Съемочная группа заняла все комнаты пансионата «Волна», в давние советские времена носившего статус санатория для кинематографистов. Большого комфорта ожидать не приходилось, но в номерах имелись сплит-системы, следовательно, от жары не умрешь; горячая и холодная вода постоянно в наличии; кормили сносно, как в далеком детстве в пионерском лагере. Ностальгия, черт возьми!
Это на тусовках можно поумничать: «Мне черной икры на тартинке и мартини обязательно с оливкой». Надо держать планку, играть томную искушенную штучку. В завершении изнуряющего съемочного дня, когда ты теряешься в эмоциях, не различаешь, где твой герой, а где именно ты, то и картофельное пюре с котлеткой покажется изысканным деликатесом. После сытного ужина идешь в душ, падаешь на узкую кроватку в двухместном номере, засыпаешь сразу, едва голова касается подушки.
Утомиться работой я еще не успела. Снимались первые эпизоды без присутствия главных героев. Мы с Полиной прибыли к месту назначения сегодня утром. Двухчасовой перелет, полчаса на казенной «Газели» по горной дороге. А вы что думали, лимузины возят простых русских актрис, снимающихся в сериалах? И, вот оно – мое место жительства на ближайшие полтора месяца. Сам городок оказался вполне неплох в плане расположения пляжей, удобных зон для пешеходных прогулок. Небольшой, утопающий в зелени виноградных беседок, лиственниц и кипарисов, курорт притаился у подножия Кавказского хребта. А как манило к себе ласковое море, переливаясь на солнце всеми оттенками ультрамарина! Решено, нужно открывать купальный сезон. Желательно в ночной час, без лишних глаз, в костюме Евы. Фройлян фон Гесс затею одобрила. Вернее, на нее подбила. С нее станется и при всем честном народе в стиле ню по пляжу прогуляться. Надо же всем свою гордость – дракончика, вернее «драконочку», - показать. Пребывая в прекрасном расположении духа, я и мой агент вселились в двухместный номер. Кажется, пора согласится с мудрым высказыванием «всё, что ни делается – всё к лучшему».
Удивительно, о Королеве я думала всё меньше и меньше. Он остался в далёкой столице с ее смогом, суетой и ритмом жизни, где чувствуешь себя загнанной лошадью, которую вот-вот пристрелят. Пускай зажимается перед камерами со своей блондинкой крашеной, а я займусь вещами насущными, необходимыми. Пора карьеру строить самостоятельно. Не зависеть от необходимости сопровождать сиятельного Королевича на тусовках. Оказывается, я безумно устала от того стиля жизни, который был мне прописан и обещан с самого начала отношений с парнем-звездой.
Чем ближе подходил «час икс» - общий производственный сбор в огромном фойе пансионата, - тем больше я дергалась, переживала, выискивала Глеба глазами в разношерстной толпе актеров, монтажеров, осветителей и всех тех, чьи имена пишут мелким шрифтом в конце фильма. Главный герой еще не прибыл. Приходилось сдерживать волнение, думать о птичках, например. Однако мысли постоянно вертелись вокруг зеленоглазого беса-искусителя и папашки в одном лице.
На собрании ожидалась утомительная речь сначала продюсера, а затем режиссера всего этого безобразия. Они стояли поодаль, чтобы было видно, кто здесь главный. Высокое начальство рассмотрело всех суровым взглядом, принялось вещать. Мы же, простые работяги нелегкого кинематографического труда, между собой окрестили их Чип и Дейл за неразлучность и общие взгляды на весь рабочий процесс.
Первого я знала еще по студенческим пробам в кино. У нас сложились довольно-таки прочные отношения, завязанные исключительно на профессионализме. Бокалдин не мнил себя гением, не орал благим матом на неумех-студентов. Он относился к своему занятию философски, а к нам – юным дарованиям – по-отцовски, снисходительно. Сергей Витальевич склонялся к тому, что есть общепит – сериалы; есть дорогие рестораны – кино, за которые «Оскар» дают. Так зачем повару комплексовать? Переживать, что он «не то» делает? В любом случае, людей голодными не оставляет. Поэтому я получила прививку от гордости и брезгливо поджатого носика. Сериалы? Что вы, да я же никогда… Может, кто и любит показать себя с апломбом, но ведь работать-то надо. Хех, жить захочешь – и не туда полезешь.
