Штат Вашингтон, полуостров Олимпик, 4 сентября 2010 года.
Горный серпантин то приближался к побережью, то отступал, петляя среди невысоких гор, поднимаясь все выше, открывая взору ожерелье покрытых снежными шапками вершин. И чем дальше, тем хуже была дорога, резкие повороты, крутые обрывы у самой кромки, все это требовало от водителя повышенного внимания и искусного мастерства.
Они двигались со скоростью, значительно превышающей приемлемую для такой небезопасной дороги. Можно было бы не волноваться, ведь за рулем вампир, но некоторые странности в поведении водителя настораживали. Рваное дыхание, неестественная поза, затуманенный, почти безумный взгляд. Все чаще его лицо искажала гримаса боли, иногда он даже на несколько секунд прикрывал глаза. Длинные пальцы судорожно сжимали руль, причем с такой силой, что Эдик даже заволновался, как бы вампир этот самый руль не сломал.
Еще один опасный участок, и Мейсон не справился с управлением. Машина вильнула, они не сорвались в пропасть только благодаря тому, что Эдик успел схватиться за руль и выровнять курс, уводя автомобиль от крутого обрыва.
– Ты сдурел? – справедливо возмутился Эдик, – тебе что, плохо?
– Хорошо, – зло огрызнулся вампир, – просто замечательно.
– Может, я поведу машину? – предложил Эдик.
Вампир ответил ему презрительным молчанием, но явно собрался, и стал более внимательно следить за дорогой. А Эдик теперь не спускал с него глаз, готовый в любой момент вмешаться и предотвратить аварию. Конечно, все они останутся живы, но лишний раз искушать судьбу не хотелось. И не смог сдержать выдоха облегчения, когда после двух часов бешеной езды скорость снизилась, и они свернули с дороги по едва заметной на траве колее в сторону, противоположную от побережья. Машина въехала в естественное углубление в горной породе, такого размера, как будто специально высеченное под гараж для одной машины. Выключив зажигание, Мейсон так и остался сидеть, вцепившись руками в руль. Как будто пытался сосредоточиться.
– И что дальше? – нетерпеливо поинтересовался Эдик.
Звук его голоса вывел вампира из транса, тот медленно открыл глаза и недоуменно перевел взгляд на Эдика, словно не понимая, как он тут оказался. Но быстро взял себя в руки, последовал глубокий хриплый вздох, и Мейсон неуклюже выбрался из машины. Эдик последовал его примеру.
– Дальше пешком придется топать, – глухо вымолвил вампир.
Белла так и не проснулась, и Эдик приоткрыл заднюю дверцу. Девушка спала, свернувшись клубочком на сидении. Он невольно залюбовался ей, такой по-детски милой, и в то же время невыносимо соблазнительной. Каштановые волосы беспорядочно разбросаны, все еще припухшие от его поцелуев губы слегка приоткрыты, бретелька лифа сползла по плечу, практически обнажая высоко вздымающуюся налитую грудь. Дыхание спокойное, не хотелось нарушать ее сон, слишком много ей пришлось пережить за последние дни, и неизвестно, что их ждет впереди, с трудом верилось в благие намерения вампира.
– Белла, – тихо позвал он, слегка коснувшись пальцами плеча, но девушка даже не пошевелилась.
Вампир за его спиной недовольно хмыкнул.
– Белла? – презрительно переспросил он, – это что, собачья кличка?
Но Эдик не стал обращать на него внимания, и бережно вытащил из машины так и не проснувшуюся девушку. От перемены положения она приглушенно застонала, потом глубоко вздохнула, слегка поерзала и удобно устроилась на его плече, обхватив его шею теплыми ладонями. Эдик покрепче прижал драгоценную ношу к себе, стараясь поддерживать так, чтобы девушке было удобно в его объятиях. Повернувшись, встретился взглядом с потемневшими глазами наблюдавшего за этой картиной Мейсона.
