И надо же было мне в тот момент увидеть его. Я говорю «его», потому что для меня он — это величайшее событие жизни. А еще потому, что я не знаю его имени. Знаю лишь одно: он — моё всё. Понимаете, видишь человека и чувствуешь: вот он-то тебя и убьет, а ты не будешь сопротивляться и звонить девять-один-один. О да!

Я ставила машину на стоянку, а он садился в свой кабриолет. И в тот момент неожиданно солнце с неба спустилось прямо ко мне, на грешную землю. Я ослепла, окаменела и потеряла разум. Не уезжай, обернись, просто посмотри в мою сторону! А еще лучше оставь свою визитку с номером телефона. У меня настолько помутилось в голове, что я чуть не припустила за ним вдогонку, прямо в плотном потоке машин, на своих двоих, по автостраде.

Уехал. Он уехал! Моя жизнь, моя мечта. О, это несправедливо. Крушение, падение с десяти тысяч километров.

На вокзал я приплетаюсь в самом подавленном настроении. Чувство невосполнимой потери грызет и точит сердце. Смотрю на часы — до поезда еще целый час. И чего, спрашивается, припёрлась? Сходить, что ли, в кафе, освежиться порцией-другой американо.

Внезапно сильный толчок в спину. Я не тупица и понимаю, что кто-то только что хотел убить меня, столкнув на рельсы. И этому кому-то немного не повезло. Будь я пилотом, меня бы сейчас растащило по всем сторонам света. Ведь все это вранье: про хваленую реакцию пилотов. Для нас главное в критической ситуации не дернуть побыстрее штурвал на себя. Главное подумать — куда и что дергать. Подумать и принять решение. Пилот должен думать. А уже потом тянуть штурвал и орать на всех, отдавая приказы. Чисто пилотский стереотип поведения: подумал, взвесил все факторы, а после сделал. Однако не забывайте, я еще и киллер. Мне необходимо уметь реагировать мгновенно, что называется, пока летит пуля. Порой от того, насколько быстро ты сумеешь увернуться, зависит жизнь. И вот он наглядный пример: успела, среагировала, схватилась за край платформы.

Я даже не думаю, в крови кипит эпинефрин, он же адреналин. Рывком выбрасываю себя вверх. И чуть не падаю обратно: среди серой толпы мелькает светлая, симпатичная головка. Это она! Та девица из самолёта. Уж поверьте мне, эти роскошные волосы я узнаю где угодно. У меня вообще неплохая память. Однако сейчас время работать не головой, а ногами. И вот что самое странное: блондиночка, решившая столкнуть человека под поезд — она удирает от меня на высоченных каблуках. Послушайте, люди, если соберётесь кого-то отправить на тот свет столь примитивным способом, хотя бы переобуйтесь в кроссовки. Но эта девица настолько уверена в себе, что и не подумала о неудаче и необходимости куда-то убегать. Естественно, я нагоняю ее, но между нами все еще приличное расстояние, да и дорога близко. Я боюсь, что выскочив к проезжей части, эта сволочь сядет в такси, а потом всё, ищи ветра в поле. Делать нечего, нужно что-то кардинально менять. Достаю из кармана пальто свой новый мобильник и швыряю блондиночке в голову. Не сомневайтесь, киллеры не промахиваются. Но вот телефон жалко. Второй за неполный месяц.

Прохожие обескуражены. Они с интересом наблюдали за нашей гонкой и теперь с еще большим интересом сморят на стонущую посреди дороги красотку. Все, хватит, прима-балерина показала свой коронный номер, пора уходить за кулисы. Хватаю девицу за руку и тащу ее на себе к зданию вокзала. Через пару минут, очухавшись от удара по голове, блондиночка предпринимает пару неуспешных попыток освободиться. Но вот этими руками я держу штурвал, из них не так-то просто вырваться.

— Зачем ты столкнула меня под поезд? — шиплю я на ухо своей несостоявшейся убийце.

— За Стива, вы убили его, вы все…

— Слушай сюда внимательно, ты, истеричка несчастная. Я никого не убила, я вас всех спасла. А то бы сейчас хоронили не только его, но и тебя.