Сидела я на видавшем виды кожаном диванчике, над которым висела громадная репродукция «Данаи». Однако, вкусы у владельцев пансионата. Они бы еще «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану» водрузили на стену для колорита. Совдепия с претензией на новое время.
Режиссер вещал, о том, что мы теперь одна большая семья, должны уважать друг друга, зритель почувствует фальшь и так далее. Продюсер грозил штрафными санкциями, если кто-то уйдет в загул и сорвет съемочный процесс. Все мы здесь – винтики и шпунтики огромного механизма…
Мысли мои блуждали в поднебесье. Томление разливалось по телу. Еще чуть-чуть и я увижу его, моего… папочку! В самолете читала сценарий детально и подробно. Обсуждала его с Полиной. Нашла с кем, называется. Кроме шуток ниже пояса, подруга ни о чем говорить не могла. Меня же буквально выбили из колеи сцены, где мне предстоит прижиматься к нему, чувствовать тепло тела, пытаться не выйти из образа девочки, которая восхищается сильным и мужественным, самым лучшим на свете. Он никогда не предаст, всегда будет рядом, готов защитить, прикрыть собой…
Далеко ли я откатилась от своей героини? Я тоже хочу такого себе! Правда, совсем в другом смысле. Хочу сильное мужское плечо, в которое я буду утыкаться носом, реветь и жаловаться. С Илюшенькой мне приходилось быть утешительницей, его ведь злые дяди-критики обижали, говорили, что поет он плохо, а добрая Ритуля всегда была рядом, гладила свое чудо по вихрастой голове и рассказывала сказки о том, какой же он замечательный, Королевич мой…
Сошлись мы с верной подругой на том, что мне будет сложно невинно хлопать глазками и показывать наивную дурочку в объятиях лучшего мужика нашего кинематографа. Было бы гораздо проще, если бы с Глебом нам пришлось изображать пару, дикую страсть или горячую нежность. Я бы могла списать свои воскресшие чувства на образ. Да и он не заметил бы моего странного состояния. А теперь, мне придется быть в вечном раздрае: хочу одного, демонстрирую другое, а взамен получу третье.
Не могу настроиться на нужный лад. Нервничаю, как на первом свидании. На гипотетическом первом свидании, ибо к Королеву я шла с интересом, но без явного желания привлечь внимание. Он и так влюблен в меня был по уши. Это я, по выражению той же Полины, с ним кобенилась. А вот свидание с героем грез заставило бы меня сгрызть от волнения идеальный маникюр, тем самым подтвердив учение старика Фрейда об оральной фиксации.
Мой взгляд скучающе остановился на стеклянных дверях, ведущих в зону ресепшен. Отражение демонстрировало молодую девчонку на отдыхе: джинсовые шортики, белый хлопковый топ, открытые босоножки на тонкой подошве. Темные волосы, забраны в «хвостик». Абсолютное отсутствие косметики. Я даже тональный крем не использовала. Себе дороже – гримеры нагоняй устроят. Сначала вымой физиономию, потом заново «заштукатурь», и получается дополнительная морока с основным гримом. Нет уж, буду естественной и непринужденной. Скоро поступит приглашение на примерку костюмов и первые пробы на камеру, без участия основного партнера.
Да где же ты, герой моих грез девичьих? Не успела мысль пробежать проворной мышкой, как двери распахнулись, и вместо своего отражения, я узрела ЕГО. Сердце оборвалось. Затарабанило где-то внизу живота, чтобы потом подскочить к горлу. Я судорожно сглотнула. Не заметила, как принялась теребить бахрому на шортах.
