- Алена?
Он изогнул бровь, задумчиво проведя черным маркером по бумаге. Нотный лист сразу же оказался перечеркнутым, а композиция потеряла свою большую часть в ре миноре. Зато перестала напоминать «Сонату №17» Бетховена, чему композитор был несказанно рад.
- Да.
Светловолосый мужчина со вздохом опустился на синее кресло возле рояля и так же задумчиво, как и друг, посмотрел на ноты.
- Она что, русская?
- Украинка, - раздался смешок, - причем из националисток. Они сейчас ненавидят, когда их зовут русскими.
Композитор сделал легкий перебор пальцами по клавишам, остановившись на ноте ми. Дважды нажал. Отпустил, хмыкнув. Записал на лист.
- Украинок у него еще не было.
- Украинок ни у кого еще не было, Эд. Но конкретно эта девочка была уже со всеми.
Отложив маркер в сторону, мужчина с удивлением обернулся к собеседнику. Он был всего на год старше его, потому особых различий во внешности не наблюдалось. Оба были светловолосыми, только Эдвард потемнее, ближе к бронзе, а Карлайл посветлее, цвет его волос стремился к кремовому оттенку, и оба, как братья, имели одинаковые медовые глаза. Их часто принимали за родственников.
- Ты ее знаешь?
- Эдвард! - Карлайл всплеснул руками, закатил глаза и откинулся на спинку кресла, оставив нотные листы в покое. - Кто ее еще не знает, скажи мне? Если у мужчины есть американское гражданство и пара сотен долларов в кармане, эта красавица непременно будет где-то рядом. А если за ним еще и стоит легендарная фамилия Каллен, так и вовсе пиши пропало.
- И давно он с ней?
Эдвард потер переносицу пальцами, прикрыв глаза от бесконечной череды черных нот на белом листе. Стивен Спилберг обещал, что новый фильм будет истинным шедевром, благословленным самой Музой. И, естественно, композитору для этого шедевра нужно было сочинить лучшую музыку - вот хроническая усталость и давала о себе знать. Поиски прекрасного в обыденном изматывают не хуже, чем тяжелая физическая работа.
- Твой сын ни с кем не бывает давно, - беззлобно поддел Карлайл, похлопав друг по плечу, - три недели. Но счет неутешительно пустеет.
- У тебя на глазах?
- Есть все же преимущества в работе с банковскими картами, Эд.
Согласно кивнув, мистер Каллен закрыл крышку рояля, на круглом стуле отодвинувшись от него. Черная лакированная поверхность приятно холодила кожу.
- И на что идут средства?
- На алкоголь, - Карлайл с самым серьезным видом достал из кармана распечатку и показал мужчине, - тут прописано «продукты», но мы-то знаем, что Джаспер не склонен приносить домой полные сумки из Walmart.
Взяв наглядную демонстрацию трат сына в руки, Эдвард неутешительно качнул головой.
- И пятнадцать процентов счета на ювелирные украшения?
Черт подери, это под десять тысяч долларов!
- Я говорил тебе, что эта Алена дорого стоит.
Композитор окинул взглядом лист еще раз и уже не изумился процентному соотношению трат на «остальное». Золотых серег и брендового виски хватило.
- Она его споит, - качнул головой Карлайл.
- Он и сам себя споит… - Каллен поморщился, вспомнив, как вчера забирал сына из очередного бара, - в двадцать четыре у меня была постоянная работа, квартира, жена и ребенок. А он даже и слышать не хочет о чем-то подобном.
Карлайл привстал на своем месте, прикусив губу и прищурив глаза. Он всегда так делал, когда думал. И, как правило, после таких действий в его голову приходили весьма занимательные идеи. Был случай, когда благодаря настукиваемому другом ритму Эдварду удалось закончить основную тему к фильму Тима Бертона.
- Это хороший план, Эд.
Медовые глаза светились, губы изогнулись в предвкушающей полуулыбке. Карлайл даже в сорок девять оставался авантюристом, ничего уже не способно было это изменить. И как этот человек умудрился связать жизнь с банковским делом? Его место на сцене, под софитами.
- Какой план? - Эдвард спрятал распечатку в карман, толком и не зная пока, что будет с ней делать. Возможно, им с Джаспером в пору устроить серьезный разговор? А поможет ли? Сын обладает удивительной способностью пропускать все его слова мимо ушей. Внимания удается добиться только тогда, когда необходима подпись отца под счетом.
- Жени его, - не дрогнувшим голосом предложил Карлайл.
- Ты с ума сошел?..
Каллен фыркнул, мотнув головой. Его потянуло засмеяться в голос.
Женить? Джаспера!
- Он не создан для семьи, поверь мне. Пока еще нет.
- Верю, Эд. Но людям свойственно меняться. Если у него будет жена и определенные обязательства, череда клубов кончится, бары забудутся, по крайней мере, на большую часть недели, а груз ответственности заставит заняться делом. Ты же сам говорил, что он талантливый художник! Пусть жена станет его Музой!
- Ты так говоришь, будто бы я щелкну пальцем - и она появится… это бред, Лайл.
- Это не бред, а выход и идея. Причем очень правильная. И щелкать пальцами не придется!
Карлайл поднялся с кресла, обошел рояль и приблизился к другу, на ходу колдуя над смартфоном: заставил его ожить и, как свет-мой-зеркальце, показать требуемую картинку.
- Кто это?
Эдвард без энтузиазма посмотрел на фото темноволосой зеленоглазой девушки, с робостью глядящей на фотографа. У нее были отсвечивающие золотом волосы до плеч, правильные черты лица и очаровательная маленькая улыбка. Миленькая.
- Изабелла, мой личный помощник. Исключительное создание с исключительным характером. Никаких проблем не доставит.
- Ты переквалифицировался в сводники, Лайл?
Эдвард усмехнулся, с теплом поглядев на друга.
- Жени его, Эдвард, - пропустив все ненужное мимо ушей, повторил Карлайл со всей серьезностью. - Жени Джаспера и забудь обо всех этих тратах. Изабелле так будет только лучше: она обретет защитника и мужа, а мы все организуем со знакомством, обручением и церемонией. Молодые будут думать, что это их решение. Иначе, если ничего не предпринять, Джаспер попросту сопьется, и ты потеряешь сына.
Исключительно эти слова являются для Эдварда решающим аргументом.
Он задумывается...



На оговоренную встречу она пришла в легком розовом платье с бретелями и крайне целомудренным декольте. Эдвард еще не заметил ее присутствия в зале ресторана, но уже почувствовал его, уловив тоненькую нотку женских духов и странное тепло внутри. Один ее шаг наполнял помещение таким светом, что могли позавидовать феи из диснеевских сказок. Незримо, с недоумением, полностью потерянные гости краем глаза, не считая, что эта девушка может излучать такое, касались ее силуэта. И останавливались, если куда-то шли, пораженно замерев. От нее шел ореол восхитительной жизненной силы.
Смущенная такими взглядами мисс Свон, сама того не замечая, шла менее уверенно, ее обворожительность, помноженная на почти детскую робость, будила внутри у наблюдающих что-то несусветное, почти желание поклоняться этому божеству. Джаспер, сидящий в кресле рядом с отцом, пораженно выдохнул.
Позади Изабеллы шел Карлайл. С хитринкой в глазах поглядывая на друга, он время от времени негромкими словами направлял свою гостью, неотвратимо приближаясь к нужному столику.
Девушка хотела пройти мимо, заметив отца с сыном и посчитав, что место занято, однако Карлайл ловко, но нежно придержал ее. Остановил.
- Мистер Мейсен? - карие глаза казались растерянными, а между бровями пролегла тоненькая складочка. Эфемерное создание в розовом явно не готово было к такому развитию событий.
- Это мистер Каллен, - с улыбкой представил друга Карлайл, - мой клиент и хороший друг, Изабелла. И мистер Каллен-младший, Джаспер. Его сын.
Столь формальное представление отнюдь не придало мисс Свон необходимых сил, не разъяснило ситуацию. Она лишь сильнее засмущалась, и щеки окрасились таким же нежно-розовым цветом, что и тонкая ткань ее платья. Колгот не было: босоножки на босу ногу. Джаспера это зацепило сильнее всего - у нее были потрясающие ножки.
- Мисс Свон, джентльмены, Изабелла. Мой помощник и верный соратник, - тем временем продолжал Мейсен, - присаживайтесь, Белла.
Эдвард наблюдал за девушкой с не меньшим интересом, чем его наследник. Его сын, околдованный мисс Свон, кажется, не видел больше никого вокруг. Глаза многообещающе светились, а губы дрогнули в улыбке.
Она была очаровательна. Несомненно, привлекательна, но не красавица, как гласило ее имя. Черты лица правильные, выверенные, но немного вытянутые, а волосы хоть и блестящие, хоть и восхитительного цвета, однако не слишком густые.
Она брала не внешностью, а чем-то куда большим, тем что охватывало все ее естество. Жизнелюбие, оптимизм, восторженность, детская покорность и желание принадлежать, но такое завуалированное, что хотелось сделать все на свете, дабы уговорить ее принадлежать… позволить себе быть этого достойным. Все это так и светилось внутри чуть влажноватых глаз с бархатными длинными ресницами, и ни один мужчина к такой «загадке» готов не был. Не устоял бы.