— И пусть бы…

Влюбленные. Наивные до дури. Считают, что лучше уж умереть вместе, чем хоронить друг друга. На самом деле это не так. Я знаю, о чем говорю. Я сама прошла через это и моя жизнь продолжается.

— Тебе, может, и пусть, а вот остальные пассажиры вряд ли бы с тобой согласились. — Я вздыхаю и признаю очевидное: — В определенном смысле, конечно, авиакомпания виновата. Будь твой муж пристегнут, всё закончилось бы благополучно. Но пойми ты, я не могу стоять над каждым и проверять ремни безопасности. Да и будем честными, если мне докладывают о подобной неисправности, я все равно даю команду на взлёт. Потому что неисправный ремень — мелочь по сравнению с последствиями задержки рейса. Самолет стоит, деньги утекают. Приходится сдвигать всё расписание полетов, а это почему-то никому не нравится.

— Вас всех волнуют только деньги.

— Да, потому что без денег долго не проживешь. Пошла вон!

Отталкиваю трясущуюся и ревущую блондиночку. Эта сволочь и так испачкала моё новое пальто своей красной помадой, теперь придется его выкидывать. Я тут же про себя усмехаюсь. Это было бы смешно. Анж могла решить, что я ей изменяю, и у меня появилась другая. Да уж.

Я невольно улыбаюсь, чем окончательно вывожу блондиночку из себя.

— Я вас всех убью! — кричит она, прежде чем рвануть с места и скрыться в толпе.

— Удачи тебе, детка.

В Чикаго меня встречает моя старая квартира, где мы и проживали вместе с Анж. Она несколько раз предлагала окончательно перебраться в Нью-Йорк и не мотаться мне между рейсами, но я отказалась. Для меня Чикаго — последний оплот спокойствия. Если ни здесь, то нигде больше в мире. Это мой ангар, здесь я отдыхаю и готовлюсь к очередному полёту. А теперь у меня такое чувство, что над моей тихой заводью пронесся ураган, сминая привычный порядок вещей. Я не любила Анж, но я привыкла. И мне органически нужно знать одно: меня ждут. Но меня не ждут, не хотят ждать. Видать, я этого не достойна.

Весь день шляюсь по барам и кафе.

Сначала я подумывала нарваться на драку, но пожалела Джейка. Моё неподобающее поведение явно не улучшит настроения начальства. В свете последних событий пьяная драка в баре, пожалуй, будет излишней роскошью и последней каплей в чаше терпения.

Моё настроение, резко упавшее утром, к вечеру скатывается далеко вниз, под ось абсцисс, экспоненциально приближаясь к минимуму. Зато содержание алкоголя и никотина в моей крови приближается к максимуму. Перед глазами давно кружит один сплошной хоровод. В голове гудит ветер, а шасси… ноги, ноги, ноги не тащат меня вперёд.

— Торец пятнадцать! — Я медленно приближаюсь к двери в квартиру. — Торец пять! Три!

— Торец метр! Метр! Приготовились!

Из последних сил вваливаюсь в дверь.

— Ну что же, теперь можно и садиться! Бац! — Падаю на пол. — С посадочной! Включить реверс…

— Беллз? — Голос Анж звенит тревогой как раньше, словно ничего не было. Это хороший сон. Только во сне к нам возвращается прошлое, только во сне все может закончиться хорошо, и Анж возвращается ко мне.

Утро встречает меня хмурым осенним небом и аппетитным ароматом яблочного кекса. Дезориентированная, с гудящей головой иду на кухню.

— Анж, а ты что, вернулась? — Плюхаюсь на табурет.

— Да. — И внезапно она начинает реветь, неловко растирая кулаками слёзы. Я молчу и не пытаюсь её успокоить. Пусть, надо дать человеку выплакаться.

А если откровенно, то я на неё чертовски зла. Зачем бросать трубку? Хотя бы попыталась выяснить в чём, собственно, дело. Или она считает, что замуж выходят вот так с разбегу по доброй воле. Ясно же, что у меня проблема, и мне нужна помощь. Так нет, в подобной ситуации каждый способен думать только о собственном ущемленном достоинстве.

— Беллз, что происходит?

— Отец жаждет моей крови на алтаре супружества, — отвечаю я. — Нашёл какого-то парня, который на пять лет моложе меня.

