Глава вторая.

От лица Элис

Ночь, я сижу на подоконнике, на небе светит луна, моя семейка ушла на охоту, а я пытаюсь отыскать непутевого братца.

Боже, как я ненавижу свою вечность! А тем более - свой дар. Какой толк видеть будущее, когда оно изменчиво? Да притом я вот уже три года пытаюсь найти Эдварда, который исчез после того, как Белла его бросила и сбежала из-под венца. Да было бы к кому - к этому псу! Бррр. Я б еще поняла, к человеку.
Помню этот день как вчера. Мы все готовимся к свадьбе, бантики всякие, конфетти, а тут Белка со своим нытьем: то ей туфли жмут, то платье я это не надену, оно сильно откровенное. Нет, ну чего ей жаловаться, ведь знала, на что шла? Да, раньше я ее любила, а сейчас, когда она так кинула моего братца, просто ненавижу. Блин, я даже в мыслях стала говорить как Розали, наверное, я много с ней общаюсь.

А бедный наш Эдичка, где же ты сейчас, зараза такая, что позвонить не можешь или, на худой конец, написать пару строчек? Ах да, Эдичка опешил и стоит весь такой у алтаря разодетый, в шоке. Вы видели вампира в шоке? Я видела - это нечто. А эта пигалица доходит до алтаря и так тихо, еле слышно: - Эдвард, ты меня прости, но я люблю Джейка, я вот сейчас только поняла это, когда сюда шла между рядами. И не хочу вечную жизнь, ты холодный как льдина, а я всегда любила тепло и солнце. В общем, я остаюсь с ним.

А Блэк стоит с мотоциклом недалеко и ждет ее. Она целует Эдю в щечку и убегает к нему, а волчара стоит и щерится во все тридцать два зуба. Так бы все зубы ему пересчитала.
Эдвард стоял и смотрел ей вслед как полоумный, а потом как закричит, и все люди с испугу рванули врассыпную, кто куда, знаете, мило так сбежали. Вот и остались рядом с Эдвардом только вампиры. А он рвет и мечет, папа тогда подумал: ну все, крыша съехала. Эдвард всех в разные стороны раскидал, кто пытался подойти его успокоить. Но хуже всех досталось моему пусечке Джасперу, у него от такого роя эмоций аж глаза из орбит повылазили. Эдвард подрался с Эмметом, поругался с родителями, и прямо в чем был рванул куда-то. Я после этого прослеживала его по видениям, да и то недолго, около полугода. Ох, он и накуролесил за это время, стал убивать грабителей и воров, да мало того, убивать, стал опять пить человеческую кровь.

Про то, что дома творилось, я уже совсем молчу. Мы уехали из Форкса все в разные стороны: мы с мужем во Францию, Эммет с Розали - в Индию, а папа с мамой - в холодную Россию, в северную столицу Петербург. Больше всего переживали родители, особенно мама, она у нас всегда слишком близко к сердцу принимает эти уходы Эдварда. А папа вообще перестал с кем-либо разговаривать. Разочаровался он в нем, особенно после того, как я ему сказала, что Эдя опять кровь людей стал пить. Покаталась так наша семья по миру раздельно друг от друга, да собралась вновь вместе на папиной родине в Англии, купили себе здесь небольшое поместье в стиле модерн. Дом большой, в нем восемнадцать комнат, большая библиотека, есть бальный зал, вокруг дома раскинулся большой благоухающий сад, есть небольшое озеро, в нем водится форель, карп.

Дом у нас большой, судя по оставленным фотографиям, здесь когда-то в веке так в восемнадцатом жила семья аристократов. Потом дом долго пустовал, потом была тут текстильная фабрика, а сейчас мы здесь обитаем. Папа пошел работать в больницу главврачом, мы - опять учиться в старшую школу, а мама занялась обустройством дома. Вот так и живем в Англии вот уже полтора года. Все бы ничего, да скучаем мы по брату, а он не дает о себе знать.

Тишину комнаты нарушил шелест, а над моей головой посыпались лепестки роз. Это была растерзана одна роза, а остальными розами усыпана наша спальня.

- Джаспер! – промурлыкала я. - Как давно ты тут стоишь? Извини меня, я слегка задумалась.
Мой муж меня начал меня целовать, при этом его руки подняли меня в воздухе и усадили меня ему на колени. А сам Джаспер уселся на мое место на подоконнике.

