EPOV

После нашего возвращения от Чарли мы с Беллой кружили вокруг друг друга весь день, как тихие, измученные путники, отчаянно пытаясь научиться приживаться, но каждый раз терпели неудачу. В конце концов, я направился в музыкальную комнату и плюхнулся на крутящийся стул.

Я чувствовал себя куском дерьма.

Белла заслужила мое доверие, завоевала его миллионами различных способов, а я был гребаный трус, чтобы поговорить с ней. Я на самом деле настолько неуверен в ее чувствах ко мне?

Сумасшедший прогуливался в моем подсознании, глубокомысленно выпятив подбородок. Ну, давай посмотрим на все логически?

Не думаю, что это возможно – ты, бля, абсолютно лишен логики, разве не так?

Он зарычал на меня. Прекрасно. Ты будешь логичным, а я буду… собой.

Прекрасно. Белла любит меня. Почему тогда я так сильно боюсь рассказать ей о своем прошлом?

Он покачал головой, словно я был полным идиотом. Белла любит тебя, потому что она абсолютно ничего о тебе не знает, кроме женоподобного мужика, коим ты становишься каждый раз, когда она оказывается рядом. Ты на самом деле считаешь, что встреть она тебя двенадцать месяцев назад, то поссала бы она тебя, если бы ты горел?

Внутри все вздрогнуло. Тогда я был другим человеком.

Нет, не был. Ты был тем же человеком. Ты просто позволял людям увидеть реального себя, а не эту гребаную нарисованную красками версию, которую играешь сейчас.

Не правда, задница. Я был ТОБОЙ тогда – абсолютно неконтролируемый, делал, что хотел, брал, что хотел, и не думал, нахер, о последствиях или кому, блядь, я причинил боль своими действиями. Я был гребаным животным, неспособным взять на себя ответственность за большинство моих поступков и отвратительных желаний – твоих желаний, если быть более точным.

Значит, я – единственный ответственный за твое поведение? Ты абсолютно идеален? Мы, что теперь два отдельных существа, проживающих в одном теле, и когда я был у руля, ты посещал, блядь, занятия йоги? Об этом ты говоришь?

Нет… конечно, нет…

Нет, членоголовый, я надеюсь, что нет. У тебя нет различных сущностей, ради всего святого. У тебя есть только одна сущность – я. Признай это.

Я провел пальцами по волосам и вздохнул. Положив руки на клавиатуру, я начал играть, используя музыку для успокоения своих нервов. Я попытался убедить себя, что не несу ответственность за те отвратительные вещи, которые делал в прошлом, что это был он – Сумасшедший – но я знал, что сейчас начинается стадия отрицания, и если бы я занялся ею после всего пройденного лечения, то Джаспер отпинал бы мою задницу уже на следующей неделе.

Почему тогда я причинял боль другим и себе в том числе? Какое у меня объяснение для всего, что я сделал? Несчастное детство? Нет. Безразличие родителей? Нет. Жестокий, избивающий меня отчим и бесполезная, бессильная мать, которые лишили меня детства?

О. Господи.

Вот именно. Именно поэтому я так боюсь рассказать Белле о своих прошлых грешках.

Я знал, что смогу справиться с чем угодно, что она расскажет мне о том, что сделала, без сомнений – потому что я ЗНАЛ, через что она прошла, и болезненные пытки и избиения подонка-Фила, и этим все будет оправдано в моих глазах – но я? Я был обычным симпатичным парнем из семьи среднего класса, который получил образование в частных заведениях, который получал все, что хотел в жизни, только чувствовал себя неудовлетворенным и неблагодарным, когда получал это. У Беллы были все оправдания в мире за ее грехи, а у меня не было ни одного. Я был идиотом, первоклассным, единственным в толпе, незрелым, говнюком и идиотом, и я не заслуживал ее любви.

Сумасшедший успокоительно погладил мою спину. О, ну, хватит, ведь у нас были и хорошие времена, правда? Помнишь время, когда группка девочек нашла дорогу к твоей гримерке после шоу? Ты заполнил нос лучшим кокаином, который у нас был, и когда они ворвались, ты великодушно позволил им остаться и принять участие. В каком-то смысле ты был милым.