— Ты что, его даже не видела?

— Не видела, конечно. Но с удовольствием бы придушила. Слушай, Анж, я не хочу об этом.

— Но ведь… Это же ставит крест на наших отношениях, да?

— Крест, плюс… Какая разница? Любую ситуацию можно повернуть на сто восемьдесят градусов.

Хотя как это сделать, я не догоняю. Поэтому резко меняю тему.

— Меня вчера хотели столкнуть под поезд. Девица, муж которой умер при посадке. Она обвиняет во всем Джейка и меня. Хотя суть в том, что парень не был пристегнут.

— О Господи, Беллз! Ты должна написать заявление в полицию!

Да, наверное, должна. Но ведь я даже не знаю имени той блондиночки. Не знаю, где она живет. А вообще все это отговорки. Узнать личность своей неудавшейся убийцы я могу элементарно: позвонить в аэропорт. Но я не хочу, поэтому и придумываю себе отговорки.

Я же в чем-то её понимаю, иначе ни за что не отпустила бы там, на вокзале. И вовсе не обязательно писать заявление, я и сама могу в любой момент убить. Могу, но не убью. И вот почему.

Из Форкса я убежала, едва успев задуть свечи на своём праздничном торте с шестнадцатью свечками. Мне больше нечего было делать в этой выгребной яме с отцом-придурком. Я собрала вещи в небольшую сумку, взяла Майка за руку и прыгнула в автобус до Порт-Анджелеса. Моё первое путешествие. Тогда я даже и представить не могла, что постоянные переезды и перелёты станут моей работой, и я смогу увидеть весь мир. В тот первый раз я тихо тряслась от страха и думала совершенно о другом: что же делать, куда податься.

Для нас с Майком настали поистине трудные времена, такие, о которых пишут в книгах. Мы перебрались в Сиэтл, ведь в большом городе легче затеряться. А как только я окончила школу, снова собрали манатки, убегая в Чикаго.

Я не тупая, но мои оценки оставляли желать лучшего, зато здоровье было как у любой деревенской девки, выросшей в глуши, вдали от заводов и оживленных автобанов. С такими данными дорога мне была одна — в авиацию. Потянулись долгие восемь семестров учёбы. Днём ученье, вечером работа: официантка, кассирша, мойщица машин, уборщица — кем я только не успела побывать.

Майк поступил в медицинский. Сейчас я могу с уверенностью сказать: такие как он — врачи от Бога. Нет, Майк не стал хирургом или кардиологом, он выбрал специальность фармацевта. Глядя на то, как легко ему все дается, я скрипела зубами и проклинала свою тупость. Приходя домой, я садилась за книги или, закрыв глаза, представляла, что лечу, рассчитывала все параметры и ставила перед собой различные задачи: отказ двигателя, туман, перегрев… И так до бесконечности, пока не взорвется голова от потока информации. Мне тоже хотелось стать если не лучшей, то одной из лучших. Просто, может, кому-то всё даётся легко, а кому-то вроде меня нужно работать над собой. И я работала. Работала. Майк всегда всё понимал и ничего не требовал.

Жили мы в ужасных условиях. По квартире бегали тараканы и клопы, не знаю, чем они только питались. Потому как каждый день мы с Майком ломали голову над извечным вопросом: что есть на ужин. На завтрак был пустой, черный, крепчайший кофе, обедали в столовке. А вот ужин являл собой настоящую проблему. Но мы как-то выкручивались, и в общем-то были счастливы.

Дышать стало легче после того, как я получила свой диплом бакалавра, а Майк поступил в интернатуру. Хотя от его интернатуры дохода и не было никакого.

Я же крутилась, как могла. Провозила свёртки с неясным содержимым в личном и недосматриваемом багаже. Впихивала в салон нелегальных эмигрантов. А однажды, поговорив с командиром экипажа, вышла на новый уровень незаконной деятельности. Мы каждый раз вместе рассчитывали минимум необходимого топлива, все «излишки» сливали, а вместо них загружали контрабанду: грузы или мексиканцев. Летать в таких условиях, конечно, опасно. Рассчитанного количества горючего в любой раз могло и не хватить. Скажем, ветер изменился бы слишком резко или подул бы сильнее расчетного, и тогда нам оставалось бы только одно: молиться, цепляться потными руками за штурвал и ждать. Но и поднимать в воздух перегруженный самолёт тоже нельзя. И мы снова и снова сливали топливо. Боялись, но сливали, идя на поводу у собственной жадности.

