Канада, Ванкувер, 15 июля 2015 года
Сегодня небольшой книжный магазинчик в тихом районе Ванкувера пользовался особой популярностью у покупателей. И когда за окном стали сгущаться сумерки, продавщица, высокая кареглазая шатенка, уже нетерпеливо отсчитывала минуты до закрытия.
Сказывалась усталость от напряженного дня, и хотелось поскорей оказаться дома, обнять маленькую дочку. Она растила ребенка одна, и вынуждена была подрабатывать по вечерам, после занятий в университете, чтобы оплачивать услуги няни. А летом, на каникулах, и вовсе приходилось работать полный рабочий день.
Колокольчик над дверью тихо звякнул, извещая о приходе нового клиента. Нацепив на лицо дежурную улыбку, девушка вышла из-за стеллажей с книгами. И с облегчением вздохнула, увидев на пороге хозяйку магазинчика.
– Добрый вечер Ева, – поздоровалась пожилая женщина, – как успехи?
– Все в порядке, миссис Дженс, – как можно более бодро отвечала она, ведь не привыкла показывать кому бы то ни было свою слабость, – сегодня хорошая выручка.
– А тебя уже ждут, – таинственным голосом поведала хозяйка, – мистер Мейсон собственной персоной, – и, слегка помедлив, добавила: – повезло тебе с ним.
С замиранием сердца девушка подошла к окну. Отодвинув край занавески, выглянула на темную улицу. И увидела его. Как обычно, он стоял, опираясь о капот своего огромного джипа. Дорогой костюм, элегантный галстук, пиджак небрежно переброшен через плечо.
Богатый и респектабельный, совладелец крупной нефтяной компании, к тому же молод и хорош собой, о таком кавалере можно только мечтать. Если бы не целый ряд странностей.
Ева боялась его до одури. От его присутствия рядом тело пробирал холодный пот, а от взгляда бросало в ужас. С виду совсем юный, лет восемнадцать, не больше. Но это если не смотреть в глаза, пустые и безжизненные, как будто их обладатель глубокий старик, давно потерявший всякий интерес к окружающему миру. А иногда черные как ночь, греховные и искушающие, словно вобрали в себя все возможные человеческие пороки. А может быть, даже и нечеловеческие.

Их знакомство было не менее пугающим, чем он сам. Несколько месяцев назад Ева поздно возвращалась с работы, и так не терпелось поскорее попасть домой, что опрометчиво решила срезать путь через пустынные дворы. И в одной из темных подворотен нарвалась на двух подвыпивших искателей приключений.
В ответ на ее отчаянные попытки сопротивления последовал сильный удар в солнечное сплетение, лишивший ее возможности не то что кричать, но даже сделать следующий вдох. Один из насильников обхватил ее сзади, грубо закрывая рот рукой, а второй в это время рвал на ней одежду.
Чужие шершавые руки беспардонно шарили по обнажившемуся телу, вызывая приступы омерзительной тошноты. И не было никакой надежды на спасение, оставалось только посильнее стиснуть зубы и мужественно вынести предстоящую пытку.
Но вдруг с крыши ближайшего дома на землю скользнула бесшумная тень. Дальше все случилось слишком быстро для ее восприятия, тот, кто лапал ее, отлетел в сторону, как будто его откинула неведомая сила. Стукнувшись о дом, стал медленно сползать вниз, оставляя на выбеленной стене кровавый след.
Второй насильник тут же оттолкнул ее от себя. Лишенная опоры, она упала на четвереньки, больно стукнувшись коленями об мощеную брусчаткой мостовую. Заметив, как в его руках угрожающе блеснул нож, стала быстро отползать в сторону.
Но не это было самое страшное. В свете луны она таки разглядела своего случайного спасителя. Мужчина был высок и статен, и безусловно красив, но какой-то зловещей, демонической красотой. Беспорядочно растрепанные кудри отливали бронзой, подчеркивая неестественную, почти болезненную бледность лица. Казалось, каждый мускул на теле напряжен, еще секунда, и он взорвется от собственной ярости. Но больше всего ее тогда поразили глаза. Словно огромные черные дыры, такие могут быть только у того, кому легко и привычно убивать. Ей даже показалось, что это сам дьявол вырвался с преисподней, чтобы учинить кровавую расправу.
Опомнившись, она оперлась рукой об стену, с трудом поднялась. И, сделав глубокий вдох, до боли наполняющий легкие воздухом, кинулась прочь, не различая дороги. Вслед неслись новые глухие удары и истошный крик, она даже не знала, чей. И этот крик заставил ее убегать еще быстрее и не оглядываться, пока не очутилась возле своего дома.
А утром из криминальных новостей узнала, что на месте, где на нее напали, было найдено два исковерканных трупа, по которым с трудом удалось установить личности убитых.
После той страшной ночи ее жизнь превратилась в сплошную череду кошмаров. Она была уверена, что убийца придет за ней. Обращаться в полицию не стала, потому что интуитивно чувствовала, что там ей не помогут. Ей никто не сможет помочь.
