2024-4-24

17

0

0

Форкс, дом шерифа Свона, июнь 1995 года.
Мейсон развалился в своем излюбленном кресле и снисходительно наблюдал за беспорядочно мечущейся по кровати девушкой. Как он и предполагал, у нее проявилась наркотическая зависимость. Почти год он регулярно, практически каждый день, отравлял ее своим ядом. И теперь, когда он намеренно, в качестве наказания за дерзкий побег, лишил ее своих укусов на целую неделю, Изабелла ощущала острую потребность в наркотике.
У Изабеллы была ломка, все симптомы на лицо. Горящие, полубезумные глаза, учащенное сердцебиение, не проходящий озноб, липкие капельки пота на побледневшей коже – все это говорило Мейсону о том, что он не ошибся в своих предположениях. Ей было плохо, очень плохо, и только его укус мог ей сейчас помочь, облегчить ее страдания. Но Мейсон не спешил, он хотел кое-что получить взамен на этот спасительный укус. Он хотел увидеть, как она умерит свою просто невыносимую гордыню и будет умолять его это сделать.
– Ну же, Изабелла, – вкрадчиво проговорил он, когда девушка посмотрела на него вполне осмысленным взглядом, в котором словно молнией сверкнула ненависть, – это так просто, стать на колени и попросить. И заметь, я готов проявить снисхождение.
– Не дождешься, – огрызнулась она, отворачиваясь от него, утыкаясь лицом в стенку, закутываясь с головой в спасительное одеяло, – лучше умереть.
– Зачем так мрачно, – усмехнулся он, наблюдая, как она безуспешно пытается от него отгородиться, – у тебя есть все шансы жить пусть не вечно, но гораздо дольше, чем обычные люди.
– Чем жить рядом с тобой, лучше сдохнуть, – послышался ее хриплый, заглушаемый одеялом голос.
– Ну уж нет, – насмешливо приподнял руки он, – я не позволю тебе лишать меня удовольствия тобой пользоваться.
Он прекрасно понимал, что она рядом, потому что он удерживает ее силой, подавляя морально и физически. Что стоит ему отвернуться или расслабиться, ее и след простынет. Что даже когда он был в ней, доставляя ей такое удовольствие, которое не в силах был дать ей никто другой, она, сцепив зубы, думала только о том, как ненавидит его. Она бросала ему постоянный вызов своей дерзостью, своей непокорностью, своей независимостью.
Каждый ее жест, каждое слово, да даже один ее вид и запах, все несло в себе вызов, и это все было для него самым откровенным дразнящим фактором. И только эта ее дерзость сохраняла ей жизнь. Потому что он не был готов убить ее. Во всяком случае, не раньше, чем убедиться, что не только ее тело, но и ее душа принадлежит ему полностью, без остатка.
С тех пор, как он взял ее на охоту, между ними шла необъявленная война. Она всеми возможными способами выражала ему свою непокорность, постоянно дерзила, язвила и выводила его из себя. А он придумывал все более и более изощренные методы усмирить ее гордыню, заставить подчиниться и осознать его власть над ней.
Он даже осмелился на крайне неблагоразумный ход, подстраивая убийства за ее спиной, чтобы при случае была возможность свалить всю ответственность на нее. Задуманная им игра была крайне опасной, Волтури могли вмешаться в любой момент, Эмилия была просто вне себя от негодования. Ведь он этими убийствами наводил подозрения не только на Изабеллу, но и ставил под удар себя и свою так называемую сестру. Он совсем потерял голову, думал только о том, как заставить Изабеллу дрожать от страха. И он добился своего, она действительно очень нервничала, но это вовсе не значило, что она стала более покорной. Наоборот, она все сильнее ненавидела его, прекрасно понимая, кто истинный виновник смертей школьников.
Она настолько вывела его из себя своей глупой попыткой сбежать, что он даже ее ударил. Что было совсем не в его правилах. Выслеживать, запугивать, насиловать и забирать вместе с кровью жизнь – это да, это он делал не раз. Но бить женщину… видимо, этот предрассудок остался у него со времен юности, когда мать воспитывала его в любви и почтении к слабому женскому полу. Но эта мораль была приемлема для человека, а для вампира оказалась совершенно лишней и ненужной. И снова ненависть заполняла его, снова захотелось разорвать ее. Убить? Нет, это слишком просто, но он действительно еще не готов избавиться от нее.
