Предчувствие. Часть 1

Автор: Валлери
Рейтинг: G
Пейринг: фаэтонцы
Жанр: фэнтэзи/драма, научная фантастика
Аннотация: Когда-то между Марсом и Юпитером существовала девятая планета – Фаэтон. Давайте предположим, что она был населена гордыми, благородными, очень одаренными племенами, красивыми, словно Боги, и живущими в равновесии между собой.

От автора: Эта история - одна из моих любимых! Я писала ее в период с 12 до 14 лет, вынашивала эту идею, как любимого ребенка, может, поэтому она и получилась самой лучшей. История основана на научных фактах, правда, ни одна гипотеза не дает исчерпывающего ответа на вопросы. Однако я старалась ориентироваться на более-менее проверенную информацию.

Изначально история называлась "Последний день Фаэтона", но не волнуйтесь - в конце вас ожидает хеппи енд. А теперь, если вы все еще не испугались, то пожелаю вам приятного прочтения! И очень жду ваших комментариев!



Тихое умиротворение опустилось на вечерний берег, освещенный розоватыми лучами заходящего далекого солнца. Кнайт и Минна наблюдали закат, взявшись за руки.
Девушка была стройна, и так нежна и хрупка, что, казалось, любой ветерок унесет ее, словно пылинку. Прекрасной чеканки черты лица: прямой нос, ровные губы. Большие глаза цвета изумрудного моря, обрамленные длинными пушистыми ресницами, словно излучали внутренний свет. Прекрасные густые волосы разметались по плечам, будучи такого же цвета, что и песчаный пляж. Тонкие длинные руки, четко очерченная талия. Ее красота не вызывала сомнений. Девушка была одета в изящный костюм из тончайшего материала, а на плечи была накинута почти прозрачная шаль.
Юноша по красоте не уступал девушке. Черные волосы, достигающие плеч, отлично сочетались с выступающим вперед подбородком, упрямыми губами и темными глазами. Широкие плечи и узкий таз создавали гармонию Аполлона. На юноше была одежда, почти повторяющая костюм подруги.
Чудесно поблескивали волны, обрушивая на берег моря пенящиеся макушки и вздымая золотистый песок. Восхитительный свежий бриз разносил пряный аромат цветов. Над водой показались первые ростки лотосов. Каждую ночь они расцветают…
Несмотря на идиллию, тревога не покидала душу Кнайта. Что-то было не так, как будто нечто чужеродное вторглось в мирную жизнь Фаэтона, заставляя напрягаться в тревожном ожидании беды.
Минна, чувствуя странное состояние своего спутника, растерянно огляделась и прижалась к широкому плечу.
- Ты тоже чувствуешь это?
- Да…
И снова томительное молчание и взволнованное вслушивание. Ничего… Так же мирно набегают волны и разбиваются о берег, тот же аромат цветов…
- Птицы… - наконец, понял Кнайт.
- Не поют, - согласилась девушка, поеживаясь. Обычно в вечернее время воздух был оглашен трелями ночных птах.
- Будто вымерли все… - Кнайт оглянулся на лес, но непроницаемая стена могучих деревьев не давала ответа той подавляющей тишине, которая окружала влюбленных. – Почему они молчат сегодня?
- Мы тоже молчим, Кнайт, - заметила девушка. – За весь вечер не проронили ни слова. Молчим на протяжении нескольких часов.
- Пойду, взгляну, - Кнайт поднялся, оставляя девушку на берегу одну. – Сейчас вернусь.
Минна откинулась на спину, прикрыв шалью худенькие плечи. Маленький диск солнца коснулся близкого горизонта, когда шаги Кнайта затихли на лесной тропе. Среди зеленых ростков лотосов появились первые белые бутоны, огромные, волшебно-красивые на фоне багряного заката. Шелестя нежными лепестками, они раскрывались прямо на глазах.
Зашуршала очередная волна. Минна зачерпнула ладонью горсть песка. Поблескивая, золотые крупинки просочились сквозь пальцы и струйками посыпались вниз, снова присоединившись к общей массе своих собратьев. Девушка некоторое время смотрела на них, после чего с легких вздохом откинулась на спину, глядя в небо. Оно уже потемнело, хотя звезд еще не было видно. Неприятное чувство опасности продолжало наполнять вечер напряжением, несмотря на его кажущуюся мирной красоту. Поэтому Минна была рада услышать, как возвращается Кнайт.
- Ничего не понимаю… - пробормотал парень, ловко присаживаясь рядом с девушкой на песок. На его лицо легла печать тревоги. – Птицы словно в трансе. Сидят, нахохлившись, как будто… боятся чего-то.