Стоять в толпе на какой-нибудь премьере рядом с парнем, с будущим мужем, и видеть, как мимо проходит мужчина, который будоражил несмелые желания в нежном возрасте – это одно. Я просто любовалась хищным аристократичным профилем, даже не пыталась поймать случайный взгляд. Усмехалась ему в спину, как бы говоря: «Вот так сбываются мечты идиотки – я тебя встретила воочию, но ты мне уже не нужен».
Сейчас же мне необходим тазик льда, причем немедленно. Глеб выглядел превосходно, но просто и естественно одновременно: светлые джинсы, легкие белые кроссовки, темно-зеленая майка с треугольным вырезом, обтягивающая шикарный торс. Кулагин на пару секунд замер в дверях, снял солнцезащитные очки овальной формы, повесил их на ворот майки. Подлец, знает же: темно-зеленый, почти болотный цвет – выигрышный вариант для него. Глаза становятся в два раза насыщеннее, так и норовят утащить за собой в чертов омут, откуда и выныривать не хочется. Мой мужчина из давнего сна прищурился, углядел свободное место, оказавшееся рядом со мной.
Я отвернулась, стараясь не пялиться на воплощение героя грез явно, нагло и с нескрываемым восторгом, сделав вид, что меня занимает исключительно обещания кары небесной со стороны продюсера.
- Привет, - услышала я почти над ухом приятный баритон, от которого полчища тех самых мурашек побежали вдоль позвоночника и перенесли свой марш-протест в район живота. – Давно уже распинаются? - спросил Кулагин, словно мы старые знакомые.
- Минут двадцать, - пришлось говорить шепотом, склонить голову к его плечу. – Пока еще ничего конкретного. Так, обещают высечь публично, если лажанемся.
Экранный папочка усмехнулся, небрежно скривив полные, красиво очерченные губы, всегда являвшиеся моим личным сортом фетиша. Меня чуть током не шибануло. Взгляд то и дело останавливался на подбородке с бороздкой посредине. В глаза я старалась не смотреть, иначе выдала бы свое смятение. Да что же такое! Чувствую себя рядом с ним девчонкой малолетней. Скоро заикаться начну. Уже готова растечься лужицей, стать мягким пластилином, из которого он может вылепить для себя всё, что угодно. Сделав усилие и дав похотливым желаниям пендаля, я прекратила созерцание Кулагинского лица. Я спокойна, мне хорошо, в Гималаях читаю мантры…
- Я Глеб, - вновь шепнул на ухо мой герой. – Рита, полагаю?
Жаркий шепот вихрем закружил голову, сделав ее легче перышка. Все рациональные мысли помахали ручкой, послали воздушные поцелуи и скрылись за стеной бушующих гормонов. Ой, мамочки мои! Да что же это такое? Нет, хватит думать одним местом! Иначе сцена с целомудренным поцелуем в лоб перерастет в жаркие объятия и кино для взрослых. Интересно, отбиваться будет? Я хищно прищурилась. Кулагин опешил. Хорошо хоть не моргнул.
- Она самая, - пришлось быстро сориентироваться и ответить, прежде чем мужик сделает неутешительный вывод – ему в партнерши досталась маньячка.
- Приятно познакомиться. Сценарий читала? Готова?
- Да, - кивнула головой, уподобившись китайскому болванчику. – А ты? У нас там есть самое главное – постель!
- Маргарита, - прищелкнул языком Кулагин, - девушке первой намекать о постели? О, времена, о нравы! Если хочешь, то я к тебе присоединюсь.
Я некрасиво прыснула. На нас стали оборачиваться, награждать выразительными взглядами, перешептываться. Актерская среда – самый большой гадючник и рассадник сплетен. И наш шутливый тон явно имел под собой намеки. Или это у меня воображение воспалилось от летнего зноя и Кулагина? Но уже сегодня за ужином поползут, как виноградные плети по весне, слухи, сплетни и домыслы о нас. Будут делаться ставки, как же долго мы продержимся коллегами, как скоро сей красавец уложит меня в койку. Без камеры и света.