- Я заметил, - промурлыкал он, - ты опять искала нашу пропажу?

Я тихо кивнула и впилась в его губы, будто это последнее, что я увижу в этой жизни. Джаспер вместе со мной переместился на нашу большую кровать, и там мы начали раздевать друг друга. Но самому интересному случиться было не суждено. В нашу спальню ввалился Эммет, неся на плече Розали, сестричка сильно визжала. А большой брат свалил ее на нас сверху, как мешок с картошкой. И при этом дал по голой заднице Джасперу.

- Прикройся, брат, - заржал Эммет, - срам-то какой! Мы с Рози к вам в гости, а тут такое, нечего детей стращать, да, милая? – Эммет наклонился к своей жене и поцеловал ее.

Джаспер поправил джинсы и, зарычав, стал выталкивать нарушителей покоя. Эммет схватил Розали в охапку и побежал в сторону двери.

- Ну вот! Я же говорила тебе, не стоит им мешать, а ты… - пропела Розали. Джаспер преградил им дорогу и толкнул обоих. Рози подлетела вверх, ее на лету поймал Джаспер, Эммет упал на пол вниз лицом. Мой муж уселся на лежащего Эммета сверху и, не выпуская из рук Розали, начал шлепать девушку по попе, приговаривая:

- Ах! Какая нехорошая девочка, совсем распустилась и братца нашего подначиваешь на пакости! - Розали демонстративно хныкала, Эммет хрюкал, давясь смехом, а я сползла с кровати и валялась у стены в приступе смеха. Джаспер продолжал хлопать Розали по попе, параллельно шлепки доставались и большому брату. - Будете знать, как мешать взрослым тетям и дядям быть наедине. Мама, а Рози с Эммом нас обижают! – просипел Джаспер, заметив в дверях родителей. – И вообще лишили меня любимой куклы, у нее вон вообще истерика, – махнул он в мою сторону.

Родители тоже хохотали что есть мочи, давно мы так не веселились. Вдруг в глазах у меня потемнело. Я увидела Эдварда с милой такой блондиночкой, они целовались. А потом Эдвард отстранился от девушки и сказал: «Ребекка Майклсон, осчастливьте меня, с разрешения ваших братьев я прошу вашей руки…» Видение закончилось, а я переваривала увиденное.

Все уставились на меня, я поднялась с пола, поправила на себе мини-юбку нежно-персикового цвета, и, улыбаясь, заявила:

- Я нашла нашу пропажу. Он с какой-то девушкой по имени Ребекка Майклсон. Кто-нибудь слышал о такой вампирше? – спросила я свою семью.

- Майклсон, Майклсон, - задумался отец, - где то я уже слышал эту фамилию, надо посмотреть в библиотеке.

Все отправились вслед за отцом. Карлайл подошел к полкам с книгами и достал одну. Это была даже не книга, так, что-то вроде альбома с рисунками, вырезками из газет и фотографиями. Там Карлайл извлек пару очень старых вырезок из газет. На них было изображено много людей.
- Это и есть семья Майклсон, - сказал отец.

- Да, вот это и есть эта блондинка, - сказала я, - значит, он с ней, разгильдяй, а домой о себе сообщить некогда. Все, хватит ему гулять, пора вернуть его в отчий дом. Кто со мной? Думаю, надо искать в Новом Орлеане, что-то мне подсказывает, что они там.

- Элис, ты наш генерал, а мы твои солдаты, веди нас, - хихикнула Розали, - мы с тобой давно мы не были в Новом Орлеане.

Тем временем в Новом Орлеане.

От лица Эдварда.

Я пошел вслед за Клаусом и оказался в большой просторной комнате, в которой стоял шкаф, большая кровать. Клаус прошел через нее и открыл дверь в ванную.

- Устраивайся, как тебе нравится, - сказал хозяин, махнув рукой. - Сейчас попрошу сестру, она тебе одежду подберет, вот пока чистые полотенца и халат.

- Спасибо! – поблагодарил я Клауса.

- Я приму душ в комнате Элайджи и уйду по делам, оставляю тебя с сестрами. Смотри, их не обижай, – улыбаясь, сказал Клаус.

