Италия, Вольтерра, 24 июля 2015 года
Едва коснувшись маняще приоткрытых губ, Эдик на мгновение замер, понимая, что переходит черту, и возврата назад не будет. Тогда Алисия сама потянулась ему навстречу, несмело провела язычком, заставляя судорожно вздохнуть, размыкая плотно сжатые уста.
Чем она и воспользовалась, чтобы углубить поцелуй. Позволяя девушке самой попробовать на вкус неизведанные ранее ласки, просто притянул к себе, смыкая ладони на тонкой талии. Сжал пока что аккуратно, но крепко, словно подбадривая и заверяя, что не отступится от своего молчаливого обещания.
Целоваться у нее получалось не очень, губы предательски дрожали, а вот пальчики тем временем довольно проворно стаскивали с него рубашку. Ее неопытность в интимных делах чертовски заводила, еще больше распаляя уже пробудившееся в нем желание.
Как ни пытался контролировать ситуацию, инстинкты брали свое. Ее запах, ускоренное сердцебиение и робкие ласки находили в его теле вполне определенный отклик, но он пообещал себе не спешить, постараться подарить ей всю ту нежность, на которую был способен.
Осторожно скользнул пальцами по обнаженной груди, коснулся твердых горошин сосков. Девушка тихо всхлипнула и распахнула глаза, потемневшие, как море в бурю. Ее взгляд разбудил в нем целый шквал эмоций, трепетное отношение к ее юности и невинности причудливо переплелось со страстью, которую могла вызвать в мужчине только настоящая женщина.
Наклонившись, он уже поцеловал сам. Ее губы были мягкими и податливыми, девушка отвечала неумело и излишне поспешно, словно торопилась в первый и последний раз насладиться тем, что скоро у нее безжалостно отнимут.
Опасность быть застигнутыми только добавляла адреналина, ведь тогда обоим участникам этого ночного безумия не поздоровится. Но сейчас, когда она робко тянулась ему навстречу и осторожно поглаживала мягкими пальчиками напрягшиеся мышцы на его плечах, думать о плохом не хотелось.
Тем временем скользнул губами по шее, целуя и слегка прикусывая нежную кожу. Добравшись до груди, жадно втянул розовый, умоляющий о ласке сосок, дразня его языком и чуть задевая клыками. Ее судорожный вздох словно молил о более чувственных касаниях, ладони нырнули вниз, задирая ворох юбок. И кто только придумал такое количество совершенно лишней одежды?
Но как только, наконец, коснулся внутренней части бедра, девушка непроизвольно сжалась, плотно сдвинув ноги.
– Тшш… – зашептал он, мягко касаясь губами чувствительного местечка за ушком, – просто расслабься, я буду нежен…
Отвлекая и успокаивая, переключился на рот девушки, целуя глубоко и страстно, при этом не прекращая осторожно поглаживать пальцами нежную кожу, медленно, но уверенно подбираясь все ближе к средоточию ее женственности. Было необыкновенно приятно ощущать, как напряженные мышцы расслабляются под его прикосновениями, и девушка постепенно оттаивает, начинает доверчиво раскрываться навстречу его ласкам.
Трепетная и чувственная, она была похожа на созревший бутон, неосознанно тянущийся к солнцу, который под действием теплых лучей неожиданно для себя превращается в прекрасный благоухающий цветок. Грустно, что он не сможет показать ей всю глубину обоюдной страсти, а лишь приоткроет завесу плотских удовольствий.
Не разрывая поцелуя, усадил девушку в проем бойницы, аккуратно, но настойчиво разводя стройные ножки. Конечно, не такой первый раз она заслуживала, но так уж сложились обстоятельства. Сдвинув в сторону тонкую полоску трусиков, скользнул пальцами во влажность ее лона. Стал гладить и ласкать, растягивая, подготавливая к своему вторжению.
Алисия протяжно застонала, чутко реагируя на его откровенные прикосновения, отклонилась, выгибаясь навстречу его пальцам. И тогда Эдик опустился на колени, крепко обхватывая ладонями ее бедра, при этом утонув с головой в воздушном облаке нижних юбок.
