Италия, Вольтера, 19 июля 2015 года
На следующий день после многозначительной шахматной партии с Аро Эдик продолжил поиски подземного хода. Меряя шагами узкие коридоры и выстукивая каменные стены, он невольно возвращался мыслями к сотоварищу по несчастью – Алисии.
Девушка вызывала в нем смешанную с восхищением жалость. Не каждый отважится так открыто и дерзко говорить Аро о своей ненависти. А ведь она почти ребенок, интересно, сколько ей лет?
Ему было известно, что братья Аро уже вернулись в замок, а, следовательно, девушку ждало наказание за попытку побега и непослушание. Маркус славился своей жестокостью, и в отличие от строгого, но справедливого Аро, всегда с удовольствием расправлялся с непокорными лично. Без сомнения, он не упустит возможности отыграться на беззащитной девушке. Но сколько бы Эдик не прокручивал в голове различных вариантов, все равно не мог придумать, как облегчить ее участь.
О своей семье он тоже думал, образы Беллы и Бетти постоянно стояли перед глазами, и при мысли об опасности, которая им угрожает, болезненно сжималось сердце. Но они далеко, и помочь двум самым дорогим ему существам он был не в силах. А вот Алисия здесь, рядом. Если Эдик хотя бы попытается поддержать девушку, то может быть, в это время кто-то другой протянет руку помощи его жене и дочери.
Сегодня ему повезло, в одном из темных закоулков подземных катакомб он обнаружил то, что долго искал – пустоты за стеной. Маскирующая их каменная кладка была совсем свежей, и неровности свидетельствовали о том, что делали ее в спешке.
Нужно было убедиться, что за стеной действительно подземный ход. Для этого следовало аккуратно вытащить хотя бы несколько камней. В поисках подходящего инструмента Эдик пошел дальше по коридору. И замер, различив звуки возни и неясные голоса, доносящиеся из отверстия в низком потолке. Очевидно, сюда выходили вентиляционные шахты. Возможно, в них даже предусмотрена специальная акустика для подслушивания того, что происходило в личных апартаментах.
– Неблагодарная, разве ты не понимаешь, какая честь тебе оказана? – говорил мужской, полный раздражения голос, в котором он узнал Маркуса. – Своим опрометчивым поступком ты изменила мои планы. Теперь о свадьбе не может быть и речи. Будешь моей наложницей до тех пор, пока не родишь ребенка.
– Я вас ненавижу, – тихо и зло ответил женский голос, принадлежащий Алисии, – поищите себе другую рабыню!
Последовал громкий шлепок, и сразу за ним глухой удар, сопровождающийся протяжным стоном. Эдик сжал кулаки от бессилия, негодуя, что ничем не может помочь.
– Ты недостаточно почтительна, – гневно прошипел мужчина, – сейчас у меня нет времени с тобой возиться, но очень скоро я преподам тебе несколько уроков. Тебе придется дорого заплатить за проявленное своеволие.
Послышались тяжелые шаги, хлопнула дверь, видимо, Маркус вышел из комнаты. И до Эдика донеслись тихие всхлипывания.
Как любой мужчина, он не переносил женских слез. И просто не смог пройти мимо. Подтянувшись, полез по вентиляционной шахте вверх, цепляясь за каменные выступы. Конечно, Алисия не могла не услышать его приближение.
– Кто там? – тревожным шепотом спросила она.
– Тшш, только не кричи, – тихо отозвался он, – это Эдвард, мы недавно вместе завтракали.
Последовала пауза, слишком долгая, Эдик даже подумал, что девушка просто забыла об его присутствии. Он уже забрался на уровень ее комнаты, но в разделяющей их стене было лишь небольшое отверстие, закрытое решеткой. Так даже и к лучшему, что невозможно проникнуть внутрь, ведь впоследствии тот же Маркус учует его запах.
– Что тебе нужно? – видимо, девушка уже взяла себя в руки, и ее голос теперь звучал холодно и отстраненно.
– Просто поговорить, – честно признался он.