Гнев. Бешенство. Ревность. Все эти чувства явственно читались на напряженном лице вампира. Эдик замер, готовый в любой момент положить девушку на землю и вступить в схватку с соперником. Их яростная дуэль взглядами продолжалась всего несколько секунд, после чего вампир демонстративно отвернулся и направился в сторону побережья. Эдик после некоторых колебаний последовал за ним.
Они шли по едва заметной тропинке, петляющей среди огромных валунов и прибрежных скал. Приходилось постоянно преодолевать то крутые подъемы, то резкие спуски, а местами путь проходил прямо над обрывом, и тропка была настолько узенькой, что оставалось только прижиматься спиной к отвесной скале, чтобы не сорваться вниз.
Вампир перемещался медленно и настороженно, как будто каждый шаг доставлял ему боль. Эдик, несмотря на свою ношу, легко поспевал за ним, даже иногда практически наступал на пятки. Это было так просто, толкнуть вампира, и тот полетит в пропасть, на острые пики камней. Но Эдик догадывался, что недомогание вампира связано с дыркой в районе левой лопатки, скорей всего, следом от пули, а добивать раненого было не в его стиле. Тем более раненого родственника.
Сбежать тоже было далеко не самой удачной идеей, во всяком случае, до тех пор, пока не прояснится ситуация с ошейниками. Ведь если Мейсону удалось отключить передатчик, то вполне может быть, что пульты, которые у Эдика в кармане, уже не работают. И очень хотелось увидеть устройство, с помощью которого отключались кодовые замки бункеров, и откуда управлялись ошейники. Эдик подозревал, что это устройство осталось в машине, потому что вампир ничего с собой не взял. Так что пока Мейсон не проявлял явных признаков враждебности, Эдик решил подчиняться его приказам, хотя бы создавать видимость, и тем временем разузнать, что у него на уме, и найти способ избавиться от навязчивого спутника.
Преодолев очередной перевал, они вышли на уступ, с которого открывался удивительный вид на раскинувшуюся под ногами бухту. Закрытая со всех сторон скалами, она представляла собой поистине райский уголок дикой природы. Выход из бухты в океан преграждался грядой разбросанных в беспорядке огромных валунов, из пологих вершинах которых тянулись в небо величественные сосны. Изумрудного цвета вода омывала небольшой песчаный пляж, и через ее ровную гладь можно было без труда разглядеть на дне каждый даже самый мелкий камешек.
Спуск вниз был крутым, и на полпути Эдик с изумлением обнаружил, что за подступающей к самой воде скалой притаился небольшой дом, незаметный сверху. С воды его тоже не было видно, подъезда к нему не было, и Эдик сразу задался вопросом, как же этот дом был построен. Хотя если это логово вампира, то его хозяин вполне мог перетащить сюда строительные материалы на руках.
– Твой дом? – поинтересовался Эдик, когда они подошли ближе.
Похоже, что о безопасности и охране никто не думал, дверь была стеклянной, и, несмотря на замок, ее легко можно было открыть ударом ноги. Но вряд ли нужно было переживать по этому поводу в столь безлюдном недоступном месте.
– Нет, хороших знакомых, – голос Мейсона звучал с некоторым тайным, не понятным Эдику смыслом.
Вампир толкнул дверь, выбивая не очень внушительный замок. Эдик не стал ломать себе голову, в конце концов, совершенно неважно, кто хозяин, и зашел вслед за Мейсоном вовнутрь.
Дом оказался очень уютным, внутреннее пространство разделено на несколько зон. Обстановка выдержана в мягких пастельных тонах, мебели немного, диван, два кресла, за небольшой стеклянной перегородкой огромная низкая кровать, все аккуратно накрыто чехлами. Справа что-то наподобие маленькой кухоньки, плита, холодильник, несколько шкафчиков и барная стойка. Обзорное окно во всю стену открывало вид на бухту, в нем еще одна стеклянная дверь, выход на нависающую над водой веранду с резными деревянными перилами.