- Приятно познакомиться, Изабелла, - первым вступил в диалог Джаспер, решив не терять времени. Хватка передалась ему от отца, уверенность - от матери, а решительность он подобрал по дороге, соединив в себе лучшее от обоих родителей.
Джаспер был очень похож на Эдварда, особенно в молодости. Высокий, с бронзовой шевелюрой на одну треть до плеч, с аккуратной бородой, благородными чертами лица и глубокими медовыми глазами. Он посещал спортзал, а потому его фигура была подтянутой, а уж вкупе с улыбкой… ему хотелось верить и доверять, на него хотелось полагаться.
Возможно, Эдвард постоянно держал свои счета открытыми для сына как раз по этой причине. Или же потому, что чувствовал свою вину за недостаточный вклад в его воспитание. Занятый карьерой, погруженный в музыку, гнавшийся за заказами именитых людей, он попросту не мог отыскать должного времени для ребенка. И надо отдать должное Карине, матери Джаспера, мужа она за это не упрекала…
- Здравствуйте, мистер Каллен, - девушка поспешно кивнула, выдавив улыбку и нерешительно присела на свое место - на самый краешек стула. Ее глаза пробежались по стеклянной поверхности стола, тронули солонку и перечницу, а затем все же коснулись Эдварда. И затаившая в них глубина, вкупе с неуверенностью что-то резким движением обрубила внутри него. Под корень.
- Итак, Эдвард, чем я могу вам помочь в этот раз? - по-деловому быстро осведомился Карлайл.
Композитор был вынужден оторваться от Беллы и всего, что с ней связано, и сконцентрироваться на оговоренном плане. Если все пойдет не так как нужно, неутешительная правда может вскрыться. И тогда Джаспер уж точно не станет думать о женитьбе. А Изза, кажется, достойная невеста. Во всех смыслах.
- Перечисление денег, Карлайл, - невозмутимо сказал он, глотнув воды из наполовину полного стакана с соком рядом, - какая-то часть счета пропадает.
- Видишь, Белла, не только у нас, земных, пропадают со счета деньги, - Мейсен многозначительно цокнул языком, с серьезным видом раскрыв принесенную с собой синюю папку, - можно номер твоей карты, Эдвард?
Мгновенно среагировавшая Изабелла уже держала в руках маркированный фирменный блокнот с логотипом компании Карлайла и ручку, которой была готова записывать. Правда, розовый пластик ее пальцы сжимали слишком сильно.
Джаспер напрягся, зорко подмечая каждое движение девушки. Нет сомнений, он ее заметил. Она ему понравилась.
А кто понравился ей?..
Эдвард продиктовал номер карты, выдумывая его на ходу, но говорил так убедительно, что не запнулся ни разу. Изабелла решила, что у него феноменальная память, раз помнит номер счета, поэтому промолчала. Она то и дело поглядывала то на него, то на Джаспера или на босса, когда ожидала новой цифры, но и только. Была уверена, что пришла работать. Пусть и за ужином - приятное с полезным, как говорится.
А потом Карлайл мгновенно разрушил ее планы. За секунду.
Он отложил папку, отбросил ручку и со скучающим, усталым выражением лица взглянул на Эдварда.
- Мистер Каллен, а не хотите ли поужинать? Мы с делами всегда успеем, а кухня здесь потрясающая.
Эдвард согласно кивнул, будто только что об этом подумав. Выждал даже небольшую паузу для большей правдоподобности, с ноткой подозрительности оглядев ресторан.
- В прекрасной компании любая кухня потрясающа, Карлайл. Давайте разберемся с бумагами позже.
И под изумленным взглядом деловитой Беллы, под прищуренным взором Джаспера мужчины убрали папку со стола. Ее место тут же заняло меню, развернутое на странице закусок услужливым официантом.
- Я думала, мы закончим сейчас… - негромко проговорила мисс Свон, немного нахмурившись. Ее щеки еще не отошли от румянца, и это добавляло образу красоты. Той самой, от которой трепетало даже самое закостенелое сердце.
- Попозже, Белла. Сейчас ужин, - остановил ее рассуждения босс. Знал ведь, что не станет с ним спорить.
Поздний прием пищи выдался удачным. Простые, но вкусные блюда из морепродуктов, которые могли себе позволить абсолютно все за этим столом, включая Иззу, а также бутылка вина на четвертых.
В какой-то момент заиграла музыка, и Джаспер, не привыкший упускать свой шанс, пригласил Изабеллу на танец.
Все это время молчаливо слушающая разговор между Карлайлом и Эдвардом о Джаспере и, как ни странно, о себе, она успела насторожиться. Мужчины обсуждали, что Джас художник, а она искусствовед-любитель. Звучали слова, случайно, будто ненароком, что ей нравится Шекспир, а его первым прочитанным не из-под палки произведением стали «Ромео и Джульетта». И все эти мелочи, эти пустые разговоры, в сочетании с вином, сделали свое дело - привели к ее согласию на этот танец.
К тому же, в конце ужина мистер Мейсен «разобрался» с картой, списав номер к себе и пообещав, что решит дело лично, а Каллен-младший не отправился на такси в клуб, как собирался. Вместо этого он проводил Изабеллу до дома, воспользовавшись ее разрешением, а двум мужчинам дав шанс понадеяться, что их план удачен.
- Думаешь, они верят, что это случайность?
- Еще бы, - Карлайл посмотрел на небо, где мерцали парочка звездочек. Они уже вышли из ресторана и стояли на улице, поджидая такси. - Твой Джас напоминал столб, когда она вошла - недвижный и обескураженный. Дело движется.
- Она действительно очаровательна, - мягко заметил Эдвард, удивив друга. В лужах от недавнего дождя, расположившихся возле носков его туфель, луна сияла как никогда ярко.
- Тебе понравилась?.. Молоденькая же совсем, Эд. Ей двадцать три.
- Я понимаю, - поспешил заверить Каллен, качнув головой, - ну что ты, Лайл, я ни на что не претендую. Это невеста Джаспера, помнишь?
- Я-то помню, - хмуро согласился мужчина, стараясь сообразить, что на самом деле здесь происходит, - только и ты это помни, договорились?
Эдвард лишь горько усмехнулся, мотнув головой. Его глаза вдруг повлажнели, а взгляд пробежался по темной улице, уходящей от ресторана вдаль, к горизонту.
…Она уходила потому, что была свободна. Она не ждала, не предупреждала, не жалела. Она любила - а потом уже нет. Ей нужен был новый брак, новый вкус жизни, адреналин, в конце концов… молодость нового бойфренда тоже имела значение.
Карина растворилась в пространстве, будто никогда ее и не было. Просто пропала. Не оставила даже номера телефона для Джаспера - вычеркнула их обоих.
А Эдвард подписал развод, ни на секунду не засомневавшись, без труда угадав ее чувства к нему: безразличие, презрение и, возможно, немного ненависти за отданные лучшие годы, которые уже не вернуть - время не покупается и не продается.
И уже не раз композитор отвечал Мейсену то, что ответил и прямо сейчас, глядя на все ту же луну в лужах:
- Твои волнения напрасны, Карлайл. Я уже давно не замечаю женщин.



Роман Джаспера и Изабеллы, чья встреча состоялась вопреки расхожему мнению, что счастье можно построить лишь самостоятельно, развивался бурными темпами. В значительной степени тому способствовали старания Карлайла, вмиг почувствовавшего себя ответственным за Беллу и уверенным, что дает ей то, что нужно, и Эдварда, для которого благополучие сына было главной составляющей всей задумки.
Дело шло и шло хорошо.
Джаспер открестился от выпивки, потому что тот максимум, на который была согласна Изза, это треть бокала вина на ужин в хорошей компании; бросил сигареты, потому что она отказывалась целовать его, чувствуя запах табака; практически не тратился на крупные вещи - Белла так смущалась, отгораживалась, лепетала что-то и просыпалась среди ночи от волнения, что доводить ее до такого состояния было непозволительно - и он прекратил. Милые сувениры, любимые книжки, кафе-мороженое и пицца «Четыре сыра» на ужин - вот, что ей нравилось. И карточный счет Эдварда перестал стремиться к нулю.
Джаспер влюбился, не было сомнений. И потихоньку влюблялась и мисс Свон, которая рядом со своим спутником становилась веселой, беззаботной и очень жизнерадостной. Они съехались и жили вместе - спустя всего два с половиной месяца после знакомства! И никто уже не сомневался, что звон свадебных колоколов близок. Мейсен разузнал по своим каналам, что Джаспер даже уже купил обручальное кольцо.
Отцовской части души Эдварда, которая была в отчаянье из-за поведения сына, все эти события были бальзамом на сердце. Он искренне радовался, переживал и готовился к предстоящему торжеству, намеренный провести его с размахом. Фильм Спилберга вышел в прокат, деньги потекли рекой (журнал People назвал Каллена «новым Бетховеном»), и не было больше нужды в бессонных ночах в поисках нужного ритма. Он, наконец, стал свободен. И совесть его успокоилась.