Итак, на трясущихся ногах я тащила домой пачки свежеотпечатанных новеньких банкнот. На эти деньги мы с Майком и жили. Лихие были деньки. Сейчас я бы так рисковать не стала. Уж лучше залить баки под завязку, чем упасть в пяти метрах от полосы.

И тем не менее ещё раз скажу, это были лучшие годы. Но всё хорошее заканчивается. Моё хорошее закончилось двумя билетами до Бразилии. Я сейчас не могу и вспомнить название того городка, куда мы с Майком отправились в отпуск. Точнее, он отправился на какую-то конференцию, а я в отпуск. Я слышала о том городишке один-единственный раз: в момент торжественного вручения мне билетов. Это где-то на границе с Колумбией. И этот последний фактор, похоже, сыграл свою роковую роль во всей моей судьбе.

В течение четырёх дней мы с Майком осматривали немногочисленные городские достопримечательности, дегустировали местную еду в ресторанчиках и загорали под жарким бразильским солнцем.

— Могли бы провести свою конференцию где-нибудь в районе Копакабаны¹.

— Белла, он уже давно не пользуется успехом у туристов.

— Я отстала от жизни.

— А тебе здесь не нравится?

— Я хочу поваляться на пляже.

— Обещаю, в следующий раз мы поедем на Гавайи.

Майк — душка. Он всегда исполнял мои прихоти, которые, конечно, в силах исполнить человек. Да мне никогда и не нужно было луны с неба или дорогущей тачки.

В то утро я как всегда капризным тоном попросила принести мне апельсиновый сок. Майк улыбнулся (последняя его улыбка) и ушёл. К обеду я занервничала. А ещё через час побежала в полицию, где на смеси испанского и английского пыталась объяснить ситуацию. Меня выставили, а моё заявление отказались принимать. Доведенная до отчаянья, я ринулась в посольство. И тоже ничего не добилась. Мне обещали искать и делать всё возможное. В слезах и полная самых худших предположений, я вернулась в отель. Моя виза кончалась, а послезавтра улетал самолёт. Но я не собиралась опускать руки или что-то оставлять на волю судьбы. Моя судьба — сука, и я уже давно отвыкла полагаться на неё. Сама, всё сама. Всю жизнь. С шестнадцати лет, сбегая от отца. Всегда сама. И только Майк был рядом. Не могла же я просто улететь, полагаясь на туманные заверения посла.

Через день я снова позвонила в посольство. Там всё тоже. Единственное, что удалось выяснить — Майка, кажется, увезли в Колумбию.

Я собрала вещи и покинула гостиницу для того, чтобы зарегистрироваться в каком-нибудь дешёвом отеле под вымышленным именем. Мобильник отключила, билет на самолёт выбросила. Целый месяц шаталась по окрестностям, пытаясь вызнать хоть что-то про Майка, однако незнание португальского сильно усложняло мою и без того трудную задачу. Деньги подходили к концу, карточкой я боялась воспользоваться, по ней меня могли обнаружить и выдворить из страны. Но еще через неделю я готова была пойти и на этот риск, ведь в кармане осталось не больше десяти реалов. Однако, в кой-то веке судьба мне подыграла. Вечером в баре я встретилась с одним бывшим спецназовцем, и он согласился мне помочь.

— У меня нет наличных. Только кредитная карточка. Но я боюсь ею пользоваться. Моя виза просрочена, меня могут депортировать.

— Заплатите, когда сможете. Не думаю, что у вас возникнет желание меня обмануть. — И он улыбнулся своей зверской улыбкой.

— Дааа, — запинаясь, согласилась я.

За неделю этот тип смог выяснить больше, чем я за месяц с небольшим. Вот только информация оказалась весьма неутешительной. Майка похитили наркоторговцы.

— Ваш муж - непревзойденный химик.

Дальше я и сама все поняла.

— И где его искать?

— В сельве.

Вы не поверите, но я попёрлась в джунгли.

