Глава 17

После третьей пары я действительно сходил в учебную часть, где после длительных объяснений заполнил под диктовку заявление от имени Аяны на академический отпуск, пообещав подписать бумажку у её матери, а также принести соответствующую справку из больницы.
И поехал уже привычной дорогой в Балашиху, с ужасом думая, что буду делать, когда у меня отберут права. Недосып сказывался, реакция была заторможенная, так что я ещё чуть в аварию по дороге не влетел. Черная «бэха» с молодым парнем, которую я нечаянно подрезал, обогнала меня, грубо прижалась колесом к колесу, вытесняя с полосы. Водитель что-то угрожающе орал. Раньше я, не задумываясь, остановился бы и пошел разбираться, но сейчас только вяло улыбнулся и махнул рукой, пытаясь извиниться. Парень раздраженно нажал на газ и унесся вдаль, а я очень аккуратно повел машину дальше.
В палате Аяны я пробыл до окончания часов посещения, после чего мне в голову пришла хорошая мысль. Поняв, где можно найти фотографию Алисы, я припарковался у здания милиции, вышел и стал изучать стенд. Искать пришлось недолго.
«ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК! Разыскивается Балакирева Алиса Сергеевна, 1988 г.р.. 20.09.2003 ушла из дома на занятия и не вернулась. Рост 165 см, телосложение нормальное, глаза карие, волосы черные, прямые, ниже лопаток, в день исчезновения были заплетены в косу. Была одета ...»
Я смотрел на фотографию. Одну из тех, что показывал мне «важняк». Улыбающаяся девочка в светлой блузке на фоне какого-то гранитного пьедестала, смотрит в объектив, немного наклонив влево голову, черная коса переброшена через плечо. Снимок увеличен и обрезан, поэтому что там за памятник сзади, где снималась фотография – не понять. Я тщательно разглядывал лицо Алисы, стремясь отпечатать его в своей памяти, чтобы она ожила в моем сознании, не была лишь бесплотным призрачным голосом.
- Юраев?! – раздался знакомый голос. – Ты что здесь делаешь? – следователь, неслышно подойдя сзади, смотрел на меня с большим подозрением.
И действительно, как ему объяснить, что я тут делаю? Я, таа-ищ Долотов, контакт с призраком наладить пытаюсь!
- Здравствуйте, Дмитрий Викторович, - брякнул я автоматически, чтобы сказать хоть что-то.
- Здравствуй...те, Артем Юрьевич. Вы мне ответите на заданный вопрос?
Пока я лихорадочно соображал, мои глаза непроизвольно забегали, взгляд метнулся в сторону, вверх. И тут же уловил, как насторожился следователь, похожий на собаку, взявшую след, - он понял, что сейчас я что-то совру. Поэтому я ответил чистую правду:
- Рассматриваю фотографию пропавшей девочки.
- Зачем? – последовал ожидаемый вопрос.
- Пытаюсь понять, в чем вы меня подозревали.
На тебе мячик! Теперь ты оправдывайся или заканчивай разговор.
- И как, поняли?
- По крайней мере, предположил, только до сих пор не знаю, какую вы увидели связь.
Долотов молчал, испытующе глядя на меня. Потом что-то для себя решил:
- Обсудим, если интересно стало?
- В кабинете? - уточнил я. – Спасибо, не хочется.
- Нет... Я уже всё закрыл и опечатал на сегодня. В машине?
Неожиданно...
- Э... Ну давайте... В моей?
- Да, в вашей. Я на работу пешком хожу, - отрезал следователь, изучая выражение моего лица.
- Ну, пойдемте тогда, вон там стою.
Мы прошли пару десятков метров до парковки, и я завел ещё неостывший мотор, чтобы в салоне было комфортнее, чем на неуютной улице под пронизывающим ледяным ветром.
- Так в чем, я, по-вашему, вас подозреваю? – опередил меня Долотов с вопросом.
- А я надеялся, что вы мне расскажете, - мой ответ был преувеличенно наивен.
- Давайте сначала вы, а я поправлю, если что, - предложил следователь отличный, на его взгляд, компромисс.