Однако даже в бочке самого сладкого и терпкого, самого вкусного и дорогого меда имеется ложка дегтя. Причем она, как правило, полностью перекрывает собой весь вкус, принося лишь горечь, разочарование и сомнения, затаившиеся в гречишном вкраплении в сладкий нектар.
Сначала не продалась лучшая, по мнению Каллена-младшего, его картина. Она так и осталась стоять на своем постаменте после окончания выставки.
Потом пришло смс-сообщение от Алены с признанием, что она беременна (которое, впрочем, оказалось ложным, но наделало немало бед и едва не сломало все планы).
И в апогей ситуации внезапный звонок разбудил Эдварда в половине третьего ночи.
Он нехотя повернулся на другой бок, скинул одеяло и, не заботясь ни о звучании голоса, ни о том, как удобнее сесть для разговора, пробубнил в трубку:
- Я слушаю.
В комнате было темно, светлые простыни немного отсвечивали от лунного света, а подушка манила к себе со страшной силой. Эдвард проработал по внеурочному новому заказу, подорвавшему его свободу, почти двадцать часов, силясь выдавить из себя хоть каплю чего-то стоящего, хоть пару нот, и был жутко измотан.
Если бы на том конце оказался Карлайл, его бывшая жена Карина, директор Рубенс или даже приятель детства Курт, он бы послал их к черту и вернулся в постель. Не в том настроении, виде и состоянии был, чтобы вести разговоры.
Однако в трубке послышался совсем другой, слишком знакомый голос. Плачущий.
- Мистер Каллен…
Изабелла?
Изабелла в отчаянье.
С дрожащим тембром, с путающимися во всхлипах словами и каким-то шумом на заднем плане. Она. Нет сомнений.
- Белла? - он проснулся быстрее, чем ожидал. Сел в постели и не обратил внимание даже на головокружение от такого резкого подъема. Внутри все болезненно сжалось от одной лишь мысли, что это эфемерное создание в розовом (а это, как выяснилось, ее любимый цвет) может так горько плакать. И явно не без причины. Ночью.
- Мистер Каллен… мне сейчас… я хотела бы… вы не приедете? Пожалуйста! - два последних слога ее просьбы исказились подобием вскрика, когда громкий удар по чему-то деревянному пронзил слух. Дыхание девушки совсем сбилось, а страх вцепился в нее своими крючковатыми длинными пальцами - это прекрасно ощущалось даже через телефонную трубку.
- Приехать к вам, Изза? - поспешно уточнил Эдвард, поймав себя на том, что уже одевается, - на квартиру? Или в какой-то клуб?
- Квартира, - прохныкала она, - простите… простите меня…
- Что случилось? - его голос тоже исказился, и Белла замолчала. В какой-то момент ему показалось, что сейчас она бросит трубку.
А потом в трубке снова послышался звук сильного удара. И она, наверняка подскочив на месте, срывающимся шепотом забормотала:
- Помогите, пожалуйста! Помогите мне!..
Стоит ли говорить, с какой быстротой Эдвард оказался внутри своего автомобиля? Стоит ли уточнять, с какой скоростью выезжал из собственного двора и следовал к квартире сына, находящейся, благо, всего в паре кварталов? Его подгоняло сковавшее душу беспокойство, липкий пот и ледяной страх. В голове сновали тысячи вариантов случившегося, один страшнее другого. Явственно ощущая, что изведет себя прежде, чем сможет помочь, Эдвард с трудом контролировал дыхание и старался не отвлекаться от дороги. Он едва не проехал на красный, когда подумал, что, возможно, в квартире какие-то головорезы или прочие «приятные» люди. Но затормозив, взяв себя в руки, прогнал все предположения. Сосредоточился. Увеличил скорость.
Лифта в доме детей композитор ждать не стал. За мгновение взлетев по лестнице на седьмой этаж, в полуистеричном состоянии впился пальцами в дверной звонок.
…Открыл Джаспер. Заспанный, с красным лицом, с пульсирующими венками на шее и лбу, с дико горящими глазами и крепко зажатой в пальцах бутылкой водки. Не поверил своему взгляду, заморгал. Рот искривился, губы поджались.
- Какого ты здесь? - «дружелюбно» поприветствовал он отца, собираясь захлопнуть дверь обратно.
- Что происходит? - без труда определив количество алкоголя в крови сына - как минимум две трети бутылки горячительного напитка - Эдвард мрачно окинул его испепеляющим взглядом. Разве появление Беллы не положило этому конец? Он держался два месяца!
- Празднуем то, что Аленка отстала, - пожал плечами молодой Каллен, - тебе-то что?
Его грубость сегодня не задевала, только злила. Композитор с опасливостью встречал то, как вибрировало что-то в голове и наливалось тяжестью сердце. Будь это не Джаспер, удар по лицу уже бы последовал.
- Где Изабелла? - вместо всего запланированного, вспомнив о главном, спросил он.
- Спит где-то… Отец, иди по своим делам. Тут бордельчик вперед по улице… возле секс-шопа.
Сглотнув негодование, затаившееся в голосе, Эдвард без дозволения хозяина вошел внутрь. Молча.
Его же, ошарашенного, просто отодвинул назад, а стойкий запах спиртного проигнорировал.
- Ты в конец оборзел? - неотступно следовал сзади все еще изумленный сын.
И именно эта фраза, все вложенное в нее, все услышанное в ней, привели к известному результату. Эхом отдались у Каллена-старшего в голове и пронзили стрелой сознание.
- Я спрашиваю, где Белла? - проревел он, с неожиданной силой впечатав сына в стену, - говори немедленно, что с ней: она плакала?
Едва не выронивший бутылку, растерявший свою бравость и непокорность, Джаспер широко распахнул глаза.
- В ванной…
Этого композитору было достаточно. Оставив сына в покое и решив разобраться с ним позже - с надеждой на разговор, конечно же, а не на драку - Эдвард быстрым шагом достиг нужной комнаты. Вокруг валялись осколки двух тарелок и трех блюдечек с золотыми ободками по краям, работала вытяжка над плитой, а на кухонной тумбе непродуманным натюрмортом лежали не до конца нарезанные помидоры, укроп, острый нож и окровавленное полотенце. Место военных действий, не иначе. Не квартира его детей.
Эдвард попробовал повернуть ручку и войти, но она не поддалась. Ванная оказалась заперта.
И тогда он постучал.
- Изабелла? - негромко позвал, боясь даже представить, что случилось. - Изабелла, это мистер Каллен. Откроете мне?
Хмурый Джаспер, глотнув прозрачной огненной жидкости прямо из горла, засмеялся.
- Думаешь, я ее резал, что ли? Она сама, пока крошила эти гребаные томаты… взяла и по ладоням, как суицидница. Знала бы хоть где перерезать…
- Ты приехал… - тихо послышалось из-за двери, оборвав тираду художника, - спасибо…
И стало лишним.
- Ты его позвала?! - мгновенно вскипевший, Каллен-младший что есть силы ударил кулаком по двери, поравнявшись с отцом, - ты что, совсем сдурела? Белла, я здесь кто?! За кого ты меня держишь?!
Эдвард почти физически почувствовал, с какой быстротой девушка отпрянула от деревянной двери. Всхлипывая, отбежала на добрых три шага. Что-то со звоном упало на плиточный пол.
- Успокойся, - не растеряв прежних сил, разве что наполнив голос уверенными нотками, потребовал композитор у сына, - тихо. Не кричи, ты видишь, она боится? Ты испугал ее, Джаспер.
Однако униматься так быстро в планы художника не входило. Его раззадоривало не только поведение Иззы, спрятавшейся от него, как от насильника, но и появление здесь отца. Его точно не должно было быть сегодня в этой квартире!
- А заграбастать деньги она не боится?! - гаркнул он в лицо старшему Каллену.
- Какие деньги?
- Моего счета. Твоего счета. Наших счетов, отец. Ты выгораживаешь редкостную дрянь.
Растерявшийся Эдвард был не в состоянии сразу сложить из паззлов цельную картинку. Он нахмурился:
- О каких деньгах ты говоришь?
Джаспер злорадно, со смешком улыбнулся. Его пальцы сжали горлышко бутылки со страшной силой.
- Она поставила мне ультиматум, - махнув водкой в сторону закрытой двери ванной, объявил он, - либо у нас общий счет, либо она не выйдет за меня замуж. А ты ведь знаешь, чем чреват общий счет? Без брачного контракта! И ты смел говорить мне, что Алена хуже?!
Из щели между косяком и дверью послышался испуганный, дрожащий голос Изабеллы, торопливо объясняющий:
- Я никогда не посмею претендовать на то, что не мое, Джаспер… - захныкала она, - ты же знаешь, что я люблю тебя. Но счет… если я не буду работать, как ты хочешь, откуда же у меня свой счет? Я должна буду постоянно просить у тебя денег?
- А я, как и полагается мужу, буду решать, когда тебе их давать, - пнув дверь ногой, с самым серьезным видом кивнул тот, - и посмей еще воспрепятствовать!..