- У меня такое же чувство, - и снова девушка поежилась, подбирая к груди колени.
- Ощущение, как перед грозой, только сильнее, - признал Кнайт. – Предчувствие чего-то… Пойдем домой. Мне не по себе…
Взявшись за руки, молодые медленно побрели к погруженному в сумерки лесу. Атлетической рукой Кнайт аккуратно отодвигал свисающие ветви тратанов, чтобы они не задевали его любимую по лицу.
Ростом юноша был не менее двух метров и тридцати сантиметров. Девушка лишь немного уступала ему в этом качестве. Как и все представители их народа, фаэтонцы были красивыми и статными, как Боги.
Их скрыла тропинка, которая, некоторое время попетляв между вековыми деревьями, вывела их к широкой поляне. В небольшом отдалении друг от друга здесь стояли три домика из изящно сложенного светлого кирпича.
Грохот посуды раздался из ближайшего дома, и Кнайт поспешил туда, увлекая свою девушку за собой.
- Мама? – воскликнул юноша, изумленно взирая на разбитые осколки в ногах у старой женщины с причудливо уложенными волосами. Ее величественная красота не могла быть испорчена даже большим количеством морщин. Зеленое длинное платье облегало прекрасно сохранившуюся фигуру.
Женщина беспомощно оглянулась, а затем присела, чтобы собрать осколки. Это была такая редкость, чтобы совершенная во всем с рождения атка проявляла неловкость.
- Целый день все из рук валится, - пожаловалась она. – Ничего не могу с этим поделать. Неудачница я.
- Брось, мам, - Кнайт присел, чтобы помочь. Минна присоединилась к ним спустя мгновение. – А отец где?
- Твой отец пробормотал что-то о беде и ушел в лес медитировать. Сказал – неестественная тишина ему покоя не дает.
- А вы сами заметили, как сегодня непривычно тихо? – спросила Минна старую женщину, собирая последний осколочек в корзину и выставляя ее за порог.
- И правда тихо, - согласилась женщина, жестом приглашая молодых к столу. – Птицы лгать не станут. Но, может ли быть, что к нам просто приближается гроза?
Кнайт усадил мать за стол, а сам сел рядом с невестой. На время они завели непринужденный разговор. Не заметили, как в двери тихо пробрался ламр – зверек, имеющий сходство с дикой кошкой – и целеустремленно засеменил под кровать, где, забившись в угол, притаился и затих.
Высокая фигура, промелькнувшая за окном, привлекла внимание семьи, вкушающей за овальным столом из тратанового дерева. Через секунду мужчина показался в дверях. Его длинные волосы иссиня-черного цвета были собраны сзади в хвост. Морщины заботы на его лице отнюдь не портили его мужественной красоты, а, наоборот, придавали еще большую привлекательность. Он был на полголовы выше Кнайта.
- Рамз! – поприветствовала его старая женщина, собираясь пригласить к общему столу.
- Милона, - коротко кивнул он и перевел озабоченный взгляд на Кнайта. – Пойдем, сын. Надо поговорить.
- Извини, мам, Минна, - пробормотал Кнайт, немедленно прекращая ужин и следуя за отцом. Что бы ни случилось, это было очень серьезно, и чувство опасности с новой силой вернулось к юноше, когда он следовал за высокой фигурой своего отца в лес. Они не ушли далеко. Остановившись, Рамз повернулся, жестом указывая сыну садиться напротив него.
- Я чувствую, - торжественно объявил он.
Кнайт вздрогнул, ощущая, как будто непомерный груз ложится на его плечи. Самым страшным словом среди фаэтонцев было «я чувствую». Когда ты осязал надвигающуюся беду, ты мог сказать «я чувствую», и люди верили.
- Насколько страшно то, что будет? – побелевшими губами молвил юноша.
- Я вижу… - Рамз закрыл глаза, протягивая руки к сыну, и тот крепко сжал пальцы отца, пока тот говорил, взирая в сокрытое будущее. – Смотри со мной, сын. Смотри со мной вперед. Очень близко, оно приближается… Я уже не молод. Природа с возрастом учит нас мудрости. Я вижу огонь… Я вижу мертвецов… Я вижу все живое застывшим в вечной печали…
- Я тоже чувствую это, отец, - прошептал юноша, в душе которого расползалась черная как ночь тоска. – Сегодня вечером и я, и Минна почувствовали это. Птицы… И это тягостное ощущение внутри. Но я не могу увидеть того, что и ты…
- Ты должен пытаться. Твои способности будут сильнее, чем мои, так сказал Млой. Из поколения в поколение передается этот дар, - молвил Рамз, разрывая контакт и глядя потемневшими глазами на сына, ставших ярко-синими из-за переживаний. – Я должен пойти к Млою. Возможно, он знает, что делать.