Можно было и ещё попрепираться, но я чувствовал себя слишком усталым для словесных игр типа «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Особенно если учесть, что знал я до сих пор очень немногое.
- Хорошо. Столяров сообщил мне, что бесследно пропали как минимум три девушки и вы почему-то решили, что Аяна могла быть четвертой.
Долотов помолчал, выжидая, что я добавлю ещё, потом уточнил:
- Это всё? А почему я так решил, не знаете?
Так... Интересно, а Столяров ему рассказал о том, что мне фактически тайну следствия разгласил? Если я сейчас совру – он это поймет. А если нет – подставлю Столярова. Ну и ... с ним.
- По словам Столярова, всю одежду пропавших девушек позже находили в пакетах. Аяна переоделась в шаманский наряд, оставив все вещи в палатке. Вы решили, что я бы их тоже потом подбросил незаметно, если бы всё прошло по моему злодейскому плану. Так?
- Допустим, - проронил Долотов.
- Э... А вы собираетесь что-то поправлять? Или добавлять? – Я зажег свет в салоне и открыто посмотрел на следователя. Тот, кажется, был удивлен.
А может, и нет, не понять по его лицу ничего.
- Нет, продолжайте, у вас хорошо пока всё идет.
Я растерялся, поскольку вроде уже всё сказал, что пришло в голову. И перешел к вопросам сам:
- Вы не верили, что я пытался спасти Аяне жизнь. Почему? Зачем мне это, если я похититель, насильник и серийный убийца?
- А что говорило о том, что вы спасали ей жизнь? – холодно осведомился следователь. – Помимо ваших слов, разумеется.
Я обалдел настолько, что потерял дар речи. Потом промямлил:
- А... гибддэшники? Я же к ним поехал, потому что не знал, где тут эта чертова больница!
- Отличная идея, - одобрил Долотов. – Увидеть, что вас собираются остановить на посту с полутрупом в машине и изобразить смятение: «Помогите, помогите!»
Меня как ударило. Я снова и снова пытался восстановить обрывочные воспоминания того ужасного вечера и представить, как это выглядело со стороны. Следователь молча наблюдал за моим лицом.
- Так... – я вспомнил наконец детали. – А вы опрашивали этого ... инспектора Михалыча, который меня первым увидел?
- Да.
- И что он сказал? Разве не упомянул, что я ехал с дальним светом, аварийкой и гудя при обгонах?
- Да, это есть в рапорте.
- Ну и как... Это похоже на то, что я крался мимо поста ДПС с полутрупом, а потом в момент гениально сообразил, как можно снять с себя подозрения?
- А у вас высокий ай-кью. И творческие способности отмечают.
- Спасибо, конечно, на добром слове, но почему же всё-таки я «крался» с дальним светом, аварийкой и гудком?!
- Наверное, потому что вы были в опьянении от тех же мухоморов, что и гражданка Дамбаева?
- Логично... Нет... Не логично! Как я могу быть одновременно настолько пьяным, чтобы гнать мимо поста ДПС, светясь, как новогодняя елка, и при этом за доли секунды, ещё до того, как меня неминуемо остановят, тут же придумать хитрый план, что я девушку не закапывать везу, а лечить в больницу?
Следователь впервые оторвал от меня взгляд и посмотрел в лобовое стекло:
- Да. Это выглядит странно. Однако данный рапорт попал ко мне довольно поздно. А без этой маленькой детали картинка выстраивалась вполне правдоподобная, не так ли? Да и не так уж вы и пьяны были, я бы сказал, что вашему спокойствию можно было позавидовать в сложившейся ситуации.
- Нет, - угрюмо сказал я.
- А вы пристрастны и не способны объективно оценить, - голос Долотова стал почти нормальным, холодные нотки куда-то исчезли.
- Так всё-таки вы поверили мне или нет? – подавленно спросил я после длинной паузы.
Долотов, о чудо, улыбнулся краешком рта:
- Почти поверил.
- А... В какой момент?