Эдвард смотрел на сына как впервые. На этого красивого, доброго, достойного мужчину с большим творческим потенциалом и далеко идущими планами. На человека, которого сам создал и вырастил, на свое сокровище. И не мог понять. Ничего. Откуда в нем… это? Что произошло, когда? Этот злобный и мелочный парень с патриархальными замашками и страстью к выпивке не был его светловолосым Джасом, не был его наследником и нежно-любимым сыном. Другой, совсем другой. Чужой и страшный. Немудрено, что Белла заперлась от него.
Что-то срочно нужно было делать. Решать.
- Джаспер, обсудим все это утром. Оставь ее в покое, - принял решение Каллен-старший, загораживая собой дверь. Ошарашенный в третий раз за последние полчаса художник не поверил своим глазам.
- Ты будешь мне указывать?
- Джас, - сдержавшись, Эдвард похлопал сына по плечу, призывая к вниманию, - пожалуйста, иди в спальню, выспись. Ты сейчас можешь все разрушить.
- Она не заслуживает твоей защиты…
- Джаспер, пожалуйста, - не оправдываясь и не ища аргументов, композитор кивнул на спальню. И с одобрением, с восторгом в душе встретил, что сын пусть и со скрипом, пусть и без желания, но все же последовал туда. Глотнул еще водки, мотнул головой, но последовал.
- Утром я хочу видеть ее в своей квартире, отец. Не смей увозить Иззу.
- Я никого не увожу, - примирительно согласился тот, - все в порядке. Завтра утром будете завтракать за одним столом.
Зажмурившись, Джаспер с грохотом закрыл за собой дверь в спальню. Послышался скрип дверец шкафа. Послушался? Правда решил поспать?
Значит, его убеждения чего-то да стоят. Похоже он понял, что не прав в ситуации с Беллой. Не до конца разобрался.
- Изабелла, - убедившись, что в гостиной-столовой-кухне (квартира была студией) теперь никого нет, Эдвард вернулся к своей первостепенной задаче. Тихонько постучал в дверь, не желая пугать будущую невестку больше прежнего. - Откройте, пожалуйста. Давайте поговорим не через дерево, как думаете?
Упрямиться девушка не стала. Замок в раз оказался повернутым в нужную сторону, а само видение в розовом - на сей раз сарафане с мягкими пушинками-снежинками в виде узора - вышло наружу.
Белла сильно дрожала, лицо вспотело, отекло от слез. Все еще всхлипывающая, пусть и почти беззвучно, девушка нерешительно сжимала махровое полотенце в своих руках, ставшее мокрым от крови. Она была босиком, и Эдварду, чтобы не дать ей порезаться об осколки тарелок, пришлось подать руки и перевести мисс Свон на безопасное расстояние от немых свидетелей ссоры помолвленных. Но уже от первого касания она сжалась в комочек и затрепетала. Слезы бурными новыми потоками потекли по лицу.
- Осторожнее, осторожнее, - пробормотал Эдвард, убедив Иззу сесть на диван, благо, стоящий рядом. Проигнорировав дверь, посуду, ножи и вообще всю ситуацию, включая время суток, присел рядом.
До смерти напуганная, с потемневшими мутными глазами и выбеленным лицом, Белла зажмурилась.
- Извини… извините меня, - попросила, низко опустив голову. Длинные каштаново-золотые волосы упали на плечи, на грудь, на талию. Закрыли шею и лоб. Во время судорожных всхлипов они то и дело попадали ей в рот, но убирать их она не решалась, боясь оторвать руки от полотенца.
- Покажите-ка мне, - нежным, успокаивающим голосом попросил «новый Бетховен», легонько коснувшись трясущихся ладоней, - очень больно? Порезались?
- Он соскочил, этот нож… я и не думала резать себя, мистер Каллен, ну что вы…
- Эдвард, - поправил композитор, ласково погладив мягкие волосы, - я понимаю. Не плачьте, сейчас мы все исправим. Где у вас аптечка?
Она приподняла голову, сморгнув слезы. Кивнула на кухню.
- Третий шкафчик слева, внизу. Возле кувшина с оливками.
Ободряюще улыбнувшись, Эдвард уже через несколько секунд поставил все необходимое перед Беллой.
- Давайте мне руки, - и, как полагается, как нужно, опрокинул баночку с перекисью на раны. Две тонкие, но достаточно глубокие полоски по ладоням - и по левой, и по правой. Как раз по прямой траектории между указательным пальцем и краем запястья. Прямо по известным линиям жизни и любви.
Она вздрогнула, вздернув голову. Заплакала громче, не в силах удержаться. Ее всхлипы смешивались с поскуливанием, вызванным тем, что Эдвард дул на пузырящиеся отметины.
- Мистер… Эдвард, - мисс Свон поспешно исправилась, повернув голову налево и откинув волосы в сторону, на что-то решившись, - я действительно поставила ультиматум… или попросила, я не знаю, как правильнее сказать, общий для нас с Джаспером счет. Но поверьте мне, не потому, что собираюсь что-то отсудить или много потратить… я выросла в семье, в которой не было таких проблем. И я не хочу, чтобы моя собственная семейная жизнь начиналась с них, понимаете? Я не смогу брать у него деньги… я себе не позволю просить… в этом моя вина. Мне так жаль… он из-за меня выпил, Эдвард… мне так жаль…
Ее обрывочные фразы, сбитое дыхание, мокрое и соленое лицо, глаза, прежде горевшие пламенем радости, а сейчас почти полностью покрывшиеся пеплом от горя, и всхлипы подействовали на Каллена ужасающим образом. Его собственные глаза увлажнились, а руки сжались в кулаки. Тянуло защитить эту девочку, уберечь ее, если нужно, даже от Джаса. Он не мог поверить в россказни сына, не мог убедить себя в ее коварстве - не получалось. Слишком уж красиво и добродетельно было это создание. Как и в первую их встречу, как и при первом взгляде на нее, у него в груди теплело, а тихонький звон чего-то хрустального касался сердца. Как можно вообще позволить ей плакать? Как можно ее обидеть?
- Я верю, - не заставляя девушку ждать его ответа на такое откровение, он с готовностью кивнул, - я понимаю, Белла, я не осуждаю тебя. Это правильное решение. Может, не очень своевременное, но правильное.
- Он сделал мне предложение, - горько усмехнувшись, она указала на ванную, где оставила кольцо, - наверное, я испугалась… но я не могла не уточнить. Это бы стало большой проблемой.
- Все проблемы решаемы, - заверил будущую невестку Каллен, погладив ее по плечу, - все хорошо. Все обязательно будет хорошо. Не плачь.
Малость успокоенная, с унявшимися, хоть еще и саднящими от перекиси ранами на ладонях, Белла не протестовала, когда композитор перебинтовал ее кисти бинтами. Белыми-белыми, чистыми-чистыми. Нежно обернул, не потревожив ранок, и крепко закрепил. Девушка была неизмеримо благодарна за помощь.
- Спасибо большое, что приехали, - шептала она, когда делал последний оборот на левой руке, - мне очень жаль, что я вас разбудила, Эдвард, но не знаю, что бы сейчас делала без вас… он бы меня… меня…
- Ты можешь звонить мне в любое время, - ободрил мужчина, - я понимаю, что с Джаспером бывает тяжело, но он любит тебя. Мы попытаемся избежать таких ситуаций в дальнейшем. Все вместе.
Вдохновленная мудрым успокаивающим советом, Изабелла согласно хмыкнула и даже попробовала улыбнуться.
- Джасперу повезло с отцом…
- Я уверен, тебе тоже.
- У меня никогда его не было, - она смущенно опустила голову, капельку покраснев, - но если бы я могла выбирать, я бы выбрала вас.
Ей вдруг стало хорошо - вот именно сейчас, вот именно здесь, когда ладони оказались в теплых руках будущего свекра. Она внимательно посмотрела на него, подметив, от какого бронзоволосого бога Джаспер унаследовал свою красоту, и восхищенно вздохнула.
Ей не было теперь страшно.
- Каждый, кто рядом с вами, захочет о вас заботится, Изза, - снова перестроившись на уважительный тон «вы», Эдвард вздохнул, - Джаспер не станет исключением.
Ее слова согрели его сердце. Черт подери, ну почему, почему он так прикипел душой к этой девочке? Непозволительно сильно.
Пора бы домой…
- Вы уедете? - забеспокоилась Белла, когда Эдвард поднялся, - уже поздно, можете остаться. Вы, наверное, очень устали…
Удивленный ее наблюдательностью композитор нерешительно пожал плечами.
- Ехать недалеко.
- Но ночью на дорогах небезопасно, - упорствовала Изза, поднявшись следом за своим спасителем и чуточку перегибая палку, - пожалуйста, оставайтесь, Эдвард. У нас есть диван. Вы помогли мне, а я хочу помочь вам. Не уезжайте…
Попросила. Именно попросила. Разве мог он отказать?
Глубоко вздохнув, Эдвард во второй раз так внимательно посмотрел на девушку. Растерявшись, она покраснела. Однако на сей раз опускать глаза даже не подумала. Смотрела на него в ответ. И улыбалась, хоть скованно и робко. Гостеприимный ангелочек. Джаспер - везунчик.