Последовал тяжелый вздох, Эдик слышал, как девушка подошла с другой стороны стены и, судя по доносящимся звукам, сползла по ней, опускаясь на корточки. И снова молчание, он даже решил, что она просто его прогонит.
– Эй? – окликнул ее Эдик, – ты там как? Держишься?
– Зачем тебе это надо? – глухо спросила она. – Ты ведь сам пленник. Тебе мало неприятностей?
Действительно, ему бы своими проблемами заниматься, а он рискует навлечь на себя и свою семью еще больший гнев Волтури. Но делать вид, что ничего не происходит, было в его понимании малодушием, проявлением трусости. А Эдик трусом никогда не был, он привык встречать любые трудности с гордо поднятой головой.
– А вдруг у нас получится помочь друг другу? – предположил он.
Из-за стены раздался тихий нервный смех. Эдик и сам невольно усмехнулся, понимая всю нелепость ситуации. Осужденный на смерть собрался спасать такую же обреченную, только на куда более страшную участь.
– Мне никто не сможет помочь, – резко перестав смеяться, с грустью выдохнула она.
От безысходности, сквозившей в ее словах, внутри все болезненно сжалось.
– Неправда, – горячо возразил Эдик, – из любой ситуации, пусть даже самой безнадежной, есть выход. Нужно только бороться и не опускать руки.
Сейчас он просто хотел ее успокоить, потому что никакого выхода ни для нее, ни для себя не видел. Но это пока, обстоятельства могут измениться в любой момент. Главное – не потерять веру и быть наготове.
– Вот бы мне хоть каплю твоего оптимизма, – с горечью прошептала Алисия.
Какое-то время они молчали. Каждый думал о своем, и как ни странно, Эдик ощущал некоторое облегчение от того, что нашел в этом мрачном замке хоть одну родственную душу. Откуда-то появилась уверенность, что Алисия не будет больше его сторониться, и вдвоем они обязательно что-нибудь придумают.
– Уходи, – вдруг шепнула она. – Кто-то идет по коридору.
Стараясь издавать поменьше шума, Эдик быстро скользнул вниз по вентиляционному ходу. Он уже принял решение: пусть сам бежать пока не может, не имеет права, но ничто не помешает ему организовать побег Алисии.

Сиэтл, 19 июля 2015 года
Мейсон, игнорируя направленное на него дуло пистолета, расслабленно прислонился к стволу ближайшего дерева. Он был уверен, что Хэйла заинтересует его предложение, и ждал, пока давнишний враг примет решение. Слишком шатко было сейчас положение всех Калленов, чтобы отказываться от добровольных помощников, тем более таких опытных.
Хэйл внимательно следил за ним, видимо, взвешивая в этот момент все за и против.
– Какой твой интерес? – подозрительно поинтересовался он. – Решил заняться благотворительностью?
– Или вдруг воспылал родственными чувствами? – насмешливо продолжил его предположения Мейсон. – Какие еще будут варианты?
Собеседник, все так же не спуская с него настороженного взгляда, убрал пистолет, пряча его в кобуру.
– Я тебя внимательно слушаю, – холодно кинул Хэйл.
Мейсон усмехнулся.
– Для начала открою тебе страшную тайну, – съехидничал он. – Каллены пригрели на своей груди змею. Понимаешь, о ком я?
Хэйл недовольно нахмурился. Рука взметнулась вверх, Мейсону даже на мгновение показалось, что он снова полез за пистолетом. Но нет, сплит вытащил из кармана джинсов сигареты и зажигалку. Достав одну из пачки, подкурил, глубоко затянулся, и виртуозно выпустил несколько колец дыма разного размера. Заставляя Мейсона поморщиться, запах табака раздражал чересчур чувствительное обоняние вампира.
– Я догадывался, – мрачно проговорил Хэйл. – Собирался с ней поговорить.
– Не стоит, я уже сделал это за тебя, – заверил его Мейсон, тут же успокаивая напрягшегося сплита: – не волнуйся, жива твоя сестричка. Пороть ее надо было больше…
– И кто? – коротко поинтересовался Хэйл, не среагировав на провокацию. – Деметрий или Феликс?