- Глеб, нам деваться некуда. Сценаристы решают за нас, с кем спать, а с кем мило обниматься. Не надейся, на большее, папочка, - медово пропела я, делая акцент на последнем слове. Хотела даже воздушный поцелуй послать, но уже палку перегнула и так.
- Девочка моя, - с придыханием произнес Кулагин, ухмыляясь, - это тебе ловить нечего. С малолетками не путаюсь.
- Конечно, нет. С ними твоя жена бывшая отжигает! – выпалила я, прежде чем успела хорошенько подумать.
Если взглядом можно было убить, то во мне красовались бы уже два смертельных ранения. Таких зеленых всполохов в жизни своей не встречала! О, мой герой, ты хорош, чертовски хорош в гневе – губы сомкнуты, левый глаз прищурен, на щеках желваки ходят. Любо-дорого поглядеть. Я разозлила Глеба при первом же знакомстве. И что теперь делать? Надо прощение попросить, но язык к нёбу прирос, не шевелится даже. Меня хватило лишь на наглый взгляд и вздернутый подбородок, неприкрытый вызов. Эх, ну он же не знает о моей специфической особенности, когда лучшая защита – это нападение.
- Маленькая стервочка, мужика тебе надо, - буркнул Кулагин, кажется, сам себе.
Я услышала. Тут же поднялась на дыбы, понеслась вперед со скоростью гоночного болида:
- Уж извини, мой, как ты выражаешься, мужик, с твоей бабой! Так что быть мягкой и покладистой мне не с кем, временное воздержание. А вот сам даже не мечтай!
- Хах, - заржал в ответ папашка, глядя на меня, будто я забавная зверушка в цирке. – Только и буду о тебе, красавица моя, мечтать.
Первым и самым импульсивным желанием оказалось банальное расцарапывание физиономии. Шикарно будет смотреться след от моего маникюра на его левой скуле. Сдержалась, призвав на выручку всю силу воли, которая была. Глеб широко и нагло ухмыльнулся, напоминая довольного собой наглого котяру. Я сдавленно засопела, чем вызвала новый приступ веселья и самодовольства. И ответить не чем! Зыркнула на него исподлобья. Наши взгляды скрестились, будь то острые шпаги. Запахло озоном. Еще чуть-чуть и разразиться гроза. Малахит схлестнулся с янтарем, высекая искры. Продолжая буравить друг дружку, мы не заметили, как народ стал расходиться.
- А, вот и наш герой пожаловал, - к нам подошел режиссер собственной персоной.
Пришлось прервать игру в гляделки. Глеб поднялся с дивана, поздоровался с Бокалдиным за руку. Я же натянула самую благожелательную улыбку, на которую только была способна. Внутри бушевал ураган. Зараза самоуверенная! Я тебе еще покажу…
- Познакомился с нашей Ритулей? У вас сегодня будет эпизод. Первый прогон, заходим на ночную смену.
- Да, знакомство состоялось по всем законам жанра, - Кулагин явно пребывал в хорошем настроении. Веселой злости ему было не занимать. – Сереж, а чего так быстро работать надо? Я думал, искупаться успею, позагорать, а потом уже в бой.
- Под софитами загоришь, плейбой, - режиссер подмигнул мне. – Всё, сценарий в руки и жду вас к девяти на площадке. И попробуйте мне дубли запороть!
- Слушаю и повинуюсь, - я сложила руки на груди, изображая из себя восточную невольницу.
- Вот такая ты мне нравишься больше, Маргарита, - прищелкнув языком, выдал мой будущий папуля. – Послушная девочка.
Ну всё, он точно допросится! Я обвела помещение беглым взором, пытаясь понять, дорого ли стоит ваза, которая сейчас окажется на голове у Глеба. Но великолепный в своем мужском шовинизме актер уже успел отойти от меня на значительное расстояние. Пришлось уйти по-английски, не прощаясь.
