---

Саундтрек: Дмитрий Колдун – Маяк

---

Джунгли весной полны ароматов жизни. Они витают всюду. От них не скрыться. Эти запахи как я – завораживают, восхищают и пугают. Они пробуждают желания – опасные и безумные. Ускоряют биение сердца. Насыщают мускулы силой. Горячат кровь. Требуют действовать, даже когда тебе мучительно больно. Ты хочешь уснуть, забыться, не помнить. Твои веки неподъёмны, а тело изранено, но лёгкий ветерок, залетающий в пещеру, беспощаден. Он приносит новую порцию впивающихся в измождённый разум, благоухающих стрел… они снабжены крепчайшими верёвками и тянут тебя к их источнику.

Я сопротивляюсь. Хочу лишь спать. Так долго, чтобы забыть, как это – дышать. В горле скребёт. В груди холод. Веки словно сами собой приподнимаются. Я вижу блики света. Слышу шёпот листвы, щебет птиц, замычавшую корову. В животе тут же словно прыгают раскалённые камни. Я голодна. А значит…

Дрожь прокатывается по моему телу. Я встаю. Мне больно. Это неважно для меня. Нужно идти. Но тут я вспоминаю… и опускаюсь на каменное ложе. Закрываю глаза.

Я ненавижу запахи.

Почему-то отсветы света всё ещё пляшут перед моим взором. Я крепче жмурюсь. Не помогает. Солнечные зайчики будто смеются надо мной и растут. Боль вдруг уходит. Возле сердца теплеет. Мне удивительно чувствовать лёгкость, такую, словно у меня появились крылья.

Свет перед глазами вспыхивает невероятно ярко.

Неожиданно я ощущаю жар родного дыхания у своей шеи. Я узнаю его. Ничто не способно заставить меня спутать его. Повернув голову, с изумлением смотрю в строгие и любящие янтарные глаза мамы.

Как? Откуда? Разве возможно? Впрочем, мне не нужны ответы. Она вновь рядом и я могу дышать без боли.

Мама прижимает свой лоб к моему. Я счастливо улыбаюсь ей. Кто-то толкает меня в бок. Заваливаясь на спину, я смеюсь вместе с озорным братом. С ужасом замираю. Я знаю, ещё миг – и боль вернётся.

В воздухе раскатывается оглушающий гром.

Я бегу в панике. На мне кровь. Их застрелили. Я одна. А вокруг столько безумных запахов.

Свет угасает. Боль вернулась. А с ней мучительная жажда. Только мне всё равно. Мне незачем вставать и идти. Я помню…

Ветер доносит до меня писки летучих мышей и далёкий рык леопарда. Я поднимаю веки.

Да. Солнечные пятна не мелькают у входа в моё убежище. День прошёл. Настала ночь. Хорошее время, чтобы уснуть навсегда.

Тяжело выдохнув, закрываю глаза. В груди холод. Хочу к маме.

Искры света, издевательски танцуя, возвращаются и окутывают меня.

Ненавижу огонь! Темнота, не покидай меня!

Напрасна мольба. Я пленена рассветом.

Усталость, будто массивный бык, давит на спину и грудь, прижимает к земле, а страх продолжает гнать вперёд. От меня ещё пахнет кровью мамы и брата, или мне так кажется. Неужели даже два дня ливня не смыли с меня едкую вонь их смерти? Конечно нет. Она навечно останется со мной, как и их тепло. Мне больно. Сердцу. Я истощена. Так хочется сдаться. И пусть разящий гром догонит. Зачем мне дышать?

Кусты слева раздвигаются.

Я забываю, что у меня существует сердце и ему больно.

Он смотрит на меня голубыми, умудрёнными прожитыми годами глазами. Я настолько юна и совсем неопытна в сравнении с ним. Ещё он большой и сильный, а я крайне утомлена и перепугана. Стоит ему пожелать, сможет сделать со мной что угодно.

Отчего-то теперь я отчаянно хочу жить.

Я сажусь. Устало опускаю глаза. Продолжаю чувствовать его тяжёлый взгляд на себе.

Смиренно жду своей участи. Сил на борьбу у меня нет. И уже даже не страшно.

Он как-то смешливо фыркает. Нежно касается меня и уходит, зовя за собой.