Всегда приятно иметь дело с умным собеседником.
– Первый, – так же кратко ответил Мейсон.
Хэйл кивнул, и снова затянулся, глубоко и с удовольствием.
– Думаю, я знаю, кто за ним стоит, – уверенно изрек он. – У тебя есть конкретный план?
Мейсон, хоть и не сомневался в благополучном исходе переговоров, почувствовал заметное облегчение. Похоже, союзник у него уже есть.
– Нам нужно их спровоцировать, – он уже был абсолютно серьезен, – заставить проявить себя. И тогда будет шанс показать Аро, насколько прогнило его окружение.

На обратном пути из Сиэтла Мейсону пришлось задержаться, чтобы встретиться с Эмилией. И только потом направился в Банф. Солнце уже всходило, и вместе с его яркими лучами в сознание заползало смутное ощущение неясной тревоги. Как будто что-то упустил, не придал значения чему-то очень важному, впоследствии способному разрушить все его тщательно выстроенные планы.
Он тщетно пытался понять, где ошибся, но беспокойство только усиливалось. И снова воспоминания почти столетней давности встали перед глазами так ясно, как будто это было вчера.

Аляска и северное побережье Канады, июнь 1929 года
Полярный день полон контрастов. В течение суток солнце не прячется за горизонт, а словно описывает вокруг его линии гигантское кольцо. Оттаявшая болотистая почва качается под ногами и прогибается, словно батут, а под ней так и остается слой многовековой мерзлоты. Скудная растительность оживает, тянется к солнцу, а от земли веет холодком, и в низинах все еще лежит снег.
Полярное лето обманчиво и кратковременно, всего лишь иллюзия солнца и тепла, но все живое искренне радуется этой мимолетной передышке.
Суровая северная природа как никогда соответствовала и настроению Мейсона. Сжавшееся под гнетом невосполнимой потери сердце возвращало свой ритм, оттаивало, даже дышать стало намного свободнее. Память все реже возвращалась к образу любимой, он словно пробудился после мучительно долгого сна, и теперь с удивлением осматривался по сторонам, еще не до конца осознавая, что с ним произошло.
Новый знакомый, с которым они почти месяц кружили по Аляске и северному побережью Канады, вдохнул в него интерес к окружающему миру, открыл много новых, не известных ранее способов его познания. И тоскливая безысходность, крепко опутавшая Эдварда своими щупальцами, стала отступать, понемногу сдавая свои позиции новому чувству – мрачной решимости жить дальше. Боль уходила, и в опустевшую душу медленно, но неотвратимо заползала тьма, уверенно отвоевывая себе все больше и больше пространства, постепенно превращая сердце в безучастный кусок льда.
Новая, пусть и кратковременная, цель заставила собраться, мобилизовать внутренние силы на ее достижение. Как пояснил ему Деметрий, он разыскивал семейную пару – вампира и женщину-сплита, скрывающихся вместе со своей маленькой дочкой. В чем они провинились, и что с ними будет, когда их найдут, Волтури объяснять не стал, а Мейсон и не спрашивал, ему было по большому счету все равно.
Тем не менее, некоторые предположения он сделал. Девочка-сплит. Через каких-то несколько лет она станет идеальной парой для вампира, как в качестве неиссякаемого источника крови, так и для удовлетворения сексуального желания, к тому же способная в будущем подарить наследника. Карлайл рассказывал, что сплиты – большая редкость, и любой вампир дорого заплатит, лишь бы заполучить себе такую экзотическую игрушку. Возможно, Деметрий хотел эту девочку для себя, а может, для одного из своих могущественных хозяев.
Раньше Эдварду не приходилось пересекаться со сплитами, и было интересно увидеть их воочию. Поиски велись не спеша, почти лениво, как будто время для бессмертного не играло никакой роли. Иногда складывалось впечатление, что Деметрий сознательно затягивает процесс, желая продлить их общение.
Эдварду тоже некуда было спешить, он с интересом внимал рассказам опытного вампира и присматривался к ищейке, пытаясь перенять используемые тем методы. Это было как раз то, чем можно было отвлечься от страшной потери, заполнить скучную вечность хоть каким-то смыслом.