И если для нее наркотиком стал его яд, то на него почти то же действие оказывало ее соблазнительное тело и ее кровь. Он испытывал ломку, и сколько он не пытался залить пылающий жар своего горла другой, человеческой кровью, насыщения не наступало. Ему нужна была только она. Сверху, снизу, сзади, сбоку, не важно, как, главное оказаться внутри нее, разрывая своими мощными движениями, и, уже подходя к краю, упиваться сразу двумя наивысшими наслаждениями одновременно. Он не мог насытиться ей во всех отношениях, чем больше он брал, тем острее чувствовал потребность брать еще, чаще и яростнее. Это было как наваждение, он не мог себе представить кого-то другого в своих руках, даже в его мыслях была только она. И как он пропустил тот момент, когда она затмила ему весь белый свет?
Мейсон и сам не заметил, как попал в зависимость от нее. Наблюдая за ее мучениями, он сам едва сдерживался, чтобы не овладеть столь желанным горячим телом, чтобы не вонзить свои клыки в нежную молочную кожу. И не ее он сейчас наказал, он наказал себя.
Девушка снова задрожала, и одеяло сползло, оголяя голову и часть плеча. Она заметалась, жадно хватая воздух пересохшими губами, и застонала, тщетно пытаясь снова спрятаться и согреться. Ей было совсем плохо, это уже трудно было скрыть от других, даже Чарли стал подозревать, что с его дочерью твориться что-то неладное, и настоятельно требовал, чтобы она обратилась к врачу. Дальше тянуть было некуда, нужно как-то решать эту проблему, и ждать, что она все-таки начнет его умолять, было просто бессмысленно. Мейсон опять просчитался, она стойко переносила свои мучения, и вовсе не собиралась валяться у него в ногах, как он того хотел.
А гори оно все огнем. Гордость, ненависть, власть и месть. Все это просто меркло, казалось пустым звуком по сравнению с его сжигающей потребностью в этой непокорной девчонке. Поднявшись с кресла, он пока медленно, словно все еще раздумывая, двинулся к кровати, на ходу расстегивая змейку на джинсах. И ее блуждающий взгляд вдруг снова стал осмысленным, она со свойственной только ей насмешкой следила за тем, как он нетерпеливо стаскивает с себя одежду.
– Убирайся, – тихо выдохнула она, и он скорей догадался, чем услышал, – я не буду тебя умолять.
– Ну уж нет, – зло усмехнулся он, – я намерен остаться.
Откинув одеяло, он какое-то время любовался ее практически обнаженным телом, а потом скользнул к ней, наконец, отчаянно прижимаясь, забирая ее тепло. И она тяжело застонала, все-таки выгибаясь ему навстречу, пока он покрывал ее лицо краткими жадными поцелуями, собирая капельки пота, а пальцами касался самых интимных мест, вызывая желание. Почему-то, он даже не знал, почему, ему хотелось быть нежным с ней, своими ласками унять отчаяние, боль и страдания, которые он сам ей с таким неистовством причинял. Как же он устал от постоянной борьбы, он не хотел сейчас доказывать свое превосходство, он просто хотел быть с ней.
– Тшшш, моя девочка, – прошептал он, – сейчас все будет хорошо.
И, устроившись между ее бедер, вошел в нее мягко и медленно, наверное, впервые давая привыкнуть к его холоду, и задвигался сначала осторожно, но с каждым новым движением наращивая темп, и у него было такое чувство, что он вернулся домой после долгого путешествия.
Девушка под ним отзывалась тихим стоном в шею на каждое его движение, да и он сам не мог сдержать своих. Это было безумием, чем-то нереальным, когда жар ее лона сжимался вокруг него, ее твердые соски терлись об холодную кожу груди, вызывая целую россыпь непередаваемых чувств и эмоций. Она вся была в его власти, непокорная, дерзкая, но нуждающаяся в нем, в его теле, в его безудержных толчках и поцелуях. И почти доходя до края, почти теряя последнюю долю контроля, он выпустил клыки, вонзая их в податливую плоть, наконец-то даря облегчение ей и бесподобное наслаждение себе.
И когда она затихла, забывшись в спокойном спасительном сне, а он прижимался к ней сзади, повторяя все изгибы ее голого, еще горящего после ласк тела, касаясь губами места укуса, он вдруг понял, что она опять одержала над ним верх. И самое странное, что он не испытывал сейчас ярости от осознания этого очевидного факта.

Сиэтл, грузовой порт, 31 августа 2010 года.