- Я с тобой? – Кнайт тоже хотел увидеть мудрого старца, чтобы убедиться, так ли он одарен, как все говорят.
- Я не вижу конца своего пути, Кнайт, - Рамз покачал головой, отказывая сыну. – Мое путешествие может оказаться очень длительным и опасным. Ты должен остаться, чтобы защитить семью.
- Как я смогу защитить ее, если не знаю, какая грядет опасность и откуда она исходит?
- Я верю в тебя, - с этими словами Рамз поднялся, чтобы следовать избранному пути. Он обнял сына на прощание, но в этом жесте было больше безнадежности, чем веры.
- Ты вернешься? – даже зная ответ заранее, сын должен был спросить.
- Ты должен надеяться, - глухо ответил ему отец уже из глубины леса. Тропа поглотила его след.
Угнетающая пустота обрушилась на Кнайта со всех сторон, как только он остался в одиночестве. Лес непривычно молчал, предчувствуя беду так же сильно, как и люди. Лес давил со всех сторон, как нечто угрожающее.
Не в силах выносить тяжелое безмолвие, юноша закрыл уши руками и побежал прочь. Огибая деревню стороной, он думал о матери и возлюбленной, и страх за их жизни порабощал его изнутри. Чувство опасности обострило его способности до предела, картины смерти перед глазами были чудовищно реалистичны и, выбежав на берег моря, юноша закричал, вопрошая к небесам.
Когда отцы уходят, весь груз ответственности ложится на сыновей. И сейчас Кнайт чувствовал, словно за последние несколько часов он повзрослел сразу на сотню лет. Пустыми глазами он всматривался в горизонт, как будто тот мог дать ему ответ, что делать. Но лотосы все так же мерно покачивались на волнах, как и в любой другой вечер, распространяя вокруг свой чудесный неповторимый аромат. Над горизонтом, недалеко от места, где недавно висел солнечный диск, ярко-красной монетой застыл Марс, скоро его скроет спутник Фаэтона - Горий. Чуть правее Марса очень далеко мерцала голубая планета, размером не больше зернышка, но такая манящая – старцы называли ее Новая Земля. Если бы люди могли путешествовать в черной бездне между мирами, эта планета могла стать еще одним их приютом. Но даже гордый Северный народ - ланы, или «мудрые», - обладающий более развитыми технологиями, чем лесные жители - аты, - не настолько продвинулся в своем прогрессе, чтобы начать летать.
Кроме подавляющей тишины, не было ничего, что сказало бы о надвигающейся смерти.
Медленно Кнайт опустился на колени, его пальцы были прижаты к вискам, а плечи постепенно расслаблялись. Так, в полузабытьи, он провел несколько часов. Ночное небо действовало умиротворяюще, уговаривало юношу успокоиться и подремать. Чему быть, тому быть, шептало оно, умоляя уступить судьбе и принять будущее, каким бы оно ни было, с честью. Но Кнайт и его семья были воинами, призванными защищать народ, и не могли так просто сдаться унынию или смирению.
Тяжкое чувство продолжало распространяться, словно со стороны спины постоянно подкрадывалась опасность. Повинуясь инстинкту, юноша оглянулся… и долго всматривался в черный неподвижный лес. Над кронами деревьев величаво всходил Юпитер. Свет солнца, отраженный от его поверхности, никогда не позволял ночи стать слишком темной. Издревле фаэтонцы считали это благословением, но сейчас впервые в громадном диске Юпитера Кнайту почудилась угроза. Предчувствие было таким же мощным, как стрелка компаса, упрямо показывающая в единственную цель.
Вспышка догадки остро озарила сознание одаренного силой древних юноши. Дар, дремавший в его молодом теле, проснулся, и Кнайт увидел то, что хотел показать ему отец. Огонь, смертоносный и безжалостный, кочующий в глубинах космоса без цели. Он уничтожит все, что попадется ему на пути. Словно громадное тело Юпитера потеряло свою плотность, став прозрачным – юноша видел скрывающуюся за ним Смерть, спешащую сюда, чтобы проглотить мир, в котором он живет.