Новый знакомый с готовностью делился своими секретами. Холодный, амбициозный, совершенно не пекущийся о морали Деметрий стал для Эдварда куда более интересным наставником, чем создатель. И если Карлайл учил сдерживать свою сущность, призывал обуздать инстинкты, то Деметрий открыл ему совсем другую сторону – как их использовать, максимально извлекая выгоду. Упиваться всемогуществом и безнаказанностью, получать удовольствие от сверхъестественной силы.
Создатель загонял его в угол своими ограничениями, заставляя сгибаться под гнетом многочисленных табу и ограничений, а Волтури помог поверить в собственные силы, расправить плечи, ощутить себя не жалким изгоем, вынужденным скрываться от людей, а самым сильным в мире хищником, полноправным хозяином жизни.
По сути, Эдвард тогда прошел курс молодого бойца. Деметрий обучал его особенностям вампирского боя, показывал уязвимые места и изощренные приемы, позволяющие усыпить бдительность соперника. Тренировки могли длиться сутками, Эдвард бился с особым ожесточением, выплескивая таким образом все накопившиеся в нем негативные эмоции. Но Деметрий добивался от него совсем другого, пытаясь воспитать в своем подопечном хладнокровие и выдержку.
Процесс обучения отличался холодной жестокостью. Сам наставник, похоже, не испытывал от насилия особого удовольствия, скорей безжалостность к другим вошла для него в привычку, стала совершенно обыденным делом.
Они создали троих новорожденных, и на них осваивали методы управления невменяемыми монстрами, как с помощью внушения, так и с помощью силовых приемов. И сами же потом их уничтожили, дабы не плодить лишних бессмертных. Это только потом Эдвард понял, что таким образом Деметрий позволил ему сполна ощутить вкус и полноту власти над другими существами, а тогда для Мейсона управление чужими жизнями было всего лишь одной из забав, позволяющих скоротать время.
Для тренировки выдержки Эдварда использовались и вовсе изуверские методы. Человека оглушали, и Деметрий ножом вскрывал ему вены, заставляя истекать кровью. Задачей Эдварда было не броситься на жертву, а как можно дольше сдерживать разрывающую горло жажду. Конечно, первых подопытных он разрывал сразу же, как только запах свежей крови ударял по обонянию, но постепенно ему удалось достичь впечатляющих результатов, а со временем даже научился игнорировать вожделенный аромат.
Мейсон был способным учеником, с жадностью впитывал все премудрости, которые открывал перед ним Деметрий, но наиболее интересным было совсем другое. Он хотел знать, в чем секрет таланта ищейки. А именно этим Волтури делиться не спешил. Поэтому приходилось исподтишка наблюдать за ним, подмечая повадки и малейшие странности в его поведении.
Временами Деметрий застывал каменным изваянием, весь обращаясь в слух. Скорее всего, он умел расширять границы вампирских возможностей, каким-то образом слышать и обонять то, что обычному вампиру не дано.
Эдвард и сам пробовал так: выключив собственное «я», полностью слиться с тундрой, воспарить над ней, чувствуя на несколько километров каждый шорох, каждый запах, каждое живое существо. Но чтобы достигнуть значительных результатов, требовалось времени куда больше, чем месяц.
Эдвард прекрасно понимал, что Деметрий возится с ним отнюдь не из чистого благородства, а преследует определенную цель. Но делал вид, будто его это не заботит. И то, что потом Волтури потребует платы за науку, его не пугало. Терять ему было нечего, никаких средств давления на себя он не видел. Да и чего бояться вампиру? Смерти? Эдвард уже умирал дважды. Первый раз – сгорая в изнуряющем жаре испанки, второй – когда потерял любимую женщину. Третий мог бы стать для него таким долгожданным освобождением. Но он не стремился к смерти как к конечному результату, а вот опасная игра, когда на карту поставлена жизнь, все больше разжигала его азарт.