- Только когда поговорил с матерью потерпевшей, которая, хотя не видела вас ни разу в жизни, почему-то стала вас жалеть и защищать. И когда она твердо убедила меня, что вся идея этой странной истории с ритуалом принадлежит не вам. Потому что даже... Хотя на пленке и зафиксировалось всё, как вы сказали... Даже ваше пыхтение в машине, когда вы делали искусственное дыхание. Да-да, вы камеру забыли выключить. Она продолжала работать и, по крайней мере, звук записался.
- Потому что даже? – уточнил я с каким-то болезненным любопытством.
- Потому что даже просмотрев пленку, можно было объяснить всё произошедшее в рамках версии о серийном убийце, - жестко ответил следователь. – Всё шло по вашему плану, вы снимали процесс на камеру. Но жертва «поплыла» раньше времени – или вы не рассчитали дозу, или Аяна сама переусердствовала... Конечно, вы очень огорчились, что столько сил на подготовку потрачено, и вот... Всё сорвалось. Вся ваша игра коту под хвост, обидно же... И вы, будучи тоже под кайфом, решаете отвезти девчонку куда-то... Может, даже и в больницу. Ну, а дальше по сценарию.
Следователь замолчал, и я мрачно проронил, чувствуя себя как будто меня макнули головой в унитаз:
- Да, у вас фантазия не чета моей.
- Спасибо, - кажется, Долотов принял это за комплимент. – Так вот, всё объяснялось достаточно красиво в предположении, что это вы предлагаете девушкам ритуал. Вы же этот, как там... ролевик? Игры с переодеванием и всё такое? Секс, плетки, ремни, наручники, свечки, бодиарт...
Мммммать...
- Это ДРУГИЕ ролевые игры. Это не ролевики! И я вообще не ролевик. Я с реконструкторами тренируюсь иногда... Это другое! Другое!
- Правда? - он явно мне не верил.
- Правда!
- Ладно, - Долотов примирительно понизил голос, не собираясь спорить. – Так вот, когда выяснилось, что это не вы инициатор игры в шаманку, версия о вашей виновности была тут же пересмотрена в пользу простого совпадения.
- Спасибо и на этом, - я всё ещё кипел.
- Да, Артем Григорьевич. И я, кстати, проверил – вы действительно ездили после освобождения в больницу к своей подруге. И вроде бы не для того, чтобы её придушить. Сочувствую и вам, и ей.
Он что, серьезно?
Повернувшись к Долотову, я неверяще рассматривал его удлиненное сумрачное лицо.
- Да... – помолчав, протянул тот. – И вот, только я вас вычеркнул из списка подозреваемых и, можно сказать, выбросил из головы, как вижу, что вы любуетесь на портрет пропавшей в сентябре девушки. Как, на ваш взгляд, не странно ли, что вас потянуло не куда-нибудь, а к зданию милиции?
- Странно, - вынужденно подтвердил я. – Но ничего добавить не могу, извините. Пытался понять, как могу быть связан с этими девушками, ничего более.
Господи, надеюсь, мысли он не читает...
Долотов просверлил меня взглядом, потом вздохнул и устало пробурчал, потеряв в один миг всю свою жесткость:
- Извините, Артем Григорьевич. Пойду я. До свидания.
Я втянул в себя воздух и постарался ответить ровно:
- До свидания, Дмитрий Викторович.
Ещё раз испытующе посмотрев на меня, следователь захлопнул дверцу «девятки» и быстро, не оглядываясь, зашагал по улице.
В висках у меня стучало, в горле пересохло. Но я включил поворотник и плавно вырулил со стоянки.
Домой... Домой... И дальше пытаться докричаться до Алисы... Алиса Балакирева, пятнадцать лет, карие глаза, черные волосы...
Дома хозяйничала мама, наполняя квартиру вкусными ароматами, поэтому с сеансом связи пришлось обождать. Ответив на миллион вопросов, наобещав с три короба, обожравшись до состояния блаженной нирваны, я проводил маму по тихим узким улицам, довел до квартиры и направился к себе, размышляя по дороге.
Походило на то, что чаще всего мне удавалось услышать Алису, когда я этого не ожидал и был расслаблен. Видение в ванной мне хотелось отнести всё-таки к взбаламученным нервам и последствиям просмотра ужастиков. Лицо призрака я толком не разглядел, в памяти всплывали только жуткие нечеловеческие глаза и длинные распущенные волосы (черные, кстати говоря!)...