Вместе со мной отправились еще пять человек, все бывшие бойцы спецназа. Джунгли, скажу я вам, это похуже, чем Форкс. Нам пришлось буквально продираться сквозь дремучие заросли, через «зелёный ад». Удушливая жара и надоедливые насекомые, тучами кружившие рядом, прибавляли проблем. Ко всему прочему, приходилось тащить мешок с едой и необходимыми вещами: гамаком, москитной сеткой, пластиком, патронами и водой. Пить воду из местных рек не рекомендовалось: слишком сильно её загрязняли фабрики, изготавливающие наркотики. Автомат «MD-3 IMBELБ2» ужасно оттягивал руки. А появляться в этих местах без серьёзного оружия и соответствующих навыков не стоило. Поэтому, не слушая мои протесты, угрюмый спецназовец вручил мне вышеозначенный автомат, пистолет «Таурус»² и мачете.

Следующая по списку проблема: в этих местах темнеет стремительно. Не успеешь оглянуться, как опускается непроглядная тьма, и нужно останавливаться, разбивать лагерь. Но мне хотелось как можно быстрее добраться до Майка, поэтому я всегда умоляла пройти еще хоть чуть-чуть. Мы шли на пределе.

Потом был сильный тропический ливень, смешавший с грязью тропинку, по которой мы шли и которую до этого вытоптали наркоторговцы, выращивавшие марихуану. До самого вечера мы шли по колено в грязи, и я постоянно поскальзывалась. Мы измотались, но я снова просила продвинуться еще хоть чуть-чуть. И командир, видя выступавшие на моих глазах слёзы, угрюмо махал остальным ребятам рукой. Мы шли. И я была благодарна за это. Потому что каждую ночь, беспокойно ворочаясь в гамаке, я не могла уснуть и видела перед собой уходящего за долбаным соком Майка.

Жалко, но мы не могли идти вечно. Просто идти и знать, что, может быть, всё не напрасно. Лишь бы не стоять и не думать.

Для той переломной остановки группа выбрала место в нескольких километрах от тропы. Нам повезло набрести на заброшенную деревню. Вероятно, именно здесь жили наркоторговцы в сезон сбора урожая. Двое участников экспедиции разжигали костёр и готовили поздний ужин. Двое стояли в карауле. А я не знала, что ещё сделать. Я сделала все, что было в моих силах, но даже полная выкладка не принесла плодов. И чем дальше мы углублялись, тем явственнее все понимали: время ушло, нет смыла идти дальше. Мало того, что все мы ужасно вымотались, так ещё и постоянно ждали нападения из-за ближайшего куста. А это действовало на психику. В этих долбаных джунглях постоянно кто-то ошивался. То правительственные войска, то наркоторговцы, а количество разнообразных экстремистских группировок, осевших в здешних зарослях, не поддавалось счёту и контролю. И всё они друг с другом враждовали, из-за чего получить пулю по неосторожности здесь было легче, чем сломать шею при падении с десятого этажа. Мне на это было плевать, но вот моим провожатым, кажется, нет.

— Послушайте, Белла, у меня к вам серьёзный разговор, — обратился ко мне командир отряда, тот самый жилистый дядька лет сорока.

— Я и так знаю, что вы скажете. Мы возвращаемся.

— Да, пройдём завтра ещё сколько сможем. Но искать дальше бесполезно. Сами понимаете. — Он пожал плечами. — Ваш муж уже мёртв в любом случае.

Я потеряла Майка. Я даже не могу прийти на его могилу, ее попросту нет. И поэтому я не могу простить себе, что так рано сдалась. Нужно было идти до конца, каким бы он ни был.

И всё же время залечило раны. Авиация отвлекла от личной жизни. Надеюсь, та блондиночка тоже сможет со временем поостыть и принять свою жизнь такой, какая она есть.

Я закурила. Через пять дней мне нужно возвращаться в Нью-Йорк. К тому времени расследование подойдет к концу, и нам с Джейком разрешат летать. Или не разрешат.



Автор: Dr.Mabuse
Бета: Miss_Laer

---

Копакабана¹ — один из самых известных районов Рио-де-Жанейро.

Таурус² — оружие бразильского производства. Насколько я помню, но могу и ошибаться.

---

---