Скользнул губами по раскрывшемуся ему навстречу женскому естеству, нащупывая маленькую горошинку. Не торопясь начал ласкать ее, чувствуя, как она постепенно твердеет и увеличивается под языком.
На вкус девушка была восхитительной, он не удержался, сделал глубокий вдох, до отказа наполняя легкие ароматом ее возбуждения. Сладкая и отзывчивая, словно созданная для мужского удовольствия, любой был бы счастлив заслужить благосклонность такой красавицы. Как же обидно, что роковое стечение обстоятельств привело Алисию именно к нему, не имеющему возможности дать ей больше, чем просто одну ночь.
Тонкие пальчики вплелись в волосы, судорожно за них цепляясь и притягивая его ближе. Прислушиваясь к реакции девичьего тела, Эдик пробовал разные ласки, то мучил губами, вытягивая и слегка задевая клыками для придания остроты ощущений, то дразнил языком, выполняя круговые движения. Трепет и хриплые стоны, срывающиеся с уст Алисии, служили для него лучшим ориентиром и одновременно наградой.
Убедившись, что девушка уже на грани, щелкнул языком по набухшей горошине, даря ей первое в жизни удовольствие. И когда ее бедра дернулись в его руках, выпрямился к ней навстречу, заглушая губами крик, наслаждаясь мелкой дрожью хрупкого тела.
И тут же, не давая опомниться, вошел в нее резко, так, что девушка задохнулась от боли. Она была горячей и тугой, восхитительный аромат свежей крови ударил по обонянию, заставляя замереть на несколько секунд, чтобы обуздать приступ жажды. Но Алисия сама осторожно, не очень уверенно начала двигать бедрами ему навстречу, принимая его глубже. Возбужденная плоть, которую тщетно пытался усмирить, с радостью откликнулась на ее действия.
Он начал двигаться сам, сначала медленно, стиснув зубы, сдерживая рвущееся наружу звериное желание. Постепенно увеличивая темп, иногда покрывая отрывистыми поцелуями ее шею и скулы. Закусив губы, она раскрывалась навстречу, тихонько постанывая, отчаянно цепляясь за его плечи.
– Тише, тише, девочка, – шептал, когда стоны, срывающиеся с ее уст, стали слишком громкими.
Девушка уже балансировала на грани, чтобы не кричать, даже до крови прикусила свою ладонь.
– Не сдерживайся,– тихо предложил. – Кусай меня.
Острые зубки впились ему в плечо, усиливая ощущения. Жар разливался по телу волнами, еще пара движений, и она забилась в его объятиях, и через несколько толчков он последовал за ней.

Некоторое время Эдик прижимал к себе все еще вздрагивающую девушку, успокаивающе поглаживая ее спину. Осознание неправильности происходящего, все это время дремавшее где-то глубоко внутри, придавленное новыми ощущениями, постепенно выбиралось наружу, отравляя полученное удовольствие горьким привкусом измены.
В будущем ему предстоит сполна расплатиться за этот грех, а сейчас следовало позаботиться об Алисии.
Когда осторожно поставил ее на ноги, девушка слегка пошатнулась и смущенно отвела глаза, не желая встречаться с его обеспокоенным взглядом. Он и сам пребывал в замешательстве, не зная, как вести себя дальше. Но, оставаясь джентльменом даже в такой щекотливой ситуации, не стал демонстрировать свою растерянность, а просто помог привести в порядок одежду и прическу.
С трудом разобравшись, в каком порядке застегиваются многочисленные крючки на корсете, почувствовал некоторое облегчение, когда ее прелести скрылись от его глаз. Пора было уходить, ведь Алисию могли хватиться в любой момент.
– Тебе надо принять душ, – мягко шепнул, в последний раз позволив себе коснуться нежной кожи, поправляя выбившуюся на глаза прядь волос, – иди первой.