Блин, опять мурашки по спине поползли.
Нет, пожалуйста, мне достаточно голоса, - просил я мысленно. - Спокойнее будет просто поболтать. Просто выяснить, что именно тебе нужно, и причем тут я. И Аяна. И что с ней случилось. И как можно попробовать что-то исправить.
Вернувшись, я лег на кровать и постарался расслабиться. Закрыл глаза, вызвал в памяти лицо Алисы и тихо вслух спросил, заранее настроившись на длительный процесс бесплодных обращений в тишину:
- Алиса, это Артем, ты меня слышишь? Алиса?
Слышишь... - тихим эхом донеслось из пустоты.
Изрядно удивившись быстрому результату, я не позволил себе особо радоваться, помня, что в прошлый раз Алиса после ответа тут же надолго замолчала.
- И я тебя слышу. Мы можем поговорить? Алиса? Алиса? Поговори со мной...
Ну да... Как я и ждал. Связь пропала.
Ещё раз вглядевшись мысленно в лицо девочки с фотографии, я повторил:
- Алиса?
Слышишь... Говорить... Артем...
Ого. Уже почти диалог! Только странный немного... Как будто она забыла все слова и теперь повторяет за мной. А если мысленно спросить?..
Алиса, ты видишь меня? Момент истины... Если да, то потребую не подсматривать за мной в душе и туалете. Ты видишь меня или нет? Алиса?
Видишь... Нет... Слышишь.
Так, и это радует. Алиса, ты рада?
Опять замолчала. Или не услышала или... Вопрос довольно дурацкий, наверное...
Спросил вслух:
- Алиса, тебе плохо? Страшно? Одиноко? Да?
Да... Плохо...
Мне показалось, что девочка всхлипнула, едва удерживаясь от слез.
- Алиса, только не плачь, пожалуйста, - проговорил я с мольбой.
Не плачь!
Ого, а это было почти сердито. Так... Похоже, она хочет общаться, только ей словаря не хватает.
Заснул я ещё нескоро. Заблудившаяся за гранью мира душа Алисы хоть и жаждала общения, но отчаянно тупила, раздражающе медленно пополняя свой лексикон новыми словами. Сложные вопросы типа «что с тобой случилось» или «опиши, что ты там видишь», – явно вызывали у неё ступор и надолго выбивали из диалога.
Но когда я уже часам к трём ночи заикнулся, что мне поспать бы, Алиса взмолилась:
Нет... Артем... Говори!
- Слушай... Я устал очень, мне завтра рано вставать, я в универ собирался... Мы ещё поговорим, обещаю, - стал я её уговаривать.
Нет, пожалуйста, нет! Не уходи! Говори, плохо, говори, одиноко!
Ну твою... вот же я попал... И ведь не отключить, как телефон...
- Алис... Давай ещё немного поговорим, а потом я всё-таки спать, а? Пожалуйста, я очень устал...
Смутно понадеялся, что Алиса слышит только то, что я говорю, обращаясь к ней. Было бы довольно неприятно пустить совершенно незнакомую девочку в свою голову с полным доступом ко всем файлам...
Да, немного... Говори... Говори со мной!
- Слушай... Может, ты сама поговоришь? Расскажи про себя? Хоть что-нибудь, а?
Я НЕ ПОМНЮ!
Ничего себе... вот это вопль...
Я аж вздрогнул и невольно сел на кровати, обняв колени.
- Алиса... Ну ведь что-то же помнишь? Как зовут, где ты жила, в какую школу ходила, родителей, в конце концов, помнишь?
Плохо... Страшно... Не помню... Что-то... Артем говоришь... Что-то помню... Говори со мной!

Глава 18

В общем, первую субботнюю пару я проспал. Ко второй успел еле-еле и первую половину просидел, отчаянно зевая, а потом опять мысленно «говорил»... и «говорил»... и «говорил», как того просила Алиса. У меня складывалось ощущение, что девочка и при жизни (если считать фактом, конечно, что она мертва) особым умом не блистала. Но, тем не менее, прогресс от моих внутренних монологов на самые разнообразные темы, вплоть до проговаривания мысленно страниц учебников, какой-то был. Лексикон Алисы потихоньку наполнялся словами, хотя с падежами, временами и иногда местоимениями оставались проблемы. Я даже не подозревал, что русский язык настолько сложен, если его учить как иностранный... почти с нуля.