Он видел горящее лицо своей матери, погибающей в разверзающейся земле. Он видел бледный, мертвый лик возлюбленной на фоне разрушающегося мира. И это произойдет настолько скоро, что солнце не успеет взойти и пяти раз. Смерть близка… Ближе, чем бьющееся в груди сердце.
- Кнайт! – Минна нашла юношу на берегу, стонущего так, как будто ему больно. Его кулаки были накрепко прижаты к стиснутым глазам. – Что происходит? – в глазах перепуганной насмерть девушки заблестели слезинки.
- Я должен сказать отцу, - повторял юноша, не открывая глаз, сжимая в отчаянных объятиях ту, которую любил. – Он ошибся… Осталось всего несколько заходов солнц…
В ужасе девушка смотрела на страдающего Кнайта, на юношеские черты которого легла безысходная тень. Его длинные черные волосы, почти такие же темные, как у отца, были перепутаны, как будто он вырывал их руками. В его широко распахнувшиеся голубые глаза, пустые и устремленные в ночь, было страшно смотреть, как будто девушка заглянула в могилу предков.
В еще большем ужасе Минна наблюдала, как Кнайт медленно поднимается с колен, через силу заставляя себя встать. Он собирается последовать за отцом, оставив народ на погибель. Он собирается бросить ее здесь одну, и он больше не вернется, если сейчас уйдет – она чувствовала это своим любящим сердцем.
- Я с тобой… - прошептала девушка, крепко сжимая его ладонь. Женщина не должна следовать за мужчиной в его предназначении. Но наблюдение за семьей Рамза изменило Минну так же, как и их дар постепенно изменял их самих, из поколения в поколение делая сильнее. Если Кнайту суждено погибнуть, то Минна хотела быть в этот момент рядом с предначертанным ей судьбой. Даже если еще не было брачного ритуала.
Удивленно юноша взглянул на пальцы девушки, так крепко сжимающие его ладонь, как будто стали с нею единым целым. Ее прекрасные зеленые глаза мерцали в свете Юпитера храброй решимостью. Что может быть притягательнее, чем осознание, что твоя любимая делит с тобой общую беду? Разделенная напополам, беда казалась более преодолимой.
Кнайт не заметил, как его собственные пальцы плотно сплелись с пальцами Минны. Робкая улыбка коснулась его красивых губ.
- Хорошо, - согласился он, в отличие от сурового отца, не отказывая в последней просьбе, и тотчас же почувствовал, насколько правилен его выбор.
Они двинулись следующим утром, попрощавшись с Милоной и всей деревней, обещая сделать все, что в их силах, чтобы непоправимого не произошло. Это была всего лишь несмелая надежда, не имеющая под собой точных оснований, но аты умели принимать удары судьбы с честью. Было решено оставшимся перебраться в Пещерный город; Кнайт не стал говорить, что даже это их не спасет. Отблеск безнадежности скользил в каждом его прощальном слове.
- Останься в деревне, - просил он мать, - я вернусь за тобой…
Кнайт и Минна шли полный день до нового захода солнца, по давящему молчащему древнему лесу. Кроны тратанов образовывали прохладный влажный полог, не позволяя жарким лучам замедлять путников.
К вечеру молодые, взявшись за руки, вышли к другой деревне. Перед ними возникло широкое озеро, по берегам которого повсюду были разбросаны домики. Посреди озера на деревянных подпорках располагался домик Млоя – мудреца, старца, колдуна.
Местные без проблем пожертвовали лодку, и вскоре легкая посудина неслась к сердцевине озера. Нос лодки стукнулся о небольшой причал, и Кнайт, оставив девушку снаружи, с трепетом постучал в окованную золотом дверь.
- Я ждал тебя, - старческий голос ответил ему, когда Кнайт вошел внутрь. Помещение сразу поразило юношу внутренним убранством. Чистота была первым, что бросилось в глаза. Все вещи были расположены настолько аккуратно, что складывалось ощущение, будто их раскладывали с геометрической точностью. Обилие предметов непонятного назначения стояло на высоких прочных тумбах. Отовсюду лился свет, из самих стен и потолка, не только из распахнутых настежь окон.
Возле широкого стола сидел в кресле, закутавшись в плед, абсолютно белый человек. Бледное худое лицо, ослепительной белизны волосы, белая рубашка. Даже брови его были белыми. Даже губы будто обескровленными. Его кожа словно никогда не знала солнца. Как если бы старец никогда не выходил за пределы дверей.
Млой с внимательным интересом разглядывал гостя, заглянувшего к нему на огонек. Он указал на стол, на котором в том же самом геометрическом порядке были разложены бумаги с чертежами.