Она тяжело вздохнула, еще ниже опуская голову. А он смотрел на то, как длинные ресницы отбрасывают тени на покрытые румянцем щеки, и сердце болезненно сжималось в груди.
– Спасибо, – смущенно вымолвила она, так и не подняв на него глаз.
Ее тихая благодарность заставила почувствовать себя еще хуже. Что же он натворил, только все усложнил, и для нее, и для себя. Ведь после того, как Алисия доверилась ему, просто не сможет допустить, чтобы она стала игрушкой в руках Маркуса.
Когда девушка скрылась в проеме лестницы, Эдик обессилено опустился на каменный пол, уронив голову на руки. Осознание произошедшего навалилось тяжелым грузом, обостряя чувство собственной вины. Каковы бы ни были причины и обстоятельства, побудившие его на такой греховный поступок, это самое настоящее предательство по отношению к любимой женщине. Полученное удовольствие было ярким, но кратковременным, а расплачиваться за него придется всю оставшуюся вечность.

Канада, окрестности Банфа, 23 июля 2015 года
Вкус огня на губах – такой обжигающий и желанный. Страстный поцелуй остановил ехидные слова, которые вертелись на языке, готовые сорваться ей в лицо. Совершенно не готовый к такому повороту событий, Мейсон даже на мгновение замер. Еще минуту назад Изабелла яростно его колотила, а теперь целовала, причем не менее пылко и неистово.
Жаркие губы, терзающие его уста, и проворные пальчики, решительно разрывающие последние остатки уцелевшей на нем одежды, вытесняли из головы все связные мысли. Вроде как сбывалась его самая заветная мечта, но это было совсем не то, что планировал от нее получить.
Нет, не здесь и не сейчас. Мейсон достаточно четко понимал, что она в шоке от случившегося, и это всего лишь защитная реакция организма – снять стресс таким естественным способом.
И все-таки, сбитый с толку неожиданным натиском, он откликнулся на поцелуй, пока скупо, еще контролируя каждое свое ответное движение. Чем она незамедлительно воспользовалась. Провокационно прикусив его нижнюю губу, тут же отстранилась и снова перевернула их, оказавшись сверху, восседая на нем, как гордая амазонка, бросая вызов дерзким взглядом.
– Изабелла, что ты себе позволяешь? – успел нервно выдохнуть, пока она ерзала, устраиваясь поудобнее на его вмиг отозвавшемся паху и склоняясь к нему поближе.
Мейсон еще пытался перевести все в шутку, хотя определенно было не до смеха. Сквозь беспорядочно выбившиеся из прически пряди на него смотрели горящие диким огнем глаза, на щеках играл яркий румянец. Чуть прищурившись, она упрямо мотнула головой, стряхивая волосы с лица.
Перед ним была не женщина, а разъяренная тигрица. Прекрасная в своей ярости. Безудержная в любви и ненависти. Такая, какой он мечтал ее видеть. И сложно, практически невозможно было отказаться от всего этого, пальцы помимо воли прошлись по выгнутой спине, судорожно лаская нежную кожу, наслаждаясь невероятными ощущениями, которые могла дать только она.
– Разве ты не этого добивался? – соблазняюще шепнула эта чертовка, наклоняясь к его лицу. – Нет? Ну так давай, останови меня!
Острые ноготки провокационно царапнули саднящий шрам на груди, заставляя зашипеть от боли. Про которую тут же забыл, ведь снова его рот накрыл поцелуй, агрессивный, требовательный, не принимающий отказа. Маленький озорной язычок, разжав его вдруг ставшие податливыми губы, скользнул внутрь, лаская и дразня, решительно отвоевывая себе все больше пространства.
Изабелла бросала ему дерзкий вызов, на который невозможно было не ответить. Он еще надеялся, что только подразнит ее, сможет в последний момент остановиться, устоять перед таким заманчивым искушением. Как же жестоко ошибался, переоценивая свой самоконтроль…
Внутри уже волнами разливалось напряжение, стекая и концентрируясь в соответствующем органе, с каждой новой секундой превращаясь в невыносимую потребность. Еще в состоянии ее усмирить, Мейсон пока лишь обхватил ладонями тонкую талию, слегка поглаживая нежную кожу ноющими подушечками пальцев, не позволяя себе большего.