Скорей всего, это было чье-то любовное гнездышко. Здесь, вдали от любопытных глаз, Эдик бы и сам с удовольствием приятно провел время с Беллой. Вот только этот дом явно предназначен для двоих, и третий здесь лишний.
Мейсон обстановку не рассматривал, он тяжело опустился в кресло прямо поверх чехла, и, откинувшись на спинку, устало прикрыл глаза. А Эдик осторожно опустил Беллу на кровать. Тихо застонав, она поджала коленки, скручиваясь в клубок. На ней был только тоненький сарафанчик, не прикрывающий большую часть тела, а в доме было довольно прохладно. Порывшись в стоящем рядом с кроватью комоде, Эдик обнаружил там плед, и заботливо укрыл девушку.
Там, в лесу, она ни разу не посмотрела ему в глаза. А Эдику так нужен был хоть один, мимолетный взгляд, подтверждающий, что проведенная вместе ночь не была простой случайностью. Слишком послушно она села в машину к вампиру, и неизвестность была слишком томительной, сомнения как кошки скреблись на душе. Он переживал не только за то, кого она выберет, но и за здоровье девушки, ведь причина ее недуга была для него не ясна.
– Что с ней? – поинтересовался он у застывшего в кресле вампира.
Мейсон через силу разлепил глаза и посмотрел на него с явным недоумением.
– А ты не знаешь, – губы чуть тронула хищная улыбка, – ну конечно, она просто забыла поставить тебя в известность.
– Так может, ты меня просветишь? – потребовал Эдик.
– Спроси у нее, – предложил Мейсон с явной издевкой в голосе, – расскажет. Если, конечно, сочтет нужным.
И резко поднялся с кресла, но, видимо, не рассчитав силы, пошатнулся, и, чтобы не упасть, оперся рукой об подлокотник.
– Мне нужна твоя помощь, – уже хрипло, с трудом выговорил он.
Эдик был несколько удивлен, с чего это вампир вдруг стал просить его о помощи. И не горел он жгучим желанием помогать сопернику.
Мейсон глубоко вздохнул, собираясь с силами, и уже более осторожно переместился к кухонному шкафу. Эдик с интересом наблюдал, как вампир неторопливо роется в ящиках, перебирает имеющиеся там ножи, и как сосредоточенно нахмурив брови, оценивает пальцем их остроту. Наконец, выбрав один из ножей, вампир удовлетворенно кивнул и ловко метнул его Эдику точно в руки, но не острием, а рукояткой, так, чтобы Эдик смог его поймать.
Дальше Мейсон извлек из бара салфетки и бутылку спирта, и поставил все это на журнальный столик. А сам развернулся спиной к недоуменно вертящему в руках нож Эдику, демонстрируя дырку у себя под лопаткой.
– Извлеки пулю, – голос его был спокоен, словно он просил Эдика о каких-то совершенно не значащих вещах, – и потом хорошо промой рану спиртом.
Эдик заколебался, ведь именно эта пуля ослабляла силы вампира, и трудно было предсказать, как он себя поведет, если вновь обретет все свои сверхчеловеческие способности.
– С чего ты решил, что я буду тебе помогать? – резко кинул Эдик.
– Хотя бы потому, что я твой дед, – хладнокровно предположил вампир, – или потому, что спас тебя от верной смерти. Или потому, что мне сейчас жизненно необходима кровь, но я сдержался, и не тронул ни тебя, ни Изабеллу. На твой выбор.
– Хорошо, я сделаю это, – согласился Эдик, – только у меня два условия. Первое, ты снимешь с нас ошейники. Второе, ты ответишь на мои вопросы.
– Что ж, справедливо, – кивнул вампир. – Твой ошейник отключен, можешь снимать.
Эдик не знал, врет вампир или нет. И проверить это можно было только одним способом. Он подошел к вампиру вплотную, так, чтобы их груди почти касались. Теперь если ошейник сработает, взрыв уничтожит их обоих. Вампир не шелохнулся.
– Не доверяешь? – невесело усмехнулся Мейсон, – понимаю.