Его дом – неглубокая пещера за грядой валунов на окраине обширного леса. Он отдаёт мне самый прохладный угол, в знойный полдень отдыхать тут невыразимо приятно. Я благодарна ему. С каждым проходящим днём он становится мне дороже. В одну из секунд понимаю – я люблю его, всегда любила. Я жива благодаря его заботе и ласке. Он ничего не требует взамен. Но во мне вспыхивает неутолимое желание. Я мечтаю подарить ему счастье, разбавить его постоянную задумчивую грусть пылкостью новой молодости. И я требую от его большего. Дарю себя. Он, ворча, принимает. Я счастлива! Вскоре наше счастье разливается за край. Я беременна!

Увы, радость так скоротечна.

Ночь и боль. Он не вернулся. Три сердца во мне стонут. Они чувствуют злой рок. Я знаю, мой голубоглазый красавец не бросил меня. Его заставили уйти туда… Я не хочу думать об этом. Я рожаю наших дочерей. Мне есть для чего жадно дышать!

Свет тускнеет. Я цепляюсь за него. Но темнота неумолима. Я кричу от боли и ужаса.

Я ненавижу ночь!

Что-то белое и золотистое мелькает во мраке. Запахи…

Должна идти. Я встаю. Ступаю через боль. Мне нужно накормить детей.

Золотистое и белое ускользают. Я спешу за ними как могу. А темнота гонится за мной.

Я падаю. Жажда удушает меня. Чернота опускается на мои глаза. Боль почему-то не уходит.

Аромат воды. Всплески. Фыркающий смех дочерей, зовущих меня пить. Они играют и не понимают, отчего я не дурачусь вместе с ними, ведь жизнь так прекрасна!

Я ненавижу жизнь!

Я помню…

Пронзительный крик прогоняет из меня непроглядную ночь. Я размыкаю веки.

На тропинке у речки с перекошенным ужасом лицом застыла человеческая девочка. Она смотрит на меня вытаращенными глазами. В одной руке у неё корзинка, в другой небольшое ведёрко.

Встревоженные голоса.

За спиной девочки появляется пара женщин. Они бледнеют, хоть их кожа и смугла, но я различаю, как она теряет в цвете.

Я ненавижу людей!

Глухо рычу, оскаливаясь. Я кричу им: «Несите свои палки с бесчувственным громом. Убейте меня. Мне незачем дышать».

Женщины истошно вопят: «Тигр!» – хватают остолбеневшую девочку. Она роняет ведёрко с корзинкой, и люди скрываются за поворотом, густо поросшим высокой сочной травой. Они бегут в деревню. Та недалеко. Я чую сладкий запах их домашнего скота.

На пыльной бурой земле покачивается корзинка. Белый комочек неуклюже вываливается из неё. Золотое сияние отражённых металлом ведёрка солнечных лучей гладит его.

Я закрываю глаза.

Мои тигрята следуют за мной. Мы идём с водопоя. Пару часов назад у нас был плотный обед. Мне повезло задрать увесистого, но глупого молодого буйвола. Слишком беспечно он отнёсся к своей безопасности, не стоило отходить от группы, наивно полагаясь на собственные бурлящие силы. Запах находящегося в расцвете сил самца тигра приводит меня в состояние нервного возбуждения. Я уже несколько месяцев старательно избегаю встречи с его носителем. Он мне не пара. Не друг. Это враг. Он будет безжалостен к моим дочерям. Без колебания убьёт их, чтобы сделать меня своей. Я же не хочу рожать ему детей. Мне любим мой голубоглазый мудрый ворчун, который по-прежнему со мной в белом и золотистом тигрятах, испуганно прижавших ушки к головам.

Злые янтарные глаза пронзают меня. Мой враг торжествующе взирает на меня с холма. Он смог выследить нас. Это западня.

Выбор прост. Покорившись, отвернуться и забыть о своём счастье. Или помнить… Я могу остаться жить, отдав смерти дочек, потом у меня будут другие дети. Но этих не будет никогда! Либо я должна драться и победить. Пускай он крупней и сильней, только я мать! От этого мои когти острей, клыки длинней, удары лап мощней! У меня есть шанс…

Я приняла решение. Тихо мяукнув дочерям ждать, иду на схватку с врагом. Я не отступлю. Не сдамся. Сегодня умру не я. Враг узнает, чего стоит любовь против ярости.

