Даже не помню, когда в последний раз я задумывалась над тем, хочу ли жить. Ну, понимаете, как человек. Хочу ли дышать, испытывать угрызения совести и так далее. Хочу ли, чтобы в моем сердце циркулировала кровь, и приходилось задерживать дыхание при нырянии. Нет, не подумайте, мне нравилось ощущать себя живой, и умирать я точно не хотела, но об этом ведь никто и не говорит. Сегодня я впервые за все свое существование серьезно задумалась о том, что было бы с моей жизнью, стань я вампиром. Больше не было бы нападок со стороны экзекуторов – вряд ли они будут убеждать себя, что я стану уничтожать себе подобных, а вампирская хладнокровность излечила бы во мне все душевные раны. Я больше не была бы слабой.
«Я могла бы стать действительно полезной в борьбе за престол», – и, как только эта мысль укрепилась в моем сознании, сразу же в голове вспыхнули слова Кристина: «Ты не станешь вампиром, киска. Мастер никогда бы не допустил подобного. Наш шериф хочет, чтобы ты была теплой и живой, ведь только так ты можешь быть его seul». Означало ли это, что с превращением я бы навсегда потеряла Колина? А если да, то могла бы пожертвовать им ради спокойной вечности, не обремененной жалкими чувствами и трагедиями? И, как на первый вопрос ответ был положительным, так на второй – отрицательным. Я больше не могла представить жизни без моего вампира. Без его теплых сильных рук, согретых моей кровью, на моем обнаженном теле, без тех кругообразных движений, что он так любил вырисовывать на моей коже. Я больше не представляла мира без сияющих коварным огнем изумрудных глаз и тихих стонов «ma femme», слетающих с его уст, когда мы наедине. Слишком глубоко я его пустила в свое сердце. Слишком, хоть и клялась себе больше никогда этого не делать. Я снова стала зависимой, как наркоманка, пересевшая с кокаина на героин. И пускай, придерживаясь этой же аналогии, я пользовалась стерильными шприцами и протирала кожу спиртом перед каждым уколом, но я все равно ходила по краю. Все могло выйти из под контроля: мы могли проиграть Королю и умереть уже сегодня вечером, или через столетие Колину наскучило бы возиться со мной. Вампирский мир был темным, коварным, и простым смертным, как я или Даниэль, в нем не было места. «А разве простые смертные живут вечность?» – подразнило меня мое же сознание, заставляя грустно хмыкнуть.
Даниэль резко развернулся, оставляя дорогу без внимания на добрые секунд двадцать, оценивая, все ли со мной в порядке. Он не умолкал почти весь путь от школы, постоянно интересуясь моим самочувствием и пульсом. Должно быть, сильно перепугался из-за моего обморока, что и не удивительно – обычно парни боятся наших девчачьих штучек с головокружением и потерей сознания.
- Все нормально? Не мутит? Голова не кружится? – вновь затараторил Даниэль, оглядывая меня оценивающим взглядом, будто бы прикидывая в голове, правильно ли он делал, что вез меня в дом Адама, а не в больницу.
- Нет, мамочка, – подразнила я, закатывая глаза. Не буду врать, я, как и любая девушка, любила, когда обо мне заботились, но не до такой же степени!
Даниэль на полной скорости надавил на тормоз, из-за чего машина резко вильнула вправо, прежде чем полностью остановиться. Я же чуть не впечаталась в водительское сидение, чудом успев выставить перед собой руки.
- Ты с ума сошел? Ты мог нас угробить! – возмутилась я, садясь посредине, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза между сиденьями. Он развернулся и впился в меня таким взглядом, что я невольно поежилась и прикусила язык.
- Девочка, ты, похоже, не понимаешь то, что происходит вокруг! – возмутился он, и это был первый раз, когда Даниэль повысил голос за все время нашего с ним знакомства. Признаюсь, я вообще не верила, что он на это способен. Слишком он всегда был спокойным, милым, сдержанным. Видно пословица права, и в тихом омуте ещё те черти водятся. – Так я тебе объясню. Как ты думаешь, на что я подписался, когда Мари приказала мне присматривать за тобой в дневное время суток? А?
Я вздрогнула от его последнего возгласа, не ожидая подобного, но Даниэля похоже не заботило, что он меня пугает. Слишком странно все это было, я к такому Даниэлю не привыкла. Я вообще не знала, что он может быть таким… пугающим. Сейчас, глядя на него, я могла приставить все прожитые сто лет жизни, что он был с Мари. Сейчас я могла представить его по локоть в крови.
- Я… я не понимаю, что… что ты… – мой голос дрожал, а взгляд черных глаз не отрывался от лица разъяренного парня.
Заметив мой ничем неприкрытый страх, Даниэль резко развернулся и с силой откинулся на спинку сиденья, заставляя меня прижаться спиной к своему, осторожно поджав коленки. Он несколько секунд сидел молча, затем резко раскрыл глаза и, что было сил, ударил по рулю. Затем снова и снова. Он колотил по ни в чем неповинному куску метала и пластмассы, пока слезы страха скапливались в уголках моих глаз. Я хотела домой, хотела к своему сильному и храброму Колину, хотела к Кристиану. Черт, хотела куда угодно, но подальше от сошедшего с ума парня.
Пока я пыталась придвинуться к двери, чтобы выбраться из машины, он перестал стучать по рулю и, закрыв глаза, снова облокотился на сиденье.
- Ты станешь моей погибелью, – горестно прошептал он, все ещё не раскрывая глаз.
Моя рука уже легла на холодный металл дверной ручки авто в надежде быстро ускользнуть, когда я замерла, шокированная его словами. Нет, даже не словами – тоном, с которым он их произнес. Это был не вопрос, не предположение и даже не отчаянный крик. Нет, всего этого его голос был полностью лишен, оставляя мне чистую, ничем не прикрытую уверенность. Он знал, что умрет из-за меня.
- Что? – прошептала я, не в силах придумать ничего более связного.
Даниэль напрягся, должно быть, осознав, что сказал больше, чем хотел, но я должна была получить ответ на этот вопрос. Я должна была знать, если это было правдой. За годы моих познаний будущего, я поняла одно: судьба – не высечена на камне, как мы привыкли полагать. Всегда всё можно исправить, если знать, чего ожидать.
- Скажи! – более уверенно заявила я, но он лишь отрицательно покачал головой.
Это меня взбесило. Даже не знаю, почему так завелась, но я была вне себя от переполняющего меня гнева и… страха? И, прежде чем поняла, из-за чего так испугалась, я резко просунулась в проем между сидениями и сомкнула руки на голове парня. Лишь однажды я проделала подобное, буквально вытащив правду о подарках из моего дядечки, после чего Макс и Клер, ставшие свидетелями этого действия, месяц боялись пожимать мне руку, но сейчас у меня не было другого выхода. Я не могла допустить подобного, не могла потерять его.