- Хорошо, - не в силах сопротивляться ей, он дал свое согласие, - надеюсь, ваш диван выдержит меня. Я в спортзале куда реже, чем Джас.
- Выдержит, - усмехнувшись, Белла поспешно отнесла все подушки на кресло рядом, а журнальный столик отодвинула подальше, - я уберу осколки и постелю вам. Подождете немножко?
Опустившись на кресло сбоку от подушек, мужчина призвал ее не торопиться:
- Сколько будет нужно, Изабелла. Не переживайте.
…Через двадцать минут все было готово, а недавнего происшествия, если не считать запаха водки, как ни бывало. Изза открыла балкон, принесла одеяло, подушку, простынь, для большей мягкости вернула парочку диванных подушек на место. И, пожелав будущему свекру доброй ночи, отправилась к себе. Наверняка закрыла дверь общей с женихом спальни.
Но следующим утром мистер Каллен, бодрый и расслабленный, проснулся не один.
Сиротливо подложив перебинтованные ладошки под щеку и уместившись на крошечном пятачке дивана, который остался нетронутым, рядом с ним безмятежно спала, без намека на нереальность или галлюцинацию, Изабелла. Собственной персоной.
И на лице ее, как и прежде, сияла теплая улыбка.



Ее щеки пылали алым пламенем, а пальцы немного дрожали. Разливая чай по красивым разноцветным кружкам, она то и дело опрокидывала пару капель на столешницу, отчего краснела еще больше.
Эдвард сидел на барном стуле, напряженно наблюдая за перемещениями Иззы, но всеми силами старался этого не показывать. Не хотелось смущать ее еще больше.
Она была очень красивой, не глядя на то, что прежде показалась ему чуть более земной. Изящная, нежная, светлая и беззащитная, неискушенная. В белом легком сарафане, с волосами, собранными в тонкую косу, походила на видение. Но впервые в жизни от лицезрения видения у Эдварда горело внизу живота.
Единственным минусом обстановки вокруг было то, что пусть и с того момента, как они оба встали с дивана, разложенного и застеленного специально для нежданного гостя, прошло едва ли двадцать минут, тишина уже забрала в свое услужение добрую утреннюю атмосферу.
Джаспер еще не вставал. Если прислушаться, за свистом чайника и позвякиванием чашек о блюдечки, был различим его негромкий храп.
- Вам с сахаром, мистер Каллен? - робко спросила Белла, так и не решившись больше называть его по имени. Ее глаза переливались двумя чувствами: ярким смятением и тлеющей благодарностью. Перевязанные ладони были со свежими, обновленными бинтами, но все еще кровоточили, если
сжать их слишком сильно. Вряд ли в ближайшее время она сможет готовить или убираться. Нужно пару дней для заживления царапин.
- Нет, - Эдвард вздохнул, отогнав от себя лишние мысли о том, чем бы мог помочь будущей невестке, - спасибо.
Она растеряно кивнула, отставляя сахарницу назад. Но себе белого сыпучего сахарного песка положила - две ложки. Для храбрости.
Белла поставила на стойку рахат-лукум, который подарила им в сертифицированной туристической упаковке «Посетителям Анкары!» ее мать, высыпала на дно вазочки две шоколадных конфеты, оставшиеся в доме, и присела на стул напротив Каллена-старшего. Тоже со вздохом, пусть и куда более незаметным, чем его собственный.
- Изза… - Эдвард почувствовал необходимость что-то сказать. Весь ее вид, все ее молчание об этом просили, а зарождающееся чувство от одного лишь представления, как хорошо было ее, теплую и расслабленную, чувствовать под боком, рушили все взаимное уважение между ними. И уважение мужчины к самому себе. Это невеста его сына, черт подери!
- Мистер Каллен, можно я скажу? - решительно перебила она, похоже сама удивленная своей храбростью, - я не отниму у вас много времени, обещаю.
Он бы и так не отказал ей, но сказанное подстегнуло не только не делать этого, но даже и не допускать подобной мысли.
- Конечно же, - уступил.
Белла перевела дыхание, отведя взгляд немного в сторону. Про чашку в своих руках забыла напрочь, сладости не занимали внимание и вовсе. Вся она была сосредоточена на том, что собиралась сказать.
- Я хочу извиниться, что вынудила… что потеснила вас, - подобрав верное слово, выдохнула девушка и краешком губ робко улыбнулась, - Джаспер выпил и он так пах… это ни в коей мере меня не оправдывает, но я не выношу запаха спиртного, мистер Каллен. А у нас, к сожалению, нет никаких других спальных мест в доме… я повела себя отвратительно, я знаю. Мне очень жаль.
Внимательно выслушавший ее и подметивший каждую мелочь-эмоцию как на лице, так и в голосе Эдвард сдержанно понимающе кивнул.
В сердце что-то затеплилось, а чувство невесомости проникло под кожу, к сердцу.
Она колдует над ним, не иначе . Это ненормально… или он ненормальный, что больше похоже на правду. Изза любит Джаспера, он сам сделал и сделает все, что бы их поженить. Так за чем стало дело? Какое, к черту, тепло внутри? Какие, к дьяволу, неровные постукивания сердца?
Здравый разум бы удушил этого теплокровного алого предателя только так. Жаль, что в организме голова и сердце слишком далеки друг от друга.
- Вы не обязаны извиняться, - успокоил он, так же не обращая внимания на свою чашку, - эта ночь выдалась не самой лучшей, я понимаю. Если так вам было удобнее и спокойнее, я только рад.
Белла опустила голову, но глаз от композитора так и не отвела. На сей раз не постеснялась.
- Спасибо, что помогли мне вчера. Ваша помощь неоценима, мистер Каллен. И ваша отзывчивость.
- Мы ведь договаривались на Эдварда, разве нет? - напомнил он.
Белла по-детски ласково посмотрела на него из-под ресниц.
- Как скажете, Эдвард.
- Мы скоро станем семьей, - объяснил ей простую истину будущий свекор, - к чему все лишние условности?
- Это девиз Джаспера, - ее губы изогнулись в нежной улыбке, и Эдвард впервые, кажется, увидел такую на ее лице. Не глядя на все, не глядя на странности их встречи, она любила его сына. И любила достаточно сильно, судя по искоркам по бокам радужки. Этого он и желал. К этому стремился. Так почему же вместо удовлетворения накатывает расстройство? Эдвард постарался как можно скорее «заблокировать» неправильные чувства.
Отделался смехом.
- Наиболее ярко он выразился в «Коля на газоне», верно?
Белла с притворным ужасом закатила глаза, оглянувшись в небольшой студии в поисках картины. Пятьдесят на пятьдесят сантиметров она была написана масляными красками с использованием одной лишь толстой кисти - «изюминка» стиля Каллена-младшего.
Непроданное с аукциона полотно стояло, сиротливо прислонившись к стене у шкафа, повернутое к зрителям. За тонким ободком темной рамы виднелся ясный фон голубого неба, ниже, под линией горизонта, изумрудная трава с хохолком из особенно длинных травинок, а на всем этом природном великолепии расположился среднего роста и плотного телосложения мужчина с забавной ухмылкой. На нем была бескозырка, из одежды - только шорты. И смешные лапти, конечно же, которые сразу бросались в глаза.
«Самое известное имя на Украине, - аргументировал выбор названия Джаспер, в свое время показывая невесте сию красоту, - я расстался с Аленой, это неизменно, но картина, как дань творческим веяниям, Беллз. Извини, но я не выброшу ее. Это мой первый шедевр, он запросто продастся».
В итоге, надежда не оправдалась, что здорово подкосило светловолосого мужчину. Отсутствие вдохновения - меньшая из бед. Джаспер взялся за бутылку, а события вокруг лишь подлили масла в огонь. Просьба мисс Свон, например.
- Верно, - девушка тяжело вздохнула, вспомнив все неутешительные подробности первого мужниного провала (а Джас совсем скоро должен был стать ее мужем, так что все почти официально), и сделала маленький глоток содержимого своей чашки, - надеюсь, он еще будет смеяться, когда увидит ее… я сильно переживаю, Эдвард.
Она поделилась и вмиг задумалась, а стоило ли? Но поворачивать назад было поздно. Как музыкант и композитор, мужчина был крайне приметлив к звукам - даже самым незначительным. Он услышал.
- Белла, все образумится, - по-отцовски с нежностью проговорил, заглянув в самое нутро карих глаз, - это проходящий этап, тем он и хорош. Все эти притирки вначале, все непонимания… не стоит из-за этого расстраивать брак.
- Я и не собиралась…
- Вот и чудесно, - он улыбнулся ей так, как редко кому улыбался, - Белла, вы замечательная женщина и с Джаспером составите замечательную пару. Вчерашняя ваша просьба была очень уместна и правильна, я ее полностью поддерживаю и, уверен, поддержит и Джаспер. Вам просто нужно поговорить. Еще раз.