Было уже около полуночи. Последняя летняя ночь радовала легким приятным ветерком и яркой россыпью звезд, отражающихся в безмятежной глади залива, словно в зеркале. Небрежно облокотившись на стоящий в конце пирса контейнер, Мейсон рассеяно наблюдал за цветным миганием судов, заходящих в порт. Джеймс должен был появиться уже полчаса назад, и он прокручивал в голове возможные причины его опоздания. Вроде как он не ставил своему подручному никаких конкретных задач, просто разведать обстановку, что же могло его так задержать?
Последние пару дней Мейсон пребывал в некоторой растерянности. После того, как учуял на территории Вашингтонского университета до боли знакомый запах, а потом и узрел в тонкой полоске лунного света призрак. Вернее, не призрак, а безвременно почившую, как он наивно пологал, Изабеллу Свон собственной персоной. Она шла от набережной в сторону студенческих общежитий, причем шла уверенной, легкой походкой, совершенно не опасаясь, что находится под пристальным вниманием хищника.
И противоречивые чувства боролись в нем. С одной стороны, в нем клокотала ярость, ему хотелось разорвать ее, справедливо наказать за то, что она посмела так его обмануть. А с другой стороны, радость от того, что она жива, цела и невредима, заставила его облегченно вздохнуть полной грудью, как будто свалился камень, мешающий ему дышать. Просто хотелось прижать ее к себе, зарыться носом в ее блестящие волосы, захлебываясь в таком вкусном запахе. И стоять так до бесконечности, просто наслаждаясь ее близостью, ее теплом, ее мягкой, бархатной кожей. Как же ему все-таки не хватало ее, как он истосковался по ней, по ее обжигающему телу, по ее божественно сладостной крови.
Но пока он обалдело пялился на нее, в кустах неподалеку послышалось едва слышное шевеление, и Мейсон понял, что не один заинтересовался девушкой. И этот кто-то по какой-то странной случайности оказался его двойник, Эдвард Каллен. Затаив дыхание и пуская слюни, этот недавно прибывший из России сплит незаметно последовал за Изабеллой. Его Изабеллой. Мейсон аж дар речи потерял от такой наглости. Уж он точно не собирался делиться с этим сосунком тем, что принадлежит ему по праву. Но вступать в открытое противостояние, да и даже обнаруживать свое присутствие было рано, он ведь сам так сделал, чтобы Каллен-младший приехал писать диссертацию именно в Вашингтонский университет, туда же, где будет учиться Элис Каллен.
И у него были далеко идущие планы относительно того, как Карлайл узнает о своем родном сыночке. И именно для осуществления этих планов Мейсон и рыскал по территории университетского городка. А вот то, что там же оказалась Изабелла… Это было приятным сюрпризом для Мейсона.
Тогда, пятнадцать лет назад, в мрачном и дождливом Форксе, он действительно поверил, что она умерла. Что убила себя ему назло, только чтобы не принадлежать ему. Он посчитал, что она именно на такое и способна, что ее воистину ослиное упрямство вполне могло перевесить здравый смысл. Ему даже казалось, что вместе с ней умер какой-то кусочек его души, если таковая, конечно, у него была. Он как будто снова погрузился в беспросветную пучину одиночества, из которой она его вытащила, наполнив смыслом его никчемное существование.
Как же он ошибался, эта девчонка выставила его полным идиотом. Но она не одна это все провернула, кто-то ей помог. И это был не человек. Вот только кто, он же внимательно следил, чтобы она ни с кем не общалась. Ну что же, он это еще выяснит.
А пока он решил никак не показывать ей, что раскрыл ее ловкий обман. Пусть девочка немного погуляет, недолго ей осталось миловаться свободой. Он еще подумает над тем, как поэффектнее предстать перед ее ясными очами, чтобы ей впредь не повадно было дурить ему голову.
И он тем временем покончит со всем калленским выводком, а вот Карлайл пусть поживет с чувством, что приемные дети пострадали из-за его собственной ошибки, совершенной почти век назад. Это и должно было стать завершающим аккордом его мести. А после торжества справедливости сам Мейсон собирался убраться подальше, забрав Изабеллу с собой. И по сложившейся уже традиции, он совершенно не собирался интересоваться ее мнением.
А Эсме и Эдвард-младший… что касается Эсме, он не знал, как ему поступить.
Первый раз он увидел ее давно, лет семьдесят назад. Тогда, узнав, что Карлайл взял себе на воспитание девушку-сплита, Мейсон улучшил момент, и подстерег тогда еще совсем юную девчушку в темном закоулке с вполне конкретными целями. Эсме вовсе не испугалась неожиданно выросшего перед ней вампира, а наоборот, вежливо улыбнулась и поздоровалась. Он только усмехнулся в ответ, наслаждаясь очень приятным запахом, она, наивная, даже не подозревала, что он собирался с ней сделать.