Ещё меня очень волновал вопрос, имел ли я дело именно с этой самой пропавшей Алисой Балакиревой или ещё с какой Алисой, неведомо почему застрявшей между мирами. Я не мог понять, вспоминала ли Алиса что-то, когда мной это проговаривалось, или просто запоминала, а потом выдавала мне. И вообще... девочка ли это... или демон какой-нибудь, которому самой малости для воплощения не хватало. И что делать, если бы я доказал, что актуален вариант номер два? В церковь бежать для экзорцизма? Ага, а дальше в психушку, где мне уже давно самое место.
Вот такие невеселые мысли обуревали меня, когда я после университета снова ехал в Балашиху. Медленно и печально, в правом ряду. Наполовину поглощенный диалогом с Алисой:
- Давай ещё раз... Пожалуйста, вспомни самое первое, что связано со мной. Ты сказала, что уцепилась за меня и держалась.
Да, уцепилась... Держалась... Артем говоришь... Я слышишь... Помнить... Немного...
- Вспоминай, пожалуйста! Это очень важно! До того, как ты уцепилась за меня – ты кого-то почувствовала, так ведь? Услышала? Ощутила? Увидела? Ну же, вспомни, Алис...
Помнишь... Я помнить... Увидела... И уцепилась...
- Что! Что ты увидела? Ты же говорила, что вокруг тебя темнота?
Да, темнота... Темно... Плохо... Страшно...
- Ты увидела что-то страшное?
Нет... Да... Белое... Темнота и... белое... что-то... Уцепилась... Держалась... Артем говоришь... Я помнишь!
Боже, дай мне терпения...
Я стоически прокатился очередные пять метров в пробке и снова остановился.
- Так что белое ты увидела в темноте? Белое платье?
Нет, платье нет... Белое... Белое... Что-то... Страшное...
- Страшное и белое... Привидение? Скелет? Блин, я не знаю... Вот никогда не любил в «крокодила» играть...
Что-то... Белое... Нет скелет... Да...
- Так «нет, скелет» или «да, скелет»?? – в моем голосе звучала обреченность, а Алиса, похоже, сердилась:
Говори! Слова!
- Слов не хватает? Скелет и да, и нет? В смысле почти скелет? Как скелет?
Да! Говори... Слова!
- Э... Кости? Фаланги?.. О, череп? Почти скелет – это череп? Я хоть туда копаю-то?
Да! Череп... Почти... Говори слова!
Моя фантазия отказывала. Машина сзади нетерпеливо гуднула, и я тронулся с места, перебирая вслух варианты:
- Череп и что-то ещё?
Да, ещё! Говори!
- Череп и кости... Череп и скрещенные кинжалы... Что-то я не туда... Ладно, слушай, ты увидела череп и что-то ещё... Это было страшно, я представляю. А почему ты уцепилась, если так страшно? Ты же за этот череп уцепилась?
Алису надолго вырубило... Я успел уже почти доехать до Балашихи, как в моей голове снова прозвучало:
Говори со мной... Пожалуйста...
Я свернул с трассы на второстепенную улицу и остановился у какого-то дома. Пока девочка-призрак молчала, у меня созрел определенный план. Но для очистки совести решил ещё раз повторить последний вопрос:
- Алис, я же говорю с тобой, это ты куда-то пропала. Ты сказала, что увидела череп и что-то ещё, это было страшно, но ты уцепилась. За что ты уцепилась и почему, если это было страшно?
Страшно... Одиноко... Плохо... Что-то... Нет одиноко... Уцепилась... Держалась...
- Так... - я вздохнул, пытаясь перевести. – Было так одиноко в темноте, что уцепилась даже за страшное? Только лишь бы не быть одной?
Так... Нет одиноко... Только одной... Нет... Держалась...
Меня затрясло. Я вспомнил дикарскую раскраску Аяны.