Более-менее расслабившаяся Белла благодарно взглянула на Каллена-старшего. Ее глаза опять засияли. Его же ладони вспотели и под носом неожиданно зачесалось.
- Спасибо за мудрый совет, - шепнула девушка, сделав еще глоток чая, - как же хорошо, что вы приехали…
Она хотела сказать что-то еще. Хотела, начала даже, но не закончила - не успела. Потому что дверь, ведущая в спальню таки открылась этим утром. И Джаспер, довольно бледный и измотанный, тяжелым взглядом обвел квартиру. Его глаза казались потухшими, а рот искривила гримаса хмурости… но все разом исчезло, испарилось и превратилось в пепел, как только обнаружил, что невеста никуда не делась. Она прекратила улыбаться - да, она чуточку сжалась на своем стуле - да, она с трудом не опустила глаз - конечно же. Однако она была здесь. И это оказалось для него лучшей новостью за последние сутки.
- Белла… - он улыбнулся.
Эдвард со своего ракурса прекрасно это видел, и на его душе сразу же стало спокойно. Все-таки уверенность - прекрасное чувство. А в Иззе он был сейчас уверен как никогда.
Не разочаровав композитора, девушка грациозно, но спешно поднялась со своего места, направившись к своему художнику. Ее не остановило ни удивление будущего мужа, ни его интерес, ни даже запах перегара. Она вплотную подошла и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку. Слишком нежно - он, похоже, сам не ожидал, что чувства останутся такими живыми.
- Белла… - повторил он. И Эдвард эхом, одними губами, повторил за ним. Горько-сладкий привкус, в который внезапно окрасился чай, был новым, и не сказать, чтобы приятным. Быстро все стало не так, неправильно. И Эдвард этого боялся. От этого у него перехватывало дыхание.
А Изза, тем временем, уже обняла его сына - на ее правой руке обнаружилось даже подаренное им вчера кольцо.
- Хочешь чая, мой хороший? - прозвучал в тишине ласковый шепот.



Казалось бы, все вернулось на свои места.
Птицы, как и прежде, пели в кустах под окном Эдварда, своими голосками подсказывая, какая нота больше подойдет в той или иной композиции.
Цветы, как и прежде, цвели по ту сторону резного заборчика возле его подъезда, привлекая жужжащих пчел и изредка вынуждая их залетать в раскрытую форточку квартиры композитора и, как правило, не возвращаться оттуда, потому что насекомых Эдвард не любил. Особенно на своей жилплощади.
Черно-белые клавиши рояля, как и прежде, были всего лишь клавишами. Но после того, как проснувшись одной ночью, он внезапно почувствовал нестерпимо-острое желание воплотить в жизнь не дававшую покоя музыкальную задумку, клавиши стали чем-то гораздо большим. Как избранные посланники, несущие признание души музыканта, они наполнились светом и душевностью, зазвучали иначе. На них исполнялась мелодия, посвященная Иззе. Колыбельная - под впечатлением от перебинтованных рук, розовой пижамы и теплого розовощекого тела рядом. Она была восхитительной женщиной. Она заслужила эту музыку. А он мог и хотел ей ее подарить, даже если девушке и не суждено было никогда ее услышать.
И все же, не глядя на отсутствие разнообразия, все вокруг неотвратимо становились иным. Эдвард отказывался это замечать, закрывал глаза, прятал внутри и не смел соглашаться, однако время брало свое.
Белла с Джаспером обручились и теперь блистали кольцами на редких встречах, которые происходили в основном из-за жизни по соседству, а у него каждый раз щемило слева.
Каллен видел их улыбающимися, счастливыми, наслаждающимися обществом друг друга… и с трудом дышал.
После того, как полежала (или поспала?) рядом с ним на диване, после того, как посмотрела этим зеленым пронизывающим взглядом, он уже не мог жить как раньше. Помешался. Или же просто превратился в маньяка.
Ночью Изабелла всегда ему снилась - день за днем, неделя за неделей. И если бы эти сны были безобидны, нежны и очаровательны, как она сама. Куда уж там… пошлые, развратные, с ясным финалом - сексом. Привлекательно-ванильным, конечно, вдохновительным, но все же сексом. Причем предлагала его девушка.
О каких родственных связях могла идти речь?! Он погрязал все глубже… и выход не маячил не то, что на горизонте, а даже за его пределами.
Эдвард готов был без разбегу забраться на стенку от этого сумасшествия. Музыка больше не писалась, заказы не исполнялись, а рояль покрывался слоем пыли. Изумленный Карлайл пару раз даже сам протирал инструмент, не поверив своим глазам. Он насторожился, но еще не понял. А для Каллена-старшего все было ясно как день. И так же недостижимо, как солнце на небосводе после полуночи.
Ночью он часто выходил на балкон подышать, причем обычно не тратя времени на куртки и тапки, за которыми следовало идти в прихожую. Просто выходил и все - босиком по холодной плитке. И если летом это еще сходило с рук, способное сгореть под теплом покрывала и погоды вокруг, то осенью положение дел значительно ухудшилось. Хватило трех таких выходов, чтобы заболело горло, а четвертый кончился неожиданной слабостью во всем теле, предвещающей жар.
Эдвард невесело усмехнулся и посетовал на ледяной ветер, разговаривая сам с собой, пока рылся в поисках термометра в своей аптечке, как в дверь позвонили. Отвлекли.
Он не сразу поверил, что в его. Повторный звук - вот то, что заставило прекратить поиски и пойти по коридору в нужном направлении.
Часы показывали двенадцать сорок пять ночи. Вряд ли это был визит вежливости.
…На пороге, к неимоверному удивлению композитора, оказалась не кто иная, как Изабелла. Собственной персоной. Бледная, растрепанная, испуганная. Как и он сам не так давно, она сиротливо стояла в проходе, пытаясь понять, что должна делать дальше.
Правда, на сей раз могла сойти за мираж, если не присматриваться. Бледность ее лица и хрупкость фигуры он уловил сразу, еще на первой встрече, а вот вспухшая скула, невымытые жирные волосы и губа, разбитая до крови, явно не являлись постоянными атрибутами внешнего вида.
Челюсть Каллена-старшего поздоровалась с полом, когда он увидел будущую невестку в таком виде. Тем более в такое время. Здесь. Она звонила?.. А он слышал?..
- Что случилось? - из головы пропала забота о себе, мысли о градуснике и прочая дребедень. Сознание занимала лишь Изабелла и ее состояние, которое даже с натяжкой нельзя было назвать удовлетворительным.
- Я могу войти? - вместе ответа прямо спросила она, сжимая тонкими пальцами свою сумочку.
- Разумеется, - Эдвард с готовностью отступил, пропуская девушку в квартиру и закрывая за ней дверь, - боже мой, вы же промокли!.. На улице дождь?
Белла запрокинула голову. Прерывисто, с болью, вздохнула сквозь зубы.
- Простите меня… мне не к кому было больше пойти, мистер Каллен… Эдвард… простите меня…
Слезы побежали по лицу, пальцы ослабели и отпустили сумочку, тут же упавшую на пол, а композитор не на шутку испугался. Столь обыкновенная, даже стандартная ночь, если не считать плохого самочувствия, превратилась в такую страшную…
- Я не злюсь, ну что вы, Изза, - он присел перед ней, погладив по плечам, - я рад, что вы пришли. А где Джаспер?
Вздернув голову, стиснув ладони в кулаки, Белла на эту фразу все же разрыдалась. В голос.
И не теряя времени, не пытая ни себя, ни своего благодетеля-спасителя, кинулась к Эдварду на шею. Прижалась как ребенок, замерзшая, напуганная и сладко-пахнущая какими-то духами. Прижалась, обвилась вокруг шеи и, зарывшись носом в грудь, объяснила причину своего прихода. Еще более ужасную, нежели все случившееся прежде:
- Он взял меня, мистер Каллен… силой взял… мне так страшно!.. Он придет, да? Он за мной придет!.. Господи, больно… мне больно, Эдвард! На черта мне эта свобода? «Теперь можешь лететь на свободу, певчая птичка» - вот, что сказал. Сказал мне…
Композитор скорее автоматически, чем осознанно, погладил шоколадные волосы. Прижал девушку ближе к себе.
- Джаспер? - только лишь и смог спросить.
- Да, - она кивнула, заходясь новыми слезами, - Джаспер, Эдвард, да… свадьбы не будет!



Эдвард усадил Изабеллу на кровать.
Во-первых, потому что это было самое безопасное место в его квартире - она так дрожала, что вряд ли отвечала за свою координацию.
Во-вторых, потому что на кровати было одеяло, без которого сейчас девушке абсолютно точно не обойтись.
Стиснув его края пальцами, уткнувшись подбородком себе в грудь, она тихонько плакала, изредка пронзая ночную тишину всхлипами.
Изабелла пришла сюда в белой блузке, разорванной на плече, и светлой юбке-карандаш - похоже, что прямо из офиса. Однако ни колготок, ни лосин, ни даже элементарных носков на ее ногах не оказалось. Туфли на босу ногу. В середине осени.