Даниэль практически сразу понял, что я собираюсь делать, выстроив на уровне сознания огромные каменные стены и попытавшись вырваться физически. В любой другой ситуации у него бы с легкостью это вышло, но сейчас… сейчас в меня будто сам бес вселился. Я просто знала, что не отпущу его, крепко сжимая ладони на висках. Его кучерявые русые волосы, доходившие до середины скулы, ласкали мою ладонь, пока я старалась максимально его обездвижить. Он сопротивлялся, я чувствовала это. Его ладони оставляли синяки на моем теле, пока он пытался укрепить свой внутренний щит металлом. Даниэль явно не хотел, чтобы я знала что-то, что было глубоко внутри его сознания. И, когда я уже отчаялась до чего-то докопаться, меня вдруг оглушил собственный крик. Я увидела себя, нависающей над Даниэлем (получается, я была в его теле, а не смотрела на это со стороны, как всегда бывало ранее). Я чувствовала, как мои слезы капают на его лицо, как сжимается и разжимается его сердце в груди – будто собирается взорваться. «Прости, – шептала я, гладя его лицо, – пожалуйста, только не умирай. Прошу. Я не смогу без тебя. Ты не можешь сейчас меня оставить!»
На этом видение оборвалось, и высокие каменные стены вновь выросли вокруг его сознания. Должно быть, я действительно изо всех сил старалась его обездвижить, поскольку оказалась сидящей верхом на нем, чувствуя, как давит руль в мою спину. Но я не спешила вставать, даже не смотря на все неудобства.
Я медленно открыла глаза. Наши лица были очень близко, мои руки все ещё лежали на его висках. Он смотрел в мои глаза. Эти две серо-голубые бездны, что так притягивали меня с первой секунды нашего знакомства, были так близко сейчас. Они окутывали меня, поглощали, а я отдавалась им, расслабляясь телом и душой. Он смотрел на меня ни с гневом, ни с угрозой или обидой, как должен был. Я бы точно злилась, но Даниэль смотрел на меня с молчаливой мольбой оставить это, не говорить об этом. Он думал о своей смерти, знал о ней, но не хотел слышать об этом из чьих-то уст, будто, если я произнесу – это станет правдой. Он боялся смерти, боялся так, что не знал, что делать и куда бежать. И, что ещё сильнее ранило меня, он не переставал крепко удерживать меня в своих руках, понимая, что именно я принесу ему эту самую смерть, и не собирался отворачиваться от меня из-за этого. Не собирался покидать, чтобы найти спасение. Нет. Он собирался остаться и гордо встретить свою судьбу.
А я все продолжала глядеть в эти бездонные озера его глаз, не шевелясь под его не менее пронзительным взором. Он знал, что я увидела достаточно, как чувствовал каждый раз, когда я проникала под его щиты, но продолжал молчать. А что говорить? Что я могла сказать? Вместо этого я крепко обняла его, расположив голову на его плече. Он оторопел. Минуту или две он не двигался, затем его руки неуверенно сомкнулись на моей пояснице и, не получив отказа, он с силой прижал меня к себе, уткнувшись носом в мое плечо. Я уже давно перестала считать, что мальчики не плачут. Даже самые сильные могут сорваться в подобных ситуациях, но Даниэль не плакал, хоть и слегка вздрагивал порой. Я гладила его шею, путалась руками в шелковых локонах волос, тихо нашептывая, что все будет хорошо. Он не двигался, но продолжал с силой прижимать меня к себе. Я позволила ему увидеть в моем теле ту жилетку, в которую можно не только поплакаться, но и завернуться. Через десять мучительно долгих минут, которые показались мне вечностью из-за его молчания, Даниэль слегка ослабил хватку, позволяя мне немного отстраниться, чтобы увидеть его лицо. Его глаза были красными, но не мокрыми. Казалось, он все чувства и эмоции переживал глубоко в своей голове, и из-за этого полопались все капилляры в его глазах. Он выглядел спокойным и собранным, но я знала, что это была просто чертовая маска. Я сидела, слишком близко прижавшись к его телу, чтобы не чувствовать все ещё учащенный ритм его сердца и неровное дыхание.
Он молчал.
Я молчала.
Так, в полнейшей тишине и неразрывном зрительном контакте, прошли ещё пять минут. Он полностью успокоился, сердце вновь билось в привычном ему ритме, а пульс перестал отбивать чечетку в жилах. На меня снова смотрел прежний, знакомый мне Даниэль, вот только теперь я не знала, смогу ли когда-нибудь вновь посмотреть на него так, как смотрела раньше. У меня снова и снова перед глазами мелькали картинки моего рыдающего лица, склонившегося над ним.
- Именно поэтому я не хотел, чтобы ты это видела, – с грустной улыбкой заметил он.
Я тяжело вздохнула, все ещё не позволяя себе отвести взгляд от его глаз. Казалось, стоит мне хоть на секунду моргнуть, как я пропущу что-то значимое, что-то очень важное.
- Почему? – тихо спросила я, поскольку он ждал этого вопроса.
- Я знал, что как только ты узнаешь, ты перестанешь чувствовать себя свободно со мной. Ты начнешь думать о том, когда это случится, не сегодня ли… – он нахмурился, глядя, как я нервно закусила нижнюю губу. – Я не хочу, чтобы так было.
- Мы можем все исправить, – заверила я его. – Я уже сотню раз меняла будущее! Ты знаешь, сколько у меня было подобных видений, котор…
- Это не твои видения, Ева, – резко перебил Даниэль, заставляя меня замолкнуть. – Эти видения не возможный исход, эти видения – финал. Чтобы мы не сделали, как бы не поступили – это то, к чему мы, в конце концов, придем.
Я громко цыкнула, откинувшись на руль, который все это время давил в мою спину.
- Когда было это видение? – нервно поинтересовалась я, пока мой мозг продолжал искать выход. Хоть что-то, что могло помочь.
- Сразу после моего объединения с Мари, – честно ответил Даниэль, продолжая смотреть в мои глаза. – Она привела меня к ведьме и все, что она сказала, сбылось. Каждая деталь, что она мне показала, – он хмыкнул, – Какая ирония, я уже практически забыл лицо в видении, но сегодня, увидев тебя побледневшей и бездвижно лежащей на полу, меня будто осенило, и твое лицо всплыло перед глазами.
- Столетие назад? – воскликнула я, – Даниэль, может быть это просто игра твоего разума? Может это вовсе не я? Может это … твой мозг просто играет с тобой? Я, кажется, слышала о таком.