Но когда заглянул в ее глаза, ища признаки испытуемого жертвой страха… вся его решимость разом пропала. На него смотрели глубокие, карие, словно лучащиеся добротой глаза его матери. Да и внешнее сходство было бесспорным, нежный овал лица, чуть впалая линия скул, немного изогнутые брови, тонкая аристократическая полоска губ. Такая схожесть просто не могла быть случайной, и впервые Мейсон растерялся и просто отступил в сторону, пропуская намеченную жертву. Во взгляде Эсме мелькнуло недоумение, но она ничего не сказала, а просто пошла дальше.
А Мейсон долго смотрел вслед удаляющейся девушке, пытаясь осознать, как это открытие повлияет на его дальнейшую жизнь. Так и не найдя разумного ответа, просто исчез на пару десятков лет, стараясь не вспоминать так поразившие его глаза и не думать о своем враге.
Но потом все-таки не выдержал, снова нашел Карлайла, который за время отсутствия Мейсона успел жениться на подросшей Эсме, и у них даже родился сын. Карлайл обрел семейное счастье, на которое, по мнению Мейсона, совершенно не имел права. И снова планы мести завладели его мозгом, и, недолго думая, он украл маленького Эдварда. Но таскать с собой мальчишку ему не хотелось, и он спрятал его до поры, до времени в далекой России.
И его сходство с сыном Эсме только укрепило уверенность в правильности своей догадки. Мейсон честно пытался найти в себе хоть какие-нибудь родственные чувства, но у него ничего не получалось. Да и что он мог дать Эсме и ее сыну? Он по уши завяз в убийствах, его руки были по локоть перепачканы в человеческой крови, он превратился в закоренелого монстра, и вряд ли его сущность понравится нежной и кроткой миссис Каллен. Зато его недруг умел представить себя в самом выгодном свете, и в глазах всей своей семейки выглядел чуть ли не святым. И от того, что Эсме полюбила его кровного врага, Мейсон злился еще больше.
Где же этот Джеймс запропастился? Наконец, невдалеке мелькнула серая тень, и его напарник тут же вырос перед ним.
– Я жду тебя уже больше часа, – зло процедил Мейсон, даже не сочтя нужным глянуть в его сторону.
– Обстоятельства изменились, – уклончиво отвечал тот, явно оттягивая момент объяснения.
– Ты же знаешь, я не люблю, если что-то идет не по плану, – уже прорычал Мейсон, наконец, награждая своего собеседника уничижительным взглядом.
– Планы на то и существуют, чтобы их менять, – попробовал возразить ему Джеймс, и начал свой рассказ: – вся наша троица собралась в библиотеке, причем Элис следила за твоим двойником, а он, в свою очередь, за прекрасной Изабеллой. И, в конце концов, Изабелла его увидела, и приняла за тебя, что совсем не удивительно, я бы тоже сначала так подумал.
– Мне не интересно, что бы ты подумал, – властно изрек Мейсон, заставляя своего собеседника вернуться к сути произошедшего.
– Изабелла выскользнула через запасной ход, – послушно продолжал Джеймс, – за ней твой двойник, а потом Элис. И тут произошло самое интересное.
И Джеймс сделал эффектную паузу. Мэйсон презрительно поджал губы, он не любил сюрпризов, а особенно в таких делах, когда все было тщательно распланировано заранее.
– Так вот, вслед за Элис двинулся какой-то субчик, и стал ее лапать в темном коридоре. И наш прелестный сплит, не рассчитав силу, отшвырнула его на стенку, да так, что в кровь разбила затылок. И запах крови ударил по ее чувствительному носику, и она не смогла удержаться, укусила парня за шею и попила кровушки. Но, к сожалению, быстро одумалась и уселась горько рыдать у пока еще живого тела.
– И? – требовательно спросил начинающий терять терпение Мейсон.
– А вот тут вмешался я и доделал то, что она не решилась. А потом пригрозил, что если она не сознается в этих двух убийствах, то предоставлю ей выбирать, кто умрет первым: ее мамочка или любимая младшая сестричка. Я думаю, что мы друг друга поняли.
– Ты идиот! – взревел Мейсон. – Ты должен был просто наблюдать! А если она расскажет про тебя Хейлу!
