дублей запорола тем, что безбожно пялилась на его губы, рассматривала хищный профиль, хотела провести пальцами по упрямому подбородку. Едва не скончалась от сердечного приступа, услышав его приятный смех – с ленивой хрипотцой, естественный, без напускной наигранности. Не могу сосредоточиться, когда его дыхание обжигает кожу. Ну почему он пользуется этим чертовым «Angel Schlesser»?! Этот запах способен меня превратить в кошку, которой дали пузырек с валерьянкой. О том, какой эффект производит на меня одеколон, впитавшийся в его кожу – промолчу. Не передать словами…
Либидо взбунтовалось, требовало изысканных сексуальных игр на шелковых простынях, как в одном из его первых фильмов. Мужчина без комплексов, однако же. Показал себя во всей первозданной красе к вящей радости поклонниц, обклеивших стены его изображением.
Я когда-то поступала так же… И что?! Мне тоже было пятнадцать лет! Была девочкой хоть и домашней, но влюбчивой. Молодой парень с развитой мускулатурой, красивым телом и притягательным лицом, снявшийся в фильме «без купюр», каковые в те годы вошли в моду, стал героем моих грез. Нежное сердечко дрогнуло, зеленые глаза потопили разум, уподобившись водам Саргассова моря, на дне коего нашли последний приют испанские корабли.
Он смотрел на меня с плаката каждое утро, я желала ему спокойной ночи. Обводила пальчиками светлый лик, задерживала их на иронично искривленных губах, вздыхала томно и не мечтала о совместном будущем. Зачем? Розовые очки у меня имелись в весьма специфическом смысле. Ему почти тридцать, мне всего-навсего пятнадцать. Понятное дело, ничего не выйдет. Сдается мне, раньше он чтил уголовный кодекс. Не то, что сейчас…
Спустя десять лет, оставив позади один неудавшийся роман, выпивший все душевные силы, мой девичий мозг опять пал смертью храбрых.
Возник лучший самец человечества на горизонте, когда я о нем забыла. Вернее не забыла (коллеги, как-никак), но старалась не вспоминать о той глупости, что блуждала в моем неокрепшем разуме в подростковый период.
Предстал сей образчик красоты, ума и сексуальной необузданной мощи в совсем уж неудачном амплуа. Мдя… Где же ты, герой-любовник? Ответа нет. Остался, где-то там, за горизонтом. Сорок лет – не двадцать. Пора уже играть папаш юных дев. Смешно! Мне бы уже тоже роковых красоток изображать, но моя физиономия режиссеров склоняет к мысли о нежной дочурке для главного героя третьесортного боевика.
Отсюда делаем неутешительный вывод: любимый папочка, еще как любимый. И не для роли. А так, по сердечному зову. Или уж если честно, то по зову изголодавшегося тела. Об этом никому. Даже своей подушке. Ему – тем более.
Мысли непристойные. Сознаю. И вовсе я не пьяная сегодня. Так, немного перебрала «Мохито». Подмигнула бармену. Подарила самую лучезарную улыбку из всех, что имелись в арсенале. Ничего, милый, не надо мне сочувствующих взглядов. Я женщина одинокая, но знающая, чего хочет от жизни в общем и целом.
Эх, объект желания, кажется, норовит меня оставить в гордом одиночестве. Да я и так сижу в отдалении, дабы ему глаза не мозолить. На съемках опять сцепились. Зарядила в него подушкой, чтобы неповадно было меня прижимать слишком уж тесно. Еще отец называется! Где же пристойность и горячая нежность? Вздумал мне на ухо прошептать анекдот неприличный. Мало того, что я от дыхания, щекочущего эрогенную зону, впала в коматозное состояние, так еще и режиссер заорал благим матом. Запороли почти весь съемочный день, из графика вылетели напрочь. Пришлось отбиваться подручными средствами. Реквизитом, то бишь. Подушка как нельзя кстати оказалась под рукой…
Пока мои думы устроили чехарду и догонялки одновременно, напоминая незабвенных «Тома и Джери», папуля в обнимку с рыжей девчонкой покинул сие гостеприимное заведение. Я поспешила за ними, чертыхаясь и проклиная каблуки, решившие ломаться именно сейчас. Какие-то шпильки неудобные, ноги на них совершенно не держатся, так и норовят усадить свою хозяйку попой на грязный пол. С грацией коровы на льду я поплелась вон из дискобара. Спотыкалась пару раз, но упрямство родилось прежде меня на несколько минут. Мама так всегда говорила.