Время летело быстро, казалось, что этим тренировкам не будет конца, но однажды, когда они вышли на исчерченный разломами берег беспокойного океана, Деметрий замер на месте, останавливая его жестом. Внимание ищейки было сосредоточено на небольшом острове, который издалека казался сплошным нагромождением скал. Тщательно принюхавшись, Эдвард понял, что они, наконец, нашли то, что искали.

Канада, окрестности Банфа, 19 июля 2015 года
Ева проснулась на рассвете, когда солнце еще только робко выглядывало из-за горных вершин, освещая лишь ту часть долины, где вода мощным потоком срывалась со скалы вниз, образуя извилистый ручей. Но не успела она насладиться безмятежным покоем ясного погожего утра, как поднялись дети, и волшебная тишина была нарушена громким топотом маленьких ножек и звонкими переливами смеха. На мгновение показалось, что девочек не две, а как минимум десять.
Ни Эдварда, ни Изабеллы не было поблизости. Ева даже не стала гадать, куда это они подевались. Да хоть бы и вообще не приходили, без них было куда спокойнее. Между этими двумя как будто существовало электрическое поле повышенной напряженности – искры, проскакивающие между ними, чувствовались на расстоянии.
Как ни странно, Ева уже привыкла к этому дому, к долине и окружающему пейзажу. Ей даже стало нравиться здесь, да и дочке свежий горный воздух и компания Бетти куда полезнее, чем загазованные улицы Ванкувера. Кто знает, когда она смогла бы организовать для них с малышкой такой отдых.
Даже присутствие Эдварда уже так не пугало. Да, он ею по-прежнему пользовался, но больше не угрожал. А Изабелла оказалась вполне приятной соседкой. И на странности всей троицы Ева перестала обращать внимание, ну подумаешь, светится Эдвард на солнце – может, это такая болезнь кожи. А Бетти просто очень сильная девочка, видела же она когда-то по телевизору, как пятилетний ребенок играючи поднимал гири. Видимо, сработала защитная реакция ее организма – для сохранности рассудка просто принять то, что не в силах объяснить.
Девочки тут же с энтузиазмом занялись каменным городком, который строили уже пару дней, а Ева принялась хлопотать на небольшой кухоньке, готовя завтрак. Настроение было отличное, и она даже напевала себе под нос какую-то популярную песенку.
Через некоторое время выглянула в окно, однако детей на поляне не оказалось. Выбежав из дома, обвела взглядом долину, но их нигде не было видно. И лишь оглядев окрестности, заметила два маленьких силуэта на вершине одной из скал, плотным кольцом окружающих долину.
Вот непослушные девчонки, ведь Эдвард строго настрого запретил им далеко отходить от дома, и тем более забираться на скалы.
– Возвращайтесь, – прокричала она, не особо надеясь, что дети услышат ее за грохотом водопада.
Но Бетти сразу обернулась и беспечно помахала ей рукой. Ева показала жестом, чтобы они немедленно возвращались, но девочки не спешили на призыв. И теперь стояли к ней спиной, очевидно, любуясь открывшимся со скалы видом на высокую гору, покрытую пышной снеговой шапкой.
Ева, негодуя, быстрым шагом направилась к водопаду. Самой подниматься на почти отвесную скалу не хотелось, но тут девочки вдруг забеспокоились, Бетти подхватила Мэдди на руки и начала быстро спускаться вниз. Малышка при этом отчаянно вырывалась, но старшая, не обращая внимания на ее сопротивление, продолжала довольно быстрый спуск.
Ева уже видела испуганное лицо девочки, и сердце сжалось от безотчетной тревоги. Что могло так напугать ребенка? Какой-нибудь зверь? Взволнованная, она почти побежала навстречу детям.
Бетти передвигалась большими упругими прыжками, но за несколько дней здесь Еву уже ничего не удивляло.
– Что случилось? – встревоженно спросила она, когда поравнялась с девочками.
– Там люди, – срывающимся от волнения голоском произнесла Бетти, опуская малышку на землю, – у них ружья, они увидели нас и идут сюда.