Он грустно покачал головой.
- Ты же тоже видела это? Пускай не все, но концовку ты точно смогла из меня выжать, – заметил он.
«Концовку? Так значит было что-то ещё? Возможно что-то, что помогло бы мне установить временные рамки или…»
- Ты не собираешься позволять мне увидеть его полностью? – вдруг поняла я.
Он лишь отрицательно покачал головой.
- Но почему? – вспыхнула я.
Он медленно поднес ладонь к моей щеке и мягко погладил кончиками пальцев скулу. Я замерла, ошеломленная его действием.
- Потому, что ты попытаешься изменить будущее, а это будет слишком опасной затеей. Оставь это решение мне, пожалуйста.
Я все ещё не двигалась, когда он улыбнулся мне привычной улыбкой: открытой и искренней. Улыбкой, озаряющей его лицо, закладывающей неглубокую морщинку между бровями, доказывающую, что он живой человек.
- Я думаю, что, несмотря на все мое очарование, ты должна слезть с меня. Нам нужно добраться до дома Адама в целости и сохранности, иначе плакать тебе над моим телом уже после заката, потому как Колин мне точно голову снесет, если ты умрешь в моей машине, – попытался пошутить он, но я ничего смешного в этом не увидела. Напротив, нахмурилась.
- Колин ничего тебе не сделает, ты же seul Мари, – возразила я, перелезая на переднее сиденье рядом с ним.
- Да, но она сняла все защищающие меня обстоятельства, когда предложила твоему вампиру сделку, по которой я должен охранять тебя. Помнишь, в нашу первую ночь в клубе? – спокойным тоном делился со мной Даниэль, пока заводил авто.
- Но ведь с твоей смертью умрет и она! Как она может идти на такое?
Даниэль хмыкнул.
- Она знает, что Колин не убьёт тебя, ведь этим причинит боль и ей, – поняла я, чувствуя, как мое сердце больно сжимается в груди. Ну конечно, как он может убить ту, которая была рядом с ним больше пяти сотен лет. Ту, с которой провел не одну ночь.
Даниэль смотрел на меня, хмурясь.
- Ты что, ревнуешь? – искренне удивился он.
Я злостно выдохнула, резко махнув головой, чтобы хоть немного прикрыть лицо волосами. Он не должен видеть меня такой. Я не чертова ревнивица! Правда, же?
Парень громко рассмеялся, что раздражало так же, как если бы он начал напевать «Мари и Колин – тили-тили тесто».
- Что здесь смешного? – сквозь стиснутые зубы выплюнула я, прожигая в нем дыры своим гневным взглядом. Сейчас я чувствовала себя ущербной. И слабой. Эта ревность, что горела внутри сердца, рвала его на части, распространяя жгучую тянущуюся горечь по всем венам. – Между прочим, это твоя seul пристает к моему парню!
Мои грубые слова ударили его почти так же жестко, как если бы я дала ему настоящую оплеуху. Это привело меня в чувство. Даниэль ничем не заслуживал подобного.
- Прости, – прошептала я, зажмуриваясь и закрывая лицо ладонями в попытке успокоиться. – Я в последнее время слишком остро реагирую на все, что касается Колина.
- Подожди, пока вы полностью сольетесь, – грустно хмыкнул Даниэль, смотря перед собой в лобовое стекло за дорогой. – Ты даже не представляешь, что будешь чувствовать, когда станешь принадлежать ему.
Мои глаза резко распахнулись, уловив его грустную интонацию, но, прежде чем я успела спросить в чем дело, он продолжил:
- На самом деле Мари прекрасно понимает, что Колин убьет её, если с тобой что-то случится на моей «смене», но она должна была дать ему что-то стоящее, чтобы не давать клятву крови, которую он требовал, – пояснил парень, продолжая смотреть в окно. – Она слишком гордая, чтобы признать его своим мастером.
Больше не говоря ни слова, он выехал на трассу и на полной скорости направился к дому вампира, в котором мы жили уже второй день.
Я захлопала ресницами, отворачиваясь к окну. Вот это была новость. Всего двадцать минут назад меня заботило только собственное «Я» со всеми заморочками вокруг бессмертия и прочего, а сейчас единственное, о чем я могла думать – о парне, сидящем рядом, и о том, как же он со мной попал.

Дом Адама был тих и пуст, когда мы переступили его порог, даже не смотря на шестнадцать вампиров, спящих своим дневным сном. Даниэль скинул свою куртку и помог мне раздеться, прежде чем мы решили заговорить вновь.
- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался парень, замечая, что дрожь ко мне вернулась.
- Как после мясорубки, – честно призналась я, понимая, что от моей жизни зависит и его. Неужели Колин действительно убил бы его, если бы со мной что-нибудь случилось? О, да, черт побери…
- Что-то конкретное?
- Я не знаю, как описать это, – смутилась я, присаживаясь на широкое кресло и притягивая к себе лодыжки, – Это словно во мне дыра, из которой что-то важное постоянно вытекает из меня. Будто у меня большая открытая рана, и кровь льется как из ведра, но её никто не видит. Понимаешь?
Даниэль нахмурился, рассматривая меня, будто ища на теле повреждения.
- Что ты вчера сделала? – неожиданно спросил он.
- Не поняла?
- Расскажи мне во всех подробностях все, что вчера произошло, – попросил он, присаживаясь на пол около меня. – Возможно, на тебя наложили проклятье или что-то в этом роде. Я видел нечто подобное с тобой, когда прикоснулся к двери в твоей кухне.
Я вздрогнула, вспоминая, свой последний магический опыт. Тогда экзекуторы проводили какой-то обряд в моей кухне и немного не успели закончить, но это было так ужасно, что я не могла заставить себя помнить увиденное. Тогда я сняла крест и попросила Адама лишить меня этого воспоминания, что чуть не стало последней моей ошибкой. Я действительно была на волосок от смерти, и если бы не Макс с Хлоей…
Рассказывать было слишком долго, да и не все подробности я могла ясно помнить, а, как успела понять, это было очень важно, поэтому я осторожно встала и подошла к старому комоду из красного дерева. Мои руки сомкнулись на красивой черной маске, обшитой бисеринками.
- Эта маска была на мне вчера весь вечер, она много видела, – грустно усмехнулась я, протягивая её Даниэлю.
Он встал передо мной, глубоко вздохнул и резко выдохнул.