И практически не удивилась, увидев его через неделю. Он поджидал ее после работы, на стоянке возле книжного магазинчика. И не сделал ни единого шага в ее сторону, лишь просто стоял и смотрел. Но смотрел так, словно гипнотизировал, подчиняя своей воле. Она как будто попала в ловушку его цепкого взгляда, и не могла отвести глаз. И какая-то неведомая сила направляла ее, заставляя самой двигаться к нему. Она чувствовала себя мотыльком, летящим на свет. Знала, что больно обожжется, но ничего не могла с собой поделать.
Так и не сказав ни слова, он открыл дверцу своего огромного джипа, жестом приглашая сесть. И она не осмелилась возразить, покорно выполнила его молчаливый приказ.
Он отвез ее в огромный, но практически пустой особняк на окраине Ванкувера. Пальцы странно путались в многочисленных застежках, когда приказал раздеться. И она дрожала от страха и стыда, когда стояла перед ним, совершенно обнаженная, боясь даже прикрыть самые интимные места, потому что знала, что ему это не понравится.
Он внимательно ее рассматривал, а потом как-то странно принюхивался, водя носом вдоль шеи. Даже подумалось, что он какой-нибудь извращенец, и сейчас сделает с ней что-то страшное, как с теми двумя, в темной подворотне.
Но нет, потом он начал трогать ее и целовать, и она постепенно расслабилась под его умелыми ласками. Его тело было холодным, твердая кожа идеально ровная, казалось, что она занимается сексом с мраморной статуей. Нельзя сказать, что он был груб, скорей наоборот, постоянно контролировал себя, чтобы случайно не навредить ей своей нечеловеческой силой. Но иногда забывался, слишком сильно сжимал в объятиях, причиняя боль.
Дальше он стал появляться практически регулярно, не менее раза в неделю, и неизменно оставлял после себя синяки по телу. И деньги. За каждую такую встречу она получала больше, чем за полгода работы в магазине. И хоть противно было чувствовать себя содержанкой, но каждый раз брала деньги, потому что не представляла, как можно ему отказать.
Он никогда не кричал и не угрожал, просто брал свое, не интересуясь ее мнением. Редко какие-нибудь эмоции отражались на его красивом, но безжизненном лице, она не видела, чтобы он смеялся. Да что там, даже улыбка никогда не трогала эти тонкие губы. Он умел не моргать и не двигаться. Не шевелиться вообще. Такое впечатление, что он даже не дышал. А иногда перемещался с такой скоростью, что человек просто не мог.
Он напоминал ей ядовитую змею, гипнотизирующую свою жертву. Стоит лишний раз шевельнуться, и змея вцепится в горло.
Именно за свое горло она больше всего переживала. Может быть, потому, что он с каким-то странным остервенением ласкал пульсирующую жилку на ее шее, слегка прикусывая кожу зубами. И зубы у него были белоснежные, идеально ровные, очень напоминающие клыки.
Ей все время снились кошмары, как он медленно склоняется к шее и вонзается в тонкую кожу. И она часто просыпалась по ночам, захлебываясь в собственном крике, настолько реальными казались эти сны.
Много раз она думала о том, чтобы сбежать от него, уехать из Ванкувера куда-нибудь вглубь Канады, затеряться в одном из маленьких городков. Но каким-то шестым чувством понимала, что он найдет ее везде.
Каждый раз после общения с ним она чувствовала себя опустошенной и морально, и физически. Но противиться не могла, и не потому, что боялась, а потому, что знала, как легко он ее убьет. И дрожала она вовсе не за свою жизнь, лучше умереть, чем жить в постоянном кошмаре. Но если ее не будет, некому будет позаботиться о дочери. И только ради своего ребенка раз за разом послушно садилась в его машину.
Вот и сейчас, предварительно позвонив няне, чтобы та осталась сегодня ночевать, шла к нему на встречу, прижимая к груди сумочку, привычно чувствуя, как от страха подгибаются коленки.

Он был голоден, и когда легкий ветерок донес до него сладкий запах девушки, горло скрутил привычный спазм жажды. Ева была особенной, кровеносные сосуды расположены слишком близко к коже, выступая голубоватыми жилками, что придавало ей неповторимый изысканный аромат. И если прибавить ко всему этому роскошные темные волосы, глубокие карие глаза, и стройную фигурку с тонкой талией и аппетитными округлостями в нужных местах, неудивительно, что девушка привлекла его интерес.
И еще она чем-то напоминала ему ту, которую так хотел забыть. Конечно, говорить о разительном сходстве не приходилось, это было что-то неуловимое, что трудно описать словами. Может быть, нотки запаха, может быть, манера говорить, слегка наклонив голову, а может быть сладковатый вкус нежной кожи, под которой струилась столь вожделенная для него жидкость. Каждый раз, сжимая ее в объятиях, он представлял себе другую, и эта утонченная пытка доставляла ему по-особому извращенное удовольствие.