Ева посмотрела на скалу, с которой только что спустились девочки, и ощутила, как вдоль позвоночника пробежался неприятный холодок страха: наверху стояло трое мужчин, с интересом разглядывая открывшуюся их взору долину.
Все они были в форменной одежде и широкополых шляпах, почти закрывающих лица, а через плечо у них были перекинуты ружья. Кто такие? Охотники или стражи порядка?
Впервые она пожалела, что рядом не было Эдварда. А когда мужчины начали осторожно спускаться вниз, и вовсе испугалась. Ведь теперь они обнаружат дом в скале, который укрыт таким образом, что его нельзя было разглядеть сверху.
Надо было что-то предпринять, на ум пришла скрытая за водопадом пещера. Но Эдвард при ней загородил вход огромным валуном, который ей точно не сдвинуть. Оставалось одно – увести детей, а самой попробовать поговорить с гостями.
– Скорее, – она взяла притихших девочек за руки и быстро направилась в сторону дома, увлекая их за собой.
С трудом уговорив детей пойти на кухню завтракать, она закрыла за ними входную дверь и только тогда обернулась. Мужчины уже спустились в долину, и теперь быстро двигались по направлению к ней.
Расстояние между ними стремительно сокращалось, и чем ближе они подходили, тем труднее было держать себя в руках. Страх подкашивал ноги, и руки предательски тряслись, пришлось обхватить себя, чтобы скрыть дрожь.
Она уже могла хорошо их рассмотреть. Один из них постарше, наверняка главный, он даже шагал впереди. Двое других лет по двадцать пять – тридцать, все с загорелыми обветренными лицами, как у людей, много времени проводящих на открытом воздухе. На форменных рубашках нашивки – зеленое дерево и перечеркнутый костер. Все-таки лесники.
Они остановились в паре метров от крыльца.
– Ваш дом? – резко поинтересовался старший, даже не удосужившись поздороваться. – Где разрешение на строительство в заповедной зоне?
Ева имела очень слабое представление о том, где вообще находится, не говоря уже о каком-то разрешении.
– Разрешение у мужа, – смело соврала она, надеясь потянуть время. – Он должен вот-вот вернуться.
Мужчины переглянулись, один из них что-то сказал, она не расслышала слов, а остальные согласно кивнули.
– Что ж, мы его подождем, – старший присел на ближайший камень. – Насколько я знаю, в этом районе никаких разрешений не выдавалось.
Второй тоже уселся рядом, и они явно расслабились, расстегнули воротники рубашек, опустили на траву ружья и закурили. А вот третий, с противной вытянутой физиономией, остался стоять, опираясь на приклад. И совершенно бесцеремонно на нее пялился. От его похотливого взгляда чувство неловкости лишь обострилось, очень захотелось сбежать подальше от незваных гостей. Но в доме были дети, и выбора у нее не было, лишь дожидаться Эдварда. Он-то уж точно легко решит все вопросы. И Изабелла, как назло, куда-то запропастилась.
– А ты красивая, – заключил разглядывающий ее мужчина, – не зря твой мужик прячет свое сокровище в такой глуши.
Она сделала вид, что не слышит его, но нахал не унимался.
– Тебе не скучно здесь одной? – он сделал шаг к ней, – может, развлечемся?
– Джон, оставь девушку в покое, – лениво отозвался старший. – Ты без женской ласки совсем одичал.
Но вставать не стал, продолжая лениво потягивать сигарету и о чем-то негромко переговариваться со своим вторым спутником.
– Да мы просто разговариваем, правда, красавица? – подмигнул ей тот, кого назвали Джоном.
И снова сделал шаг к ней, заставляя отступить назад, упираясь спиной в стену дома. Когда мужчина, не сводя с нее противных поросячьих глаз, медленно опустил ружье на землю, Ева выставила вперед руки в попытке его остановить, но он лишь усмехнулся, придвигаясь еще ближе, так, что от запаха пота ее затошнило. А потом и вообще навалился всем телом, не давая шевельнуться. Одна его рука уже лапала грудь через футболку, а вторая крепко сжала ягодицы.
– Пусти, – дернулась она, когда чужие губы обслюнявили ей шею.