В номер я ворвалась стремительно, хлопнула дверью в сердцах, чем испугала Полину, валявшуюся на кровати. Подруга не изменяла привычкам. Ходить по комнате едва ли не голышом – жизненное кредо фройлян фон Гесс. А как еще можно назвать тонкую маечку нежно-канареечного цвета и трусики-стринги, идущие в комплекте? Светлые волосы она остригла еще в Москве, перед отлетом. Вместо длинных прядей, теперь на голове Полины красовался причудливый бред модного стилиста. Я поначалу посмеивалась над ее новым образом, но теперь поняла – так она выглядит еще более необычно. И возможности для обзора татуировки на спине отменные.
- За тобой стадо маньяков гналось? – хмыкнула подружка, продолжая что-то увлеченно рассматривать в планшете, не обращая на меня особого внимания.
- Поль, ну какого черта ты опять голая шастаешь? – буркнула я, падая на свою кровать. Номер нам достался крохотный, расстояния между узкими казенными постелями было минимальное. – Мне на твою филейную часть и драконочку любоваться?
- Почему бы и нет, киска, - вновь протянула Полина, особо не слушая меня. – Кулагина видела?
- Видела! Чертов мужик! Я завелась, как последняя дура!
- Помочь напряжение снять? – соизволила поднять свой небесный взор моя раскрепощенная подружка. Она ухмыльнулась, как мне показалось несколько…хм… плотоядно. – Я тоже поддалась искушению, теперь вот думаю, что делать.
- Да ну тебя! Я в другом смысле. Сцепилась с Глебом на ровном месте. Королёва и его бывшую вспомнила в недобрый час. Бокалдин еще, зараза, поставил эпизод совместный в ночную смену. Мне надо как-то дочернее восхищение показывать, а я представляю, как папочка будет губами мой лобик чмокать, так в обморок валюсь. Поль, а может зря я в это дело ввязалась? Ты меня слышишь?
- Слышу. Иди сюда, лапуля, покажу кое-что очень интересное, - Полина демонстративно покрутила в руках планшет.
- Лучше ты ко мне. Не хочу с кровати подниматься. Еще лучше – сразу сдохнуть, чтобы не мучиться от дурости своей.
- Ритуля, не всё так плохо! Очень даже хорошо!
Пришлось подвинуться на узком ложе, пока подруга пыталась усесться рядом со мной и умостить свой приличных размеров зад. Она положила на кровать девайс, нажала на «плей». Видео было не очень хорошего качества, явно оцифровка с какой-то видеокассеты. Ванная комната, довольно большая. Белый кафель, сверкающая сантехника. Мужчина и женщина плещутся в воде. Пена практически всё скрывает. Симпатичная шатенка, явно не первой молодости, однако фигура еще не начала оплывать. Всё на месте. Грудь красивой формы.
- Узнаешь? – загадочно улыбнувшись, спросила Полина.
- Погоди, где-то я ее видела…
Память стала крутиться каруселью в парке аттракционов. Мимо меня проносились лица, которые я хоть раз встречала в жизни и общалась. Цветной ком в итоге слился в единое пятно.
- Я точно ее знаю! Вспомнить не могу.
- А я тебе подскажу. Помнишь третий курс, мастер-класс, где одна тетя в годах возмущалась тому, что молодые актрисы гонятся за дешевой популярностью и раздеваются сразу, едва им намекнут? На меня волком смотрела, тебя до слез довела.
- Эльвира Снежина?! – у меня глаза выпали из орбит.
Умудренная жизнью матрона и заслуженная артистка вела у нас один-единственный курс, придиралась к внешнему виду студенток, жаловалась на то, что молодежь нынче не та, так и хотят «вульгарщину» играть. А сама с мужиком в голом виде, не скрывая прелестей, в ванной барахтается! Ну, дела!
- Поль, а с ней кто?
- Что-то не узнаю вас в гриме, - выдав фразу из старой комедии, Полина лучезарно улыбнулась: - Приглядись повнимательнее, зайка. Середина девяностых. Раритетное кино. Информация к размышлению.
