Это — путь души, устланный
терниями и волчцами.
Это — тень человека.
Это — ночь, но придет утро!
(Джебран Халиль Джебран)
Корабль, на котором я несся к новой жизни, оказался представительным трехпалубным судном «Amadeus», уютом которого мне не довелось насладиться. Поскольку я был не совсем обычным пассажиром, моей каютой стал один из отсеков трюма. Не совсем то, вернее, совсем не то, к чему я привык, зато чувствовал себя в некоторой степени натуралистом, рассматривая крыс и вдыхая отвратительные запахи непонятно чего. Один-единственный иллюминатор открывал вид на океан, красотами которого я и любовался, дабы отвлечься от мрачных реалий жизни.
… Было раннее утро энного дня «путешествия». Только я проснулся от оглушительного грохота и непривычно сильной качки судна, как в мои «апартаменты» вбежал один из стражей и, выкрикнув «Милорд, руки!», попытался избавить меня от наручников, успев разомкнуть лишь один из браслетов. Резкий толчок, крен корабля вправо и я со стражем оказались отброшенными к противоположной стене отсека. Ключ был безвозвратно утерян, потому страж уже не имел возможности завершить начатое. Виновато пожав плечами, он настоятельно посоветовал мне подняться на верхнюю палубу.
Не вполне уясняя происходящее, я стремительно взбежал по одной лестнице, по второй, по третьей, очутившись, наконец, на верхней палубе. То, что предстало глазам, было подобным хаосу в ускоренном темпе. Ветер зловеще трепал полотнища знамен и беспощадно играл кораблем, а скопище людей на фоне рассветного неба напоминало о трагической участи пассажиров «Титаника».
Испуганные люди с выражением нескрываемого страха на лицах, в сумятице либо метавшиеся, либо хватавшиеся кто за что мог, либо застывшие в ожидании безуспешного спуска спасательных шлюпок на воду, походили на кукол, которыми манипулировал взбалмошный кукловод. Крики, плач, визг, рев, матерщина, молитвы, удары – все смешивалось в сумбурный гул и преображалось в неистовое громкоголосье. Опасение погибнуть в исступленной давке толпы всерьез занимало мои мысли.
Я продвигался к ближайшей шлюпке, как вдруг пожилая женщина с обезумевшим взглядом и открытым ртом, схватила меня за руку и, должно быть, завопила о помощи, но ее было едва слышно из-за оглушительного трезвона корабельного колокола. Скрип, треск, скрежет, удар… еще удар…
Пульсирующая боль в затылке, нестерпимый стук в висках, рассудок покидает сознание, тело теряет ощущение собственного веса. Из-за неестественного раздвоения телесной оболочки, смотрю на себя словно со стороны: огромная воронка захватывает и уносит в черную прозрачность… темная пелена заволакивает глаза… свирепствующая, пенная волна выбрасывает безвольное тело на песок, омывает бурлящей водой. Забытье… Блуждающая душа возвращается в покинутое тело… Открыв глаза, я инстинктивно сощурился от ослепительного солнечного света, выжигающей болью проникшего прямо в мозг. С минуту недвижимо пролежав, я прикрыл ладонью глаза и сквозь щели разомкнутых пальцев посмотрел в небо. Оно было неописуемого лазурного цвета и разительно отличалось от привычного мне. Складывалось впечатление, будто стоило внимательнее вглядеться в него, как оно тотчас исчезло бы.
Осмотревшись, я стал соображать настоящее ли все то, что меня окружало. Слишком уж исключительной казалась райская первозданность природы в редкостных цветах, тонах, оттенках. Нелегкое испытание для английского туманного мироощущения.
Что ж, я выжил. Сознание мое осталось при мне, тело свое я чувствовал, руки-ноги целы. Отлично. Попытался подняться. Получилось. Оглядев себя, хмыкнул. Никакого иного звука попросту не смог издать. Любезный корабельный страж освободил меня наполовину, причем только на правую половину. С безвозмездно пожалованными мне в тюрьме наручниками распрощаться не сложилось, но это и не главное.
Я посмотрел вдаль. Переливаясь и поблескивая солнечными бликами, водная гладь едва скрывала тяжело покачивавшиеся обломки корабля. Гнетущее зрелище. Я провел параллель меж обломками и оставленным не по собственной воле миром. Мое спасение от наказания в самом деле спасение или наказание за спасение? Как бы то ни было, отныне начнется отсчет нового меня.
Внезапно одолевавшие мысли отступили, стоило моему взгляду зацепиться за один из дрейфующих обломков, на котором лежало тело. Не раздумывая, я бросился в воду и, максимально быстро проплыв расстояние в семьдесят ярдов, достиг цели.