Луна вышла из-за рваного кружева облаков. Призрачный свет озарил пустынный пляж, посеребрил морскую гладь. Шум волн создавал романтический настрой. Сейчас бы сидеть с любимым на мелкой гальке, прогревшейся днем, ощущать босыми ногами, как вода ласкает кожу, зовет к себе, обещает наслаждение…
Опять не о том думаю. Где же мой обожаемый папуля и его случайная подружка на ночь? Вот хотелось сделать бяку. Не водилось за мной греха мстительности, однако, сегодняшние выкрутасы дражайшего родителя не оставили мне выбора. Заметив, как парочка стала спускаться по ступенькам широкой лестницы, ведущей к морю, я поспешила туда. Два силуэта слились в один, так и не спустившись на пляж, замерли на парапете. Мне пришлось снять босоножки, чтобы цоканьем каблуков не спугнуть сластолюбцев. Ох! Ну и слово вспомнила в экстремальной ситуации. Теперь нужно тихонько прокрасться поближе, уподобившись любимым героям детства Черепашкам Ниндзя.
И вот он – ответственный момент:
- Пап?! Ты что здесь делаешь? Я маме всё расскажу! - выдала возмущенный писк.
Давно не кричала на высокой ноте, даже в горле запершило.
- Щеглова! – взвыл экранный папаша. – Ты за мной шпионить всегда будешь? Что ты здесь забыла, чертова кукла?!
Кажется, сейчас будет смертоубийство. Перегнула палку. Устыдиться бы и уйти, но чувство мести еще не сплясало победный ритуальный танец. Кровь ударила в голову. Алкоголь знал свое дело отменно.
- Па-а-ап, - проныла я, - пойдем домой, а? Мама волнуется. Я обещала ей, что приведу тебя домой. И что это за девочка? Ну как ты мог? Она такая же, как я по возрасту! Тебе не стыдно?
Хвала небесам, луна вновь нырнула в пелену густых туч, иначе я бы лицезрела не обычно иронично-меланхоличную физиономию, а мужика, готового удушить кое-кого голыми руками. Нам же еще почти месяц сниматься. И там столько сцен, подразумевающих близость, что с ума сойти. Интересно, простит?
- Глеб! – пискнула девица. – Это правда, твоя дочь?
- Нет, Юля, это…
- Я Оля! – заорала фанатка, из кроткой овечки мигом превратившись в фурию. – Неужели ты такой старый, что у тебя есть дочь? Я думала тебе не пятьдесят!
- Мне сорок будет в ноябре, - уж как-то совсем грустно выдал папашка. – Тебя не устраивает?
- А мне девятнадцать, - заявила Оля. - Знаешь, что? Разбирайся с дочкой и женой. Не буду мешать. Не хочу в семью лезть. И вообще, мне пора.
После громкой речи, фанатка взбрыкнувшей кобылицей промчалась мимо меня. Но это уже было не столь важно. Веселость мигом улетучилась, когда непоседливая луна вновь выглянула из своей облачной темницы. На меня надвигалась смерть. Красивая, агрессивная, безумно притягательная, сверкающая темно-зеленым огнем в глазах. И имя ей было Глеб Кулагин.
- Рита, - прорычал он, приближаясь ко мне.
Я вжалась в стенку, икнула, поняла одну простую истину – нечего ждать пощады! Кулагин сомкнет свои сильные руки вокруг моей нежной шеи. И всё. Умру, и вовсе не от неразделенной любви, которая захлестнула словно цунами, едва я встретилась с героем девичьих грез на съемочной площадке.
Глеб подошел ко мне вплотную. Ноги стали ватные. Захотелось свалиться в обморок. Да, знаю, веду себя, как самая настоящая дурная баба. Почему-то язвительность прорывается, как не держи её на аркане. Действительно, втрескалась по самые уши, уподобилась малолетним девчонкам, осаждающих кумира. В пятнадцать лет так себя не вела, а в двадцать пять – пожалуйста.
Да еще насмешка судьбы – играть в фильме отца и дочь! Угу, всю жизнь мечтала говорить Глебу вместо: «Доброе утро, любимый. Ты вчера был великолепен», - совсем уж невинное: «Спокойной ночи, папочка».