Заплаканная, ошеломленная, пострадавшая и тщетно старающаяся взять себя в руки, сейчас, в своей одежде, со своим выражением лица и фигуркой, сжавшейся под накинутым на плечи одеялом, Белла была ангельски невинна. Ей не хватало только нимба, чтобы завершить образ. Эдвард не сомневался, что наблюдает сейчас то, как выглядят ангелы после защиты людей от их грехов. После их спасения.
- Меньше болит? - с надеждой спросил он, ненадолго убрав компресс со льдом от ее вспухшей покрасневшей скулы.
Белла нерешительно кивнула, спрятавшись за завесой из волос. Несмотря на согласие, ее слезы потекли сильнее.
- Синяк, конечно, останется, но он маленький, быстро пройдет, - утешал Эдвард, стараясь не заострять внимание на ненужном, - а как общее самочувствие, Изза?
Он изо всех сил держал себя в руках, задвинув собственные мысли и беспокойство подальше и выпуская их наружу маленькими порциями только через такие вот, казалось бы, незначительные вопросы. Внутри что-то рвалось на части от вида Беллы. И страшный огонек, мерцающий на задворках сознания, нашептывал, что кто бы ни сделал с ней такое, он понесет наказание. Заслуженное и очень, очень серьезное. Даже его сын.
- Все хорошо, - набравшись смелости и взглянув прямо в глаза своего благодетеля, девушка умудрилась даже сдержать всхлип, - я не доставлю вам неудобств, мистер Каллен. Сейчас только чуть-чуть согреюсь… и пойду. Спасибо, что приютили меня.
На некоторых словах ее голос срывался, а пальцы сжимали одеяло слишком сильно. Слезы текли и текли, не собираясь останавливаться, однако Белла в упор их не замечала. В ней проснулось смущение. Снова.
- Вы переночуете у меня, - тоном, не терпящим возражений, но все же довольно мягким, объяснил нежданной гостье Эдвард, - на улице небезопасно, а еще к тому же и страшно холодно.
- Я не могу…
- Еще как можете, Белла, - он сам поправил край покрывала, спрятавшего ее худенькие дрожащие плечи, - помните, как я у вас? Вы настояли.
- Вы там были из-за меня…
- Это совсем неважно, - уверил Каллен. И правой рукой, оставшейся свободной, убрал с лица девушки упавшие на него пряди, мокрые и тусклые, а затем и отвел их за ухо. Ненароком коснулся кожи и что-то яркое, почти электрическое, ударило в сердце - и больно, и приятно.
То ли для Беллы это было чересчур, то ли она уже и так была на изломе своей способности сдерживаться, но такое касание стало последней каплей.
- Эдвард…
Ее руки оставили одеяло в покое и обвились вокруг его шеи, лицо уткнулось в теплое широкое плечо, а пятки перестали касаться паркета, уступив эту честь коленям. Теперь Изза сидела на полу и прижималась к своему защитнику, как к последнему, что у нее осталось. Она плакала, да, она всхлипывала, да, но теперь не молчала. Теперь слова лились из нее беспрерывным потоком.
- Я сказала ему правду… я сказала ему то, что никому не говорила раньше, Эдвард. Я подумала, раз мы сочетаемся браком меньше, чем через две недели, ему нужно знать. Но я не рассчитывала на такую реакцию… он же говорил, что любит меня… я думала… я верила…
- Какую правду? - Эдвард насторожился, однако оттолкнуть девушку себе не позволил. Это было непередаваемым, восхитительным чувством - держать ее в руках, чувствовать ее рядом. Последние два месяца это было его недостижимой мечтой, а сейчас она сама, совершенно не таясь, обнимала его. И плакала. И успокаивалась, когда он гладил ее волосы, спину и тонкую талию. Когда бы композитор посмел от такого добровольно отказаться?
- Я бесплодна, - с трудом проговорив это слово, шепнула она, - у меня никогда не будет детей и я никогда не смогу их даже выносить. Мистер Каллен, в восемнадцать у меня обнаружили миому матки и провели гистерэктомию. Мне очень жаль.
Она договорила на одном дыхании, не сбавляя ни ритма голоса, ни его тона. Договорила и смело, будто была ко всему готова, вздернула голову. Зеленые глаза переливались от боли и слез, ресницы намокли и потяжелели, а уголки губ страдающе опустились вниз. Более болезненного вида этой девочки Эдвард еще не наблюдал.
Вот, о чем говорил Карлайл! Вот почему сказал, что она не доставит проблем! Что кроткая!
Неужели Изза считает, что из-за такой неполноценности никто и никогда не женится на ней? Не сделает своей, не защитит, не назовет любимой?..
Мысли были такими ужасными, прямо-таки истязали. Но что хуже, что страшнее всего, стоило ему поднять руку после услышанного, дабы погладить мисс Свон по плечу или же по волосам в очередной раз, она вскрикнула и сжалась в комочек. Руки накрыли голову, колени подтянулись к груди, смяв блузку.
- Белла… - ошарашено пробормотал Каллен, поняв, чего она так испугалась.
- Я не хотела никому портить жизнь, - затараторила она, надеясь успеть до первого удара, - если бы я не поверила, что он меня любит, я бы ни за что на свете не позволила себе на что-то надеяться! Я почти не встречалась с мужчинами… я не должна была выходить замуж… простите меня… пожалуйста, пожалуйста, простите меня, Эдвард!..
Она съеживалась все больше, одновременно стараясь отползти подальше, в зону недосягаемости мужских рук. И слез уже не чувствовала, и саднящего горла, и избитого лица, где на губе снова показалась свежая кровь, не ощущала. Был лишь животный, плохо передаваемый страх снова ощутить боль. Почему-то Иззе казалось, что у отца Джаспера рука была потяжелее.
Мистер Каллен, к которому шла как к защитнику, а теперь видела как своего мучителя, оправдывал все ее ожидания. Он поднялся с пола, он глубоко вздохнул, он подошел к ней, бросив тень на пол и наклонился… наклонился, чтобы ударить и как следует объяснить, что такие шутки плохи. Что не имеет она права, прокаженная, претендовать на его сына. На деньги. Вообще на замужество и счастливую жизнь в принципе!
Глаза Изабеллы широко распахнулись, а придушенный вскрик вырвался из груди.
Но вместо того, чтобы оставить звонкую пощечину или новую кровоточащую ранку на ее лице, вместо того, чтобы потянуть за волосы и заставить посмотреть на себя, Эдвард… погладил ее!
Не поверив, Белла не спешила распрямляться. Ее все еще слишком сильно трясло.
- Глупенькая… - нежно шепнул Эдвард, сострадательно улыбнувшись. Наклонился ниже, проигнорировав и слабость в теле, и боль в горле, и вообще все вокруг. Не осталось ничего, что имело бы для него большее значение, чем Изабелла сегодня. Теперь он это понял.
- Я не причиню тебе вреда. Я никогда не обижу тебя, Изза…
Девушка закусила губу, когда вместо пола оказалась на руках будущего-бывшего свекра. По-детски робко прижалась к нему, затаив дыхание.
- Вы меня ударите? - решилась спросить, хныкнув.
Эдвард уверенно покачал головой.
- Я ударю любого, - прошептал ей на ухо, сев удобнее и устроив как раз на своих коленях, - кто хоть пальцем тебя тронет, девочка.
Прикрыв глаза, Белла, наконец, расслабилась. Перестала сжиматься, перестала что-то бормотать, затихла и сморгнула слезы. Ее щека - та самая, пострадавшая, еще слегка прохладная после компресса - приникла к его груди. Как раз слева, возле самого сердца.
- Джаспер был прав, я гожусь только для этого, - с горьким, доверху наполненным болью смешком, она закусила губу, - с меня кроме секса ничего не возьмешь… вот он и взял. Я не имею права отказываться.
- Изза, - композитор прижал девушку крепче к себе, покачав головой, - я никогда не встречал более нежного, прекрасного существа. Ты любого способна сделать счастливым, ты лучишься светом жизнелюбия, ты вдохновляешь… тебя надо оберегать, тебя надо любить. Ни у кого на свете нет права причинять тебе боль. Заставлять тебя.
Она беззвучно всхлипнула, робко заглядывая в медовые глаза. Хотела убедиться, понять, почувствовать… если бы поверила, а эти слова оказались очередной ложью, жить дальше стало бы нетерпимо.
- Ты меня любишь… - уверившись, прошептала она. Без сокрытия, своими огромными зелеными глазами проникла в самую его душу. И ответно дала проникнуть в свою.
- Я тебя люблю, - уже потерявший желание скрывать что-либо, тихо согласился Эдвард, - поэтому еще стоит поспорить, кто и чего достоин. И кто на самом деле заслуживает хорошего удара по морде.
Длинные музыкальные пальцы любовно коснулись вспухшей кожи, больше всего на свете желая излечить ее. Белла даже не поморщилась. Она улыбнулась.
- Как же я не заметила?..
Выпрямившись и снисходительно, почти по-отечески взглянув на свою девочку, мужчина дал самый просто и правильный ответ.
- Ты любила. И ты любишь.