А Изабелла продолжала умело его возбуждать. Не прерывая жарких поцелуев, рванула остатки футболки, прижалась обнаженной грудью к его холодному телу. Тугие соски безжалостно вонзились в каменный торс, и места соприкосновений так мучительно обожгло, словно приложили каленое железо.
Пусть через силу, но пока еще удавалось изобразить незаинтересованность в дальнейших играх, снисходительно принимать ее настойчивые ласки. А тем временем теплые пальчики скользнули вниз, подбираясь к той части его тела, которая больше всего в ней нуждалась.
Казалось, время остановилось, когда маленькая ладошка сначала ласково потерла, а затем неожиданно агрессивно сжала возбужденное достоинство через джинсы. Это стало последней каплей, Мейсон, не выдержав такого контраста, послал все к черту.
Чему быть, того не миновать. Рыкнув, в очередной раз поменял их местами, вжимая ее в землю. Ну уж нет, главным здесь будет он. И теперь сам с жадностью впился в самые соблазнительные в мире губки, по-хозяйски врываясь языком в ее рот, выпивая сбившееся и такое сладкое дыхание. Целовал, облизывал и прикусывал. Упивался ответной страстью и податливостью.
Безумие нарастало снежной лавиной, ладони уже беспорядочно шарили по желанному телу, тиская и сжимая все, что попадалось под руки. А губы скользнули вниз, обводя контур скул, прокладывая дорожку из поцелуев от ключицы к груди.
Он так истосковался по невероятному, чуть солоноватому вкусу ее бархатной кожи, что готов был вылизать ее всю, от макушки до аккуратных пальчиков на ногах. Но чужой запах, агрессивными нотками проступающий сквозь сладостный аромат, не давал в полной мере насладиться девушкой, стонущей в его объятиях.
При воспоминании о том, как громила тискал Изабеллу, яростное рычанье вырвалось откуда-то изнутри, стало досадно, что тот уже мертв. Слишком легкой показалась его смерть, надо было убивать его неторопливо, заставляя медленно сгорать в адском пламени, упиваясь каждым предсмертным хрипом.
Ревность к чужому запаху на желанном теле служила дополнительным раздражающим фактором, от которого следовало немедленно избавиться, чтобы сохранить хоть какие-то остатки контроля над ситуацией. Изабелла не собиралась облегчать его терзания, наоборот, откинув голову назад, выгнулась, подставляя жаждущим губам бьющуюся на шее жилку пульса, словно приглашая отведать крови. Нет, только не в этот раз, сжимать в объятиях бесчувственное тело – вовсе не то, что ему теперь нужно.
Снова вернувшись к сладким, припухшим от поцелуев устам, яростно впился в них, одновременно поднимая их обоих. Легко подхватил девушку под ягодицы и судорожно вздохнул, когда стройные ножки крепко сомкнулись за его спиной, а сама она бессовестно к нему прижалась и начала совершенно недвусмысленно на нем ерзать.
Шатаясь, словно пьяный, направился к расположенному неподалеку озеру, на ходу целуя и жадно сминая ее в объятиях, не позволяя опомниться. Если даже Изабелла таким опасным образом играет, теперь у нее уже нет шансов его остановить. Собственно, она и не пыталась. Наоборот, вцепившись в его волосы, исступленно целовала, не замечая, как он проворно стащил с них обоих остатки одежды и погрузил в прохладную воду.
Озеро встретило их негодующим всплеском, темная гладь колыхнулась, потревожив отражающиеся в ней нагромождения скал. Порыв ветра возмущенно зашептал о чем-то своем в прибрежных травах и длинных иглах величественных елей, подхватил небольшую рябь, усиливая и разнося ее по всей поверхности воды.