- Давай посмотрим, чем ты вчера занималась, – попытался пошутить парень, но увидел предостережение на моем лице. Кивнув мне в знак того, что понял, он взял маску из моих рук и закрыл глаза. Я всегда восхищалась и завидовала тому, что ему не нужно опасаться случайных прикосновений к людям и вещам благодаря отличной способности контролировать свои таланты. Хотя в последнее время у меня тоже не случалось подобного. Я оградила себя от всевозможных прикосновений, даже на подсознательном уровне не допуская этого уже довольно долгое время. Сейчас, когда я поняла, что единственными, кого я касалась, были лишь вампиры, перевертыш и парень с отличными внутренними щитами, не пускающими меня вглубь своего разума, мне стало немного не по себе. Мне кажется, или я становлюсь дикой и… нелюдимой?
Я видела, как черты лица Даниэля напряглись, когда яркие картинки посетили его разум. Конечно, я могла сейчас прикоснуться к нему и увидеть все, что видит он, если бы он меня пропустил, но я не хотела. Не хотела вновь пережить тот ужас, что видела вчера. А могла ли я остаться в стороне? Нет. Если он найдет что-то в моей памяти, я хотела это видеть. Я должна была понять причину, ведь это, черт побери, моя жизнь.
Набравшись храбрости, я мягко дотронулась до его руки. Даниэль понял, чего я хочу и не пытался закрыться от меня, позволяя мне видеть все то, что видел он.
Я снова была в клубе. Шум музыки оглушал, а мое сердце билось так нервно и неровно, что даже сейчас мои ладони вспотели, хоть я и знала, чем все закончится.
- Отличный план, – похвалил Даниэль, продолжая «смотреть» мой вчерашний вечер.
- Смотри дальше, – вздохнула я, морально готовя себя к тому, что вот-вот должно произойти.
Моя пламенная речь, которая теперь, когда я услышала её со стороны, больно кольнула сердце, и вот мы открываем дверь. Даниэль напрягся, и я вместе с ним. Снова кровь, снова молчаливые смерти. Боже, бедные девочки, они даже не кричали, думая, что все идет по плану. А потом Стен. Его голодный сумасшедший взгляд и острые клыки, разрывающие мою плоть. Это было больно даже сейчас, когда нас разделяли временные сутки. Я вырывалась, била его и потом положила на голову руки. Я замерла, вновь переживая тот момент истины, что ощутила вчера. Момент, когда я почувствовала себя туманом, обволакивающим разум вампира, его тело и волю. И пусть тогда это казалось мне быстрой секундой посреди поля боя, но сейчас, когда я была в безопасности и могла мыслить здраво, я ужаснулась. Я знала, что делала с ним – я его подчиняла.
Как только я это поняла, мои глаза резко распахнулись, и я отскочила от Даниэля и маски так, будто они были отравлены и могли меня убить. «Как такое вообще может быть?» – было первым вопросом, пришедшим мне на ум. «Это бред», – тут же попыталась успокоить саму себя, хоть чудовищные мысли продолжали рыть туннели в моей голове. Самым страшным, самым ужасающим и непонятным было то, что где-то в глубине души я знала ответ. Я чувствовала, что не только я была в своем теле, когда Стен выпивал меня. Она была там – молчаливая девочка из моих снов. Я ощущала её на периферии своего сознания так же ясно, как и в своих снах. Именно она знала, что нужно было делать. Она сделала это. В тот момент я была лишь оболочкой костей, обтянутых кожей – руководила всем она. И это было самое страшное, что только могло случиться. С самых первых секунд, когда я впервые увидела её в своей голове, я знала кто она. И пускай мне никто этого не рассказывал, пускай я не имела доказательств, но была твердо уверенна, что она – это и есть та темная сила «живых последнего дня», что росла вместе со мной всю мою жизнь. Та сила, которую я прятала ото всех, нося толстые перчатки и ограничивая свое общение лишь двумя друзьями и родителями. Эта девочка, что имела мое лицо в моих снах, была такой же частью меня, как рука или нога – она была моей памятью или, как любят говорить ученные, моим ДНК. Сила, что родилась со мной, знания, которые передавались из поколения в поколение вместе с кровью – все это мой разум упаковал в худенькую темноволосую фигурку в моем сознании, чтобы я не сошла с ума.
«Она просила выпустить её, – перечисляла я все, что связывала с ней, – она любит огонь, который убивает меня, и любит силу, которую находит в вампирах. Она чертово зло, что я взрастила в себе». Холодная дрожь пронеслась по телу, заставляя кисти рук предательски дрогнуть. Я понимала происходящее так ясно, как никогда раньше.
- Экзекуторы хотят её, – прошептала я, обреченно хмыкнув. Теперь все становилось на свои места.
«Мы шаг за шагом ведем тебя к нам», – вспомнились слова шерифа. Я просто не могла поверить, что не додумалась до этого ранее. Именно она – сумасшедшая, безголовая, с неограниченной силой мормонка, что жила во мне, и станет погибелью всего, что я люблю. «Они шаг за шагом вытягивают её из меня. Каждый день она становится сильнее».
Я не знала, что делать. Не знала, как выкурить её из моей головы.
- Это пи*да, – выругался Даниэль, и мои руки автоматически легли на уши. Детская привычка в такой ситуации совершенно сорвала остатки самообладания, заставляя меня громко отрывисто засмеяться. Я хохотала, не обращая внимания на то, как дрожат мои конечности, и как пропускает удары сердце, хохотала, вытирая ладонями слезы, стекающие по щекам. Истерика. По крайней мере, это лучше, чем, если бы я молчала.
Даниэль нервничал, не зная, то делать с моим состоянием. Он уже несколько раз больно ударил по моим щекам и облил меня двумя стаканами воды, но все только усложнилось. Я не могла взять себя в руки – сил просто не было. Словно из восемнадцатилетней девушки в расцвете сил и лет я превратилась в усохшую старуху, не способную даже подняться с пола. А как я вообще оказалась на полу?
Я понимала все, что происходит, но так, будто была потеряна в собственном теле. Странное ощущение, скажу вам. Говорят, такое бывает при длительной медитации, но, насколько я знаю, медитируют в тишине и покое, а не тарабаня руками и ногами по полу от дрожи и не хохоча во весь голос. Это было неправильно, но я не знала, как это прекратить. Мне нужна была помощь. Мне нужен был Колин. Я потянулась к нему мысленно, но в том месте моего разума, где всегда жил он было тихо. Ещё слишком рано, и он мертв для мира и меня.
Резкий удар заставил мой правый глаз загореться огнем. Все почернело и поплыло, а потом наступил покой. Я больше не чувствовала свой охрипший голос с жуткой интонацией, не слышала ударов о паркет. Я открыла глаза, лежа на мягком светлом диване, надеясь, что все это мне только приснилось. Надеясь, что все мои предположения были страшной ошибкой, и сейчас меня успокоят и скажут, что ничего плохого не случилось. Надеялась, но все эти мечты рухнули, как только я почувствовала, что продолжаю дрожать. Было чертовски холодно, и два одеяла, которыми я была укрыта, ничуть не помогали. Даниэль нависал надо мной, растирая меня руками, но тепло, будто специально, отталкивалось от моей кожи, не проникая вглубь. Я была жалкой.