- Твой отец оставил тебе письмо, - сказал он.
- Мой отец не умеет писать, - прошептал пораженный Кнайт.
- Твой отец учился, как и ты, - сказал старец, - он просто забыл об этом со временем.
- Он смог вспомнить письмена? – удивился Кнайт, но Млой лишь снова кивнул ему в сторону письма.
- Прочти его.
Немногие из Лесных жителей посвящали себя обучению. Этим занимались ланы - Северный народ. Дикие же считали, что научные премудрости ведут к разрыву связи с природой, и поэтому некогда расы сильно разделились. Ланы ушли вперед по технологическому пути, но потеряли свой чувствительный дар. Аты одичали, зато жили в ладу с природой. В деревнях в каждом поколении выбирали одного-двух детей, которых отсылали на Север для минимального обучения. Северный народ никогда не отказывал в этой милости, и обе расы уживались мирно. Их взаимодействие было ограниченным, но одичавшие племена с удовольствием пользовались благами, который давали им северяне в обмен на богатства леса. Все это – и обучение, и торговля – позволяло атам не одичать до уровня Южных племен, живущих одними только инстинктами.
Очевидно, что Млой относился к тем, кто смог с успехом совместить в себе достоинства обеих рас. Именно поэтому он стал знаменит своей мудростью. Дар, помноженный на знания, делал его бесценным представителем рода человеческого.
Кнайт был из детей, прошедших обучение. Он помнил его смутно, потому что закончил его очень давно, будучи совсем ребенком. Сейчас, оказавшись в странном доме странного человека, он начал что-то припоминать из того, что видел у Старца на столах…
Осторожно взяв письмо – так, чтобы не затронуть выстроенный идеальный порядок, - Кнайт развернул его и начал читать, с трудом, но все же узнавая буквы.
В письме отец рассказывал о чудовище, движущемся сквозь бездонный космос, чтобы погубить их маленький живой мир. Отец поведал свое направление: он отправился дальше по реке, чтобы обратиться к Северному народу за помощью, предупредить их об опасности, которую они могли не заметить.
- Здесь нет ничего, что я бы уже не знал, - сказал Кнайт, закончив читать, - кроме того, где искать отца.
Глаза старца сверкнули одобрением.
- Ты поразил меня, мальчик, - молвил он. – Я видел и раньше, что в тебе заключена большая сила, и не ошибся. Но что ты хочешь от меня?
- Рецепт, чтобы я мог спасти свою семью, свой народ.
Мудрец отрицательно покачивал головой.
- Смерть, которая сокрыта от наших глаз, уже слишком близко. Я вижу ее так же четко, как и тебя. Уже спустя несколько заходов солнц она разрушит целостность нашего мира, разорвет его на большие и малые части, и мы перестанем существовать. Он неизбежного нет спасения, мой мальчик. Мне жаль.
Подавляющее чувство безысходности снова охватило юношу. Если Старец говорит о безнадежности, значит, спасение в самом деле невозможно?
- Зачем отец отправился на север, если в этом нет смысла? – потребовал от старца молодой ат.
- Я сказал ему, что северяне построили летающие корабли, - ответил тот просто.
- Он думает, что сможет этим воспользоваться? – от надежды юноше перехватило дыхание, но взгляд Млоя ничуть не изменился, когда он снова заговорил.
- Они не смогут взлететь. Они все еще слишком примитивны, чтобы дотянуться до солнца. Они не знают, что делают.
- Откуда тебе все это известно?
- Я стар, - едва заметно мудрец пожал плечами. – Я могу видеть больше, чем они. Северяне видят только цифры и полагаются на них. Я же сквозь цифры вижу истину. Мне не нужны их знания, чтобы понять, насколько ошибочные выводы они делают.
- И что же ты видишь? – юноша прошептал, глядя на то, с каким презрением старец смотрит на чертежи, лежавшие перед ним в идеальном порядке.
- Глупцы, они будут стремиться к солнцу, - сказал тот, закрывая глаза в бессилии перед судьбой. – Но их единственный шанс на спасение, это подняться в сторону от него. Им следует спешить навстречу смерти, глядя прямо ей в глаза. В день, когда она окажется наиболее близка, наша благодатная земля потеряет весомость перед собственным разрушением. Им стоит использовать эту возможность, чтобы вырваться из стальных объятий родного мира, все иное приведет к гибели кораблей.
- Значит ли это, что шанс спасти всех есть? – выдохнул Кнайт.