Эдик, неотрывно глядя в его глаза в надежде вовремя распознать в них признаки паники, поддел пальцами свой ошейник. Ни один мускул не дрогнул на лице вампира, глаза были полны насмешки, что придавало уверенности, Эдик резко дернул ненавистную удавку, срывая ее со своей шеи.
Взрыва не последовало, как ни странно, но следовало признать, что вампир сказал правду. Но когда Эдик наклонился над спящей Беллой, собираясь снять ошейник и с нее, вампир его остановил.
– Я бы на твоем месте этого не делал, – тон был ледяным, в нем явно звучала угроза.
Эдик замер, и медленно повернулся, снова встречаясь с холодными глазами родственника.
– Я знал, что ты этого потребуешь, – пояснил вампир, – и я должен был подстраховаться. Я хочу быть откровенным с тобой. Сейчас ты сильнее, и вполне можешь меня убить. Но ты этого не сделаешь.
– С чего бы это? – прищурился Эдик.
Вампир отвернулся, сделал несколько медленных шагов в сторону огромного во всю стену окна, открывающего вид на залив. Обхватив себя руками, замер, глядя куда-то вдаль. Поза неестественно напряженная, как будто в нем шла внутренняя борьба, и он досконально подбирал каждое слово, которое намеревался произнести.
– Потому что узы крови – страшная вещь, – его голос звучал с горечью, словно вампир о чем-то глубоко сожалел, – я не смог этого сделать. Не сможешь и ты. Мы с тобой связаны. И сила этой связи гораздо крепче, чем ты думаешь.
Эдик понимал, что вампир прав, что не так легко уничтожить того, в ком течет твоя кровь. Для этого нужны веские причины, но Эдик, как ни старался, не мог их найти. И даже то, что вампир причинял боль Белле, уже не казалось сейчас достаточным для убийства поводом, как это было раньше. Ведь были же между ней и Мейсоном какие-то отношения в прошлом, подробности коих Эдику толком неизвестны, и он не вправе судить.
– Расскажи мне, – тихо попросил он.
Так и не удостоив Эдика взглядом, вампир толкнул стеклянную дверь и вышел на веранду. Небрежно облокотившись на резные деревянные перила, устремил взор куда-то вперед, туда, где бирюзовая гладь воды сливалась с лазурным небосводом. И никак не среагировал на осторожные шаги последовавшего за ним Эдика, даже не соизволил повернуться.
Эдик стал рядом, невольно повторяя позу своего предка, и тоже уставился вдаль. Но раскинувшийся перед взором дивной красоты пейзаж не помог развеять тревожные мысли, да и не до любования природой сейчас было.
Мужчины молчали, каждый думал о своем. В голове Эдика роилось множество вопросов, на которые не было ответа. Кто он, его дед? Закоренелый монстр, погрязший в убийствах и разврате? Как он стал таким? Он же когда-то был человеком, неужели в нем не осталось ни капли человечности?
– Что ты хочешь знать? – глухо спросил вампир.
– Сколько тебе лет? – вопросов было так много, что Эдик даже не знал, с чего начать, и спросил первое, что пришло в голову.
– Сто десять, – равнодушно ответил вампир, так и не повернув головы.
Достаточно, но не так уж и много по вампирским меркам. Повернувшись к собеседнику, Эдик невольно залюбовался, как кожа вампира причудливо играла на ярком солнце, переливаясь тысячами разноцветных искорок.
– Кто мои родители? – задал следующий вопрос Эдик.
Прикрыв глаза, вампир откинул голову назад, подставляя лицо прямым солнечным лучам, словно хотел впитать в себя солнечную энергию.
– Я забрал тебя от них, – ответил вампир после некоторой паузы.
– Почему? – не смог скрыть своего удивления Эдик.
А сам не сводил глаз с лица вампира, надеясь по реакции определить, лжет он или говорит правду. Мейсон медленно разворачивался, сжимая руки в кулаки, и когда он распахнул глаза, Эдик непроизвольно отшатнулся, встретившись с его страшным, потемневшим от ярости взглядом.