Вторжение двух изголодавшихся друг по другу хищников беспощадно нарушило покой дремлющего в низине водоема, наполняя застывший над ним воздух лихорадочными движениями и жарким нетерпеливым дыханием. Даже молодой месяц, не выдержав творящегося внизу безобразия, стыдливо укрылся за проплывающим мимо облаком.
Прохладная и чистая, словно горный хрусталь, вода не помогла унять внутренний жар, Мейсон по-прежнему пылал, сгорая в пламени своего желания. Их желания, потому что девушка в его объятиях испытывая такую же отчаянную потребность в нем, брыкалась и рычала, когда он временно перехватывал инициативу. Ему безумно нравилась такая Изабелла, яростная и неистовая, сбросившая с себя маску человечности, выпустившая на волю свою истинную сущность.
Зарывшись пальцами в каштановые волосы, он стянул резинку, позволяя им рассыпаться по плечам. Опустился под воду, увлекая ее за собой, и как только вынырнули, не дав набрать воздуха, снова набросился с жадными поцелуями.
Ни капли нежности, лишь ничем не прикрытая животная страсть. Стало жизненно необходимо пропитаться ее запахом, слизывать с влажной кожи только ее неповторимый вкус, заставить еще сильнее стонать, кусаться и извиваться под его губами и ладонями.
Отчаянная, мучительная, болезненная потребность. Изабелла не осталась в долгу, их поведение больше походило на отчаянную борьбу за выживание. Они то погружались в воду, то выныривали на поверхность, терзая друг на друга все более исступленно. Напряженный пах жестко терся о горячее лоно, в последний момент отталкивая, не позволяя ей ощутить в себе его возбуждение.
Она возмущалась, рычала, агрессивно расцарапывая ему шрамы, злилась, как дикая кошка, у которой отнимают законную добычу. Нетерпеливость, с которой девушка норовила поскорей добраться до главного, вобрать его в свое тело, приносила дополнительное удовольствие. И как не хотелось поскорее оказаться в ней, он намеренно оттягивал этот момент, хоть и сам балансировал на самой грани. Такая яростная прелюдия привлекала не меньше, чем то, что неизменно последует дальше.
Внутреннее напряжение стремительно нарастало, отдаваясь по всему телу мелкой дрожью нетерпения, и очень скоро воздержание стало и для него невыносимой пыткой. Опустившись на каменное дно у самого берега, притянул девушку к себе на колени. И сразу же, не оставляя ей пути к отступлению, резко насадил на себя, проникая глубоко в ее тело, заставляя вскрикнуть от пронзившего внутренности холода. И сам, стиснув зубы, закинул голову назад, сходя с ума от невероятных ощущений, когда пылающее жаром лоно сжалось вокруг него тугим кольцом, принимая и жадно поглощая его плоть.
Пальцы рефлекторно сжались на ее бедрах мертвой хваткой. Плещущаяся под ними вода, опоясавшие озеро скалы, кое-где утыканные аккуратными елями, все это отступило, растворяясь за границами реальности. Осталась лишь она, нетерпеливая, невероятно двигающаяся на нем, вращая бедрами, как будто исполняла какой-то дикий танец, при этом призывно облизывая пересохшие губы и издавая страстные стоны. Мейсон никому не позволял так откровенно себя поиметь, и только ей готов был простить такую доминирующую позицию.
Как же неистово она поглощала его, принимала в себя, задавала ритм и выгибалась навстречу его мощным толчкам. Его женщина. Созданная для него, только с ней он мог быть самим собой, дать волю своей необузданной страсти. Только ей под силу вдохнуть жизнь в давно мертвое тело, заставить переживать и чувствовать. И только он мог в ответ провести ее по тонкой грани между удовольствием и болью.