Целью оказалась красивая девушка двадцати двух-двадцати трех лет с длинными, темными волосами, раскинувшая руки по обе стороны от обломка мачты, ибо именно на нем она неподвижно возлежала с повернутой набок головой и прерывисто дышала. Охватив незнакомку за талию и подтянув к себе, я оттолкнул уже ненужный деревянный обломок. Девушка очутилась в воде, от чего мгновенно пришла в себя и принялась отталкивать меня. Мы стали тонуть, стремительно погружаясь на глубину. Отпустив незнакомку, я выплыл на поверхность воды. Девушка проделала то же самое и, только лишь вынырнув, наградила меня пощечиной. От неожиданности я опешил, усомнившись во вменяемости незнакомки.
Молчаливо негодуя, мы дистанцировались друг от друга и поплыли к берегу.
— Что Вы себе позволяете? Как посмели коснуться меня? – ступив на берег, проорало божье Создание, которое я стремился спасти.
— Какая экспрессия. Для начала… – я попытался вклиниться в громкое вопение.
— Кто Вы? Где я? Что за местность? – не переставало сыпать вопросами божье Создание, гневно оглядываясь по сторонам.
— Для начала, если позволите, добрый день! – повысив голос, строго прервал я ее.
— «Добрый»? Вы совсем обезумели?
— Кто бы говорил. Умерьте пыл, леди… э-э-э?
— Леди Ливермор, – после секундной паузы представилась она, сменив ор на высокомерие.
— И давно?
— Ваш вопрос не то, что неуместен, он попросту бесцеремонен, – язвительно ответила леди.
— Самую малость. А Вы неизменно пощечиной выказываете благодарность?
— Кого же мне следует благодарить? – леди вопрошающе дернула бровью.
— Меня.
— За что? – на лице леди отразилось изумление.
— У Вас имеются предположения?
— Это неслыханно! Во-первых, я чуть не утонула по Вашей милости. Во-вторых, присутствие на Ваших руках оков правосудия в виде звенящих наручников так или иначе не делает Вам чести. Посему Вы бесчувственный, порочный человек, поскольку еще и насмехаетесь надо мной.
— Во-первых, все мы более-менее порочные. Идеальные существа находятся вне пределов мира сего. Во-вторых, не будем акцентировать внимание на моих браслетах. Сосредоточимся на Вашей изящной словесности. По-видимому, Вы привыкли к обществу дамских угодников. Я не очень разочарую, если скажу, что не стану коленопреклоненно сносить Вашу манерность?
— Мне безразлично, что Вы намереваетесь сносить или не сносить. Моя манерность ничто по сравнению с Вашей дерзостью.
— Дерзость во многом дает мне преимущества, не умаляя достоинств.
— Одно из которых бестактность?
— Не отгадали. Я вежливый и обаятельный.
— Высокого же Вы о себе мнения.
— Не более, чем Вы – деликатная. Изъясняться сдержанно явно не Ваш стиль.
— Сколь долго Вы намерены упражняться в остроумии?
— Я обязан притворяться глупым, дабы не расстраивать Вас?
— Довольно. Прекратите свое словоизлияние, иначе я…
— Неужели я буду вознагражден пощечиной? Мило с Вашей стороны. Но, полагаю, одной благодарности предостаточно, – жестко высказался я.
— Замолчите наконец! – возмущенно воскликнула леди.
— Леди, да Вы…
— Что я? – уточнила она, горделиво вскинув голову.
— Вы – неблагодарная фурия. Простите, – вспылил я.
— А Вы – бесчестный эгоист! Простите, – парировала она.
— Обмен любезностями состоялся. Вот мы и познакомились.
В то время как зеленоглазая фурия, сощурив глаза, пыталась меня испепелить, я принялся детально рассматривать визави. С филигранной точностью облегавшее ее фигуру мокрое черное платье демонстрировало упругие округлости груди, тонкую талию, стройные бедра, гибкое тело.
Она отрекомендовалась как леди Ливермор. Ливермор... Мне знакома эта фамилия... Более года тому назад мы с дедом имели честь быть приглашенными к некому лорду Ливермор. Однако я не смог посетить то пышное собрание, поскольку находился тогда в Европе… Вспомнил! Лорд Крэйг Ливермор.
— Позволите узнать Ваше имя?
— Хлоя, – неожиданно вежливо ответила она.
Сопоставив известные мне факты, я понял, что передо мной жена лорда Ливермор.
— Будьте любезны, представьтесь и Вы.
— Эдгар Ферфакс.
— Эдгар… – задумчиво произнесла леди. – Мужественное имя и всецело соответствует Вашему темпераменту.
— Вы так сразу определили это? – усмехнувшись, спросил я. – Какая прелесть.
— Мне известно кто Вы, о Вас писали в газетах, – кивнула она в подтверждение своих слов.
— Необходимость рассказывать историю богатой на события жизни отпала за ненадобностью?
— Полагаю, газеты о многом умолчали.
— Что ж, тогда прольем свет на темные пятна моей биографии. И заодно освидетельствуем, не каприз ли прихотливой Судьбы забросил нас в сей эдем.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~