Ева стала для него очередной игрушкой. Но правила игры кардинально поменялись. Раньше он выпивал кровь своих жертв в момент наивысшего сексуального наслаждения. А теперь главной целью было обуздать жажду, когда тела сливались в блаженном экстазе. Он даже специально встречался с ней накануне охоты, чтобы определить границы собственной выдержки.
Эта девушка была для него как бутылка с изысканным вином, которую иногда достают, любуются, трепетно смахивают пыль, а потом снова прячут, приберегая для более торжественного случая. Он знал, что когда-нибудь не выдержит, и выпьет ее всю, до последней капли, но всячески оттягивал этот момент.
Интересно, знала ли она, сколько раз находилась на волосок от смерти? Скорей всего да. Ее горделивая покорность даже вызывала восхищение, она никогда не делала ни одного лишнего движения, как будто знала, что именно может его спровоцировать. Наверное, обостренное чувство самосохранения позволяло ей четко определять рамки собственной безопасности в присутствии хищника.

Свет он не включил. Опустился в кресло, ослабил галстук. Стал не спеша расстегивать пуговицы на рубашке. Скользнул по ней тяжелым взглядом, от которого по телу как будто пробежалось насекомое.
– Иди ко мне, – его голос вибрировал, заползая под кожу, заставляя беспрекословно подчиниться.
Медленно ступая, она подошла, остановилась прямо перед ним. Привычно опустила глаза в пол. Холодная рука опустилась на талию, притягивая ближе, заставляя опуститься к нему на колени.
Ладони скользнули вверх, сминая блузку, высвобождая грудь. И когда прохладные губы слегка коснулись набухшего соска, ее бросило в жар. И зябко поежилась, когда он отстранился, полностью освобождая ее верхнюю часть тела от одежды.
– Расслабься, – холодные губы скользнули вверх по скуле.
Она тут же испугано разжала ноги, позволяя требовательным пальцам скользнуть под трусики. И когда от невыносимой интимной ласки уже вся извивалась, готовая умолять о продолжении, требовательная трель телефона вернула на грешную землю.
Не выпуская ее из своих объятий, он ответил на звонок.
– В чем дело? – он был явно раздражен тем, что кто-то осмелился его прервать.
– Мистер Мейсон, простите, – быстро заговорила секретарша, – но вам звонит мистер Каллен.
Желание продолжать дальше тут же испарилось, он резко встал, так, что полуголая девушка скатилась с его колен, и свернулась в клубочек в кресле.
– Я же сказал, что меня ни для кого нет, – голос уже просто звенел от ярости.
– Простите, – еще раз извинилась на смерть перепуганная секретарша, – но он сказал, что он ваш родственник, и речь идет о жизни и смерти.
Он недобро усмехнулся. Родственник. В гробу он хотел видеть таких родственников. Но любопытство перевесило, с чего это доктор Каллен вдруг о нем вспомнил.
– Соедини, – резко кинул он.
Последовал щелчок, и в трубке раздался взволнованный голос его создателя.
– Эдвард? – переспросил Карлайл, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – мы не могли бы встретиться? Я буду ждать тебя на границе, на Пис Парк Драйв.
– С чего ты взял, что мне это интересно? – холодно ответил он.
– Эдвард, нашей семье нужна помощь, – веско произнес Карлайл.
Эдвард медлил, пять лет прошло с их последней встречи, и все это время он предпочитал не знать, как поживает добропорядочное семейство Калленов.
– Ты последний в этом мире, кому я буду помогать, – злобно процедил он.
– Речь не обо мне, – тихо возразил Карлайл, – помощь нужна Изабелле и ее дочери.
Имя, произнесенное вслух, бомбой разорвалось в сознании, причиняя почти физическою боль. Прошлое, от которого он решил отказаться, снова настигало его.
– Я буду через час, – сухо ответил он.
Небрежно швырнул телефон на диван. И, не сдержав рвущейся наружу ярости, двинул кулаком по столу.
Пряча в ладонях обнаженную грудь, Ева с ужасом наблюдала, как от удара стол раскрошился на мелкие щепки. И все больше вжималась в кресло, лелея слабую надежду, что он забудет о ее существовании.
Но вот его безумно блуждающий взгляд остановился на ней. Липкие щупальца страха заползали в сознание, полностью парализуя тело и мысли. И откуда-то взялось отчетливое понимание, что сейчас ее кошмары станут реальностью.
Он приблизился слишком быстро, наклонился, нависая над ней, опираясь руками об подлокотники. Под его черным гипнотизирующим взглядом она сама, как безвольная жертва, повернула голову, облегчая доступ к своей шее. И закрыла глаза. Страх прошел, оставляя после себя тоскливое понимание неизбежности происходящего. В памяти возникло бледное личико дочери, сердце тоскливо сжалось, кто позаботится о ребенке, когда ее не будет на этом свете?
Едва уловимое движение воздуха, и его уже нет рядом. Раскрыла глаза, и увидела его темный силуэт на фоне окна, в другом конце гостиной.
– Одевайся, – его голос глух и безжизнен, – я отвезу тебя домой.
Вздох облегчения мимо воли вырвался из груди. Похоже, что сегодня она не умрет. Но что с ней будет дальше?