От запаха, до отказа насыщенного ароматом возбуждения, в горле пересохло, выделяющийся яд безжалостно раздражал слизистую. Не в силах справиться с жаждой, расцарапал ей ключицу и стал жадно слизывать медленно сочащуюся кровь, заползая языком в еще не затянувшуюся рану, тщательно собирая каждую каплю. Он уже начал забывать, какая все-таки она сладкая…
Ее протяжные стоны сводили с ума, крови было ничтожно мало, безумно хотелось еще, выпить ее всю, содрогающуюся в конвульсиях удовольствия. Задаваемый девушкой ритм теперь уже казался слишком медлительным, явно его не устраивающим. И не выдержал, развернул ее, бросая перед собой на колени, всего на миг покидая теплоту ее тела, чтобы снова яростно ворваться сзади и двигаться, двигаться, двигаться…
Он бесконечно долго мог неистово толкаться внутрь нее, выбивая воздух и судорожные всхлипы, заставляя забыть обо всем на свете, выгибаться и скулить, цепляясь пальцами за прибрежную траву. Доводя до исступления, до края, и в последний момент лишая такой необходимой развязки. Наказывая за те годы, которые провел вдали, изгоняя из памяти желанный образ, не позволяя себе даже думать о ней.
Она уже не стонала, а выла, прогибаясь все сильнее, жадно вбирая в себя его каждое резкое движение. Еще несколько последних, самых мощных толчков, и наслаждение ударило мощной струей, густое и насыщенное, взорвало мозг и тут же разлилось по венам огненной лавой. Обессиленный, он рухнул на нее, поглощая объятиями сладостную дрожь желанного тела, еще содрогающегося от полученного наслаждения.
Приходя в себя, вслушиваясь в ее сбитое тяжелое дыхание, уже чувствовал, как она напряглась под его тяжестью, ожидая первого же удобного момента, чтобы сбросить с себя. Вот и все. Конец их сладкому безумию. Слизнув с влажной кожи солоноватую каплю, в последний раз с сожалением пропустил через пальцы мокрые пряди. И не стал ее удерживать.
Как только хватка чуть ослабла, Изабелла ловко вывернулась. Он горько усмехнулся, наблюдая, как девушка отряхнулась, выпрямилась, перекинула волосы через плечи, прикрывая грудь. Мокрые пряди плотно облепили ее тело, так же, как только что делал он сам.
Ему было мало. До безумия мало, как умирающему от жажды в пустыне, который, наконец, добрался до оазиса и обнаружил, что это мираж. И больше всего сейчас хотелось вновь притянуть девушку к себе, крепко стиснуть, но ее независимая поза красноречиво свидетельствовала, что добровольно она уже на это не согласится.
Робко выглянувший из-за облака месяц скользнул по молочно-белой коже, заиграл рассеянным светом в мелких капельках воды, обволакивая соблазнительные изгибы слабым ореолом таинственного мерцания. Оставалось только с досадой наблюдать, как Изабелла натягивает бриджи, пытаясь прикрыть свою наготу, как отводит глаза, не желая подарить ему хоть один взгляд.
Странно, вроде получил желаемое, но испытывал лишь понурую опустошенность. И где-то внутри тлело гаденькое чувство, что проиграл. Они словно поменялись ролями, ведь не он ее только что поимел, а она его. Просто использовала для удовлетворения собственных низменных инстинктов, как обычно делал он сам.
Но ничего, Изабелла одержала верх лишь в одном из раундов, главная партия еще впереди. Решила поиграть в холодность и отстраненность? Но прятать чувства – это исключительно его прерогатива. Он сам придумал правила этой игры, ощущал себя в ней как рыба в воде, и тут ему не было равных. У Изабеллы было крайне мало шансов его обставить.
– Недолго же ты продержалась без мужа, – ехидно кинул, подымаясь с камня, – чуть больше недели – и готова раздвинуть ноги перед первым встречным.
Она обернулась, медленно, с достоинством, окатив через плечо полным презрения взглядом. Глаза сверкнули недобрым светом, но лишь на мгновение, закипающий в них шоколад постепенно застывал, превращаясь в холодный сгусток.
– Ты мог меня остановить, – жестко отрезала, – но не сделал этого. Мы оба получили то, что хотели.
