Лея неторопливо шла босиком по кромке набегающих на берег волн. Камни, точно мелкие зубы, неприятно кусали кожу, пронизывали холодом, проникающим в сердце костей и в центр сознания, в самую суть пламени души оборотня. Огонь в ней угасал с каждым закатом всё больше и больше. Таял под натиском льда одиночества и порывами ветра, гнавшими с севера тяжёлые чёрные тучи. Приближалась буря. Не вызывало сомнений, что к утру грянет безжалостный шторм.

Впереди замаячил силуэт обнажённого парня. Он сидел на валуне, вдававшемся в сердитый океан. Волны били о камень, взмывая пенными фонтанами. Парень же не шевелился. Подперев голову кулаками, смотрел в рокочущую подле ног бездну.

Поток ветра донёс до Леи его запах.

— Джейкоб! — крикнула она и побежала к нему. Сердце встрепенулось от тревоги, а почти зачахший огонь в душе загудел вдруг, будто хлебнув бензина.

Джейкоб не отреагировал.

— Не глупи! — она подскочила к нему сзади и, подхватив под мышки, потащила с валуна на берег, подальше от растущих волн. От горизонта к берегу двинулась стена снега, и океан взбесился. Встал на дыбы и заревел, точно оголодавший медведь, у которого мелкие шавки украли добычу. Кривой и узкий, с толщину волоса, разрыв в тучах над синеющим многовековым лесом сверкнул алым. Раненое солнце сбежало. Ненастная ночь шагнула в мир.

— Отцепись! — очнулся Джейкоб. Он резко вырвался из кольца её рук и толкнул в грудь. Тут же осёкся, обескуражено уставившись на девичью наготу. — Что тебе над... — тише произнёс он и сник. Смущённо посмотрел на обнажённую грудь и свои ладони, только что касавшиеся её.

— А тебе что нужно? — с упрёком рыкнула она. — Решил подохнуть на радость пиявке?

— Какая разница, — махнув рукой, Джейкоб побрёл к лесу. — Меня нет для той, кого люблю, нет для себя, нет ни для кого.

— Ты ещё такой мальчишка! — Лея догнала его и пошла рядом. — Об отце подумал? О стае? Ты есть, пока не сдался смерти, а борешься с ней за то, что дорого в жизни! Не будь щенком. Ты ведь волк! Насколько помню, ты всегда был взрослей, чем выглядел.

— Будто ты старуха, — он фыркнул. — Подумал. Только не могу... дышать. Я один, — он остановился и измученно посмотрел в её глаза. — Ты ведь понимаешь, один, как тень без луны.

— А я словно луна без солнца, — Лея вздрогнула. Мощный ветер ударил её и Джейкоба. Покачнул их. Растрепал взрывом короткие, но густые волосы. Облепил пушистыми белыми хлопьями. — Но я не могу быть слабой. Пускай любимый целует другую. Пускай разорвалась моя душа. Пускай нет меня настоящей. Есть та, кто дерётся с ночью за день. Просто из вредности!

— Да, быть кусачей сукой — это тема, — он грустно усмехнулся. — Только почему ты сейчас тут? Чего бродишь в обнимку с одиночеством? У края, как и я?

— Щекочу нервы, заплывшие жиром безделья. Ищу покоя в буре, — она чуть улыбнулась.

Ветер люто засвистел, срывая с плотины смоляных туч вихри злых льдинок.

Джейкоб молча схватил её за руку и бегом увлёк в бывшую неподалёку пещеру.

— Дрожишь. Замёрзла, — хрипло сказал он, проникновенно всматриваясь в её глаза. Взял за содрогающиеся хрупкие плечи.

— Давно холодно, — прошептала Лея, увидев в его зрачках туман боли. В них читалась мольба к охваченному мраком небу дать хотя бы на миг забытья от страдания, терзающего сердце.

Скрипнув крепко стиснутыми зубами, Джейкоб нежно обнял Лею и плотно прижал к себе. Он был горячий, как летнее солнце. Волна тепла затопила стонущий разум Леи. Оковы стального характера прогнулись и упали с её чувств. Сейчас больше не нужно было быть сильной. Она могла вспомнить себя, потерянную, сгинувшую в безответной любви. Она могла быть слабой и забыть, что обглодана одиночеством.

— Ты — это он... для меня. Я — это она... для тебя, — Лея всхлипнула и обвила его шею руками. — Хотя бы одну ночь прожить, дыша и тая. Ночь, которой не было.

Её губы замерли в миллиметре ото рта Джейкоба. Горячие слёзы упали на его грудь.

— Та ночь была, — он судорожно сглотнул. — Есть. Вспомни её.