- Ты уцепилась за эту фигуру, да? Это было похоже на череп, но не весь, а как бы лицо, а под ним такие полоски? Треугольником?
Да... Фигуру, да... Треугольником нет... Почти...
- Ну не важно! И ты за неё уцепилась?
Да... Нет одиноко... Держалась... [/i]
- И фигура осталась там, с тобой? Но ведь дальше ты уцепилась за меня? Я же не эта фигура?? Меня ты когда стала слышать? Пожалуйста, Алиса, пожалуйста, вспоминай!
Осталась... Я держалась... Фигура осталась...
- Белая фигура осталась там в темноте? Ты её можешь видеть? Сейчас ты её видишь? Или можешь как-то ощутить?
Видишь... Нет... Я ощутить Артем... Сильный, лучше... Уцепилась Артем... И плачь... Я плачь...
- Да, ты плакала, это я помню отлично. Ты держалась за белую фигуру, а потом ощутила меня? Когда? Как ты почувствовала меня? Ты же меня не видишь?
Ты... Артем... Ты... фигуру... Я ощутила... Слова!
- Я что-то делал с фигурой? Спасти я её пытался, у неё сердце остановилось...
Ты... фигуру... Говори! - это было сказано сердито.
- Я фигуру... тащил я её. Потом дыхание искусственное делал. Ты про это? Рот промывал...
НЕТ! Ты её... череп... Говори!
Я совсем растерялся... Судя по тону Алисы, она почему-то злилась... И сильно злилась... И похоже, что не только моей непонятливости.
Ты череп!..
- Целовал что ли? – неуверенно спросил я.
ДА! ЦЕЛОВАЛ!
Ну зашибись теперь... Это что, ревность? Это она вспомнила и в Аянке соперницу увидела? Это типа она уже на меня какие-то права имеет? Вот же!.. Это я сейчас её дальше расспрашивать про Аяну буду, а она назло ничего не скажет или скажет ровно противоположное? Охтыже!..
- Алис, я её не целовал.
ЦЕЛОВАЛ! Я помнить! Помнишь! Нет, я помню!
Аж заговорила правильно от возмущения!
- Алиса, я делал ей искусственное дыхание изо рта в рот. Она умирала. Это была девушка, как и ты. Я пытался ей помочь.
А мне нет помочь! Я умирала! Нет помочь! Почему! Почему? ПОЧЕМУ?! - девочка в моей голове захлебнулась рыданиями.
Пару раз попробовав обратиться к Алисе, я замолчал. К её рыданиям я, признаться, уже привык, хотя раньше они всё-таки звучали не так отчетливо. Связь мы наладили прочную, я уже автоматически, без усилий, представлял в голове фото Алисы, когда обращался к ней.
Пусть поплачет, может, успокоится немного. Ну прямо прорыв какой-то произошел! Алиса впервые сказала, что умерла... Точнее, что умирала. Ну, поскольку никто не помог, то, видимо, умерла. То есть она что-то вспомнила... Осталось развить успех. Пообещать ей что-нибудь и выяснить, может ли она помочь Аяне. При этом не давая понять, что та мне очень дорога... Дорога? Э... Так... А я что... влюбился? Или это угрызения совести? Или просто сострадание? Не, сострадание – это, скорее, к её горюющей маме. А к Аяне? Это что, и есть любовь? Или такой... дурацкий альтруизм? Если и любовь... то какая-то... братская, что ли. Ну да... как старший брат... Вот не сделали мне родители сестренку или братика в детстве, просил ведь у них... А теперь во взрослом возрасте накатило внезапно. Ну ведь это же не любовь... В смысле – не такая любовь... Блин...
- Алис... Алиса... Ну хватит... Перестань, пожалуйста... У меня план есть, нужна твоя помощь... Алис, хватит рыдать...
Чего тебе? - донеслось сквозь рыдания почти неразборчиво.
- Алис, ты что-то вспомнила, да? Скажи, почему ты осталась одна в темноте? Не может быть, чтобы все умирающие оставались так. Ведь все умирают, вас должно быть очень много, больше, чем живых!