Кулагин приблизился ко мне, как роковая неизбежность. Наклонился. О, вот опять... Запах его одеколона, дыхание, от которого тысячи импульсов пронзают сердце, заставляя его скакать туда-сюда, будто оно надувной зайчик. Пьяный разум отказывается подчиняться. Желания бегут вперед, опережая друг друга, не дают контролю закрыть их на большой амбарный замок. Прижаться бы к нему, почувствовать вкус губ, дразнящих меня уже который день. За такую вредную работу молоко давать надо, между прочим. Нервная система ни к черту, а гормоны устроили неистовый канкан, до которого далеко красоткам из «Мулен-Руж».
- Рита! Неужели тебе развлечений мало? Решила мне жизнь отравить своим присутствием? Тебе не пять лет, а …
- Я в том возрасте, когда цифру не озвучивают. Спасибо за тактичность, - медово пропела я. – Вам, дражайший мой родитель, поздно уже девок тискать по углам, оставьте это для тех, кому двадцати нет.
- Ритка! Ты – стихийное бедствие. Был бы твоим настоящим отцом, ремень взял, не раздумывая, по заднице врезал, - гаркнул Глеб.
- Ох, тоже в Теме? – я ехидно хихикнула. – Тут форум один обсуждал, как бы тебя в Голливуд заслать и в очень эротическом «кине» снять. А что? Мужик ты еще видный, вполне справишься с молодой девкой, которая в цепях будет. Возбуждает?
В ответ раздалось сдавленное рычание, перемежающееся крепким, русским и таким родным матом.
- Ой, я тебе кайф обломала? Ну, прости, - выпятила губы, шмыгнула носом для пущего эффекта.
Покаялась я, между прочим, вполне даже искренне.
Понимаю прекрасно: нам еще вместе работать. Не хочется, чтобы Глеб брезгливо морщился, укладываясь ко мне в постельку под взглядом режиссера и всей съемочной команды. Причем, постелька предполагает до тошноты целомудренную сцену. Обидно до слез просто! А нам еще надо сцену отыграть, где папашка мстит за поруганную честь любимой доченьки. Там он меня на руках несет... Судорожно сглотнув, я постаралась сосредоточиться на происходящем.
Герой девичьих грез и вполне оформившихся женских сексуальных фантазий приблизился вплотную. Попытка к бегству отпадала сразу же. Позади шершавая стена общественной лестницы, впереди – разъяренный мужчина. Пора принимать смерть, как герою. Будь, что будет!
Глеб, а я ведь люблю тебя. Мне думалось, тебе нравится наша игра «Поймай меня, если сможешь». Я язвлю, ты рычишь, позволяешь оттачивать мастерство шутки и запретных намеков. Нет, ну что ты прикажешь делать, если увидев тебя, поняла одну вещь: старая влюбленность трансформировалась во вполне определенное желание, сдобренное твоей чертовой притягательностью и харизматичностью? И бороться сил нет. Это тихое помешательство на твоей персоне. Люблю тебя! Но как сказать? Я для тебя – просто партнерша по сериалу, да еще изображающая семнадцатилетнюю дочь, а по жизни, так вообще – ехидна, которую проще добить, чтобы не мучилась. У кого-то в небесной канцелярии чувство юмора, конечно, отменное. Мой любимый и желанный – папочка по совместительству. И это ли не повод для насмешек над нами?
Мысли стали водить хороводы аки красны девицы в ночь на Ивана-Купалу. Ничего связного я больше выдать не смогла. Игра зашла слишком далеко. Границы стерты. Он сейчас меня или покалечит в праведном гневе, или уйдет, не обернувшись.
Закрыв глаза, я приготовилась принять уготовленное судьбой. Однако злющий бес не пытался удушить мерзкую ведьму, которая испортила ему вечер. Вместо пальцев, сжимающих шею, я почувствовала, как теплые губы касаются моих сжатых губ, пытаются сорвать поцелуй. Сбылись мечты идиотки, кажется…
А всё так начиналось странно: мое разбитое сердце, несбывшиеся планы, депрессия; его изматывающий развод, тоска по былому и небритая физиономия. Встреча на съемках. Глаза в глаза – и я пропала. И он тоже, учитывая мой дрянной характер.
Ох, Глеб, ты же для меня…