– И правда, Джон, не зарывайся, – уже более настойчиво вмешался старший.
Но при этом снова не сделал никаких попыток остановить зарвавшегося коллегу, даже не поднялся с камня. Джон лишь зло хохотнул, продолжая грубо ее лапать. Она извивалась, пытаясь оттолкнуть от себя мерзавца, но силы были явно не равны. И когда в рот, грубо разжимая, скользнул чужой палец, со всей силы свела челюсти, его прикусывая.
Мужчина взвизгнул от боли, как собака, которой наступили на хвост.
– Ах ты, сука, – грязно выругался он, отвешивая ей громкую пощечину.
От сильного удара на мгновение потемнело в глазах, и в этот момент произошло что-то, ей непонятное. Как будто вихрь налетел, откидывая от нее несостоявшегося насильника. А потом долину огласил душераздирающий крик.
Как только зрение восстановилось, перед ней предстала страшная картина: Бетти, словно дикий звереныш, с низким рычанием рвала и терзала распластанное на траве тело. Зрелище было настолько жутким, что все присутствующие на несколько секунд остолбенели.
– Твою мать, – послышалась грубая ругань.
Дальше все происходило, как в каком-то дурном сне. Тот, что помладше, бросился было к девочке, пытаясь оторвать ее от жертвы, но тут же был откинут на значительное расстояние.
Старший вскинул ружье, послышался щелчок затвора, и долину огласил грохот выстрела, многократно отраженный окрестными скалами.
Девочка на мгновение замерла, и тут же раздался глухой рык боли: пуля попала ей в плечо. Бросив свою жертву, ребенок медленно поворачивался. Искаженное звериной злобой лицо ничем не напоминало знакомые Еве симпатичные черты. Сейчас Бетти выглядела, как готовящийся к прыжку хищник: наклонилась вперед, ощетинилась и зарычала, на этот раз низко и угрожающе.
Еще один щелчок затвора и второй выстрел, на этот раз пуля попала ей в грудь. Рык перешел в жалобный вой, девочка пошатнулась, но устояла на ногах. А еще через мгновение преодолела одним прыжком метра три, сбивая стрелявшего с ног, и вцепилась зубами ему в горло, разрывая плоть.
А тем временем пришел в себя мужчина, который пытался оттащить Бетти от тела. Он тяжело поднялся, нащупал свое ружье. И выстрелил девочке в спину. На этот раз она со стоном рухнула на свою жертву, затем немного приподнялась на руках, и снова упала.
Еще один щелчок затвора, мужчина снова прицелился. Выйдя из транса, Ева бросилась наперерез.
– Стойте, – закричала она, – не стреляйте!
Она попыталась выбить ружье у него из рук, но мужчина лишь грубо оттолкнул ее, так, что Ева отлетела в сторону. Пока поднималась, нащупала под рукой что-то твердое. Оружие неудавшегося насильника.
Раздумывать было некогда. Еще в школе парень, с которым она встречалась, часто водил ее в тир, и стрелять она немного умела.
Секунда – и ружье уже было у нее в руках. Рванув затвор, прицелилась, и когда единственный выживший мужчина снова поднял свое ружье, целясь ребенку в голову, Ева опередила его. Очередной выстрел сотряс окрестности, и она завороженно наблюдала, как на боку форменной рубашки растекается темное пятно, оружие валится из ослабевших рук, и тело безвольно оседает на землю.
Ева с отвращением откинула ружье далеко в сторону. Не в силах глядеть на подстреленного ею человека, стараясь не обращать внимания на обезображенные трупы, она кинулась к девочке. Вокруг пулевого отверстия на спине образовалось внушительное кровавое пятно, причем кровь была странного темного цвета.
Комок тошноты подступил к горлу, перед глазами все поплыло, но не время было падать в обморок. Сжав пальцами виски, она досчитала до пяти, выравнивая сбившееся от ужаса дыхание, и снова заставила себя посмотреть на малышку. С трудом уняв дрожь в руках, осторожно перевернула раненую. Кровавая пена на губах подтвердила самые страшные ее опасения: задеты легкие.