Судя по фильму «Привидение», она либо увидела бы белый свет с райской музыкой, либо её должны были утащить черные человечки в капюшонах...
- Алис... Пожалуйста, я пытаюсь помочь тебе... Тебе и только тебе. Вместо того, чтобы заниматься своими делами, я вторые сутки говорю с тобой, потому что хочу тебе помочь. Алис, ты меня слушаешь? Ты понимаешь, о чем я спрашиваю?
Да.
Ну вот, уже только всхлипывает...
- Алис, почему же ты одна в темноте? Там никого с тобой рядом нет?
Пожалуйста, скажи, что Аяна где-то рядом... Пожалуйста, только не соври...
Я одна... Я... Не уходи...
- Я не ухожу, я здесь, Алиса, я с тобой.
Нет! Не ты! Я... не уходи! Я держалась... Держаться... Нет... Нет я. Меня держаться!
- Тебя держат? Тебя кто-то держит?
Нет... Держат, да... Кто-то нет... Не кто-то... Что-то держат.
- Тебя что-то держит? Не дает уйти? А что именно?
Не помню! Да! Не дает! Держит...
Ну да... как типичное привидение... Незавершенное дело типа мести убийце, например… А может, всё-таки она, как и Аяна, не мертва? Лежит в коме где-нибудь в больнице, никем не опознанная?
- Алис, так ты умерла? Тебя убили? Ты помнишь, как это было? Помнишь, кто это сделал? Алиса?
Ну, блин... Опять её вырубило...
- Алиса... Алииис! Алиса, прием! Черт... АЛИСА!
В стекло машины уверенно, громко постучали, и я, вздрогнув, открыл глаза.
Да что ж мне так на милицию-то везет, а!?
Попытался открыть примерзшее окно, чуть было не сломал хлипкую ручку стеклоподъемника и открыл дверь целиком.
- Сержант Петренко. Выйдите, пожалуйста, из машины. Ваши документы.
Минут десять я объяснял двум недоверчивым патрульным, что репетирую сценку для любительского театра. Что нет, у меня нет здесь знакомых. Нет, я не пьян. Нет, я не принимаю наркотики. Снял куртку и закатал рукава, показывая локтевые сгибы. Покорно дыхнул в ушанку сержанта, не задавая дурацких вопросов насчет сертификата на милиционерский, покрасневший на морозе внушительный нос. Всячески демонстрировал желание сотрудничать. С готовностью согласился на теоретическое предложение поехать на медосвидетельствование. В результате мне было милостиво позволено сесть в машину и поехать дальше, но оба милиционера явно считали, что выглядел я чрезвычайно подозрительно.
Интересно, увидит ли товарищ Долотов их субботний рапорт? Если они упомянут, конечно, странного типа, сидящего в машине. С очень знакомым ФИО Юраев Артем Григорьевич. Блин, вот нельзя человеку припарковаться в разрешенном, между прочим, месте и немного поразговаривать самому с собой с закрытыми глазами. Ну, пусть даже покричать... Надо гарнитуру купить беспроводную для телефона. Дорогая только, зараза, а денег и без того нет. Зато отлично подошла бы для объяснения, почему человек в пустоту кричит.
Подъехав к больнице, я набрал номер Светланы и вскоре уже остался с Аянкой наедине в тихой и мрачной палате. Подробно рассказывая неподвижной девушке всё, что со мной успело произойти с момента нашей последней встречи. Делясь сомнениями и озвучивая планы.
Алиса в этот день так больше и не заговорила. А жаль... У меня было к ней предложение поискать её дом, покатавшись по ночному городу. Это позволило бы точно определить: Балакирева ли Алиса со мной общается или моя личная шиза – предмет будущих психиатрических исследований. Поскольку я твердо был уверен, что адреса Алисы знать не знал и никак его вычислить не мог даже случайно, то точное попадание в нужный дом дало бы мне определенную уверенность. Так сказать, объективное доказательство выхода в астрал и общения с мертвыми после смерти. Хоть на Рен-ТВ звони с сенсацией. Если, конечно, Алиса в самом деле мертва. А если нет, тогда это пример работающей телепатии или ещё какой хрени в формате желтой прессы…