Мейсон слишком быстро приблизился, заставляя девушку внутренне сжаться от мучительной неизвестности. И подчеркнуто медленно наклонился, прожигая тяжелым взглядом и одновременно собирая с земли остатки своей одежды. Наслаждаясь ее замешательством, которое, надо отдать должное, она хорошо скрывала. Но его не проведешь, он различал каждый лишний удар ее сердца, предательски изменяющий привычный ровный ритм. И знал, что не так уж Изабелла невозмутимо спокойна, как хотела показать.
Но теперь и он вступил в игру.
– У меня есть с кем снять напряжение, – холодно напомнил, неспешно натягивая джинсы на мокрое тело, – так что считай это одолжением. Не мог же я отказать родственнице.
На мгновение показалось, что девушка снова бросится на него, и внутри все сжалось в томительном предвкушении. Но Изабелла на этот раз сумела взять себя в руки.
– Спасибо, что помог, – сдержанно поблагодарила она.
Эта фраза прозвучала двояко, то ли как сарказм в ответ на его слова, то ли в качестве запоздалой благодарности за спасение от ищеек, он так и не понял вложенного в них смысла. Да и это было уже не важно.
Одевшись, поднял голову, встречаясь с ее настороженным взглядом. И снова между ними повисла почти физически осязаемая неловкость. Девушка была совсем близко, и трудно было держать себя в руках, когда лишь мокрые волосы прикрывали волнительные округлости груди. Плотно сжатые губки, припухшие от его поцелуев, недовольно сведенные к переносице бровки – прямо оскорбленная невинность, как будто не она только что терлась, царапалась и орала, как мартовская кошка, норовя вобрать его поглубже.
Надо же, как здорово Изабелла научилась манипулировать другими. Поманила, на мгновение приоткрыла перед ним врата рая, и ту же безжалостно оттуда выкинула.
– Кто эти вампиры? – вдруг слишком громко спросила она, разрушая накрывшую их тишину. – Что им было нужно?
Попытка перевести разговор на другую тему оказалась очень кстати. Ее слова напомнили о действительности, в которую так не хотелось возвращаться. Этот час наедине заставил забыть обо всем на свете, Мейсон готов был сгрести ее в охапку и, наплевав на все свои обещания, прятаться с ней где-нибудь на краю земли в течение ближайших лет ста. Но слишком хорошо знал методы, применяемые Волтури для розыска беглецов, потерявших ощущение реальности.
– А как ты думаешь? – ответил он вопросом на вопрос. – Нечего было бегать в Банф, когда я говорил тебе не высовываться. Ты хоть понимаешь, чем все могло закончиться для тебя и Бетти?
При воспоминании о дочери Изабелла вспыхнула, но тут же понуро опустила голову, придавленная грузом собственной вины. Устало прикрыла глаза. И теперь выглядела настолько измученной, что внутри как будто сжалась какая-то пружина, готовая в любой момент выстрелить фонтаном новой, обжигающей рассудок боли. Нестерпимо захотелось прижать к себе, успокоить, пообещать, что все будет хорошо, больше он никому не позволит ее обидеть.
Но Мейсон лишь яростно сжал кулаки, сдерживая неуместные порывы. Сейчас не время, следовало срочно подыскать новое, более надежное убежище.
– Возвращайся в дом, соберите самое необходимое, мы будем переезжать, – распорядился сухо, не терпящим возражений тоном, – я скоро буду.
Она не стала спорить. С сожалением проводив взглядом ее фигурку, быстро затерявшуюся среди зеленых елей, он ловко забрался на ближайшую скалу, ища место, где ловит спутниковая связь.

Следовало признать, что он прокололся, недооценил противника, с которым затеял рискованную игру. Его, казалось бы, идеальный план дал первую осечку. Похоже, самовольная вылазка Изабеллы в Банф не осталась незамеченной, ее необдуманное обращение на почтовый ящик Эдварда-младшего засекли. Волтури всегда шагали в ногу с техническим прогрессом и не гнушались новейшими достижениями в области информационных технологий, даже содержали целый штат хакеров и специалистов по компьютерным сетям.