Он рычит. Требует покориться!

Я скалюсь. Ускоряюсь. Кричу: «Ненавижу твой взгляд, дыхание, сердце!»

Он оголяет клыки. Отвечает мне: «Ты пожалеешь, что родилась! Будешь долго страдать! Я не убью тебя так быстро, как твоего самца, отказавшегося мне отдать территорию и тебя!»

Боль во мне умножается гневом. Я прыгаю! Он прыгает! Когти выпущены…

Удары. Укусы. Бой неистов. Я не сдалась.

Кажется, прошёл миг, а может, день. Я лежу на холме. Моё тело изранено. Больно. Так больно, но не кровоточащим лапам, боку, голове. Нет… моё сердце разорвано. Я смотрю на останки моих дочерей. Жалею ли я?.. Да. О том, что любовь матери слабей тяжести мускул.

Я умерла, хотя жива.

Ненавижу помнить!

Я забываю, как оказалась в пещере, в своём доме. В нашем опустевшем счастье. Холодно. Запахи воскрешают память.

Открываю глаза. Светит солнце. Шепчет река. Белый комочек в окружении золотистых полос копошится у корзинки.

Я встаю. Не могу не подняться. Моё счастье зовёт меня. Я иду, теряя где-то позади себя боль, ведь впереди белое и золотое. Мои тигрята, они зовут меня.

Смотрю в чёрные, что безлунная ночь, глаза оставленному человеческой девочкой тёплому комочку. Он пахнет и выглядит, как маленький кролик. Но я знаю, это весна буйными запахами лжёт мне, снова пытается обмануть меня.

Я люблю моих и голубоглазого молчуна дочерей! Прочее неважно.

Меня не обхитрить сумасшедшим ароматам жизни. Я мертва. Я вижу правду. Этот белый комочек – мои девочки! Они не сдались, как и я! И мы не расстались.

Я осторожно беру зубами за шкирку обманчивого кролика. Возвращаюсь к реке. Мне нужно попить. Я должна набраться сил, ожить, охотиться, кормить детей.

Прохладная вода унимает обжигающую сухость в горле, но мне тяжело стоять, поэтому я лежу, погрузив передние лапы в реку. Белый комочек жмётся к моему брюху.

Я люблю весну и ураган ароматов!

Нежно касаюсь лбом моё несмышлёное вернувшееся счастье. Щурюсь от удовольствия чувствовать детей рядом. Урчу им, что мама никому их не даст в обиду, им не нужно бояться. Нет ничего и никого сильней любви матери!

Я люблю жизнь!

На тропу из-за поворота высыпают, что ягоды с опавшей кисти, люди: впереди мужчины с палками, таящими в себе гром и огонь, позади женщины с острыми пиками.

Оскаливаясь, рычу на них. Израненной лапой прикрывая белый комочек.

Стреляйте! Колите! Тысячи раз убейте меня! Я не сдамся. Я не отдам моё счастье, моё тепло, моё сердце.

Молодые мужчины целятся в меня.

Я поднимаюсь. Оголяю клыки. Загораживаю всем телом моё белое и золотое.

Люблю боль!

Мне не страшно. Ещё мгновение, и я увижу солнечные глаза матери, небесные глаза моего заботливого спасителя, моего озорного брата… и мои дочери, такие красивые… мы все будем вместе!

Вдруг пожилой мужчина, разукрашенный рыжими полосками, выскочил впереди гром-палок. Он быстро заговорил. Люди стали растерянно переглядываться и опустили орудия смерти. Они больше не желали мне зла.

Я прекратила скалиться. Бережно взяла зубами за шкирку белый комочек и, хромая, направилась к лесу, домой.

Позади старик нараспев произнёс: «Не зверь! Дух леса! В нём тайна, дарующая жизнь! И горе тому, кто не познает её, неся в мир лишь боль. Не карай нас, Дух. Мы открыты величию твоему! Не звери мы…»

Я глубже и глубже удаляюсь в джунгли.

Мои чувства чисты. Я прощаю… всех…

Но когти и клыки у меня всегда будут остры.