- Ты очнулась, – с облегчением выдохнул парень, начиная с двойной силой меня растирать.
- Что случилось? – мой голос был ещё хуже, чем прилагательное «замогильный» – слишком осипший и хриплый.
Даниэль опустился на корточки перед диваном, на котором я лежала, позволяя мне увидеть нервозность на своем лице.
- Вчера ты не просто привела вампиров в чувства, и кровь Колина там тоже совершенно не причем, – затараторил он, нервно перебирая пальцами мои волосы, – Ты вчера как-то умудрилась привязать к себе вампиров, Ева. Никогда прежде такого не видел, но могу поклясться, что ты порвала их кровные связи с Колином и насильно привязала каждого к себе.
Это показалось мне высшей степенью глупости, поскольку никто и никогда не может разорвать клятву на крови, которую дают вампиры, кроме того, кому они её дают, и уж тем более, насколько бы ни был сильным вампир, он никогда не сможет насильно никого к себе привязать. Пускай я и меньше полугода крутилась в вампирском свете, но элементарные вещи знала.
- Это бред, – простонала я, пытаясь привести мысли в порядок, но они разлетались, как стая испуганных бабочек, а у меня не было сочка, чтобы их поймать. Разные бабочки: синие с черным, оранжевые с яркими красными пятнами, похожими на рубины, вкрапленными в серьгах моей матери, которые ей подарил отец на десятилетие их совместной жизни. Какой чудесный торт тогда испекла моя тетя. «Стоп. Причем тут вообще торт и бабочки?» Я не могла сосредоточиться, путалась и перескакивала с мысли на мысль.
- Это хуже, чем просто бред. Это катастрофа! – ещё больше разнервничался Даниэль, ловя мой потерянный взгляд. Я не могла думать. Вообще. – Они выпивают тебя.
«Выпивают? Придурок, они спят!» – было единственной связной мыслью, не считая каких-то розовых пони, то и дело скачущих у меня перед глазами. Было ощущение, что он меня чем-то напоил, как я ещё могла объяснить эти скачки в своей голове?
- Ты не мастер, в тебе нет силы питаться от них так же, как они питаются от тебя. Они попросту убивают тебя, – тараторил он, резко вскочив на ноги. Теперь он ходил взад вперед, продолжая разговаривать сам с собой, поскольку я не понимала ни слова из того, что он говорил. – А когда они проснуться… – он резко остановился. Его огромные серо-голубые глаза округлились так, что я даже испугалась, что они сейчас выпадут прежде, чем красочные картинки моей игры в волейбол его зрачками унесут мои мысли в другом направлении.
Даниэль резко присел на пол возле меня и крепко сжал в ладонях мое лицо, пытаясь заставить меня смотреть в свои глаза. Он был в ужасе.
- Ева, ты не сможешь поднять их, – кричал он, теребя меня. – Мастер поднимает всех своих вампиром с наступлением темноты, но ты… – он глубоко вздохнул и нервно выдохнул, обдувая меня теплотой своего дыхания. Воздух из его тела пах приятно, нельзя было отругать его за нечищеные зубы и несвежее дыхание. Нет, это не была свежесть «Аквафреш», воздух пах им, его телом. – Ты не сможешь поднять их. Черт, ты сейчас собственную голову держать не можешь, а это значит, что либо они не проснутся и умрут истинной смертью, так как без вампирской энергии их тело уже к утру станет похожим на горку праха, или они все же встанут, но возьмут у тебя достаточно сил, чтобы убить.
«Как умрут? – подумала я. – Колину явно не понравится, что я убила десяток его упырят, хотя… Вспоминая вчерашний вечер, я могла с уверенностью сказать, что у меня неплохо получалось быстренько пополнять наши ряды».
- Ева, ты меня слышишь? – вновь затряс меня Даниэль, но мой обкуренный слабый мозг ничего не понимал и не хотел приходить в себя. Я была слишком слаба, чтобы бороться с этой угнетающей темнотой.
«Ну, так найди себе силу», – подсказал мне тихий слабый голосок. Не нужно быть слишком мудрой, чтобы понимать, кому он принадлежал. Той молчаливой девочке не хотелось умирать.
«Заткнись», – подумала я, пытаясь закрыться от неё, но остатки сил уходили с каждой секундой. Глаза закатывались, а сердце так слабо билось последние несколько минут, что практически остановилось.
«Умрешь сейчас – Колин проиграет королю», – прозвучал тот же голос. Я вздрогнула, пытаясь найти, что ответить на это, но ничего не приходило на ум. У меня не было причин с твердой уверенностью заявлять, колотя себя в грудь, что на него не повлияет моя смерть. Он сам часто говорил мне о том, сколько сил он приобрел, когда я позволила ему питаться мной. Что, если именно этой силы ему не хватит в схватке с Лиамом?
- Что ну… нуж… нужно… дел…? – я даже думать больше не могла связно, но, общаясь со своей черной стороной, это было и не важно. В моей голове тут же вспыхнуло старое воспоминание. Мне было так же плохо, я чувствовала себя такой же слабой и разбитой, пока не коснулась его. Макс. Мы были в его машине в тот день, когда приехали навещать Хлою после жуткой ночи с мертвым котом на моем обеденном столе. Он был рядом, такой добрый, такой открытый, храбрый и желающий помочь. Он и помог, наверное, я была бы уже давно мертва, если бы тогда не «подпиталась» им. Всего несколько секунд, но я по сей день помню его испуганный взгляд, когда он вырвался из захвата моих ладоней.
Сейчас со мной рядом не было Макса, но был Даниэль, что, в конечном счете, было в тысячу раз лучше. Мари питалась его кровью каждый день на протяжении уже сотни лет, неужели он зажмет немного своей внутренней энергии для меня? Сомневаюсь, особенно учитывая, что с моей смертью и его голова полетит с плеч.