- Всех? – старик рассмеялся. – Нет, юноша. Спасти нашу расу – возможно. Но разве ты веришь в то, что северяне послушают тебя, дикого человека, не знающего десятой части того, что знают они, убежденные в своем совершенстве?
- Почему бы тебе не отправиться со мной? – предложил юноша. – Ты мог бы рассказать им…
Старик снова рассмеялся.
- Меня они послушают не больше, чем тебя, мой юный друг. Мой тебе совет – вернись в деревню и посвяти ставшееся время матери и жене.
- Нет, - красивые губы юноши упрямо сжались, в глазах загорелся яростный огонь. – Я пойду за отцом. Если северяне действительно построили корабли, они возьмут с тобой столько людей, сколько смогут.
- Молодой и наивны й, - покачал старец головой. – И очень самоотверженный. Ступай. Желаю тебе удачи.
Минна была удивлена тому, с каким сердитым лицом Кнайт вернулся от Млоя. Его челюсти были плотно сжаты, когда он рывком отделил от причала лодку и запрыгнул в нее. Ни слова не говоря, Кнайт направил нос суденышка на север, двинувшись вверх по реке, которая впадала в озеро.
Они плыли в молчании много часов. Течение было тихим и позволяло двигаться довольно быстро. Величественные деревья проносились мимо, за кормой оставались деревеньки, расположенные по берегам реки. Люди выходили на берег, провожая лодку молчаливыми взглядами, в которых сквозила та же безнадежность, что и в сердцах молодых людей, бросивших вызов судьбе. Иногда Кнайт говорил с ними, подплывая ближе к берегу. Тогда надежда появлялась на их одухотворенных лицах, и всегда ему и Минне давали еду в путь.
Даже после захода солнца Кнайт продолжал работать веслами, чтобы не терять драгоценное время. Минна сменяла его, чтобы дать ему возможность поспать.
На третий день пути река сузилась, а течение стало более бурным. Лес расступился, и перед восхищенными взглядами молодых людей открылся величественный город. Переливающиеся серебром зубчатые стены в два человеческих роста, а за стенами высокие дома в несколько этажей, с красивыми расписными крышами-куполами, вокруг которых располагались золоченые статуи Богов. Минна никогда еще не видела подобного совершенства архитектуры. Кнайта охватили воспоминания о том, как его вместе с группой других детей также привезли сюда, чтобы оставить возле стен. Знания, полученные им за несколько лет обучения, были почти полностью утеряны за годы, позже проведенные в лесу. Дар предков оказался сильнее программы, вложенной северянами в его детский неопытный ум. Но сейчас он смутно припоминал все, чему научился у мудрых северных людей…
Река свободно пропустила лодку внутрь города. Ее берега оказались здесь узкими, скованными с двух сторон каменными стенами. Люди на берегу были одеты странно, очень ярко и кричаще, собираясь группами, чтобы поглазеть на движущуюся лодку, показывая на нее пальцами.
Девочка лет десяти со спутанными светлыми волосами побежала вдоль берега, отчаянно подзывая лодку к себе. Не раздумывая, Кнайт направил к ней суденышко, чтобы оказать любую помощь. Люди на берегу говорили на едва понятном Кнайту диалекте северян, и, хотя он учил их язык когда-то, сейчас с трудом различал слова. Девчушка, запрыгнувшая в лодку, в отличие от остальных, заговорила на чистом языке атов.
- Вон там, мой кораблик! – просила она, указывая вдаль. Поздно юноша понял, что его помощь требовалась лишь в том, чтобы достать игрушку. Но, увидев радостную улыбку ребенка, не смог ей отказать.
- Как тебя зовут? – спросила Минна.
- Лийтла.
- Сколько тебе лет?
- Двенадцать.
- Твое обучение скоро завершится? – поинтересовалась она.
- Какой смысл в обучении, если мы все скоро перестанем существовать? – произнесла девчушка так обыденно, будто это совершенно ее не пугает.
- Откуда тебе известно это? – сразу посерьезнел Кнайт.
- Один человек рассказал, он проплывал здесь также, как и вы, несколько часов назад. Он выходил на берег, говорил с людьми.
Это была информация об отце, и Кнайта заинтересовали подробности. Спустя пару минут, когда они достигли кораблика, плавно покачивающегося на волнах, Лийтла уже рассказала все об этом.
- Это моя дочка, - обрадовалась девчушка, вытаскивая из полузатопленного корытца матерчатый сверток, в котором едва ли можно было угадать очертания куклы. – Ее зовут Атлана.
Она показала куклу Минне, и та вежливо улыбнулась.