– Твой отец возомнил себя богом, – прошипел вампир. – Я хотел просто умереть, а он обратил меня, обретая на жалкое существование. Но этого ему показалось мало, он забрал мою женщину, а дочь сделал своей наложницей. А когда родился ты, он пил твою кровь. Я не мог не остановить этого.
Каждая брошенная фраза, каждое сказанное слово было настолько пропитано ненавистью, что Эдик готов был поверить, что все это правда. Чтобы так ненавидеть, нужны веские причины, и перечисленные родственником доводы казались вполне правдоподобными. Но в то же время закрадывались некоторые сомнения, ведь из обрывков воспоминаний Эдик представлял отца совсем другим, добрым и любящим. Но он был тогда слишком мал, так что мог что-то и напутать.
– Почему же ты бросил меня? – спросил Эдик, – почему не вырастил сам?
– По той же причине, – уже более спокойно отвечал Мейсон. – Кровь. Только она причина, она главный побудительный фактор всех наших действий. Кровь ребенка-сплита слишком привлекательна для вампира, а моя выдержка не безгранична, и я думал прежде всего о твоей безопасности.
Вполне логичная причина. И очень благородная. Но что-то не вязалось в его рассказе, вчерашние события не вписывались в очерченный образ заботливого дедушки.
– То есть ты, когда подставлял меня Волтури, руководствовался исключительно моей безопасностью? – не удержался от ехидства Эдик.
– Я хотел, чтобы твой отец обратил на тебя внимание,– рассеяно пояснил Мейсон. – Надеялся, что он вмешается, и освободит тебя. Но он не счел нужным принимать участие в твоей судьбе, хотя имеет на Аро Волтури определенное влияние. Пришлось спасать тебя самому.
Эдик жадно ловил каждое сказанное вампиром слово, надеясь получить ключ к разгадке тайн прошлого. Он окончательно запутался, и не знал, чему верить, а чему нет. Одно было ясно, между Мейсоном и отцом Эдика отношения очень сложные и запутанные. И для Мейсона и дочь, и внук всего лишь разменная монета, средства, чтобы свести счеты со своим врагом. И очень может быть, что отец Эдика так же яростно ненавидит Мейсона, и готов причинять ему боль любыми способами, в том числе и через самых близких. Эдику было сложно представить, как родственники могли докатиться до такого.
– Почему же ты не забрал у него свою дочь? – продолжал допытываться Эдик.
– Я слишком поздно узнал, что у меня есть ребенок, – Мейсон снова повернулся боком. – А потом не представилось удобного случая. Но все еще можно изменить. И ты мне можешь в этом помочь.
– Интересно, чем? – Эдик не стал скрывать скептицизма в голосе.
Мейсон снова повернулся, и от испытывающего взгляда стало не по себе. Но Эдик не отвел глаз, ему хватило твердости выдержать этот тяжелый, словно просвечивающий насквозь рентгеном взгляд.
– Я хочу отомстить ему, – жестко заявил вампир, – и приглашаю тебя в этом поучаствовать.
И теперь уже Эдик растерянно уставился вдаль, за размытую линию горизонта. В нем боролись противоречивые чувства, с одной стороны, он не до конца верил своему родственнику, а с другой ему было жалко своего предка, для которого месть стала основным смыслом вечного существования. Эдик не сомневался, что вампир не остановится ни перед чем, чтобы осуществить свои планы. Но хочет ли Эдик в этом участвовать, даже если все рассказанное Мейсоном правда? Ведь зло порождает новое зло, и если не разорвать этот порочный круг, в итоге пострадают все, и мстящий, и тот, кому мстят.
– Почему ты мучаешь Изабеллу? – сменил тему Эдик.