Говорить я не могла, поэтому просто вытянула руку к нему навстречу. Он встретил мой затуманенный взгляд, осознавая, что я хочу от него. Не знаю, как он это понял, но я видела, как понимание происходящего наполняет его глаза решительностью. Глубоко судорожно втянув в себя воздух, Даниэль уверенно взял мою ладонь в свою и слегка сжал. Секунду ничего не происходило. Я ничего не чувствовала, кроме теплоты его кожи, обжигающей мою успевшую хорошенько остыть, а потом… Черт, не знаю как описать это словами. Потом словно прорвало сдерживающую дамбу, и я окунулась в него. Я полностью расслабилась и отпустила себя, позволяя разуму плыть по течению к нему, в его тело, ощутила себя в ворохе его мыслей и чувств. Он был таким глубоким, многогранным и таким… знакомым мне, что я расслабилась ещё больше, позволяя себе проникнуть глубже. Он не сопротивлялся, открываясь мне навстречу так же яростно, как я двигалась вперед. Мне нужно было что-то там найти, чего-то коснуться. Я шла и шла вперед, инстинктивно прижимаясь к его теплому телу. Он скользнул руками вдоль моей спины к пояснице и слегка потянул на себя. Мои руки обились вокруг его плеч, сжимая свитер на спине, комкая его в своих ладонях. Это было странно, словно меня было два человека и, пока один хватался за него в физическом плане, второй проникал вглубь разума. В его мыслях было так спокойно, уютно и знакомо. Я не понимала последнего, но это привлекало меня. Словно в его голове я была у себя дома. Я тянулась за этой успокоительной безмятежностью, пока мое тело тянулось к губам Даниэля. Я поцеловала его. Или он поцеловал. Неважно, главное то, что как только его губы коснулись моих, вокруг нас все стало светиться. Да, я предполагаю, что это только изощренная фантазия моей задурманенной непонятно чем головы решила пошутить, но в тот момент я могла поклясться, что видела яркий свет и ощущала её. Силу. Безграничную неудержимую мощь, что таилась в самой глубине Даниэля, которая будто взорвалась с момента соприкосновения наших губ и теперь лилась в мое горло, наполняя меня… светом? Теплотой? Огнем. Это был огонь. Тот самый огонь, которого я так боялась. Тот самый огонь, который уже не впервой прожигал дыры в моем животе, заставляя меня корчиться от боли, но теперь я не боялась его. Я его жаждала. Я почувствовала, что во мне больше нет места, где можно хранить всю эту силу, но она не переставала пребывать. Я чувствовала себя переполненной, а Даниэль все крепче и крепче прижимал меня к себе, углубляя поцелуй. Было так много силы… так много, что это казалось слишком, но была и часть меня, которой было мало. Ей хотелось большего. Она хотела испить его полностью, досуха.
Моя кожа начала гореть. Казалось, я сейчас лопну от всего, что у меня внутри. Почти болезненно, почти мучительно, но в то же время так… возбуждающе. Эта мысль заставила меня вспомнить о прошлой ночи. Я чувствовала себя так же как вчера: чувствовала, что вот-вот лопну и вспомнила, что Колин сделал что-то вчера. Но что? Горячие пальцы Даниэля, нетерпеливо ласкающие мою спину, не способствовали улучшению концентрации, но я не могла отстраниться. Не хотела, поэтому с силой сжала ноги, обернутые вокруг его талии, притягивая его ещё ближе к себе, не разрывая поцелуя.
Магия начала рваться из моего горла, когда Даниэль опустился с поцелуями к шее и уху. Я не могла держать все в себе, мне нужно было куда-то выплеснуть все это, пока оно не разорвало меня на куски. Я почувствовала что-то – странное движение в моем сознании. Потянувшись к нему, я заметила клубок, пускающий десять разных ниточек. «Вот оно», – решила я, направляя все эти силы в центр клубка. Они начали распространяться по нему, окрасились цветами, эмоциями. Я чувствовала вампиров на концах этих ниточек. Чувствовала их как нечто дымное и туманное, летающее вокруг. Я созывала их, звала к себе и они летели на мой голос так, будто не могли иначе. Они мыслили. Они знали, кто я и зачем пришла. А потом магия взорвалась во мне тысячами всплесков и искр.
Я пришла в себя, задыхаясь, но не это было ужаснее всего. Самым страшным для меня было то, что я сидела на Даниэле и мои губы все ещё горели от его поцелуев. Второй раз за день я оказываюсь на нем верхом, разве этому учила меня мамочка?
Резкий порыв заставил мое сердце болезненно сжаться и на секунду полностью замереть. «Это смерть?» – успела подумать я, как истинная католичка, веря, что это наказание Бога за мое развратное поведение, прежде, чем оно вновь резко забилось, принося в мою голову десяток мыслей. Они шумели в моей голове, но я ничего не могла разобрать в этом гомоне. А потом они начали двигаться. Странно, но я ощущала каждого их них, хоть и не видела. Мне просто стоило подумать о ком-то одном, как я могла с четкостью до миллиметра указать его местоположение на глобусе.
- Ева, – прошептала Кэтрин, на вампирской скорости влетая в комнату и застыв на пороге, увидев компрометирующую картину. Ещё девять вампиров оказались за её спиной прежде, чем я с глухим стоном смогла оторвать себя от Даниэля и скатиться на ковер рядом с ним. Он тяжело дышал. Обычно так дышат либо после хорошей пробежки, либо после хорошего секса.
- Кэтрин, я так рада, что вы проснулись! Что вы живы! – искренне радовалась я, наблюдая за ужасом на лицах вампиров. – Что такое? – прошептала я, видя, что что-то явно не так. Неужели я что-то пропустила?
- Ева, солнце ещё не село, как мы можем стоять здесь и говорить? – осторожно сказала она. Я заметила, что они держатся в глубине дома, подальше от окон. – Как мы могли встать раньше нашего мастера?
- Да запросто, – отозвался Даниэль, и его голос был не лучше моего после пережитой истерики, – Учитывая, что ваш мастер предпочитает спать по ночам и употреблять твердую пищу.
Кэтрин все ещё хлопала ресница, когда из центра за её спиной послышался тихий голос:
- Матерь Божья, она нас привязала.

Прошло минут двадцать с тех пор, как я совершила чудо в вампирском мире, подняв десяток вампиров при свете солнца. Такого не случалось в их истории, а, если и случалось, то в живых не осталось никого, чтобы об этом рассказать. Солнце убило их всех. Единственная причина, по которой мои вампиры ещё не сгорели заживо, заключалась в толстых шторах, закрывающих огромные окна. Девять вампиров окружило диван, на котором я сидела, прижав колени к груди, с закрытыми глазами, пытаясь сконцентрироваться на своем ровном сердцебиении и привести в порядок мысли, когда один вампир отделился от общей массы. Эрик, с которым у меня были не наилучшие отношения, стоял в двух шагах от окна, пристально вглядываясь в штору. Я чувствовала его, его мысли и смятение. Он разрывался между страхом перед солнцем и любовью к нему. Он хотел его увидеть, пускай даже в последний раз. Пускай даже оно убьет его в ту же секунду.
«Почему?» – прошептала я в его голове. Мне был не понятен его порыв, поскольку, как я успела заметить, вампиры очень трепетно относились к своему бессмертному существованию. Они не бросаются на солнце, как безголовые детишки.