- Ат – человек, дикий человек, - объяснила девочка, хлопнув кулачком в свою худенькую грудь, доказывая свою принадлежность, - а Лана значит «мудрость», - она обвела ладошкой город, утопающий в роскоши. - Моя мудрая кукла, она помогает, когда мне одиноко.
- Известно, куда направился ат, которого ты видела вчера? – вернулся к серьезной теме Кнайт.
- Конечно, - девочка указала вверх по реке. – Он говорил о кораблях, летающих по небу. Они там. Если хотите, я могу вам показать.
Кнайт и Минна переглянулись. Девочка выглядела уверенной.
- Ты знаешь, где это находится?
- Конечно. Это знают все.
- Тебя не будут искать?
Лийтла безразлично пожала плечами.
- Я могу вернуться на заре. Без меня вам все равно туда не пробраться. Корабли хорошо защищены, вас к ним ни за что не пропустят. Но я знаю тайный ход.
- Хорошо, - Кнайт взялся за весла, направляя лодку на север, - показывай дорогу.
Когда городские дома сменили гладкие, без окон, стены, девочка попросила Кнайта причалить возле начинающихся речных порогов. Впереди нависала горная гряда, уходящая в небо. Лодку юноша привязал под широкой кроной тратана, чтобы ее не увидели с берега.
- Мы пойдем по камням? – удивленно спросила Минна, когда девочка начала уверенно прыгать по влажным скалам наверх вдоль бурного течения реки.
- Другого пути нет, - сказала Лийтла. – Если идти через город, вам никогда не пробраться внутрь. Я здесь была, и знаю путь. Не бойтесь.
Долгое время трое продвигались на север вдоль отвесного укрепления, сделанного из камня. Берега были покрыты буйной растительностью, помогающей двигаться вперед, цепляясь за корни и вьюны. Здесь впервые Кнайт услышал стрекот насекомых, как будто, как и люди, здешние твари не предчувствовали приближения беды, будучи испорченными цивилизацией.
Солнце садилось за горизонт, и Кнайт тревожно поглядывал за ним.
- Остался последний день… - пошептал он, сжимая ладонь Минны, и девушка без дополнительных объяснений поняла его.
Впереди за поворотом зашумел водопад, открывая взору отвесную, совершенно гладкую, словно отполированную, скалу. Лийтла, не сбавляя шага, отправилась к зарослям, и вскоре Кнайт убедился в наличии там широкой расщелины, уводящей вверх.
- Так мы попадем внутрь их территории? – спросила Минна.
- Минуя охрану, - подтвердила девочка и полезла вверх.
Кнайт замыкал процессию, а девушки шли первыми, цепляясь за острые края.
- Они еще не знают, что скала разошлась, - рассказывала Лийтла. – Несколько недель назад земля вдруг ожила и начала танцевать под нами. Учитель объяснил, что такое случается часто в горах, но не на равнинах. После этого я и обнаружила эту щель.
- Ты свободно перемещаешься по городу?
- Конечно. Детям это не запрещено.
- Ты была внутри? – поинтересовался Кнайт. В расщелине было сыро и темно, как будто бы уже наступила ночь.
- Я ни разу не посмела выйти, только смотрела издалека, - Лийтла заговорила восхищенным голосом: - Корабли красивые и большие, хотя кажутся такими же тяжелыми, как скалы. Они сделаны из металла. Неужели они могут летать?
- Сколько их?
- Два.
- Всего два… - Кнайт не мог подавить разочарования в голосе, когда его голова показалась на поверхности вслед за девушками, и он смог оглядеться. Прямо перед ним, в отдалении, на ровной протяженной полосе, возвышался на первый взгляд дом, с расположенными по периметру крошечными окошечками. Только хорошенько приглядевшись, можно было заметить, что корабль не примыкает вплотную к земле, а расположен на устойчивых металлических подпорках, окружающих его со всех сторон. Это было нечто напоминающее по форме конус, имеющий широкое основание. Поверхность выглядела мощно, поблескивая в свете заходящих солнечных лучей.
Вокруг корабля ходили люди в белой одинаковой одежде, выполняя действия, которые были непонятны Кнайту и остальным.
- Что ты собираешься делать? – спросила Лийтла, когда Кнайт начал выбираться наружу.
- Я должен с ними поговорить.
- Они не станут тебя слушать, - пробормотала Минна, с некоторым опасением следуя за юношей.
- Мой отец наверняка здесь, - прошептал Кнайт, двигаясь навстречу кораблям, навстречу надежде. – Он шел сюда. Он должен быть здесь.