Я кивнул и зашел в ванную комнату. В ней стояла сама ванная, душевая кабинка, раковина, небольшой комод, под окном выложен камин. Краны были медные и светились ярким пятном на темном фоне кафеля, серого на стенах и черного на полу. Я снял с себя ужасно выглядевшие брюки и дорогой фрак. Вслед за брюками полетела на пол белая рубашка. Но с запястьями пришлось повозиться и расстегивать бриллиантовые запонки. Ах, Элис, и стоило тратиться на такую безделицу, такие большие деньги? Вслед за рубашкой на пол полетели носки и трусы. Недолго думая, я включил кран с горячей водой, потом залез в душ.

Я сделал по возможности горячую воду, так что ванная наполнилась паром. Как я люблю, когда мою холодную кожу обдает кипятком, мне кажется, что я опять живой. В ванной у Клауса стояло много баночек и тюбиков, как у девушки. Мне понравился обычный шампунь для волос «Шанту» и гель для душа с запахом моря.

Выйдя из ванны, я не стал тщательно вытирать тело, а обмотал торс полотенцем. Когда вышел из помещения, мне пришлось прихватить с собой расческу. Расчесывая волосы, я подошел к окну, любуясь красивым видом на город, и услышал, что в комнату входит лёгкой поступью девушка – это была Ребекка.
Она положила на кровать брюки и рубашку и с интересом на меня уставилась, а я не мешал ей это делать, продолжал смотреть в окно и расчесывать свои мокрые волосы.

Я повернулся к ней и тоже стал ее рассматривать. Сейчас она стала еще красивей, чем в гробу. У нее были мокрые волосы, судя по всему, она тоже приняла душ и надела брюки темно–синего цвета и тонкую голубую блузку из тонкого шелка, почти прозрачную, сильно обтягивающую грудь. Девушка пискнула и показала на полотенце, которое я не успел поймать или не хотел, и теперь оно лежало лужицей у моих ног. Она облизнула губы и захлопала глазами, бесстыдно смотря на то, что некогда прикрывало полотенце. У нее на губах играла ехидная улыбка, а зрачки расширились. Я посмотрел на то же, что и она, и усмехнулся: мой маленький друг вышел посмотреть на ее милую кофточку.

- Нравлюсь? – спросил я, а потом подошел к кровати, взял брюки и стал надевать их на голое тело.

- Ну! Я и поинтереснее видела, - облизнув губы, сказала Ребекка, а потом легко развернулась на каблуках и, качая бедрами, вышла из комнаты. Если бы она была человеком, я бы сказал, что она покраснела. Интересно, я произвел на нее впечатление?

Но не успел подумать, как она влетела в комнату, сделала мне подножку, и мы вместе повалились на пол. Она уселась на мою грудь, а потом поцеловала меня. Поцелуй был долгий и жаркий, он показался мне вечностью, и у меня не было желания его прерывать. Но она так же резко встала, как и вошла, поправила на себе одежду, но уже возле дверей обернулась и спросила:

- Нравлюсь? – пропела она и, ехидно подмигнув, послала мне воздушный поцелуй. А потом вышла из комнаты. Я полежал на полу около минуты, потом сел и улыбнулся сам себе. Ага, решила поиграть, ну хорошо.

Блин, мне надо срочно купить телефон и поговорить с братьями на кое-какие темы, лучше с Джаспером, но никак не с Эмметом.

Ребекка спустилась вниз, а потом быстро вылетела из дома. Все-таки я произвел на нее впечатление, а то куда это она побежала?

Я оделся полностью и спустился вниз по лестнице. Мой взгляд привлек рояль. Я, недолго думая, уселся за него, а мои пальцы сами побежали по клавишам. Рояль был расстроен. Но мне было все равно, я так увлекся игрой, что не заметил, что за мной наблюдают и слушают. Это были Амелия и стоявшие за окном Ребекка с Элайджей.

«Ах, какая Ребекка горячая штучка, - думал я, - да, давно у меня не было девушки. Сказать по секрету, кроме Беллы, за мои сто лет вечности, у меня было их не так и много». Я улыбнулся, мне Ребекка очень сильно нравится. Можно даже сказать, я слегка в неё влюблен. Еще с первой минуты, когда я увидел ее в гробу, у меня в груди что-то шевельнулось. Тогда я еще подумал, что проходят пережитки любви и привязанность к Белле, и я готов к новым отношениям. Но не думал, что это наступит так быстро.
Не прекращая думать о Ребекке, я продолжал играть на рояле. Да, давно я не прикасался к клавишам, так что мои пальцы не хотели останавливаться и играл сонату за сонатой.