«Ты представляешь как это – не видеть его почти сотню лет?» – грустно подумал Эрик, оборачиваясь, чтобы видеть меня. Я подняла глаза ему навстречу, впервые видя в нем человека, которым он был почти век назад. Без его холодного напущенного безразличия, без едкой язвительности и выставления на показ собственного превосходства, без всех этих масок, за которыми он так усердно прятался, передо мной стоял взволнованный двадцатипятилетний мужчина, потерянный в этом мире. – «Представляешь, как это: не чувствовать его тепла на своей коже, не хмуриться от его бликов?»
«У вас есть ночь и луна», – попыталась возразить я, но в тот же момент через меня полились его воспоминания. Красивая черноволосая девочка с огромными зелеными глазами, играющая с собакой в салочки на лужайке у небольшого деревянного дома в глубине леса. Я смотрела на неё, улыбаясь.
«Разве это можно сравнивать?» – обреченно добавил он, закрываясь от меня. Я понимала, что могу пробиться через его защиту, но это было бы неправильно. Это была его жизнь, которую ему пришлось оставить. Его личный человеческий мир.
Мои мысли быстро потекли по этому руслу, возвращая меня к проблеме, которую я думала, что уже давно для себя решила. Ребенок. Его нельзя выращивать в мире луны и клыков. Дети должны играть на солнце, ходить в школу и хмуриться солнечным бликам, а выбирая Колина, я навсегда лишала себя этого. Последний шаг, сделанный мною в его сторону, навсегда разорвет мою связь с миром людей и заберет мою человечность. Нет, я не могла сейчас думать о маленьком ребенке в своих руках, слишком много проблем сейчас нас окружало, но я ещё не забыла того восторга, который ощущал Эрик, глядя на свою маленькую дочку, играющую перед домом. Этого не возможно было не хотеть. Пускай не сейчас, но через десять, двадцать лет это может стать проблемой.
- И что вы, детишки, делаете здесь в такую рань?
Прозвучавший в полнейшей тишине гостиной голос заставил меня нервно вздрогнуть, а вампиров обступить меня со всех сторон, защищая от появившегося в проходе вампира. Чернокожий мужчина выглядел так же безупречно, как и вчера, хоть и пробыл мертвым большую часть сегодняшнего дня. Его угольные гладкие волосы были откинуты назад, белоснежная рубашка была без единого залома или складочки, будто прежде чем появиться здесь, он тщательно её выгладил.
- Ваше Высочество, – первым опомнился Даниэль, вставая с кресла напротив меня и нервно бросая взгляд на вампиров. И как мы должны все ему объяснить, не растоптав при этом репутацию моего вампира? – Вы рано встали.
Король окинул его незаинтересованным взглядом, махнув головой в знак приветствия, и тут же вновь перевел внимание на вампиров. Он выглядел очень заинтригованным происходящим здесь, а у нас не было ответов. Черт.
- Ваше Высочество, – неуверенно проговорила я, мысленно прося вампиров расступиться. Они послушались, хоть некая тень взволнованности продолжала оттенять их лица. Им явно не нравился Король, особенно в такой близости со мной.
- Мисс МакКалистер, – улыбнулся вампир, приближаясь ко мне. Он замер в шаге, слегка наклонив голову вправо, рассматривая меня. Я так старалась скрыть свои внутренние переживания, что совершенно забыла о внешних. Например, об огромном синяке, занимавшем практически всю правую сторону моего лица. И если первое я ещё могла постараться спрятать, то без крови вампира укрыть второе было нереально. Знаю, Клер бы сейчас могла поспорить со мной, рекламируя свое новое тональное средство, но вряд ли хоть один тональник смог бы скрыть четкие следы четырех пальцев, одаривших мою скулу синевато-желтоватым румянцем. Даниэль немного смутился, придумывая как можно объяснить то, что ему пришлось меня вырубить, чтобы привести в чувства.
- Сэр, я думала, Вы просыпаетесь позже, – решила попытаться отойти от темы я, но немигающий взгляд ярко желтых глаз показал, что такое вряд ли получится.
- Прошу вас, милое дитя, называйте меня Марк, – ответил вампир, и от его интонации у меня внутри что-то зашевелилось. – Не думал, что ваш мастер проснется раньше меня. Обычно такое никому не по силе.
Я вздрогнула, когда вампир поднял мою руку на уровне со своими губами и лениво потянул запах. Вздрогнула даже не от того, что он ещё не ел, и я опасалась его укуса, и даже не из-за того, что он вторгался в мое личное пространство, поскольку я знала, что такое приветствие принято в вампирском мире. Меня испугало то чувство, что скрутило мой живот, когда он меня коснулся. Я почувствовала его. Его энергию, что показалась мне такой масштабной и волнующей вчера. Его магию, пропитанную веками выдержки и тренировки. Она была такой сладкой на вкус…
- Колин ещё не восстал, – бессознательно прошептала я, глядя в глаза вампира. Они были такими яркими, какими никогда не могли быть, принадлежи они человеку: дикие, решительные… острые. Не знаю, как ещё их описать, но они смотрели не просто на меня, а куда-то глубоко внутрь моего тела. Так, будто они смотрели прямо в глаза той молчаливой девочки, которая жила во мне. По крайней мере, она думала именно так и бесконечно радовалась этому.
Только произнеся это, я поняла, что раскрыла перед ним все наши карты. Глаза Даниэля округлились, а острые белые зубы закусили край нижней губы. Он думал, ища способ нам выкрутиться, пока я смотрела в лицо Короля Луизианы, пытаясь заставить себя думать ясно и захлопнуть рот.
- Вот как, – промурлыкал вампир, прикасаясь губами к моей руке, затем он перевернул её ладонью к себе и ещё раз потянул запах, теперь уже с запястья. Я снова задрожала. – А кто тогда поднял всех этих деток раньше положенного срока, моя милая?
Я знала, что нужно лгать. Знала, что сейчас нет ничего лучше хорошей порции вранья, заправленного лестью и охами восхищения, но мой разум словно отключился. Я смотрела в глаза вампиру, стоящему передо мной и знала, что не только не боюсь его, но и хочу … поразить? О, черт, я действительно хотела его заинтересовать.
- Я, мой Король, – в тон ему пролепетала я, чувствуя, как мои губы растянула улыбка.
Марк не выглядел удивленным. Он смотрел на меня, продолжая держать ладонь в своих крепких руках, пока его магия начала оборачиваться вокруг меня. Это было не похоже на успокоительное тепло, которое всегда исходило от Колина, или на мягкую гелеобразную массу, которой казалась сила Даниэля. Его сила была прохладным ветерком, колющим кожу. Я хотела поежиться, но вовремя остановила себя, расправив плечи. Нет, чтобы заполучить его мы должны быть сильными. Он должен захотеть нас, только тогда мы сможем получить его. Его силу.