Сумасшедший, им было по семнадцать лет. Господи, спасибо за напоминание, что я накачал несовершеннолетних наркотиками.

Но если бы ты не накачал их, то, возможно, они бы не были готовы раздеться перед тобой, и друг перед другом, и, о… наблюдать за теми девочками, которые пожирали твое тело, как гребаную закуску - это был один из лучших моментов в моей жизни.

Я закрыл глаза и сконцентрировался на музыке. Я не хотел этого слышать. Я так старался простить себя за свои ошибки – Джаспер настоял на этом – но воспоминания вернулись, втыкая кинжалы позора прямо в мою совесть, скручивая все внутри чувством вины.

Сумасшедший наслаждался моей болью. Он с ликованием потирал руки, продолжая мучить меня. Ох, о… а как же первый раз, когда ты попробовал героин? Это было так весело и круто! Ты трахал слегка страшноватую фанатку, которая дала тебе его, а потом ты трахал ее сестру, прямо у нее на глазах! Потом ты настоял, чтобы они трахнули друг друга, и они сделали это! Эх, хорошие были времена…

Заткнись. Пожалуйста, остановись. Просто позволь мне забыть…

Но, Эдвард, ведь это должна услышать Белла, правильно? Это то, что она должна знать о тебе, если ты захочешь быть с ней абсолютно честным, не так ли?

Мой пульс ускорился втрое, и я почувствовал приближающийся приступ паники.

Нет. Она не должна об этом узнать, ни о чем. Никогда…

А как насчет той ночи в Аризоне?

Нет...

Ты помнишь ее, правда?

Остановись…

Конечно, ты помнишь. Той ночью ты совсем сошел с ума и освободил ВСЕ свое сумасшествие…

Пожалуйста, остановись прямо сейчас…

Ты не чувствовал себя плохо. У большинства людей случается психическое расстройство после первой пробы "айс"*. Ничего необычного.

ЗАКРОЙ РОТ!

Я имею в виду, он ведь сам напросился на неприятности, правда? Тот самодовольный ублюдок пытался указывать тебе, что делать…

ЗАТКНИСЬ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Он заслужил все, что ты с ним сделал, и даже больше. Ну, ты скорее всего и дал бы ему больше, если бы копы не оттянули тебя от него, да? Или ты собираешься объяснить это тем, что я причинял боль той ночью, а ты в это время занимался эпиляцией волос в зоне бикини?

Я зажмурился и заскрежетал зубами. Я не мог думать об этом. Я просто не мог. Мои руки отчаянно били по клавишам, чтобы отвлечь от боли, причиненной той ночью. Я пытался избавиться от мысленного представления ран и крови.

Эуу… Эдвард, не вини себя. Я уверен, что благодаря нескольким пластическим операциям он снова сможет обнять своих детей, чтобы они не заорали и не сбежали от ужаса… может быть.

Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул, решая не позволять ему брать надо мной верх. Чем больше я позволяю ему заставлять меня страдать, тем больше у него власти, а я не планировал в ближайшем будущем выпускать его из клетки.

Ты не будешь меня мучить, говнюк. Я ЗНАЮ, то, что я сделал – непростительно. Я ЗНАЮ, что я – кусок дерьма, который не заслуживает девушку, подобную Белле, но пока последний вздох не покинет мое тело, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы стать достойным ее, и если это значит отрезать тебе яйца и оставить подыхать, то пусть будет так.

Он раздраженно рассмеялся. О, какие “сшибающие” словечки ты кидаешь, мелкий отморозок, ты на самом деле думаешь, что сможешь избавиться от меня, ковбой?

Музыка успокоилась, когда я смог контролировать свое дыхание, замедлился пульс и вернулся контроль. В моей голове появилось лицо Беллы, и в тот момент я почувствовал, что могу сделать что угодно, чтобы удержать ее рядом с собой. Я спокойно посмотрел на Сумасшедшего. Говоря бессмертными словами Джона Макклейна: “Йу-ху-ху, ублюдок!”