Незаметно для меня комната оказалась обитаемой, вся та компания, которая меня слушала, перебралась ближе ко мне. Элайджа налил девушкам вина, и они слушали мою игру, каждый думая о своем.

Ребекка старалась не смотреть в мою сторону, от ее волос пахло ветром и цветами из сада. Она сидела, задумчиво глядя на огонь в камине. И знаете, что самое интересное - я не мог прочитать ее мысли, похоже, она намеренно от меня их скрывает. Амелия, прикрыв глаза, слушала музыку, которая лилась из рояля. А Элайджа думал о Клаусе. Он надеялся, что со временем в душе брата зарастет пропасть от потерь, и он начнет жить. Возможно, тем ангелом, который залечит душу «демона», будет эта милая, подчас загадочная Амелия.

- Ты хорошо играешь, - сказал Элайджа, – у нас в семье Клаус обычно играет. Я раньше не слышал эти произведения. Ты сам пишешь музыку?

- Да, я иногда пишу музыку, - ответил я, закончив финальный аккорд «Лунной сонаты» Бетховена, - но я также люблю и классиков.

Больше я играть не стал, так как услышал легкие шаги по саду, это шли Клаус с Марселиусом.

- А, я вижу, вы уже все в сборе, - заходя в дом, сказал Клаус, - значит, есть время поговорить и перекусить. Марсель, где наш обед?

В комнату вошел юноша среднего телосложения, с темными волосами. Парень подошел к столу и взял со стола нож для бумаг, а потом, к моему удивлению, без эмоций порезал себе руку и взял стакан со стола, куда стала капать кровь. Мое обоняние и внутренний зверь боролись с желанием убить этого мальчишку и осушить его тело до капли, но я подумал об отце и решил угомонить внутреннего демона. Когда крови накапало почти три четверти стакана, он передал его Клаусу, потом взял второй.

Я отвел от него взгляд и поморщился. Такого я еще не видел. Он что, сам отдает свою кровь? Или он под воздействием? Этот немой вопрос я задал Клаусу. Клаус дождался, пока второй стакан, наполненный кровью, парень передаст в руки брата, потом достал из кармана брюк деньги и отдал парню. Тот радостно их взял и ушел.

- Понимаешь, Эдвард – сказал он, - есть такие люди, которые сами отдают свою кровь, ну, а некоторым нужно делать внушение. Этот парень сам хочет сдавать кровь, он как донор получает за это деньги.
Я опешил и больше ничего не сказал.

- Ну, кто первый начнет изливать свою душу, - спросил Клаус. – Может, кто-то хочет сказать, какой я плохой брат? - Тут из комнаты вышел еще один вампир. – Кол, я тебя внимательно слушаю.

Кол вышел из соседней комнаты, в руках он крутил клинок. Вампир был в ярости, его глаза были как бездна черные. Он смотрел на Клауса с вызовом.

- Вот скажи мне, Клаус,- обратился он к брату, - когда ты прекратишь пускать его в ход? – спросил Кол и запустил клинок в брата. Клаус отстранился от летящего лезвия. Клинок вошел наполовину в деревянный подголовник кресла, на котором сидел Клаус.

- Я был не в духе, - сказал Клаус, - а ты сказал, что хочешь жениться на своей ведьме. Вот ты подумай, что будет с тобой, когда ей придет время умереть? Или ты предложил ей ее обратить?
Кол опустил в пол глаза, и ни слова не сказав, вышел из дома.

- Меня нет, - буркнул он где-то в глубине сада, - и вообще я пришел спросить у тебя совета, как у старшего брата, а ты и слушать не стал.

Дальше была тишина, он ушел. Клаус вздохнул и стал всматриваться в наши лица, стараясь найти в них что-то.

- Я просто побоялся, что он сойдет с ума, если ее потеряет. Ведь я-то знаю, что значит терять. - Клаус наполнил свой пустой стакан виски и выпил его залпом. – Он у нас слишком ранимый. Вот скажи мне, Эдвард, что ты почувствовал, когда она просто ушла, бросив тебя у алтаря?