Их спасло то, что один из подручных Хэйла, дежуривший в аэропорту Ванкувера, засек частный рейс из Италии, которым прибыли двое вампиров, сразу направившихся в сторону Банфа.
В момент, когда Джаспер сообщил ему неприятное известие, Мейсон находился на границе США и Канады, и до места, где укрывал Изабеллу, было еще более часа пути. Ищейки, наверняка обученные самим Деметрием, обнаружили бы долину и дом раньше, чем он успел бы вернуться. Оставалось только уповать на надежность скрытого в скале за водопадом убежища.
Никогда еще он так не спешил, боясь опоздать. Хоть и понимал, что ей не причинят ощутимого вреда, но сама мысль о том, что кто-то прикоснется к Изабелле, вызывала внутри целый смерч неконтролируемой злобы, удесятеряя его силы и прибавляя скорости.
К тому же подозревал, что его упрямая девочка не будет прятаться, как он велел, да и просто так не сдастся. И не ошибся, она отчаянно боролась, пытаясь выиграть для него время. И пусть ему очень не понравился способ, который она выбрала для этого, следовало признать, если бы не отвлекающий маневр Изабеллы, все могло закончиться куда более плачевно.

Он был взбешен тем, что его переиграли. Но заставил себя сосредоточиться перед важным разговором, загоняя ярость глубоко внутрь, на дно, до того момента, когда сможет жестоко поквитаться с врагом.
Как только поймал сигнал, выбрал из списка контактов нужный номер и нажал кнопку вызова. Ему ответили почти сразу, после первого же гудка.
– Ты нарушил условия нашего договора, – жестко заговорил Мейсон. – Твоих ищеек больше нет.
Его собеседник, наверняка ожидающий совсем других известий, медлил всего секунду.
– Никто бы не причинил ей вреда, – заверил миролюбиво, наверняка не желая разжигать конфликт из-за такого пустяка, как разменная монета, – тебе же было бы спокойнее, если бы эта девка оказалась в надежном, хорошо охраняемом месте.
Внутри снова закипал гнев, но это не мешало помнить, с кем имеет дело. Разрывать с таким трудом налаженный контакт не в его интересах, наоборот, необходимо приложить все силы для усыпления бдительности врага.
– Ты мне не доверяешь? – он искусно изобразил смертельную обиду. – Мне казалось, что я не раз доказывал тебе свою преданность…
– Доверяю, – осторожно заверил собеседник, – но сам знаешь, всегда лучше подстраховаться.
– Еще одна такая попытка, – как можно более спокойно, но со скрытой угрозой в голосе продолжил Мейсон, – и я примкну к противоположной стороне. У меня найдутся убедительные свидетельства.
Это был блеф чистой воды. Прямыми уликами он не располагал, лишь собственные, основанные на интуиции догадки. Но хотелось сохранить хорошую мину при плохой игре. Тем более Джаспер уже встретился с Аро, заручившись его поддержкой. Но только в случае, если Хэйл представит неопровержимые доказательства. А если нет… гнев сильнейшего обрушится на самого Мейсона и Калленов. Так что все пути назад были отрезаны.
– Я понял, подобное больше не повторится, – ответил ему собеседник после небольшой паузы. – Завтра жду тебя в Италии, пришло время обсудить детали.
Пряча телефон, Мейсон досадливо поморщился. Казалось бы, вот он, ключевой момент, которого так ждал. Близилась развязка, но почему-то он больше не чувствовал того азарта, с каким бросился в это рискованное дело. Ведь подсознательно понимал, что стоит разрешиться проблеме с Волтури, как сразу же потеряет ту, которая давно стала для него большим, чем просто забавная игрушка. И впереди снова отчетливо замаячила пустая вечность без нее.

---

Под спойлером замечательные иллюстрации к главе, спасибо их автору helencapricorne

Традиционно спасибо моей незаменимой помощнице Инге dasik за редактирование главы и идейную поддержку.

ФОРУМ