– Больно… – вдруг слабо прошептала Бетти, – очень больно…
Слава Богу, девочка была жива. Но, судя по всему, ранения были очень серьезные, и самое страшное – Ева понятия не имела, что делать дальше. Службу спасения в этой глуши не вызовешь, а сама она ребенка далеко не дотащит, тем более по горам.
– Потерпи, милая, – прошептала она срывающимся от волнения голосом, – все будет хорошо.
Подняв девочку на руки, шатаясь, пошла в дом. Навстречу выбежала Мэдди.
– Мама, мамочка… – с ужасом прошептала малышка.
– Набери в свое ведерко воды на кухне и принеси нам, – велела ей Ева, чтобы хоть как-то отвлечь ребенка.
А сама понесла Бетти наверх, в спальню. Уложила на кровать. Стала рвать одежду, освобождая доступ к ранам. К этому времени Мэдди принесла воду, и Ева, оторвав кусок простыни, намочила его, осторожно собрала испарину с горящего лба и стала вытирать кровь вокруг пулевых отверстий.
Из груди вырвался вздох облегчения, когда в комнате вдруг появился Эдвард. Молча отодвинув ее в сторону, он опустился на край кровати и склонился над стонущей девочкой.
А Мэдди обвила маму ручками, и громко, навзрыд, заплакала. Ева рассеяно гладила ее по волосам, успокаивая ребенка, и с надеждой смотрела, как Эдвард ощупывает раны, трогает лоб Бетти.
– Где Изабелла? – рявкнул он. И не дождавшись ответа, так же раздраженно добавил: – ты хоть своего ребенка успокоить можешь? Уведи ее отсюда!
Ева быстро вытолкала завывающую Мэдди, отвела ее в их комнату, сунула под нос какую-то игрушку и велела оставаться там.
А сама вернулась, осторожно прикрыла дверь. Смотрела на склонившегося над тяжело раненым ребенком Эдварда и не узнавала. Впервые она видела, что на красивом бесстрастном лице играли эмоции. Особенно поразили его глаза, впалые, словно огромные черные дыры. Было такое впечатление, что он действительно обеспокоен случившимся.
– Она будет жить? – тихо спросила она.
– Будет, – кивнул Эдвард. – Ей нужна кровь.
– Переливание? – удивилась Ева. – Но у нас нет капельницы… нужна специальная система…
– Система не нужна, – вкрадчиво проговорил он, поднимаясь с кровати.
И снова его взгляд, хищный, прищуренный, испугал ее. Он сделал шаг, вплотную приближаясь к ней. Глянул прямо в глаза, пытливо и требовательно.
– Ты просто можешь напоить ее своей кровью, – произнес зловещим шепотом.
Обрывки воспоминаний замелькали в голове, складываясь в логическую картинку. Ее странные сны, привычка Эдварда жадно втягивать ноздрями ее запах и слишком интимно ласкать жилку пульса на ее шее, сегодняшнее поведение Бетти, обезумевший взгляд Изабеллы, когда Ева порезалась на кухне – все это были звенья одной цепи.
– Вы… – тихо проговорила она, все еще не решаясь озвучить свою догадку, – вы вампиры?
Он не ответил. Почти нежно, но решительно завладел ее рукой, перевернул ладонью кверху. И резко провел по запястью чем-то острым. Брызнула кровь, от боли Ева дернулась, но Эдвард крепко держал, не давая отстраниться. Его губы были плотно сжаты, он не дышал, а взгляд был холоден, красноречиво свидетельствуя, что выбора у нее нет. Потянув к кровати, поднес ее руку прямо ко рту девочки.
Капли крови упали на потрескавшиеся губы, Бетти судорожно вздохнула, и вдруг резко впилась зубами в ее запястье. Ева из последних сил стиснула зубы, сдерживая рвущийся из горла хрип. Она все вытерпит, лишь бы не напугать Мэдди еще и своими криками...

---

Под спойлером замечательные иллюстрации к главе, спасибо их автору helencapricorne

Огромное спасибо Инге dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