Сделав неровный, но достаточно глубокий вдох, Изза осмелилась на кое-что большее, нежели яркие слова или теплое прикосновение своих пальчиков. Она больше не мерзла - ни внутри, ни снаружи. И страшно ей уж точно не было.
Капельку привстав на своем месте, вытянув шею, Изабелла легоньким целомудренным поцелуем, едва-едва коснувшись, тронула губы мистера Каллена.
- Нет… - будто бы выведя какой-то итог этим поцелуем, она покраснела, - все это время, похоже, я любила только тебя… с самой первой встречи. Тогда ты мне понравился.
А потом несостоявшаяся миссис Джаспер Каллен обворожительно и нежно, как в лучшем из его снов, улыбнулась.
Как раз за эту улыбку Эдвард и был готов отдать все, что угодно.
Ее он и полюбил.
- У тебя, кажется, температура…
- Неважно.
- Ну как же, - Белла помотала головой, с робостью, но все же явным желанием погладив композитора по щеке, - очень даже важно. Позволь мне тоже позаботится о тебе.
В душе Эдварда потеплело, а сердце забилось быстрее. Забилось от ее слов и подсказало кое-что, о чем нельзя было забывать. Что сейчас как никогда было нужно.
- Хорошо. Но сначала я хочу тебе кое-что показать, - вспомнив о безотлагательно важном деле, способном сделать сегодняшний день лучшим за все его существование, попросил Каллен.
Не сопротивляющаяся Изза без опаски кивнула. А поднявшись, крепко переплела свои пальцы с пальцами композитора - больше не хотела отпускать.
- Конечно же…
С легким волнением, какого не испытывал уже давно, с капелькой смущения, закравшейся на лицо в виде румянца, Эдвард привел Беллу в гостиную. Усадил на кресло, стоящее рядышком с роялем. Придвинул круглую табуретку к инструменту, незаметно размял пальцы... и заиграл. Ту песню, ту мелодию, что стала ее. Колыбельную.
Сморгнувшая слезы Изза нерешительно прошептала:
- Очень красиво…
Не отпуская клавиш, мужчина произнес:
- Она твоя. Она всегда была и будет твоей, Белла. Ровно как и мое сердце.

…Этой ночью они снова спали вместе. Никто не чувствовал себя лишним, никто не убирал рук, не прятал глаза и не ютился на крошечных пятачках. И Эдвард, и Изабелла удобно устроились на простынях в объятьях друг друга. Сегодня это не казалось неправильным.
Перед сном оба поделились историями из своей жизни.
Белла поведала, что ее родители погибли пять лет назад при так и невыясненных обстоятельствах облавы на какого-то террориста, который, в итоге, благополучно сбежал, а она сама переехала в Филадельфию, чтобы начать новую жизнь. Слава богу, ей встретился Карлайл, который за коммуникабельность и продуктивность, а так же готовность работать много и не требуя высокой зарплаты принял ее на работу. Всю себя она посвящала его компании, и потому заслужила такое вот восхищение.
В ответ Эдвард, внимательно выслушавший свою девочку и не мучавшийся больше от кашля после приготовленного ею чая с малиной, рассказал, что женился на Карине в двадцать два года, когда только начинал писать музыку. Они жили в Чикаго, но потом переехали сюда. Здесь же родился Джаспер, здесь же он рос. А когда сыну исполнилось пятнадцать, они разошлись. И мальчик, к удивлению матери, выбрал жизнь с отцом… остался в родном городе.
- Он тебя не простит… - сочувствующе погладив мужчину по плечу, пробормотала после этой истории Белла, - за то, что ты со мной… за то, что я позволила себе с тобой остаться…
- Он поймет, - примирительно заметил Эдвард, покачав головой. Он сожалеюще погладил Иззу по щеке, минуя окровавленную губу и скулу, однако напомнив, что знает о них. От этого у нее потеплело на сердце.
- Спасибо, что ты понял, - тихонько шепнула она, проникшись к своему благодетелю неизмеримой благодарностью. - Это для меня важнее всего.
Эдвард ничего не ответил. Он поправил одеяло, чтобы Изза не замерзла, а потом, прогнав злость на Джаспера за то, что сотворил со своей невестой, с улыбкой на губах закрыл глаза.
Она была с ним. Вот здесь, вот сейчас, как в лучшем сне.
И что-то подсказывало, что теперь с ним всегда будет.
Изабелла…




Честь забить последний гвоздь в маленький плот выпала, конечно же, Милену, чему он был несказанно рад.
С самым серьезным видом прошествовав со своим молоточком и заветным гвоздиком к деревянному сооружению, он глубоко вздохнул, чтобы сконцентрироваться. Волнение оставило его, рука уверенно обвила рукоятку молотка, а гвоздь занял нужное место, готовый закрепить все необходимое и последним штрихом привести плот к завершенному, плавучему состоянию.
- Точно по шапочке, - дал последнее напутствие папа, с внимательным, но гордым видом наблюдающий за мальчиком.
- Так точно, капитан, - с трудом не допустив на губы улыбку, что так просилась, ответил Милен.
Он замахнулся, прицелившись в точно выбранное место и с победным выдохом опустил железный боек куда следует. Попал.
- Прекрасная работа, рядовой Каллен, - мама рядом улыбнулась, погладив малыша по спине, - разрешите поцеловать вас?
Обожающий эту игру, мальчик, чуть покрасневший, чинно ответил:
- Разрешаю, мэм.
А потом сам, забыв про все устои, порядки и правила выдуманной папой игры (строить маленькие плоты, нагружать их цветочными букетами и спускать на воду возле дома, где теперь жили), развернулся, бросив молоток на землю, и кинулся Белле на шею.
Без труда поймав сына, девушка исполнила свою задумку, прижавшись губами к детскому лобику.
- Я горда своим мореплавателем, - прошептала она малышу на ушко, заставив его засиять, - может, теперь он все же пообедает? Чтобы стать капитаном нужно много сил.
- Он знает, - появляясь из-за спины, заверил Эдвард, потрепав темные волосы Милена и поправив вздернувшуюся матросскую тельняшку, - и обязательно покушает с нами.
Закатив глаза, малыш все же протянул одну руку назад, вовлекая в тесный круг их объятий и папу, и засмеялся. За его звонкий смех и Белла, и Эдвард были готовы отдать все, что угодно.
Когда они впервые встретились, он плакал. В детском приюте Сербии, самый маленький и худенький, самый затравленный, разительно отличался от других детей. Те три недели, что Белла приходила к нему, пока мистер Каллен оформлял бумаги на усыновление, он улыбался всего два раза. И постоянно эта улыбка сменялась отвратительнейшими слезами и исказившимся от боли детским личиком, когда Иззе пора было уходить. Не работали уверения, что скоро она заберет его, что скоро у него будут и папа, и мама, что все будет хорошо, и никто, и никогда больше не причинит ему зла. Милен верил, что Белла больше не вернется. Многие потенциальные родители не возвращались. Им этот ребенок казался безнадежным.
Однако свое обещание Изза с Эдвардом исполнили. Малыш стал их сыном официально, получил американский паспорт, восторженно встретил виды Филадельфии, впервые сюда приехав, и очень быстро освоился на новом месте - английский дался ему крайне легко.
Более того, этот мальчик, ставший светом для Изабеллы и окрасивший жизнь новыми красками для Эдварда, сумел еще и объединить было распавшуюся семью Каллен.
Джаспер примирился с выбором отца и случившимся с Изабеллой. Он принес свои извинения девушке, загладил вину, восстановил общение с Калленом-старшим и, как и многие, кто видел Милена, души не чаял в младшем брате. Когда он приезжал, они с Миленом дни напролет переводили бумагу для импрессионистских опытов. Как правило, происходило это на небольшом холме, за которым прятался дом новоиспеченной четы Калленов и на котором часто были слышны отголоски колыбельной Беллы, исполняемой Эдвардом хотя бы раз в неделю.
Сам композитор, на самом деле, не мог представить для себя большего счастья. Он обожал жену, любовался маленьким сыном, восхищался успехами своего старшего сына (имя Джаспера было на устах на каждом из тематических аукционов живописи) и благодарил судьбу, что решился тогда послушать Карлайла и заставить сына жениться.
В итоге все перевернулось, перемешалось, стало новым и дало потрясающий результат. Стиралось даже препятствие в виде возраста - моложе, чем сейчас, он не чувствовал себя даже в двадцать. А Изза и вовсе никогда не обращала на какие-то цифры внимание.
Эдвард ни мгновенья не жалел. Ни о чем.
И Белла, уже потерявшая веру в себя и надежду на то, что сможет стать счастливой женой и матерью, была с ним полностью согласна.
Они оба были готовы пройти через все снова - только бы итог оказался таким же счастливым.
- Пойдем-ка, мой мореплаватель, - девушка покрепче обняла сына, развернувшись в сторону дома, - плот спустим вечером, на закате, а пока есть время покушать и отдохнуть. Как считаешь?
Сверкающими черными глазками поглядев на папу, широко улыбающегося и следующего за ними шаг в шаг, малыш хмыкнул.
- Ага, мамочка, - и с удовольствием зарылся в беллину кофточку.
Розовую, разумеется.