– Не расскажет, – самодовольно ухмыльнулся Джеймс, – она очень любит своих родственничков и готова пожертвовать собой ради них. Сказалось Карлайловское воспитание. И еще я замел следы, все как ты учил, присыпал там черным перцем, так что комар носа не подточит.
Мейсон задумался. Джеймс, конечно, поспешил, но слишком момент подвернулся подходящий. Вот только Хейл ни за что не поверит в виновность своей сестрички, тем более, если на трупе будет два укуса.
– А Изабелла? – небрежно поинтересовался он у Джеймса, и сам удивился, как важен для него был бы ответ.
– Не знаю, я оттуда сразу убрался, чтобы ни на кого не нарваться, – пожал плечами Джеймс.
При мысли о том, что Изабелла будет хотя бы разговаривать с его двойником-родственничком, Мейсона снова охватывала бессильная ярость. Она принадлежит ему, и никто другой не имеет права даже думать о ней. Нужно поскорее доводить до конца свою затянувшуюся месть, и тогда он вплотную займется этой непокорной девчонкой. Предвкушая, что бы он хотел с ней сделать в первую очередь, Мейсон расплылся в счастливо-глупой улыбке. И тело тут же отозвалось на приятные воспоминания, загоревшись до сих пор еще не забытыми ощущениями. Он по-прежнему хотел ее так же безумно, как и в тот день, когда впервые увидел. Или даже больше, если, конечно, такое возможно.
– Ты обещал, что я заберу себе Элис, – напомнил ему Джеймс, отрывая от приятных грез, – она еще слаже, чем твоя Изабелла.
– Посмотрим, – недовольно буркнул Мейсон, не желая прямо сейчас решать судьбу приемной дочери Карлайла.
– Кстати, а ты не собираешься ее вернуть? – участливо поинтересовался вампир, – или решил проявить чудеса щедрости, подарить своему загадочному двойнику?
Мейсон замер, с силой сжимая кулаки, и медленно повернулся к Джеймсу, пронзая его почерневшим от ярости взглядом.
– Она моя, запомни это, – вкрадчиво прорычал Мейсон, надвигаясь на своего собеседника.
– Да ради бога, – пробормотал Джеймс, отступая, – меня вполне устроит Элис.
Черт, любое упоминание об этой девчонке приводило его в бешенство. Так нельзя, чтобы быть хозяином ситуации, а значит, и хозяином ее, Изабеллы, ему нужно держать себя в руках. Усилием воли Мейсон заставил себя успокоиться, его глаза постепенно принимали осмысленное выражение.
– Хватит болтать, – уже более хладнокровно, но не менее властно проговорил он, – сейчас нам надо найти интернет-кафе.
– Ты решил поиграть в компьютерные игры? – удивился Джеймс, в тайне радуясь столь быстрой перемене его настроения.
– Нужно кое-кому сообщение анонимное отправить, – нехотя объяснил ему Мейсон, – раз уж планы поменялись, попробуем извлечь из этого максимальную выгоду.
Нужное заведение они нашли недалеко от порта, в подвале какого-то административного здания. Оставив Джеймса охранять вход, Мейсон спустился по грязной лестнице и ногой толкнул тяжелую металлическую дверь. Убедившись, что здесь не было камер слежения, Мейсон швырнул сидевшему у входа пареньку пятьдесят баксов и уселся за свободный компьютер.
Загрузив программу работы с электронной почтой, он выбрал опцию "Написать письмо", и в строке Кому ввел адрес [email protected], а в строке Тема "Убийства в Вашингтонском университете".
И дальше, перейдя в поле Текст, стараясь не слишком быстро стучать пальцами по клавиатуре, чтобы компьютер успевал реагировать на его прикосновения, да и чтобы не привлекать излишнего внимания окружающих, набрал следующее: "Законопослушный сплит считает своим долгом сообщить, что Ваш представитель в северо-западной части США и Канаде Джаспер Хейл попустительски относится к выполнению возложенных на него обязанностей. Утаивая важную информацию о двух убийствах, произошедших на территории Вашингтонского университета, он тем самым покрывает их виновника – сплита Элис Каллен, являющуюся его названной сестрой. Прошу принять соответствующие меры и наказать виновных".
Еще раз пробежав глазами набранный текст, Мейсон щелкнул мышкой по кнопке "Отправить" и удовлетворенно откинулся на спинку стула, искривив губы в зловещей усмешке. Ну что же, Джаспер Хейл, посмотрим, как ты выкрутишься на этот раз.