Я задумался: а что, правда, я почувствовал? Пустоту, злобу, желание убить ее, чтобы волк помучался.

- Я почувствовал, - начал я, - пустоту, желание умереть, еще желание напиться, так, как делают это люди, чтобы забыться. Но напиться в нашей бессмертной жизни нельзя. И тогда я просто сбежал, сбежал от родителей, сестры Элис, зная, что им вся та ситуация с Беллой и мной принесет большую боль. Я тогда просто бежал как можно дальше от нее, мимо меня пролетали леса, города, страны. Я делал остановки для того, чтобы насытиться кровью. Первый раз я убил большого медведя, ведь его кровь похожа на человеческую. Затем понял, что нет никакого насыщения.

И тогда я убил человека. Я сорвался, ведь не убивал людей около шестидесяти лет. Это был вор, он только что обчистил одну квартиру и вылез из окна дома. Меня такая взяла боль, будто это меня обокрали. И я поймал его в воздухе, скинув вниз. Моя жертва была напугана. Последнее, что он видел - это мои черные глаза.

Потом я опять убежал, чувствуя себя монстром, убийцей. И было то чувство потери. Она давила на меня, я готов был еще и еще убивать, что и делал. В себя я пришел спустя примерно год моих скитаний. Я сидел под деревом, возле меня лежал труп молодой девушки. Она была разорвана каким-то зверем. У нее было разорвано платье и вся шея, а потом я осознал, что этот зверь - я. Тогда я взвыл и вспомнил об отце. Я его разочаровал. Сначала я хотел пойти к Вольтури и им служить, но понял, что это точно убьет моих родителей. И вот я вспомнил, как читал о вашей семье в библиотеке отца, и узнал о тебе, Клаус, что ты гибрид, а от твоего укуса любое существо может умереть. Вот я и пошел искать вашу семью, колеся по свету, и вот нашел, но здесь, в вашем подземелье нашел девочку, которой нужна моя защита, и одумался. А потом она рассказала, что является дочерью Карлайла, и я понял, что это знак, что надо вернуться домой, ведь семья - это самое главное в моей бессмертной жалкой жизни. В семье я не чувствовал себя таким монстром, каким являюсь уже пару лет.

Все молчали, каждый переваривал описание моих последних лет, ведь они все меня понимали, зная, что значит чувствовать себя монстром.

- Ты, знаешь, - подал голос Клаус, - ведь мы с тобой в чем-то похожи. Ведь я тоже, увидя тебя и Амелию в подвале и услышав в тот момент твои мысли, понял, что ты и твои мысли были для меня как ушат с холодной водой. Я тогда вошел в комнату с гробами и понял: ведь если ты так любишь свою названую семью и боишься их расстроить, то чем же я хуже? После смерти моих любимых я был как во сне, как в моем бессмертном аду.

Тогда я подошел к Элайдже и понял: я тоже его раз за разом разочаровываю, а он надеется, что там, внутри, у меня есть еще тот мальчик, которым он меня знал. Потом я посмотрел на Ребекку и понял, что принес ей столько боли, играя вечно заботящегося о ее разбитом сердце брата. Пойми, сестричка, ведь я не просто так убивал всех твоих возлюбленных, я боялся тебя потерять и боялся, что тебе разобьют сердце. И тогда я поклялся, что больше вас не огорчу, и, если ты опять влюбишься, просто за тебя порадуюсь и дам свое братское благословение. Простите меня!

Клаус замолчал, брат его и сестра были немы как рыбы. Первая пришла в себя девушка, она подошла к Клаусу и поцеловала своего непутевого брата в щеку.

- Я прощаю тебя, брат, и вот все, кто находятся в этой комнате, свидетели, что ты дал мне обещание больше не вмешиваться в мои амурные дела. И я дам тебе обещание, что впредь буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошел. И я тоже тебя прощаю за все разы, которые лежала в гробу с клинком в груди. И еще одно спасибо тебе за последний раз. Я тоже поняла кое-что: что все мои влюбленности - глупости, а настоящая любовь еще не пришла.

Элайджа улыбнулся и отсалютовал этой парочке стаканом с виски. Иногда слова не нужны, чтобы сказать о самом главном.