Внезапно кожу стало покалывать, и я, не глядя, понял, что в комнате находится Белла. Каждая клеточка моего тела чувствовала ее, и тянулась к ней, и когда я почувствовал ее руки на своих плечах, странная дрожь, которую я чувствовал без нее, исчезла. Я расслабился, слегка отклонился назад и закрыл глаза. Ее руки пробежались по моим мышцам, двигаясь вниз, пока не оказалась поверх моих ладоней. Боже, Белла, прости, что я не могу быть тем, кого ты заслуживаешь. Я хотел бы, чтобы меня не тошнило от мысли, что придется рассказать тебе свои темные секреты.

Я вздохнул, наблюдая за совершенными движениями наших рук - двух прекрасных сторон одной монеты. Ее голова нежно легла мне на плечо, и ее запах вновь зажег во мне огонь. Я нежно поцеловал ее и почувствовал облегчение, когда наши губы соприкоснулись. Этот день был ужасным, и я не хотел быть вдали от нее, но теперь она здесь, со мной, где и должна находиться.

Я притянул ее к себе, теряясь в ней, скрывая те части себя, которые не хотел, чтобы она видела. Я вдохнул ее – ее аромат, ее запах, и почувствовал надежду, что это изгонит мои отвратительные ошибки. Если бы я встретил ее до того, как все это произошло, то она, возможно, спасла бы меня, я был уверен в этом. Сможет ли она сейчас спасти меня? Я надеялся, что да.

Она начала прикасаться ко мне, и неожиданно все показалось возможным. Мои руки напряглись вокруг нее, убеждаясь, что она – моя. Каждый участок кожи, которой она касалась, вздыхал от ее нежности. Я притянул ее к себе и поцеловал, заполняя себя ей, греясь в тишине и спокойствии, которые могла мне дать только она. Она ответила мне со всей страстью, и наш поцелуй стал глубже, и я знал, что, в конце концов, расскажу ей все – каждую позорную историю, все ужасные детали. Я скажу ей и приму любой вердикт, который она вынесет.

Но не сегодня ночью. Сегодня мне нужно было, чтобы она безоговорочно любила меня.

Она отстранилась, задержав дыхание.
- Эдвард, когда Элис будет дома?

Я провел руками по ее спине, запоминая каждый изгиб.
- Она звонила недавно, и сказала, что не появится допоздна. Ей нужно доделать какое-то распоряжение на работе.

- Что, черт возьми, за распоряжение?

Я не мог держать свои губы вдали от нее, поэтому наклонился и стал целовать ее шею.
- Меня это не волнует.

- Так мы одни?

Я провел носом по ее чувствительному местечку, чувствуя, как ускорился ее пульс.
- Кажется так. А что ты задумала?

Она встала, подняла меня на ноги и пристально посмотрела на меня. О, Господи, я могу плавать в ее глазах вечно. Я хотел отвести ее в спальню, но она остановила меня.

Она встала передо мной и провела руками вниз по моим рукам.
- Стой, - приказала она тихо. Господи, она может этим голосом приказать мне спрыгнуть с Эмпайр-стейт-билдинг, и я с удовольствием стану мокрым пятном на асфальте.

Она сделала несколько шажков назад и начала снимать с себя одежду – мучительно медленно, вещь за вещью. При падении каждой из частей ее одежды на пол, ее глаза становились более темными, и я понял, что она делала – она обнажалась передо мной, физически и эмоционально. Она срывала слой за слоем и доверялась мне. Она извинялась и просила любить ее, несмотря на невысказанные слова. Глаза затуманились от переполнявших меня эмоций, и в тот момент я понял, что никогда не любил, и не полюблю никого больше, чем ее прямо сейчас.

Наконец, она предстала передо мной обнаженная и великолепная, со сверкающими глазами, и я охотно последовал ее примеру. Я стянул свою футболку и бросил ее на пол, мысленно говоря ей все то, что отчаянно хотел сказать, но не хватало смелости – Белла, я не идеальный мужчина, пожалуйста, пойми это. Я никогда не был идеальным, но всегда буду пытаться быть достойным тебя. - Я расстегнул джинсы и отбросил их сверху на ее одежду, - я участвовал в таком количестве развратов, причинял столько унижений себе и другим. Пожалуйста, прости меня. - Я снял свои боксеры и стоял перед ней, обнаженный и дрожащий. – Пожалуйста, знай, что ты – моя жизнь, моя любовь – навсегда.