Он накрыл её солоноватые губы поцелуем. Мягким и зовущим к безумству. Лея с жадностью откликнулась, подпрыгнув, оплела бёдра Джейкоба ногами и впустила его в себя. Глубоко, до упора. Протяжный плач вьюги слился в одно целое с её долгим стоном. Ненастная ночь для Леи и Джейкоба распустилась, словно хрупкий цветок в солнечный день. Он благоухал весенним садом и пьянил молодым осенним вином, грел летним лугом и бодрил зимним утром. Они жили в мечте, отдаваясь ей без остатка и не оглядываясь в реальную ночь.

На заре, в бархатной тишине, Лея прошептала: «Спасибо», и поднялась с Джейкоба.

— Я не жалею. Тебе спасибо, — задумчиво, смущённо и с налётом грусти ответил он. Встал с влажного каменного пола пещеры.

— Когда на ночном небе не будет видно луны, я буду вспоминать тебя. Помни, что ты уже не мальчик, — Лея чуть улыбнулась. С робостью, словно боясь обжечься, коснулась кончиками пальцев его щеки. — Смотри всегда лишь в завтра.

Твёрдым шагом она покинула пещеру. Израненную душу и разбитое сердце спрятала под шкуру волка. Зверя, который никогда не сдаётся. Через некоторое время в лесу глухо провыл волк. Лея обернулась на звук.

«Да, завтра рождается сегодня», — подумала она.



Солнце ленно клонилось к горизонту. Окрашивая небо в цвет грейпфрута, оно безмятежно играло лучами в догонялки с волнами океана, сонного и сегодня не столь ворчливого, как обычно. Вековые секвойи о чём-то перешёптывались с озорными ручьями ветра. В воздухе пахло снегом, обильно тающим под напором внезапной оттепели, хвоей и сладкими цветами.

Под редкие крики чаек Лея сидела на роковом валуне, с которого несколько дней назад стащила колебавшегося между быть и исчезнуть Джейкоба. Она не хотела помнить, сколько точно прошло времени с той минуты. Говорила себе, что минула целая жизнь. Держа букет белых пионов, Лея с улыбкой смотрела на россыпь солёных капель, подаренных океаном его нежным лепесткам. Цветы она сама себе купила, как и бутылку добротного красного вина, стоявшую у неё между ног.

— Завидую, что для тебя уже наступила весна. Красивое платье...

Вздрогнув, Лея покинула мир грёз и обернулась.

— Если ты задумалась о глупости, то погода неподходящая и, — Джейкоб запрыгнул на валун, широко улыбнулся и присел рядом с ней, — ты удивительно красивая. Давно я не видел на тебе платья, особенно такого.

Он осторожно прикоснулся к нежно-голубому шёлку, струящемуся по её талии.

— А ты тут что делаешь, да ещё почти одетый? — она с лёгким прищуром провела взглядом по его рваным джинсам и перепачканной в моторном масле потрёпанной куртке, надетой нараспашку. — Прогноз погоды подвёл?

— А тебя? — он шутливо насупился.

— Для меня теперь всегда хорошая погода, — Лея загадочно улыбнулась и взяла его ладонь. — Я тут пришла отпраздновать завтра, что зародилось вчера. Сегодня открыла, что тень луны — это свет нового дня. Её дорожка по воде или её серебро, скользящее по земле, есть ничто иное, как луч маяка нового рассвета. Через ночь зовущего. Я счастлива, что в лихую бурю встретила тебя. Ты вернул мне дыхание. Моя тень луны, — её глаза увлажнились.

— Ты мне тоже подарила, — краснея, он смущённо запнулся. Крепко сжал её пальцы. — Я... я слышал, ты пошла прогуляться и понадеялся найти тебя здесь. Хотел обнять...

— Так обними, — Лея отложила букет.

— Да я, дурак, помыться забыл, спешил. Грязный.

— Разве я чистая? — она засмеялась. — Внешнее неважно. Внутри, — Лея прижала ладонь к его щеке. — Всё бесценное внутри.

Он нежно обнял её. Хрипло прошептал:

— Пускай я раб отвергнутой любви, неважно. Для тебя, в середине сердца и души, я навсегда твоя тень солнечной луны.

Джейкоб поцеловал её в щёку.

— Как и я тебе, — Лея протянула ему бутылку вина. — Открывай, мужчина. Отметим завтра, наступившее для нас сегодня! — с безмятежной улыбкой она бросила букет в океан как можно дальше от себя и ближе к алеющему закатом горизонту. Цветы коснулись волн и рассыпались змеящейся звёздной тропинкой.