- Ты так сильна, так притягательна, – прошептал вампир, поднимая вторую руку и мягко прикасаясь к раненой скуле, из-за чего я невольно зашипела от боли, резко перехватив его ладонь. Вампир крепко зажмурил глаза, так как в момент прикосновения мои мысли раскрылись его сознанию. Я позволила вампиру ощутить меня, прочувствовать мои потребности и желания – открылась для него, показывая ему ту самую девочку внутри меня, которая так его хотела и, как только сама осознала, что творю, мозги словно встали на место. Я резко отскочила от вампира, пятясь назад до тех пор, пока не уткнулась спиной в грудь Даниэля, тут же осторожно обхватившего мои плечи в знак поддержки. Мои глаза продолжали с испугом наблюдать за вампиром, все ещё стоящим с закрытыми глазами на тот самом месте, где я секундами ранее отдалась ему в ментальном плане.
- В тебе есть сила и страсть, дитя, – серьезным тоном начал вампир, открывая глаза и натыкаясь на мой испуганный взгляд. – Тебе нужен сильный партнер, чтобы раскрыть весь скрытый потенциал и не замарать твою очаровательную невинность, – он замолчал, задумываясь. – Я предлагаю тебе присоединиться ко мне. Во мне достаточно сил, чтобы защитить тебя и больше магии, чем у твоего шерифа, чтобы развивать твою магию.
Я тяжело вздохнула, будто дыхание доставляло мне физическую боль. То, что он предлагал мне, было неправильным. Я знала это. Я была твердо уверенна в том, что сейчас мне нужно разразиться пламенной речью о том, что я никогда не предам Колина, и что для меня он всегда будем самым сильным, но слова застряли в горле. Часть меня не хотела говорить Королю «нет». Именно эта глупая самоуверенная часть желала видеть его нашим партнёром, и плевать ей было с высокой колокольни, что мы его не любим. Все, что её волновало, было фразой «он сильнее Колина». И, хоть я и пыталась изо всех сил избавиться от этих странных мыслей, они поглощали меня. Я чувствовала, как она заполняет меня изнутри, растет во мне. Я запаниковала, поскольку ничего не могла сделать. Ничем не могла ответить. Я стояла посреди комнаты, позволяя Королю Луизианы думать, что я обдумываю его предложение, позволяя крепким рукам Даниэля сжимать мои плечи, пока не могла найти саму себя в своем же теле. Она вытесняла меня куда-то на периферию моего сознания, где я не могла ничего контролировать – только наблюдать. «Как она» – поняла я, – «она пытается сделать со мной то, что я делала с ней». Нужно было срочно что-либо предпринимать, но мое тело больше меня не слушалось. Я находилась в комнате вместе с одиннадцатью вампирами и человеком, но никто не мог мне помочь. Никто, кроме того, кто сейчас глотнул первый поток воздуха за сегодняшний вечер. Колин. Его теплая спокойная сила наполнила тело вампира, а потом и мое, пробираясь по той невидимой ниточке, что связывала наши умы и сердца. Он наполнял меня, давая силы для борьбы. Я попыталась открыться перед ним, показать, что меня так напугало, но ментально общаться с ним было сложнее, чем со стоящими вокруг меня вампирами.
- Ma femme? – глубокий взволнованный голос Колина, появившегося в проходе комнаты, вывел меня из оцепенения. На секунду на его лице промелькнуло удивление и страх, когда он увидел своих подданных, уже давно успевших проснуться, но нужно отдать моему вампиру должное – маска хладнокровности, опустившаяся на его лицо холодной тенью, тут же скрыла все его эмоции. Он не закрывался от меня, позволяя мне чувствовать свое смятение и взволнованность.
Резко дернувшись, я вырвалась из захвата рук Даниэля и побежала (именно побежала, как в гребанных мыльных операх) навстречу своему герою, спасшему меня от недавнего сумасшествия. Мне даже не хотелось думать, что, возможно, мне нужно посетить замечательную больничку с мягкими белыми стенами, поскольку то раздвоение личности, что началось с невинных снов, теперь начало обретать реально пугающие очертания.
Я крепко обхватила его торс руками, утыкаясь лицом в обнаженную кожу. Он так спешил, что даже не успел надеть рубашку. Должно быть, я смогла передать ему больше, чем думала, раз он сразу же пришел сюда, даже не одевшись толком. Вспомнив все, что чувствовала секундой ранее, я удивилась, что он вообще не ворвался сюда голым. Вампир обнял меня в ответ, ласково целуя в макушку, затем краешками пальцев поднял мое лицо к себе и гневно зашипел, глядя в глаза.
«Сейчас он тебя убьет», – успела подумать я, глядя в разъярённое лицо вампира. У него были все причины сделать это, поскольку ещё минутой ранее я только трусиками перед лицом Короля не махала, а так продалась ему по полной.
- Откуда у неё синяк? – сквозь рычание, прошипел вампир, кусая свое запястье и подставляя мне. Я могла чувствовать, что он собирается поить меня своей кровью далеко не из-за синяка, хотя и им он не был доволен. На самом деле он волновался о моей связи с его вампирами, точнее полным отсутствием таковой связи у него. Я была единственным связывающим звеном между шерифом и теми, кто поклялись ему в верности на крови. Колин считал, что если во мне будет достаточно его крови, то вампиры «перезагрузятся», и все встанет на свои места, но кто я такая, чтобы сомневаться в нем. Должно же быть в их мире какое-то правило, утверждающее, что если вампиры слушаются меня, то они должны слушаться и его. Типа «А как же «Все мое — твое»? Придурок, мы женаты!» и прочее в этом духе?
Пить его кровь на глазах у дюжины зрителей не способствовало пробуждению аппетита, но я заставила себя сделать три полных глотка, прежде чем отстраниться от него. Глядя в прекрасные, чистые изумрудные глаза, я наклонила голову к плечу, позволяя ему укусить меня, так как он должен был поесть после пробуждения. И, когда острые клыки резко прокусили мою кожу, а сильные руки обхватили талию, обездвиживая, я блаженно улыбнулась, расслабляясь в руках вампира, потому что даже сейчас, когда тысячелетний кровосос высасывал из меня кровь, я чувствовала себя в большей безопасности, чем несколькими минутами ранее, когда преспокойненько стояла в центре гостиной моего бывшего парня. Это и было ответом на вопрос Короля Луизианы.
- Простите, сэр, но мне не нужен Король, когда у меня уже есть прекрасный принц, – тихо прошептала я, зная, что каждый в этой комнате меня услышит.