– Ты считаешь ее невинным беззащитным ягненком? – усмехнулся Мейсон. – А она тебе не рассказывала, как сбежала, спалив мой дом, оставив мне обгоревший труп, чтобы я думал, что она покончила жизнь самоубийством? Я пятнадцать лет считал, что она погибла из-за меня, и тут вдруг вижу ее в полном здравии, плывет вся из себя такая гордая и неприступная.
– Значит, ты вынудил ее, – холодно откликнулся Эдик, – раз ей пришлось от тебя бежать таким образом.
– Видишь ли, она очень строптивая девушка, – задумчиво протянул Мейсон, и Эдик отметил незначительное, но потепление в тоне вампира, – мы немного не сошлись во взглядах, я вспылил, а она затаила на меня обиду.
Интересно было послушать его точку зрения. Какие же чувства он испытывает к Белле? Неужели любит? Но разве можно так запугивать любимую женщину, причинять ей столько боли?
– Любишь ее? – осторожно спросил Эдик.
– Люблю? – нахмурившись, повторил вампир, и тут же резко добавил: – нет.
Сказал, как отрезал. Никаких пояснений.
– Дай ей возможность выбрать, – тихо попросил Эдик.
– Нет, – уже зло повторил вампир.
Оторвавшись от перил, он сделал неуверенный шаг к дому, но остановился. Чуть откинувшись назад, выгнул спину, запуская пальцы в растрепанные бронзовые кудри, и замер, словно каменное изваяние. Эдик с некоторой досадой подметил, что это и его излюбленная поза. Мейсон прав, они действительно очень похожи, и не только внешне. Даже вкусы у них совпадают, взять хотя бы интерес к одной и той же девушке.
– А ты готов просто отступиться, если она выберет меня? – глухо спросил Мейсон.
Эдик на секунду задумался. А действительно, что он сам будет делать, если Белла предпочтет не его? Если она до сих пор любит того, кто причинил ей так много страданий?
– Если я буду уверен, что именно этого она хочет, то да, – твердо отвечал Эдик.
Медленно опустив руки, вампир выпрямился, неспешно повернулся к нему, и недоверчиво покачал головой.
– Я уже слишком много пожил, чтобы играть в благородство, – недобро усмехнулся он, – любит, не любит – это для людей. Для вампиров на первом месте жажда крови, все остальное не имеет значения. Тебе не понять, твоя жажда не так сильна, ты вполне можешь довольствоваться человеческой пищей.
– Но ведь ты любил, – Эдик предпринял еще одну попытку вызвать вампира на откровенность. – Ту женщину, что родила тебе дочь. Расскажи мне о ней. Она ведь была человеком?
– Вот именно, в том то и вся проблема, она была человеком, – задумчиво пробормотал вампир.
Втянув полной грудью свежий морской воздух, Мейсон еще раз окинул рассеянным взглядом раскинувшийся перед ними океан, и неспешно переместился в дом.
– Почему ты допустил, чтобы мой отец забрал ее? – продолжал наседать последовавший за ним Эдик.
– Давай на первый раз ограничимся, – решительно оборвал его вампир. – У нас еще будет время все обсудить. А пока сделай то, что обещал, – Мейсон кивнул на лежащий на столе нож.
– Ты не выполнил условия насчет ошейника Беллы, – напомнил Эдик.
– Я всегда выполняю свои обещания, – голос вампира был жесток и тверд, – я сниму с нее ошейник. Но позже.
Эдик не пошевелился, его такой вариант не устраивал.
– Неужели ты думаешь, что у меня поднимется рука убить ее? – с горечью спросил вампир.
Действительно, вряд ли Мейсон хочет уничтожить девушку. Несмотря на его показное безразличие, Эдик был уверен, что вампир пусть и не влюблен, но Белла вызывает в нем определенные чувства. И именно эти чувства волновали Эдика даже больше, чем сложные взаимоотношения его предков. Как известно, третий – лишний, и он не представлял себе мирный путь решения этой проблемы.
Да и можно ли надеяться, что вампир сдержит свое слово?

Жду ваших комментариев на ФОРУМЕ!