Она подняла руку и положила ее на мою грудь в месте, где билось мое хрупкое сердце. Эмоции пронеслись на ее лице, и я положил свою руку поверх ее, отчаянно желая, чтобы она поняла, сколько значит для меня.

- Эдвард, - проговорила она настолько благоговейно, что я осознал, что никогда не любил свое имя больше, чем сейчас. – Я обещаю, что расскажу тебе… все.

Мое сердце взорвалось.
- Я знаю, - ответил я просто.

- И ты расскажешь мне все…

- Да…

- И это не будет иметь значения…

- Никакого.

Я притянул ее к себе и простонал ее имя, когда наши тела соприкоснулись. Я глубоко поцеловал ее, лаская каждый миллиметр ее кожи, до которого мог дотянуться. Она провела рукой по моей груди, животу, прежде чем провести ладонями по моим широким плечам и спине. Все мое тело горело под ее руками, трепеща от каждого нежного прикосновения. Она легонько толкнула меня к стулу, и встала на колени, чтобы надеть на меня презерватив. Протянув руку, я прикоснулся к ее лицу, и вновь припал к ее губам, когда она села на мои колени.

- Белла, - прошептал я, неспособный отрицать свою потребность в ней, - люби меня… пожалуйста.

В ее глазах вспыхнули эмоции, и она стерла слезы с моих глаз, когда опустилась на меня. Мы часто задышали, когда она полностью приняла меня в себя, каждую частичку того, чем я стал с ней – разум, душу и тело. Мы не отрывали глаз друг от друга, когда начали вместе двигаться со всей нежностью. Наши тела отлично подходили друг другу, и знали, что необходимо другому. Наши бедра двигались навстречу друг другу, пытаясь подвести другого к самому краю, и небольшая комнатка заполнилась симфонией вздохов, стонов и страстного шепота.

- О, Боже, Эдвард… Я люблю тебя…

- Белла… Господи, моя прекрасная, великолепная Белла… Я так сильно люблю тебя…

Все это время, пока мы были вместе - мы занимались любовью, мы трахали друг друга, но это не то, что я чувствовал сейчас. Это не было простым удовлетворением желания, а было признанием своей второй половинки, мы высказывали телами все то, что не могли выразить словами, и это было потрясающе.

Я отчаянно обнимал ее, двигаясь в ней, издавая громкие стоны, когда она нежно шептала мое имя. Каждый выдох, исходящий из моих легких говорил ей, как сильно я ее люблю, и я откинул голову назад, когда почувствовал знакомое напряжение внутри себя. Боже, она нужна мне вот так – всегда. Я больше не мог представить свою жизнь без нее. Она стала моей жизнью.

Мои движения стали более резкими и частыми, подводя нас обоих к финишу, к которому мы никогда не приходили раньше вместе. Она начала сильнее двигаться на мне, когда ее стеночки сжались вокруг меня, сжимая со всей силой, и я старался контролировать себя, желая почувствовать ее оргазм до того, как позволю кончить себе. Я поцеловал ее со всей страстью, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Она схватила меня за волосы, и я громко прокричал ее имя, когда достиг собственной разрядки.

Я вновь впился в ее губы глубоким поцелуем, пока наши тела дрожали от страсти, и в тот прекрасный момент ничто в этом мире – ни прошлое, ни настоящее – никогда не могло разлучить нас.
_______________________________________________________________

*"Айс"– одно из названий первитина (метамфетамины). Он напоминает небольшие кусочки стекла или блестящие бело-голубые "кубики льда" разного размера. На улицах его называют "айс", "кристалл", "стекло" и т. д. Этот наркотик представляет собой чрезвычайно мощный и вызывающий зависимость синтетический стимулятор, порождающий агрессию, буйное или психотическое поведение. Многие наркоманы рассказывают, что пристрастились к этому наркотику после первого же приема. Это один из тех наркотиков, зависимость от которого лечится труднее всего.
_______________________________________________________________

Вторая часть главы - теперь уже с проблемами Эдварда... И что же вы думаете сейчас, дорогие читатели? Как Вы относитесть теперь к нашему герою?
Ваши впечатления, обсуждения, мнения и комментарии ждем на ФОРУМЕ!!!

Перевод: Bella-Olya
Редактура: Sirena