Появление непрошенных гостей вызвало панику среди Северного народа. С предостерегающими криками к группе устремились люди, и вскоре все трое были окружены со всех сторон. Северяне были такими же высокими, как и аты, но гораздо тщедушнее в плечах, тем не менее, в руках каждого из них находилось оружие, которым они угрожали.
Минна была единственной, кто не понимал речи чужаков. Кнайт смог разобрать все слова-угрозы, требования стоять на месте и не шевелиться. Его память оживала по мере того, как долго он находился здесь.
Северяне обнаружили расщелину и отдавали указания, чтобы прикрыть ее. Несколько человек отправились исполнять это. Остальные продолжали угрожать Кнайту и его девушке оружием, назначение которого те лишь смутно понимали.
- Я пришел с миром, - поднял руки Кнайт, надеясь, что это успокоит агрессивно настроенных северян.
- Вышвырнете их отсюда! – приказал крупный мужчина, чьи черные, как у Кнайта, волосы, были выстрижены особым образом, составляя на голове своеобразный узор. Почти все северяне имели подобные узоры, а с затылка у них свисали длинные неостриженные хвосты. Их абсолютно белая одежда имела некоторую строгость, плотно облегая крепкие тела.
- Я пришел рассказать вам об опасности! – пытался сказать Кнайт, когда его и Минну, скрутив им руки за спиной, начали толкать в сторону, противоположную той, откуда они пришли. – Пожалуйста, выслушайте меня!
- Дон, вам не кажется, что стоит их послушать? – начал говорить один из северян тому, который требовал вышвырнуть гостей за пределы территории. – Это уже второй. Что, если все в самом деле серьезно? Они умеют…
Второй северянин нетерпеливо махнул рукой, прерывая речь товарища.
Кнайту больно выворачивали руки, толкая его вперед. Он видел, как с Минной и ребенком стараются обращаться нежнее, но все же их вели вон отсюда, не дав даже слова сказать. Млой был прав в том, что их не захотят послушать. Однако северяне не выглядели так, будто желают им зла. Они выглядели, как заблуждающиеся люди, привыкшие видеть только то, что находится перед носом, а верить в то, что можно осязать рукой.
Кнайт очень бы хотел развеять их заблуждения, но не знал, как сделать это. Ворота были близко, раскрываясь перед ними с тяжелым скрежетом. Они выглядели как крепость, которую нельзя одолеть. У юноши больше не будет шанса вернуться сюда…
- Без меня вам не поднять корабли! – закричал он, когда их уже почти вытолкнули наружу.
К его удивлению, это сработало. Резким движением его развернули к Дону, который жестом показал подвести его поближе. Минна и Лийтла уже находились за воротами, их отпустили, но они не делали попыток вернуться внутрь.
- Ваши расчеты неверны… - выдохнул Кнайт, цепляясь за знания, который ему подарил Млой, как за последнюю ниточку надежды. – Только я один знаю, как сделать, чтобы ваши корабли не разрушились, поднимаясь вверх.
- Откуда тебе вообще известно о кораблях, - сердито потребовал северянин ответа.
- Наш мудрец рассказал мне о них, его зовут Млой. Он один из вас… хотя и ат по происхождению.
- Откуда про корабли стало известно ему? – северянин выглядел раздраженным. – Мы не поддерживаем связи ни с какими атами.
- Мы умеем заглядывать в будущее.
- Я говорил вам, дон, - наклонившись, второй северянин, волосы которого были седыми, почти как у Млоя, шепотом заговорил прямо в ухо первому, - у них дар. Они предвидят многие вещи, не используя технологий. Это природный инстинкт.
- Я знаю это, - признал дон и обернулся к Кнайту. – Так ты умеешь говорить на нашем языке? Ты учился здесь?
Внезапно руки Кнайта оказались свободными. Тот, которого называли Доном, подозвал его ближе к себе.
- Учился, но уже давно, и почти ничего не помню, - потирая запястья, юноша приблизился к северянину с опаской. На лице того было большое количество морщин. Глаза были жесткими и холодными, но печать озабоченности появилась в них, когда Кнайт оказался близко. Долго и внимательно северянин всматривался в лицо юноши, затем кивнул.
- Хорошо, я выслушаю тебя, если тебе действительно есть, что сказать по делу. Пойдем.
Северянин двинулся в обратном направлении, но Кнайт остался стоять на месте, беспомощно оглядываясь в сторону Минны и девочки. Он не мог бросить их одних. Спустя минуту северянин жестом позволил им также пройти внутрь.

Часть 2