Последовав совету, я вперила взор в небольшой экран планшета. Красавчик, однако, с нашей Элечкой кувыркается. Темные волосы, короткая стрижка, острые скулы, профиль классический, но не резкий, подбородок упрямый. Парень смачно приложился к губам Эльвиры, и та отвечала ему с явным удовольствием, позабыв, что идет съемка. Извращенка старая! Хотя, кривлю душой. В середине девяностых Снежина была одной из красивых и востребованных актрис, снималась везде и всюду, не брезговала ни чем. Зато сейчас бухтит о том, как молодежь пала. Ну-ну. На видео у нее волосы еще свои, не парики, которые она меня аки перчатки модница сто лет назад.
Да кто же с ней в ванне купается? Из-за ракурса и плохого качества видео не могу рассмотреть лицо отчетливо. Лишь размытые черты, в которых проскальзывает нечто неуловимо знакомое, притягательное. Парень отлип от Снежиной, та с явной неохотой позволила ему подняться. Ага, он стоял, вытянувшись во весь нехилый рост. Ухмылялся самодовольно. Без комплексов. Знает о себе всё. Хорош, чертяка! Камера захватила, как говорится, все подробности. Гибким движением обнаженный Аполлон нового тысячелетия потянулся за полотенцем, дабы обмотать его вокруг… эээ… чресл. Вновь крупный план лица – глаза большие, зеленые, губы чувственные, нос прямой…
И тут мой удивленный возглас взорвал сонную тишину комнаты:
- Глеб?!
- А по какой детали ты его узнала? – хохотнула Полина. – Ты же его еще не видела без штанов.
- О, мой Боже!
- Ты его уже так зовешь? Настолько хорош, да? Признаться, я сама прифигела, когда узрела твоего Кулагина во всей красе. Я хочу узнать, как эта штука между ног может доставлять удовольствие.
- Полька, я сейчас тебя удушу! – возопила я, пытаясь дотянуться к подушке, дабы обрушить ее на голову заклятой подруги. – Какого черта? Фашистка!
- Генетический дефект семейства фон Гесс. Нехорошая немецкая наследственность, - с долей трагизма продекламировала белокурая бестия. – Не могла отказать себе в удовольствии лицезреть твои сверкающие глазки, лапуля. Сама знаешь, как я люблю тебя в таком состоянии.
- Не смешно! – моему возмущению не было предела. Я попыталась спихнуть Полину с кровати, но дело проигрышное само по себе. Она игриво щелкнула меня по носу.
- Хорош, самец, да? Здесь ему года двадцать три, не больше. Дебют на большом экране, можно сказать.
- Нет, - проныла я, - хочу назад романтическую влюбленность. Я же его увидела впервые в роли молодого боксера, который за девушку изнасилованную мстил. Мой герой без майки, в промокших джинсах под летним дождем, с разбитой физиономией. Хотелось ему все ранки на лице обработать, попутно губами по лицу провести. А теперь что?
- Ритка, а теперь… Если сказать: «Не думай о зебрах», - то, что будет?
- Подумаю о зебрах, - брякнула я, вспоминая общую психологию, которая была на первом курсе.
- А когда я скажу: «Не думай о его члене», - то…
- Ненавижу! – заорала я, всё-таки сумев схватить подушку и бросить ее вслед подруге, которая поспешила скрыться в ванной, не забыв сверкнуть драконом на попе.
Полина добилась своего – мысли блуждали лишь вокруг обнаженного Глеба. В двадцать лет он выглядел притягательным молодым самцом, готовым на подвиги, едва его помани пальцем. Как по мне, с возрастом он вполне даст фору самому же себе образца почти двадцатилетней давности. Сейчас в нем появилось больше первозданной мощи, обманчивого спокойствия, под которым скрывается необузданный ураган, готовый снести всё на своем пути. Он четко знает, чего хочет. Если в двадцать лет я ему бы отдалась, то теперь хочу быть взятой.
Вздохнув, я взяла с тумбочки сценарий, принялась его штудировать, прекрасно понимая, что от Кулагина в мыслях и жизни мне не избавиться еще долго. Подлое воображение успокаиваться совершенно не собиралось, и я уже предвкушала, как буду тереться о его ладонь щекой…